Сейхан пришла в полную боевую готовность, но держала глаза закрытыми, изображая сон, чувствуя, как что-то резкое вонзается ей в шею. Она инстинктивно знала, что нельзя двигаться. Еще нет. Осторожно, она полагалась на свои чувства, но не слышала шепота движения, не чувствовала движения воздуха по своей обнаженной коже, не ощущала запаха тела или дыхания, которые не были ее собственным. От нее пахло только розами и дезинфицирующим средством.
Я одна?
Все еще испытывая резкое давление на шею, она взглянула одним открытым глазом и в мгновение ока окинула взглядом окружающую обстановку. Она лежала, растянувшись на незнакомой кровати, в комнате, которую никогда раньше не видела. Покрывало поперек кровати было покрыто мелкой парчой; над изголовьем висел старый гобелен; на каминной полке над камином стояла хрустальная ваза со свежесрезанными розами рядом с золотыми часами восемнадцатого века с толстым мраморным основанием. Часы показывали несколько минут одиннадцатого, что подтверждают современные радиочасы, стоящие на тумбочке из орехового дерева. По теплому тону света, струящегося через прозрачные занавески, она решила, что сейчас утро.
Она выбрала приглушенные голоса, говорящие по-французски, подходящие к обстановке и обстановке комнаты, проходящие по коридору за пределами комнаты.
«Гостиничный номер», - подумала она.
Дорого, элегантно, не то, что она могла себе позволить.
Она подождала еще несколько вдохов, чтобы убедиться, что она одна.
Она провела свои молодые годы, бегая по трущобам Бангкока и закоулкам Пномпеня, наполовину дикое, уличное существо. Тогда она усвоила элементарные навыки своей будущей профессии. Выживание на улице требовало бдительности, хитрости и жестокости. Когда ее бывшие работодатели нашли ее и завербовали на тех же улицах, переход к убийце оказался легким.
Двенадцать лет спустя у нее появилось другое лицо, эволюция, с которой часть ее все еще боролась, оставив ее наполовину сформированной, ожидая, пока эта мягкая глина затвердеет в ее новую форму. Но кем бы она стала? Она предала своих бывших работодателей, международную преступную организацию под названием «Гильдия», но даже это имя было ненастоящим, а всего лишь полезным псевдонимом. Настоящая личность и цель организации оставались неясными даже для ее собственных сотрудников.
После ее предательства у нее не было ни дома, ни страны, а только тонкой преданностью тайному агентству США, известному как Сигма. Ее наняли, чтобы открыть для себя настоящих кукловодов Гильдии. Не то чтобы у нее был большой выбор. Она должна была уничтожить своих бывших хозяев, прежде чем они уничтожили ее.
Вот почему она приехала в Париж в поисках зацепки.
Она медленно села и поймала свое отражение в зеркале на шкафу. Ее черные волосы растрепались на подушке, изумруд ее глаз был тусклым, она была чувствительна к слабому утреннему солнечному свету.
Наркотики.
Кто-то разделил ее до бюстгальтера и трусиков, вероятно, чтобы обыскать ее в поисках оружия или проводов или, возможно, просто запугать. Ее одежду - черные джинсы, серую футболку и кожаную мотоциклетную куртку - сложили и положили на соседнее антикварное кресло в стиле Людовика XV. На прикроватной тумбочке времен Империи ее оружие было расставлено в аккуратный ряд, из-за чего его смертоносность была издевкой. Ее пистолет «ЗИГ-Зауэр» все еще был в наплечной кобуре, а кинжалы и ножи были обнажены и ярко сияли.
Так же блестяще, как новое украшение на ее шее.
Ремешок из нержавеющей стали был затянут туго и низко. Крошечный зеленый светодиодный светильник светился в углублении ее горла, где острые зубцы глубоко впивались в нежную плоть.
Вот что меня разбудило . . .
Она дотянулась до электронного ожерелья и осторожно провела кончиком пальца по его поверхности в поисках механизма, фиксирующего его. Под правым ухом она обнаружила крошечное отверстие размером с булавку.
Замочная скважина.
Но у кого есть ключ?
Ее сердце колотилось в горле, прижимаясь к этим острым зубцам с каждым ударом. Гнев покраснел ее кожу, оставив холодный страх у основания позвоночника. Она сунула палец под тугую повязку, задушила себя и вонзила стальные шипы глубже, пока ...
- агония пронзила ее тело, поджигая ее кости.
Она рухнула на кровать, искаженная болью, с выгнутой спиной и слишком сжатой грудью, чтобы кричать. Затем тьма. . . ничто . . .
Когда она упала, ее охватило облегчение, но это ощущение было недолгим.
Она снова проснулась, почувствовав вкус крови в том месте, где она прикусила язык. Туманный взгляд на каминные часы показал, что прошло всего мгновение.
Она откатилась назад, все еще дрожа от ударов электрическим током, и спустила ноги с кровати. Она держала руки подальше от шеи и подошла к окну, чтобы сориентироваться. Присев немного в сторону, чтобы не отбрасывать тень, она смотрела внизу на площадь, в центре которой стояла массивная бронзовая колонна со статуей Наполеона наверху. Площадь окружала аркада идентичных элегантных зданий с арочными проемами на первом этаже и высокими окнами второго этажа, разделенными декоративными колоннами и пилястрами.
Я все еще в Париже . . .
Она отступила. Фактически, она точно знала , где находится, пересекла ту же площадь на рассвете, поскольку город только просыпался. Площадь ниже была Вандомской площадью, известной своими ювелирными магазинами высокого класса и модными бутиками. Возвышающаяся бронзовая Вандомская колонна в центре была парижской достопримечательностью, сделанной из плавки двенадцати сотен русских и австрийских пушек, собранных Наполеоном в ознаменование той или иной битвы. По его поверхности пролегала непрерывная лента барельефов, изображающих сцены различных наполеоновских войн.
Она повернулась и осмотрела роскошную комнату, задрапированную шелком и украшенную сусальным золотом.
Я все еще должен быть в «Ритце».
Она приехала в отель - «Ритц Париж» - на утреннюю встречу с историком, связанным с Гильдией. Что-то важное происходило внутри организации, активизировав все ее контакты. Она знала, что такие моменты потрясений, когда запертые двери на мгновение оставляются открытыми, а меры безопасности ослабляются, были идеальным временем, чтобы схватить то, что она могла. Так что она залезла глубоко, сильно подтолкнула и, возможно, слишком сильно рискнула выставить себя напоказ.
Одна рука осторожно коснулась воротника - затем опустила.
Определенно слишком много.
Это свидание назначил один из ее доверенных знакомых. Но, видимо, деньги только купили такое доверие. Она встретилась с историком в баре «Хемингуэй» внизу - это дань уважения американскому писателю, отделанная деревянными панелями и отделанная кожей. Историк сидел за боковым столиком и кормил «Кровавую Мэри» - напитком, который родом из этого заведения. Рядом с его креслом лежал черный кожаный портфель, в котором были обещаны секреты, которые еще предстоит раскрыть.
Она выпила.
Только вода.
Все еще ошибка.
Даже сейчас ее рот оставался ватным, как и голова.
Когда она вернулась в комнату, низкий стон привлек ее внимание к закрытой двери ванной. Она проклинала себя за то, что не проверила всю комнату при первом пробуждении, обвиняя в расплывчатости своих мыслей.
Это отсутствие бдительности прекратилось.
Она бесшумно и быстро пересекла комнату, схватив пистолет в кобуре с тумбочки. Она высвободила оружие, когда подошла к двери, позволяя ремню безопасности бесшумно упасть на ковер.
Она слушала у двери. Когда раздался второй стон - теперь уже более болезненный - она ворвалась в ванную с поднятым пистолетом. Она обошла маленькую отделанную мрамором комнату, никого не обнаружив у раковины или туалетного столика.
Затем из ванны поднялась костлявая рука с татуировками на рукавах, слабо размахивая руками, как будто купальщица тонула. Чья-то рука нашла золотой кран в форме лебедя и крепко схватилась за него.
Когда она подошла ближе, худощавый мальчик с каштановыми волосами - вероятно, не старше восемнадцати - ухватился за кран, чтобы оказаться в поле зрения. Он осмотрел все ребра, локти и колени, но она не рискнула, приставив пистолет к его обнаженной груди. Ошеломленный, он наконец, казалось, увидел ее, его глаза расширились при виде ее полуобнаженного состояния и очевидной угрозы оружия. Он забрался обратно в пустую ванну, подняв ладони, и выглядел готовым взобраться на мраморные стены позади него.
На нем были только боксеры и воротник из нержавеющей стали.
Под стать ей.
Возможно, почувствовав такое же сжатое давление на его шее, как Сейхан почувствовала на своей, он вцепился ему в горло.
«Не надо», - предупредила она по-французски.
В панике он дернул. Зеленый свет на его воротнике вспыхнул красным. Все его тело вздрогнуло, подбросив ногу в воздух. Он снова рухнул в ванну. Она сделала выпад и удерживала его голову от удара о твердый мрамор, чувствуя, как электрический разряд укусил ее ладонь.
Ее действия не были мотивированы альтруизмом. Ребенок явно разделял ее затруднительное положение. Возможно, он знал о ситуации больше, чем она. Он содрогнулся, чтобы снова вдохнуть, но затем ослаб. Она подождала, пока его глаза снова не откроются; затем она встала и попятилась. Она опустила пистолет, не чувствуя угрозы от него.
Он осторожно сел. Она изучала его, пока он тяжело дышал, медленно стряхивая с себя шок. Он был выше, чем она представляла сначала. Может, шесть футов, но тонкая, как перила - не столько тощая, сколько жилистая. Его волосы были длинными до плеч, взлохмаченными с прохладной небрежностью юности. Татуировки покрыли его руки, распространились по плечам и распространились на два темных крыла художественных работ вдоль его спины. Его грудь была чистой, все еще пустой холст.
«Комментарий tu t'appelles?» - спросила Сейхан, садясь на комод.
Он тяжело дышал. - Je m'appelle Ренни. . . Ренни Маклауд ».
Хотя он ответил по-французски, его акцент был явно шотландским.
"Вы говорите по-английски?" спросила она.
Он кивнул, чувствуя облегчение. «Да. Что здесь происходит? Где я?"
"Ты в беде."
Он выглядел смущенным, напуганным.
«Что ты помнишь в последний раз?» спросила она.
Его голос оставался ошеломленным. «Я был в пабе. На Монпарнасе. Кто-то купил мне пинту. Только один. Я не промокался или что-то в этом роде, но это последнее, что я помню. Пока я не проснусь здесь.
Так что он, должно быть, тоже был под наркотиками. Привезли сюда и надели ошейник, как и она. Но почему? В какую игру играли?
Телефон зазвонил, эхом отозвавшись по комнате.
Она повернулась, подозревая, что ответ вот-вот откроется. Она встала и вышла из ванной. Поступание босых ног по мрамору подсказывало ей, что Ренни идет за ней. Она взяла трубку на прикроватной тумбочке.
«Теперь вы оба проснулись», - сказал звонивший по-английски. "Хороший. Времени уже мало ».
Она узнала голос. Это был доктор Клод Бопре, историк из Университета Пантеон-Сорбонна в Париже. Она представила чопорного седовласого француза, сидящего в баре «Хемингуэй». На нем был поношенный твидовый пиджак, но истинная мера этого мужчины заключалась не в крое его ткани, а в высокомерном плаще его аристократического вида и манер. Она догадалась, что где-то в прошлом его семья имела дворянские титулы, связанные с их именами: барон, маркиз, виконт . Но больше нет. Может быть, поэтому он стал историком, попытавшись прилепиться к некогда знаменитому прошлому.
Когда она встретилась с ним сегодня утром, она надеялась купить документы, относящиеся к истинным лидерам Гильдии, но обстоятельства явно изменились.
Неужели этот человек понял, кто я? Если да, то почему я еще жив?
«Мне нужны твои уникальные навыки», - объяснила историк, словно читая ее мысли. «Я приложил много усилий, чтобы заманить вас сюда, в Париж, чтобы соблазнить вас обещанием ответов. Ты почти опоздал.
«Так что это все уловка».
«Нет . Вовсе нет, мадемуазель. У меня есть документы, которые вы ищете. Как и вы, я в полной мере воспользовался суматохой среди наших работодателей - ваших бывших, моих нынешних - чтобы освободить бумаги, за которыми вы пришли на охоту. Даю вам мое торжественное слово. Вы пришли их купить. Сейчас я просто обсуждаю цену ».
"А что это за цена?"
«Я желаю, чтобы ты нашел моего сына, освободил его, прежде чем он будет убит».
Сейхан изо всех сил старалась идти в ногу с этими переговорами. "Твой сын?"
«Габриэль Бопре. Он попал под чары другого соотечественника нашей организации, который мне очень неприятен. Этот человек - лидер апокалиптического культа l'Ordre du Temple Solaire ».
«Орден Солнечного Храма», - вслух перевела она.
При упоминании этого имени лицо Ренни Маклауда ожесточилось.
«Уи», - сказал Клод по телефону. «Десять лет назад этот культ стоял за серией массовых самоубийств в двух деревнях в Швейцарии и еще в одной деревне в Квебеке. Члены были найдены отравленными собственными руками или под воздействием наркотиков. Одно место было взорвано зажигательной бомбой во время последнего акта очищения. Большинство считало, что после этого OTS распались, но на самом деле они ушли в подполье, чтобы служить новому хозяину ».
Гильдия.
Ее бывшие работодатели часто использовали это безумие и оттачивали его насилие в своих интересах.
«Но у нового лидера OTS Люка Веннарда большие амбиции. Как и мы, он планирует использовать моментальное ослабление бразды правления Гильдией, чтобы проявить свою независимость и нанести большой ущерб моему прекрасному городу. Только по этой причине я хотел бы, чтобы его остановили, но он ухаживал за моим сыном мифами о продолжающемся существовании тамплиеров, о священной обязанности культа возвестить правление нового бога-короля - вероятно, самого Веннарда - кровавое преобразование, которое потребует огня и жертв. Конкретно человеческое жертвоприношение. Говоря словами моего сына до его исчезновения, великая чистка знаменует рождение нового короля-солнца ».
«Когда все это должно произойти?» - спросила Сейхан.
«Сегодня полдень, когда солнце наиболее ярко».
Она взглянула на каминные часы. Это было менее чем через два часа.
«Вот почему я пошел на такие крайние меры. Для обеспечения вашего сотрудничества. Ошейники не только наказывают, но и убивают. Покиньте городскую черту Парижа, и вы встретите самый мучительный конец. Не освободите моего сына, и вас ждет та же участь.
«И если я согласен. . . если мне это удастся. . . »
«Вы будете освобождены. Даю тебе мою клятву. А в качестве оплаты за оказанные услуги документы, которые у меня есть, тоже будут вашими ».
Сейхан обдумала варианты. Это не заняло много времени. У нее был только один.
Сотрудничать.
Она также поняла, почему Клод Бопре надел на нее ошейник и превратил в свою охотничью собаку. Он не осмелился сообщить Гильдии о том, что он узнал от сына. Организация могла просто позволить Веннарду совершить этот акт насилия и обратить его в свою пользу. Хаос часто давал возможность ее бывшим хозяевам. Или они искоренят Веннарда и его культ за их высокомерие и мятеж. В любом случае Габриэль Бопре, скорее всего, погибнет.
Итак, Клод искал помощи не по обычным каналам.
«А что насчет мальчика?» - спросила Сейхан, глядя на Ренни Маклауда, неспособного уместить этот кусок мозаики в пазл.
«Он ваша карта и путеводитель».
"Что это обозначает?"
Ренни, должно быть, заметил ее внезапное внимание к нему и заметно побледнел.
«Обыщите его спину», - приказал Клод. «Спроси его о Джолиен».
«Кто такая Жолиен?»
На этот раз ребенок вздрогнул, как будто его ударили кулаком в живот. Но вместо того, чтобы побледнеть, его лицо покраснело. Он рванулся вперед, хватая телефон.
«Что этот ублюдок знает о моей Джоли?» - воскликнул Ренни.
Сейхан легко уклонилась от его нападения, прижимая телефон к уху и крутя его одной рукой. Она бросила его лицом вниз на кровать и удерживала на месте, упираясь коленом в основание его позвоночника.
Он сопротивлялся, сердито ругаясь.
«Не двигайся», - сказала она, упираясь в колено. «Кто такая Джоли?»
Он повернул голову и посмотрел на нее одним глазом. «Моя девушка. Она исчезла два дня назад. Ищу группу под названием Храм Солнца. Прошлой ночью я был в том пабе, пытаясь вызвать поисковый отряд среди других катафилов .
Она не знала, что означало это последнее слово. Но прежде чем спросить, ее внимание сосредоточилось на обнаженной спине ребенка и разрастании его татуировки. Это был ее первый шанс хорошенько разглядеть его.
Черными, желтыми и малиновыми чернилами на его коже неизгладимо выгравирована странная карта, но это не была схема улиц и проспектов. В мельчайших деталях произведения искусства изображали сложную сеть пересекающихся туннелей, расширяющихся камер и водяных бассейнов. Это было похоже на карту какой-то затерянной пещерной системы. Это также явно была незаконченная работа: отрывки исчезали в безвестности или резко заканчивались по краям татуировки.
"Что это?" спросила она.
Ренни знал, что привлекло ее внимание. «Здесь исчезла Джоли».
Клод, все еще разговаривая по телефону у ее уха, ответил более прямо. «Это карта парижских катакомб, нашего города мертвых».
F ifteen минут спустя, Сейхан был торкрет двигатель своего мотоцикла и ускоряя над двенадцатью каменными сводами Pont Neuf, средневековый мост, натянутого через реку Сену. Она яростно объезжала более медленное движение, двигаясь к левому берегу Парижа и стремясь к Латинскому кварталу города.
Сидя позади нее, Ренни цеплялся за нее обеими руками. Он крепко сжал ее, когда она вышла с моста и резко повернула в лабиринт улиц на противоположной стороне. Она не сбавляла. У них быстро не хватало времени.
«На следующем повороте поверните направо!» Ренни крикнул ей в ухо. «Пройдите четыре квартала. Тогда нам придется идти пешком ».
Сейхан повиновалась. Другого гида у нее не было.
Несколько мгновений спустя они оба бежали по улице Муффетар, старинной пешеходной улице, которая пересекала узкую извилистую полосу Латинского квартала. Здания по обе стороны от отеля были построены веками. Нижние этажи были превращены в кафе, пекарни, сырные лавки, блинные и рынок свежих продуктов, выходящий на улицу. Вокруг торговцы продавали свои товары, в то время как посетители шумно торговались.
Сейхан пробиралась сквозь суматоху, отмечая, что меню на классной доске заполняется, огромные буханки хлеба складываются за окнами. Задыхаясь, запыхавшаяся, она впитывала мускусный пьянящий аромат, исходящий от крошечного живого напитка, и благоухание цветочной подставки под открытым небом.
Тем не менее, она прекрасно понимала, что скрывается за этим оживленным беспорядком: разлагающийся некрополь, в котором хранятся кости шести миллионов парижан, что в три раза превышает их население.
Ренни шел впереди на своих длинных ногах. Его худощавое тело легко обходило толпу. Он то и дело оглядывался, убеждаясь, что не потерял ее.
Вернувшись в отель, он нашел свою одежду в шкафу отеля: рваные джинсы, армейские ботинки и красную рубашку с изображением мятежника Че Гевары. Вдобавок они оба надевали шарфы, чтобы скрыть стальные ошейники. Пока они одевались, Сейхан объяснила их ситуацию, как их жизнь зависит от поисков в катакомбах пропавшего сына историка. Ренни выслушал, задав всего несколько вопросов. В его глазах она заметила проблеск надежды за тусклым светом ужаса. Она подозревала, что тот решительный темп, который он сейчас установил, имел мало общего со спасением его собственной жизни, а больше имел отношение к поиску его потерянной любви, Джоли.
Прежде чем надеть рубашку, он неловко указал на свою нижнюю правую лопатку. Угол татуированной карты был свежим, кожа все еще красная и воспаленная. «Это то, что обнаружила Джоли, куда она направлялась, когда исчезла».
И это было то место, куда они шли сейчас, преследуя свою единственную инициативу, готовясь пойти по стопам его девушки.
Клод Бопре также считал важным местонахождение Жолиен. Ее исчезновение совпало с последним днем, когда он видел своего сына. Перед тем как исчезнуть, Габриэль намекнул отцу о том, где Веннард и другие члены его культа должны были собраться для чистки. Это был тот самый район. Поэтому, когда Клод услышал о том, что Ренни ищет свою потерянную девушку в этом районе, он начал перемещать свои шахматные фигуры вместе: скромный проводник и смертоносный охотник.
Теперь двое были неразрывно связаны вместе и направлялись к секретному входу в катакомбы. Ренни поделился всем, что знал о подземной сети склепов и туннелей. Как темные миры под ярким Городом Огней когда-то были древними карьерами, называемыми les carrières de Paris . Древние раскопки зарыли десять этажей под землей, вырезали массивные камеры и расширились до двухсот миль запутанных туннелей. Когда-то каменоломни находились на окраине города, но со временем Париж разросся и распространился по вершине старого лабиринта, до сих пор половина мегаполиса располагалась на рудниках.
Затем, в восемнадцатом веке, городские власти приказали вырыть переполненные кладбища в центре Парижа. Миллионы скелетов - некоторым из них - тысячу лет - были бесцеремонно брошены в туннели карьеров, где они были разбиты и сложены, как дрова. По словам Ренни, некоторые из самых известных исторических фигур Франции, вероятно, были похоронены ниже: от королей Меровингов до персонажей Французской революции, от Хлодвига до Робеспьера и Марии Антуанетты.
Однако поиски Сейхан были не в поисках мертвых.
Наконец Ренни свернул с главной улицы и нырнул в узкий переулок между кофейней и кондитерской. "Сюда. Вход, о котором я вам говорил, впереди. Друзья - товарищи- катафилы - должны были оставить нам какое-нибудь снаряжение. Мы всегда помогаем друг другу ».