Рудольф с легким хлопком откупорил бутылку и налил в глиняную кружку крепкое вино. Практически мгновенно вино перекочевало в желудок старика, казалось тот даже не почувствовал его вкуса. Жена недовольно косилась в сторону почти пустой бутылки, но ничего не говорила, так как знала, в какое положение попала деревня, и какая ответственность лежит на ее муже.
"Ну что же", - думал Рудольф, наполняя в очередной раз кружку вином. - "Выбор сделан, идти на попятную уже поздно. Так у нас есть хоть какая-то надежда... Остается вероятность, что те трусливые вояки все же не трепались попусту в городских тавернах... Ну, а ежели к нам пожалуют гости и парень не справится, то... Нет, лучше не думать об этом..."
Рудольф вспомнил первое впечатление, которое произвел на него этот человек, когда появился на пороге дома вместе с его старшим сыном.
- Отец, я привел того, кто согласился помочь нам.
- Ты староста? - спокойный и тихий голос человека, стоявшего за спиной сына, сразу давал понять, что его обладатель полностью уверен в собственных силах и знает себе цену.
Его взгляд - пронзительный и цепкий - полностью повторял тембр голоса, если эти два понятия вообще можно сравнивать. А сами глаза казались покрытыми каре-зеленым инеем... Волосы темные, прямые, коротко остриженные. Одной рукой незнакомец придерживал огромный меч, перекинутый через плечо. Такую громадину вряд ли пристегнешь к поясу, не боясь того, что он будет собирать дорожную грязь, только на плече и носить. Длинное и широкое лезвие оружия до самой гарды было замотано узкими полосками серой ткани, что, по всей видимости, заменяли ножны. Парень был одет в кожаную куртку грубого покроя, отороченную мехом, рукава которой были закатаны до локтей, штаны из плотной ткани, и высокие армейские сапоги, с практически стоптанными каблуками.
...Ладони с мозолями, оставленными рукояткой меча, и шрамы на руках, явно указывали, что перед Рудольфом стоит человек, зарабатывающий на хлеб кулаком и сталью...
- Да, я староста. Меня зовут Рудольф.
- Орсен. - представился человек.
Появление незнакомца в деревни быстро разнеслось по округе, и старик заметил, что у его ворот собираются любопытные.
- Проходите в дом, вы проделали долгий путь от города, устали и проголодались.
***
-...Как ты понимаешь, с нашим скудным урожаем в прошлом году, мы не смогли платить стражникам из города, чтобы те охраняли нас. Мы и так отказывали себе во многом, чтобы пережить зиму. А эти... Эти... - кулаки старосты сжались. - В общем, полторы недели назад, я сказал им, что денег у нас нет, и что им следует подождать один - два месяца, или около того, пока мы не закончим с уборкой и не продадим урожай. Они же ответили, что раз такое дело, то это время мы сможем продержатся сами, без их помощи, и оставили деревню.
Поэтому я решил послать в город своего сына, чтобы тот нашел умелого война, или если повезет, нескольких, которые бы согласились охранять нас. Я было уже отчаялся, что он кого-то приведет... Но, конечно, ты можешь отказаться. Я думаю новость о том, что в деревни больше нет городских стражников уже разнеслась по округе... Никто не будет тебя винить..
- Я берусь, - тихий голос наемника, в который раз заставлял бегать мурашки по спине Рудольфа.
- Ты уверен? Даже я понимаю, что если что-то случится, то один человек...
Глаза наемника впились в старосту:
- Я. Берусь.
Голос Орсена словно резал на тонкие ломти воздух в комнате.
- Что ж хорошо. Тогда давай скрепим наш договор на бумаге...
2.Плен.
Орсен шел по тропе, идущей от лесного озера к деревне. Каждый день он завершал свой обход именно этим путем...
Вот уже больше двух недель он официально считался временным членом городской стражи, прикрепленной к этой деревни. И все это время он ловил на себе недовольные взгляды поселян. Как оказалось далеко не все население поддерживало инициативу старосты, надеясь на авось, и считая ненужной расточительностью, в теперешнем положении, пользоваться услугами наемника.
"Он целыми днями шляется по окрестностям и ничего не делает! И за его ничегонеделанье мы должны его кормить и предоставлять крышу над головой, да еще после истечения месяца с ним расплачиваться!" - говорили одни. Вторые возражали: "Но если к нам и впрямь нагрянет какая-нибудь из разбойничьих шаек, что тогда? Вот тогда наемник и отработает нам и харчь, и ночлег и все остальное!" На что первые обычно недовольно качали головами, ворчали себе под нос что-то невразумительное, на счет того что сможет один наемник сделать против десятка бандитов. И в итоге все расходились заниматься своей каждодневной работой.
Орсену было наплевать на всех. Он держался особняком, ни с кем не разговаривал, впрочем, как не стремились с ним заговорить и местные. Просыпаясь утром на сеновале в сарае старосты, он умывался у ручья, завтракал с семьей Рудольфа и пропадал на весь день, появляясь только к ужину, порой принося с собой пойманную живность. Иногда его видели работники на полях - он появлялся из леса, пересекал поле под неодобрительные взгляды и снова терялся из виду за деревьями.
Вот и сегодня день прошел как обычно. Орсен проверил ловушки, что расставил в рощицах, чуть ли не вплотную примыкавших к возделываемым угодьям, в тех местах, где мог пройти крупный отряд.
Ловушки эти служили скорее сигнализаторами, чем представляли реальную угрозу врагу. Старый железный лом, которым Орсену, с недовольной миной, разрешил воспользоваться местный кузнец, хитро подвешенный в кронах деревьев, создавал громкий металлический скрежет, если в ловушку кто-нибудь попадал. Несколько раз этот грохот будил всю деревню по ночам. Крестьяне хватались за топоры и вилы, только затем, чтобы через некоторое время встретить Орсена, несущего на плечах убитую лань, или рысь. Понятно, что такие ночные бдения не прибавляли популярности деревенскому защитнику. Но Рудольф как мог успокаивал население, говоря, что эти меры вынуждены, и что надо всем набраться терпения, что скоро это все закончится и так далее, и тому подобное... И старик не был бы старостой, если бы ему не удавалось найти те слова, которые нужны были его людям, которые могли успокоить толпу поселян и отправить всех по домам...
Итак, закончив осмотр, Орсен шел к поселку. Свой огромный меч, воин как всегда нес на плече. Деревенские уже привыкли к тому, что наемник никогда не расстается со своим оружием, даже во сне.
Примерно на половине пути воин почувствовал, что он не один. Непринужденно шагая дальше, он внутренне собрался, готовясь к бою. Удобнее перехватил оружие...
Еще секунду назад Орсен, прогулочным шагом шедший по тропе, теперь, петляя, бежал к кустарнику, где, по его мнению, находился враг. Лезвие меча с предвкушением звенело на бегу, освобожденное от ненадежных тисков материи.
Преследователь, если и был удивлен такой переменой жертвы, то удивлялся всего мгновенье, а затем тоже начал действовать...
...Орсен чудом увернулся от летящей в него стрелы. Быстрая смерть пролетела мимо, срезав кусок меха с воротника его куртки. Наемник только крепче стиснул меч и увеличил скорость...
...Враг, также петляя, с не меньшей скоростью бросился в чащу. Но расстояние между ним и Орсеном все же медленно сокращалось...
...Теперь Орсен мог различить тонкую фигуру преследователя, закутанного в темно зеленый плащ, с поднятым капюшоном. Хотя какой это теперь преследователь, раз сам удирает от него во все лопатки?..
Уже потом, вспоминая, Орсен удивлялся - где он мог оплошать? Казалось вот он враг - бежит впереди него, до него уже можно дотянутся мечом. Как вдруг оказывается, что противник вовсе не впереди тебя, а даже очень позади и сбоку. Вскинут лук, а ты как раз стоишь на линии огня. Вибрирует отпущенная тетива, и в твоем плече торчит оперенное древко...
Последней мыслью, в уже затуманенном сознании было то, что от простой стрелы так быстро не слабеют руки и ноги, и веки не стремятся закрыться...
"Яд!"
3.Сражение.
Голова гудела, глаза жгло, язык опух и прилип к небу, в левом плече как будто засел скорпион, который беспрерывно жалил и жалил... И почему так нестерпимо болят запястья? Орсен хотел вытянуть затекшие руки, но не смог... Сознание полностью вернулось к нему, в нос ударил запах сырой листвы, зрение сфокусировалось, хотя это мало что дало, так как оказалось, что на голову ему был одет мешок, или что-то на него очень похожее...
"Попался! Я в плену! Но я жив..."
Слова всплыли в сознании и обожгли своей безнадежностью.
Вместе со зрением к Орсену вернулся и слух. Он слышал мужскую ругань, свист стрел, лязг доспехов... Бой! Рядом кто-то дерется! А он лежит на земле, спеленатый как младенец и не может пошевелить и пальцем! Нет уж, дудки!
Орсен ощутил, как злость заполняет все его тело. Стало жарко, мышцы вздулись и напряглись, сердце бешено увеличивало свой ритм, закололо в пальцах рук, боль в плече исчезла...
Ему было знакомо это чувство. Чувство, когда его телом овладевал дух Хьюри - дух злости и безумия. А когда это происходило - Орсен превращался в живое воплощение смерти...
Дикий вопль гнева вырвался из его легких, перекрыв все остальные звуки. Кожаные ремни, сковывающие руки, лопнули. Воин вскочил на ноги, рывком сдернув с головы мешок. Теперь он смог не только слышать но и видеть что творится вокруг. Фигура в темно-зеленом плаще, пригибаясь, пряталась справа в тени, за древним дубом, примерно в пятидесяти шагах от него. Несомненно, это был тот, кто следил за ним на тропе. Слева, в тридцати шагах Орсен увидел несколько мужчин, пытающихся укрыться от стрел того, кто скрывался за дубом. При этом они делали не очень удачные попытки отвечать на выстрелы из своих луков. Их ругань и слышал наемник, лежа на земле. Кому-то из них не повезло - Орсен заметил четыре неподвижных тела, среди опавшей листвы.
Теперь враги с обеих сторон смолкли, все взгляды устремились на нового персонажа сражения.
Кровавая пелена начала медленно затмевать глаза... Убить, убить, всех убить - стучало в ушах с каждым ударом сердца. Не задумываясь, Орсен двинулся в сторону ближайших врагов. Но тут его нога наступила на что-то твердое и гладкое. Подняв с земли свой меч, что валялся подле него все это время, Орсен полностью отдался во власть Хьюри...
Кажется, в него стреляли, и вроде даже кто-то попал. Орсен этого не замечал, он приближался к врагам с неотвратимостью и стремительностью цунами...
***
То, что случилось за последние несколько секунд, абсолютно не укладывалось в голове Талии. Человек, которого она ранила и связала, каким-то чудом смог прийти в себя после изрядной дозы парализующего зелья, которым был смазан наконечник ее стрелы. Более того, он смог освободится и бросится в атаку на ее преследователей.
Теперь Талия понимала смысл выражения "от удивления отвисла челюсть"...
Воин смерчем пронесся сквозь залегших в укрытиях бандитов. За какие-то мгновения он положил шестнадцать человек, разя неприятелей своим гигантским мечом с невероятной мощью, перерубая вместе с телами стволы деревьев, буде тем вздумалось расти на пути его оружия...
Такую силу и отвагу Талия видела впервые. Этот человек совсем не был похож на того, кого она выслеживала от лесного озера. Тот, другой, был среднего роста, слегка сутулый, при ходьбе шаркающий ногами - обычный парень, на вид которому не дашь больше двадцати пяти... Теперь же он казался вырос на целых две головы и раздался в плечах, а за его движениями не поспевали глаза, с такой невероятной скоростью он передвигался...
Но еще больше она удивилась, когда покрытый своей и вражеской кровью воин, подняв над головой, потемневший от все той же крови, меч, двинулся в ее сторону. И зародившаяся было в душе искорка радости и надежды, сменилась темным пламенем всепоглощающего ужаса...
Девушка попыталась выстрелить, но руки ее так дрожали, что стрела прошла выше головы ее неудавшегося пленника. Талия поняла, что его ничто не остановит. Она видела, что к той ране от ее стрелы, у воина добавились еще с десяток от различных колюще-режуще-рубящих орудий, а в его левом бедре засела стрела... А он будто почувствовал состояние своего врага и с бега перешел на шаг. Удивительно, отметила про себя Талия, за все это время его дыхание не сбилось.
Когда между ними оставалось всего несколько шагов, Талия смогла заглянуть в его лицо. Если бы она была художником и ей бы поручили нарисовать портрет "ярости", то лучшего натурщика, чем этот воин не нашлось бы на всем Лориндоре. В глазах мужчины Талия читала свой приговор, и не могла оторвать от них свои. Так, наверное, гипнотизирует удав кролика...
Страх поглотил Талию, инстинктивно она начала, пятясь, отползать от приближающегося война, пока ее спина не уперлась во что-то твердое, должно быть ствол дерева. Воин почти вплотную подошел к ней, отведя правую руку с мечом для удара.
Страх, секунду назад душивший девушку, внезапно покинул ее. На Талию снизошел покой того, чей час уже предрешен, того, кто смирился с судьбой. Она вскинула голову, чтобы достойно встретить свой конец...
Капюшон плаща упал на спину, снежной белизны волосы рассыпались по плечам...
И тут во взгляде война произошла какая-то перемена. Сквозь огонь безумия в них мелькнула осознанность, его дыхание сбилось...
-Т-т... Ты?!
Он сделал шаг назад, судорожно дыша словно только что пересек Внутренне море вплавь. Руки его дрогнули. Исполинский меч с грохотом повалился на землю. Мужчина качнулся, весь как-то съежился и, потеряв сознание, упал прямо в объятия Талии.
Неожиданно к ней пришло понимание.
- Берсерк...
4. Старое знакомство.
- Как тебя зовут?
- Орсен... А тебя?
- Я думала, что ты знаешь. Там в лесу, перед тем как ты потерял сознание, мне показалось, что ты узнал меня. Хотя ума не приложу, где мы могли встречаться...
Они сидели на сеновале Рудольфа, там, где обычно ночевал Орсен...
Здесь он и очнулся, почувствовав нежное прикосновение к своему лицу. Открыв глаза, он с изумлением увидел перед собой девушку из леса, которая участливо смотрела на него. С трудом она утихомирила Орсена, пытающегося было подняться на ноги, не смотря на серьезные, но не смертельные, раны, которые Талия промыла и перевязала. И раны эти все еще продолжали сильно кровоточить. Бинты быстро становились красными.
- Как я здесь оказался?
- Я принесла тебя... Ну и тяжелый же ты, скажу я тебе, да еще этот твой меч... Пришлось в спешном порядке делать волокушу...
- Почему ты напала на меня?
- Хм... Видишь ли, здесь надо объяснить все по порядку. Три года назад, когда я проезжала этими местами, я подхватила лихорадку...
- Я думал эльфы не болеют.
Талия улыбнулась.
- Ты прав - не болеют. Скажем так, это была не обычная болезнь...
Орсен кивнул, как и большинство людей не знакомых с магией, он не понимал ее и старался избегать встречи со всем магическим. Только это ему не очень то удавалось...
- Итак, я тяжело заболела, а Рудольф... Ты же знаешь Рудольфа? Он сказал что нанял тебя защищать деревню... Я рассказала ему как ты сразил тех недоносков... О чем это я? Ах, да...
Так вот, Рудольф и его семья приютили меня и заботились обо мне, пока я не пошла на поправку. За что я ему очень благодарна, он спас мене жизнь...
А около двух недель назад в одной из столичных таверн я узнала, что деревня Рудольфа осталась без охраны городской стражи. Не удивительно, что, зная о теперешнем разгуле бандитов на нашем континенте, и помня доброту этого человека, я не смогла оставить это дело просто так. Я немедленно отправилась сюда...Но похоже в той таверне не только я услышала, что деревня осталась без надзора. Уже на полпути сюда я поняла, что меня преследуют.
Теперь представь себя на моем месте. Ты сидишь в засаде, поджидая своих преследователей, как вдруг на тропе к деревне появляется незнакомый вооруженный человек, точно не крестьянин и точно не житель поселка. Вывод - это и есть один из преследователей! Скорее всего, лазутчик, посланный разведать подступы к деревне!
Так, что мои действия очень даже логичны. Ты согласен?
Орсен кивнул. Доводы и впрямь веские. К тому же он в действительности находился у Рудольфа, а значит и другим словам эльфийки можно доверять. Тем более всем известно, что эльфы не переносят лжи и фальши, и чуть ли не физически ощущают ее в других.
- Так как тебя зовут?
- Талия.
- Необычное имя для эльфа.
Девушка пожала плечами.
- Так меня называют люди, я уже привыкла к нему.
Дождь усилился, и зашелестел по крыше. Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, подсвечивая облака радугой из желтых и красных цветов.
Талия, задумавшись, смотрела в сторону заката. Воспользовавшись моментом Орсен смог лучше ее разглядеть.
Она была одета все в тот же темно-зеленый плащ, сколотый на уровни груди изящной брошью из янтаря, в виде искусно вырезанного листка клена. Под плащом на Талии был надет камзол из легкой ткани различных зеленых оттенков. Стройные ноги облегали коричневые брюки из мягкой кожи... Одежда была явно скроена и сшита мастером своего дела, и наверняка эльфом.
Узкие, слегка заостренные черты лица, большие миндалевидные глаза глубокого изумрудного цвета, светящиеся внутренним светом... Для многих людей все эльфы казались на одно лицо, для всех они были хрупкими и изящными созданиями, в присутствии которых даже самый ловкий акробат человек, чувствовал себя неуклюжим медведем.
Для многих, но только не для Орсена. Ее бы он узнал из тысячи, из миллиона...
Она будто угадала его мысли.
- Так ты знаешь меня? Мы встречались раньше?
Орсен невольно вздрогнул, на краткий миг вернувшись в прошлое. Талия же подумала, что у него снова открылась рана. Она сняла с пояса фляжку, придвинулась к Орсену и поднесла ее к его губам.
- Выпей, это придаст тебе сил. Поможет ранам быстрее затянутся.
Талия улыбнулась, заметив недоверчивый взгляд, с которым Орсен смотрел на фляжку.
- Не волнуйся, я уже давала его тебе, когда ты был без сознания. Здесь нет никакой магии, одни травы.
Орсен сделал глоток и с благодарным кивком вернул фляжку хозяйке. Талия с ожиданием смотрела на него... Орсен вздохнул.
- Шестнадцать лет назад я жил со своей семьей в одной рыбацкой деревушке...
Талия напряглась, ее спина выпрямилась, лицо побледнело, изящные губы сжались, превратившись в черточку...
5. Награда.
- Может хватит уже?
- Извини-извини, больше не буду.
И Талия опять рассмеялась. Орсен хмуро посмотрел на нее. Девушка закрыла рот рукой, давясь от смеха. Орсен обиженно отвернулся и взялся за вожжи.
- Пошла!
Они ехали на телеге, которую лениво тянула старая кобыла. Телега была загружена мешками с овощами и корнеплодами - платой Орсену за его работу...
Когда приступ веселья прошел, Талия, подавляя все еще порывавшиеся наружу смешки, спросила:
- Так, что ты действительно не умеешь читать?
- Не умею.
Талия опять вспомнила тот момент, когда Рудольф показал на телегу и сказал Орсену, что это и есть его оплата. Надо было видеть лицо наемника в тот момент!
К счастью нападений больше не было и Орсен смог полностью восстановится после битвы в лесу. И теперь готов был оспорить такой поворот событий...
Староста видя, что лицо Орсена покрылось красными пятнами от злости, спокойно достал пергамент с договором и продемонстрировал строчку, написанную в самом конце особо мелким почерком. Там было написано, что "наемный воин получает в качестве оплаты часть урожая, равносильной стоимости его услуг в пятьдесят золотых монет".
- Ты же знал, на что идешь, - сказал Рудольф, видя недовольство на лице Рудольфа. - Нет, конечно, ты можешь подождать еще недели две или три, пока мы продадим урожай, и тогда расплатимся с тобой наличными...
Так что Орсену, ничего не оставалось делать, как согласится...
- Выгодная сделка ничего не скажешь! Ай да Рудольф...
- Я согласился подвезти тебя до города, но не намерен слушать, как ты смеешься надо мной всю дорогу. Да я не обучен грамоте. Но с того момента, как мне пришлось оставить дом, моя жизнь как-то не способствовала сидению за партой...
Улыбка Талии сразу погасла. Это была, самая длинная речь, что она услышала от Орсена за всю дорогу, до этого он просто мрачно смотрел вперед, да подгонял несчастное животное.
- Извини. Я как-то не подумала. Я... Я тоже пострадала от того, что случилось тогда...
Орсен посмотрел в ее сторону. Талия грустно смотрела на дорогу, нервно прикасаясь рукой к янтарной броши...
- С тех пор, как... С тех пор, - голос девушки предательски задрожал, - С тех пор мне закрыта дорога на родину. Серенэльварран, навеки потерян для меня...
Талия не видела этого, но глаза Орсена потеплели. Он почувствовал связь между своей судьбой и судьбой этой девушки. Связанные общим прошлым, оба лишенные родины, призванные скитаться по континенту, где у тебя никого нет - ни родных, ни близких... Без дома, без семьи, всегда в дороге... Он как никто другой понимал чувства Талии.
- Слушай, если у тебя нет никаких срочных дел в городе. Не согласишься ли помочь мне избавится от этой награды, - Орсен мотнул головой в сторону высившихся позади них мешков.
Девушка внимательно посмотрела в глаза Орсена, ища там намек на фальшь... Но видно ничего там не нашла, и улыбка снова вернулась на ее лицо. Она кивнула.