Аннотация: Рано или поздно перед каждым встаёт выбор: убить или быть убитым. И какое решение вернее, не в силах подсказать даже мудрые книги.
Орнитоптера
Воскресенье
У каждого бывают дни, когда встаешь утром и понимаешь: "зря". Не твой сегодня день, не задался он с самого начала. На душе пасмурно, гадко, серо. Хочется забраться обратно под теплое одеяло, накрыться с головой, зажмуриться покрепче и переждать. А еще лучше сослаться на болезнь, шмыгнуть пару раз носом для проформы, а затем устроится поудобнее на подушках. И окунуться в мир неспешной книги, перелистывая бумажные страницы и попивая вино.
Про вино Алекс как раз вычитал в книгах. Герои старых романов частенько позволяли себе сидеть перед камином, укрывшись клетчатым пледом, и пили, как ни странно, теплый, а то и горячий напиток. Неизвестный алкоголь требовал нагревания, а может очередные выдумки? Старожилы, из тех, кто помнил жизнь вне Города, поговаривали, что в книгах много чего напридумано. Впрочем, в их россказни о прошлом тоже не очень-то верилось.
Алекс пересилил слабость и сел, свешивая босые ноги с кровати. Утро. Эх, был бы способ узнать, что творится на поверхности! Моросит ли там дождь, превращая мир в унылые подтеки? Падает ли с неба серый снег? Или ярко светит солнце? В последнем случае хандрить просто глупо. Термоядерное "ласково" согревающее солнышко, но не загорать же он собрался? С внезапно нахлынувшей ненавистью Алекс взглянул на окно-имитатор. Да, он вправе задать программе любую погоду, но как обмануть самого себя, если даже младенец понимает - на стене лишь экран, движущаяся картинка?
Создающая психологический комфорт.
Взгляд невольно скользит по огромной комнате: не заправленная кровать, стол у стены и книги, везде книги - аккуратными рядами на полках шкафа, ассиметричными стопками на столе, пизанскими башнями на полу. Даже под подушкой парочка найдется! Из-за книг комнатка Алекса кажется маленькой, забитой доверху. А ведь это даже не рекомендованные Красным крестом минимальные сорок квадратных футов, а индивидуальные сто!
Все познается в сравнении. По меркам стороннего наблюдателя, книг было множество, а Алекс знал, что их непозволительно мало. Уж если они (кроме тех, что сейчас на руках) поместились в комнате (пусть большой, но все же!). Библиотекарь, он же библиограф, он же писарь по-старинному, - странная должность для парня двадцати двух лет. Особенно под землей. Но Алексу нравилось. Работа не сложная, знай, записывай в толстый журнал кто, когда и какую книгу взял, напоминай вернуть вовремя, подклеивай износившиеся корешки. Кроме того должность давала преимущества, пусть мелкие, но разве не из приятных мелочей строится большое счастье?
Во-первых, он очень любил читать. Особенно вечером, когда стихали звуки Города, и слышно лишь тихое жужжание системы фильтрации воздуха. Когда раздвигаются светло-серые стены, и ты проваливаешься в загадочный мир старинных замков, тропических островов или таинственных осциллографов. Алекс мог просидеть с книжкой до утра, а потом провалятся весь день, что тоже было несомненным плюсом профессии. Если, конечно, не колотили в двери желающие взять или вернуть книгу, особенно в такие "пасмурные" дни, как сегодня, да еще и с утра пораньше.
Во-вторых, комната, хоть и находилась на территории зеленого сектора, была первой по счету от центральной общественной зоны. Удобно. Ближе всех к душевым, столовой, техническим помещениям и залам для занятий. В секторах других цветов первую, самую большую, комнату всегда занимали Смотрящие. Но библиотека нужна всем. И поэтому дядя Гриша, Смотрящий зеленых, (мировой мужик!) поменялся с Алексом местами. Правильно. Смотрящий гарантирует порядок сектора, не пропускает посторонних, а к молодому библиотекарю вечно бегали все цвета радуги и не только.
В общем, выбором профессии Алекс был доволен. Пусть он не Персонал: не работник системы жизнеобеспечения или синтезированного питания, не ответственный за чистоту помещений. Но тоже нужный человек! Выполняющий, хоть и скромные, но полезные функции. Наряду с еще несколькими жителями Города, нашедшими собственное место под куполом: различными учителями, улыбчивыми сестрами - медсестричками, пожилым дантистом фиолетовых. Алекс даже немного жалел остальных - тех, кто целыми днями напролет слонялся по сектору и общественным зонам, пытаясь придумать занятие на сегодня. Рисовать картины или писать стихи получалось у немногих. Фехтовальщиков и стрелков было больше, оно и понятно. Но чаще народ стекался в комнаты Смотрящих, уже с утра обнуляя пай на алкоголь.
Как ни странно, сегодня Алексу хотелось именно этого. Забрести в столовую, основательно подкрепиться синтезированной и безвкусной, но полезной кашицей. И обналичить нетронутый за месяц, не меньше, пай на спиртное (за год, прошедший со дня совершеннолетия он так и не понял, что хорошего в дурманящей горькой жидкости). Пойти к дяде Грише, устроиться с ногами на глубоком диване и пить под повторяющиеся глупости по телевизору. Фильмов практически не было, зато крутили короткие и почти бессвязные ролики. И кому много лет назад пришла в голову мысль захватить в бункер несколько дисков с мишурой из кадров, песенок, программ про природу? Смотреть видео-мельтешение было невозможно, зато как фон для задушевных бесед оно вполне годилось. Дядя Гриша знал множество историй обо всем на свете, а главное, умел их рассказывать. А за посиделками, особенно в приятной компании, время бежит незаметно.
И тут Алекс вспомнил: какой сегодня день. Воскресенье! Нет, не зря внутренний голос подсказывал оставаться в постели, а на душе скреблись кошки. Сегодня Город сойдет с ума...
Понедельник
Он проснулся после обеда. С тяжелой головой и ощущением пустоты в районе грудной клетки, словно сердце, как испуганный кролик, спряталось глубже. Ушло в пятки? Память возвращалась кусками, осторожно подготавливая сознание к неизбежному, собирая цельную мозаику из кусочков событий. Нет-нет, я не хочу вспоминать!..
... Вот он, Алекс, через силу, но все-таки выползает из (теплой, уютной, мягкой, эх...) кровати. Одевает свободную футболку и длинные шорты, засовывает ноги в шлепанцы, натягивает на руку обязательную зеленую повязку. Выходит из комнаты, направляясь в сторону общественной зоны. Большой просторный, местами даже уютный Город. Герметичный муравейник. Разделенный на десять лучей - секторов, обозначенных для удобства цветом. Огромная разноцветная звезда, раскинувшаяся под землей...
... Вот он уже сидит на диване, неодобрительно оглядывая горелые следы на подлокотнике. Кто-то не дотянулся до пепельницы? Самокрутки - вещь редкая. Основной запас табака сошел на нет в первые годы, разве что осталось "заначка" у старожил на черный день. Месячный пай Алекса блестит на столике округлыми запотевшими боками. Рядом с ним доверчиво трется один из завсегдатаев дяди Гриши, поддакивая, что "Леха - наш человек!". Смотрящий причмокивает губами, и не поймешь - то ли одобрительно, то ли нет...
... Вокруг шумно. На воскресное шоу у телевизоров собрались все жители Города. У Смотрящего зеленых не то, что яблоку упасть - дышать нечем, люди, словно ручьи стеклись из ближайших комнат. Уселись прямо на полу, жались у стен, стояли в проеме двери и заглядывали из коридора. Алексу на секунду представилось: как классно было бы сейчас выйти и погулять по Городу - вокруг ни души, все, от Персоналов до детей, прилипли к экранам. Наверное, даже в другой сектор можно было бы пройти незамеченным! Но он прекрасно понимает - не сможет уйти, пока не досмотрит...
Странная штука - субъективное время. Даже в воспоминаниях весь день пролетел как пара часов, зато просмотр передачи длился не стандартные десять минут, а вечность! Знакомый голос диктора, дрожащий от предвкушения, радостно повторяющий раз в неделю одни и те же слова:
"... Сегодня воскресенье, а значит пришло время вечернего шоу! Я уверен, среди вас не осталось равнодушных! Все цвета сегодня сплотились, желая удачи участникам! Напомним, на этой неделе это..."
Вел шоу Персонал, как же иначе, только они не подвергались лотерее. Нужные всем в Городе плюс (на этом этапе рассуждений сердце Алекса всегда колола тонкая невидимая игла) не участвующие в шоу, эх, остается лишь завидовать. И убеждать раз за разом, неделя за неделей самого себя: не всем везет, библиотекарь тоже полезная профессия! И она ему нравится, несмотря ни на что...
Вспыхнули и появились на экране две фотографии в рамках разных цветов. Двое, выбранные лотереей неделю назад, их лица знал каждый по другую сторону экрана телевизора. Их появления на небольшой замкнутой площадке ждали семь дней. Их заранее оплакали друзья и любимые, похлопали по плечу и подтолкнули вперед Смотрящие.
Имена не назывались, в них не было необходимости.
Желтый сектор. Мужчина. 54 года.
Надо же, фактически старик, может даже Смотрящий желтых, которых частенько выбирали по старшинству, разумно полагаясь на житейскую мудрость. Стариков в Городе осталось мало. Нет, поначалу казалось, что деньги на заселение в бункер нашлись в основном у людей пожилых - раньше (даже визуально) их было подавляющее большинство. Но подрастала молодежь, которую (как и Алекса) родители отправили в Город, принимая решение в его пользу. Рождались дети, уже здесь, в Городе, заранее привыкая к синтезированной пище, искусственной системе жизнеобеспечения и бесконечным тренировкам на выживание. А шоу повторялось и повторялось, как всегда, раз в неделю, безжалостно выкашивая людей, не способных постоять за себя.
Прошло много лет, очень много недель, и теперь каждый житель Города понимал, что оставшихся стариков стоило побаиваться. Либо они были невероятно, немыслимо, нереально везучи, ни разу не участвуя в лотерее. Что не укладывалось ни в какие рамки! Либо за морщинистой, обрюзгшей оболочкой скрывался хищник, способный убивать, выработавший рефлексы еще там, на поверхности.
Синий сектор. Женщина. 38 лет.
Алекс всмотрелся в круглое лицо. "На нашу Галочку похожа", - шепнул кто-то из зеленых. Действительно, женщина внешностью очень напоминала полнощекую девочку, сидящую в углу комнаты, бледную как мел. В Городе не было родственников, кроме родителей и детей, значит мать. Не повезло.
"...Итак, дуэлянты, по традиции я повторяю правила. У вас есть десять минут, чтобы в схватке решить, кто же из вас достоин индивидуального места под куполом Города и ежедневного права питания. Вам дается возможность выбрать оружие: огнестрел или меч. Выживший побеждает. Начали!"
Теперь, вместо портретов на экране закрытое помещение, третий этаж общественной зоны. Бегают по бетонному полу разноцветные пятнышки света, лавируя между искусственно созданными преградами и иногда высвечивая логотипы на коробках из-под аппаратуры. Ненароком скользя по аккуратным дырочкам пуль и неровным надрезам. Отстойник, самое близкое к поверхности и системе утилизации помещение. Поле битвы. Поле сражения, дуэли один на один между двумя случайно выбранными людьми. Автоматическая камера приближает на секунду застывшие фигуры. Рука обоих дуэлянтов синхронно, как по команде, ложится на кобуру огнестрела... Что и требовалось доказать. Алекс, в который раз, вспомнил прочитанную в книге истину: "Бог, создал людей разными - сильными и слабыми, но Кольт уровнял их шансы". Да, все верно. В честной дуэли шансы равны, кто бы ни был - старик, женщина, ребенок, у каждого есть шанс убить соперника.
Все случилось очень быстро. Мужчина дернулся в сторону, пригибаясь. Женщина сразу открыла огонь, сделав несколько выстрелов, гулко хлопнувших по стене напротив. Еще одна пуля с мягким шлепком вошла в коробку прямо над головой желтого, который тут же перебежал за другую перегородку, сел, прижимаясь спиной к метровому металлическому листу. Не только Алекс, но и каждый сейчас оценивал шансы сражающейся пары. Да, женщина крупнее, скрываться за ограждениями с ее габаритами сложно. Но реакция отменная, видно, что неделя не прошла для нее зря, наверное, все дни не вылезала из тира. Синяя, достаточно быстро для ее комплекции, поменяла точку обзора, пробежав вдоль стены, встав между рядами заграждений. И выстрелила еще раз, вслепую, внимательно вслушиваясь в шорохи.
Все-таки ее подвели размеры: по большой мишени легче попасть, почти не целясь. Высунуть руку с огнестрелом, пустить несколько случайных пуль, ориентируясь на звук. Камера сделала увеличение, позволяя зрителям с замиранием следить, как расплывается по темно-серой футболке алое пятно. Ай да старик! Среди собравшихся вокруг волной прокатилось одобрение. Молодец, дедуля, есть еще порох в пороховницах, отстоял своих!
"...Победил желтый сектор! Мы поздравляем их с увеличенным паем...", - Везет желтым. И жалко синих, конечно, не позавидуешь, теперь в пользу желтых урежут...
И тут Алекс увидел бледное лицо Галочки, застывшее в немом крике и опомнился. Не он один, рядом отходили, отряхивались от возбуждения боя люди, его огромная семья - зеленые. Большинство стыдливо отворачивались, сочувственно щелкали языком. Женщины (а их в зеленом секторе было немало) истошно заголосили, столпились, закрывая экран, рядом с девочкой, сбились в тесную кучу, начали проталкиваться к выходу.
Как-то отстраненно Алекс заметил про себя, что могло быть и хуже. Детей с пяти лет всегда переводили в другой сектор, и по нелепой случайности на месте мужчины из желтого могла оказаться сама Галочка...
А в следующий момент замер, глядя на экран, забыл, как дышать. Потому как шоу продолжалось. В данный момент система случайных чисел вычисляла участников поединка, которым суждено было встретиться на следующей неделе. Моргнул кинескоп, окрасив левую половину экрана зеленым цветом. "Наш сектор!" Женщины застыли в проходе, боясь шевельнуться, все, кто сидел, повскакивали на ноги. Зеленый цвет разъехался в стороны, превращаясь в рамку. В центре появилась фотокарточка, выбор сделан. Парень со снимка шестилетней давности улыбался, беззаботно и радостно, и Алекс с ужасом узнал в нем себя...
Вторник
Дом, милый дом превратился в ловушку. Замкнутое пространство, из которого не убежишь, не скроешься от посторонних взглядов. Сочувствующих голосов, лишних, не нужных слов и бесконечных осторожных касаний, словно люди вокруг пытались убедиться "ты настоящий". Ага, "надо же, еще живой".
Ему не хватало воздуха. Казалось, что система фильтрации и подачи вышла из строя, но пока это заметил только он. Еще пара минут и вокруг начнется паника, забегают Персоналы в отчаянной попытке починить и настроить системы, заорут, приводя в чувство и взывая к порядку, на людей своего цвета Смотрящие...
Но проходила минута, другая и вокруг было спокойно. Только общий жалобный скулеж действовал на нервы. Ему сочувствовали, его подбадривали, в него верили или делали вид. Кажется, в прошлый раз все было точно так же? Алекс задумался. Когда лотерея выбрала его, семнадцатилетнего подростка он боялся, очень. Он дрожал от страха. Одно дело смотреть шоу по телевизору, и совсем другое встать напротив врага лицом к лицу. Всю неделю он проторчал в тире, раз за разом представляя на месте мишени человека. Настоящего, живого, подвижного и опасного. Конкретного. Страшно было умирать, страшно было даже поверить в то, что кто-то может желать твоей смерти! Мечтать о ней, думать о том, как нашинкует твое (твое, черт возьми!) тело пулями и встанет, гордый, рядом, принимая поздравления. Радуясь.
Представляя эту картину, Алекс храбрился, сжимая кулаки и косо, но довольно жалобно, усмехаясь. Да хрен тебе! Он так просто не сдастся! Он сам сделает ублюдка с красного сектора! Портрет черноволосого мужчины намертво впился в память. Черные волосы, снисходительный взгляд серых глаз, плотно сжатая линия губ. Вот урод, а? Небось, расслабляется всю неделю, зная, что его противник молодой, "зеленый" парень. Недаром в тире он его не видел ни разу.
Нечестно! Почему лотерея выставила против него взрослого, опытного мужика? Который, вполне возможно, еще в армии на поверхности служил, наверняка и стреляет лучше, и даже без оружия запросто поломает ему руки - ноги, выбьет зубы и заколотит головой в стену! Алекса бесила даже собственная фотография, ну на кой, спрашивается, он на ней улыбался? Малолетний щегол, слюнтяй, мальчик для битья! Сразу видно с кем имеешь дело, и красный сейчас вовсю предвкушает расправу, легкую, необременительную. Которая принесет его сектору увеличенный пай, а лично ему - авторитет среди молоденьких девчонок. Говорят в красном девушки красивые...
Всю неделю Алекс бесился и переживал, умирал и одерживал победу, в фантазиях проигрывал возможные варианты событий. А за день до шоу позорно плакал перед дядей Гришей и умолял "придумать что-нибудь". Вспоминать об этом было стыдно. Но еще сложнее Алексу давались воспоминания о самом бое. События всплывали в памяти не движениями, а картинками и яркими волнами эмоций. Миг, когда встретились взгляды, и он отчаянно, почти на автомате начал накручивать себя: "вот он, твой враг, враг, он хочет тебя убить, он враг!", а серые глаза мужчины были спокойны! И ужас, панический ужас охватил Алекса, когда он прочитал в них сочувствие, даже жалость. Дрожь коленей и мучительное ожидание, пока голос ведущего повторяет правила. Секундное удивление: красный берет меч! Радость? Да, была какая-то позорная радость и облегчение - теперь он точно выиграет, не зря же столько тренировался стрелять. А дальше только боль. Ярость. Снова боль. И темнота...
Дядя Гриша рассказывал ему, как несколько секунд два тела бешено катались по полу, пока не раздался роковой выстрел. Сам Алекс что произошло не помнил, может и к лучшему. Но он победил! Это главное.
Сейчас ему предстояло пройти все заново. Боялся ли он? Нет, наверное. Был удивлен, ошарашен, медленно пытался поверить в происходящее - да, но страха не было. И злости тоже. Единственное, о чем он мечтал, чтобы все хоть на секунду забыли о его существовании, дали собраться с мыслями. Перестали сочувственно причитать, в конце концов! Надо же, кому ни разу, а тут...
Он. Будет. Убивать. Снова. Это неизбежно.
Каждое слово подолгу висело в голове и, в конечном счете, срывалось тяжелой каплей, проникая в сознание. Надо принять действительность. Надо готовиться к бою.
С удивлением Алекс осознал, что даже не знает кто его противник. Кажется, оранжевый сектор. Когда его, Алекса, фотография высветилась на экране телевизора, поднялся такой гвалт! Все окружили молодого библиотекаря, каждый пытался сказать первым что-то пустое и разумное одновременно. Кто-то побежал за водой, кто-то в столовую, обналичить пай на алкоголь. Дядя Гриша положил руку на плечо, приподнял, словно встряхивая, и усадил его обратно на диван. Алекс принял из заботливых рук стакан с водой и рюмку спиртного. Перепутал порядок: запил алкоголем воду, и даже не поперхнулся. Заметил заинтересованный взгляд совсем молодой девчонки с веснушками, ее звали Лиза, и странный, немного пугающий - взрослой женщины старше его лет на десять. Она всегда держалась в сторонке, имени он не знал. А потом загалдели, обсуждая шансы, люди, и он, как это часто бывает, уже забытый, незаметно смог удрать к себе. Да, кажется, оранжевый сектор, но в каждом из цветов людей больше тысячи, гадать кто именно бесполезно. Надо будет спросить у дяди Гриши. Или не спрашивать? Ситуевина...
Впрочем, нет, конечно, надо знать своего врага, важно ведь в чьей руке оружие. Меч или огнестрел не убивают сами по себе. Как писалось в старых книгах: "тебя легко могут убить заточкой из ложки, но промахнуться из автомата", а книгам Алекс верил.
Среда
Теперь не было никакой необходимости вставать рано утром и никакого желания вообще открывать, кому бы то ни было, дверь. Поэтому днем Алекс спал, радуясь, что нет настоящих окон. Нет слепящего света солнца, способного помешать ему вести "ночной" образ жизни, а окно-имитатор он давно отключил вовсе. Конечно, на него неодобрительно смотрели Персоналы, ведь обналичивать пай на еду, воду и алкоголь Алекс приходил ночью, когда сектора спали. Но (!) никто ни разу не проронил ни слова. Город предпочел закрыть глаза на нездоровый образ жизни осунувшегося библиотекаря, ведь предстояло потерпеть всего неделю... а потом Алекс снова вернется к своим обязанностям. Или его место займет другой (проблем, конечно, будет больше, но что поделать).
Как и вчера, Алекс выбрался из комнаты только ночью. Сегодня ему приснился кошмар: кто-то стрелял в него, не переставая, нервной пулеметной очередью, из-за угла, невидимый, безнаказанный. Футболка прилипла к телу, превратилась из светлой в ярко-красную, стала тяжелой.
Странный сон. Наверное, разум пытался убедить его в необходимости тренировок, ежедневной подготовки в тире, но... страха не было. Отрицание действительности?
Алекс не шел в тир, не тренировался, не набивал руку. Он спал днем, а ночью пытался читать книги, слонялся по коридорам зеленого сектора и подолгу стоял, вглядываясь в потолок центральной общественной зоны. Туда, где за несколькими этажами и бетонными перекладинами, на самом верху находился отстойник. Где через несколько дней ему предстояло встретиться лицом к лицу с оранжевым и убить его. И Алекс пил, ежедневно обнуляя пай на алкоголь, двойной, как и положено участникам шоу.
Иногда ему представлялись картины поверхности - неподвижной, мертвой пустыни, на которой, если и осталось что живое, то как писали в старых книжках, - это были крысы или тараканы. И ни следа от прежнего могущества людей, от миллиардов городов, лишь серая равнина, покрытая пеплом и гарью.
А иногда, наоборот, в голову приходила мысль, что именно они, тысячи человек Города, скрылись под землей, словно крысы. Едят и пьют гадость, убивают друг друга за пай, а там, наверху, кипит жизнь. Дети беззаботно идут в школу, взрослые с виноватыми улыбками опаздывают на работу. Скользят по заново отстроенным магистралям машины, горит в окнах свет - теплый, приветливый, не ярко-белый, как в бункере. Изменился рельеф, потрескались полосы дорог, разрушилась часть зданий. Вздрогнула старушка-Земля, задержала дыхание и... оправилась после удара.
Что если и правда человечество не погибло, а продолжает жить, вопреки предсказаниям? И, строго по плану, через пятьдесят лет после заселения Города выползут на поверхность усталые, измученные борьбой, люди, потеряв пару тысяч соплеменников, нет, убив их, самых слабых! Своими же руками! Сохранив чистый генофонд и закалившись в борьбе. А там, наверху, их встретит сытое, довольное общество, пережившее катаклизм, а возможно, и знать не знающее о войнах, взрывах. И уж тем более о бункере, в котором на полвека затаились десять тысяч трусливых мышей!
От этой мысли Алексу становилось не по себе.
Но ведь ученые предвидели развитие событий на Земле, они ведь умные и не могли ошибиться! Его родители, не колеблясь, заплатили взнос, продавая имущество, пока оно чего-то стоило. Даже страны отдавали землю задаром, зная, что лишь несколько территорий пригодны для постройки подземных сооружений. И пристраивали детей в Персоналы всеми правдами и неправдами разномастные олигархи...
Алекс вздохнул, да, его сомнения нелепы. Есть вещи, о которых действительно стоит подумать, серьезно и обстоятельно, чтобы выжить. Но сейчас хотелось забыть о воскресном шоу, неподвижно стоять в тишине и полумраке круглого зала центральной общественной зоны, прислушиваться к жужжанию системы фильтрации, едва различимым ночным стонам, стуку собственного сердца. Есть что-то нереальное, мистическое, в одиночестве ночного бдения. И вот уже кажется, что вокруг не стальные стены бункера, залитые бетоном и засыпанные землей, а тугоплавкая обшивка космического корабля, летящего сквозь вселенную в поисках новой планеты. В рамках человеческой экспансии, в бархатной темноте среди россыпи далеких звезд.
"Все ерунда по сравнению со Вселенной", - и он улыбался, почти как на фотокарточке.
Четверг
- Леха, не кисни! - Дядя Гриша пришел к нему утром. Бесцеремонно стянул одеяло и вытолкал, как есть, сонного в коридор. Под строгим взглядом Смотрящего Алекс, в одних трусах, дотопал до ванных комнат, принял контрастный душ, почистил зубы и вернулся в комнату одеться. С грустью покосился на не заправленную кровать. И поплелся в столовую на завтрак.
- Этак ты совсем к воскресенью скуксишься! И пить завязывай! - Голос Смотрящего был строг и по отечески наставителен. Мысленно Алекс кивнул, оба раза. Да, дядь Гриш, пора браться за ум. - В тир, я так понимаю, не ходил еще? - Вопрос риторический, ответ очевиден. Оставалось лишь жевать, виновато склонив голову. - После завтрака пойдешь со мной в качалку, железо потягать, палками помахать, те ж до конца недели все равно заняться нечем. Что, не лезут умные книжки в голову, а? Перед смертью-то?
Окружающие с любопытством косились на сидящих за столом знакомых зеленых: Смотрящий хохотал, стуча по спине молодого библиотекаря, который подавился синтетической кашей. А когда обрел голос, принялся гоняться за мужчиной с криками: "Смерти моей хочешь!" с пластмассовой ложкой в руке. За что оба получили устное предупреждение от Персонала. И быстро ретировались в спортзал.
- Вижу, что вопросов миллион и маленькая тележка. - Алекс ловко увернулся от удара. Зря дядь Гриша так считает. Может, и крутились в голове мыслишки, но как-то очень вяло, без любопытства. Куда больше парня волновал текущий бой. Пропустишь пару ударов и хана, хоть и палками дерутся, но синяки-то настоящие! - Спрашивай, отвечу.
Алекс снова увернулся. Позиция была удобная, но он так и не решился нанести ответный удар. Сложно биться со Смотрящим! Все-таки авторитетный мужик дядя Гриша, такого палкой, пусть в шутку или на тренировке, рука не поднимется! К нему, как к отцу родному, все зеленые идут: расскажи, помоги, объясни...
- Дядь Гриш, а что у тебя другие люди спрашивают? - Две палки встретились почти под прямым углом, замирая и жалобно поскрипывая. Силен. Алексу нелегко давалась тренировка, он взмок и теперь трясся как мышь. Но продолжал держать оружие в скользких и ослабевших руках.
- Да многое. - Смотрящий усмехнулся и слегка ослабил давление. - Почему женщины участвуют в шоу, например, ведь их в Городе меньше, а симпатичные и вовсе нарасхват.
Алекс тоже усмехнулся. Понятное дело, почему. Это ж борьба человечества, а не сражение за доминирование над стадом. Кому нужны слабые женщины? Больным и чахоточным тут не место. Женщина должна передать детям не инфантильную красоту, а сильные гены, воспитать, вложить в потомство все, необходимое для выживания, за первые пять лет - потом детей переводят в другой сектор. И начинается... У женщин странная привычка защищать в ущерб развитию. Наивные. Будто ребенка можно оградить от всех бед!
- А еще? - Библиотекарь впервые проявил инициативу в нападении, ослабил защиту замахиваясь. За что немедленно поплатился ударом в живот. Ух. Пришлось опереться на собственную палку, как на трость, замереть и отдышаться. Больно ведь!
- Почему в бункер пропускали только одного человека из семьи? И вход был не просто платным, а безумно дорогим? - Глаза Смотрящего хитро улыбались. Зря он так, на этот вопрос Алекс тоже знал ответ. И виновато склонил голову. Больная тема.
Желающих спастись было много. Конечно, в то время Алекс, еще совсем ребенок, не мог анализировать происходящее. А теперь он не знал и мог лишь гадать: почему родители решили, что он достоин? Может просто желали сохранить его жизнь, а может разумно посчитали, что, как самый молодой, у него больше шансов. Проект "Новый Город" предполагал полную изоляцию от внешнего мира, на два поколения, а, значит, требовал минимального кровосмешения. Алекс знал, даже дальние родственники отправлялись в разные Города, сам Смотрящий говорил ему об этом. Правильно. Разумно. Но саднила, болела внутри подлая червоточина: "Вот если бы родители были здесь"... Особенно вначале.
"Папе бы понравилась моя комната".
"А мама готовила лучше".
"Я сильный, ты можешь мной гордиться, папа!"
Какие глупости, ей богу! Брось, Алекс, ты уже не ребенок.
- Смотрящий, а зачем на самом деле нужно шоу? - вопрос возник, сложился в странную форму и обрел иной смысл. Конечно, Алекс знал про генофонд и борьбу, про теорию Дарвина и сильных путем отбора, но неужели тех проверок, что проходили люди до заселения в Город, было недостаточно?
Дядя Гриша остановился и опустил палку. Помедлил, подбирая слова.
- А затем, Лешка, что звери мы все. И не будь насилия показного, организованного, поубивали бы друг друга просто так...
Пятница
Тело болело и ныло, один сплошной синяк. На кой, спрашивается, нужны такие тренировки? Избиение какое-то. Сегодня Алекс планировал весь день проваляться в кровати. И ни за какие коврижки он больше не пойдет со Смотрящим в спортзал! Не будет ни боксерской грушей, ни собеседником в странных крамольных разговорах, от которых хотелось закрыть покрепче глаза и уши и, как страус, засунуть голову в песок. Звери, скажет тоже!..
Однако планам не суждено было сбыться - в дверь постучали. Проклиная все и вся, чертыхаясь, библиотекарь поднялся и пошел открывать. На пороге, хвала небесам, был не дядя Гриша, а несколько зеленых. Макса, паренька помладше, Алекс знал, остальных видел лишь мельком.
- Здорово, приговоренный! - Макс весело подмигнул. - Мы тут решили посидеть у тебя, попрощаться, что ли? В общем, принимай гостей.
Нет, конечно, у Алекса не было иллюзий, что его все любят и переживают, но чтобы так, с улыбочкой, о его скорой смерти - это была наглость. Впрочем, что с них взять, дети еще, везунчики, никто из них на шоу ни разу не был. Пока не был, поправил себя Алекс. Придет и их время, за спинами друзей не отсидишься. Каждому придется взять оружие в руки и попробовать отстоять право на жизнь, по-другому не бывает.
Компания уже просочилась в библиотеку, аккуратно закрыв дверь. И принялась хозяйничать. Тихие они какие-то, подумал Алекс, словно игры шпионские задумали. И тут понял: в чем дело, вот черти! Смуглый неразговорчивый паренек, представившийся Ваней, уже освободил стол от книг и поставил бутыль, с пиететом, как реликвию на алтарь, боясь сделать лишнее движение. Воззрился на библиотекаря не то жалобно, не то ожидая одобрения.
- Вот, у старших взяли. Нам-то пока нельзя, сам понимаешь, да только кто узнает?! Мы что - мы ничего.
Алекс почувствовал, как хитрая улыбка, сродни остальным, выползла и на его лицо. Вот чертяги! У Смотрящего они, конечно, собраться не могли - за такое дядя Гриша уши всем оторвет. А тут вроде как и место есть, и повод серьезный, уж если даже старшие с паем помогли. У Седого, наверняка, выпросили - он непьющий.
- Ну, разливай, не стесняйся. Я вам не папа и не Смотрящий, гнать не буду. - Алекс махнул рукой, заранее соглашаясь с нарушением правил. Снявши голову по волосам не плачут. - Тем более, сегодня пятница.
- И что пятница? - Не понял Макс. М-да, книжки он читал редко, к библиотекарю заглядывал совсем от скуки.
- Праздник такой был, в России. На поверхности еще. Каждую неделю.
- А-а. Эт дело. Ну, за пятницу!
Суббота
Он проснулся слишком рано. Настолько, что субъективное время внутренних часов точно определило - ночь только началась. Нервишки шалят? Наверное. Или он сбил режим попойками и ночным бдением?
Алекс поворочался, пытаясь принять наиболее комфортную позу, с которой, словно с вышки, легко ухнуть в сон и не выплывать еще много часов, желательно до завтра. Мудрый организм подсказывал, что тягучее время проще всего переждать во сне, подобно пересечению галактики в анабиозе. Но не спалось. И так крутись, и сяк. Не успокаивалось дыхание, не замедлялся пульс, и главное, не отключался мозг. Работал старательно, с натугой, и в то же время не было в голове ни одной мысли, даже зацепится не за что. Словно механизм на холостом ходу, не отключается, порожняком перегоняет серые клеточки. Вот ведь странно.
Только тяжелые веки не желали открываться. Забавно. Если глаза устают больше, чем мозг (а также душа, сердце и прочие материальные и не очень фрагменты человека), значит, прочитанные книги не стоили потраченного времени. Алекс даже улыбнулся, на секунду возгордившись рожденному афоризму.
Прав был дядя Гриша, не лезут перед смертью умные книжки. Проза кажется слишком вычурной, многословной, тяжеловесной. Зато сборник стихов, как ни странно, пошел на ура. Алекс стихи не любил. Но сейчас, на пороге жизни и весьма ощутимой смерти, нашел в них неожиданную поддержку и успокоение. Так касается старенькая няня лба больного ребенка: "Не переживай, все впереди, ты поправишься", зная, что сама скоро покинет бренный мир. Алекс знал: то, что он ощущает, уже было с ними, известными и безымянными поэтами, бретёрами пера и бумаги. Все они гибли, где-то там, в болоте времени. Захлебывались чувствами, выбрасывались строчками на бумагу, как киты на песчаный берег.
...Бьется море о черные камни,
Трудно людям в неравной борьбе...
Но, я верю, по капле, по капле
Жизнь и силы вернутся к тебе!
Будет первая капля силою,
Будет радость каплей второй...
Не должны умирать красивые!
Не должны умирать храбрые!
Не должны...
Не должны...
Не должны умирать!
Не всегда складно, но красиво и больно, словно алый порез на руке...
Робкий стук в дверь заставил Алекса прерваться и отложить книгу. Открывая, он уже знал, кого увидит на пороге.
- Ты пришла. - Теперь слова казались лишними. Пустые черствые факты.
- Да. - Кажется, Лиз чувствовала то же самое. Кивнула. Странным жестом потерла веснущатый носик, словно поправила невидимые очки, и решительно зашла в комнату.
Тогда, пять лет назад, тоже была глухая поздняя ночь перед воскресеньем, бессонница и стук в дверь, шорох ночной сорочки. Симпатичную зеленую, с короткой, как обкромсанной стрижкой, друзья звали Март. Странное прозвище для женщины, хоть и молодой, но старше Алекса. Они лишь шапочно знали друг друга, пару раз сидели рядом в комнате Смотрящего и за соседними столиками в столовой. Иногда перекидывались приветствиями. Алекс, будущий библиотекарь, а тогда молодой семнадцатилетний парень Леша, полный страхов, гормонов и надежд, даже не имел возможности спросить: почему весенний месяц? Почему она пришла к нему, накануне страшного дня, спокойная, сосредоточенная? Невероятно красивая в ночном полумраке. Он искренне верил, что причина в ее тайной симпатии, а не в просьбе дяди Гриши. Последнее желание, так, Смотрящий?
В тот раз все казалось смущающим и одновременно романтично - нелепым. Чересчур много разговоров, успокаивающих, мягких слов ее: "не бойся", и его ответы невпопад. Алекс глупо краснел, стеснялся, а еще хотелось смеяться, навзрыд, вот уж что вообще выглядело по-идиотски! Слишком быстро закончилось счастье или ему показалось? Алекс не знал, как вести себя после, и она, лишь чмокнув на прощание в ало-пунцовую щеку, ушла к себе. Честно говоря, положа руку на сердце, он даже не был уверен, действительно ли Март приходила заняться любовью, или тогда все вышло случайно?
Алекс почувствовал легкий укор совести. Несправедливо вспоминать о прошлом опыте, невольно сравнивая его с настоящим. Но сейчас все было правильно. Так, как и должно было быть. Он знал, Лиза пришла сама, не по чужой просьбе, безбашенный порыв юности. Плюхнулась на его кровать, покачивая сползающим с ноги шлепанцем. Похлопала рукой рядом: "садись". А потом... Смотрела с восторгом и нежностью, когда Алекс читал ей стихи. И отдавалась со всей пылкостью, на которую только была способна. У них не было сомнений - все впереди, все только начинается. Эта ночь повторится еще не раз. Не было страха, не было недосказанности. "Просто подожди, я вернусь".
...Март с дуэли не вернулась. Даже не сопротивлялась, дурочка. А он сможет победить, потому что его ждут!..
Воскресенье
Ряд темных коридоров и ослепительный свет прожекторов замкнутой арены. Гладиаторские бои, как в древности. Люди совсем не изменились, они все так же жаждут хлеба и зрелищ, что ж, он покажет им свое убийственное шоу.
Алекс сделал шаг вперед, оглядывая комнату, подсознательно ища глазами камеры. И, словно отражение в зеркале, его шаг повторила маленькая фигурка у двери напротив. Враг. Она. Оранжевая. Девочка лет пятнадцати. Стоило достичь возраста шоу - и, бац, лотерея выбрала ее. Вот ведь невезучая!
Теперь Алекс понимал, почему пять лет назад мужчина из красного сектора смотрел на него с жалостью. Сейчас парню тоже было жалко оранжевую девчушку, тонкую, несуразную, с непропорционально длинными руками и ногами. Пронзительную, как олененок. Совсем подросток еще! В ее руках подрагивал, заранее извлеченный из кобуры, огнестрел. Ей сейчас страшно, нестерпимо страшно. Как ему когда-то. Сердце под майкой колотится как у зайца, и то и дело норовит пропустить удар. Потеют руки, которым непривычно тяжело держать вдруг в раз потяжелевшее оружие. А в глазах нет ни малейшего желания сражаться. Лишь страх, липкий, первобытный: "Я не хочу умирать!"
Огнестрел - оружие слабых. Детей, женщин, стариков, инвалидов, трусов... Убить издалека, не прикасаясь, не пачкая руки в крови. Это так легко - нажать на курок. Приказать исчезнуть страху, убрать его причину одним нажатием кнопки. Совсем не то, что воткнуть в тело семьсот грамм металла.
"Я больше не боюсь".
С этой мыслью Алекс убрал руку с уже расстегнутой кобуры и медленно вытащил меч из ножен...