Гарри Маршам, которого друзья называли Маршем, должен был умереть той ночью. Грегу Уолшу, его давнему другу и деловому партнеру по подводному бизнесу, повезло меньше. Когда грузовое судно появилось из темноты и врезалось в их яхту « Океан Квест» , оно поймало его на миде и перевернуло в темные воды моря, раздавив лодку, как спичку. В ту ночь удача была на стороне Марша; у него были чуть больше шансов, чем у Уолша, потому что он стоял на открытой палубе. Он ждал, чтобы подняться на грот-мачту, чтобы проверить неисправность ходового огня, которая вышла из строя по непонятной причине. Уолш рылся под палубой. Он пошел туда, чтобы найти фонарик и запасные лампочки, и посмотреть, сможет ли он выяснить, почему пропал аккумулятор.
Двое мужчин находились на своей яхте примерно в восьмистах милях к юго-востоку от Кубы, в Карибском море. Было уже за полночь, но звезды больше не были видны из-за низкой облачности. Море было спокойным, воздух был горячим и гнетущим, жара сдерживалась облаками, и не было бриза, который давал бы им передышку от жары. Яхта затихла, ее паруса безвольно свисали.
Они плавно плыли по океану, невидимые, невидимые и невидимые. Марш стоял на палубе и думал о прикрепленном к мачте габаритном свете. Небольшая волна моря мягко подняла Ocean Quest . Марш посмотрел на мачту, ожидая, пока Уолш принесет фонарик или запасную лампочку. Он мало что видел, но чувствовал, что делает что-то позитивное, даже если просто стоять и смотреть было достаточно.
Затем до его уха доносился другой звук. Несмотря на штиль, яхта мягко покачивалась и падала, но внезапно ритм слегка изменился. Звук, который заставил его повернуть голову и посмотреть в чернильную черноту.
Он ничего не видел. Он держал руку на мачте и чувствовал подъем и падение яхты под подошвами своих палубных туфель. Но яхта немного подвинулась на траверсе. Ветерок простудил его ноги, и волосы на шее начали подниматься. Он снова вгляделся, на этот раз более пристально. Что-то там было? Был ли кит под поверхностью, плавающий поблизости? Его рука упала с мачты, и он сделал шаг вперед, и тогда он увидел, как корабль, вырисовывающийся, как колосс, идет прямо на них из ночи.
Марш открыл рот, чтобы выкрикнуть предупреждение Уолшу, но предостерегающий крик остановился у него в горле, отрезанный тембром грубого страха и неверия, которые глубоко погрузились в его совесть и на мгновение лишили его дара речи. Он снова попытался крикнуть, но грузовое судно ударило, и в одно мгновение « Океанский квест» поднялся. Дрожь пробежала по лодке, когда огромный, покрытый шрамами нос корабля пробил корпус, расколол яхту надвое и бросил Марша в темные воды океана.
Он чувствовал, как его мир вращается, когда корабль прорезает яхту, сокрушая все на своем пути, его собственная инерция превращает море в водоворот раздробленной древесины и кипящей пенящейся воды.
Марш знал, что вот-вот умрет. Это было неизбежно; он знал, что ничего не может сделать, что могло бы его спасти, поскольку яхта распалась, и море окутало его, наполняя его рот и легкие своей соленой горечью.
Неописуемая сила вращала его снова и снова, и он чувствовал, как холодная сталь корпуса корабля терзает его плоть. Твердые, рвущиеся ракушки рвали его кожу, резали одежду и оставляли порезы по всему телу. Его мгновенные неконтролируемые рефлексы заставили его закричать от боли, но звука не было, потому что его рот мгновенно наполнился водой, а его душа наполнилась невообразимым страхом. Он кашлял и задыхался, сражаясь как сумасшедший, метая руками в ужасной битве, чтобы уйти от стального корпуса корабля и живительного воздуха на поверхности.
Марш никогда не считал себя храбрым человеком, хотя всю свою трудовую жизнь он посвятил себя морю и миру, лежащему под ним. Море было для него вторым домом. Он любил это. Он видел и испытал его причуды, его силу и спокойствие, и он никогда не боялся этого; он всегда уважал это. И он всегда знал, что может умереть в нем. Теперь он угрожал поглотить его и утащить глубоко в свои глубины; уже не друг, а смертельный враг.
Он отчаянно пнул ногой, когда корпус корабля снова врезался в него, и слепая паника охватила его. Его собственный страх привел его в бешеный гнев, и он отвечал, как пойманное в ловушку животное, борющееся за свою жизнь. Он думал, что заставил себя отойти от опасности, но снова он почувствовал корпус корабля и знал, что его может втянуть сила корабельных винтов. Он сильно толкнулся обеими ногами и со сверхчеловеческим усилием нанес удар, чтобы отвлечься от притяжения бурлящей воды и страха быть втянутым в молотильные винты.
Как долго он был под водой, он не знал, но для Марша это казалось вечностью. На самом деле он находился под напряжением немногим более тридцати секунд, что для человека с опытом Марша не имело никакого значения; но казалось, что боль и насилие продолжаются вечно. В конце концов он оторвался от поверхности в приступе удушья и кашля. Каждый вдох смыкал ему горло, как ловушку, заглушая сладкий, благословенный, животворный воздух. Он наступил на воду и отчаянно пытался контролировать свое дыхание, но его естественные инстинкты сохранения жизни заставляли его задыхаться, как тонущего человека. Постепенно кашель утих, и, наконец, он почувствовал, что к нему возвращается некоторая степень контроля.
Обернувшись, Марш шагал по воде в поисках корабля, который только что их сбил. Он увидел, как она скользит, как движущаяся гора, не более чем в пятидесяти футах от него. Он попятился и поплыл дальше в более спокойную воду. Затем он остановился и снова посмотрел на корабль, его корпус растворялся в ночи. Затем волна захлестнула его голову, и он потерял корабль из виду.
Он внезапно подумал о своем друге и забыл все о корабле. Он выкрикнул имя Уолша, обернулся, ища его в волнах воды. Смыв с корабля продолжал обрушиваться на него. Соль начинала резать ему глаза, и время от времени он внезапно падал под воду. Но, несмотря на это, он продолжал выкрикивать имя своего друга.
Он видел очень мало, только фосфоресценцию покатых вершин волн. Он продолжал звонить, пока его голос не стал достаточно хриплым и он не понял, что это бессмысленно; Уолша там не было. Он почувствовал, как его охватила непреодолимая печаль, когда его осенило. Он также почувствовал мучительное недоверие и злость, что судьба оказалась настолько жестокой, что на бескрайних просторах этого океана они застряли в штиле прямо на пути этого корабля. Но теперь шум и насилие прекратились. Было тихо, и он был совсем один.
Маршу потребовалось некоторое время, чтобы успокоиться и подумать об опасной ситуации, в которой он оказался. Он начал ощущать жалящее воздействие соленой воды на свои порезы и знал, что существует явная вероятность того, что запах его крови привлечет любые акулы поблизости. Он понимал, что ничего не мог поделать. Если бы акулы схватили его, это был бы конец. Спасения не будет; нет чудесного выживания.
Но что он мог сделать, так это точно подумать, каково его положение и какие у него были шансы на спасение. Все это было бессмысленно, и эта мысль исчезла из его головы так же быстро, как и появилась; у него не было шансов.
Он повернулся, позволяя умирающей волной поднять его. Он знал, что находится примерно в пятистах милях к юго-востоку от Ямайки и примерно в восьмистах милях к юго-востоку от Кубы. Но он знал, что мог оказаться посреди Атлантического океана, несмотря на всю разницу, которую это имело бы значение; он был в милях от земли и, вероятно, утонет, прежде чем появится какая-либо надежда на спасение.
Марш действительно не знал, почему Грег Уолш решил плыть так далеко от их базы во Фрипорте на Багамах. Для них двоих и жены Уолша, Хелен, не было ничего необычного в том, что они уезжали на несколько дней в плавание, особенно когда дела были вялыми. Уолш был необычайно сдержан в отношении своих планов, просто сказал Маршу, что на этот раз он чувствует себя как более длительный круиз, а не просто быстрая прогулка по островам. Марш почувствовал облегчение оттого, что Хелен предпочла остаться на верфи, чтобы разобраться с документами и немного по магазинам во Фрипорте.
Он взглянул на небо, надеясь увидеть звезду; какой-то маленький тусклый свет комфорта, маленькая крошка. Его единственная надежда теперь лежала на корабле, который их сбил. Он знал, что кораблю потребуется некоторое расстояние, чтобы остановиться и спустить лодку. Потому что они наверняка поступили бы так. Он знал, что дежурный экипаж не мог не заметить их, даже если на « Океан Квест» не было навигационных огней. Шум и внезапный удар в любом случае не остались бы незамеченными. Они непременно повернут назад и начнут осмотр местности.
Он ускользнул под поверхность. Вода внезапно стала холодной на его лице. Это напугало его, и он ударил ногой, вырвавшись через поверхность, выпустив воду из носа и рта. Соль ужалила горло. Он провел рукой по лицу, убирая волосы с глаз. Когда вода плескалась по его плечам, он начал энергично гладить. Марш знал, что он может делать это только так долго; тогда его настигнет истощение, он поддастся и утонет.
Он попытался снова поискать, но он пытался искать почти в полной темноте. А на уровне моря он мог бы видеть только несколько ярдов. Это означало, что любая лодка, спущенная на воду для их обнаружения, потерпит неудачу, потому что они также будут ограничены своим полем зрения. Он решил плыть в том направлении, в котором плыл корабль, но затем понял, что был слишком дезориентирован, чтобы понять, в какую сторону плыть. И лунного света тоже не было. Он действительно подумал о поисках обломков с « Океанского квеста» . Возможно, он сможет цепляться за какой-нибудь обломок. Но при свете дня он, вероятно, превратился бы в мясо акулы.
Затем, совершенно неожиданно, на короткое время ему показалось, что он увидел корабль. Он попытался сконцентрироваться и сфокусировать свое зрение в том месте, где казался силуэт корабля. Он начал плыть к нему, надежда против надежды.
Вскоре он понял, что силуэт действительно не был видением; корабль был там, а она стояла неподвижно. Как ни странно, она была намного ближе, чем он ожидал, учитывая расстояние, необходимое кораблю, чтобы остановиться. Затем он понял, почему он не мог ясно видеть корабль в темноте; у нее не было света!
Марш перестал плавать. Его разум начали терзать опасения и любопытство. Почему на корабле нет огней? И поскольку она была так близко и неподвижна, означало ли это, что она уже остановилась, когда врезалась в Ocean Quest ?
Он снова начал плавать, на этот раз осторожно. Но какими бы ни были причины этой загадки, этот корабль был единственной надеждой Марша на выживание, и он должен был ее забрать. Плавая, он крикнул, крича так громко, как только мог; но его голос был подобен тонкому тростнику на несуществующем ветру, и его едва можно было разнести по воде.
Некоторое время он думал, что его мозг играет с ним, а корабль все еще движется. Трудно было судить о расстоянии между ним и грузовым судном. Он не продвигался вперед, и корабль, похоже, не приближался. Но он не видел явного фосфоресцирующего следа от корабля, а это означало, что винты не вращались. Это снова подняло ему настроение, и он поплыл сильнее, хотя опасения не оставили его.
Марш пробыл в воде около тридцати минут, когда достиг кормы корабля. Он надеялся услышать звук голосов, когда спускалась лодка, чтобы искать выживших после столкновения, но не было ничего, никакого движения, никаких огней; просто тишина.
Он поднес руки ко рту и крикнул. Звук донесся до корабля, но, казалось, отразился от корпуса. Он позвал снова, но корабль все еще казался безжизненным. Как будто на борту не было ни души. Он вспомнил рассказы старых моряков о кораблях-призраках. Но это все, чем они когда-либо были для Марша: просто рассказы.
Он нахмурился, вспоминая тот момент на палубе Ocean Quest , как раз перед сокрушительным ударом корабля. Было странно, что не было звука; нечего предупреждать о надвигающейся катастрофе. И когда он подпрыгивал по тяжелому корпусу, не было никакой силы, втягивающей его в молотильные винты. Как будто корабль был безжизненным. И он подумал о том, как быстро он достиг корабля в данных обстоятельствах. Для Марша это значило только одно: когда корабль врезался в Ocean Quest , он не шел. Она уже останавливалась!
Марш не мог этого принять; не было рационального объяснения. Еще нет! Он не верил, что этот корабль - еще одна Мэри Селеста , еще один из тех кораблей-призраков; на борту должна была быть жизнь. Он позвал снова.
«Эй, привет; ты на борту! »
Ответа не было. Он ждал, ступая по воде, выжидающе подняв лицо вверх. Ему тоже становилось холодно, несмотря на относительную теплоту воды. И тоже устал; его конечности начинали протестовать, и жгучая боль от порезов на теле, казалось, усиливалась.
Он позвал снова, но ответа все еще не было. Теперь он чувствовал, как внутри него поднимается гнев. Опасения, которые он испытывал ранее, покидали его, и он яростно метался в воду.
«Ради бога», - в отчаянии крикнул он. «Если у тебя есть сочувствие, ответь мне!»
Но по-прежнему стояла тишина.
Чувство тщетности и отчаяния охватило его, и он начал плавать, намереваясь обогнуть корабль в надежде найти какой-нибудь путь на борт, хотя, как он рассчитывал подняться по крутым склонам, он понятия не имел.
Затем он услышал голоса.
Облегчение было сокрушительным и подавляющим. Слезы наполнились его глазами, и он смахнул их. Он предположил, что его голос, должно быть, дошел до того, кто в то время находился на вахте. Он ждал, слушая тихий плеск воды по корпусу. Голоса были теперь более странными, но на языке, которого Марш не понимал. Не то чтобы его это волновало.
Он поднял руку над водой и крикнул. Он ожидал, что загорится какой-то свет, и надеялся, что белизна его руки будет выделяться в луче прожектора. Но по какой-то необъяснимой причине колоды оставались окутанными тьмой.
Марш почувствовал странное тревожное сомнение; неуверенность, которая шла против чувства облегчения, которое он испытал несколькими мгновениями ранее. Он знал, что в Карибском бассейне ведется всевозможная незаконная торговля: наркотики, оружие, контрабандисты. Такие люди не будут интересоваться кем-то вроде него; его жизнь будет для них мало ценной. Но на корабле такого размера он сомневался, не занималось ли оно чем-нибудь незаконным.
Внезапно загорелся свет, его луч был направлен вниз, к поверхности воды. Он быстро двигался, ища его. - крикнул Марш, яростно размахивая руками. Когда луч двинулся к нему, Марш поплыл в его небольшой успокаивающий круг света. Это было довольно интенсивно, и ему пришлось прикрыть глаза от яркого света. Он крикнул невидимому члену экипажа, держащему фонарь.
«Эй, привет!»
Тогда он чуть не рассмеялся нервным фальцетным смехом. Здесь наконец-то появилось святилище.
Затем без предупреждения раздался звук выстрела. Пуля пронеслась сквозь неподвижный ночной воздух и упала в воду. Затем еще один выстрел, за которым сразу же последовал «хлопок», когда еще одна пуля врезалась в море рядом с ним.
Вероятно, прошла пара секунд, прежде чем Марш осознал, что происходит, но для него это казалось нереальным моментом, приостановленным во времени, прежде чем его осенила ужасная, нереальная правда.
«Боже мой!» - воскликнул он. "Нет!"
Пули пробили воду, образуя небольшие столбики, освещая лужицу света на поверхности. Марш закричал и развернулся прочь от круга, безумно царапая его когтями в отчаянной попытке избежать ползучих смертельных выстрелов. Пистолет рявкнул сокрушительное послание, каждый удар воды неизбежно приближался к нему, а круг света продолжал смертельную хватку в его отчаянной борьбе.
Он нырнул под воду, когда пуля попала ему в ногу за коленом. Боль была мучительной, но Марш знал, что должен проигнорировать ее и погрузиться глубже под воду. Он все еще мог слышать щелкающие звуки, когда пули тратили свою энергию прямо над его отчаянной борьбой за выживание.
Он остановился глубоко под водой и повернулся к корпусу корабля. Боль в ноге была невыносимой, но он знал, что не должен обращать на нее внимания. Он не знал, что делать для собственного выживания, и все, о чем он мог думать, это плыть к брюху грузового судна и найти сомнительное убежище.
Прикоснувшись к холодной металлической поверхности корабля, он остановился и позволил себе медленно подняться вверх, пока его голова не вышла из воды. Он остановился и прижался щекой к холодной стали. Он наклонился и потрогал рану на ноге. Он предположил, что серьезно не ранен; возможно, это произошло потому, что вода поглотила большую часть энергии пули. Но, несмотря на это, он все еще чувствовал себя так, как будто его ногу отрубили. Он знал, что кровь будет сочиться из него, и снова страх перед акулами пробежал по его спине.
Марш снова посмотрел на круг света. Он все еще двигался, все еще искал его. Теперь стрельбы не было, и снова воцарилась жуткая тишина. Он ходил по воде, не отрывая глаз от света. Он понятия не имел, что теперь делать; если он уплывет от корабля, то в конце концов утонет. Если он сдастся и бросится на их милость…. Нет, они убьют его еще до того, как он попросит убежища.
Он услышал внезапный всплеск, звук чего-то входящего в воду. Может быть, лодка? Звук исходил с кормы. Марш находился примерно на миде корабля. Голоса вернулись, крича с палубы. Они казались взволнованными, но это были быстрые, ясные, безошибочные слова команды, и они полетели с верхней палубы к людям в лодке.
Марш напрягся, втянул локти и позволил себе погрузиться глубже, пока его нос едва оторвался от поверхности. Его здравый смысл подсказывал ему, что он попал в ловушку, из которой нет шансов выбраться. Уплыть и утонуть или остаться на корабле и погибнуть. Он знал, что у него нет другого выбора, кроме как уплыть, но куда?
Вдруг он услышал взволнованный голос. Он шел с лодки, и кричавший человек дико кричал. Колеблющийся луч света остановился и быстро двинулся к лодке. Он обнаружил некоторые плавающие обломки Ocean Quest . Теперь казалось, что все взволнованы, и отовсюду раздавались голоса. Марш осторожно двинулся по корпусу, двигаясь к носу. Он намеревался использовать текущее отвлечение, чтобы уйти от корабля и как можно дальше от него.
Затем из воды поднялась рука и коснулась его.
Марш ахнул от ужаса. Его позвоночник стал жестким, и по спине прокатилась сильная дрожь. Он развернулся и инстинктивно сделал выпад локтем. Он вошел во что-то мягкое. Затем он застыл, когда увидел, как труп Уолша перевернулся, и бледное мертвое лицо появилось из-под темной поверхности.
Тогда он почти потерял волю к жизни. Его нервы были настолько натянуты, что они были почти на грани разрыва, и только сверхчеловеческое усилие воли остановило его от крика в неконтролируемом ужасе. Видя, как его друг всплывает из глубины, как призрак подземного мира, его белое лицо, замаскированное ужасающим риктусом смерти, было почти невыносимо для певческих нервов Марша.
Его позвоночник расслабился в новой сильной дрожи, и он оттолкнул труп. Труп отказывался двинуться с места, и он бросился на него, чувствуя себя больным. Он подтянул здоровую ногу и сильно пнул тело. Он отлетел от него лицом вверх, прочь от корпуса корабля. Марш вцепился в стальной корпус и оторвался от дрейфующего тела Уолша.
Внезапно с палубы раздался восторженный крик и последовала быстрая череда выстрелов. Марш слышал, как пули врезаются в тело Уолша. Он увидел, как он перевернулся под ударом, и стрельба прекратилась.
Он был ошеломлен всем этим ужасом. Он чувствовал себя больным и слабым, и казалось, что его сила ускользает от него. Вода залила его лицо, и он почувствовал себя вялым и слабым. Марш хорошо знал море; он прожил с этим большую часть своей жизни. Это всегда было для него источником огромного удовольствия, и он знал, как это могло внезапно обернуться и стать угрозой. Он знал, что ослабить - значит поддаться присущей ему опасности, и научился жить с опасностями.
Теперь ему пришлось использовать эти годы опыта и собственную силу воли, чтобы восстановить свою способность к выживанию. По-прежнему существовала значительная опасность, и Марш знал, что он должен признать это, чтобы справиться с ней и выжить. Все еще продолжалось много криков, и теперь он мог видеть людей в резиновой лодке, окутанных кругом света, окружавших тело Уолша. По иронии судьбы, подумал он, Уолш спас его той ночью, даже после смерти.
Он обдумал свою ситуацию и знал, что она безнадежна; он ничего не мог сделать, чтобы решить эту проблему. На корабле не было убежища, и море не давало надежды. Он был в сотнях миль от земли. К северу лежал остров Гаити. Северо-западом была Ямайка, а дальше - зияющая пропасть между полуостровом Юкатан и Кубой. Ямайка с таким же успехом могла быть на Луне, несмотря на все те блага, которые она принесла ему. Что бы он ни попробовал, он умрет в считанные часы. По крайней мере, об этом позаботятся акулы.
Он прокрался к носу корабля, цепляясь за корпус, все еще не зная, что он будет делать. Пока корабль был там, это было плавучим убежищем; осязаемая надежда; но все в уме сейчас.
Он подплыл к носовой части грузового судна и повернул на другой борт. Затем он оттолкнулся от корабля, зная, что команду будет интересовать только то, что происходит в другом месте, а не темнота, где он находился. У них есть добыча, и они больше не будут искать. Он был ярдах в пяти от корабля, когда внезапно поплыл в якорную цепь.
И тогда он увидел другой корабль!
Он держался за якорную цепь, его рот был открыт в полном шоке. Он попытался собраться с мыслями и собрать убывающую силу, чтобы разобраться во всем этом. Увидеть другой корабль было, конечно, полным шоком, но, поразмыслив над ним, он вскоре понял, что это не так удивительно, как он думал вначале; почти наверняка это была переброска груза и, возможно, перевозка наркотиков или незаконного оружия. И какой бы ни была причина, по которой эти два корабля сошлись вместе, это не сулило ему ничего хорошего.
А потом он подумал о Греге Уолше и его необычном решении плыть так далеко от Фрипорта только по той причине, что, по его словам, он мечтает о более длительном путешествии. Неужели, подумал Марш, Уолш ожидал, что эти два корабля будут здесь? И был ли его давний друг и деловой партнер замешан в чем-то тайном и незаконном? Каким бы ни был ответ, Марш понял, что шансов выяснить это очень мало, потому что он вряд ли проживет дольше. Если только он не попадет на борт второго корабля незамеченным.
Второе судно было намного меньше, чем грузовое судно, врезавшееся в « Оушн Квест» , не более шести тысяч тонн по подсчетам Марша. Поскольку она была меньше, ее осадка была меньше, и он давал ему больше шансов попасть на борт и спрятаться.
Он знал, что не сможет подняться на палубу грузового судна, хотя и собирался взобраться на якорную цепь. Попытаться это было бы самоубийством. Корабль меньшего размера давал ему немного лучшую надежду.
Он начал осторожно пробираться к корме грузового корабля, пока не смог разобрать имя на носу другого корабля. Это была Талиба .
Марш остановился. Он знал лодку и знал, кому она принадлежит, но ни за один миллион лет он ни за что не заподозрил бы, что этот человек причастен к чему-то столь же опасному, как это. И тот маленький узелок истины начал расти в нем, что его партнер, Грег Уолш, мог предвидеть, что эти два корабля будут делать здесь в это точное время и в этом месте. И именно это знание означало, что он не погиб в результате трагической аварии на море.
Его убили!
Глава 2
Примерно за неделю до того, как « Ocean Quest» был потоплен грузовым судном, Ремо Франсезини из американской службы безопасности ЦРУ стоял в зале ожидания военного госпиталя на мысе Канаверал во Флориде. Он ждал, когда врач отвезет его в изолятор, где молодой человек лежал больной и умирал. Он был в глубоких раздумьях и беспокоился не о молодом человеке, а о чем-то еще, что было для него гораздо тяжелее.
Франсезини был крупным мужчиной, выше шести футов ростом и весил около двухсот фунтов. Он всегда гордился своей физической подготовкой, во многом благодаря службе в морской пехоте Соединенных Штатов, а затем в качестве члена морских котиков; тайная группа специалистов, которые обычно работали в тылу врага над операциями, которые требовали мужества, скрытности и философского отношения к любой судьбе, уготованной им, и ко всему, что приказывали им их хозяева. В конце концов он оставил армию, чтобы присоединиться к полиции Нью-Йорка.
Сегодня он находился в больнице в качестве главы Офиса поддержки миссии, который отвечал за сбор и сопоставление разведывательной информации и отчитывался непосредственно перед заместителем директора по операциям Центрального разведывательного управления ЦРУ в Лэнгли в Западной Вирджинии. Боссом Франсезини был адмирал Джеймс Старлинг, и именно адмирал настоял на том, чтобы он, Ремо Франсезини, посетил умирающего в госпитале, а не одного из подчиненных Ремо, как обычно.
Он был единственным человеком в зале ожидания. На нем был зеленый комбинезон, хирургическая фуражка на голове и накидки поверх обуви. Обычно он курил одну из своих любимых гаванских сигар, но курение было запрещено во всех американских больницах, поэтому он ограничился размышлениями о причинах, по которым он был здесь, и о том, где он скорее окажется.
Было тихо, и стены, которые были почти голыми, за исключением пары морских гравюр, казалось, отражали меланхолию, слившуюся с его собственной. В комнате был небольшой столик и пара стульев. Не было материалов для чтения.
После нападений мусульманской террористической организации «Аль-Каида» на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке, башни-близнецы в сентябре 2001 года, все ЦРУ и Белый дом нервничали при малейшем намеке на новую террористическую операцию в Америке. почва. Боссы на вершине кучи нервничали больше, чем их подчиненные, потому что на кону стояли бы их головы и работа, если бы их отделы облажались.
И адмирал Старлинг ничем не отличался, за исключением того, что на него напал директор по операциям ЦРУ, которому, в свою очередь, пришлось бороться с Овальным кабинетом в Белом доме.
Меланхолическое чувство, поселившееся в сознании Франсезини, было результатом чувства безнадежности и страха, что он не сможет предотвратить еще одну террористическую атаку Аль-Каиды, потому что их атаки было так трудно предсказать или обнаружить, несмотря на самые совершенные доступные технологии и великолепные возможности. и самоотверженные усилия агентов ЦРУ на местах.
Доморощенный терроризм был еще одним фактором, который его беспокоил, и невероятной готовностью американцев арабского происхождения во втором и третьем поколении поддержать своих ближневосточных кузенов в их ужасных убийствах.
Шестое чувство подсказывало ему, что то, что он собирался увидеть и, надеюсь, услышать, было предупреждением, которое попало им в руки благодаря чистой удаче. Но даже тогда Франсезини не имел ни малейшего представления о том, насколько серьезным окажется предупреждение; его задача заключалась в том, чтобы извлечь из этого как можно больше возможностей и молиться о том, чтобы избежать еще одного злодеяния.
К сожалению, меланхолия в нем скрывала его обычное доброе настроение и уверенность в себе. У него была харизма, к которой люди обычно относились, а это означало, что он ни на минуту не подозревал, что его заботы умело скрыты и вполне могли быть их заботами.
Дверь открылась, и в комнату вошел морской офицер. Он был одет так же, как и Францезини.
«Теперь вы можете его видеть, сэр».
Франсезини подошел к открытой двери. "Какие-нибудь улучшения?" - без особой надежды спросил он молодого морского офицера.
Молодой человек покачал головой. «Ему повезет, что он продержится еще месяц. Постарайтесь не облагать его слишком большими налогами ».
"Он что-нибудь сказал?"
Снова покачивание головой. «Нет, ничего важного, но вы все равно можете попробовать; ты можешь что-нибудь от него получить ».
Франсезини кивнул и последовал за офицером из комнаты. Стук их каблуков эхом разнесся по стенам длинного коридора, вторгаясь в тишину. В дальнем конце коридора морской офицер толкнул пару распашных дверей, которые открылись в другой проход. Он остановился у первой двери и поманил Франсезини, открывая ему дверь.
Комната выглядела клинически и ухоженной. Рядом с кроватью располагалось оборудование для мониторинга, которое тихо жужжало, ритмически прерываемое пульсирующим звуком кардиомонитора. Зеленый след на экране монитора выглядел неровным, а шипы - неустойчивыми.
Он остановился у кровати и посмотрел на человека, лежащего на кровати. К устройству из нержавеющей стали свисали две бутылки, трубки которых спускались к рукам пациента. Ему было за тридцать. Франсезини знал это из записей этого человека, которые он прочитал, когда прибыл в больницу. Возле кровати мужчины был кислородный баллон, но в данный момент он не использовался.
Большая часть его волос выпала, а то, что осталось, свисало маленькими тонкими прядями с его черепа. Один глаз был закрыт. Другой глаз был открыт, но красный, сердитый и плачущий. У него были гнойные язвы на лице и шее, и они продолжали оставаться невидимыми по всему телу до подошв ног.
Франсезини знала, что этот человек страдает дефицитом кальция в костях, лейкемией и дизентерией. Ему было отчаянно жаль его, но не потому, что он умирал, а из-за долгого и мучительного конца жизни бедняка.
Он умирал от лучевой болезни.
Франсезини придвинула стул и села рядом с кроватью. Некоторое время он изучал этого человека и задавался вопросом, научится ли он чему-нибудь, потому что бедняга выглядел в коме. Умирающего подобрали где-то на берегу Флорида-Кис, и он бесцельно бродил по дороге. В полицию вызвал некий обеспокоенный гражданин, который описал мужчину, как будто он попал в дорожно-транспортное происшествие. Это было правдой, и он был в плачевном состоянии даже тогда, когда его задержала полиция. У него не было документов, удостоверяющих личность, и он не выглядел как американец, хотя это само по себе не имело значения. Поэтому местные власти поместили его в больницу, пока иммиграционный отдел не сможет с ним разобраться.
Бедняга пролежал там несколько дней, прежде чем случайно не прошел отставной армейский врач. То, что увидел доктор, напомнило ему клинические заметки, которые он изучал в первые годы своей службы младшим военным врачом. Записи были подробными и касались Японии после атомной бомбы. И то, что проницательный старый медик посоветовал Пентагону, вызвало у них мурашки по спине и заставило зазвонить тревогу по всему Белому дому. Больного немедленно перевели в изолятор, где он находился сейчас.
«Я хочу, чтобы ты что-нибудь сказал», - пробормотала Франсезини. «Вы не очень помогаете себе. Вы пришли к нам, но не скажете зачем. Врач говорит, что с тобой все будет в порядке, но тебе нужно что-то, что вселяет в тебя надежду ». Это была ложь, и она бойко скатывалась с его языка.
Глаз мужчины двинулся, и он немного повернул лицо. Франсезини был воодушевлен.
«Если у вас есть семья, мы можем сообщить им об этом. Мы можем привезти их сюда для вас ». Он наклонился вперед, подходя ближе. «Неважно, где они; мы можем их достать ».
Губы мужчины шевелились, когда он пытался составить слово. Франсезини внимательно наблюдал, как дрожат покрытые волдырями губы, кровь из язв на его рту была все еще влажной. Внезапно мужчина протянул руку и схватил запястье Франсезини, и слово вылетело наружу. Его голос был слабым и надломленным. Это было практически безнадежно. Франсезини покачал головой, зная, что он ничего не сможет для него сделать, если не узнает больше.
Сила в хватке человека ослабла, и он расслабился. Франсезини взяла его за руку и взяла.
«Как ты получил ожоги?» - спросил он, не ожидая ответа. "Что они делают? Что они задумали? " Франсезини даже не знала, кто такие «они»!
Разочарование грозило превратить тихое спокойствие в кипящие эмоции. Он хотел вырвать у этого человека правду и заставить его отвечать на его вопросы. Но он этого не сделал; он просто сидел и тихо разговаривал.
Через двадцать минут он вышел из комнаты, выбросив свою защитную одежду в мусорное ведро за дверью. Он позвонил в приемную, чтобы сказать им, что умирающий спит, и сообщат ли они доктору, что он уходит.
Это был яркий, бодрящий день за пределами больницы, и теплое солнце на его лице дало Франсезини повод почувствовать себя немного лучше, когда он вышел на солнечный свет. Он вынул из кармана сигару. Он закурил сигару и втянул в себя глоток дыма.
«Талибан», - пробормотал он про себя. Было ли это слово, которое пытался сказать умирающий, Талибан? Мусульманские фанатики, бывшие когда-то бразды правления в Афганистане?
«Я думал, мы их выбросили», - пробормотал он себе под нос.
Затем он покачал головой, неторопливо выпустил сигарный дым и задумался, что скажет адмирал Старлинг.
* * *
Марш вздрогнул. Ему стало холодно, но это его не слишком беспокоило; это была теплая ночь, и холод скоро пройдет. Он думал о своей ситуации и о том, что он мог сделать и как из нее выбраться. Ирония этого не ускользнула от него; он зарабатывал себе на жизнь, промокая и избегая смерти. На этот раз ему это не понравилось, и ему не заплатили!
Потакание своим слабостям прошло, и отчаяние захлестнуло его, захлестнув его, когда он вспомнил ужасные моменты, окружавшие смерть Уолша. Его ужаснули природа и следующие обстоятельства. Он задавался вопросом, вернется ли он когда-нибудь домой во Фрипорт на Багамах, где они живут, и сообщит обо всем в полицию. Он думал также о Хелен, вдове Уолша, и о том, как он ей расскажет. Фактически, что он ей скажет.
Марш был партнером в их подводном бизнесе с Уолшем и его вдовой Хелен в течение многих лет. У них была верфь во Фрипорте, а также собственное подводное исследовательское судно. Хотя дела на протяжении многих лет шли хорошо, они все еще изо всех сил пытались выплатить свои краткосрочные ссуды и ипотеку за верфь и подводное судно.
Он видел « Талиба», корабль, который теперь стоял рядом с грузовым судном, во Фрипорте. Это произошло незадолго до того, как Грег Уолш согласился работать над относительно коротким заказом для его владельца, Хакима Кхана.
Хан был богатым океанологом и исследователем. Он был хорошо известен океанологам всего мира. И его хорошо уважали. Уолш работал над этой комиссией несколько месяцев, но в ней не участвовали Марш или Хелен. Марш никогда не мог понять, почему Уолш исключил его. На самом деле это не было спорным вопросом, и на самом деле он дал Маршу возможность провести немного свободного времени в одиночестве в Европе, осматривая старые столицы, катаясь на лыжах и катаясь на лыжах в апреле. лучшие традиции холостяка.
Вскоре после выполнения задания Уолш начал вести себя странно и немного скрытно. Марш сначала не осознавал этого, но постепенно между ним и Уолшем возникли трения. Это так и не дошло до того, как они поссорились из-за этого, но Маршу и Хелен было немного трудно это понять. Хелен несколько раз пыталась расспросить своего мужа, но так и не смогла ничего от него получить.
Но что бы ни беспокоило Уолша, это всегда возвращалось к работе, которую он выполнял для Хакима Кхана. И Марш теперь быстро собирал по кусочкам некоторые, казалось бы, несущественные части головоломки, которая его беспокоила.