АТОМИЗАЦИЯ СЕМЬИ КАРРАНСА

ПОСВЯЩАЕТСЯ СЕМЬЕ К-НЫХ

Начало ХХI столетия ознаменовалось не только замедлением экономического роста во многих странах Европы, но, что более печально, резким снижением морали и нравственности в обществе.

Как пророчески предсказывал певец и композитор Джон Леннон-феминизация женщин освободила детей от оков семейной любви, нравственности и морали. В Европе свирепствовала ювенальная юстиция, детей отбирали по любому поводу или даже превентивно. Родители не желали заводить детей, результатом чего стало резкое снижение рождаемости. Исключением - за счет миграции - была Франция. Экономическое положение Европы было также тяжелым за счет экономического кризиса 2030 года. Жизненный уровень населения был крайне низким.

В странах же Латинской Америки картина была совершенно иная: в Чили, Панаме, на Кубе материальный уровень жизни населения не уступал уровню жизни населения Англии, Голландии, Испании. Особенно интенсивно развивались страны с антиамериканской, антиевропейской и антиизраильской политикой: Перу, Боливия, Парагвай, Венесуэла.

Политическое и экономическое развитие государства Перу этого периода тесно связано с именем Паолы Карранса, личности противоречивой и оригинальной, одной из самых выдающихся женщин ХХ1 столетия.

Родилась Паола в очень бедной и неблагополучной семье. Своё 20-летие отметила тем, что зарезала в пьяной драке парня на какой-то вечеринке. За что она и села в тюрьму на долгие 12 лет. Тут и началась её политическая карьера: она вступила в партию "Чистая Перу", которая была запрещена законом за экстремизм и неофашизм и работала подпольно. Многие ее активные члены находились за решеткой. С ними и свела судьба Паолу, здесь она прошла школу политической борьбы и вышла на свободу активным членом этой партии. А через пять лет опять угодила за решетку, на этот раз как политическая. Но она добилась своего и "Чистая Перу" была легализована, а Паола Карранса стала лидером сей партии. Пропустим перепития жизни и деятельности Паолы этого периода, в результате которых в феврале 2035года она стала президентом Перу. Паола Карранса аннулировала Конституцию, взлелеяла культ собственной личности, стала править только с помощью эдиктов. Установился типичный авторитарный режим. Но, обладая полнотой власти, Паола умела быть не только жесткой, но и справедливой. Так летом 2035 года был арестован главный редактор одного модного журнала по обвинению в педофилии и порнографии. Вместе со своей женой он был осужден на значительный срок. Другой богатой и знатной паре было предъявлено обвинение, в том, что они зверски избили девчонку, на которой собирался жениться их сын. Девчонка была слишком бедной и родители юноши не хотели делить с ней свои капиталы. Паола публично озвучила свое мнение о действиях этой пары, назвав их садизмом, нетерпимостью и дискриминацией. Приговор был жестоким - 30 лет лишения свободы с конфискацией всего имущества - но, по мнению народа, справедливым. Общее мнение по этому вопросу выразила министр внутренних дел Кристина Грезе: "Их злодеяние ничем нельзя оправдать. Там они выразили свое отношение к нашим простым и небогатым гражданам. Избивая девушку ногами, они защищали не сына, а капиталы".

В десятый день сентября этого же года был опубликован список 27 богатых и влиятельных людей, имущество которых подлежало конфискации, так как расследование в прокуратуре пришло к выводу, что богатство нажито путем обмана, преступных сделок и незаконных махинаций. Резонанс был огромный. Были, конечно, правозащитники, называвшие это террором и раскулачиванием. Но народ ликовал, люди презирали высокопоставленных мошенников, считая их жидомассонами, и это было самое главное. "Поделом бандитам. Давно пора прижать их к ногтю!" - говорили в стране. СМИ также поддерживали это решение правительства нового президента. Вообще-то в испаноязычных странах издревле боялись военных, но Паола Карранса военным доверяла больше чем торгашам, последние, по ее мнению были опасней военной хунты. Еще Карранса возродила в стране теорию жидо-масонского мирового заговора. Теория эта известна с незапамятных времен с появлением протоколов сионских мудрецов. В ХХ веке в масонский заговор США и старая Европа почти не верили. Со второго десятилетия ХХ1 века тема эта стала вновь актуальной. К концу 30-х годов ХХ1 столетия в еврейский заговор поверила и президент Перу. Кстати, репрессируя этих торгашей, непременно упоминали, что они были частью некоей еврейской наднациональной корпорации.

У Каррансы не было гильотин и газовых камер. Способ репрессий был простой: конфискация неправедно нажитого имущества. Под этим прикрытием Карранса иногда расправлялась с оппонентами, диссидентами и открытыми врагами, которым, кроме того, запрещался выезд за границу и временно и на постоянное место жительства. Таким образом, сохранялась государственная тайна борьбы с инакомыслящими. Но террор Каррансы не получил размаха геноцида, он проводился разумно и не затронул народные массы.

Уже в августе вышел эдикт, запрещающий однополые браки. Гомосексуализм и лесбиянство наказывалось огромными штрафами или принудительными работами на строительстве государственных учреждений. Огромное значение придавала Паола медицинскому обслуживанию населения и образованию. Бурю восторга у населения вызвал эдикт о бесплатном лечении, до этого малоимущие слои населения не обращались к врачам даже в случаях тяжелых заболеваний. Смертность за этот счет была высокая. Карранса понимала, что только образованная страна может стать передовой державой и придавала этому большое значение. Была разработана многоэтапная система развития образования в стране. На первом этапе было введено бесплатное начальное, затем среднее образование. Талантливая молодежь отправлялась на обучение за границу в большом количестве. На это страна не жалела денег, так как ей нужны были преподавательские кадры для строящихся высших учебных заведений разных профилей. Благодаря этим мерам в период правления Каррансы заметно увеличился уровень жизни населения страны, снизилась смертность и страна стала самой высокообразованной в Латинской Америке.

Повышение благосостояние сделало возможным снижать в стране пенсионный возраст. Постепенно, он был доведен до 52 лет для женщин и 60 лет для мужчин. По тем временам это было ниже, чем в России, Финляндии и некоторых других странах.

Вот такая была ПК - что называется между ангелом и бесом....святая грешница.... Лучше многоточия не скажешь. Господам историкам и политикам не стоит смотреть на преступное прошлое Каррансы: тогда в Европе мало кто из правителей /президентов/ был без греха. В Швеции, Дании и Португалии среди членов правительства были люди с нетрадиционной ориентацией. В Швейцарии лесбиянка возглавляла кабинет министров. В Голландии бывший киллер был министром внутренних дел. Это покруче, чем прошлое Паолы.

Страсти кипели в правительстве, а простые люди жили своей обыденной жизнью. Академик Ипполито Городов и профессор Алехандро Ривера - два закадычных друга вплоть до 2039 года и не подозревали, что окажутся втянутыми в большую политику Перу. Это были два неординарных человека, крупные ученые, научные фанатики. Оба считали себя русскими. Городов - потому что его дед Федор, 1925 года рождения, в 1944 году ушел на фронт, попал в плен к немцам. Из плена бежал с другом аргентинцем, который уговорил его не возвращаться в СССР на верную погибель в лагерях для бывших в плену, а вместе с ним отправиться на его родину - Аргентину. В 1958 году, после гибели в автокатастрофе аргентинского друга, он перебрался в Перу, где благополучно жил до своей смерти в 2014 году. Своих детей и внуков Федор Федорович учил русскому языку, рассказывал им о далекой России. Внук его Ипполито получил хорошее образование в США и стал великим ученым. Имя его было известно и в далекой России.

Друг и напарник его Алехандро Ривера также считал себя русским. Его русская мать - Татьяна Ломова - уроженка села Ужовка Нижегородской области России в начале 1990-х годов приехала в Перу по контракту, на заработки. Работала на швейной фабрике, но вскоре выскочила замуж за этого Риверу, индейца племени Кечуа. Алехандро был их первенцем.

Городов и Ривера, как уже говорилось, были закадычными друзьями. Если они были одни, то говорили между собой по-русски. Ривера был дважды женат, имел троих детей и множество семейных проблем, он был не столько научный фанатик, сколько работяга на поле науки. Он работал для того, чтобы его семья ни в чем не нуждалась, а жила богато и комфортно. Городов был абсолютным фанатиком: не имея ни семьи, ни детей полностью отдавал себя науке. Безвозмездно помогал коллегам в написании диссертаций, научных статей, постановке опытов. Городова часто приглашали на международные конференции в разные страны мира, поэтому он объездил весь свет, был в том числе и в России, где посетил Москву, Пензу, Саратов и Сургут. Бывал в Африке, в Австралии, посетил Китай и Японию, но там он ничего не видел, кроме лабораторий, конференц-залов и аудиторий. Городов был просто рабом науки. Иногда он даже писал диссертации своим коллегам. И если Ривера это делал за большие деньги, то Городов - совершенно бескорыстно. Это было смешно. Но .... это было так!

Друзей у Городова не было, кроме Риверы, потому что он не умел говорить на отвлеченные темы, личной жизни для него не существовало. С Риверой же он вращался на привычной околонаучной орбите и это было его личным счастьем.

И вот однажды Ривера с Городовым, вернувшись в Перу из Греции с научной конференции в университете царя Юстиниана, сидели в маленьком уютном кафе и наслаждались крепким перуанским кофе. И тут все началось...!

2.

Городов был не просто взволнован, он был встревожен. Ривера не удивился такому состоянию друга, ибо знал, что Ипполито человек вспыльчивый и эмоциональный. Удивительно было другое: академик впервые говорил о политике, а не о науке. Точнее, Ипполито обсуждал личность президента, самой Каррансы.

- Нет, Алехандро, это же ни в какие рамки не входит. Что, перуанцы стали слепыми котятами и не видят кого избрали главой своего государства? А? Она ведь это...человека зарезала! Это... это самое...Куда годится?

- Да ну тебя Ипполит Петрович, - спокойно говорил Ривера - когда-то, по молодости, зарезала какого-нибудь подонка после передозировки русской водки и плохой закуски. Многие солидные и уважаемые люди творили более ужасные дела. Русский царь Александр первый дал молчаливое согласие на убийство родного отца, чем он лучше?

- Павла никто убивать не хотел. Это была роковая случайность.

- Я вот слышал, что в Иране, еще в древние времена один царь перерезал всех своих братьев и точно не был пьян. И ничего, спокойно правил дальше.

- Но на тот момент у Каррансы было трое маленьких детей, - не унимался Городов - а она на вечеринку, на пьянку. Прежде чем схватить нож, надо было детей вспомнить! Мать называется!

-Все это я знаю - спокойно парировал Ривера - но дело сделано, она президент и она лучше многих. Вспомните "железную леди", премьера Англии Маргарет Тэтчер, которая стариков и детей всех пособий лишила, разве это не определенный вид убийства?

Ипполито не обратил на это замечание Риверы никакого внимания и продолжал свою мысль:

- Но она значит ...это... гулящая!? Шлюха получается!

-Да ну тебя - взорвался Алехандро - открой учебник истории и почитай про Клеопатру или Медичи, про Борджиа наконец. Вспомни Эвиту, такая тварь была, а аргентинцы ее святой хотят сделать. Все в Ватикан письма строчили тогда. Тебе это твой дед рассказывал. Он был свидетелем той комедии. А Диана также... И еще - добавил Ривера - мы с Павлой скоро выйдем на пенсию. Это благодаря ей, Ипполит Петрович! Я буду продолжать работать, плюс две пенсии, мы будем жить еще лучше.

- Так и Чикатило можно президентом избрать

- Карранса не Чикатило

- Но у нее очень плохое образование. И меня очень настораживает ее сподвижница, немка Кристина Грезе.

- Чем же она опасна?

- Посмотри на ее портрет: голубоглазая блондинка, ангелочек. Но вглядись внимательнее - выражение лица, холодный взгляд, акулья улыбочка - чистая эсэсовка. Смотреть неприятно.

- Ты ее с Ирмой путаешь, - расхохотался Алехандро - слушай, академик, по-моему, у Вас, как говорят русские " крыша поехала". Ведешь себя, как женщина, нюни распускаешь. Говори толком.

- Карранса вместе с Грезе планируют вообще отменить президентские выборы 2040 года. Премьер Люсия Герреро того же мнения. В Перу правит женская хунта. Она все решает.

- Ну и что, академик? Пусть отменяют, их дело. Нам то, что до этого?

- Они, эти бабы, меня заметили. Не меня, конечно, а мой научный потенциал. Думаю, что кто-то шепнул им о моих последних изысканиях, ну относительно углеводородов. При современном дефиците нефти даже глупый женский ум понимает перспективу такого открытия. И они решили купить меня авансом. Я послезавтра должен быть награжден государственной премией за выдающийся вклад в развитие науки.

- Так что же Вы, уважаемый академик, сеньор Городов, мне мозги канифолите, устроив эту комедию. Что сразу - то не сказал?

- Извини, Алехандро, но мне эта подачка не нужна. Я очень волнуюсь, что эти бабы заставят меня на них работать. Как Королева при Сталине. Вроде и на свободе, а как в тюрьме. Весь в комфорте, но в золотой клетке

Алехандро Ривере поведение друга казалось неадекватным: где видано, чтобы человек не радовался таким большим деньгам. А Городов вел себя, по мнению Риверы так, как будто его завтра арестуют и расстреляют. Но в том, что Карранса строит определенные планы относительно его друга - это возможно Ибо Карранса все же авторитарный правитель, конечно не Сталин, но.. . Во всяком случае, он, Ривера, пойдет за ним. Мысли Риверы прервал голос Ипполито:

- Слушай, Алехандро, премию я тебе отдам в любом случае.

Ривера понял по интонации друга, что это окончательное решение его друга и обсуждению не подлежит. Мгновенно вспомнил он как в начале ХХ1 века, больше 30 лет тому назад, академик, математик Перельман также отказался от Нобелевской премии. Но Городов - это Перельман Љ2, распорядился премией лучше, он сделал доброе дело для своего товарища. И еще раз повторил Ривера внутри себя, что никогда не оставит своего друга, в какую бы труднейшую ситуацию тот не попал.

3.

Академик Городов летел на своем белом "гвиччиоли" в Лиму, главный город Перу. Столица в 2035 году отметила свое, 500-летие и была достаточно красивым городом. Со времен конкистадоров сохранилось немало старинных дворцов, монастырей, храмов, представляющих историческую ценность с самобытной архитектурой и красивой отделкой. За последние 20 - 30 лет было построено много современных и красивых зданий, мостов и дорог. Лима очень похорошела. Метрополитен по своей комфортабельности ничем не уступал московскому. Городов припарковал свой "гвиччиоли" и вдруг услышал резкий вой сирены - мимо него на большой скорости пронесся кортеж машин, сопровождающих машину Кристины Грезе, министра внутренних дел. Городов вздрогнул и по-русски обругал (про себя, конечно) дамочку, которую терпеть не мог. Городов воспользовался метрополитеном, которое в этом месте, было надземное, и без проблем доехал академик до места назначения. Госпремию вручали, конечно, не ему одному. Среди приглашенных академик увидел многих своих знакомых, некоторых он не знал лично, но слышал о них из СМИ. Вот, например, маститый астрофизик Уго Меркадер, награждаемый уже второй раз. Первую премию он получил в 2037 году.

Мировая общественность и ученые всего мира жили в ожидании события космического значения - земляне готовились к полету на Марс. Конкурс астронавтов был огромен: претендовали граждане Индии, Бразилии, России, США и так далее и так далее. Паола Карранса и ее "большой девичник" очень хотели, чтобы Перу приняли участие в этом полете, отсюда понятно такое внимание к развитию астрофизики и ее корифею в Перу - Уго Меркадеру. Городов видел много знакомых лиц: Эуменио Пилларес - писатель и драматург, написавший сценарии более чем к 70 фильмам, Доминго Хорхе Ибаргурен, поэт, 25 лет назад ему поставили диагноз рака, но он как-то излечился. Вот математик Пабло Мертлик из Чехии - ярый противник ювенальной юстиции и еще более ярый антисемит, в Перу он переехал лет 15 назад. Эдуардо Эппингуэлл иммигрировал в Перу из Ирландии, врач крупного масштаба, но лично с ним Городов знаком не был. Прекрасная половина человечества была представлена очаровательной телеведущей Еленой Ирригойен, худой и очкастой ученой - искусствоведом Медеей Гомес и смешливой молоденькой писательницей и режиссером Лаурой Фонсека. Было много военных, ученых, писателей: весь цвет науки и культуры страны.

Что касается самого Городова, то он уже не был беспокоен, и взвинчен, как вчера. Он знал, что все полученные здесь деньги, а надо сказать очень большие деньги, он отдаст своему другу Ривере. Он знал, что свое изобретение отдаст только своей стране. Более того, академик Городов удивлялся себе: его впечатляла сама президент. Теперь Карранса не казалась ему смешной и глупой. Перед ним была внушительная, уверенная в себе и очень красивая женщина. Городов поймал себя на мысли, что сравнивает Паолу с Клеопатрой, он не думал о ней больше ни как о грешнице, ни как о праведнице. Судить Паолу и оценивать ее, видно не ему. Ипполито перекрестился, внутри возникло жутковатое чувство, что с этого дня его жизнь резко изменится. На лице властной и строгой всегда Паолы сегодня была добрая улыбка. Городов знал, что эту женщину надо или бояться или уважать, и в глубине его сознания теплилась и росла мысль: может быть она не так уж и плоха.

А церемония шла своим чередом: уже награжден потенциальный космонавт, Пабло Мертлик, многие другие. Суетятся корреспонденты газет и журналов, снуют наглые телевизионщики - церемония транслируется всеми основными каналами. Скоро принесут шампанское и обстановка станет непринужденной, можно будет расслабиться.

4.

Алехандро Ривера смотрел трансляцию церемонии по телевизору дома. Ипполито при награждении был спокоен и величав, как и подобает маститому ученому, он сказал несколько шаблонных фраз и улыбнулся очаровательной улыбкой в сторону телекамер. Академик умел вести себя в обществе. Затем Ривера развлекся просмотром сатирического польского журнала, где часто печатали карикатуры со смыслом. Вот и сейчас изображены дерущиеся на вечеринке пьяные президенты Израиля и Сирии, а Карранса их разнимает и втыкает нож в президента Израиля. Забавная карикатура, со смыслом, усмехнулся Ривера и в этот момент раздался звонок в дверь, то пришел академик Городов, в его руках был синий чемоданчик. В чемоданчике лежала Госпремия.

- Это я отдаю тебе.

Ривера сделал вид, что не слышал сказанного, он стал расспрашивать о Каррансе, о церемонии, но Городов был непреклонен:

- Вот эти деньги - они твои.

Ривера перекрестился и сказал другу, что у него нет никаких прав на эти деньги, и он не может их взять

- Я их тебе дарю. Прошу тебя, как друга - не обижай меня.

Бери. И хватит про деньги.

Какое то время еще они убеждали друг друга каждый за свое, но, в конце концов, Ривера принял дорогой подарок своего друга.

Городов рассказывал о приеме подробно, он знал, что другу интересно все.

- Все было так, как я рассчитывал - закончил он свой рассказ.

- Может полетим на Марс с Меркадером!- воскликнул Ривера, настроение которого было великолепно и он был не против хорошей шутки.

- Не обольщайся, Алехандро, нас не позовут во Вселенную, у нас и на земле дел не впроворот. Ты знаешь, что с приходом президента Парагвая Казареса в 2028 году, началась его политика атомоборчества. Он запретил строительство АЭС в Парагвае. Он был очень убедителен в своих доводах и многие последовали его примеру. Паола в 2035 году тоже встала на этот путь и АЭС закрывались одна за другой.

Ривера хорошо знал эту проблему. Он учился на втором курсе, когда произошла страшная авария в Японии. Он помнил, как сторонники строительства АЭС убеждали оппонентов, что все дело в грамотности применения атома. Но цепь аварий прошла за это время по всему миру. И многие убедились, что играть с этой игрушкой, ой как небезопасно. Как и его друг, Ривера знал, что ученые всего мира ищут новый безопасный источник энергии. Много надежд возлагают на солнечную энергию. Солнечные "домашние" генераторы есть уже во многих семьях. Многие выступают за строительство ТЭЦ, но не угле, а на мазуте, спирте и водороде.

Городов, помолчав немного, тихо сказал другу:

- Я тут посидел несколько ночей, долго думал, как можно получить мазут или керосин ни откуда то есть полусинтетически. Я разработал схему получения бензина из растительного масла.

- Бензин из растительного масла! - воскликнул Ривера - как я сразу не догадался! Ты же говорил об этой возможности еще в 32-м году на конференции в Сургуте и в больших промышленных масштабах. Кое-кто еще посмеивался над тобой, называя эту идею бредовой. Неужели ты построил схему до конца?

- Да, друг мой! У меня наступило мгновенное просветление, я вдруг понял, как осуществить этот синтез в промышленном масштабе и по довольно несложной схеме.

- Ты гений - очень тихо сказал Ривера, - я преклоняюсь перед твоим мышлением. Талантище. Скоро ты будешь возглавлять производство синтетического топлива совершенно новым способом. Это будет фирма "Городов и К". Круто.

Полгода длилась "стройка века". Карранса подошла к решению вопроса об искусственном топливе вполне профессионально и ответственно. Фабрика строилась в скоростном режиме, были привлечены лучшие специалисты, задержки в стройматериалах не было никогда.

Городов и Ривера создали свою команду из лучших специалистов в данной отрасли и на полгода с головой ушли в разработку проекта и технологии процесса. Установкой оборудования на фабрике занимался, в основном, Ривера. Были подготовлены специалисты-практики для работы на линиях производства. Даже рабочие прошли специальное обучение. С каждого специалиста и рабочего была взята подписка о неразглашении государственной тайны. Фабрике дали официальное название "Центр переработки отходов сырья швейного производства" и параллельно основному создали маскирующее производство соответствующее официальному названию фабрики. Дело шло, не дремали и службы национальной безопасности, которые создавали беспрецедентную защиту производства от возможных лазеек своих и иностранных шпионов.

5.

Июль и август 2039 года для Перу и соседних стран выдались очень холодными. Температура ночью падала до минус 10 - 15 градусов. И так было уже две недели. Туристы, приехавшие в Перу, в Лиму невольно думали, что попали в Мурманск или Магадан. Но для Перу и соседних с ней стран такое явление не было необычным: например, аналогичная погода имела место в 2032 году. Тогда было даже еще холоднее.

На данный момент в Лиме было 12 градусов мороза, снег валил валом, с океана дул холодный ветер, переходящий временами в шторм. Люди старались не выходить из домов.

По улице, навстречу метели, шли двое, низко наклонив головы, они жались от холода.

"Да, - сказал один из них, - в Сургуте, поди, плюс сорок, все раздеты, загорают. А здесь скоро сосульками станем".

"Зато мы теперь звезды, согреваемся теплом собственной славы. И телевизионщики нас не забывают и СМИ".

" Да, звезды шоу-бизнеса! - Ривера прислушался, помолчал и тихо сказал, - а за нами опять следят".

За последние два, три месяца "Городов и К" превратились в объект повышенного внимания.

Дело в том, что все принятые меры сохранения мирового открытия в тайне потерпели фиаско. Кто-то бросил маленькое семечко тайны в СМИ, а они сделали свое дело с размахом: за последние два - три месяца друзья превратились в объект повышенного внимания. Ни одной звезде шоу-бизнеса в Перу не уделяли столько внимания и интереса. Журналисты, телевизионщики, желтая пресса контролировали каждый шаг академика, его имя было всегда на слуху, портреты на обложках журналов. Когда Городов стал директором фабрики по переработке отходов швейного производства, в прессе, которая знала идею проблемы, но не знала технологии, посыпались предположения, что бензин будут получать то ли из тряпок, то ли из ниток или ваты. Газеты пестрели карикатурами, анекдотами, статьями. Об Ипполито стали сочинять мифы, легенды и просто сплетни. Кто он? Гей, многоженец, аферист, любовник Паолы и отец всех ее детей, стяжатель, который строит замок на берегу океана. Про него появлялась все более разноречивая, пестрая информация. Но, главное все же имело место: это герой, борец с атомом, изобрел более чистое топливо, заботится о здоровье перуанского населения, создает безопасную энергетику, экологически чистую. Все интересовались им и его фабрикой. Это был супер! Но, не забывай, читатель, что им интересовалась и мировая общественность, а среди нее были не только ученые. Незаметные люди из известных организаций всех стран есть в каждой отдельной стране, и они умело и незаметно делают свое дело.

Ну а Городов с Риверой идут, укрываясь от холода, на свою фабрику. По дороге они зашли в маленький, но уютный ресторанчик, где решили выпить за успех своей фабрики. Там они заказали бутылку русской водки, ну и соответствующую этой выпивке закуску: соленые огурчики, селедочку, грибочки и отварную картошку.

" За успех нашей фирмы, фирмы "Городов и К", - сказал Ривера

" Давай, чтоб было!".

Друзья аппетитно выпили до дна и принялись за селедочку

- Кстати, а какие масла нам нужны?

- Любые. Касторовое, пальмовое, рапсовое. Не жалко денег, можно гнать из оливкового. Все подойдет. Это не имеет значения. Это универсальное топливо годится и для ТЭЦ и для моторов всех видов.

Выйдя из ресторана, друзья сели в надземное метро и доехали до самой окраины Лимы. Кругом гуляли снег и ветер. Леса и саванны были запорошены снегом, как тайга.

До завода было еще километров 10 к востоку от Лимы. Автобуса пришлось ждать довольно долго, замерзшие и злые они, наконец, доехали до фабрики.

" Странный у тебя бзик сегодня, - недовольно сказал Ривера, - в такую погоду умные люди на машинах ездят.

Выходка Риверы развеселила Ипполито:

- Да вон она, родненькая, у фабрики стоит. Сломалась днем. Я ее здесь оставил, чтобы механик посмотрел и починил. Сейчас, наверное, уже на ходу.

Недовольство и напряжение развеялось, друзья вошли в апартаменты директора. Это была довольно большая комната с приемной. Стандартная по тем временам обстановка: книжная полка, диван, кресла, телевизор, компьютеры. Все высшего качества. Отличная вентиляция и обогрев. В принципе здесь можно было при необходимости и переночевать. Но Городов думал сейчас совсем о другом: производство на фабрике не было налажено, как надо, штат был недоукомлектован, не все сотрудники были достаточно благонадежны. На все это потребуется две-три недели. Журналисты кружились над ними, как осы над медом, требовали пресс - конференции, на которую уже выразили желание приехать корреспонденты соседних стран и даже Европы. Городов планировал устроить где-нибудь через месяц грандиозную пресс - конференцию с приемом и концертом по поводу открытия фабрики по переработке отходов швейного производства, как своей личной собственности, не касаясь при этом основного производства. Он хотел выставить дело так, что производство искусственного топлива еще только проект и до его осуществления очень далеко. Но журналисты, такие проныры, тайных врагов так много. Удастся ли не привлечь к себе внимание заинтересованных лиц?

Следующие две недели прошли как один день - в работе и заботах, но практически все запланированное было сделано.

А затем на фабрику стали напирать журналисты и репортеры. Их допускали, конечно, только туда, где шла переработка швейного сырья. Они снимали на камеру все: цеха, оборудование, кабинеты. И все искали, где же течет вожделенное топливо. Наконец, прибыли журналисты из России. Среди них особо выделялась, так называемая "Сургутская Дева". Именно ей и Городов и его друг были рады больше всего, потому что она была интеллигентная, широко образованная женщина и очень умная. С ней было о чем поговорить, поэтому встреча Сургутской Девы и наших героев длилась более 4-х часов. Говорили обо всем: о погоде, которой русская была очень удивлена, о политике, о новых научных открытиях.

-Следующим летом - говорила она - приезжайте к нам в Россию, на Волгу, на Обь, Енисей, если у вас также холодно будет

Городов обещал, что если жив будет, то конечно приедет. Экскурс по фабрике был недолгим. Затуманить мозги Деве отходами швейного производства было гораздо труднее, чем перуанским писакам.

- Но, как называется то, что здесь производится? Спросила Дева.

Ривера "завилял хвостом", дескать и сами то этого не знаем, все в теории, разработки самые черновые, все в будущем, если вообще что-нибудь получится. Если что-нибудь получится, назовем "коктейль Городова с закуской из Риверы" сострил он.

-Прямо, как коктейль Молотова - задумчиво сказала Дева. А про себя подумала:

Ясно, мальчики, вы изобрели новый вид топлива и наладили его производство. Это многого стоит. Охота на вас может разрастись до мирового масштаба. Сами то вы хоть это понимаете. Но вслух она не сказала ничего.

Журналисты уехали. Городов, Ривера и главный мастер Сейзер стали обсуждать предстоящие дела. Российские журналисты во главе с Сургутской Девой - это хорошо. Другое дело журналисты из Евросоюза, США, Канады и даже из Бразилии.

" Эти все по-своему переделают, им говоришь одно, они переиначат по-своему. Это хуже всего," - говорил Городов.

" А израильтяне еще хуже - добавил Сейзер - эти все напишут наоборот. Работают на сатанистов".

Итог разговору подвел Ривера: журналисты Евросоюза, Израиля, Бразилии будут действовать исключительно в интересах своих стран. Это надо учитывать на предстоящей пресс-конференции. И вдруг неожиданно предложил ослабить накал пресс-конференции хорошим концертом и фуршетом: поедят, выпьют, на концерте расслабятся, дела то и уйдут на задний план.

Сейзер расхрабрился вконец - "Слышите, - кричал он, - можно просто не допустить их к нам. Не пропустить! Отказать в интервью и все такое".

Но почему же они так не хотели встречи с вышеуказанными представителями печати? Потому что отношения между Перу и этими государствами были в то время более чем сложные. Рациональная, демократическая, независимая политика Каррансы вызывала недовольство у "соседей королей" и они не прочь были сделать ей какую-нибудь гадость. Соседняя Бразилия за последние 2-3 месяца тоже была втянута в эти политические интриги с Перу. Президент Медичи в августе 2039 года принял в Рио-де-Жанейро президентов Израиля и Финляндии и имел с ними доверительные беседы, планировались сделки в торговле и культурном обмене. Отношения с Перу в результате этих действий стали прохладными. Эксцентричная Паола сразу же отозвала перуанских студентов из ВУЗов Бразилии, мотивируя это расширением сферы влияния сионистов среди молодежи.

Друзья поговорили еще немного о бразильских СМИ, как вдруг Ривера встал и громко заявил, что он уезжает к Наталье и вышел.

- Вот это номер! К какой еще Наталье - изумился Ипполито. Ривера ответил, но ответа Городов не расслышал.

Итак, Алехандро ушел, и Флойд снова сказал Ипполито, о необходимости связаться с центром и посоветоваться по данному вопросу, "чтобы дров не наломать, как говорят русские". Городов обещал и вдруг добавил ни с того, ни с сего

- Но русские мне понравились, приятные люди, особенно Дева эта. Откуда у нее эта странная кличка, или это псевдоним? Сколько ей лет интересно?

Флойд рассмеялся и ответил в своей шутливой манере:

" А я откуда знаю, мне хоть пятьсот. Без разницы. Но выглядит молодо. Говорят, что у нее нет ни мужа, ни детей, ни семьи. Оттого и "Дева".

" Но почему Сургутская? Сургут - это город России, на Дальнем Севере".

- Вот этого я не знаю - ответил Флойд - скажу только, что хотя я и женоненавистник, она показалась мне очень приятной.

6.

Наталья Мадеро (урожденная Карранса) жила на самой окраине Лимы. Задолго до того, как ее младшая сестра стала президентом, в 2020 году Наталья стала директором школы, кем и была уже 19 лет. Сначала школа была смешанная, в начале 30 - х годов стала женской. В 30-е годы данного столетия наметился возврат к высокой морали и нравственности. Много говорили и о месте женщины в семье и обществе, склоняясь к отрицательному итогу в эксперименте с феминизацией. Для восстановления морали школы разделили на мужские и женские.

Отношения Натальи с Паолой для перуанского народа были тайной. О личной жизни сестер Карранса и их семье говорить было не принято. Зато в соседней Бразилии подробности личной жизни президента соседней страны смаковали во всю и в СМИ и в интернете, но было при этом очень большое но: в основном все было или придумано или сильно приукрашено.

Наталья жила, как уже говорилось, на окраине Лимы в большом частном двухэтажном доме, который был не хуже, а даже получше других богатых домов. Наталья была почтенной замужней женщиной, дети ее выросли и жили отдельно. С младшей сестрой Паолой отношения у нее были неоднозначные.

Сейчас, в августе 2039 года от рождества Христова, Наталья находилась у себя дома одна. К ней то и шел Алехандро Ривера, познакомились они три месяца назад, именно в ее школу Ривера планировал перевести свою младшую дочь Елену, которая училась сейчас в закрытой женской школе Игнасио Мурильо. Закрытые школы Мурильо пользовались неоднородной репутацией: одни их хвалили методы воспитания и обучения, применяемые в школе, другие осуждали. Елена не чувствовала себя в школе комфортно и Ривера решил перевести ее в другую. Но с Натальей Ривера хотел поговорить не только про свою дочь, была еще одна тема не менее важная и значимая.

Наталья встретила его радушно, выглядела она прекрасно и одета была в великолепный шелковый халат, расписанный индейцами в стиле реализма. Они сели на веранде, увитой виноградными гроздьями за ажурный столик с витыми ножками, на котором стояли соки и фрукты в красивой посуде из тонкого фарфора. Все было на высшем уровне.

Алехандро начал разговор о дочери:

- Я бы хотел перевести ее в вашу школу с сентября - начал он - дело в том, что ваша школа открытая. Елена учится сейчас у Игнасия Мурильо, у него все школы закрытые. Претензий к обучению и воспитанию у нас нет, но мы видим дочь два дня в неделю, в субботу и воскресенье, а в остальные дни - камера. Камера - это спальные помещения в закрытых школах на лексиконе учащихся. Я не против строгих правил в воспитании, но дочь у меня не проблемная, нам хочется чаще быть с ней и ей будет легче учиться в открытой школе. Учится она хорошо, по успеваемости в числе первых

Наталья внимательно выслушала Ривере и с улыбкой сказала:

- Я ничего не имею против. Как раз у нас есть два свободных места. Конечно, будет иметь место период адаптации, у некоторых он длится до полугода. В этот период может даже несколько снизиться успеваемость, но наши педагоги ей помогут. Дети у нас учатся воспитанные добрые. Все должно быть хорошо.

Наталья объяснила, какие документы и когда надо принести в школу для зачисления.

Неожиданно зазвонил телефон, Ривера извинился и ответил. Звонил Флойд, бухгалтер фабрики. Голос его был встревоженный:

- Ты слышал последние новости? Ты знаешь, что говорят об Ипполито. Ты в курсе, что случилось в Финляндии?

Связь оборвалась, но в разговор вступила Наталья, которая поняла смысл звонка быстрее, чем Ривера.

- Вы не смотрите телевизор, мой друг, и не заглядываете в Интернет - мягко сказала она - финские СМИ сообщают, что журналистка Хокуа Стелла приехала на завод Городова по заданию своей редакции. Городов со своим бухгалтером пригласили ее в свой кабинет, заперли дверь и насильно напоили какой-то этиловой гадостью. Далее женщина ничего не помнит, но очнулась она на берегу, без теплой одежды, а мороз был градусов 12. Это было четыре дня назад. Добрые люди помогли ей, отвезли в госпиталь, вмешалось финское посольство, журналистку спец рейсом отправили на родину. Что вы можете сказать на это?

Ривере стало плохо, сердце давало перебои, он был на грани потери сознания. Наталья принесла коньяк и заставила его выпить. Алехандро медленно приходил в себя. Он был потрясен, больше того он был ошарашен услышанным, как никогда в жизни.

- Какая чушь, какой спирт, какой океан - бормотал еле живой от потрясения Алехандро, - это....это.. провокация. Нет, это не провокация, нет - это подстава, ложь. Так опорочить честного человека, который весь в науке, который мухи не обидит.

Теперь Алехандро пришел в себя, лицо его горело от возмущения, он расхаживал по веранде и говорил медленно, как - бы про себя, что знает Ипполито много лет, что происшедшее не соответствует характеру и жизненным принципам академика. Эта клевета кому-то очень нужна. Эта огалтелая ложь только начало, ждите продолжения.

Наталья его прекрасно понимала и поддержала:

" Как это альтруист и бессеребрянник Городов вдруг оказался таким головорезом. Этого просто не может быть. Все это подстроено, и несомненно связано с его открытием. Многим оно покоя не дает. И Финляндия и Бразилия находятся сейчас в сложных отношениях с нашей страной. Может быть это работа спецслужб этих стран? Кстати, финское правительство требует выдачи Городова для суда в Финляндии".

Внутри у Риверы рос холодок страха: " Я абсолютно ничего не понимаю. Но правительство наше может просто не выдать Ипполито финским властям. Нужны же свидетели! Кто все это видел. Да и у Ипполито, конечно есть алиби".

"Власти не выдадут Городова, - твердо сказала Наталья,- такими людьми не бросаются, таких берегут и защищают. Он ученый, его открытие прославит нашу страну".

Неизвестно сколько прошло времени, когда Ривера стал несколько успокаиваться, правда, для этого пришлось выпить еще рюмки три коньяка. Он посоветовался с Натальей о пресс конференции с концертом - не отменить ли это мероприятие

" Ни в коем случае. Концерт должен состоятся. Городова будут, конечно, охранять и, если он сам не сделает какую-нибудь глупость, с ним ничего не случится".

Ривера спросил получила ли Наталья приглашение на концерт. Ответ был утвердительный и разговор стал менее напряженным. Ривера раскрыл некоторые подробности программы: будет певец из Молдавии и два очень популярных певца из России.

"Все это мне напоминает историю Александры Ожерон, - сказал Ривера, отхлебнув еще полрюмочки и закусив виноградинкой, - это было в девятнадцатом году. Эта россиянка из Твери уехала в Париж, вышла замуж, а через некоторое время начала всех знакомых мужчин обвинять в педофилии. Никто не воспринимал это серьезно, пока не дошло дело до мужа. Оказалось, что у нее серьезное психическое заболевание

Наталья захохотала: может и Хокуа эта больна с тем же диагнозом. Вот потеха будет!

Ривера собрался уходить, Наталья предложила тост за благополучное окончание финского дела Городова.

Хотелось, чтобы это недоразумение скорее было разрешено и финны сняли свои обвинения.

7.

К середине сентября погода ничуть не улучшилась, те же 10 градусов, тот же снег и ветер, а когда термометр показывал ноль, ко всему добавлялся дождь и слякоть. Синоптики обещали потепление не раньше 10 октября. Так в Южной Америке и говорили: на севере тепло, на юге холодно. В Аргентине было еще холоднее, потому что ближе Антарктида.

Но сейчас, в середине сентября на Городовской фабрике было шумно: был день пресс конференции с концертом и фуршетом. Подъезжали и отъезжали микроавтобусы и крутые машины. Играла музыка. В холле толпились люди: юркие журналисты, серьезные мужчины, гламурно одетые дамы. Некоторые были в национальных костюмах племен майя, ацтеков, сиу, чероки и других. Состоятельные дамы демонстрировали свои меха и драгоценности, мужчины - увесистые золотые цепи. Громко и круто обсуждался сам хозяин фабрики - господин Городов, которого почему-то на конференции еще не было.

- Нет, - верещала юная девчонка - индеанка - посадить его никак не могут, обязательно освободят и оправдают!

-Ему просто дадут подписку о невыезде, на этом и дело кончится - вторил ей пожилой краснокожий - финнам его не выдадут.

- Да его уже отпустили, я точно знаю - громче, чем позволяет этикет, говорил белобрысый парень европейской наружности - он уже где-нибудь пьет и гуляет. Но почтенная публика разговор с парнем не поддержала.

- Но, кто же отделал бедную финку?

-Господа, а, может ничего и не было. Это просто газетная утка чистой воды? Но для чего нужно было так очернять честного человека?

Ривера был на фабрике с утра, он уже порядком устал, так как вся организация конференции легла на него, двух бухгалтеров и мастера. Городов не приехал, хотя должен был быть на фабрике с утра вместе с друзьями. Ривера объявил в микрофон о приезде Кристины Грезе, публика почтительно повернулась к входу, образовав проход для главного гостя мероприятия. В задних рядах, как ветерок пронесся шепоток:

- О, Грезе! Первая красавица Перу. Классно!

В нескольких местах послышалось: "Ирма, Ирма приехала!"

- Отчего Ирма? Какая еще Ирма? Кристина Грезе приехала, а не Ирма - прошептал Ривера, обращаясь к генералу Педро Кмиту.

- Я и сам не знаю, почему ее многие в Ирму перекрестили. Причем это очень оскорбительно для синьоры Грезе. Очень плохо, что ее зовут так. Это мерзкая кличка.

- Но почему Ирма? Отчего не Хильда, не Изабелла, не Грета. И почему Ирма так плохо?- прошептал еле слышно Ривера.

-Эта Ирма - ее однофамилица из истории второй мировой войны. История фашизма. Не знаю, приходится ли она кем Кристине, или однофамилицы они, но прославилась та Ирма жестокостью и цинизмом в обращении с военнопленными в гитлеровских лагерях. О ее пытках легенды ходили. Расстреляли ее после окончания войны.

Кристина Грезе, величественно поздоровавшись одновременно со всеми, прошла с Риверой в кабинет Городова, где узнала, что Ипполито нет с утра и телефон его заблокирован. Очень обеспокоенная этим она связалась по телефону со спец службами своего ведомства, дала им задание в течение часа найти пропавшего, отчитываясь перед ней каждые десять минут.

Ривера объявил гостям, что Городов будет на фабрике в течение часа, и после его прибытия сразу начнется пресс конференция. Многие почувствовали неладное, так как публика собралась солидная, а мероприятие было слишком ответственным, чтобы на него опаздывать.

Следует сказать о некоторых личностях, присутствующих на приеме: это астрофизик Меркадер, полковник Фелипе Ланжерон и писатель Хорхе Ибаргурен, худой, даже тощий со спитым лицом. В нем было что-то отталкивающее, неприятное, как у человека очень противного и мнительного. Солидный, как и подобает маститому ученому, Уго Меркадер был немногословен, но, глядя на везде снующих журналистов, сказал:

-Эти бедняги добывают свой хлеб ногами, я думаю, что они всегда голодные.

Хорхе Ибаргурен желчно не то, что сказал, а как то прошипел: "вот и наедятся сегодня, как собаки, у них не какая кость в горле не застрянет".

- Вот именно - поддержал Ланжерон, который тоже недолюбливал журналистов, называя их "грязно-желтые папарацци" - нажрутся, и спасибо Городову не скажут.

- И грязью обольют - добавил Уго.

- Почему - возмутился Ибаргурен - а за что его благодарить? То же мне благодетель - и даже позеленел от злости.

Уго постарался смягчить злость писателя: " Но такое не каждый день бывает, пресс - конференция, большое количество представителей СМИ, хороший концерт, приличное угощение".

Ибаргурен не сказал ни слова. Он почему - то был очень зол. И когда, подошедший к ним генерал Педро Кмит, по происхождению то ли поляк, то ли чех, сказал, что Ипполито стал жертвой политической игры и совершенно не виновен, Ибаргурен позволил себе с ним не согласиться, чем очень удивил генерала. Последний несколько поспешно отошел от сварливого писателя и подошел к Ривере с вопросом все ли готово к концерту. Ривера ответил утвердительно и отметил, что все артисты сегодня довольно прилично одеты:

- Голых нет, они так надоели по телевизору, а городовская фабрика учреждение серьезное, не бордель, не клуб да и публика солидная. Сама Грезе здесь!

Оба рассмеялись.

Подошел Сейзер. И Педро, знаком руки подозвав официанта, предложил выпить.

Сейзер, смутившись, сказал:

-Нет, генерал, Алехандро пусть, а мне нельзя. Я спиртного не пью уже лет двенадцать.

- Это от чего же? По каким причинам?

- Было дело: пил я очень сверх возможного, очень много. И все пропил, жена с детьми ушла, сейчас она в Парагвае, живет с новым мужем. Я потерял свой бизнес и не только состояние, но и моральный облик. В том оборванце вы бы меня не узнали. Такая история.

- Простите меня за нескромный вопрос. Кмиту стало неловко перед Сейзером и он сменил тему:

-Кстати, а не приедет ли сюда Вероника?

- Что за зверь такой? - Поддержал перемену темы разговора Сейзер.

- Да что вы - воскликнул Педро - Анайя! Мелинда Вероника! Из Аргентины. Так поет красиво, голос - заслушаешься! Но всегда неприлично одета, не поймешь, что на ней, но очень гламурна и сексуальна.

- Слушай, - тихо сказал Алехандро - пошла она эта Анайя подальше. Меня больше Ипполит интересует. Где он все-таки?

- Ну, это ваши проблемы - засмеялся Педро - Вы обещали в течение часа, мы и ждем. Его же вроде освободили. Не думаете же вы, что его экстрадируют финнам?

-Конечно, нет. Об этом не может быть и речи. Но финнам, как и всем европейцам, закон не писан, как говорят русские.

- Вы имеете в виду похищение?

- В этом все и дело. Они мастера на такие штучки. Вы же знаете, как они воруют детей, да и взрослых.

- А конвенции? - уточнил генерал Кмит - Гаагская, Лиссабонская, Бергенская. И вот эта ювенальная система, простите юстиция? Это защита детей или торговля ими?

- Да все это так, - печально заметил Сейзер - но у нас эти соглашения не в силе. И финны это несомненно учтут. Правда, в 2028 году старикан Обрегон чуть не подписал эту Бергенскую конвенцию.

Анастасио Обрегон (1942 - 2030) , президент Перу в 2021 - 2030 годы. В последние два года своего правления начал налаживать дружеские отношения с Северной Европой и Израилем. Конвенцию просто подписать не смог из-за массовых протестов перуанцев.

- А почему он умер? Не из-за этого инцидента?- Спросил Ривера, который политикой интересовался мало и не всегда знал то, что всем было давно известно.

- Да старый был, как Рим! 87 лет ему было. Ему бы внуков няньчить, он смысл конвенции вряд ли понял, а решил подписать.

- Из больниц и клиник не вылезал - добавил Сейзер.

А Ривера думал тяжелую думу: Обрегона уже нет, он тлеет в могиле, конвенция не имеет силы. А финнам все равно. Он вспомнил как они в 2025 году вывезли из Грузии 12-ти летнего Гудиашвили в машине с дипломатическими номерами. А Грузия тоже не подписывали сии конвенции. Внутренне он все более и более убеждался: случилась беда, и Ипполито в ближайшее время он не увидит. Скорее всего он попался в лапы сионистам-норманам. И вдруг его осенило: открытием Городова могла заинтересоваться любая страна, спецслужбы любой страны могли похитить его с целью реализации его открытия. Ему стало холодно и страшно. Но, по крайней мере, в этом случае он жив.

Еще раз набрав номер друга, Ривера услышал знакомое "недоступен" и пошел к Грезе, надо было принимать какое-то решение. Кристина Грезе сидела с телефоном, вид у нее был мрачный. Каждые десять минут она слушала сообщения своих агентов: Городова нигде нет.

Кристина Грезе сама объявила собравшимся об отмене пресс- конференции и о том, что Городов не может приехать.

- Господин академик Городов не может прийти сюда. У него есть на это серьезные уважительные причины. Какие - мы пока не знаем, но скоро надеемся узнать. Но концерт состоится и угощение готово.

Она придала лицу своему веселый и беззаботный вид и пригласила всех на концерт. Алехандро Ривера стоял рядом с Грезе с веселым лицом, он улыбался и думал:

- Подлая финка - она оболгала, оклеветала Ипполито! Зачем? Какая ей выгода от этого? А что, заплатили миллион евро, и она продалась.

8.

Как рождественская елка сияла, сверкала Городовская фабрика. Концерт шел своим чередом. Но отсутствие Городова повлияло и на зрителей и на артистов, в атмосфере чувствовалась тревога. Кроме того певцы и танцоры были одеты сравнительно скромно, украшений было мало, отсутствовали гламур и сексуальность. Да и как могли они вести себя иначе, если здесь присутствовала сама Кристина Грезе, от которой зависела карьера даже артистов. Скажет Кристина, что этот артист ей не нравиться и прощай сцена. Но гости остались довольны. За время ожидания все они основательно проголодались и замерзли, поэтому ели и пили с аппетитом, как никогда в жизни. Голод свой они утолили и за десертом сидели сытые и довольные. А журналисты вообще забыли зачем сюда приехали. Астрофизик Меркадер и драматург Ибаргурен сидели за столиком, пили коньяк и обсуждали Городова и пострадавшую финскую девицу.

- Я не верю, что его освободили - шипел драматург - а если освободили, то зря: так издеваться над женщиной!

Уго предположил, что у Городова, ставшего промышленником, капиталистом, проснулись в связи с этим низкие, гнусные, торгашеские инстинкты и проявились в этом инциденте с девицей из Финляндии.

- Да они в нем никогда не спали! Это зверь в натуре - злорадно продолжал шипеть Хорхе - и на той роковой вечеринке зарезал именно Городов, а не она, не Карранса!

Уго не на шутку испугался такого оборота разговора, ибо это было уже опасно и для его карьеры и жизни.

- Замолчи, ты совсем не в своем уме! Ты бредишь. Там двое так сцепились, а она их стала разнимать с ножом.

- Да, да, да! Правильно! А Городов добил того несчастного. Это злодей, мерзкий тип. Добил, вместо того, чтобы помочь, уничтожил!

Хорхе распалялся, его глаза сверкали. Он выпил еще коньяку, а Меркадер смотрел на него и ужасался: он молол вздор, чепуху, но чепуху опасную. Стараясь успокоить разбушевавшегося писателя, Уго увещевал его:

- Хорхе, откуда ты это все знаешь? Кто тебе это сказал? Это плод твоего воспаленного воображения, ты сам заводишь себя и сочиняешь небылицы!

Да, Хорхе был не в себе, в состоянии аффекта и сам мог зарезать кого угодно. Но большинству было не до этих басен.

- Наверное, у Хорхе рак мозга прогрессирует - так подумал Ривера, ибо слышал этот разговор:

- Ну, Хорхе, ты от рака желудка нашим угощением излечился, но рак мозга у тебя не прошел. Он у тебя начался.

Но сказал он это не Ибаргурену, а самому себе. Ибаргурен психически не здоров, это всем ясно. Такой чуши Ривера в жизни не слышал. Так опорочить честного человека! И снова мысли его вернулись к Ипполито, где же он? Надо ехать, причем быстрее. Концерт уже подошел к концу. Городова нет и это неспроста. Что-то случилось. Было уже половина двенадцатого ночи, когда Ривера, генерал Кмит и Наталья Мадеро - Карранса вышли из здания фабрики. Было холодно, ледяной ветер обжигал лицо, как крапива. Ривера сказал, что едет домой к Ипполито. Генерал и Наталья решили не оставлять Алехандро одного в такой сложной ситуации. Решили ехать в машине Риверы. Перекрестились и Алехандро сел за руль.

- Вы слышали, что говорил Ибаргурен? - тихо спросила Наталья. Мужчины не знали, что ответить, но врать тоже было нельзя. Оба стали уверять Наталью, что писатель немного "не в себе", не совсем психически здоров, да и выпил лишнего. Наталья остановила их словословие и продолжала:

- В нашей семье до сих пор считают, что того парня кто-то добил. Он был крупный, высокий, чтобы его убить должен был быть удар мощный и целенаправленный и девчонке, типа моей сестры, такое не по силам. Она лишь ранила его, а добил кто-то другой, но никогда не было разговора, что это Городов. Да и жизненные пути их в те годы не перекрещивались. Прошло 30 лет и все это уже не имеет значения.

При приближении дома Городова всем стало немного жутковато.

- Приедем, найдем зверски убитым! - тихо проговорил генерал...

- Хватит болтать, приедем, посмотрим. Это все финны ..или...даже не знаю - Ривере тоже было не по себе.

Минут через 40 они подъехали к дому Городова. Дверь была не заперта, в прихожей и на кухне никого не было. Наталья открыла дверь в кабинет Городова, закричала и осела на пол в обмороке: на полу была лужа крови, не очень большая, но кровь же. Городова ни мертвого, ни живого в квартире не было. Наталья пришла в себя минут через пять, все трое пришли к единому мнению: Ипполито убит. Но, генерал вдруг сказал:

- При убийстве крови бывает намного больше и труп обычно не исчезает.

- Убили и унесли.

- Зачем? Если целью является убийство - зачем уносить и прятать труп?

- Тем более - продолжила Наталья, - что вчера служба безопасности работала по заданию Грезе, и незаметно унести труп было невозможно. Но почему служба безопасности не обнаружила, что квартира Городова открыта, они же искали его и конечно были на квартире?

Генерал действовал по-военному:

- Так или иначе, я вызываю полицию.

Тут Ривера заприметил что-то необычно мелкое прямо в луже крови, хотел подойти и взять, но Наталья его удержала, напомнив, что в таких случаях до приезда полиции ничего трогать и брать нельзя. Полиция приехала минут через десять и был установлен факт об исчезновении господина Городова. Старший из группы полицейских объяснил, что в данной ситуации они устанавливают факт исчезновения человека, но могут завести дело об ограблении со взломом, если таковое было, но не об убийстве, ибо факт убийства не установлен. Генерал и Ривера вскричали вместе:

- Нам не надо, чтобы Ипполито погиб, мы надеемся, что он жив.

Ривера сделал шаг в сторону лужи крови и поднял из нее то, что увидел раньше, еще до приезда полиции. Это было маленькое пуховое перо парагвайской рыжей курицы. Но здесь даже самое малюсенькое перо парагвайской рыжей курицы было очень даже лишним. Тут не курятник, не птицефабрика, откуда тут курица, да еще не общипанная. Ей просто взяться неоткуда. Полицейские и присутствующие были в полном недоумении и растерянности. Может и кровь не человеческая? Полицейские связались со своим управлением, те, в свою очередь, со службой безопасности. Положение дел было сразу же доложено министру Грезе, которая распорядилась немедленно отправить кровь на экспертизу в лучшую лабораторию и произвести исследование в самое короткое время. Возможно имеет место имитация убийства и речь идет о похищении с целью завладения технологией производства искусственного топлива.

9.

На следующий день вся страна обсуждала событие Љ1 - таинственное исчезновение Городова. Новостью взорвались, газеты, журналы, телевизионщики, Интернет, причем выдвигались разные версии таинственного неожиданного исчезновения. По Перу ползли слухи о происках иностранных спецслужб, каких именно никто не мог сказать, но предполагали, что это, скорее всего, Финляндия защищает свою гражданку. Другие предполагали, что под финский шумок дело сделали спецслужбы США или Израиля. Многие считали, что Аргентина или Бразилия мстят Перу за экономические и научные успехи. Козлами отпущения стали даже Индия, Белоруссия, Эквадор, Королевство Ливия и Армения. Все это потому, что с этими странами у Перу были напряженные или слегка напряженные отношения. Но в некоторых СМИ данные версии исчезновения ученого подвергались сомнению, что никакого похищения, никаких спецслужб не было, а Городов сам тайно покинул страну по неясным соображениям. Эти соображения быстро развеяла молодая корреспондентка из популярной бульварной газетенке, которая подтвердила, что Городов покинул страну из-за страстной любви к одной прекрасной болгарке. Это известие "опроверг" известный пользователь Интернета: Городов влюбился не в болгарку, а в знойную сексуальную красавицу израильтянку. Сочинялись версии одна глупее и дебильнее другой: в народе из уст в уста передавалась легенда, что один очень уважаемый человек сам, своими глазами видел его где-то, в каком-то богатом доме, в подвале, в цепях - голодного и жаждущего. Все эти сказки были неинтересны Алехандро Ривере, он в ту ночь обошел все ближайшие помойки с фонариком и в перчатках и на одной из них обнаружил двух обезглавленных парагвайских куриц. Утром эта находка уже была в лаборатории, где к концу дня установили, что кровь в доме Городова идентична крови найденных ночью птиц. Все встало на свои места: спецслужбы неизвестной страны много евро заплатили той финке, чтобы усложнить обстановку с поиском и выиграть время и чтобы на время осложнить отношения Перу и Финляндии. Короче говоря, пытались направить поиски пропавшего акдемика по ложному следу. На следующий день Ривера долго сидел в кабинете, задумавшись. Пришел бухгалтер и сообщил кучу новостей, которые только что сообщили по горячей линии поиска. Оказывается, что уже известно кто и где купил (живыми) кур-парагваек. Лица покупателей известны, это два негра, мужчина и женщина, 25-28 лет, по повадкам и разговору (они говорили с французским акцентом) это были таитяне. У них была белая машина с гаитянскими номерами. В девять часов вечера следующего после концерта дня эту машину видели километрах в 35 от эквадорской границы. Подошел Сейзер, втроем они анализировали ситуацию: Эквадор, Гаити. Предположение, что гаитяне повезли Городова в Эквадор, не выдерживало никакой критики, тем более в Гаити, потому что эти страны самые бедные и неблагополучные в Южной Америке. Может эти гаитяне только посредники. Много в этом деле было загадок и безответных вопросов. Но есть еще одна проблема: Хорхе Ибаргурен, этот замызганный писака, селедка с замашками гиены. Он считал себя драматургом, но написал всего несколько пьес, причем очень неудачно. Его амплуа - фельетоны, ругательские статейки, иногда эссе с претензией на изысканность. То есть публицист, как Лев Троцкий (Троцкого тоже считали писателем). Но какую он роль сыграл в похищении? Может неспроста он был на том вечере и как-то причастен к сему. Он очень не любил Городова. Это суровый и неприятный факт. Вот что знал Ривера от тети Ипполито, которая как-то была в гостях у племянника и кое-что рассказала ему после обильного ужина.

Хорхе и Ипполито росли вместе, жили в одном доме, гуляли в одном дворе. Их семьи жили по соседству и были двумя враждующими организациями. Дедушка Городова, Федор Федорович, советский юный лейтенант бежал из немецкого плена в Южную Америку не имея ничего, можно сказать голый, нищий. А у Ибаргурена дед по матери служил в нацистской армии в большом чине, то ли генерала, то ли полковника. Он бежал из германского Рейха в начале 45 года, то есть до поражения Гитлера, скрываясь от справедливого возмездия за свои злодеяния. Но при этом успел прихватить большую сумму денег и драгоценности. Для семьи Городова это была большая обида, пощечина, дискредитация, особенно для Федора Федоровича. И этим двум семьям суждено было жить в течение многих лет по соседству. Их война по сути была продолжением Второй Мировой, по черному воевали эти два семейства. В семье Городовых тогда, в 70-х годах, конечно ХХ века, командовал Федор Федорович, только он решал все важные вопросы, "рулил политику семьи". И в этой семье была жесткая дисциплина. Раньше он, беженец, иммигрант был бесправен в семье жены, где все были коренные перуанцы. Затем он стал много зарабатывать, достиг определенного благополучия, содержал многочисленную семью и помогал всем родственникам и с 70-х годов стал главой клана. И с этого времени соседство с "фашистами" и борьба с ними очень сплотила этот клан. Давно ушли в прошлое любовные интриги, разборки, конфликты, сцены ревности, споры, страсти, измены. Ибо и это, по мнению деда, было подрывом боеспособности, диверсией. Дисциплина была крутая. Хорхе и Ипполито были свидетелями той войны. Они выросли на ней и с детства, соперничали друг с другом. Так они и проводили ХХ век в Лету. Последняя их конкурентная борьба была в начале ХХI века: они поступали в один институт, Хорхе не поступил и их пути разошлись. Молодые Ипполито и Хорхе были диаметрально противоположны. Ипполито был серьезным малым, редко участвовал в шумных играх, не любил футбол, но всегда был искренним и честным. Он был таким, каким его знали все. Хорхе был богемным, достаточно загульным, общительным - товарищ всем, но "фигу всегда держал в кармане". Серая лошадка. Но сейчас вроде бы война закончилась, прошло лет сорок, они уже не соседи, дети их создали семьи, стали родителями, Федор Федорович давно в могиле, в могиле и Альберто.

- Нет, нет, нет - сказала тогда тетя - у меня такое впечатление, что эта война не закончилась. Еще нет мира между потомками этих семей. Городовы и Ибаргурены, как Монтекки и Капулетти, только где Ромео и Джульетта. Их здесь нет.

Но, какое отношение Хорхе может иметь к похищению?

А в настоящее время в кабинете Городова Ривера, Сейзер и бухгалтер разговаривали и строили различные версии события. В одном мнение было единое: исполнители - гаитяне, кто заказчик только?

Мы знаем точно - начал бухгалтер, - что в 22 часа его нелегально на своей грязной тачке гаитяне перевезли через эквадорскую границу, конечно в багажнике. Доставили на перекладную базу, дабы передать иным лицам.

- Все это сейчас не подлежит сомнению, - ответил Сейзер - надеюсь, что его там хоть накормили, напоили, дали прийти в себя. Ехали они примерно километров 120 - 150 в час, трасса там отличная, до границы примерно 900 километров, чтобы добраться до нее надо примерно минимум 6, максимум - 8 часов. Это значит, что похищение произошло в 14 - 16 часов пополудни, когда он дома собирался на фабрику.

- А не дело ли это рук русских? - спросил бухгалтер

- Тогда он поедет с удовольствием - Ривере вспомнился эпизод, когда он и Городов впервые приехали в Россию, в Пермскую химико-фармацевтическую академию, в ноябре 2024 года. И тогда Ипполито будто превратился в десятилетнего мальчика: говорил активно со студентами, гулял по улицам города и заговаривал с прохожими, на каждом углу покупал мороженое. И не уставал говорить Ривере, что он здесь нужен, его все здесь любят и ждут. Ривера отрезвлял его, убеждал, что никому здесь он больно-то и не нужен, что на родине у него работа, уважение, друзья. Как маленький был тогда, несмотря на то, что ему было далеко за тридцать.

Но тут зазвонил телефон, и это была Сургутская Дева.

- Простите, я имею честь говорить с господином Ривера?

- Да, это я. Слушаю вас очень внимательно.

- Господин Ривера, за вами установлена слежка. Вы находитесь под пристальным вниманием лиц с гаитянской внешностью. Это для вас опасно.

Ривера пришел в замешательство от этих слов, по спине пополз противный холодок страха. Что они хотят: убить, похитить? Но он спокойно ответил в трубку:

- Вы, наверное, знаете больше, чем сейчас говорите. Скажите, где Городов? Скажите хотя бы, в опасности его жизнь, или его уже нет в живых?

- Я предупредила вас: будьте осторожны с гаитянами - ушла от прямого ответа русская журналистка и отключилась. Разговор закончился. Ривера был в недоумении: почему эта Дева ведет себя так странно? Почему предупреждает его, а о судьбе Ипполито говорить не хочет. На кого она работает? Началась охота, сначала на Городова, теперь на него, эти гаитяне и фабрику их, чего доброго, могут сравнять с землей. Абсурд? Нет, это не абсурд - это охота за изобретением академика.

Минут через сорок Ривера покинул фабрику, огляделся: негров, гаитян, мулатов видно не было. Подозрительных машин тоже не видно. Перекрестившись, Ривера сел в машину, но ехал очень медленно. Десять километров до города можно было доехать за 5 - 6 минут. Ривера ехал раза в три медленнее, он думал о гаитянах, Сургутской Деве, ЦРУ, ФСБ, о Моссаде. Кому из них он нужен? Наконец, показалась Лима. Ривера поставил автомобиль на стоянку, он никогда не ездил по городу на машине. Когда Ривера ставил свою машину, на автостоянку въехала другая машина и из нее вышли двое, по одежде, повадкам и разговору сразу стало понятно, что это гаитяне. Ривера быстро зашагал к ближайшей станции надземного метро. Поезд подошел быстро, народу на перроне и в вагоне было много. И все- таки он их увидел, тех самых, что вышли из тачки. Проехали четыре остановки. Пассажиры входили и выходили, а эти мерзавцы внешне спокойно ехали дальше. Ривера проехал свою остановку, а на следующей быстро встал и перед закрытием дверей резко выскочил из вагона и быстро пошел по улице к остановке электробуса, боковым зрением он увидел, что преследователи идут за ним. Но они начали таиться, значит, поняли, что Ривера их заметил. Ривера решил использовать торговый центр "Эвита", чтобы уйти от преследования и вошел в него, долго путал следы по этажам и, заприметив указатель "запасной выход", ринулся к нему. Дверь на улицу была закрыта, но ключ торчал в двери. Ривера быстро отпер дверь, выдернул ключ и, выскочив на улицу, запер за собой дверь. Теперь он вздохнул спокойно, он ушел от преследования на этот раз, что будет дальше неизвестно. Быстрым шагом он вышел на площадь Фухимори и вскочил в такси. Через семь минут он был дома. Ему было гадко, противно и страшно. Перед домашними он не показывал вида, особенно перед детьми и сразу ушел в ванну, смыть груз сегодняшних потрясений. Но жена его сразу поняла, что что-то произошло, и ей он рассказал все подробно, ничего не утаивая, предупредил, что и как надо делать в случае, если с ним что-нибудь случится. Они всегда понимали друг друга с полуслова. Уже, лежа в постели, Алехандро вспомнил тот далекий 2025 год, когда они были в России, в Пермской фармакадемии на научном конвенте. Доклады и слушания прошли на высшем уровне, но в последний день пребывания в России Ипполито нарушил регламент: русские студенты затащили академика к себе в общежитие и устроили ему чествование по-русски с большим количеством выпивки, тостами, песнями и танцами. Городов был пьян, и в полной отключке бормотал русские и испанские слова и имена вперемешку. Это могло вылиться в международный скандал, но Ривера сумел уладить это дело, русские доставили незадачливого гуляку в машине прямо на аэродром и самолично погрузили в самолет. При этом ему была оказана медицинская помощь, и в самолете он быстро пришел в себя, ему стало лучше, и он уже мог разговаривать.

- Ты не прирезал там кого-нибудь спьяну? - полусерьезно, полушутливо спросил Алехандро Ипполито

- Точно не помню, я вообще ничего не помню - Городов был смущен, и ему было очень стыдно за кутеж со студентами.

- Как ты вообще мог пить и гулять с какими-то двоечниками, да еще в чужой стране?

- Ну почему же двоечники? Среди них были очень умные, отличники, просто веселые ребята. У них не может быть из-за этого неприятностей?

- Неприятности у них обязательно будут. Если бы все это произошло в бывшем СССР, то мы с тобой не сидели бы сейчас в самолете, а как иностранные шпионы сидели на Лубянке и готовились к этапу на Колыму! Да, еще русские работники тайного фронта просили об этом инциденте нигде, никому и никогда... Понимаешь? Тебя могут и в своей стране за такое наказать, работы можешь лишиться. Позор, академик со студентами пьянствует в чужой стране.

- Прости меня и спасибо тебе, что эту историю сумел "спустить на тормозах", ты настоящий друг - тихо ответил Ипполито.

Все это и вспоминал Ривера. Никогда и никому не рассказывал он об этом случае. Затем в его мозгу всплыл образ президента Перу. О ней он услышал впервые лет 30 назад. Это была та роковая вечеринка, изменившая жизнь Каррансы и всей страны. Уставший Алехандро быстро уснул. В эту ночь ему снился один и тот же кошмарный сон в разных вариантах: он бежит по горящей фабрике, за ним гонятся то гаитяне, то европейцы, то вообще разъяренные чудовища. Из фабрики он попадает в какой-то подвал, и замогильный голос говорит ему по телефону всякую чушь: "Ирма носит платье из кожи замученных ею узников, ее трибунал допрашивает, она хохочет, хохочет, хохочет...! Сны делают из мертвых диктаторов. Он порвал портрет матери, она смеялась и хохотала! Сургут - ровесник Рима, а они дерутся. Это только небо!". И потом: "Не забудь: Прибалтика, Белоруссия Венгрия - бусы. Не забудь, выкарабкивайся!" Затем Ривера перебегает в тюремную камеру, там он видит юную Каррансу. Паола держит на руках младенца и кормит его. Младенец превращается в Городова и ему говорят: " Не страшно, она в тюрьме и Городов при ней"

10.

Дня через два после громкого похищения, по улице Лимы шли две женщины славянской наружности. В Перу имена их мало о чем говорили, но в России они были известны широко. Первая из них была Сургутская Дева, журналистка, широко известная на родине своей беспристрастностью, принципиальностью и неподкупностью. Другая - Екатерина Боровская, кандидат химических наук, исследователь, сотрудник одной из химико-технологических академий России. Обе жались от холода, ибо одеты были легко. Они мечтали о жаркой Южной Америке, а в Перу было не теплее, чем в России.

- Что, Катя Сдобнова, жива еще? - спросила Сургутская Дева.

- Ой, не говори мне о ней, это такая мразь - всхлипнула Катя - ты не знаешь, сколько зла она сделала мне и моей маме вместе со своей мамашей.

- Катя Сдобнова - уточнила Сургутская Дева - тогда была доставлена в реанимацию в тяжелейшем состоянии: у нее было пробито легкое. Она чудом осталась жива. Мы все беспокоились за ее жизнь и здоровье!

- Все может и беспокоились, но только не я! Легкое у нее было пробито - всхлипывала Катя - но разве такие твари умирают? Убьешь ее. Она и ее мамаша Ольга довели мою маму до нервного срыва.

- Да ну - смеялась Сургутская Дева - ваши мамаши тогда не поделили одного человека. И кого? Ладно бы какого-нибудь адмирала или поэта. Портили друг другу житуху, делать им было нечего. Мужик то был дебил, двух слов связать не мог. Хоть бы красавец, а то, как моченое яблоко.

- Я не спорю, вел он себя, как двойной агент, маме обещал переехать к нам, говорил, что Сдобнова-старшая ему на фиг не нужна. Все это были пустые слова. А моя мама так надеялась!

- Ну, мать твоя тоже не из лучших. Говорили мне какая она медсестра, в голове одни мужики, наряды да пожрать повкуснее.

- На твою бы мать посмотреть - огрызнулась Катя - да у тебя ее и нет. Ты киборг, тебя в Сколкове сделали.

Вот так, переругиваясь чисто по-русски, и мало обижаясь друг на друга, брели они по холодной Лиме.

- Кстати, мы идем на Городовскую фабрику? Где она?

- Она совсем в другой стороне, а сейчас мы идем в гостиницу на Фухимори, примем душ, согреемся, пообедаем в конце концов! Нам торопиться некуда.

- Мы пойдем сейчас только на фабрику! Только сегодня и только сейчас. Ты мне обещала - говорила Катя тоном ментора.

Сейчас они шли под эстакадой, надземка шла над их головами, поезда с грохотом проносились выше дорог, коттеджей и небольших домиков. Электрички шли одна за другой, и говорить было невозможно, у Сургутской Девы было время обдумать ситуацию.

Сургутская Дева была хорошим психологом, ей была непонятна такая настойчивость Кати. Дева умела скрывать свои чувства, и она подлила "масла в огонь".

- Пойдем завтра после полудни, а еще лучше послезавтра, но уже с утра - сказала она, тоном не терпящим возражения.

Катя взорвалась, как атомная бомба, она повысила голос громко до неприличия:

- Оставь меня, уходи отсюда. Без тебя найду эту фабрику, - и так далее, и тому подобное, но еще более грубо и громко.

- Одна ты не пойдешь. Но, хорошо идем сейчас вместе.

- Нет уж, спасибо. Без твоих советов и без твоей помощи обойдусь - Катино лицо стало красным и злым.

- Тебе лучше туда не ходить одной - в Сургутской Деве проснулся журналист, почуявший жареное. Внутри себя она быстро прикидывала, что же ей, этой Кате, так срочно нужно на фабрике, почему она рвется туда, как на пожар. Вслух она спокойно сказала Кате:

- Тебе лучше туда не ходить одной. Вспомни, как довели до нервного срыва твою маму, и как неадекватно тогда она себя вела, она могла и нагрубить и ударить. Так вот там, на фабрике все находятся в состоянии нервного срыва. Все может закончиться не так хорошо, как хотела бы ты.

Дева знала обстановку на фабрике лучше и в ее словах было много смысла, но не для Кати.

- Так, как доехать до фабрики? И имей в виду: я еду одна.

Узнав детально не короткий путь до фабрики Городова, Катя, небрежно кивнув головой Деве на прощание, гордо вступила на этот путь. Минут через девять она ехала в метро надземки, вся Лима мчалась навстречу ее поезда. А в это время бухгалтер и Сейзер сидели в кабинете последнего и отдыхали после обеда, они решили немного расслабиться после пережитого. Сейзер читал книгу.

- Что за книгу ты читаешь? - спросил бухгалтер.

- Игоря Северянина - ответил Сейзер - Супер!

- Северянин - это русский что ли? Жив или умер давно?

- Он умер в 1941 году, почти 100 лет назад, в Великой войне. Я давно интересуюсь русской литературой. Интересно.

- Помог ему кто-то умереть скорее всего. Я много слышал о репрессиях России того времени.

- А вот послушай, как пишет Северянин:

Как мечтать хорошо вам

В гамаке камышовом

Над мистическим оком - над бестинным прудом

Как мечты сюрпризэрки

Над качалкой грезэрки.

Истомленно лунятся - то Верлен, то Прюдом

- Класс, - сказал бухгалтер и спросил, про кого написано в этих стихах. Сейзер ответил, что стихи посвящены некто Рындиной, о которой ему ничего не известно и предложил еще послушать стихи под названием "Каретка куртизанки"

Каретка куртизанки в коричневую лошадь

По хвойному откосу спускается на пляж

Чтоб ножки не промокли их надо окалошить

Блюстителем здоровья назначен юный паж.

- А вот и куртизанка! - воскликнул бухгалтер.

За стеной раздались женские крики, писк и визг! Два дюжих краснокожих охранника втащили в кабинет Екатерину Боровскую. Сумку отняли, все ее содержимое высыпали на стол, из кармана куртки забрали мобильный телефон и визитную карточку. Бухгалтер взял в руки визитку и стал разбирать имя "куртизанки", написанное по-русски.

-Екатри...Екатро...Елена? Боровско..? Назовите свое имя, мадам - Сейзер с трудом разбирал русский текст.

В разговор вступил бухгалтер:

- Мадам, вы находитесь на особо охраняемом объекте, вход сюда посторонним не разрешен. Извольте назвать себя.

Катя Боровская собиралась с мыслями, ситуацию надо было использовать в своих целях, кроме того она видела, что перед ней не профессионалы-полицейские, а можно сказать дилетанты в сыскном деле. Наконец, она скривила капризно губки, надула щечки и произнесла:

- Ваши охранники, амбалы краснокожие, все колготки мне порвали, в цивилизованной стране так не обращаются с женщиной!

Сейзер строго сказал:

- Нас мало интересуют ваши колготки, нас интересует кто вы, зачем пожаловали на фабрику таким необычным способом?

- Do you speak English, - спросила Катя Боровская.

- Espanol - ответил бухгалтер.

- Зовут меня Екатерина, фамилия Боровская.

- Минуту - прервал ее бухгалтер и обратился к охране - как она попала на фабрику, где вы ее задержали?

- Камеры наблюдения зафиксировали ее, когда она извне ходила вдоль ограды, мы наблюдали за ней. Затем она забросила веревку с крючком на блок забора и профессионально, как альпинистка быстро забралась внутрь второго двора и через черный ход проникла на фабрику. Все это время мы наблюдали за ней. Все она фотографировала: и ограду, и внутренний двор и фабрику. Внутри фабрики мы ее и схватили.

- Понятно, - буркнул бухгалтер - зачем вы, мадам, проникли сюда, у вас какое-то задание? У нас создается впечатление, что вы или шпионка или провокаторша.

Боровская стала говорить, что она русская подданная, химик по образованию, кандидат химических наук и приехала в Перу по заданию редакции авторитетного физико-химического журнала, корреспондентом которого она состоит. Цель: осветить проблему создания искусственного топлива методом Городова, о котором много сейчас говорят во всем мире. А через забор полезла потому что увидела, что заблудилась, я искала фабрику Городова, а здесь фабрика, на которой какой-то хлам перерабатывают, я даже не думала, что такую фабрику охраняют. Отпустите меня, пожалуйста.

Мужчины перешли на местный индейский язык:

- Еще одна шпионка - вскричал бухгалтер - еще одна провокаторша. Хокуа говорила тоже самое. Только та из Финляндии, а эта из России. Старая песня.

Сейзер с ним согласился:

- Может быть, она даже агент ЦРУ или Моссада, документы могут быть фальшивые, не похожа она на русскую. Еврейка скорее всего! Боровская - сказал он по слогам - может из Альбы или Белоруссии. Слушай, она из Польши. Точно из Польши. Ее и внешний вид и акцент выдают. Это полячка, панночка. Да и фамилия польская.

И произнес по-испански, обращаясь к Боровской:

- Вы из Польши? Ваши документы фальшивые? У вас секретное задание? Вы террорист?

- Нет, нет - вскричала Екатерина - Я говорю вам всю правду, просто поверьте мне. Все, что вы говорите - бред, выдумка. Вы оговариваете меня.

- Прекрати истерику, мы ни на йоту тебе не верим. Свои сказки будешь рассказывать камергеру в особом отделе охраны государства. Тебя там с удовольствием выслушают и о тебе никто и никогда ничего не узнает. Сгниешь заживо! И про себя добавил "тварь".

Этот монолог испугал девицу, она не ожидала такого оборота событий, и ей не хотелось оказаться в застенках названного отдела, о жестокости которого она была много наслышана. Ей стало страшно. А в это время Сейзер взял фотографию женщины неопределенного возраста в белой рубашке и черном жилете, лежащую на столе среди ее вещей, на обороте фотографии было написано имя "Елена".

Что это за чувырла? - спросил на индейском бухгалтер Сейзера, а по - испански обратился к Боровской - кто это?

- Это моя мама. У Малахова.

- Эх и мамашка - снова на местном наречии сказал бухгалтер Сейзеру - сразу видно мошенница и аферистка. Морда бандитки хитрой.

- Какая отвратительная рожа у мамашки - согласился Сейзер - мерзкая, противная - он поперхнулся, плюнул и продолжил - дочка такая же, если не хуже, сдавать ее надо скорее в полицию.

Бухгалтер не слушал Сейзера, а продолжал свою мысль

- Панночка она, фамилия точно польская. А кто же такой Малахов?

- Скорее всего - это любовник ее мамаши, или поднимай выше - босс этой парочки. Заказчик, а они исполнители.

Бухгалтер и Сейзер снова перешли на испанский:

Боровская! Госпожа Боровская Екатерина или как вас по-настоящему. Мы пришли к выводу, что вы, ваша мать Елена или как ее там по-настоящему, вместе с этим авантюристом Малаховым организовали похищение господина Городова с помощью гаитян. В Эквадоре гаитяне передали его вам. Твоя мать Елена и этот бандюган Малахов взяли Городова, а тебя послали сюда. И теперь главный вопрос: зачем они тебя сюда послали? Мы думаем, что послали тебя за технологией производства, для этого ты и пробралась воровским путем на фабрику, но попалась птичка, и будешь отвечать по всей строгости нашего закона.

Боровская была напугана, мысли ее перегоняли одна другую: "эти потомки краснокожих дикарей ничего не понимают, не знают отношений цивилизованного мира. Убьют! Закопают! Вслух она сказала вроде бы спокойным, но дрожащим голосом:

- Вам бы книги писать. Фантастику. А не углеводороды из растительных масел производить.

Это она сказала зря. Мужчины переглянулись, и Сейзер зловеще процедил сквозь зубы:

- Так, значит ты, голубушка, знаешь секрет открытия нашего академика и пришла к нам сюда не случайно. Ты хорошо знаешь, что здесь производят и тебе нужна технология нашего производства. Значит, Городов молчит и отказывается работать на вас. Я вызываю службу особого отдела, а лучше звоню самой Грезе!

- А Вышний Волочек - это где? - спросил Сейзер.

- Это славяноязычное что-то. То ли Польша, то ли Россия

- А русские разве славяне?

- А кто же еще?

- А я читал где-то - сказал Сейзер, - что русские не славяне. Самый близкий им народ не болгары и не сербы, а германцы. Россия и Германия - сестры. А она что из Вышнего Волочка?

- По документам - да - ответил бухгалтер - но разве можно верить ее документам! У нее все фальшивое! И документы, и имя, и мама.

- Ладно, в особом отделе разберутся - сказал Сейзер и обратился к Боровской - там ты все расскажешь, и о маме, и о Малахове, и фамилию назовешь и имя скажешь. А будешь упрямиться, попробуешь вкус паяльной лампы. Там не такие как мы дилетанты, там работают профессионалы.

- Вы мне ответите за самоуправство - уже не очень твердым голосом сказала Боровская.

До приезда полиции решили посадить девицу в баллонную, которая в данный момент была пустая, имела железную дверь и два хороших замка. Полиция приехала очень быстро, так как Грезе была уже в курсе дел и держала происходящее под своим контролем. Боровскую арестовали и увезли в бронированной наглухо закрытой машине.

К Алехандро пришла дочка Елена, семья беспокоилась: Ривера долго не давал о себе знать. Девочка тут же получила от отца выговор, ведь он предупредил: выходить из дома опасно, да еще одной ехать так далеко до фабрики. Ривера кипел от такой беспечности и хотел позвонить жене, но телефон зазвонил раньше. Звонила Сургутская Дева, которая беспокоилась о судьбе Кати и сразу же спросила о ней Риверу. Ривера мгновенно сделал вывод, что они заодно, вскипел бешенством и начал ерничать в телефонную трубку:

- О, звезда Сургута! Самая прекрасная и обаятельная нимфа! Я вас люблю! И мне очень хочется узнать, какие планы зреют в твоей головке. Твоя подельница арестована и уже дает признательные показания, и ты скоро за ней отправишься. Мы узнаем, на кого вы работаете, кто организатор, а кто соучастник. Все получите сполна: и гаитяне, и эквадорцы. Мы спасем Городова! - он отключил телефон и долго не мог успокоиться.

- Папа, - робко спросила Елена - эта тетя из Сургута украла дядю Ипполито?

- Похоже на то.

11.

Еще в декабре 2035 года в Чили вышла книга Изабель Лагос "Все тайны семьи Карранса". Книга сия имела бешеный успех, и уже в апреле следующего 2036 года она разошлась многомиллионными тиражами по Чили, а потом по Эквадору, Парагваю, Бразилии, Аргентине, Кубе, Гаити, Венесуэле, даже по Израилю, Греции, Финляндии. Там все читали книгу с упоением. Ее читали и любили.

Только на территорию Республики Перу вход этой книге был запрещен. Там про эту книгу мало кто знал, а если и знали, то старались не говорить вслух.

Ее, книгу эту, не найти было в торговых точках, рынках Республики Перу. Ее печатали только в подпольных типографиях, "Самиздатом" и читали только в узком кругу. Ее нельзя было купить, про нее мало кто знал. В официальных кругах книга считалась крамольной. Ее читали, в основном, перуанские диссиденты и экстремисты, ну и некоторые интеллигенты из любопытства.

Изабель Лагос не была ни профессиональным историком, ни политологом, но была актрисой, сыграла главную роль жены Дракулы в новейшей версии фильма "Ван Хельсинг". Политика ее не интересовала вообще, это ей было не под силу.

Изабель Лагос не интересна личность президента Перу, и ее политические взгляды и как они формировались, зато огромное внимание уделяется остальным членам семьи Карранса, точнее, - их личной интимной жизни, еще больше - их проблемам и неурядицам. Здесь Изабель Лагос, конечно, постаралась. И ей доставило огромное удовольствие копаться в чужом грязном белье. Она с упоением писала, а ее с упоением читали. Книга эта в Чили долгое время была бестселлером и не имела себе равных. Ее читали аргентинцы, парагвайцы, бразильцы, боливийцы, эквадорцы, кубинцы, гаитяне, и смеялись над книгой. В Перу над семьей Карранса никто никогда не смеялся.

В этой книге описано жизнь нескольких предшествующих поколений семьи Карранса аж с 1920 года. Остается только лишь удивляться, где ей удалось раскопать столько материала, с такими подробностями, интимами. Просто парадокс, и многие считали, что некоторые подробности - это плод фантазии автора книги.

Задолго до того, как семья Карранса стала президентской семьей, в ней разразилась война, причем - очень страшная. Можно сказать, не на жизнь, а на смерть. Непосредственными участниками этой войны были мать нынешнего президента Перу Елена, бабушка Роза и старший брат Амброзио. И эту войну Изабель Лагос описывает с большим удовольствием, со всеми подробностями, уделяя ей большое внимание. Но со стороны можно только сказать: "Какая стерва эта Изабель Лагос, что же она, будучи гражданкой Чили, не написала "Все тайны семьи Оссория". Там тоже было не все здорово и здорово.

Мать президента Перу Елена работала акушеркой в больнице, к 35-ти годам спилась окончательно и бесповоротно, и превратилась в моральную дегенератку. Про нее больше нечего говорить и писать.

Зато бабушка Роза была совсем другое дело. Она была чистокровной индианкой из племени Сиу и обладала железной волей и железным характером. В юности она поражала всех своей сказочной красотой, своим бронзовым цветом лица, кремовым цветом кожи, стройностью своей фигуры, грациозностью. Ее не без оснований считали красивейшей женщиной Перу. К 50-ти годам она быстро состарилась и стала, даже некрасивой, но железный характер у нее остался. В юности она была очень ревнива и страстна. К 50-ти годам она вообще стала очень тяжелой и невыносимой. Это замечали ее соседи и близкие, а также дети. Бабушка Роза была очень пылкой, прямолинейной и бескомпромиссной. Бабушка Роза не умела вообще сдерживаться, притворяться, лицемерить. После той роковой вечеринки, когда юная Паола попала за решетку, про бабушку Розу соседи-злопыхатели стали говорить, что "не воспитала ни дочку, ни внучку". Но в отношении последней они жестоко ошиблись, ведь внучка стала президентом. Но тогда в апреле-июне теперь уже далекого 2010 года никто об этом не знал и все согласились с этими злопыхателями. Но те, кто дожил до того февраля 2035 года, они признали свою ошибку. Но совсем не это послужило началом той войны, что была причиной атомизации семьи Карранса.

Началось все с того, что бабушка Роза выиграла в лотерею новую роскошную квартиру в центре Лимы. Тогда в Перу была урбанизация, люди переселялись активно из сельской местности в города. Ютились они в трущобах, фавелах, бедных районах. Но у бабушки Розы все обстояло по - другому. Квартира была в самом элитном районе Лимы, где жили высшие лидеры Военной Хунты, Правительство. Бабушке Розе жить бы и радоваться пятикомнатной квартире. Но нет!

Старший брат будущей президента Перу Амброзио Карранса семь лет сражался на другом конце планеты наемником в Палестине против израильской экспансии, вернулся совсем другим.

До этого Амброзио Карранса любил и уважал бабушку Розу больше всех на свете, больше, чем отца, не говоря о матери-алкоголичке. Но теперь он был совсем другим. Потому, что с ним через год прибыла та, с которой он познакомился в Палестине. Это была топ-модель из Ирака, она еще работала стриптизершей в Льеже, Монте-Карло, Антверпене, еще училась во Франции в Лионском Университете на психолога, чтобы уметь воздействовать и подчинять себе людей, в том числе и Амброзио Каррансу. У нее было трудно определяемое происхождение и трудно определяемая национальность. Она была на много лет старше Амброзио Каррансы и имела 8-летнего сына от предыдущего брака, точнее от предыдущих связей, но по внешнему виду вполне могла сойти за 16-17-летнюю. Амброзио, понятно, и принял ее за такую. Она была хитрой, коварной, необузданной в своей жестокости. И никого не щадила. Это была просто леди Макбет, короче говоря. Ирак, Палестина, Израиль, Сирия, Египет, Голландия, Монако, Бельгия, Франция, Англия, Бразилия, Перу: ее родина. Она была просто космополитка, гражданка мира, никто больше. Итак, Амброзио вернулся домой совсем другой.

Бабушка Роза его просто не узнала. Ей не понравилось, что у жены Амброзио Каррансы есть сын, так как она была очень старомодной, консервативной. Она считала, что у девчонки первый парень считается отцом всех ее детей, даже не им зачатых. Значит, бабушка Роза считала, что дети Амброзио будут не совсем ее правнуками.

Амброзио спокойно, под гипнозом жены, усыновил ее сына. У бабушки Розы до такой новой пятикомнатной квартиры в центре Лимы, не было ничего подобного. Амброзио привел в новую квартиру свою жестокую жену, свою леди Макбет. Не будь бабушки Розы, железной воли, железного характера, то оказалась бы она сразу в трущобе, или на улице, в фавеле, или в ночлежке. А жила бабушка Роза в своей квартире рядом с олигархами и генералами.

Злой жене дона Амброзио не понравилось, что бабушка Роза занимает четыре комнаты из пяти. Жестокая жена приказала Амброзио, чтобы он попросил бабушку Розу переселиться на кухню. Дон Амброзио передал это бабушке Розе. Но бабушка Роза имела железный характер. Она сразу поняла, что может оказаться на улице в одночасье, и начала решительную контратаку. Изабель Лагос описывает эту войну с удовольствием. В ее книге об этой войне больше сорока страниц. Да, это была страшная война. Она громыхала от темна до темна. Жена и Амброзио атаковали бабушку Розу, а она, как умела, отбивалась.

Леди Макбет и дон Амброзио хотели со свету сжить бабушку Розу. Однажды она попала в больницу с отравлением, злая жена дона Амброзио что-то подмешала бабушке Розе в еду. После этого случая бабушка Роза даже есть за одним столом не хотела с этой леди Макбет и Доном Амброзио. И в эту войну еще затесалась мать будущего президента Перу, Елена. Про эту дегенератку нечего много писать.

В общем, война закончилась тем, что дон Амброзио разменял квартиру на две: одну себе с этой своей леди Макбет, другую бабушке Розе. Квартира, которую приобрел дон Амброзио, рядом не стояла с той, которую выиграла бабушка Роза, она была в районе, где жили гаитяне. Почти полуночлежка была. Бабушка Роза тоже оказалась в одном из бедных районов перуанской столицы. Бабушку Розу конечно жалко, не удалось ей пожить в такой роскошной квартире. Но зато она не досталась ее злой и жестокой снохе, этой настоящей леди Макбет и ее внучку-предателю.

Что же касается ее младшей внучки Паолы, то у нее было трое детей: две дочери и один сын. Дело в том, что когда Паола угодила за решетку, ее сын был очень маленьким. Поэтому он остался при ней. Та вечеринка, можно сказать, изменила жизнь не только семьи Карранса, но и всей страны. Отец Паолы, был офицером перуанской армии, у него было просто космическое терпение. Он стал воспитывать детей и Натальи, и Паолы, то есть своих внуков. Он всех их сохранил и достойно воспитал.

В минуту своего просветления дон Амброзио прогнал свою злую жену, развелся с ней. Изабель Лагос не знала, что когда Амброзио остался абсолютно один, без жены, без бабки и без матери, у дона Амброзио появился новый друг - Хорхе Ибаргурен. Они стали закадычными друзьями.

И вот осенним днем 2039 года Хорхе и Амброзио катались по всей Лиме на своей старой, поддержанной машине. Настроение у Хорхе и у Амброзио было превосходное, праздничное.

"Ну, Хорхе, - начал Амброзио, - я тебя поздравляю. Скоро в свет выйдет твое собрание сочинений в семи томах. Мне хотелось, чтоб через 30 лет вышло твое собрание сочинений в 14-ти томах".

"Спасибо, Амброзио, - ответил Хорхе, - и тебя я тоже поздравляю. Спасибо тебе, мой друг порфироносный. Ты молодец".

"Послушай, Хорхе, сказал дон Амброзио, - открой мне Интернет и посмотри Тюдора".

"Александр Тюдор, родился в 1972 году, президент Белоруссии с 2035 года. Сын советского разведчика, Александр Тюдор избрал военную карьеру. Ему было 19 лет, когда рухнул Советский Союз. В начале 21-го века неоднократно выступал против авторитарного режима Лукашенко. За что неоднократно арестовывался. Потом бежал из Белоруссии в Европу и скрывался там под чужим именем. После краха режима Лукашенко вернулся в Белоруссию и в 2020-е годы был министром обороны при новом режиме. Был одним из организаторов революции "Белых Лилий" в мае 2035 года в результате которой стал президентом Белоруссии при активной поддержке Китая. Александр Тюдор - китайский ставленник. Превратил Белоруссию в Китайскую колонию. В чужом глазу видит соломинку, а в своем не замечает и бревна. Критиковал коррупцию и родственные связи при Лукашенко и в 2020-2030 годы. Но когда стал президентом, развел такую коррупцию и родственные связи, каких не было и при Лукашенко. Экономика в Белоруссии после революции просто рухнула". Это было написано в Интернете, в Википедии.

"Хорхе, - произнес дон Амброзио, - он через 2 дня едет к нам в Перу. Я должен быть у него на приеме. А я не готов, абсолютно не готов".

"Пусть вместо тебя туда едет твой племянник, младший сын твоей сестры, - предложил Хорхе, - Так будет лучше".

"Это хорошо, Хорхе, - отвечал дон Амброзио, - Так будет лучше. Открой мне новости".

Хорхе достал портативный телевизор, его включил. Опять там говорили про Городова, где он может быть.

"Опять про Городова, - сказал Хорхе, - этого урода, подлеца, дебила!".

"Городов далеко не подлец, - возразил дон Амброзио, - он чокнутый профессор из одноименного фильма, но не подлец".

"Нет, он подлец, - стоял на своем Хорхе, - ты не знаешь, какой он подлец".

"Нет, если бы Городов был подлецом, его никакие гаитяне не похищали бы, сидел бы он сейчас в своем кабинете, а не в подвале особняка в Рио-де-Жанейро, как говорят в газетах. Так вот дело" - сказал дон Амброзио.

"Не знаешь ты его деда, - продолжал приводить аргументы Хорхе, - дед был очень мерзким, противным, нам он лишь одно зло делал".

"Хватит про этого деда! - запротестовал дон Амброзио, - ты про него тысячу раз рассказывал, и без Федора Федоровича у нас проблем полно. Одно мне не понятно лишь: чем же этот дед герой? Ушел он на фронт в 1944 году, сразу же попал в плен. Потом он в СССР уже не вернулся, а переселился сюда. Кто же он еще, как не предатель и не трус? Представь, если бы я, сражаясь в Палестине, попал бы в плен к евреям, потом, например, бежал бы в Японию. Кем бы я был, как не предателем?"

"Да, это так, - согласился Хорхе, - дед Городова отнюдь не герой, но трус и подлец!".

"Это все так, - ответил дон Амброзио, - но я видел, как живут коллеги Городова. Они все имеют шикарные гасиенды в Рио-де-Жанейро, Сан-Паулу, Мехико, Каракасе, Буэнос-Айресе. А городовская квартира старая, допотопная, дебильная. Мебель ветхая, давнишняя. У моей бабушки и то лучше была".

"Слышишь, Амброзио, - вдруг сменил тему Хорхе, - эту... Как ее..... Даму из Сургута, то есть Деву Сургутскую арестовали у нас в Перу! Да!".

"А Сургутская Дева - это актриса, что ли? - спросил дон Амброзио, - Нет, автор сценария к фильму "Очарование полета". Он появился в прокате в Перу в 2025 году. Очень хороший фильм!".

"Это журналистка, - пояснил Хорхе, - ее арестовали сейчас".

"Хорошо, - восхитился дон Амброзио, - классно! Обвинили, наверное, в шпионаже?".

"Она сама сдалась в полицию, - доложил Хорхе, - представь себе!".

"Еще круче! - воскликнул дон Амброзио, - Сама признаваться пошла!".

"Нет, - возразил Хорхе, - Пошла она в полицию добровольно, якобы, у нее есть сведения о нахождении Городова".

"Нет! - закричал дон Амброзио, - Этого не может быть! Мы едем туда немедленно! Едем прямо туда!".

"Ты что, порфироносный? С ума сошел? Ты просто псих последние 30 лет! Куда мы поедем? Зачем?".

"Я чувствую, это связано с ней. С ней только! Едем прямо туда! - продолжал настаивать дон Амброзио, - Она это! Только она!".

"Она - это кто? - спросил Хорхе, - Кто это? Кто, порфироносный? Кто?".

Они остановились, потом вышли из машины и дон Амброзио поделился с Хорхе своей тайной.

"Поеду, давай, я один, - предложил Хорхе, - может, лучше так?".

"Давай так, - согласился дон Амброзио, - Но мне сообщай все".

12.

- Значит, вы говорите, что являетесь гражданками Российской Федерации - начал камергер Феликс Руэда, - и что вы хотите нам помочь. Гражданство ваше мы, конечно же проверим по своим каналам, ибо, предъявленные вами документы могут быть профессиональной подделкой. Ваше желание помочь нас очень радует. О вас, Сургутская Дева, я много наслышан, вы известны даже в нашей стране.

Камергер замолчал и вдруг заговорил резко и неприязненно:

- Вообще - то, вы и ваши коллеги есть люди лживые, ложные, ненадежные, мерзкие, хитрые. Вы говорите одно, думаете другое, пишите третье. Я думаю, что все революции, военные перевороты, гражданские войны за последние 140 - 150 лет устраивают не студенты, не военные, а именно вы - журналисты. По вашей вине все это начинается и все кончается, как правило, трагически. И крепко выругался, но на местном наречии.

- Не надо так говорить - сказала Сургутская Дева. Вы обижаете не только меня я, но и всех моих коллег, которые, поверьте мне, не заслуживают этого. Я пришла помочь вам, а меня вы просто оскорбляете. Я гражданка великой России, у нас принято бороться за справедливость. Я знаю, что за личность господин Городов и я глубоко уважаю его, как ученого и как человека. Если вам моя помощь не нужна, я ухожу отсюда, на что имею полное право.

- Простите меня, госпожа, моя страна будет вам премного благодарна за любые сведения, проливающие свет на исчезновение нашего ученого. Знаем мы немного: гаитяне задержаны в Эквадоре. Они признались в похищении, рассказали про имитацию с куриной кровью. Под большим давлением они признались, что выполняли заказ некоей мадам де Сов за очень большие деньги и в Эквадоре передали его ее людям. Подробностей они не знают, мадам эту никогда не видели. Мы сделали запрос в соответствующие инстанции, но что получили в итоге? Кладбище на Гаити в Порт - о - Пренсе, где и захоронена эта мадам в 1945 году. Очевидно, интересующая нас персона женского рода взяла себе это имя, как кличку?

Сургутская Дева полностью была согласна с этим предположением. После непродолжительного молчания она продолжала:

- Городова похитили белорусские спецслужбы. Из Эквадора его повезут в Прибалтийскую Федерацию. Там его задержат на значительное время, цель похищения Љ1 - его изобретение, цель Љ2 - заставить ученого работать на страну - похитителя. При достижении первой цели Городов будет содержаться в комфортных условиях, достижение второй цели при условии отказа ученого будет связано с насилием. Когда технология будет в руках насильников, Городов будет уничтожен. В планах похитителей и уничтожение Алехандро Риверы, как человека знающего технологию. Будут уничтожаться все и во всем мире, кто будет пытаться возродить эту технологию. Страна похититель планирует быть единственным поставщиком искусственного топлива в период острого дефицита нефти, за этот счет обогатиться и диктовать миру свои условия. Планы наполеоновские, цель - мировое господство.

Пораженный Руэда стоял с приоткрытым ртом и выпученными глазами, несколько секунд, показавшиеся окружающим бесконечными.

- Откуда?? Как?? Вы шутите!

- Я не шучу - тихо сказала Дева - более того, я говорю вам все это, потому что рассчитываю на вашу помощь. Меня и Юлию Наваррскую преследуют белорусские спецслужбы. Нам удалось взломать компьютер белорусских спецслужб, там мы нашли много интересного для многих государств, в том числе информацию по Городову. Они давно планировали это похищение. Их очень интересует его изобретение. Но нас предали, белорусам стали известны имена взломщиков. Теперь нас ловят и если поймают, то ваши пытки - детские игрушки по сравнению с тем, что ждет нас. Поэтому я передала вам информацию по Городову в обмен за безопасность в вашей стране.

Руэда вышел, надо было немедленно связаться с министром и получить дальнейшие указания. Это заняло не более двух минут.

Дальнейшее можно было уже назвать не допросом, а разговором коллег. Министр просила передать Деве, что государство Перу берет ее под свое покровительство, обеспечит безопасность, кредитоспособность и надеется на дальнейшее плодотворное сотрудничество.

Руэда поинтересовался, где сейчас Юлия Наваррская. Дева ответила, что они расстались, с той целью, что если одна из них погибнет, вторая могла бы поведать миру правду об их деятельности. Где сейчас Наваррская она не знает. Поговорили о Боровской и о судьбе ее матери, которая едва не зарезала ножом дочь своего любовника и до сих пор не понесла наказания.

- Правильно, - сказал Феликс Руэда - в такой ситуации никогда не поймешь, кто прав, а кто виноват. А в общем, какая красивая и романтичная история. Почти шекспировская. О, жаль, что меня там не было. А в каких отношениях вы с Екатериной Боровской? Это вы планировали ее посещение фабрики Городова таким необычным, особенно для женщины, способом?

О, нет! Екатерина Боровская мне никто и к ее действиям я не имею никакого отношения. Но мы с ней знакомы последние, примерно, два года. Я не считаю ее особенно умной и проницательной - ответила Сургутская Дева.

- В процессе данного дела - задумчиво и медленно говорил Руэда - всплыло таинственное имя - мадам де Сов. Вы не знаете кто это такая?

- О, я много всего знаю! Я же не человек, я компьютер в человеческом образе. Я не имела в жизни ни любви, ни семьи, ни детей, ни порядочного дома. Свою жизнь я посвятила сбору информации. Я знаю очень много всего о всех. У вашей президентши есть старший брат. У него в ранней молодости была красавица жена. Они давно в разводе и не поддерживают между собой отношений.

Руэда подтвердил слова Девы:- дон Амброзио холостяк, у него нет жены сейчас. Но я слышал о его женитьбе в молодости и о его разводе. Но это было очень давно.

- Мадам де Сов - медленно и жестко проговорила Дева - и есть та самая женщина, бывшая жена дона Амброзио, коварная интриганка, выполняющая задания многих спецслужб, в том числе и белорусских. Гаитяне выполняли ее задание.

Руэда понимал, что надо немедленно связываться с вышестоящими инстанциями и министром. Самостоятельное решение принимать опасно, и он сказал устало:

- Простите, но я очень устал. Ухожу сейчас, мне надо все это переварить! Но поймите меня правильно: все, что вы сказали пока бездоказательно и мы просто верим вам на слово. Взлом белорусского компьютера может оказаться "уткой" и белорусы за вами не гоняются. С другой стороны, если сказанное вами правда - вам реально угрожают белорусские спецаки и ваша жизнь в опасности. При ваших способностях завтра вы можете взломать комп Пентагона.

- Вы совершенно правы. Если я лишусь вашего покровительства, мне следует в течение двух часов исчезнуть из вашей страны в неизвестность.

- Мы обеспечим вашу безопасность и надеемся на плодотворное сотрудничество. Сейчас вас проводят, у вас будет транспорт, шофер и охрана. Завтра начинается визит Тюдора, президента Белоруссии. Наша страна будет сотрудничать с белорусами. Ссориться с ними не входит в планы нашего правительства. Так что будьте тихой как мышка, как говорят ваши соотечественники "не высовывайтесь и не парьтесь".

Когда Сургутскую Деву увели в отведенные ей покои, Феликс Руэда тоже собрался уходить, но в это время неожиданно к нему вошел Хорхе Ибаргурен.

- Господин Ибаргурен!- с раскинутыми руками Феликс Руэда бросился навстречу гостю, лицо его сияло восторгом, как будто в кабинет вошла сама президент (Руэда знал о дружбе этого человека с порфироносным братом главы государства) - в чем дело? Что случилось?

- Я пришел от порфироносного дона Амброзио. Вы Деву Сургутскую зачем арестовали? Она виновна в похищении Городова?

- Но при чем здесь порфироносный дон Амброзио?

- Он считает, что в этом странном деле замешана его жена.

- Все мы слышали про эту мадам "х", мадам де Сов. Но Сургутская Дева выдвинула версию, что эта неизвестная женщина - бывшая жена порфироносного дона Амброзио.

- Но порфироносный именно так и думает - сказал Хорхе. Он считает, что в этом деле замешана его бывшая жена. Именно по этому он сюда меня и прислал.

- У него есть основания так думать? Он сам вам об этом говорил?

- Он чувствует это. Как собака. Чутьем! Когда арестовали Сургутскую Деву, он стал твердить мне, что здесь замешана его жена. Бывшая. И бывшая очень, очень давно. Так давно, что все считают дона закоренелым холостяком! Но он чувствует это.

- Против порфироносного я ничего не имею - сказал Руэда - но чувства не имеют материальной субстанции. Нужны доказательства. Я, например, чувствую, что мадам де Сов это бывшая жена президента Парагвая Казареса. А доказательств нет и мое чувство горит синим пламенем.

- Но, что говорит Сургутская Дева?

- Сургутская Дева сотрудничает с нами и ее показания я не могу предать огласке даже вам. Поймите меня правильно.

- Мы вас правильно понимаем!- раздался голос только что вошедшего в помещение порфироносного дона Амброзио

Феликс Руэда несколько оторопел при появлении в его кабинете персоны такого высокого ранга и начал уверять его, что дело будет раскрыто, виновные наказаны, все будет поставлено на свои места и пафосно закончил:

- Клянусь сестрой вашей!.

- Но вы, порфироносный, хотите, - сказал еще Феликс Руэда, - чтобы я продолжил допрос этой авантюристки, полутеррористки, этой хакерши Сургутской Девы. Мы допросить ее еще успеем. Успокойтесь, успокойтесь лучше, порфироносный!

13.

Это был очень большой дом, причем даже красивый. Помесь Акрополя с Рейхстагом, с Кремлем, с египетскими пирамидами. Назывался дом сей особняком и принадлежал богатому и крутому влиятельному прибалтийскому олигарху.

Подвал сего дома очень мало был похож на тюрьму. Нет, была здесь довольно роскошная обстановка: очень старинные мягкие ковры, новейшая мебель, телевизор, еще здесь холодильник был. Конечно, да, было очень даже роскошно и красиво. Именно среди такой вот роскоши сидел здесь академик Ипполито Городов Монтальва. Никакая только роскошь его не радовала. Он сидел здесь довольно долго, словно в тюрьме. Настроение было отвратительное просто. Ничего ему не хотелось ни есть, ни даже пить.

Еще у Городова была частичная потеря памяти, одно помнил, другое нет. Ибо вкололи ему тройную дозу "Зеленого дьявола" - наркотического препарата, которым накачивают американским и израильским солдатам для повышения "боевого духа", то есть для превращения их в зомби. Препарат тот называют зеленой кровью дьявола. Городову вкололи тройную Зеленое пламя пожирало его изнутри, жгло. Голова раскалывалась, как будто в тисках. Так сидел Городов, накаченный этой зеленой кровью дьявола.

Вдруг в комнату вошла молодая женщина. Женщину эту Городов никогда не видел, но она показалась странно знакомой. Кто же это такая?

Городов вспомнил: это Стелла Хокуа, та, которая оклеветала его. Да, конечно это она! Городову стало дурно от одного ее вида.

"Здравствуйте, Ипполито Городов Монтальва, - сказала она.

"Я не буду с Вами разговаривать! Вы оклеветали, оболгали меня! - возмутился Городов, - Не будет разговора!"

"Ну, дон Ипполито, ну извините меня пожалуйста, - сказала Стелла Хокуа, - Я всего лишь выполняла указания мадам де Сов. А лично мне Вы очень и очень нравитесь!".

Не понятно откуда, у Городова оказалась наваха под рукой. Откуда она взялась, Городов понять не мог. Он сжал нож в руке - это помогло собраться. Он коротко бросил: "Что Вам нужно?"

"Вы сейчас наш пленник, - информировала Стелла, - должны отвечать на мои вопросы".

"Но могу я у Вас, так называемая госпожа, спросить, - сказал тогда Городов, - кто такая мадам де Сов?"

"Мадам де Сов, - проговорила томно Хокуа, - это великий разносторонний человек. Всего сейчас я не могу объяснить, но все это так".

И вдруг без всякого перехода Хокуа продолжила:

"Я с удовольствием занялась бы сексом с Вами".

"Спасибо. Я польшен, - скрыл изумление Городов, - но нет".

"Вы мой раб сейчас, - с большим удовольствием подытожила девица, а затем важно продолжила "мысль", - Я сейчас могу делать с вами все, что хочу. Но вы вкусили зеленой крови дьявола, она струится в вас, в ваших жилах. Вы сейчас волк Фенрир, волк - оборотень".

"Хуже не бывает, - подумал Городов, - психика нарушена. Хорошо, хоть волк, а то ведь еще что-нибудь могла придумать".

Между тем, Стелла продолжала "рассуждать":

"Вы, дон Ипполито, всегда любили только одну женщину - науку. Почему бы теперь Вам не попробовать полюбить меня?".

"Почему бы Вам не попробовать полюбить кого-нибудь другого? - сопротивлялся Городов.

"Дорогой ты мой друг, мой дон Ипполито, - пела Стелла, - я только тебя люблю, только тебя одного".

"Мне нужно поговорить мадам де Сов, - сказал резко Городов, - пригласите ее сюда или отведите меня к ней".

Стелла Хокуа возразила, улыбаясь:

"Ее сейчас здесь нет".

Городов вспомнил, что он сейчас волк-оборотень и попытался сменить тактику:

"Я волк-оборотень. Не боишься?". Он очень старался сохранять спокойствие, но получалось плохо.

Стелла Хокуа издевательски захихикала. Возмущение и гнев заставили его резко подняться, нож по-прежнему был в руке. В голове шумело, перед глазами кружились какие-то белые птицы. Мелькнула догадка: "Это валькирии, кажется!". Городов бросился на ухмыляющуюся девку, она отскочила.

Потом все исчезло, возникла темнота. Он услышал, как хлопнула дверь.

Очнулся Городов в незнакомой комнате. Рядом находились неизвестные ему люди в строгих костюмах, у каждого галстук. Как знал Городов, рабочая одежда белорусских спецслужб.

"Господин Городов, - начал один из них, - у вас налицо склонность к убийству. Ничего не поделаешь, это факт. Стелла жива только потому, что ей удалось увернуться".

Городов вдруг вспомнил, что ему это уже говорили. Это было совсем недавно, в каком-то магазине. Одна из продавщиц в случайном разговоре назвала его гением и сказала, что 90% гениев склонны убивать. Быть гением - счастье, и одновременно беда. И ничего с этим нельзя поделать. Городов тогда это серьезно не воспринял, но сейчас ему стало все ясно.

"Вы еще пробудете здесь не меньше недели, - сообщил один из спужбистов, - а потом вы поедете дальше в Мозырь".

"Это ваши дела, - ответил Городов, - но эксперименты надо мной требую прекратить. Если вы хотите, чтобы я на вас работал".

Тут вошел еще один человек, лет ему было, пожалуй, было под 50.

"Господин Оклей, - обратился к нему один из службистов, - у Вас к нам, очевидно, есть какое-то дело. Мы к вашим услугам".

"Кто это? - подумал Городов, - ничего не понимаю. Он здесь причем?".

14.

Мадам де Сов, или несостоявшаяся миссис Карранса жила на Гаити, как настоящая королева, как василисса, во дворце со множеством слуг. И это на Гаити, самой бедной и неблагополучной стране Южной Америки. У нее было много слуг, и был такой шикарный гардероб, которому бы позавидовали и Клеопатра, и Роксолана, и Феофано. Было ей очень много лет, но годы щадили ее, она вполне могла сойти за 20 - летнюю.

Сейчас она сидела в кресле в весьма недвусмысленном пеньюаре, расслабленно потягивая ямайский ром. В кресле напротив развалился агент белорусских спецслужб. Он тоже наслаждался ромом и жизнью. Обсуждали, что делать с Городовым и с Риверой.

"Но похитили мы, - говорила мадам де Сов, - господина Городова. А как поступить с господином Риверой?".

"Городов теперь у нас. Это самое главное. Будет для нас работать. Это и есть наша цель. Меня Ривера пока вообще не интересует"

"Напрасно, - сказала печально мадам де Сов, - ведь Городовская фабрика по-прежнему работает. Ей теперь управляет Ривера. Он ее возглавляет. Перу до сих пор производит эту продукцию. Выходит, Ривера справляется без Городова?".

Агент успокаивал: "Главное, Городов у нас. Без него дело рано или поздно у них развалится!".

"Для меня это очень важно, - продолжала мадам, - работа фабрики должна быть остановлена".

"Я понимаю Вас - продемонстрировал сообразительность агент, - личные мотивы и старые счеты! С этих счетов семью президента не сбросишь. Но меня это не касается!".

"Вас не волнует, - крикнула мадам де Сов, - но зато волнует меня. Теперь Вы понимаете?".

"Теперь понимаю - испугался агент, - теперь понимаю отлично".

"С Риверой нужно что-то делать" - приказала мадам де Сов.

"Хорошо, - пообещал собеседник, - Сейчас господин Тюдор едет в Перу. Я тоже должен быть там".

"Тогда, - спокойно сказала великая и ужасная мадам Сов, - желаю удачи".

"Спасибо, - поблагодарил агент, - Поговорите с Ибаньесом"

...

Президент Белоруссии Александр Тюдор приехал в Республику Перу с официальным визитом. С ним прибыла его высокопоставленная свита. Состоялся обычный диалог между главами этих государств. И почти одновременно произошла еще одна встреча: генерал-бригадира Белорусской армии и дивизионного генерала Педро Кмита, от армии Республики Перу.

Разговор шел о загадочном исчезновении Городова.

"Сейчас во всех перуанских газетах, - начал генерал-бригадир, - обсуждают только одну тему - пропажу Ипполито Городова Монтальвы, академика русского происхождения. Будто писать больше не о чем".

"Вам лучше по этому вопросу обратиться в средства массовой информации, - говорил Кмит, - а это не мое ведомство. Я даже не цензор. О чем же еще писать, если у нас это проблема Љ1. Крупнее нет".

"Не верю, - возразил генерал-бригадир, - вы, Военная Хунта, здесь уже лет 200 все решаете. Не только Перу, но и на всем континенте комар без вашего контроля не пролетит. Вы все контролируете. Ваша пресса утверждает, что Городова похитили наши белорусские спецслужбы. Объясните, откуда это?".

"Для меня главное - совсем не то, что пишут газеты, - отвечал Кмит, - главное, что он исчез. И нужно его найти. Вот и все".

"Есть основания думать, что за мнением прессы стоит некая Сургутская Дева, - не отступал генерал-бригадир, - и есть подозрения, что она скрывается у вас. Власти многих постсоветских стран считают ее опасной преступницей. Она у Вас?".

"Что за Сургутская Дева, - спросил Кмит, - и чем она опасна?".

"Не шутите этим, Слухи сеют вражду между двумя странами, двумя народами, - сказал генерал - бригадир, - Белоруссия обвиняется в похишении вашего академика. Лично я уверен, что она здесь. Вы делаете вид, будто ничего не знаете. А слухи все распространяются и распространяются. Вы же бездействуете.".

"Сначала надо найти Городова, - повторил генерал Кмит, - вот когда мы найдем его, или хотя бы выясним, где он находится, тогда эти слухи прекратятся. И никто не будет опасен. И ничто не поссорит наши страны. Но чтоб это произошло, мы должны его найти".

"И все-таки Сургутская Дева здесь, - не унимался генерал-бригадир, - Она скрывается у вас!".

"Я ничем не могу Вам помочь, - отвечал Кмит, - Обратитесь в Российское посольство. Пусть они ей занимаются, если это Вам необходимо. А нам сейчас интересен Городов".

После этого разговора у генерал-бригадира состоялась еще одна встреча. Теперь уже с соотечественником. Белорусский аргентум без предисловий задал генералу свой вопрос: "Господин генерал-бригадир, мне чрезвычайно важно знать, что в Перу известно о Городове. Сейчас он в надежном месте. Но я должен многое выяснить, иначе все провалится".

Генерал-бригадир приказал продолжать и аргентум доложил, что Городова надо перенести на другое, более надежное место. И он, аргентум, знает такое место. А если генерал-бригадир заподозрил Сургутскую Деву, то надо действовать!

............

Мрачный как туча, генерал Педро Кмит стоял перед министром внутренних дел Кристиной Грезе. Сейчас в их разговоре было и личное и государственное.

"Как прошла беседа с Вашим белорусским коллегой, - спросила Грезе, - о чем успели договориться?".

"Я считаю, - ответил Кмит, - что Республика Беларусь больше не является геостратегическим и геополитическим союзником Перу. Времена Лукашенко прошли".

"Это все очень хорошо, - согласилась Грезе, - но вы говорили совсем про другое".

"Да, вы правы, синьора, - не стал отрицать генерал, - мы говорили про Городова. То есть про его загадочное исчезновение. Белорус начал первым. Он обвиняет нас в том, что мы, якобы, укрываем у себя Сургутскую Деву. Требует от нас немедленной ее выдачи".

"То есть получается, что он все признал, - рассмеялась Грезе, - Они академика у нас захватили, а мы им нашего агента выдать должны. Он все тебе сказал, только надо догадаться". Кмит с ней согласился, но заметил, что Сургутская Дева знает слишком много о Городове. Но можно ли ей доверять полностью?

"Про это еще рано говорить, - подытожила Грезе, - А операцию по расследованию этого странного исчезновения синьора академика Ипполито Городова Монтальвы я поручаю вам. Вы должны его найти и водворить, так сказать, на прежнее место. Тогда Вы будете реабилитированы и представлены к награде. Вас ожидает повышение в должности за исполнение этого спецзадания".

Слова "будете реабилитированы" надо было понимать двояко. Тут было намного больше личного, чем государственного и лишь немногие были посвящены в тайну. Генерал Педро Кмит был одним из самых доблестных и заслуженных военачальников своего времени. Его сравнивали, причем очень справедливо, с Суворовым, Ушаковым, Боливаром, Жуковым, Мак-Артуром, Монтгомери, Милошевичем. Его боялись израильская и натовская армии. Все успешно выигранные им сражения в Палестине и ЮАР доказывали и подтверждали талант Кмита-полководца. Но заслуженный военачальник за последние годы воспринимался всеми этими государственными женами, как бы в кривом зеркале.

Дело заключалось в том, что генерал Кмит никогда не был женат, но воспитывал двоих детей. Их выносила и родила суррогатная мать. Именно эта подробность была причиной настороженного отношения к генералу со стороны правящей верхушки. Кроме того, в свое время Кмит отверг любовь Кристины Грезе. За это министр внутренних дел постоянно мстила своему генералу - упорно не давала продвинуться по служебной лестнице. Честно заслуженное звание маршала или генералиссимуса было не для него. И вот именно сейчас у него появился шанс на "реабилитацию".

15.

"Ну, думаю, что паяльная лампа, - сказал камергер Феликс Руэда - мигом развяжет ей язык. Ну, теперь готовься к пытке огнем или льдом. Сначала паяльной лампой будут жечь, а потом холодный душ".

Именно такую пытку приготовил Феликс Руэда для Екатерины Боровской, чтобы добиться от нее признательных показаний. Кто такая эта так называемая мадам де Сов? Какое отношение имеет она к этой Боровской? Зачем Боровская полезла на Городовскую фабрику через забор? Раскрыть все ее преступные планы! Она, ведь, не иначе, хотела для этой мадам де Сов похитить документы, не менее того. Да, к пытке все уже было приготовлено.

"Где доктор - крикнул камергер Феликс Руэда - Он здесь? Здесь или не здесь?".

Доктор вошел. Это был негр в белом халате.

"Ну, что - сказал камергер Феликс Руэда, - Готовься к пытке, раздевайся... Будет больно, почернеешь. Смуглой станешь".

Помошники Феликса Руэды уже принесли паяльную лампу. Боровскую Екатерину раздели, теперь она была, как на пляже.

Камергер начал допрос. Доктор стоял и ждал.

"Кто такая мадам де Сов и какое отношение ты к ней имеешь - тихо спросил камергер Феликс Руэда, - Что она тебе поручила, зачем ты проникла на Городовскую фабрику? Что ты хотела там увидеть? Какие документы ты хотела взять? Что она тебе приказала и сколько денег она тебе обещала заплатить, если ты для нее что-нибудь добудешь?".

"Я не знаю никакой мадам де Сов и не знаю, что вы от меня хотите, - завизжала Боровская, - я не знаю никакой мадам де Сов"!

Помощники Руэды схватили левую руку Екатерины Боровской, та хотела ее отдернуть, но паяльная лампа заходила по ней. Рука стала краснеть.

"Хочешь правую руку? Отвечай про то, что спросил!!! Кто такая де Сов и что она тебе поручила? Что ей или тебе надо на Городовской фабрике?"

"Нет, я все вам скажу - завизжала Екатерина Боровская - Делайте со мной, что хотите, сажайте за решетку, арестовывайте, но не делайте мне больно, я знаю, я все скажу вам про эту мадам де Сов".

"Значит, все, что я тебя спросил - это правда - крикнул камергер Феликс Руэда - Ну, говори, причем немедленно!"

"Мадам де Сов, я ее знаю. Она ... - начала Екатерина Боровская - меня купила, она мне обещала большие деньги за выполнение ее задания".

"Наверное, заплатила она вам 200000 перуанских долларов - сказал камергер Феликс Руэда, то есть, обещала заплатить".

"Да, это так - сказала Екатерина Боровская,- то есть 300000 перуанских долларов. Чтобы любым способом проникнуть на Городовскую фабрику - и привлечь к себе внимание".

Потом Екатерина рассказала, как она попалась на удочку де Сов, и как та ее купила, обещая такую крупную денежную сумму. Как де Сов поручила ей проникнуть на Городовскую фабрику, отвлечь и запутать следствие. При случае украсть необходимые документы, технологии, нужные для мадам де Сов и для белорусских спецслужб. Но на фабрику надо идти не одной, а еще с одним человеком. Этот другой человек - Сургутская дева. Мадам де Сов предупредла заранее, что у Девы хорошие намерения, она хочет помочь Городову и правительству Перу. На фабрике Боровская должна стащить нужные технологии и отправить мадам де Сов. А вина вся - на Сургутскую Деву.

"Ну, ладно, - сказал камергер Феликс Руэда, - ты, сеньора Боровская, раскаиваешься в своих планах?".

"Да, - сказала Екатерина Боровская, - раскаиваюсь!".

"Не да, - крикнул камергер Феликс Руэда, - так точно, сеньор камергер!".

"Так точно, сеньор камергер! - отчеканила Екатерина Боровская, - раскаиваюсь!".

"Обещай сотрудничать со следствием,- сказал камергер Феликс Руэда, - помогать ему, чтобы как-нибудь смягчить свою участь, заслуженную причем!".

"Так точно, сеньор камергер! - снова отчеканила Екатерина Боровская, - буду теперь сотрудничать со следствием, чтобы смягчить свою заслуженную участь!".

"Ну, ладно,- сказал камергер Феликс Руэда, - закончили на сегодня. Теперь спать!".

"Может, дать поесть ей?" - спросил чернокожий доктор.

"Нет, - отказал камергер, - все утром, сейчас спать".

А Сургутская Дева ехала в это время в машине с порфироносным доном Амброзио и показывала фотографии, объясняя, кто такая мадам де Сов.

"Это вот, - начала Сургутская Дева, - президент Чили генерал Оссория. А это его жена-поэтесса. Вы их всех знаете, порфироносный?".

"Да, - ответил порфироносный дон Амброзио, - но Вы обещали мне показать здесь мою бывшую жену, так называемую мадам де Сов. Где она?".

"Не торопитесь, - сказала Сургутская Дева, - всему свое время. Сначала предыстория. Тут очень много разных фото, видеозаписей. Это - вице-президент Чили, писатель-фантаст Ибаньес. А вот президент Чили генерал Оссория, со своей бывшей, старой женой. А вот президент Чили генерал Оссория, вице-президент Чили, писатель-фантаст Ибаньес и его новая жена-поэтесса. Они все вместе на пляже загорают. А вот еще они загорают".

Да, с 2020-х годов в Чили был необычный подъем в литературе и искусстве. Дальмас (1977-2049гг) был президентом Чили в 2021-2030 годах. Он стал проводить антиамериканскую, антиевропейскую и антиизраильскую политику, при нем Чили вышла из НАТО, была отменена ювенальная юстиция. Но у бедняков детей отбирали по-прежнему, т.к., те, по мнению правительства, не могли удовлетворить их физические и духовные потребности. Дальмас был еще знаменит тем, что покровительствовал литературе и искусству, говоря, что функции мадам Рекамье он берет на себя. При нем Литературная Хунта могла соперничать только с Военной по своему могуществу. Литературная Хунта была учреждена в 2033 году генералом Оссорией. Сподвижник и преемник Дальмаса, президент Чили генерал Оссория точно также, если не больше, покровительствовал литературе и искусству. Оссория в 23 года женился на 35-ти летней женщине, видимо она его так очаровала. С ней он прожил до ее смерти в 2034 году.

Потом, через год после смерти жены, президент Чили генерал Оссория женился на поэтессе. Она тут же стала главой Литературной Хунты. Писатель-фантаст Ибаньес написал очень много интересных научно-фантастических романов, первый из них он опубликовал в 2019 году и за 20-е годы 21-го столетия создал еще около 20-ти. Про него никто не сказал бы худого слова, если бы он не стал в 2034 году вице-президентом Чили. Именно его Сургутская Дева сейчас показывала порфироносному дону Амброзио.

"Это он, - комментировала фотографии Дева, - вице-президент Чили, писатель-фантаст Ибаньес. А вот эта дама - и есть мадам де Сов, ваша бывшая жена. Вот они обнаженные лежат на пляже".

"Удивительно!, - отвечал дон Амброзио, - Вы где достали столько фото и видео? Да Вы же супершпионка. Откуда у Вас столько информации?".

"Это еще не все, порфироносный, - продолжала Дева Сургутская, - здесь Вы не видели фото двореца Вашей бывшей жены. Вот они, посмотрите. Дворец находится на Гаити, не правда ли - роскошный? А вот на здесь внутреннее убранство этого дворца. Красиво, правда?".

"Но Вам, наверное, - спрашивал порфироносный дон Амброзио, - много усилий потребовалось, чтобы добыть столько информации?".

"Здесь мне пришлось рисковать жизнью, - не утаила Дева Сургутская, - но вот эти видеозаписи Вам да и вашей порфироносной семье посмотреть стоит. Вот вице-президент Чили писатель-фантаст Ибаньес, президент Чили генерал Оссория расслабляются на пляже вместе с этой Сов. А вот здесь они сидят вместе, и Оссория, и Ибаньес, и мадам де Сов. Сидят за столом в ее гаитянском дворце, принимают пищу, разумеется, самую лучшую. Говорят даже о чем-то!".

"Да, - удивился порфироносный дон Амброзио, - она почти не изменилась, такая же, как и 30-ть лет назад, тогда, в 2009 году. Что же она имеет общего с ними?".

"Скоро я Вам все расскажу, - продолжила Дева Сургутская, - очень скоро".

Через несколько дней порфироносная Наталья, сестра дона Амброзио, и Алехандро Ривера сидели друг против друга и разговаривали. При этом они смотрели видеозаписи, предоставленные Сургутской Девой и добытые не без ее участия. На этих видео во дворце мадам де Сов тайно совещались сама Сов и Ибаньес.

"Ну, здравствуйте, сеньор Ибаньес, - сказала мадам де Сов, - Вы очень хорошо выглядите".

"А скажите, - ответил с укоризной вице-президент Чили писатель-фантаст Ибаньес, - не совестно Вам было в свое время избивать больную, дряхлую бабушку Розу? Совместно с теперь порфироносным доном Амброзио?".

"О, Вы просто ничего не знаете про Розу, - усмехнулась мадам де Сов, - каким жутким она была человеком!".

"Я шучу, - произнес вице-президент Чили писатель-фантаст Ибаньес, - А ведь эта Роза виновна в смерти своего мужа!".

"Не знала, - воскликнула мадам де Сов, - разве у нее был муж? Это, наверное, было до меня. Она что, убила своего мужа?".

"Она очень и очень, - пояснил вице-президент Чили писатель-фантаст Ибаньес, - приблизила смерть своего мужа. Замучила его ревностью. Въедливая была женщина! Да я Вас нисколько не осуждаю. Вам я только сочувствую. Вы все правильно сделали".

"Да, все так и было, - согласилась мадам де Сов, - но, скажите, пожалуйста, откуда Вы все это знаете?".

"Это все я узнал из книги синьоры Изабель Лагос "Все тайны семьи Карранса". Это, надо Вам знать, произведение интересное очень! Я читаю эту книгу в свободное от работы время".

"Да, видимо, книга написана очень талантливо".

"Да, сие творение интересно во всех отношениях! Но судя по фактам, Вы, конечно, не могли быть знакомы со своим свекром, - проявил интерес Ибаньес, - но зато встречались с матерью Вашего мужа Еленой. Алкоголичка, ведь, была, правда?".

"Вот-вот, - отвечала Сов, - был за ней грех, действительно, ничего здесь не возразишь".

"Ну да, - не стал спорить Ибаньес, - это, ведь, давно было. Все прошлым стало. Но внучка Розы Паола оказалась весьма хитрой, намного более хитрой и умной, чем мы все. Она не просто гулящая девка. Из-за нее мы, Чили, можем оказаться совсем не в голове, а в хвосте всей южно-американской экономики. Это серьезно, даже очень серьезно. Надо что-то делать".

"Ну, а что делать собираетесь Вы? - спросила мадам де Сов, - Почему Перу опередит Вас в экономике? Чем это так опасно? Вы объясните это мне?".

"Тут вот дело в чем, - сказал Ибаньес, - всегда Чили была одной из самых богатых Латиноамериканских стран, А Перу одной из самых бедных. Теперь все будет наоборот в самом ближайшем времени. Образование и здравоохранение в Перу сейчас намного качественнее и лучше, чем в Чили".

"И это, наверное, еще не все. Вы отстаете и в других сферах?" - задала вопрос Сов.

"Точно, да, - ответил вице-президент, - ну, вот рождаемость в Чили сейчас ниже, чем в Перу, детская смертность у нас выше, по числу учащихся в ВУЗах мы стоим на 30-м месте, а Перу - на 2-м. Если все так будет продолжаться, то к 2059 году мы, Чили, окажемся в хвосте, причем всей южноамериканской экономики, а зато Перу - в голове. Это просто никуда не годится!".

"Но как все это можно исправить? - спросила мадам де Сов, - Ведь, наверное, как-то можно?".

"Дело все в том, что академик Ипполито Городов Монтальва и профессор Алехандро Ривера Ломов оказались не нашими подданными, а все же подданными ее, Каррансы Паолы. Это все нам очень и очень невыгодно".

"Ведь это я и могу, - сказала де Сов, - сгладить и исправить эти противоречия".

"Но видите в чем дело, дорогая? Ни Городова Монтальву, ни Риверу Ломова нельзя сделать насильно чилийскими подданными. Городов Монтальва скоро окажется в Белоруссии. Пусть живет там, работает на них, для меня это все намного легче! Пусть на Белоруссию, но не на Перу. Но что касается Риверы, то Ривера поручается Вам. Но нет, вариант есть еще. Обеспечьте мне хотя бы не Риверу Ломова, а только их технологии производства углеводородов из растительных масел. Ведь у Вас есть свои люди, например, гаитяне, эта русская авантюристка Боровская, еще и другие наверное есть...".

"Да, это все так. Только, скажу я Вам, не только Боровская авантюристка. Мы все такие: и я, и Вы, и они!".

"Да, Вы правы, - ответил Ибаньес, - Мы все авантюристы".

Эту видеозапись порфироносная Наталья Мадеро и профессор Алехандро Ривера смотрели, конечно, без отрыва.

"Ну, что? - спросила порфироносная, - это же про Вас говорят. Как Вам это все? Что скажете?"

"Не знаю, что и сказать, - развел руками Ривера, - Нужно подумать".

"Вот что я предлагаю, - начала порфироносная, - Вам нужно выехать из страны. Тем самым Вы исчезнете из поля зрения чилийцев, но одновременно за пределами Перу начнете розыски Городова. Сегодня ровно через 2 часа, то есть в 12 часов ночи Вам надо быть на автовокзале Макарена. Эквадорский автобус "Лима-Кито" будет отправляться в 24.00. Точнее, на вокзал нужно прибыть пораньше. Из Кито вы летите самолетом в Таллинн. По сведениям, Городов сейчас именно в Прибалтике и там генерал Педро Кмит уже начал операцию по его освобождению".

"Я немедленно выезжаю на Макарену, лучше на Вашей машине - нечего скромничать, - поднялся с места Ривера".

16.

Академика Городова, тем временем, нелегально везли в ветхом багажном вагоне в неизвестность.

Его сопровождали сотрудники Белорусских спецслужб. Они, в отличие от академика, были хорошо осведомлены о маршруте: путь их лежал в Чехию, в Карлово-Варскую тюрьму. Было запланировано, что там пленник пробудет примерно неделю, затем его повезут дальше.

Всего этого Городов, конечно, не знал. Как-то раз он отчетливо услышал разговор: Стелла Хокуа жаловалась на жизнь:

"Так сколько мне с ним еще возиться? Слишком долго, мне надоело"!

"Это не тебе решать, - получила она в ответ, - сколько надо, столько и будешь"!

Городову же оставалось только одно - думать, что делать дальше.

Камергер Феликс Руэда и профессор Алехандро Ривера сидели в это время в каком-то кафе в Таллинне, столице Прибалтики.

"Ну как тебе или Вам Таллинн? - спросил камергер Феликс Руэда, - Как показался город?"

Таллинн, конечно, был таким, какой он есть. Серый, холодный, строгий, монументальный, - антирусский, немецкий, профашистский. Кто видел Рио-де-Жанейро, Лиму, Сан-Пауло, Сант-Яго, Мехико - тому скучно станет в этом городе. Тем человеком Ривера как раз и был.

"Такой город меня не привлекает, - подтвердил Ривера свою репутацию, - но мы, сеньор камергер, не для того здесь, чтобы осматривать Таллинн. Городова давайте вызволять. Трепотня ни к чему!".

"Сейчас все будет. Еще мне надо 5-10 минут. Должны уже дом вычислить!".

"То есть, пока сидим - должны вычислить, - согласился Алехандро Ривера, - Ладно, ждем результатов".

"Сейчас все должно быть, - обнадежил камергер Феликс Руэда, - Генерал Педро Кмит оказал нам большую поддержку"

"Значит, пока сидим, - кивнул Ривера, - пользуясь минутой, может быть, перекусим?".

"Ну не переживайте так, успокойтесь сеньор. Справимся, - продолжал успокаивать камергер Феликс Руэда, - давайте по рюмке выпьем Транссибирки, а потом закусим?"

"Мерзкое у меня сейчас настроений, синьор, - сказал профессор Алехандро Ривера, - что Транссибирка, что Трансатлантичка - все равно. Город какой-то антирусский. Как-то враждебно здесь все. Впрочем, я просто сейчас беспокоюсь за дело".

"Да, - сказал камергер Феликс Руэда, - город такой. Дипотношений между Прибалтийской и Российской Федерацией нет до сих пор. Прибалтийцы хотят еще отнять Калининград у русских. Или войной или хитростью"

"Тогда давай за то, чтобы Калининград остался у России и чтобы Городов нашелся" - пожелал самому себе профессор Алехандро Ривера.

Они выпили и закусили. Еще через 2 минуты поступило телефонное сообщение о том, что дом "вычислен". Теперь надо было вытаскивать академика.

Для этого дела генерал Педро Кмит из своего разведывательного, а по необходимости и боевого, резерва выделил сотрудников, в количестве двух. Эти двое всю свою трудовую жизнь прослужили, образно говоря, с оружием в руках. Свою трудовую карьеру они начинали в составе регулярной Перуанской армии.

Регулярная Перуанская армия в последние 25 лет не участвовала в крупных войнах. В 19-20-м веке Перу воевала со своими соседями, так же были частые гражданские междоусобицы и военные перевороты. Все это повторялось достаточно часто. В 21-м веке вся эта деятельность затихла. Правда, иногда, принимали участие в относительно мелких драках: например, против Израильской экспансии в Палестине. Но это были действительно мелкие драки, так как сражалась только малая часть Перуанских охотников подраться. Это, конечно, нельзя было считать делом, и приходилось признать, что Перуанские Вооруженные Силы застоялись.

Но, несмотря на это, упорные тренировки, подготовки и переподготовки в Вооруженных Силах Перу никогда не прекращались. Двое вышеупомянутых спецназовца некоторое время назад оставили службу в регулярной армии и после этого были завербованы генералом Кмитом в лично созданную им охранно-разведывательную структуру. Там они быстро проявили себя, как ценные специалисты своего дела, и, теперь, генерал Кмит поручал им особо деликатные задания.

Именно они и "вычислили" искомый дом, а теперь выясняли, находится ли там Городов. Ривера и Руэда ждали результатов. Ожидание заняло минут 40. Затем последовал еще один телефонный звонок: спецназовцы сообщили, что Городова в доме нет, но, по непроверенным данным, дней пять назад его переправили в Тарту.

"Что ж, - смирился камергер Феликс Руэда, - придется двигаться в Тарту".

На следующий день маленький поисковый отряд прибыл в Тарту. Там агенты Кмита выяснили, что Тарту - не конечный, а только промежуточный этап пути. Дальше Городова повезли в Вильнюс, потом в Ригу, а затем в Польшу, то есть в Лодзь. Но вот как раз в Лодзи следы Городова затерялись. Но Ривера и Руэда сдаваться не собирались.

"Если в Польше его не сможем найти, то поедем прямо в Белоруссию" - решил камергер Феликс Руэда.

"Мы ведь поедем на поезде", - предложил Ривера.

"На поезде, - согласился Руэда, - я бы поехал с радостью. Для нас, перуанцев, это чуть ли не расширение кругозора. Кроме грузовых поездов, других не знаем".

"Да, - воскликнул Ривера, - в Перу люди сейчас поездами не пользуются. Но какие здесь поезда есть! Этот вот Рим - Красноярск, а этот Прага - Сургут, но вот еще Лондон - Омск, еще Самара - Париж, а еще Вена - Екатеринбург. Настоящие восточные экспрессы, но все они уже ушли".

........

Наконец наши герои оказались в Лодзи. Именно в Лодзи они узнали, где находится Городов. Разгадка спешила навстречу, распахнув свои объятия.

Для проживания друзья отправились в "Рубин", на пути в который между ними состоялся вот такой разговор:

"Но мы едем, - решил камергер Феликс Руэда, - сейчас в отель "Рубин" к югу, а завтра прямо в Белоруссию, если его здесь не найдем!"

"Да, лучше всего сделать так".

"Но вот еще что, - продолжал камергер, - та, которая с нами, как Вам она?".

"Честно говоря, не признаю за ней большого ума, еще с тех пор, когда она так по-идиотски пыталась к нам на фабрику проникнуть!" - засмеялся Ривера.

"Она, между прочим, кандидат химических наук! Коллега Ваша как-никак!" - хохотнул Руэда.

"Да ну уж, я, ни много, ни мало, а все-таки наук химических доктор. Повыше как-то будет кандидата, - продолжал смеяться Ривера, - не коллега она мне, калека".

"Ладно Вам, сеньор доктор и профессор, будьте посерьезнее".

"Нет, я Вам совсем не то хочу сказать. Я ее не уважаю нисколько".

Прибывши в отеле "Рубин", что к югу от центра Лодзи, Ривера и Руэда сняли для себя двухместный номер, для своей спутницы Боровской - одноместный. Это обстоятельство их весьма и весьма смущало: за номер Боровской пришлось заплатить больше, чем за их собственный. Но друзья утешали себя тем рассуждением, что пленную Боровскую следовало держать в изоляции и не допускать ее контактов с кем бы то ни было.

Отель "Рубин" был выбран Риверой и Руэдой потому, что в те дни там (в отеле имелся конференц-зал) проходила 3-я международная научно-практическая конференция под названием "Актуальные проблемы современной теоретической и прикладной химии". В тот год сюда, в Лодзь приехали представители химической науки из Украины, России Сербии. Конечно, хозяева конференции-поляки также присутствовали. Ривера и Руэда планировали посетить заседания конференции, чтобы Ривера мог восстановить свои научные связи. План удалось претворить в жизнь. В перерыве между заседаниями, Ривера действительно повстречал своих старых знакомых. Профессор Радзивилл из Варшавского университета с радостью поспешил навстречу, ведь с Риверой и Городовым его связывала тесная дружба еще с 2019 года.

После взаимных приветствий, Радзивилл, конечно же, поинтересовался, где Городов. И вдруг получил неожиданный ответ. Подошедший вместе с Радзивиллом дипломатический представитель Украины адмирал Оклей воскликнул:

"Разве Вы не знаете, что в Перу только и обсуждают, что таинственное исчезновение Городова?"

Радзивилл ответил, что знать этого он не может, потому, что является жителем Польши, а не Перу.

"Что мы можем знать? - добавил подошедший к ним еще один поляк, - если у нас в Польше об этом только скупые газетные сообщения. Исчез, мол в Перу некий академик русского происхождения. И в этом подозревают спецслужбы других стран. Якобы, он изобрел нечто чрезвычайно ценное. А что, мы до сих пор не можем понять!".

Ривера пока молчал. Он прекрасно знал ценность этого изобретения, но хотел сначала услышать мнение собравшихся и понять, насколько они осведомлены об открытии Городова.

Но об изобретении Городова и его судьбе пока ничего конкретного сказано не было.

Между тем, перерыв подошел к концу и участники конференции разошлись по интересующим их секциям.

Случайный свидетель разговора адмирал Оклей находился в некоторой растерянности от увиденного и услышанного. Он-то хорошо знал, что и почему случилось с академиком Городовым, и теперь раздумывал, как ему поступить. Из-за произошедшего с академиком чуть было не разразился скандал между Украиной и Белоруссией. И он решил выяснить, кто на самом деле эти два человека, назвавшие себя Руэдой и Риверой.

Надо сказать, что адмирал Оклей был личностью достаточно известной. Давно, еще в 20-е годы Оклей был в правительстве президента Блискавки сначала министром сельского хозяйства, затем Минфлота, и наконец МИДом Украины. Потом с падением режима Блискавки в 2027 году Оклея обвинили во всех смертных грехах. Он пережил годы падения, изгнания, даже тюрьмы, но потом как-то сумел открутиться, опять восстановиться в политике. Теперь он, Оклей, планировал опять подниматься по политической лестнице.

Оклей в этот же вечер навел справки о том, кем являются Ривера и Руэда. Он счел нужным рассказать им правду о Городове и для этого назначил встречу в ресторане отеля на следующий день вечером. Встреча состоялась.

"Я пригласил Вас, господа, для того, чтобы поговорить о Вашем знакомом академике Городове, о котором вы, перуанцы, так беспокоитесь".

"Вы знаете что-нибудь про Ипполито Городова-Монтальву? Может, это из-за него чуть было не разразился скандал между Украиной и Белоруссией?" - начал камергер Руэда.

"Ведь Вы - посол Украины в Белоруссии. Вы, конечно, что-то знаете, так ведь?" - продолжил Алехандро Ривера.

"Но, видите ли, в чем дело, - опять сказал камергер, - пропал у нас в Перу академик Городов, к тому же русский по происхождению. Вам, как послу Украины в Белоруссии, будет интересно, что у нас есть версия о том, что сеньора Городова-Монтальву похитили спецслужбы Белоруссии. Они, видите ли, очень интересуются его гениальным изобретением. Но, если это действительно так, то, не исключено, что дипотношения между Белоруссией и Перу будут разорваны. Мы чувствуем, что только что чуть было не прекратились отношения между Белоруссией и Украиной".

"Да, - не выдержал адмирал Оклей, - не из-за меня, а именно из-за Вашего сеньора Ипполито Городова. Да, его похитили спецслужбы Белоруссии, они очень интересуются его изобретением. Каким - не знаю точно. Они его на самом деле сначала держали в Прибалтике, наняли для этого какой-то особняк".

"Это нам удалось выяснить. Но сейчас его переправили еще куда-то", - сообщил Руэда.

"Я знаю, как его содержали в Прибалтике - плохо!, - продолжал рассказывать Оклей, - насколько я знаю, Городов в категорической форме отказался выполнять их требования, и очень эмоционально выразил свой протест. Вот тогда-то они и накачали его какой-то дрянью. Это какой-то новый наркотик. Слышал, что его прозвали "дьявольской кровью".

"Зачем применили наркотик? Ведь им его голова нужна в ясном виде, а не затуманеном? - риторически спросил Руэда, - и причем тут Украина?"

"На этот вопрос я не вправе ответить, - жестко проговорил Оклей, - рассказать все, что знаю о конкретном человеке по фамилии Городов, я могу и рассказываю".

"Где находится Городов сейчас? - спросил Ривера.

"Сейчас он находится в Карло-Варской тюрьме, - таков был ошеломляющий ответ Оклея, - Карловы Вары - курорт, но с 2032 года там есть заведение подобного рода".

"Я не могу понять их логики. Им же нужен Городов-работник. Зачем его морить всеми способами?" - потрясенно спросил камергер Руэда.

"Нет, тюрьма только поначалу, чтобы запугать, волю сломить. Потом-то предоставят ему все, что нужно. Создадут, так сказать, комфортные условия".

"Мы искренне признательны Вас за сведения и мы восхищены Вашим дипломатическим мастерством, благодаря которому удалось сохранить отношения между Вашей страной и Белоруссией", - так церемонно прозвучало СПАСИБО перуанцев.

"Надеюсь, мне не нужно говорить о том, что нашей встречи никогда не было, мы совершенно не знакомы и вы меня никогда не видели, - предупредил Оклей, - все, что я знаю про Городова, я вам рассказал. Сколько Городов пробудет в Карловых Варах, я не знаю".

"Поезд "Сургут-Прага", Вы случайно, не знаете, когда он будет в Лодзи?" - неожиданно спросил камергер.

Оклей улыбнулся: "Случайно знаю. Примерно через полтора часа будет на вокзале и простоит где-то, если не ошибаюсь, минут сорок. На такси вы должны успеть. Желаю удачи!".

Они тепло попрощались и расстались.

Через некоторое время Алехандро Ривера и Феликс Руэда, а также "подконвойная" Боровская покинули отель и направились на вокзал. Дождавшись поезда, разместились на своих местах. В назначенное время поезд тронулся в неизвестность. Огни Лодзи постепенно исчезали в ночи.

Но некогда отдыхать в пути. Надо было решить, что делать дальше. Ведь скоро уже чешская граница, а там и Прага.

.........

Сын президента Перу в это время был не в Лиме, а недалеко от эквадорской границы. Сыну Каррансы было уже тридцать лет. Никто в Перу не знал, т.е. мало кто знал, где он работал, но в последнее время он сам не понимал, бодрствует он или спит, не мог отличить сон от яви. Дело было совсем не в наркотиках и алкоголе. Такие странные непонятные события творились с ним в последние дни. Никто не мог объяснить их и сам он тем паче. Тут дело в том, что у его мамы скоро будут президентские выборы. Здесь ему вдалеке от столицы Лимы намного легче. Здесь его никто не знает в лицо. Это очень хорошо, супер. И вот этот ресторан, довольно бедный. Как хорошо, что не узнают! Он заказал себе много чего, в том числе и ямайского рома. Официантка ему подмигнула, чем сильно разозлила порфироносного. Он, конечно, сдержался, ждал, что она предпримет дальше, что еще сделает. Но она отошла от него. Выпив рюмку ямайского рома, он вдруг почувствовал головокружение, все поплыло и исчезло.

Очнулся порфироносный совсем в другом месте, утопая в роскошной перине, раздетый. Комната, в которую он находился, была роскошна, на стенах висели картины.

"Европа, не иначе, может, даже, Возрождение", - решил он про себя.

Неожиданно раздался язвительный женский голос:

"Ну, здравствуй, порфироносный, как твое здоровье?"

Однако, сколько порфироносный не пытался, так и не смог вспомнить, кто была обладательница голоса. Хотя голос таинственной женщины был странно знаком ему. Вдруг припомнился некий Станислав Гроф, психолог, который в конце прошлого века доказывал, что психика человека формируется до его рождения. Порфироносный решил, что сей голос он слышал до своего появления на свет. Женщина стала говорить дальше.

17.

Поезд "Сургут-Прага" был тоже полон сюрпризов. Весь вагон, в котором ехали камергер Феликс Руэда, Ривера и ограниченная в свободе Боровская был сплошь занят футбольными фанатами. Они ехали из Челябинска болеть за свою команду "Холодная Сталь", которая должна была играть в Праге с чешской местной командой. "Холодная Сталь" летела в Прагу на самолете чартерным рейсом, а фанатам пришлось добираться по железной дороге. В последнее время "Холодной Стали" часто приходилось принимать участие в международных матчах. Поклонники команды пользовались поездом "Сургут-Прага постоянно. Казалось, этот поезд существовал только для них. В этот раз компания подобралась разновозрастная: самому младшему было 15 лет, а самому старшему 54. Их путешествие проходило очень весело. Они пили и пели, а еще кричали, свистели, кудахтали, что-то декламировали, постоянно переходили из одного купе в другое. Дым коромыслом стоял на весь вагон. Риверу и Руэду то не оставляли без внимания. Периодически раздавался стук, дверь открывалась и развеселый посетитель, а то и не один, пытался вступить в контакт. Ривера и Руэда всерьез подумывали запереть дверь.

"Приятная поездка нас ожидает, - прокомментировал профессор Алехандро Ривера, - попутчики развеселые нам попались".

Руэда, однако, был не согласен: "Вы не правы. Эти люди весьма опасны".

"Почему?" - удивился профессор.

"А вы историю Мартинеса не помните?"

"Это Вы про того, которого болельщики изувечили на поле? Он остался жив?"

"Нет. Его по кусочкам собирали. Все безуспешно. Это было в 38-м прошлом году" - сообщил камергер.

"Ну, не обязательно, чтобы такое же зверье именно сейчас подобралось на наши с Вами головы".

"Думаете, эти лучше? - усмехнулся Руэда, - вы оптимист!".

"Таких фанатов на каждом матче полным-полно. Но матчей много, а случай с Мартинесом один, - объяснил Ривера свою точку зрения, - вы согласны?".

С этим камергер не спорил - фанаты есть фанаты, будь они трезвые или не очень. Тут разговор прервался, потому, что снова появились посетители. Ривера и Руэда запоздало пожалели, что так и не заперли дверь.

.........

В это время порфироносный сын президента Перу вглядывался в стоящую перед ним незнакомку.

"Ты как вырос, - говорила женщина мерзким паскудным голосом, - возмужал, а я помню тебя совсем грудным ребенком, когда ты лежал в коляске! Это было так здорово! Помню твою бабушку Елену, прабабушку Розу. Помню, ты в коляске, тебя везет твоя бабка Елена и ругается самыми последними словами! На твою маму Паолу и на тебя, что ты так не вовремя родился. Но твой этот дядя, теперь порфироносный дон Амброзио! Как было здорово! Мы с ним воевали против прабабки Розы, бабки Елены. Ну, мы с ними и воевали. И как устали тогда он и я!"

Порфироносный приподнялся тем временем, сдерживая гнев. Увидел кухонный нож на столе, но оружие было слишком далеко. Мадам де Сов тотчас же заметила этот взгляд порфироносного и, как Мессинг, отгадала его мысли.

"Нет, - насмешливо сказала она, - не сможешь, силы не те, воли мало. Не пытайся".

"Смогу, не сомневайся, - медленно, сдерживая ярость, произнес порфироносный, - мать смогла, а я ее сын! Яблоко, знаешь ли, от яблони...... Строго по любимой тобой евгенике, у плохих родителей дети еще хуже".

"Ты от яблони почему-то далеко откатился. Да и я защищаться умею. Слабенький ты у нас для этого дела, - смеялась де Сов, - многие пытались, да ничего не вышло. Я - мираж, призрак, я всюду, я нигде!".

"Боже-Боже, как высокопарно, - прорычал порфироносный, - к метафорам потянуло. Срифмуй это на досуге, будет "Гимн имени меня". Мать не трогай мою. Чего надо?".

"Посмотри на меня внимательно. А теперь вот сюда посмотри. Моя фотография 2009 года. Перемены видишь?".

Порфироносный вгляделся. Несмотря на душившую ярость, отсутствие признаков старения его потрясло. Вечная юность мадам была не объяснима. К тому же, он обнаружил, что реагирует на нее. Когда-то эта дамочка соблазнила дядю Амброзио - ну и что? Ведь чем больше мы отдаляемся от события, тем больше мы нейтральны к нему. Гнев постепенно улетучивался вместе с мыслями о ноже. Очарованный, он не отрываясь смотрел на прелестное личико. Моментами его охватывал суеверный страх - вот-вот из-под розовых губок блеснут клыки вампирицы.

Вдруг порфироносный обнаружил прелестницу совсем рядом и ощутил ее губы на своих. Все закружилось перед глазами. Да еще музыку она включила......... Позже мадам подала бокалы с вином. Порфироносный принял свой бокал, пригубил. В последний миг подумал: "Вино ли?". Несчастный очнулся на обочине дороги. Через некоторое время удалось сориентироваться - по приметам он был недалеко от Эквадорской границы. Второй важный вопрос: это был сон, явь или бред? Поразмыслив, порфироносный пришел к выводу, что все произошло на самом деле. Имело, так сказать, место в реальности.

.........

"Мы на фронт, - начали знакомиться любители футбола, - а вы куда?".

"Мы из вашего клуба, тоже на матч" - подыграл камергер.

"За кого болеете?".

"Мы за сталь, ребята, и если кому-то это не нравится, то, как хотите" - вступил в разговор Ривера.

"Холодная Сталь победит" - и парни наперебой стали объяснять, почему и как победят "Стальные".

В процессе объяснений стало понятным и морально-политическое кредо честных парней: "Хана фашистам и пидарасам!"

В то время все западные славяне считались фашистами. Так их и называли русские патриоты. И, в общем, правильно. Чехия, Словакия, Хорватия, Польша были марионетками НАТО и ЕС. В Перу придерживались такой же точки зрения.

"Мы победим! - громко утверждал черноволосый парень, - Замочим, только не в сортире, а прямо у их ворот!".

"Зачем так горячиться?" - спросил Ривера.

"Мы едем по фашистской земле, - прокричал петушиным голосом мальчишка лет двенадцати, - Надо, чтобы нас слышали и боялись!".

"А вы сами откуда? - поинтересовался черноволосый.

"Из Лодзи".

"Там тоже знают "Холодную Сталь"?

"Да, знают".

"Много вас? Клуб свой есть?"

"Клуба нет, а людей многих знаем. Некоторых лично, а других виртуально, - Ривера решил поддержать знакомство, - мы вдвоем едем, а третий наш друг остался, не поехал, не смог".

"Почему?"

"Проблемы у него некоторые образовались. Он сейчас временно невыездной" - Ривера старался обойтись без лжи, но правды всей не говорить и одновременно не ссориться.

"Подписка о невыезде? - продолжал проявлять участие черноволосый собеседник, - что случилось?".

"Хуже, чем подписка. Но он не виноват, его подставили. Стараемся помочь, но быстро не получается".

"Если хотите - расскажите. А вдруг сможем помочь или подсказать? Ладно, пойду к своим. Найдете меня, если буду нужен" - с этими словами парень вышел, закрыв за собой дверь.

Вагон по-прежнему гомонил, но Риверу и Руэду больше не тревожили. Было уже больше полуночи, Боровская давно спала на своем верхнем месте (забралась туда сразу после отправления). Друзья расстелили свои постели и улеглись. Перед сном обсудили нового знакомого. Он понравился обоим.

"Внушает доверие", - таков был их вердикт.

Утром решили позавтракать в вагоне-ресторане. Боровскую не взяли, пообещав принести ей еду в купе. Вагон-ресторан был заполнен приблизительно на две трети. Поэтому, свободные столики имелись. Ривера и Руэда расположились за одним их них и некоторое время внимательно изучали меню. В конце концов Ривера выбрал овощной салат и мясную запеканку, а Руэда заказал стейк из форели с морковью по-корейски. На десерт оба пожелали яблочный пирог с орехами и изюмом, а также кофе. Спиртные напитки до вечера ни тем, ни другим не приветствовались. Выбор завтрака для Боровской состоялся по принципу "Чем дешевле, тем лучше!". Официанту было приказано упаковать в пластиковый контейнер овсяную кашу.

"У проводника еще чай для нее закажем. Можно даже с печеньем, - предложил Руэда, - только недорогим".

Ривера с этим полностью согласился.

Когда заказанные блюда были благополучно расставлены на столике, завтрак начался. Оба еще не перешли к десерту, как заметили, что вчерашний черноволосый знакомец улыбается и кивает им. Он и его приятели находились за противоположном столиком. Ривера и Руэда также заулыбались в ответ и поздоровались. В это время официант принес кашу в контейнере. Черноволосый, оценив разницу между кашей и тем, что было в тарелках, заинтересовался:

- Животное перевозите? Кошку или собаку? Я - любитель, у меня сейчас кот рыжий Тим и собака. А собака - золотистый ретривер Кай.

- Мы тоже зверей любим. Но это не кошка, и не собака. Человеком назвать - язык не поворачивается. Пожалуй, лучшее определение - существо женского рода! - Руэда вмиг расставил нужные акценты, - С нами едет. Вместо нашего друга, про которого вчера говорили. Она и есть наша главная проблема. То, что его нет с нами - дело ее рук. Едем выручать и ее можно для этого использовать. Есть кое-какие идеи.

- Я Игорь, - представился черноволосый, пересев за столик новых знакомых.

Ривера и Руэда назвали свои имена: Александр и Феликс.

- Расскажите эту историю. Что за подружанка такая? Как вашего друга угораздило со щучкой связаться?

Рассказывать стал Руэда:

- Фамилия ее Боровская, имя - Екатерина. Другу нашему сорок сейчас. Ей - двадцать восемь. Была она его, так сказать девушкой. Спровоцировала драку, за которую Городов - это его фамилия - сейчас сидит в Чехии, в Карловых Варах.

- Сколько ему дали?

-Три года, отсидел уже десять месяцев. Но он долго там не протянет. Он интеллигент, книги читать любит. Футболом очень увлечен, хотя сам не играет.

Игорь и его приятели слушали с интересом. Все вместе поднялись и, продолжая разговаривать, отправились к своему вагону. По репликам было понятно, что парни на стороне Городова.

В купе полностью одетая Боровская сидела на нижней полке и ждала завтрак. Ривера и Руэда остановились перед своей дверью, их спутники тоже не пошли дальше. Камергер открыл дверь и голодная Боровская сердито прошипела:

- Смеется тот, кто смеется последним. Я сквитаюсь! Жизнь сегодня не кончается. Вы удивитесь, но она и завтра не кончается! Я очень буду стараться и уничтожу вас всех! Вы мне очень надоели, ненавижу вас.

- Щучка!

- Посадила мужика и что-то еще хочет!

- Тварь мерзкая! И ведь как грозится!

Обстановка накалялась. Взрывной характер фанатов азартной игры заявил о себе. Катин демарш был явной ошибкой.

- И "Сталь" предаст и продаст, подстилка фашистская!

- На личике-то черти горох молотили. Слышишь, уродка?

- Командир, - обратились к Руэде с вопросом, - давай, мы с ней разберемся? Ты ее к нам в каюту на часок отпусти, мы ее там поучим Родину любить, а потом обратно принесем. Забудет, как пакостить!

- Не надо, ребята. Он сам с ней разберется, это его желание. Для этого и тащим ее с собой.

- Лады, мы болелы и он болела. Как хочет, так и будет.

Тут Боровская не выдержала, искренне не понимая, в чем она провинилась:

- Я не понимаю, о чем вы говорите!

- Все ты понимаешь, - Руэда почти кричал, обрывая ее, - Хочешь целой остаться? Тогда молчи, просто молчи. Чтобы голоса твоего не было слышно никому!

Боровская что-то поняла, забилась в угол и молча, не глядя на толпившихся "болел", начала есть кашу из контейнера.

Камергер и Ривера поговорили с болельщиками еще некоторое время. Для полноты картины рассказали полукриминальную историю, случившуюся с Катиной матерью много лет назад - мол, яблоко от яблони недалеко катится! Еще накануне вечером у них подспудно появилась мысль о том, чтобы как-то использовать ребят для своих целей, если будет возможность.

В это время по вагону прошел проводник, объявил, что поезд у Чешской границы, всем надо быть на своих местах готовыми к таможенному досмотру. Парни разошлись, Ривера и Руэда вернулись в свое купе.

Боровская уже доела свою кашу. Ей так и не заказали чай с печеньем. Сидела, опустив голову, с красными пятнами на лице. Потом молча забралась на свое верхнее место. Впрочем, компаньонов не волновали ее переживания.

После таможенного досмотра поезд ехал по Чешской земле. Спустя час полтора проводник объявил, что Прага будет через двадцать минут. Конечная станция приближалась. Наконец, поезд замедлил ход, потом остановился на ультрасовременном вокзале и пассажиры ступили на залитый солнечным светом асфальт. Солнечные лучи казались еще ярче оттого, что преломлялись в прозрачном куполообразном потолке платформы. Все выглядело красивым и праздничным.

Камергер Феликс Руэда задумчиво произнес:

- Какие-же они в сущности дети, эти фанатики от футбола. Их обмануть оказалось проще, чем отнять у ребенка конфету. Мне даже стыдно. Поверить двум абсолютно незнакомым людям и тут же кинуться защищать их интересы..... Наверное, на это способны люди с очень чистой душой. А Катюша наша наоборот - грязная, мелкая и подлая душонка!

- Да, поддержал Ривера, - они намного лучше ее. Не коллега она мне, а калека. Она кандидат, а я профессор".

А сын президента Перу в это время был километрах в 30 от границы Эквадора, но не на главной дороге, а на побочной. Это он понял, когда очнулся. Но он инстинктивно чувствовал, что главная дорога где-то близко. Он быстро вскочил и стал оглядываться. Вдруг его кто-то тихо окликнул. Перед ним стояла женщина и опять незнакомая. Это еще кто такая?

"Порфироносный, - сказала Сургутская Дева - как ты сюда попал? Как?"

"Ты, что меня знаешь? Ты? Меня? - сказал порфироносный, вызывающе смотря на незнакомку, - ты меня знаешь?"

" Тебя знают все, порфироносный. Я хочу вам помочь: тебе и вашей президентской семье. Я уже встречалась с твоим дядей порфироносным доном Амброзио и предупредила его насчет его бывшей жены, так называемой мадам де Сов. Как я понимаю ты побывал у нее в плену. Я не права?"

"Да,- вскричал порфироносный - это так. Я был у нее и она напоила меня какой-то хренью, я ничего не помню. Откуда ты знаешь о ней? Говори, ты с ней заодно? Нет или да? Что еще ты знаешь?

" Я твой союзник, порфироносный. Я тоже пострадавшая тоже. Я тоже из ее плена!"

"А здесь, здесь поподробнее, рассказывай, как ты к ней попала и что она тебе говорила?!" Порфироносный, между прочим, был в гневе и еле сдерживал свою злость, но в тоже время он испытывал к своей собеседнице какую-то симпатию.

" Я тоже не помню, как к ней попала. Это просто какое-то наваждение, она чем-то накачивает. Какой-то дрянью, после чего ты обезволиваешься. Она стояла надо мной полуголая, с ней было много тоже полуголых парней. Что-то она с ними мне говорила, смутно помню, но смысл в том, что вы очень слабые, то есть мы. Она убеждала, что вы очень слабые и вкладывала это в мои мозги. Потом они ушли и я отключилась".

Порфироносный тоже рассказал Деве Сургутской о своих злоключениях. Когда они друг друга выслушали, поняв друг друга, решили идти вместе. Они пошли к большой дороге, надеясь дойти до города. Но тут их ждал сюрприз: недалеко от дороги стояла старомодная машина, 40 -50-летней давности. В США и Европе таких машин давно уже не было, но Перу не США и не какая-то Австрия. Здесь, в Южной Америке такие машины, редко, но иногда все еще встречались. Машина была заправлена бензином, а в багажнике путники обнаружили запас топлива в канистрах. Порфироносный, оценив на глаз количество топлива, заявил, что здесь бензина столько, что до самой Лимы можно спокойно доехать.

"Просто супер!"- радостно вскричал он.

"Нет, - призадумалась Сургутская Дева, - кто же нам здесь, порфироносный такую машину поставил? Да еще столько бензина. Здесь что-то не так. Проверь ее повнимательнее. Так будет спокойнее".

Оба они осмотрели машину, но ничего подозрительного не нашли: ни жучков, ни чипов. Взрывных устройств тоже не было. Снова и снова осматривали они машину, но ничего подозрительного не обнаружили. И тогда они решили на ней ехать. Порфироносный сел за руль, Дева устроилась рядом и они поехали. Но тут оказалась неожиданность: машина была без тормозов! Руль работал, но не включалась первая скорость и очень плохо включалась вторая. Третья и четвертая включались отлично. Что делать? Ехать можно, но очень быстро. Тормозить нельзя. Только отчаянные смертники могли позволить себе ехать на такой машине. Все заключалось теперь в умении сына Паолы Каррансы владеть рулем. А он им владел блестяще! Они чуть не налетели на дерево, но он вырулил. На их пути стоял старый автобус, порфироносный сумел объехать его. При выезде на большую дорогу, они налетели на указатель, который сразу разлетелся вдребезги, хотя был очень даже солидным, ведь скорость машины в этот момент была под 80 километров в час. Теперь на большой дороге порфироносный маневрировал, как акробат под куполом цирка, работающий без страховки. При большом количестве машин он выключал мотор, путь торможения при этом составлял не менее 100 метров, и это было более чем опасно. Снова начинал движение только при более или менее свободной дороге. При этом машина срывалась с места, как взбешенный бык на корриде. Об обгоне не было даже и речи. Так они проехали километров 100 и вдруг впереди - пробка! Это были грузовики, в основном из Мексики, США, Эквадора и Кубы, которые проезжали в Перу и дальше через Панамское шоссе. Опасность столкновения была слишком высока, и порфироносный мгновенно свернул вбок, выключил мотор и понесся вдоль шоссе по траве. Машина прыгала на ухабах, как детский мячик, скрежетала металлом и грозила развалиться на части. Но выдержала!

"Нормально, - сказал порфироносный сын Паолы - мы сможем!". И они выехали на большую дорогу. Снова порфироносный маневрировал старенькой машиной чудом спасаясь от столкновения, снова, сжималась от страха рядом с ним, Сургутская Дева ожидая неминуемой гибели. Может они неслись и не очень долго, но им обоим, особенно ей, Сургутской Деве, каждые десять минут казались сутками. И они ехали все дальше вперед и вперед. Но тут, впереди они увидели, что дорогу ремонтируют и порфироносный снова свернул с дороги на экваториальную траву, запорошенную снегом. Снова выбравшись на большую дорогу, они проехали часа три. И вот наконец-то их ожидало радостное известие: бензин кончился. Путники вышли из машины. Живые!! Они вышли из машины, решили немного привести себя в порядок и отдохнуть. Затем порфироносный залил бензин, а половину имевшегося в запасе топлива решил вылить, чтобы было меньше опасности взорваться и сгореть. Затем снова в путь. Вся страна неслась навстречу им обоим! Они ехали долго, потеряли счет времени, объезжали пробки, останавливались, заливали бензин и снова неслись по этой Трансандийской или Панамо-Чилийской автостраде.

" Это все царство твоей матери, - говорила Сургутская Дева"

Наконец, на самом горизонте показалась Лима и радости путников не было предела. Помех не было и машина летела как птица. Вдруг с боковой дороги прямо перед ними на большую дорогу выехал грузовик и порфироносный резко свернул на Каменный Пляж. Чтобы остановиться по инерции здесь было мало места.

"Отстегиваем ремни, - закричал сын Паолы - и как только скорость начнет падать - выпрыгиваем из машины, следи за мной, прыгаем вместе".

Оба, одновременно отстегнувшись, выпрыгнули из машины, когда она уже приближалась к скалам, но скорость машины была уже в пределах 30 километров в час. Ударившись о скалу, машина вылетела в океан. Путники были вне опасности. И вот теперь порфироносный сын Паолы Каррансы и Дева Сургутская шли по Каменному Пляжу, холодному и пустому, и разговаривали.

"Так какими, - спросил порфироносный, - ты путями попала к нам в страну. Почему хочешь ты нам помочь? Как ты попала сюда?"

"Это началось с того,- начала тогда Дева Сургутская, - когда пошли слухи. Слухи про то, что где-то в Прибалтике находится подпольная лаборатория, где, якобы, проводят эксперименты, причем очень страшные над бедными, больными и одинокими русскими стариками. Именно только над русскими, потому что надо тебе знать, порфироносный, что у русских в Прибалтике права такие же, как у евреев и цыган в Третьем Рейхе. А правительство ПФ только поддерживает де-факто эту лабораторию и спонсирует ее. Чтобы не прогневать русскую общественность в Прибалтике делают вид, что борются с сей лабораторией. Говорят, правда, что кроме русских там есть еще южноафриканцы и корейцы, но в небольшом количестве. Мое издательство командировало меня в этот регион с целью сбора материала по этому вопросу. Я сделала все, чтобы докопаться до правды, собрала огромный материал и доказала, что данная лаборатория существует, проводит зверские эксперименты над русскими стариками и поддерживается правительством. Материал представили министру иностранных дел России Носкову. Но МИД заморозил эту тему, мотивировав тем, что у России и Прибалтики нет дипотношений, а воевать с ними, даже ради этих стариков, не имеет смысла. Это исключено. Но я не сдалась, я добилась личной встречи с Носковым и убедила его, что оставлять наших людей - преступление и спасти их надо во что бы то ни стало. Был разработан план. Мы учли все до мелочей. И нам удалось это сделать: людей мы освободили и доставили на родину, а лабораторию взорвали. Все было сделано тихо и профессионально и со стороны ПФ к России не было никаких претензий. Но некоторые сведения об этой операции все же дошли до спецслужб Прибалтийской Федерации и, главное, им стало известно мое имя, как организатора этого дела. Началось преследование с их стороны, возникла опасность для жизни и редактор издания, где я работала, решил как-бы спрятать меня, командировав вместе с Юлией Наваррской, в Белоруссию. У нас было задание найти там одного проходимца - русского еврея, который с большой суммой государственных денег скрылся из России в Белоруссию. Задание само по себе простое, но оказалось, что человек этот работает в отделе промышленной разведки Белоруссии. Когда мы познакомились с ним в виде легкомысленных профурсеток, он пригласил нас к себе домой, Юлия соблазняла его, а я порылась в его домашнем компьютере. Оказалось, что этот ловкий малый держал в домашнем компьютере наиболее ценную информацию своего отдела. Скорее всего для того, чтобы в удобное время слить ее за большие деньги интересующейся стране. Там я нашла много материала об открытии Городова. Кроме того я нашла там много материала о научных разработках российских ученых, которые в России проходили под грифом секретно. Это уже была тихая война против моей страны. Решение было принято в течение секунд. Я сбросила на флешку весь материал, и по его же компьютеру связалась с моим руководством. Через несколько минут я получила приказ: компьютер уничтожить, а сама я должна была скрыться, лучше всего в Южную Америку. Сразу же по скайпу мне прислали командировочные удостоверения и въездные визы в основные страны Южной Америки. Я вложила небольшое взрывное устройство в настольные часы, рядом с компьютером и установила время взрыва. Нам надо было немедленно скрыться. Отозвав Юлию и ничего ей не объясняя, я за руку вытащила ее из квартиры и мы бегом бросились подальше от этого дома. Взрыв раздался через несколько секунд, дом рухнул и осыпал округу огненным дождем. С Наваррской я сразу же рассталась, она была не в курсе случившегося и ей не надо было ничего знать. Деньги мне смогли перевести только в Бухарест, а туда надо было добраться. Для этого мне пришлось стать невидимкой: у меня короткая мужская стрижка, брюки, кроссовки и я стала косить под парня, у старушки на рынке купила корзинку и старый рюкзачок и под видом грибника, где пешком, где на автобусах местных линий, добралась до российской границы. Затем автобусом до Мурманска, а там уже по своим документам на поезде до Бухареста. Получила деньги, приоделась, сходила в парикмахерскую и в "цивильном" виде отправилась в аэропорт и самолетом улетела в Лиму.

Порфироносный слушал ее не только с интересом, но и с каким-то упоением. Но он ее рассказ воспринимал, как триллер, многосерийный боевик. Ему было недостаточно доказательств, что все сказанное правда и что Сургутская Дева хочет им помочь.

"Да, - говорил он ей, - жизнь у тебя бурная очень. Все это круто, интересно. Но мне больше всего хотелось бы знать, что это правда. Я боюсь, что твой рассказ всего лишь красивая сказка, а Вы, сеньора из Сургута, окажетесь пациенткой Сургутской психклиники, строящей из себя новую Мату Хари. Я очень хочу верить, что это не сказка, а самая настоящая быль, но доказательств, все же не так много, как мне бы хотелось!".

18.

"Так вот что, профессор, - начал камергер Феликс Руэда, когда они оставили сургутский поезд - мне бы очень хотелось, чтобы эта синьора Боровская искупила свою вину и помогла нам в нашей операции. А то от нее никакого толку нет".

"Да, синьор камергер, толку от нее ноль. Надо ее как-то приспособить, она с нами не для того, чтобы кататься в сургутском поезде. Я тоже так думаю. И это правильно".

А что произошло дальше, лучше расскажет Ольга Фиалова, телеведущая Пражского Центрального телевидения. Это она бесстрастно и очень объективно осветила события, которые произошли в карловарской тюрьме.

" Карловы Вары, - говорила тогда Ольга Фиалова,- до недавнего времени были самым спокойным местом Чехии. Ныне здесь далеко не так спокойно. Это еще не только известный всему миру курорт, но, мало кто знает, что здесь расположен комплекс мест лишения свободы и самая большая тюрьма Чехии. Вот из нее то 21 октября 2039 года произошел массовый побег заключенных. 40% заключенных оказалось на свободе и только половину из них удалось возвратить в колонию. Это очень опасно для населения. Конечно, приняты все возможные меры по их скорейшей поимке и водворения на нары, полиция работает в режиме чрезвычайного положения. Но целью организаторов побега было нечто другое. Как выразился мой коллега Эдуард Крал, если бы организаторы побега, эти господа Х перепутали тюрьму с психиатрической клиникой, то все выглядело бы гораздо логичнее. Конечно, неизвестны еще имена организаторов побега, так же, что они ставили своей целью. Логика предполагает, что целью был один человек, только вот кто это, пока еще никто не знает. А 40% сбежавших, это только "побочный эффект". Побег был организован высококлассными специалистами, почерк его напоминает деятельность спецслужб, но неужели в заточении мог находиться субъект, за которым охотятся спецслужбы иностранных государств! Может быть даже России, исходя из того, что в погроме участвовали русские фанаты. "Это было бы круто!" - так закончил свое интервью Эдуард Крал.

Ольга Фиалова продолжала свои рассуждения:

"Предположение Эдуарда - фантастично, но захватывающе интересно. Страна тут может быть любая. Тут прибыли сначала фанаты российской команды "Холодная сталь" из Челябинска. Надо сказать, что перед тем эта команда выиграла в Праге у нашей пражской команды 8:0. Сейчас предстояла игра - реванш, на эту игру и прибыли фанаты. Накал страстей зашкаливал, но почему русские с поезда не поехали в свою гостиницу, а направились в Карловы Вары, к тюрьме и стали требовать немедленной выдачи своего человека, некого то ли Городкова, то ли Гродкого, которого, якобы, держат в тюрьме незаслуженно. Заключённые немедленно поняли ситуацию и по какому - то сигналу в тюрьме начался бунт. В следственном комитете подозревают, что тут-то и подоспели организаторы бунта и побега. Они были переодеты чешскими полицейскими, но это были не чехи. По внешнему виду они напоминали корейцев или южноамериканцев. Но зачем им это было надо? Вот вопрос. Они тоже ворвались в тюрьму и подавили сопротивление охранников. Они никого не убили, просто пригрозили оружием. Потом они ворвались в тюрьму и смешались с восставшими. Но, что еще более странно, кроме этих фанатов и "полицейских" появились еще "спецназовцы", скорее всего тоже переодетые и вступили в противостояние с этими "полицейскими" Никто никого не убил, но раненые были. Сколько их никто не знает, потому что все они: фанаты, "спецназовцы", "полицейские" куда-то сразу улетучились. Что же? Это были силы противостояния? Кого? Двух или более стран? И местом скрещивания их интересов стала наша Карловарская тюрьма? Точнее, один из узников этой тюрьмы. Предположение, что в этом участвовали российские спецслужбы несколько абсурдно, слишком непрофессионально. Они никогда бы не воспользовались помощью непрофессионалов-фанатов из этой "Холодной стали". С нами была наша финская коллега Стелла Хокуа, которая смело ворвалась в тюрьму, прямо в эпицентр главных событий. Она многое видела и многое хотела нам рассказать, но она бесследно исчезла. Эдуард Крал считает, что Стелла была как-то связана с организаторами бунта от какой-то стороны и исчезла вместе с ними, потому что есть свидетели видевшие, как Стелла с какой-то неизвестной нам женщиной бежали непосредственно к камерам и о чём-то при этом громко переговаривались. Обе потом исчезли. Куда они делись? Кто спланировал тот побег? Кто же всё-таки главная фигура в этой игре со многими неизвестными?" Ольга Фиалова, Эдуард Крал, Карел Липский. Программа "Час". Прага.

Это, другие интервью, любительские видеозаписи и видеозаписи с камер наблюдения неоднократно транслировались телевидением Болгарии. А в Перу все эти кадры внимательно изучали в Министерстве внутренних дел. Дивизионный генерал Педро Клинт и многие другие ответственные лица смотрели и довольно ухмылялись, но Кристина Грезе казалась весьма мрачной и это вносило в атмосферу собравшихся элемент беспокойства. Наконец, она тоже улыбнулась, но видимо смысл её улыбки был несколько иной. Генерал Кмит, беспокойно наблюдавший за мадам Грезе, увидя её улыбку, тихо заметил:

"Операция идёт успешно. Впрочем, всё только началось".

"Где же удачно? Где тут удача то? В том, что 30% уголовников на свободе, а Городов неизвестно где. Может быть, он давно в руках белорусов или ещё кого-нибудь. Это ты называешь победой, генерал, не правда ли?".

"Да, Вы правы, госпожа, - генерал говорил сбивчиво и торопливо, - это, конечно не победа, но согласитесь, что организация была выше всяких похвал. Конечно, кто-то ещё вмешался в наше дело и внёс определённый хаос. Но это начало и победа будет за нами. Пока Городов жив мы должны мы вырвем зубами эту победу у любого государства. А он жив, мы это знаем, и будем хранить надежду, госпожа!"

"Умерь своё льстивое красноречие, генерал, не барышню обхаживаешь. Дело делай лучше молча, но результативнее. Эта операция для тебя намного сложнее, чем участвовать в прорыве блокады Кейптауна! Там было ведь тебе проще, не правда ли?".

"В блокаде Кейптауна, - очень убедительно сказал генерал Кмит, - я принимал непосредственное участие. С этим согласен сам маршал Южной Африки синьор Гораций Мейрур. Мы тогда вместе с ним проектировали прорыв блокады и снятие её. Мы это сделали!."

"Вы её сняли - сказала на это Кристина Грёзе, - в марте 2025 года. Это все знают, это всем известно"

Генерал продолжал: " Я принимал в операции большое участие. Когда в ноябре 2024 года блокада была только прорвана, но ещё не снята, туда в Кейптаун торжественно въехал на танке президент ЮАР синьор Блю Хауз. Мы, военные прослезились от такого геройства, а мирное население было в экстазе от восторга. Блокада города длилась 455 дней. Да я здесь должен бы быть уже маршалом или министром обороны. Но я - дивизионный генерал только ещё. Это несколько несправедливо".

"Да, - согласилась Грезе, - но почему же? Отчего?"

"Это не государственное дело, а личное. Я не боюсь это говорить. Да и Вы об этом знаете прекрасно синьора"

" Я не понимаю вас тогда. Причём здесь личное? Вы просто устали, генерал и вам нужно отдохнуть. Вы всё сейчас путаете"

"Я не путаю, - сказал Кмит, - не путаю, синьора. Личное, потому что вы всё понимаете. Вы были в меня очень влюблены. Это я понял. Но я тогда отверг вашу любовь. А затем, благодаря вам, я чуть не был исключён из Военной Хунты. Но нет! Вы, синьора не теряете надежды и всё ещё надеетесь меня завоевать". Тут их разговор перешел на совсем иной тон, из государственного стал личным. Сцена министра и генерала переросла в сцену двух героев любовной интриги. Генерал потерял контроль над собой, забыл, что вокруг много людей, не замечал, что все они побледнели, но навострили уши, дабы не пропустить ни одного слова из сказанного им.

"Посмотрите на себя, вы одеты очень, то есть не совсем серьёзно для такого собрания. Вас меньше всего интересует сейчас Городов. И только мы с вами знаем, что вас интересует сейчас!"

Боже, что происходит! Голос Грезе тоже заметно изменился. В нём появились интонации отвергнутой женщины, но влюблённой женщины. Это сразу стало заметно: задыхающийся, томный - инцидент перешёл все возможные границы.

"Да, это так,- сказала Грезе, абсолютно неестественно для себя, - это так. Я давно вас люблю, генерал. Только вот...а вы...никто другой вас так не любит, как я...только я...но всё. Я больше не могу. У меня нет уже сил. Всё. О, Боже! Нет, всё! Больше не могу, О, Боже!"

Присуствующие не знали, что делать. Один за другим они тихо выскальзывали из кабинета "от греха подальше". Последствия инцидента были непредсказуемы.

Педро Клинт обомлел, в таком состоянии он Грезе не видел никогда. Не могла она даже присниться в таком состоянии ни одному перуанцу. Это был . Зал опустел. Не прошло и секунды, как Грезе кинулась к генералу. В её кабинете была дверь в комнату отдыха, задрапированная бархатною тканью и незаметная для посторонних. Клинт не понял как оказался он в этой комнате, на роскошной кровати вместе с Грезе и совершенно голый. Он с удивлением обнаружил, что Грезе девственна и был этим поражён.

"И этом нет ничего удивительного, - сказала Грезе - и ты должен радоваться этому. В отличии от самой нашей Каррансы Паолы я более разборчива и никогда не буду спать с кем попало. У нас совсем разное воспитание. Это ты должен знать, генерал".

Грезе говорила генералу о своей любви, что любит только его одного и никого больше, иначе она не стала бы лишать себя своей девственности. Да, она Кристина Грезе отличает любовь от половой распущенности. И в отличии от Паолы она жэто умеет. В её жизни был и будет только один мужчина. И это он, Педро Клинт.

Генерал смотрел на неё и не знал, что сказать. Конечно, она его любит, а может и нет. Грезе большая стерва и может его обмануть и использовать в своих личных или государственных целях? Но, если он её отвергнет, она будет ему мстить и на его карьере можно будет поставить точку.

"Я знаю, синьора, что вы конечно большая стерва и я не боюсь сейчас это говорить. Но я смелый человек и вы должны это знать, синьора."

"Да, да стерва и есть. Удивляйтесь вы также, как удивляюсь я самой себе, что такая стерва могла полюбить так глубоко и бесконечно. Вы должны радоваться этому" Они долго ещё говорили о себе и своей дальнейшей жизни. Когда их разговор дошёл до женитьбы, Кристина сказала, что сделать это лучше тайно, вдали от журналистов и папарацци. Перуанцы привыкли к тому, что у неё нет семьи и детей. Её имидж забота о безопасности государства. Свадьба должна быть тайной, знать о ней будут только самые близкие и надёжные люди. Генерал с ней полностью согласился.

А в это самое время на Гаити эта самая мадам де Сов у себя во дворце, которому позавидовала бы любая королева, оживлённо беседовала с белорусским агентом спецслужбы о содержании Городова.

"Да, - начала паскудным своим голосом мадам де Сов,- эта самая Сургутская Дева представляет очень большую опасность. Она сбежала вместе с порфироносным сыном Каррансы. Они спелись. А где Городов?"

"Он в надёжном месте и эти глупые перуанцы вряд ли его найдут. Даже в карловарской тюрьме они не сумели его найти и освободить".

Мадам поддержала его, сказав, что генерал Кмит не такой уж и умный, как его представляют перуанские власти.

"Совсем не умный, - поддержал её аргентум белорусской спецслужбы. Он не знает, что наше дельце будет посложнее блокады Кейптауна! Это точно!"

19.

Ночь была тёмная, очень тёмная и даже туманная. Не было ни луны, ни звёзд. Поезд Берлин - Нижний Новгород со скоростью более двухсот километров в час проехал Польшу и приближался к польско-белорусской границе. Пассажиры в вагонах спали, откинувшись на спинки удобных мягких кресел. Но две женщины бодрствовали в этот предрассветный час: финская продажная журналистка полушпионка Стелла Хокуа и её венгерская коллега Эльжбетта Каройи. Полушёпотом они обсуждали проблему Городова.

"Эльжбетта, дорогая, прошу тебя помоги мне в этом деле. Не справлюсь я с этим, не сумею. Натура у меня не та. Сложно это для меня. Я хочу всё это дело передать тебе. Сделай это за меня. Я в долгу не останусь и ты получишь очень приличные дивиденды".

"Ну уж, - с насмешкой процедила сквозь зубы Эльжбетта - без хороших дивидендов и ты не останешься, а делать то всё буду я. Добавляй, подруга, иначе не соглашусь на авантюру!" Хокуа с радостью добавила названную сумму, а Эльжбетта продолжала:

"Хорош же этот Городов в роли волка-оборотня. Видела я его на камере. Как он бесился, накачанный дьявольской кровью, так называемой. Это было так забавно!"

"Ты не знаешь,- всхлипнула тогда Хокуа, - он меня чуть не зарезал. Это чистая правда. Я уж с жизнью простилась. Этот академик, как ты не скажешь, волк-оборотень. Это просто ужас". А Эльжбетта, смеясь, ёрничала над подругой:

"Да, конечно, ты же его оклеветала по полной в своё время. Любой нормальный человек свернул бы тебе шею, как курёнку за это. Как же он ещё отреагирует? Тем более накачанный дьявольской кровью. Правильно он сделал, жаль только, что дело до конца не довёл. Сейчас бы на твоих поминках повеселились" Губы её растянулись в злобной улыбочке, но Хокуа проглотила оскорбление - дело важнее и деньги она за него получит немалые.

Эльжбетта Каройи, которую наняла Стелла, была не только журналисткой. В молодости она долгое время зарабатывала себе на хлеб (с маслом и икрой) сначала проституцией, а затем повысилась в ранге и выступала стриптизёршей в барах Лондона и Варшавы. Сейчас ей было за сорок, но выглядела она довольно прилично и вполне могла сойти за тридцатилетнюю потаскушку. Её и наняла Хокуа для решения своей проблемы. А проблема, или вернее сказать задание состояло в том, чтобы Городова соблазнить, втереться в его доверие, подчинить себе, короче говоря, "зомбировать любовью", сыграть роль "голубой злодейки". И Эльжбетта идеально подходила на эту роль.

"Я понимаю, - ныла тем временем Хокуа, - оклеветала, бросился на меня с ножом, ненавидит. А тебя, Эльжбетта, он не знает, ты такая привлекательная! У тебя превосходно получится! У тебя на эти делишки богатый опыт! Ты же спец..."

"Кончай петь арии, - грубо оборвала Стеллу Эльжбетта, - давай к делу. Ты хочешь, чтобы я вернулась к старой работе? Но я этого не хочу".

"Тогда уж и ты не пой мне арии! Ты же и сейчас танцуешь стриптиз в ночном клубе Будапешта. Ты же там основные свои деньги зарабатываешь. Всех дел то - затащить его в клуб, а там уж ты наше дельце провернёшь в идеале!"

"Я сделаю это, сыграю роль зловещей голубой злодейки". И Эльжбетта переключилась на стезю философствования, она утверждала, что Городов, как и все академики и изобретатели способны на убийство не из-за денег, а по причине психического расстройства. Все гении страдают психическим расстройством, утверждала она: "В начале нашего века или в конце прошлого в США был проведён тест. Из него вышло, что только 5% крестьян имеют психическое расстройство, рабочих - 10%, интеллигенции - 20%, а вот среди научных работников - 65%. Представляешь!? Все Нобелевские лауреаты - шизофреники и психически неуравновешенные люди. Показывай мне твоего Городова, с этого момента он становится моим подопытным кроликом. А теперь скажи мне, почему так боишься провала? От кого ты так зависишь?"

Стелла сразу как-то сжалась и сделалась серьёзной и испуганной одновременно:

"Мадам де Сов - шефиня моя, она не прощает промахов. Она за ляпсусы в работе уничтожает провинившегося. Она поручила мне это дело, а я не могу, я боюсь этого Городова, тем более в роли волка-оборотня. Да и соблазнение не моё амплуа, не умею я это. Ты меня понимаешь?" В ответ на эту тираду Эльжбетта расхохоталась, правда быстро умолкла, чтобы не разбудить спящих попутчиков:

"Ты шутишь и очень неумело! Мадам Сов - это сказочный персонаж, его придумали народы-неудачники: гаитяне, а раздули до устрашающих размеров эквадорцы, кубинцы и чилийцы. Затем в этого чудовища стали верить парагвайцы, перуанцы и мексиканцы. Эти дикие и варварские народы любят винить в своих бедах разных монстров, шпионов. У них, дикарей, кругом только, Вашингтон, Брюссель, Пентагон во всём виноваты. Они же дураки, верят для самоутешения, винят в своих неурядицах кого угодно, только не себя. У них такой менталитет. А мы цивилизованные люди, знаем, что такой дамы не существует. Ты или издеваешься надо мной, или просто разыгрываешь".

"Нет, - пояснила Стелла, - мадам де Сов, это реальная современная дама, взявшая себе имя сказочного персонажа, но не менее чудовищная и безжалостная. На неё работают агенты многих национальностей. Я встречала у неё и англичан, и французов, итальянцев и немцев. Я вот финка, а вынуждена ей служить. Французов там больше всего, особенно после кризиса 2029 года. Они и имя ей придумали такое. Настоящее её имя никто не знает".

"Потому что, - сказал какой-то пассажир, проснувшись, по - русски, - сами вы шпионки, масонки и, вообще, тёмные лошадки. Так. Где мы? Да, до Владимира ещё очень далеко. Тьфу на вас. Далеко. Ладно... пока...ещё спим.... Ну что ж ждём. Заснуть мне надо, ночь ещё, но скоро рассвет. Спать хочу, а вы мешаете мне своей болтовнёй". Подруги умолкли, боясь разоблачения и ненужных свидетелей. Поезд подъезжал к белорусской границе. Проводники уже об этом всех предупредили. Она будет через десять минут. Поезд резко сбавил свой ход.

Две недели спустя порфироносный дон Амброзио сидел задумавшись. Он никогда не забывал эту мадам де Сов. И сейчас вспоминал жизнь с нею, вспоминал то, что было давно, тридцать лет назад. Страшные это были воспоминания. Вот он избивает свою бабушку Розу вместе с нею, а она смеётся и хохочет и подзадоривает. Затем она науськивает его разорвать на глазах всей семьи портрет его матери Елены, а сама при этом обворожительно смеётся и танцует. Вспоминается и та роковая вечеринка, а затем как мать и бабушка Роза умоляют родителей того парня не возбуждать уголовного дела против Паолы. Это было давно, но былью не поросло. И вот сейчас он смотрел на фотографии своей жены, добытые Сургутской Девой, поражаясь тому, что она ничуть не изменилась. Такая же красивая и молодая, как тридцать лет назад. Это поразительно, но сейчас она даже красивее и привлекательнее, в этих её умопомрачительных нарядах, бриллиантах и жемчугах. На такие украшения позавидовали бы королевы и принцессы всех времён и народов. При этом от неё веяло таким антарктическим холодом, что дух перехватывало. Раньше, давно, тридцать лет назад такого дон Амброзио не испытывал никогда. А сейчас чувствовал только этот леденящий холод. На её лице было как-бы написано "вы все козявки, вы никто. Я вас всех в порошок сотру. А меня вы никогда не достанете, руки коротки. А у кого они подлиннее, я обрублю их по самый локоть". Дон Амброзио был очень удивлён, почему она так хорошо сохранилась. В прессе о ней довольно пёстрая информация, имя её не сходит с уст перуанского народа. Всякое про неё говорили и писали, только одного не появлялось ни на страницах газет, ни в устах сплетников: что эта самая мадам была членом семьи Карранса, что она была женой порфироносного дона Амброзио, снохой президента Перу Паолы Карранса.

Но писали много другого, даже то, что она вообще не человек, а вампир, чудовище из иного мира, ей тысяча лет, она так молода потому, что пьет кровь детей и юных девушек. Более серьезные авторы считали, что мадам Сов - второй человек в Пентагоне, третий в ЦРУ, на Уолл-стрит, в ФБР. Была еще одна версия: мадам - сотрудник Израильской разведки Моссад. Откуда-то появились сведения, что на Гаити, на Черепашьем острове де Сов владеет шикарным дворцом и оттуда заправляет абсолютно всем Карибским регионом - ни дать, ни взять королева пиратов и всей Центральной Америки. Причем, Уолл-стрит, ЦРУ и Пентагон воздействуют на деньги и военку Карибов через нее. Все это публиковалось в газетах и журналах, обсуждалось на ТВ. Всем было интересно, кто такая мадам де Сов.

Она также обвинялась во всех бедах и несчастьях, постигших Южную Америку. Ей приписывали убийство первой жены президента Чили Генерала Оссории, которое случилось в 2034 году. Считали, что именно она организовала прошлогоднее покушение на президента Парагвая Казареса, что именно она была автором многих взрывов и терактов в Чили, Парагвае, Панаме, Боливии. Ходили слухи, что де Сов виновна во внезапной душевной болезни известного поэта Чили капитана Карлоса Руиса-Тагле. Многие были убеждены, что главы таких стран как Куба и Гаити не принимают ответственных решений без совета этой дамы, а президент Эквадора и вовсе шагу ступить не может без нее.

Страшное нераскрытое преступление на Кубе тоже приписывали де Сов: 17 октября 2039 года в овраге под Гаваной были обнаружены умерщвленные новорожденные дети, и их было немало. По мнению обывателей, "ведьма Сов кровь детскую пьет и стволовые клетки ест - омолаживается так!"

Что касается самой Паолы Каррансы, то тут тайн и секретов было очень много. Истекал первый ее президентский срок, выборы по закону должны были начаться в ноябре - декабре 2039 года. В августе и сентябре сеньору Карранса часто можно было видеть в передачах ТВ. Неожиданно в октябре она прекратила публичные выступления, в том числе телевизионные, не соглашалась на интервью, проводила время, уединившись у себя во дворце. Про выборы ничего слышно не было. Это конечно было очень странно. Поговаривали, что Карранса Паола хочет вообще перенести избирательную кампанию с ноября - декабря 2039 года на ноябрь - декабрь 2044 года. Надо, якобы, только придумать повод. Однако, наверняка никто ничего не знал. Самыми удобными и благодарными темами были злодеяния Сов и приключения Городова.

Городова обсуждали также со всеми подробностями, где он и как его ищут. Даже много придумывали и приукрашивали.

............

Дон Амброзио сидел у себя в кабинете и думал про свою бывшую жену и про Городова. Это продолжалось довольно долго, затем к нему зашел Хорхе Ибаргурен.

"Ну, здравствуй, порфироносный, - произнес Хорхе, - ты ничего не слыхал про графиню Эльжбетту... Изабель Каройи?"

"Что за графиня, Хорхе, - удивился порфироносный дон Амброзио, - у нас здесь графинь нет. Ты откуда ее взял?"

"Нет, порфироносный, - пояснил Хорхе, - она из Венгрии. Эта графиня Эльжбетта... Изабель Каройи - венгерская журналистка. В прошлом году ее в Парагвае чуть не арестовали"

"Да, я помню, - сказал Амброзио, - президент Венгрии просил Казареса ее отдать. Теперь-то что она натворила?".

"У меня много фото с ней. Это опять все с Городовым связано. Половину про него сочинили! Жулик он".

"Ладно уже, - осадил порфироносный Ибаргургена, - ты сам много сочиняешь и считаешь, что другие, такие же! Оставь ты Городова. Был бы жуликом, как ты сказал, мошенником, он бы сейчас сидел на твоем месте! Давай, рассказывай, причем здесь эта твоя графиня Каройи, и причем Городов. Они связаны, что ли? Показывай, что принес!"

"Я принес тебе, порфироносный, - начал Хорхе, - фото по поводу этой Эльжбетты. Вот она, ты видишь ее. А вот она голая, танцует на месте, там в баре у себя в Будапеште. Она ведь не только журналистка, но и стриптизерша по совместительству, эта графиня Эльжбетта... Изабель Каройи. Вот она, голая, так сексуальна, так гламурна. А ей уже за 40 лет, а все, как молодая. Красиво?"

"Да, - пояснил порфироносный дон Амброзио, - это так, но я хотел бы знать, причем здесь наш академик Городов? Мне это очень интересно, так?"

"А вот причем, - пояснил, - пояснил Хорхе Ибаргурен своему порфироносному другу, - да здесь Городов есть. Вот же он на этой фотографии с ней вместе. Ну как тебе нравится это все, порфироносный? Ты что здесь скажешь?"

"Да, - обомлел порфироносный, - это очень меня потрясло. Мы его это ищем, а он вот где оттягивается, тут, по полной программе. Ну и академик. Я тоже обалдел от этих фото. Но я хочу выяснить, что же общего у нашего академика Городова с этой самой графиней, как она к нему попала, причем здесь белорусские спецслужбы. Это нам надо выяснить как можно скорее. Да, Хорхе, мы это скоро узнаем, где он там прохлаждается, пока мы его ищем. Но ты, как я вижу, знаешь что - то еще. Чего общего здесь?"

Этим фотографиям было десять дней.

Когда Городов проснулся было совсем светло, около трёх часов пополудни. Он увидел себя лежащим на роскошном диване в просторной, обставленной современной мебелью, комнате. Яркий солнечный свет прорывался в комнату через слегка зашторенные окна. У него ничего не болело, но слабость ещё оставалась. Внутри его всё негодовало и кипело: "это могла сделать только она, Стелла Хокуа, эта тварь, падаль лживая, каким-то непонятным образом пронюхать сумела то, что скоро прибудут в карловарскую тюрьму спецслужбы Перу. Конечно, благодаря только ей эти самые белорусы туда прибыли и Городова перепрятали в более надёжное место. Во время этой катавасии Городов был ранен охранником тюрьмы в плечо, пуля прошла навылет, было очень больно. Сейчас рана ещё ныла. При движениях особенно сильно, но терпеть было можно. С большим удивлением он увидел, что рана его заботливо обработана и перевязана. Кто же так постарался? Несмотря на большую вялость и апатию, академик сумел встать. Он осмотрелся и даже стал ходить по комнате. Это был частный дом и определить где он находится было невозможно: через окна был виден лишь ухоженный сад и никакие посторонние звуки не проникали через его стены. Вдруг Городов с удивлением обнаружил, что в доме есть кто-то ещё. Он насторожился, послышался неясный шорох, и немного погодя из-за дальней портьеры появилась незнакомая дама. Лет ей было под сорок, но выглядела она значительно моложе. Она была сексуальна в своём роскошном, гламурном, полупрозрачном пеньюаре, сквозь который было хорошо видно изящное нижнее бельё. Кто она? На Стеллу Хокуа она совсем не похожа. Та, которая стояла сейчас перед Городовым была намного красивее и изящней, чем Стелла. Академик в своей жизни уделял женщинам очень мало времени, они интересовали его, как сотрудники, исполнительницы его проекта. Он даже не был женат, но к этой незнакомке сразу почувствовал какое-то телесное влечение, может быть от того, что у него была ещё нерастраченная сексуальная энергия.

"Нет, академик,- нежно проворковала незнакомка,- вы ранены и потеряли много сил. Поэтому вам следует больше лежать, отдыхать и спать. Рана ваша несерьёзная, госпитализировать вас необходимости нет, но лечение и обработка раны необходимы. Я очень забочусь о вашем здоровье".

"Кто вы? Как вас зовут?"

"Меня зовут Эльжбетта. Если хотите графиня Эльжбетта Каройи. Успокойтесь, академик, и выпейте, пожалуйста вот это." Она подала ему чашку с каким-то отваром. В голове Ипполито пронеслась мысль, что его снова чем-то спаивают. Мгновенно вспомнилось действие дьявольской крови. Но всё-таки он решил выпить это снадобье, что и сделал после минутного колебания.

"Ну вот и молодец, - похвалила его графиня, - вам сразу станет легче. А я приготовлю вам еду и если вы не против, позавтракаем вместе". Когда графиня собралась уходить, Городов направился было за ней, дабы проследить за приготовлением пищи, опасаясь отравы. Но она решительно его остановила, уверяя, что она не причинит ему никакого зла. Пришлось ей подчиниться. Но, когда они сели за стол, академик стал брать себе в тарелку только ту еду, которую уже положила себе Эльжбетта и попробовала её. Эльжбетта предложила Городову выпить вина.

"Это хорошее венгерское вино из Будапешта, - сказала она - и я предлагаю выпить за наше случайное знакомство. Ну, пейте же!" И снова он выпил только после графини. Он теперь очень боялся, что его или отравят или дадут какую-нибудь гадость типа дьявольской крови. Здесь он "держал ухо востро" Но, видя, что графиня ест и пьёт всё ею принесённое наравне с ним, успокоился, и их трапеза проходила теперь в спокойной и доброжелательной обстановке.

Графиня хвалила национальную венгерскую кухню, объясняла принципы её приготовления. Городов благодарил её за вкусные блюда, но признался, что впервые пробует такие кулинарные шедевры и ему надо к ним ещё привыкнуть. Оба рассыпались в любезностях, благодарили, уверяли. Но у каждого из них на уме было своё. Городов мрачно размышлял о создавшейся ситуации, " что это ещё за мошенница такая, эта графиня. Скорее всего, такая же графиня, как я президент Франции. Конечно, она подослана и выполняет определённое задание. Но какое?" Городов ответить на этот вопрос, конечно не мог. День прошёл спокойно. Они вместе поужинали и она постелила ему постель. Лёжа в постели, Городов наблюдал за графиней, а она раздевалась, затем одела полупрозрачный пеньюар. Городову всё это очень понравилось. А на другое утро графиня с утра куда-то ушла из дома, а Городова заперла в своей комнате.

20.

В 797 году в Византии император Константин VI был свергнут и ослеплён своею матерью Ириной. Ирина та, свергнув и ослепив сына стала править Византией сама. Аналогичное событие произошло в Эквадоре: там в ноябре 2039 президент был свергнут своим отцом генералом Фариасом. Точно также, как и в Византии. Но там император Константин VI был с христианских позиций нечестивый правитель, он уничтожал иконы и жестоко расправлялся с теми, кто их почитал, а мать его Ирина была благочестивой, она чтила иконы, поклонялась им и восстановила их почитание. Здесь, в Эквадоре в ноябре 2039 года произошло примерно тоже самое. Отец убрал неугодного сына. Но Фариас генерал, свергнув своего родного сына в результате военного переворота, не ослепил его, не убил, а просто изгнал из страны в Бразилию, а политику в родной стране стал проводить диаметрально противоположную той, которую проводил его сын. А сын его был крайне нечестивым правителем. Фариас-сын узаконил тотальную медицинскую стерилизацию и мужчин и женщин, без показаний и без согласия их на это. Все пособия на детей были отменены, женщины из бедного сословия вынуждены были абортировать своих младенцев. По этому показателю Эквадор стоял на одном из первых мест в мире. Экономика приходила в упадок, экспорт уменьшился до минимума. В международной политике Эквадор союзничал с США, Израилем и был членом НАТО. Фариас-отец, свергнув своего "нечестивого" сына стал править более разумно: отменил узаконенную стерилизацию, запретил аборты, стал вести разумную экономическую политику, развивал активные торговые отношения со странами Южной Америки. Также старший Фариас вывел Эквадор из блока НАТО, разорвал отношение с Израилем, Австрией, Норвегией, Швецией, Испанией, Португалией, Швейцарией, Исландией. Еще он в 2041 году заменил денежную валюту Эквадора. До этого там денежной валютой был доллар США, который был заменен на эквадорский доллар. И вот сейчас ехал в Лиму на переговоры о взаимной торговле и союзе на политической арене. Но перед этой поездкой у него состоялась встреча с болгарским царём Борисом IV Круссановым, основателем новой династии болгарских царей Круссановых. Это был очень важный разговор.

"Так вот, Ваше Высочество,- говорил генерал,- скоро мы с вами посетим Лиму для того, чтобы в лице её Каррансы Паолы обрести союзницу в борьбе с так называемой мадам де Сов. Вы помните, что страны всегда объединялись в борьбе с общим врагом. Вспомните НАТО и ЕС. А сейчас как весь мир объединился в борьбе с международным терроризмом, который стал символом нашего времени".

Царь Борис усмехнулся: "Это так. Но этот самый терроризм очень туманный и легендарный. Где его центр? Как с ним бороться? И при чём здесь эта ещё более туманная мадам де Сов очень, я бы даже сказал сказочная, чем реальная личность и очень мало подходящая на роль монстра террора?"

"Вы не правы, - возразил генерал, - эта мадам более реальна и конкретна, чем те призрачные террористы. Начата глобальная война против правды. Нужно было подменить реальный мир, миром сплошной фантазии, чтобы начать искать где прячутся народы-вредители. У терроризма есть центр и его возглавляет конкретная личность, в руках которой сходятся множество нитей паутины терроризма оплетшей весь мир".

"И вы считаете, - с ужасом прошептал царь Борис, - что в центре этого кошмара...?"

"Да, именно так я и считаю!" ответил генерал.

Наступила долгая и тяжёлая пауза. Затем генерал продолжил:

"Но самое интересное состоит в том, что, по не подтверждённым слухам, эта мадам приходится какой-то родственницей, а может быть даже снохой президенту Перу Паоле Карранса. Правда это или вымысел, я не знаю. А вы, Ваше Высочество, что-либо слышали об этом?

"Я, вообще об этом слышу в первый раз. А если это и так, что меняется? Мне, в принципе всё равно, кто она такая, эта мадам де Сов, даже если это моя прабабка, даже если твоя! И если она приходится кем-то семье президента Перу, что из этого. А о Паоле Карранса, я знаю только то, что по молодости она зарезала какого-то пьяницу и как я понимаю на то была причина. И, по моему, про семью Карранса вообще никто ничего не знает" так закончил свой монолог болгарский царь Борис.

Президент Фариас усмехнулся и многозначительно произнёс: "Да про семью Карранаса у нас в Эквадоре знают все и всё! Умница наша сеньора Изабель Лагос в своей книге раскрыла все тайны перуанского двора с такими пикантными подробностями! И, заметьте, там нет ни слова выдумки, но всё чистая правда"

Царь болгарский был более чем поражён этим сообщением:

"Что за книга? Как она называется?- воскликнул он - Сеньора Лагос, кто она? Не та ли, что сыграла главную роль в новой версии Ван Хельсинга? Я смотрел с удовольствием этот фильм!"

"Да, это она, - ответил президент, - Это одна из её самых удачных ролей. Ей, за эту роль Оскара вручили и мы отметили своей национальной премией. Но талант её не ограничен этим, она талантливая писательница, её книги самые популярные в нашей стране. Вот она то и написала книгу про семью Карранса со всеми подробностями. Её читают по всему материку, в том числе и мои подданные. В Эквадоре эта книга очень популярна. Но в Перу она под строгим запретом. Конечно, те перуанцы, которые выезжают за рубеж знают о ней, может быть даже читали, но система доносов в Перу как паучиная сеть, а наказание настолько страшное что эти единицы даже родным о содержании книги не рассказывают. Поэтому в Перу об этой книге никто не знает. Перуанцы про семью Карранса вообще ничего не знают. Там это не обсуждается."

Болгарин восхитился: "Да она просто молодец! Быть может президент Перу в молодости и зарезала какого-то пьяницу, но так держать свой народ в наше-то демократическое время! Это дорогого стоит! Очевидно, что в её семье были большие проблемы и жилось ей в молодости очень плохо."

"Вы правы Ваше Высочество, в детстве Паола пережила страшную семейную драму. Жили они бедно, родные перессорились из-за квартиры. У Паолы есть старший брат, дон Амброзио, а у него была юная красавица жена. Она то и есть нынешняя мадам де Сов,"

" И эта вампирша Лагос так и написала в своей книге?"

" О, нет - ответил президент, генерал Фариас, - этого она не написала. Собственно истину не знает никто. Но версия есть. Слух, что это именно она и есть знаменитая Сов, ходит по всему Эквадору и за его границами, кроме, конечно, Перу. Вот так!"

Болгарин задумался, переваривая и анализируя свалившуюся на него информацию, затем сказал:

"Если эта Сов жена брата Паолы Карранса, то значит война в их семье продолжается. У неё к семье президента Перу есть свои личные счёты. Может она родственница того убитого пьяного идиота?"

Фариас-старший ответил, что такой версии нет.

Путешествие двух этих персон закончилось, так как они въехали в столицу Перу, город Лиму, где предстояла встреча их лидеров на высшем уровне.

А что же Городов? Академик, оставшись один в доме Эльжбетты Каройи, встал с кровати, пошёл осматривать весь этот, приютивший его, дом. Это был обычный дом европейца среднего достатка, душа его не лежала к таким домам. Он, вообще не любил Северную Америку и Европу. Он считал их кладбищем аккуратным и опрятным. Вначале осмотра академик был очень осторожен, с опаской смотрел на шкафы, заглядывал под столы. Ему мерещился целый спецназ, наблюдающий за ним. Затем он убедился, что спецназ существует только в его воображении, что в доме он абсолютно один и успокоился. Затем обрадованный Ипполито стал делать то, что для образованного и воспитанного человека абсолютно недопустимо: он стал обшаривать буквально все углы, открывать все столы, ящички, заглядывать в вазы. Он искал что-то очень такое необычное, ну типа этой дьявольской крови или ещё какие-то другие препараты или оружие или ещё что-то в этом роде. Увы! Ничего подобного академик в доме не нашёл. И вздохнул, понятно, с облегчением. Но зато в одной тумбе он нашёл три альбома с фотографиями из жизни графини. Она была снята во всех ракурсах, но в основном голая или полуголая, но смотрелась очень хорошо. Судя по этим фото она была стриптизёршей. Это Ипполито понял сразу же. Но, некоторые фото говорили за то, что она была журналисткой, корреспонденткой. Закрыв альбомы, Городов понял, что его "графиня" - обыкновенная проститутка. Это умозаключение не помешало академику продолжать рассматривать фотографии, особенно прикольны были снимки в розовом и салатовом бикини. Ей, конечно, было более 40 лет, но выглядела она в жизни на все 30. Да, это всё академика Городова возбуждало. Он был старый, нет, скорее пожилой холостяк и сейчас у него разыгрывалась его нерастраченная сексуальная энергия.

Когда Эльжбетта вернулась домой, там не было видно и следов, того что Городов очень недавно просто обшарил весь её дом. Аккуратность и хорошая память помогли академику всё разложить по своим местам так, как это было до "обыска". Одета она была неприметно, скромно, но сразу переоделась. Так она привыкла делать или это было тактическое действие решать читателю и академику, но уже через две секунды на ней было бикини желтоватого цвета. В нём она и осталась.

"Ипполито, - ворковала Эльжбетта, - вам уже лучше?"

"Да, я чувствую себя прекрасно!"

И между ними завязался непринуждённый светский разговор ни о чём. Но теперь уже оба вели каждый свою игру. В определённый момент Городов спросил безразличным голосом:

"Скажите графиня, а как вы относитесь к этой таинственной мадам де Сов? Кто она такая?" В ответ графиня усмехнулась и сказала: "Да вы что? Верите во всю эту чушь? Цивилизованные люди в цивилизованных странах не верят в эту мадам, считая её выдумкой. Это только дикие, и полудикие народы верят в неё. У них - этих дикарей - есть такое свойство винить во всех бедах своих кого угодно, только не себя"

"Да, - жёстко сказал Городов,- но, ты Изабель, прекрасно знаешь, что я не отношусь к народам цивилизованным. Я живу не в США и не в Европе. Я, как ты говоришь, отношусь к дикарям или полудикарям. Таковыми вы считаете перуанцев, африканцев, русских. А в эту мадам де Сов? Нет, люди верят в Бога! Но мадам существует и не эфемерно, а в плоти и крови. И в этом мне пришлось убедиться самому. Это только по её приказу и с её помощью меня похитили".

Графиня на мгновение застыла, но быстро взяла себя в руки и засмеялась самым натуральным смехом:

"Вы же учёный, академик, вашим умом восхищается весь мир. И вы верите в эту мистику, вернее в мистическую даму, которую никто не знает и не видел?".

"Изабель,- ещё жестче сказал Городов, - это ведь вы, европейцы, ничему не привыкли верить, но только до тех пор, пока вас это не касается. Ты знаешь, Изабель, я и есть дикарь, я же не отношусь к белой расе, я красный, почти цветной. Что от меня можно ещё ожидать? Я тоже, можно сказать, не верил в эту Сов, но сейчас я уже знаю, что такая дама есть"

Чтобы уйти от такого опасного для неё разговора, боясь разоблачения Изабель сменила тон на заботливый и обеспокоенный и стала убеждать академика, что ему, больному ещё человеку может повредить такое волнение и быстро уложила "больного" в постель, сама же удобно устроилась рядом. "Ну, - подумал Ипполито, - она же сейчас спать со мною ляжет" Но этого не случилось, около двенадцати графиня ушла к себе и Городов стал успокаиваться. Так прошло несколько дней: графиня уходила, а он оставался абсолютно один. Когда она приходила, то всегда ходила по дому полураздетой, в полупрозрачном и тонком белье и Городов стал к этому привыкать. И вот однажды графиня сказала ему, что они пойдут вместе прямо к ней на работу: "Вам уже можно, да и нужно немного развеяться, повеселиться. Вам станет намного легче". Городов согласился с этим и сказал, что он очень бы хотел пойти куда-то вместе с графиней.

Оба сели в машину Эльжбетты и поехали. Городова удивило, что графиня не оделась, а поехала в одном блестящем бикини. И он сказал по этому поводу: "Вы так легко одеты. Уже ноябрь, у вас в Северном полушарии он последний и самый холодный месяц осени".

"Ничего, - уверенно ответила Эльжбетта, - я уже к этому привыкла. Да и сейчас в машине разогреемся". А минут через двадцать они были уже в стриптиз клубе, где и работала Эльжбетта. Тогда в Венгрии таких клубов было множество. Хотя аборты и однополые браки были запрещены, проституция и стриптиз процветали и развиты были отлично. И уже через некоторое время академик Ипполито Городов созерцал мастерство своей новой знакомой. Она очень хорошо справлялась со своей работой. Кроме неё, конечно, были и другие её коллеги. Городов много пил, созерцая, навязанное ему действо, но и много закусывал, боясь запьянеть. Через некоторое время покой, хорошая музыка, вино и вкусная еда сделали своё дело, академик ощутил блаженное забытьё и это ему нравилось. Так прошла почти вся ночь. Элжбета крутилась, много раз меняла свои бикини. И, наконец, после долгой рабочей ночи, где-то часа в четыре утра она освободилась. Даже не одеваясь, она села за руль, также, как и уезжала вечером, полураздетая.

"Ну и как, Ипполит, понравилось? Я удачно с этим справляюсь?" игриво спросила Эльжбетта.

"Вы очень хорошо работаете и прекрасно смотритесь, Эьлжбетта, вы очень красиво и художественно танцуете" ответил Городов и, причём, нисколько не преувеличивал.

"Да, я это отлично знаю, и я знала, что это вам понравится"

Дальнейший разговор не отличался многообразием, а касался, в основном, Эльжбетты и её красивой работы. Они приехали домой, весь день отдыхали, а на следующую ночь всё повторилось также: такой же стриптиз, такая же она - полуголая, вино, блаженство. Также он созерцал её и коллег её по работе. Также рано утром они приехали домой. Этот водоворот закрутился и сколько дней продолжался Городов даже со счёта сбился. Конечно, у Эльжбетты были и выходные дни. И, когда такой день настал, "графиня" пригласила Городова на пикник вместе со своими коллегами. Выбора у Ипполито не было и он согласился. Отдохнув после ночи часов до 12 дня, наши герои доехали до стриптиз клуба на своей машине, а там шумная компания пересела в микроавтобус и поехала в неизвестном Городову направлении. Одета компания была весьма легкомысленно, кто в бикини, кто в полупрозрачных покрывалах. А в этих покрывалах они были чистыми копиями всех трех вампирш из новой версии "Ван Хельсинга". Городов внимательно приглядывался к компании, он всё-таки не терял чувство контроля над ситуацией. Молоденьких девочек не было, не было даже девушек за двадцать. Окружающим его "вампиршам", было не меньше сорока лет, а некоторым даже и побольше. Была и молодящаяся старушка лет шестидесяти (потом Городов выяснил, что её было 58 лет). Эта дама в молодости была девой лёгкого поведения, но удачно вышла замуж, двадцать лет была отличной домохозяйкой и примерной женой, растила троих детей. Но, умер муж, надо было кормить детей и дать им образование. И она снова пошла стриптизёршей, но работала только по требованию, то есть если кто-то заказывал её. Богатые завсегдатаи клуба делали это из жалости к несчастной старухе, давая ей заработать деньги на жизнь. Дети её предполагали, где работает мать, но её за это не упрекали. Городов просто поражался: он всегда считал Европу опрятным, аккуратным, но кладбищем. А всех североамериканцев, как и европейцев, всю белую расу, кроме, конечно славян и русских - дегенератами. Так оно и оказалось. Старухи - стриптизёрки - это был нонсенс.

Они подъехали к дому, где должен был состояться праздник. Дом был очень богатый на внешний вид, находился в прекрасно ухоженном парке или лесу. Их уже ждала компания мужчин, друзей и поклонников приехавших женщин. Были накрыты богатые столы с неимоверным количеством вина и многообразием закусок. Веселье началось.

"Ну, а что, - очень громко сказала 58 - летняя - выпьем за тебя , Эльжбетта...", но её перебил более громкий голос другого гостя, который считал, что сначала нужно выпить за его возлюбленную.

"Но сейчас, - опять же запричитала та 58 - летняя куртизанка, - за тебя, Эльжбетта, и за твоего красавчика академика. Мы принимаем вас, Ипполито, в свою команду! Ура!". Все дружно выпили и стали орать комплименты в адрес Эльжбетты и Ипполито. А старуха не унималась:

"Сейчас мы запечатлим на фото эту парочку. На вечную дружбу и любовь!". Эльжбетта понимала, что делать этого нельзя, что это может провалить задание и лишить её хорошего денежного вознаграждения. Но Ипполито понял, что фото может дать его друзьям хоть какую-то информацию о его местонахождении, и стал активно поддерживать старушку. И их запечатлели, конечно. И не только их одних, но и всю компанию, где на переднем плане опять же были наши герои. Гульба продолжалась, веселье и вино лились через край. У Эльжбетты на сердце поселилась тревога из-за этих фотографий, а у Ипполито, хоть хрупкая, но маленькая надежда.

"Да, - изумлённо воскликнул порфироносный дон Амброзио, когда эти фото попали к нему на стол, - такого увидеть никто не ожидал! Интернет, конечно, помойка. Но иногда бывает очень даже полезен. Но, может быть это фотомонтаж? Такое может быть? Что скажешь ты на это, умнейший из всех моих друзей?".

Хорхе был очень польщён таким к нему обращением порфироносного. Но он был действительно умным человеком с аналитическим складом ума. И он стал рассуждать: "Это не монтаж, техники проверили такую возможность. Но, такого от нашего Городова никто не ожидал. В этом вся фишка. Стриптиз, девки с улицы - это не его увлечения. Он серьёзный умный человек. Значит, его принудительно привезли в это злачное место, а он сумел послать нам весточку, пусть маленькую и хрупкую. Но это всё, что он сумел сделать в своих обстоятельствах".

Порфироносный стал серьёзен, и указание его было жёстким - перерыть весь интернет и искать в нём, искать, контролировать всё, что в нём появляется. Фотографии в интернете - это открытая книга и специалисты вскоре установили, что выложены в интернет они в Венгрии, а девицы - стрептизёрши, а рядом с профессором некая Эльжбетта Каройя.

А на противоположной стороне света стояла глухая ночь, не видно ничего, "хоть глаз выколи", как говорили наши предки. Ривера проснулся: "Это Тобольск? Или уже Сургут? Холодно здесь очень". Камергер Феликс успокоил его: "Ты что, профессор, из Белоруссии пока не выехали, а ты Тобольск. Поспи ещё".

А дело было так: там, в Карловарской тюрьме в перестрелке Ривера был ранен довольно серьёзно. Но он отказался остаться в госпитале и, несмотря на опасность заражения крови, пожелал уехать с друзьями. Раненого профессора погрузили в поезд Прага-Сургут и оказывали ему посильную помощь и давали лекарства, как научили их медики. Раненому профессору помогло чудо в буквальном смысле этого слова: на этом поезде везли в Самару на поклонение православные мощи князя Вячеслава Чешского. Ривера был очень слаб, у него началось нагноение раны, но друзья сумели помочь ему добраться до вагона, где были священники и мощи. Священник исповедал Алехандро, причастил его, как болящего, без подготовки дарами преждеосвященных и даров и подвели к мощам великого князя. Ривера упал перед ними на колени и со слезами просил исцеления. А когда встал - боли уже не было, он чувствовал в себе силу и самостоятельно вернулся в свой вагон. И с тех пор дела его быстро шли на поправку.

Камергер объяснил Ривере, что, пока он спал, поступила информация о том, что академик Ипполито Городов находится где-то в Венгрии. У некоей стриптизёршы по кличке "графиня" Эльжбетты Каройя, хотя с таким же именем имеется в Венгрии и корреспондентка одной из газет. Поэтому в Белоруссии сейчас делать нечего.

"И что же, - спросил Ривера, - мы должны сейчас ехать в эту Венгрию? Каким же образом?"

Камергер Руэда пояснил, что на этом поезде они доедут до Смоленска, а оттуда уже в Будапешт. Из Смоленска на Будапешт ходят два поезда. Нам поступит информация о расписании и для нас из Лимы будут заказаны билеты и места в гостинице для отдыха. Так что спите пока ещё, профессор, дон Алехандро.

"В таком случае, спокойной ночи сеньор камергер" - добродушно ответил Ривера.

А в это время президент Эквадора генерал Фариас и царь болгарский Борис IV подъезжали к Лиме и вот что они говорили.

"Так вот, ваше высочество, - сказал президент Эквадора, - мне же всё равно, кто она эта мадам де Сов. Но мы оба знаем, что она враг и Эквадора и Болгарии. Это ведь почти бен Ладен для США, в те дальние годы."

"Вот здесь вы нисколько не преувеличиваете. Эта мадам может много вреда принести нам и нашим народам и должны мы очень заботиться о безопасности наших государств. И надо, чтобы народ знал о ней. Надо настроить прессу, блогеров и создать на неё антирекламу. В Перу это уже, можно сказать , сделано",

Президент поддержал его и отметил, что независимая пресса это удел США и дряхлой Европы. А для Эквадора и Болгарии такая пресса излишняя роскошь.

"Она для наших обоих стран, - не нужна, а точнее сказать вредна!" на такой пафосной ноте закончил свой монолог президент Эквадора. Царь болгарский расхохотался и поддержал генерала: "Никакой свободной прессы никогда и нигде не было. Это сказки, легенды и мифы. Это один лишь только мираж, создаваемый любым правительством для своего народа. Журналисты самый продажный контингент, редкие из них выходят из подчинения, но такие, как правило долго не живут! Да, это так, мой коллега".

Встреча на высшем уровне проходила торжественно. Присутствовали представители многих государств, аккредитованные лица, журналисты, репортёры. Дипломаты, принцы, министры блистали парадными одеждами. Планировалось проведение многих встреч на высшем уровне, в частности встреча глав четырёх государств: Эквадора, Украины, Болгарии и Перу. Представительство Украины возглавлял её президент Пиленко и Оклей, - диппредставитель Украины в Белоруссии возглавлял теперь посольство Украины в Перу. От Болгарского царства был также сын царя Бориса IV - Тервель II Круссанов. В этой пёстрой толпе появилась и Сургутская Дева, она уверенно прошла через зал, здороваясь с знакомыми журналистами, вынула диктофон и вдруг мгновенно изменилась в лице, на котором появились страх и тревога. Теперь она бежала снова через толпу, натыкаясь на людей и не извиняясь перед ними, как это принято в высшем обществе. Она была встревожена очень. Но здесь её мало кто знал и принимали за служащую, которой что-то приказали сделать срочное. Дева выскочила из дверей и бросилась в пустой коридор. Увидев лифт, она скользнула в него и нажала кнопку какого-то этажа. Порфироносные Вика и её брат, увидев происшедшее с Сургутской Девой, бросились за ней. Они поняли, что случилось что-то непредвиденное. Они бросились к выходу. Из собравшегося общества, состоящего в основном из иностранцев, детей Паолы Каррансы знали немногие, а те, кто знали их, знали и их взрывной характер, поэтому выходке не удивились. Выскочив в коридор, они бросились вверх по лестнице, заглядывая на этажах в коридоры, Девы нигде не было. Вика была взволнована больше брата: "Где она? Куда делась?", порфироносный сын был более спокоен: "Она где - то здесь, ей просто больше негде быть. Что то непредвиденное случилось, ты же видела, как изменилась она в лице и как изменилось её поведение, Ей, несомненно, что то угрожает".

"Глупости говоришь. Она бросила нас и сбежала. Я чувствовала, что ей не следует верить!"

"Нет, - уверял Вику брат, - она не могла нас бросить и никуда не могла уйти отсюда. Она не только нам помогает, мы тоже помогаем ей, ведь она скрывается от многих спецслужб, ей здесь грозит опасность. Её многие могут узнать. За ней охотятся, если хочешь знать. Без нашей помощи в нашей стране она погибнет".

"А ты не подумал брат, что она чего - то не договаривает, обманывает, врёт. Намутила тебе много, а ты и поверил ей".

"Нет, - вскричал порфироносный, - она это как ...не так.. Она на это просто неспособна. Она тут за правду борется. Она немного тронутая, может чокнутая в каком-то плане. Но я хорошо узнал её, я верю ей, потому что, сеструха, я лучше тебя разбираюсь в людях".

Сургутская Дева в это время остановилась перед какой-то дверью и решила за ней спрятаться. Дверь была не заперта и легко открылась перед испуганной женщиной. Она незаметно скользнула в комнату и .... увидела в ней человека, ей давно очень даже знакомого. Увидев друг друга, оба обомлели.

"Сургутская Дева! - воскликнул Оклей, а это был именно он, - да ты жива разве? Ты не погибла при взрыве? Как же ты выжила то? Смерть подружка твоя что ли, стороной тебя обходит? Но ведь пока ты жива, мне нет покоя".

"А ты, тварь, почему же здесь? Почему ты не гниёшь в тюрьме? Ты, который убил в 27-м году адмирала Милашевского, ты, который украл более десяти миллионов долларов путём изощрённого мошенничества. И всё это не слова, тебя обвинили в судебном порядке, всё это доказано следствием по особо опасным делам. Как ты выкрутился? Но ты выкрутился и первым открыл на меня охоту. Только ты. Не Блискавка был это, не белорусские сыщики, не Моссад, не Китай, не ЦРУ, а только ты, насквозь протухший, синьор Оклей. Ты преследуешь меня, не из-за какой-нибудь государственной тайны, не из-за принципиальных разногласий между нами. Так из-за чего же? Ты уничтожил всю информацию о своих родителях Светлане и Александре. Но ты молодец, ты это правильно сделал. Твоя родители создали эффектную многодетную семью из своих и приёмных детей и очень долго маскировались под порядочную семью. На самом деле они любили только деньги, детей же ненавидели люто, как приёмных, так и своих. Помнишь, как она зверски избивала вас, не за проступки, а из "любви к искусству". Как мячики катались вы по полу, голодные и больные. А своих 12 - 15 летних дочерей отправляла на шоссе, дальнобойщикам на усладу, заработанное отнимала у них всё до копейки. При этом получала грамоты и награды, как образцовая мать. А помнишь, как она плакала, когда дети пропадали? Как их искали всем миром, ловили маньяков. А она их, забитых до смерти, или умерших от голода в лесу хоронила, рядочком. Своё кладбище сделала. Только одна твоя старшая сестра и ты один и остался живым, потому что помогали матери в её зверствах и по цинизму своему далеко от неё не ушли. Какой был шок, когда всё это раскрылось. Когда все узнали страшную тайну твоей семьи. Мать твоя ещё и писательницей себя объявила, детские книжки издавала, идиотские сказочки придумывала. Всё эти "произведения" изъяты были позже. Всю информацию о своей семье и о своей роли в её деятельности ты сумел уничтожить и вот теперь ты стоишь передо мной такой чистый, интеллигентный, добропорядочный господин и преуспевающий дипломат. И только я знаю о тебе всё, и поэтому ты хочешь меня убить, поставив этим последнюю точку на своём прошлом. Ты профессиональный интриган и убийца, и я присваиваю тебе звание адмирала. Ты - адмирал среди профессиональных подлецов". Комната, где произошла эта встреча, была проходная, а в следующей за этой комнате стоял, ошарашенный этим монологом, принц Тервель Круссанов, потому что он всё это слышал и потому что такого он не слышал в своей жизни никогда. В какой-то момент этого эмоционального монолога в комнату вбежали Вика и её брат и сейчас стояли крайне поражённые.

"Здравствуйте, порфироносные синьор и синьора, чем могу быть вам полезен? - очень спокойно и учтиво сказал адмирал Оклей".

"Здравствуйте, уважаемый Оклей, вы оказывается адмирал! А мы этого и не знали. Нам нужна эта дама, ваша собеседница".

"Это невозможно. Забудьте о ней. И идите веселитесь и отдыхайте. Всего вам доброго".

"Но нам нужна эта дама, - одновременно почти крикнули порфироносные, - которая против вас стоит. Она нам нужна".

"Так вот, - строго, но учтиво сказал Оклей,- знаете ли вы, кто она на самом деле, эта дама"

"Да, синьор, мы хорошо знаем, что вы скажете нам о ней, - отпарировал порфироносный, - вы скажете, что она государственная преступница, шпионка, террористка! Но, мы слышали весь ваш разговор, тут только личное. И не забудьте, кто перед вами стоит: мы дети президента этой страны, а вы всего лишь аккредитованное лицо в ней"

Через десять минут они втроём ехали в машине в загородный дом семьи Карранса. Вика и ее брат упрекали Деву в неосторожности, в излишнем риске, который может стоить ей жизни. Сургутская Дева была подавлена и расстроена случившимся: "Это один из моих старых врагов, из тех, которые охотятся на меня. Оклей первым объявил на меня охоту и уже не раз покушался на мою жизнь. Первый раз, по его приказу, меня выбросили из поезда Питер - Якутск. Это было давно. Я ехала по заданию редакции в один сибирский город, ночью вышла в тамбур покурить. Дверь вагона была не заперта, как я потом поняла - не случайно - и я открыла её, хотелось видеть ночную тайгу, вдохнуть хвойный запах её. За спиной я услышала звук открываемой двери и в этот же момент страшный удар в спину ногой и я полетела, как в пропасть. Это были люди Оклея, то есть его человек. Я летела по откосу, но меня спасло то, что скорость поезда в этом месте была не большая, впереди была остановка. Конечно, я потеряла сознание и много крови, но ничего, не умерла, жива".

"Насколько я тебя узнал, - сказал порфироносный сын Паолы Каррансы, - ты в жизни своей ещё и не в такие ситуации попадала, были, наверное, и посложнее у тебя дела. И ты всё время выживала. Это ещё для тебя пустяк - сбросить с поезда. Не правда ли?". А Вика рассуждала чисто по - женски: "Да, ты прямо очень отчаянная. И зачем ты пошла с ним? С этим своим врагом, адмиралом, встречаться? Он же тебя никогда не любил. Ты думала, что он изменился, стал смотреть на тебя по-другому?".

"Да нет же, я думала, что он вообще в тюрьме или в изгнании. Я, увидев его, растерялась, испугалась, даже в панику впала, что бывает со мной очень редко, поэтому и побежала от него куда глаза глядят. А он видимо, увидев меня, испытал такие же чувства и хотел от меня спрятаться и тоже бросился бежать. И судьба свела нас в одной комнате. Я очень удивилась, что он жив, здоров и процветает. А, вообще, вы правы со мной ещё и не такое случалось. Так же и со многими моими коллегами. Вот моя напарница, Оксана Пепел, с ней всегда неприятности происходят, гораздо чаще, чем со мной. А другая напарница, её зовут Дарья Россошанка, в реанимацию раз двадцать попадала. А первый раз она туда попала лет в шестнадцать, ещё школьницей была. Её тогда зверски избили подруги бывшие при неоднозначных обстоятельствах. А раньше они дружили, везде вместе ходили. Но, ладно, это было давно. Может быть и ты, порфироносный, когда-нибудь с ними познакомишься.

"Да, ладно, уж ты, - сказал ей порфироносный, - ты сама на себя сначала посмотри. Куда мы тебя можем спрятать? Где ты будешь жить? Сейчас уже ночь. Надо спать теперь. Ты сама о себе подумай".

Порфироносная Вика резко прервала монолог брата: "Ты, сеньора из Сургута, зачем пошла к этому Оклею? Раньше он думал, что тебя уже нет в живых и бояться ему некого. А теперь он знает, что ты жива, рядом ходишь и про его делишки помнишь. Зачем высовываешся? Для пиара что ли? В том посольстве, да и в других тоже, у тебя ещё много врагов из разных стран. Теперь они все узнают, где ты. Тебе зачем это надо?".

А машина ехала всё дальше от того дворца, теперь Сургутская Дева тихо сидела на заднем сидении. Брат и сестра решили привезти Деву к себе на квартиру. Никогда ещё и никого они туда ночевать не брали. Это произошло первый раз за всю историю президентской семьи.

21.

А адмирал Оклей сидел у себя в кабинете и сидел. Он думал сейчас, что Сургутская Дева точно жива, жива и не погибла при взрыве небоскрёба, не разбилась, когда её сбросили с поезда Питер-Якутск - 2. Тот киллер не выполнил своего задания. Хотя уверял, что дело сделано отлично. Да, она смеялась над ним, смеялась дерзко откровенно. И она помнит всё!

Дверь распахнулась, к нему вошёл Тервель Круссанов, принц Болгарский, он же дипломатический представитель Болгарии в Перу.

"Ну, здравствуй, - так льстил "адмирал" Оклей, - ну здравствуй, дорогой кесаревич, мой уважаемый коллега. Мы с вами связаны нашей работой надолго".

"Здравствуй, синьор адмирал, - так говорил принц Тервель, - так это и есть легендарная Дева Сургутская? Я про неё много слышал, но никогда с ней не сталкивался. Я слышал ваш разговор. Как я понимаю, к вам она имеет определённые претензии?".

Внутри у Оклея стало мерзко и страшно, он не предполагал, что его разговор с Девой слышал кто-то ещё. Надо было выкручиваться и Оклей превратился в мгновение ока в добродушного, но справедливого тролля. Он засмеялся и ласково произнёс: "Да она же сумасшедшая, больной человек. Разве вы не заметили этого? Наследник, это же видно с первого взгляда. Да это все знают, это не для кого не секрет".

"Я ничего подобного не заметил, - ответил наследник Болгарского престола, - но вам виднее, адмирал".

"Я хорошо знаю и Деву и её преступную компанию - Оксану Пепел, Дарью Россошанку, это её, так называемые коллеги. Но они все больные, больные не в переносном смысле, а по- настоящему. Им лечится надо, причём принудительно. А власти, как всегда, бездействуют. Из-за них, особенно Девы Сургутской, меня дискредитировали. Я из-за неё чуть не попал в тюрьму, в изгнание. Они могут любого политика и меня и тебя так опорочить, что никогда не отмоешься. Всем им, и этой Пепел, и этой самой Россошанке, и Деве Сургутской в психиатрической больнице место. Они просто опасны для общества и государства. Так-то, кесаревич". Принц Болгарский задумался, как бы что-то припоминая, затем сказал:

"Я знаю, что Пепел и Россошанка брали интервью у моего отца года два назад и я их видел. Они произвели на меня хорошее впечатление: адекватны, сдержанны, интеллигентны, порядочны и, простите, совершенно не похожи сумасшедших".

Голос адмирала Оклея стал ещё более вкрадчивым и тихим:

"Мой юный коллега, я тебе говорю, то есть вам: это хитрые лисицы становятся первоклассными актрисами, когда это им надо. Вы попались на удочку перевоплощения в силу своего возраста и неопытности в таких делах. А я старый волк, я много испытал и повидал в жизни. Меня манерами не проведёшь, я вижу на пять метров вглубь земли. И я говорю вам, что эти больные люди должны быть изолированы от общества. А особенно эта, пресловутая Дева из Сургута". Принц смутился, как ученик, плохо ответивший урок:

"Вы хотите, мой коллега и учитель, сделать это превентивно, без суда, следствия и медицинской экспертизы? Но это же нарушение прав человека?".

Теперь голос Оклея зазвучал жёстко: "Да, именно так, мой кесаревич. Лучше убить одного человека, или даже десять подобных, чтобы потом не погибли миллионы неповинных людей, которые нам будут благодарны за нашу, как вы говорите, превентивную политику. А без этого те же демократы сами потребуют для них суда, пожизненного заключения или смертной казни! А вы говорите!".

Принц опешил от громогласной тирады Оклея:

"Вы сейчас говорите как будто о террористах. С террористами и диверсантами, так, да надо поступать. Но эти женщины не террористы и не диверсанты. Сургутская Дева может, вам адмирал, и мешает, но это ваши личные дела. Мне и моему отцу она не опасна. И я вас совершенно не понимаю".

Оклей начал убеждать принца, что такие люди, о которых они говорят опасны для всех и, особенно, для славянских правителей. Он говорил о коварности и непредсказуемости таких людей. Убеждал королевича, что враги у них общие.

"Без Сургутской Девы, мой друг, история Украины и Болгарии могла бы пойти по другому пути, скорее всего много лучшему. Собственно благодаря ей мы с вами встретились и стали коллегами. Кстати, чем же вы, кесаревич, так прогневили своего отца, что он вас поставил на такую, не соответствующую вашему званию должность? Чем, если не секрет, конечно?".

"Нет, я ничем его не прогневал. У меня с ним хорошие отношения. Я наследник болгарского престола. И стану после него Царём Болгарским Тервелем II".

Далее Оклей стал восхвалять царя Болгарии Бориса IV, принца, новую династию Круссановых и их мудрое царствование. Он утверждал, что они последние настоящие монархи в мире, а все остальные династии: английская, испанская, шведская, японская - игрушечные монархии, толерантные к злу. А они, Круссановы, - другое дело. "Итак, мы с вами коллеги, но до каких пор хотелось бы знать?"

"Ну, моё будущее очень даже предсказуемо. Я хочу, чтобы мой отец прожил ещё долго и в полном здравии. И, если со мной ничего за это время не случиться непредсказуемого, я стану Царём Болгарским. А кем видите вы себя в недалёком будущем, если это не секрет и не государственная тайна?".

"Конечно, хотелось бы, чтобы мои слова не вышли за стены этого кабинета, но я вам доверяю и рассчитываю, что в будущем мы будем союзниками. Я член оппозиционной фракции генерала Ахиллеса Миральского. Рейтинг Пиленко заметно снижается и на предстоящих выборах наша фракция обязательно победит. Тогда по своему выбору я могу стать министром обороны или премьер - министром Украины. То есть мы коллеги надолго. И чтобы Украинская Республика и Болгарское Царство жили в мире и согласии, мы с вами должны дружить и тесно сотрудничать в настоящем и в будущем. Так будет лучше для нас обоих".

"Конечно, синьор, мы с вами надолго союзники, но хотелось бы увидеть расширение этого союза. Хотелось бы, чтобы и Россия, и Сербия, и Македония - все славянские страны жили в дружбе, мире и согласии. Это всё в идеале, конечно".

Оклей согласился с мнением цесаревича и пустился в пространное рассуждение об отношениях славянских государств за прошедшее столетие, вспомнил судьбу Варшавского договора, Польши, Чехии. Словении. Охарактеризовал влияние Ряжского договора на судьбы славян. После небольшой словесной передышки спросил, где сейчас находится Царь Болгарский Борис IV.

"Мой отец прилетел в Перу и встречается сейчас с Фариасом, президентом Эквадора. Он где-то рядом с нами находится сейчас, где то очень близко".

Оклей усмехнулся: "Вы думаете встретиться здесь со своим отцом?".

"Что вы, в официальном месте это невозможно. Но личная встреча у нас будет обязательно, скорее всего в его резиденции".

Во время данного разговора Оклей решал много проблем, но на первом месте стояла, конечно, его личная проблема - что слышал о нём цесаревич и как он относится к услышанному от Cургутской Девы. И он увёл разговор в новое русло:

"Вы, цесаревич, уже давно находитесь в Перу, а я только что прибыл со своей миссией в эту страну. Расскажите мне, что происходит в этой стране, особенно сейчас, осенью, за последние три месяца?.

"Вы имеете в виду таинственное исчезновение или, точнее, похищение академика Ипполито Городова Монтальвы?". И Тервель подробно рассказал Оклею о всех последних событиях, имевших место в стране: о изобретении Городова, о строительстве фабрики, о соратниках и друзьях его, о похищении, о гаитянах. О развитии дальнейших событий он просто не знал.

"Всё это произошло из-за того, - говорил теперь Оклей, строя из себя демократа,- всё оттого, что Карранса Паола привыкла все проблемы улаживать с помощью ножа. Из-за этого всё и происходит. Только поэтому!".

"Я не понимаю вас, адмирал, - говорил на это принц Тервель, - она сделала это один раз, тогда очень давно, около тридцати лет назад!".

"Тогда это было сделано в прямом смысле, а теперь я применил это выражение в переносном смысле по отношению к политике Каррансы. Вспомните, что сделала она с магнатами и олигархами своей страны: репрессии были повальные и страшные. Она конфисковала их имущество и они остались ни с чем. Все их финансовые и промышленные империи рухнули, но люди то, как таковые остались"

"И что же дальше?, - принц Тервель был обеспокоен этим заявлением, так как отец его, Царь Болгарский Борис IV делал в Болгарии то же самое, - мне очень интересен ход ваших мыслей, адмирал". Оклей даже как - бы не замечал, что принц называет его адмиралом. Хотя это позорное клеймо, припечатанное ему недавно Девой Сургутской, возбуждало в нём злость и напоминало о том, что принц слышал обвинительную речь Девы и знает теперь тоже о его сомнительном прошлом. Но он держался.

"Дальше вот что, - мягко говорил Оклей, - они остались без всего, но нашлись люди, которые очень хотят отмстить за них, незаконно репрессированных".

"Что, что?, - принц засмеялся очень искренне, - да вы что, адмирал, кто за них будет мстить, да ещё так масштабно? Этот некто должен очень безгранично любить этих людей. А кто их любит так, что будет за них мстить? Ротшильды? Рокфеллеры? Федеральная резервная система? Может быть они и будут "мстить", но далеко не потому что любят репрессированных, а потому, что своей политикой Карранса пошла вразрез их планам, выступила против их мирового порядка, который нарисован на всех долларах США, отрубила щупальце, которым они хотели подчинить себе политику и экономику Перу? Но они столь мелкими методами пользоваться не будут". "А мальчишка не дурак" - злобно подумал про себя Оклей и быстро перестроился:

"Вы меня не совсем правильно поняли. Тут больше личные дела. Тут, в основном родные и близкие, их дети, родственники, друзья, братья. Да жёны, наконец. Женщины так коварны и непредсказуемы. Именно на жён их я и думаю в первую очередь. Они, привыкшие жить в роскоши и не в чём себе не отказывать, потеряв всё, объединились в некую подпольную партию или современным языком - в террористическую группу, банду. И избрали себе главой некую мадам де Сов. Они и организовывают разные подлости на территории Перу и союзников. Например, похищение того же Городова. Согласитесь, что в этом похищении просматривается женский почерк".

"При всём уважении к вашему незаурядному уму, адмирал, позволю возразить вам, - сказал Тервель, - мадам появилась и стала уже известна до компании по репрессированию олигархов и им подобных. Нет, уважаемый, она сама по себе. Если и есть, как вы говорите, эти жёны мстительницы, то мадам их прибрала к себе и использует их в своих целях. Их жажду мести воплощает в свои интересы, крутит и вертит этими любящими идиотками как хочет. Направляет куда надо и использует, как хочет. А они ей беззаветно верят, ведь у них вместо мозгов тональный крем. Магнаты эти, да олигархи были конечно крупные акулы, но Паола Карранса с ними справилась. Один только Дортикос чего стоит".

Порфирио Дортикос вплоть до октября 2039 года был одним из крупнейших магнатов фармацевтической индустрии Перу. Богатство досталось ему большим трудом, упорством и находчивостью. Для производства своих чудодейственных средств он использовал человеческие эмбрионы, которые получал из организованной им же сети подпольных абортариев. Официально аборты были запрещены в стране. Итак, он производил лекарства из материала, полученного преступным путём, и за это в октябре 2039 года был арестован, а всё его имущество было конфисковано в пользу государства. Но трагедия состояла в том, что у Дортикоса было больное сердце, и он умер от инфаркта на допросе, в самом начале его.

"Я недавно здесь, на этом месте, - ответил Оклей, - но я видел видеозапись случившегося на том допросе. Видел также видеозапись истерики жены его, синьоры Дортикос. Картина ужасная, смотреть ее детям и больным противопоказано. Женщина на полном серьезе бьется головой о стену, об пол, топает ногами, машет кулаками. При этом то плачет, то смеется, захлебывается. Причем нецензурные выражения использует такие, которые интеллигент повторить не может. Потом начала хватать все, что попадало под руку, швырять, рвать, ломать. Три здоровых полицейских не могли ее удержать и утихомирить. Сила в ней была какая-то бесовская".

Принц ответил, что тоже видел эту запись и считает, что дама употребляла наркотики, в данный период у нее не было возможности получить дозу довольно длительное время, и ее реакция на арест мужа совпала с обычной наркотической ломкой.

"А вы обратили внимание, - Оклей понизил голос до шепота, - Она упоминает здесь, на этой видеозаписи, кричит о каком-то ребенке и не один раз. Что вы на это скажете?".

"Да вот еще, - жестко сказал принц Тервель, - это вопрос не ко мне, но к наркологу. Я не разбираюсь в галлюцинациях наркоманов. Мало ли что она там и кого еще видит. Я не наркоман, ломку не испытывал. Только скажу, что этот Дортикос глумился над телами умерщвленных младенцев, был хуже Ирода и жену кормил наркотиками, а власти южноамериканских стран, а также США, Канады и Финляндии сделали из него образ мученика, пострадавшего от "кровавого режима" Каррансы. Я возмущен этим! Это несносно, это по-идиотски и никуда не годится. Сделали из этого людоеда нового Солженицына, Сахарова какого-то. Жертва режима Паолы Каррансы! Он умер в самом начале допроса, а они строчат, что погиб после зверских пыток, то есть в результате их. Сделали из этого морального урода - диссидента. Тоже мне демократы, защитники прав человека. Все, устал я от всего этого". Принц Круссанов просто кипел от возмущения, но продолжил несколько спокойнее: "Нет же, адмирал, никто из личного побуждения не будет мстить за этих "репрессированных". Повторяю, таких идиотов - нет, и это ваше предположение считаю не имеющим оснований".

А в это время профессор Ривера, камергер Руэда и Екатерина Боровская вошли, оставив снаружи тьму и холод. Метель там выла, снег валил дурью, идти по улице свободно было совершенно невозможно. Камергер Феликс начал рассуждать о том, что такая погода результат эволюции и плохой экологии, которые играют большую роль в нарушении климата.

" Не понимаю вас, синьор камергер, - прервал рассуждения Феликса Руэда профессор Алехандро Ривера, - здесь Будапешт, это северное полушарие, скоро декабрь наступает. Это не Южная Америка. Тут самые холодные месяцы, скоро зима у них. Что тут удивительного и причем же здесь экология, эволюция?

"Да вы что? - возмутился камергер Руэда, - вы разве телевизор не смотрите, книг не читаете? В старой Европе раньше было намного теплее. Все дело в Гольфстриме, который раньше "отапливал" всю старую Европу. Это же теплое течение. А теперь Гольфстрим останавливается, течь начинает только когда захочет. Он останавливается и в Европе, даже здесь в Будапеште, зима наступает уже в ноябре. И зимы стали гораздо суровее. Ну и ну, Гольфстрим течет теперь, когда захочет. Чудеса природы, короче говоря. Это все должны знать и вы тоже, профессор".

Камергер и профессор уже вычислили в Будапеште тот самый бар, тот самый стриптиз - клуб, где работала эта самая "графиня" Эльжбетта. Обосновавшись в укромном месте, Ривера и Руэда стали наблюдать за заведением и вскоре увидели, как с черного хода выпархивали после своей работы стриптизерши. Уставшие, они жались от холода, но переодеваться не хотели, а бежали к своим машинам прямо в том, в чем выступали в клубе на своих шестах. Они рассчитывали быстро добежать до машины и уже в ней, на ходу, согреться. Вот так уставшие и злые на весь мир стриптизерши уезжали из стриптиз - клуба, честно отработав все положенные часы и заработав этим себе на приличное пропитание и одежду. Руэда и Ривера долго созерцали это поистине привлекательное и красивое дефиле стриптизерш, вот уже все они вышли и разъехались по домам на своих машинах. Но только наши пинкертоны не увидели среди них "графиню" Эльжбетту с академиком Городовым, что их сильно насторожило и опечалило. Пришлось "нарисоваться" в клубе, что было для них крайне нежелательно. Но визит в клуб не принес ничего неприятного, в клуб не пришлось даже заходить, так как уже швейцар на входе сообщил им, что Эльжбетта вышла в отпуск, отработав свое сверх плана, и могла отсутствовать не менее месяца. Ситуация снова осложнялась, а любитель философствовать камергер Феликс продолжал свои мысли вслух: "Стриптизерши сии получают много, хорошие дома и машины имеют, целые семьи содержат на свои деньги. Последние двадцать - тридцать лет, даже намного больше, здесь, в "старой Европе" мужчины - мужья часто не работают, их жены содержат. У многих из этих дам - стриптизерш есть и мужья и дети, и они их содержат! Им уже многим больше сорока лет".

"У них в этой старой доброй, как вы говорите, синьор камергер Европе, - поддержал разговор Алехандро Ривера, - в сорок лет замуж выходят, семью и детей заводят. У них средняя продолжительность жизни 93 года! Вот так вот у них, господин камергер. Только нас другое волнует. Мы-то ищем эту самую "графинюшку", эту Каройю. Где она сейчас? С ней ли находится академик? Как нам сейчас поступить? Одни вопросы и ни одного ответа на них". Ривера был более чем расстроен. Совершенно в другом настроении был камергер Феликс Руэда:

"А для этого у нас есть наша арестованная Екатерина, Катя Боровская. Слышишь меня, синьора Боровская? Ты же знаешь эту самую мадам де Сов, ты же знаешь и так называемую Стеллу Хокуа. Правильно я говорю, синьора?".

"Да, я давно знаю Стеллу Хокуа, мы были с ней даже почти подругами. Она меня и познакомила с этой мадам де Сов. То есть, я Сов лично не знаю, никогда с ней не виделась, а общалась только через интернет. Но именно через Стеллу я начала на нее работать. Но Стелла, в отличие от меня, знает мадам де Сов лично".

"Стоп, стоп, - остановил Боровскую камергер, - ты знаешь, конечно, что эта твоя подружка Стелла связана как-то с Эльжбеттой. Так?".

"Да, синьор камергер, - ответила Екатерина, - она знает Эльжбетту и непосредственно с ней связана. Я эту "графиню", конечно, не знаю, но много слышала о ней от Стеллы. Но толком о ней я практически ничего не знаю",

Руэда и Ривера значительно переглянулись и поняли друг друга с полувзгляда. Руэда подал Боровской мобильник и ноутбук, которые были отобраны у нее при задержании, и приказал немедленно связаться со Стеллой и расспросить про Эльжбетту. Главное - узнать где она находится в настоящее время. Легенда такая: некто знакомый Эльжбетты и Боровской передал для Эльжбетты небольшой подарок к дню рождения и, находясь в настоящее время в Венгрии, Екатерина хотела бы выполнить просьбу их общего друга. Друг должен быть реальный, но Стелла не должна быть с ним знакома, дабы не иметь возможности проверить легенду Екатерины. План должен сработать, ибо Стелла не знала, что Екатерина Боровская арестована и сотрудничает со следствием, по крайней мере Феликс и Алехандро на это надеялись. Передав средства связи Боровской, камергер напутствовал ее: "Ты лучше нас знаешь, как с ней связаться. Но говори посерьезнее, поумнее. И ничего лишнего, имей в виду. Мы за тобой наблюдаем, не делай глупостей, синьора Боровская. На кону твоя жизнь, чтобы прикончить тебя, мне не нужно везти тебя в Перу, я и здесь сделаю это быстро и профессионально".

Боровская через ноутбук стала связываться со своей подругой и коллегой.

Что касается Ипполито Городова, то он все время проводил с графиней, как уже было сказано, сначала у нее дома, затем в клубе, потом на какой-то загородной вилле с ее многими коллегами. Академик пил и гулял со стриптизершами, а они, как могли привлекали его. Но это был человек все - таки не их круга, Эльжбетта хорошо это понимала и систематически подмешивала в питье определенные препараты, угнетающие у него волю и контроль над собой. Городова удивлял образ жизни этих людей, их не интересовала ни наука, ни политика. У них совершенно отсутствовал стыд: практически голые и дома и на работе, они не замечали своей наготы и не стеснялись ее, у них отсутствовала душевная тонкость истинных женщин. Но у них были семьи и, в основном, маленькие дети. Одна из них только что завела ребенка, а ей сорок шесть, и это не мешает ей продолжать заниматься стриптизом. "Молодая европейская мама в сорок шесть лет", - с горечью думал о ней Городов в минуты просветления своего сознания. Иногда он с иронией задавал Эльжбетте вопросы типа: "Если в сорок пять - мама молодая считается у вас в Венгрии, то в шестьдесят пять она тоже детей иногда может заводить?" Эльжбетта, смеясь поясняла ему, что в Европе сейчас девицы гуляют и ведут свободный образ жизни до тридцати пяти - сорока лет, потом "завязывают с прошлым", выходят замуж и рожают сразу подряд столько детей, сколько эта пара запланировала для себя. Удивлялся академик такому беспутству и с тихой грустью вспоминал Республику Перу, где, к счастью, господствовали еще патриархальные взгляды на жизнь, а девицы сохранили способность смущаться, и старательно берегли свою честь до замужества. Городов пытался иногда донести эти мысли до стареющих распутниц, но Эльжбетта была всегда "на страже" и академик сразу же получал дозу снадобья, отключающую сознание и волю. И он снова созерцал и смаковал мелькающие перед глазами голые ляжки, животы, накрашенные и жующие и пьющие рты. Но снова наступали минуты просветления, и снова задавал себе вопрос академик: "Где я? Что со мной происходит? Нет, нет! Такого не должно быть. Я не могу долго находиться в таком состоянии".

Неожиданному отпуску "графини Эльжбетты", предшествовали следующие обстоятельства: Стелла Хокуа узнала неприятную новость: перуанцы знают о том, что Городов в Будапеште и, по выложенным в интернет фотографиям, вычислили стриптиз-клуб, где он бывает. Они уже приближаются к Будапешту, правда медленно, на поезде.

Стелла немедленно позвонила Эльжбетте и упросила ее, за хорошие деньги, конечно, увезти Городова из Будапешта и спрятать где-нибудь в неприметном месте. Эльжбетте не хотелось уезжать из Будапешта, дела Стеллы тревожили ее мало, но посул хорошего заработка сделал свое дело: "Ладно, я упрячу его в Трансильванию, там как раз будет лучше всего, но только после того, как на мой счет переведена будет обещанная сумма". Жалко было Стелле этих денег, но ответ перед мадам де Сов был еще страшнее. И денежки светлым ручейком перелились со счета Стеллы на счет Эльжбетты. В итоге, полумертвого от накаченных препаратов, академика погрузили в микроавтобус и снова отправили в неизвестность. Городов стал приходить в себя после трех-четырех часов пути, напрасно спрашивал он Эльжбетту куда направлен их путь, а главное, зачем. Она молчала. А впереди их ждала Трансильвания, легендарная страна оборотней и вампиров. Скоро они туда приедут. Хорошо еще было то, что Стелла Хокуа ничего не знала про Боровскую и когда та позвонила ей и изложила свою просьбу, не заметила никакого криминала в ней и сообщила координаты нового местонахождения Эльжбетты. В тайне она планировала с помощью Боровской контролировать действия Эльжбетты, которой все-таки совсем доверяла.

Итак, камергер Феликс Руэда и профессор Алехандро Ривера уже знали где находится, или, сказать правильнее, куда везут их друга и руководителя академика Ипполито Городова.

Камергер был очень доволен и довольно ласково говорил Екатерине: "Ты, синьора Боровская, немного, нет значительно помогла нам и тебе это зачтется. Ты первый раз принесла нам пользу, благодаря тебе...", "Да, - поддержал его Ривера, - а то я боялся, что мы зря ее катаем. Но теперь, благодаря ей, мы знаем, где находится академик. И я могу сейчас сказать Екатерине огромное спасибо!".

"Да, все это так, - прервал излияния Риверы более практичный полицейский камергер Руэда, - но сейчас, в первую очередь, нам нужна хорошая машина, затем документы, чем я сейчас и займусь. Свяжусь со своей конторой и получу дальнейшие указания. Ваша задача - запастись провизией, принять душ, привести себя в цивилизованный вид, а спать будем в пути, по очереди. Вести машину будут только мужчины". Через два - три часа все было готово к путешествию. Камергер Феликс был в отличном настроении и первым сел за руль: "Едем прямо в Трансильванию, легендарную, воспетую североамериканскими и европейскими поэтами и кинематографистами. Едем в самое сердце этой Трансильвании!". Их мощная машина неслась на полной скорости, несмотря на непогоду. Будапешт исчезал в туманной дали, а они неслись вперед к своей цели. Стояла непроглядная, глухая ночь, метель выла, как голодная волчица. Но фары светили ярко, дорогу было видно хорошо, камергер напевал что-то себе под нос, а профессор, в отличие от камергера, чувствовал смертельную усталость, И он очень быстро уснул. И снился ему очень страшный и кошмарный сон! Такие сны снились Ривере не часто, в них несочетаемое и бессмысленное сочеталось друг с другом и получалась абсолютная галиматья. Вещи соединялись с другими вещами, там, где это было просто невозможно. Вот и сейчас Ривера видит, как он бежит из своего дома на фабрику, которая просто вывернута наизнанку и встречает его совершенно голая Екатерина Боровская со своей матерью, которая снимает с себя черный жилет, затем белую рубашку, стоит перед ним обнаженная. Но тело ее медленно становится совершенно красным и она что-то ему говорит непонятное, а затем шепчет на ухо " не бойся, это все Сов, мы все ее рабы, мы все ей подчиняемся". К ним присоединяется Стелла Хокуа в разноцветном бикини и на фоне огня показывает на него пальцем и смеется над ним громадным накрашенным ртом! Потом метель, а Ривера попадает в бассейн, наполненный кровью. Бассейн превращается в море, и Ривера спасается на корабле. Корабль раскачивается все сильнее и сильнее, на нем появляются изрубленные человеческие тела в лужах крови. Ривера падает, захлебывается в них, но выплывает и прыгает в море, а корабль взрывается. Ривера плывет по морю, но вдруг взлетает вверх и видит капитана взорвавшегося корабля, который превращается в президента Чили генерала Оссорию. Генерал улыбается и говорит, обращаясь к Ривере: "ты молодец, ты спас меня, я могу теперь править спокойно, но Сов не успокоится, пока не выполнит свой коварный план. Держитесь, профессор!". Затем картинки сна меняются, как в калейдоскопе: стадион, фанаты, Боровская и ее мать, поезд Сургут - Прага, люди, толпа, огонь. Настойчиво звонит телефон, Ривера берет трубку, слышит голос, но не может разобрать, что ему говорят, какую-то чушь, бессмыслицу. Скорее всего, какой-то смысл в этих словах имеется, но с первого раза уловить его невозможно. Ему говорят: "все эти восемь были больными насквозь и заразными, особенно старших двое. Поэтому они, все восемь, ходили вместе. Ребенок одной был ВИЧ - инфицированным, у другой неполноценный. Девятая все это знала и всем рассказывала об этом. За это восемь избили девятую. Она в реанимации. Иди туда! И вот он идет по дороге, в тени больших великанов. Такая мгла! Но он дойдет обязательно до пустыря, до дома. Млечный путь замер перед ним, как щенок. Да, сирена, и это платформа, и рельсы, и шпалы. И вот она танцует, как сумасшедшая, смотря им всем в глаза. И, как собака несет в конуру перееханную поездом лапу, так и он несет свой грязный китель. Жара! А ему холодно. И он понимает, что главное на земле - это пепел. И он слышит: "мужчина, первая красавица есть первая уродка. Человек без лица - самый умный и порядочный. Мужайтесь, крепитесь!" И перед ним появляется Паола Карранса. Она разнимает двух мужчин, один мужчина защищается, а второй пытается убить его. Но Паола, рискуя жизнью, защищает его. Огромный нож вонзает она в сердце нападающего, тот падает и, превращаясь сначала в банкира, а затем в робота, умирает. Защищенный человек без лица. Паола его защищала. Это кто-то. И Ривера слышит слова: "Все закончилось хорошо. Он спасен, теперь ты уже не плачь. Дальше все будет прекрасно. Все плохое позади, живите и радуйтесь. Все прошло!".

22.

Сейчас уже всем хорошо известно, какой необычайный подъем в литературе и искусстве был в Чили и Мексике с начала 2020 годов. В Чили особенно ярко это было выражено к началу сороковых годов. Там было очень много писателей, поэтов, художников, скульпторов и все это сообщество жило, просто говоря, по своим законам. То же самое и в Мексике. В те годы великий мексиканский поэт де Орденес говорил так: "У настоящего поэта самым главным врагом может быть только другой настоящий поэт!". И с этим афоризмом были согласны абсолютно все писатели и поэты Мексики и Чили. Но, только проблема в Чили состояла в том, что вице-президент Чили - Ибаньес - был тоже писатель, конкретнее писатель-фантаст. Он, этот Ибаньес, еще являлся главой Литературной Хунты, и он тоже считал себя настоящим истинным писателем и поэтом в одном лице. И вот сейчас, в конце ноября 2039 года он ехал в Сант-Яго из Черепашьего острова, то есть от мадам де Сов. И прибыл он в Сант-Яго в превосходнейшем расположении духа. Он думал, что наконец-то получил легендарные технологии производства бензина из растительных масел, да прямо из рук самой мадам де Сов. Ибаньес был счастлив, он уже видел, как резко возрастет его авторитет хозяйственника и политика, как резко повысится экономический статус его страны и как в дальнейшем можно планировать себя и в качестве президента Чили. Ну, и где-то в глубине души, он радовался, что с помощью этой таинственной мадам обманул зазнавшуюся Паолу Каррансу с ее Республикой Перу. Приехав в столицу своей страны, Ибаньес сразу же явился к президенту генералу Оссории, которому высокопарно заявил буквально следующее: "Синьор президент, пришла пора нам выяснить, кто же из нас более дальновиден, кто из нас лучше разбирается в противниках и союзниках. Я или Вы. Скорее всего, это буду я и вы сами в этом сейчас убедитесь. Вы всегда считали, что союз и дружба с этой самой мадам де Сов не приведет ни к чему хорошему. Вы всегда считали, что только благодаря ей наша страна находится в состоянии напряженности с Боливией, Кубой, Парагваем и Перу. Как вы были неправы, мой президент, ибо, именно благодаря ей, мы станем не страной, нет, но державой Љ1, локомотивом всей Южной Америки. Мы обгоним даже Аргентину и Бразилию!".

"Где доказательства?" - очень сухо сказал Оссория, пораженный полудерзким, полусерьезным тоном Ибаньеса. Но вице - президент продолжал находиться в состоянии эйфории и продолжал с подъемом:

"Вы, мой президент, есть глава Военной хунты, а я, ваш вице-президент, есть глава Литературной хунты. Так вот, я задам вам очень риторический вопрос: какая же из них сильнее другой - военная или литературная?.

"Самая сильная хунта в мире, - мрачно усмехнулся президент Чили генерал Оссория, - это банковская или она же олигархическая. Она правит и в США и в Европе. Правда в Европе власть ее несколько ослабела, благодаря моим государственным коллегам Геноле и Каррингтону, но выстоят ли они в этой неравной, а значит смертельной схватке. Хотелось чтобы выстояли, но мы отвлеклись от главной темы нашего разговора: так в чем же ты видишь полезность нашего союза, нашей дружбы с этой самой мадам де Сов?

И Ибаньес выложил перед президентом техническое описание величайшего открытия века. Президент был поражен, Ибаньес светился гордостью. Оба решили привлечь для консультации ученых и продумать возможность легализации проекта.

Когда на другой день, в полдень, Ибаньес пришел в свой кабинет, в приемной его уже дожидался профессор Камеристория, который был очень напуган вызовом к главе правительства, он просто не знал зачем его призвали к такому высокому начальству. И поэтому, войдя в кабинет, сразу же заговорил дрожащим голосом: "Зачем вы меня вызвали, господин вице-президент? Что я такого сделал? Вы меня еще ни разу так не отмечали!".

"Сейчас отметим, - со смехом сказал Ибаньес, - я поздравляю вас, синьор Камеристория, вы автор вот этого научного открытия! С этой минуты сей научный труд принадлежит вам. Вы совершили с этой минуты открытие века и стали автором исключительно важного для нашей страны метода. С этими словами Ибаньес передал испуганному Камеристории научную разработку метода получения дизельного топлива из растительных масел. Когда ученый стал читать документы, то сразу понял, что это открытие принадлежит пропавшему без вести академику Городову. Его заставляют присвоить себе чужое открытие!

"Не-ет, - закричал испуганно Камеристория, не-ет, даже если бы вы были самим Пиночетом, я бы все равно не смог присвоить себе это открытие. Это труд, ныне возможно покойного, моего коллеги дона Ипполито. Где он сейчас? Неизвестно. Я не хочу присваивать себе чужое открытие. Это подло, мерзко, низко! Вы заставляете меня это сделать, совершить такое мерзкое преступление. Мне стыдно перед доном Ипполито. В это момент Камеристория вспомнил ту самую научную конференцию в Сургутском университете в позапрошлом году. Там, когда на берегу Оби собрались почти все ученые из Южной Америки. И тогда он был только в нескольких шагах от академика Городова, которого уважал и почитал, как ученого и человека. Камеристория всегда считал себя бездырем и шарлатаном, по сравнению с академиком. И сейчас никак не мог прийти в себя после сделанного ему предложения. Но Ибаньес быстро привел его в чувство, ласково убеждая, что способ Камеристории будет освещаться в прессе, как более прогрессивный, совершенный и дешевый. Пресса постарается, успокаивал вице-президент. Камеристория стоял на своем, называя проект подлым и низким. Но главный козырь Ибаньес еще не выложил перед ученым. И теперь приготовился идти с него: "Вы делаете это, - мягко заговорил он, - не ради денег и славы, а во благо своего Отечества. Вы же патриот. Патриот ничего не пожалеет на благо своей родины. Вы делаете это для всего чилийского народа. Вы это понимаете? Да. Если бы вы сделали это ради своей карьеры, для своей личной славы, то тогда было бы другое дело. Но сейчас это просто надо сделать". Несчастный Камеристория был сломлен: "Ладно, я все сделаю, что вы мне приказываете. Но я всегда буду считать себя подлецом, предателем, мразью и бездарностью. Я никогда не верну себе после этого элементарного самоуважения!". Вспомнили Городова. Где он только сейчас находится? Ибаньес тайно надеялся, что академика давно нет в живых, и продолжал успокаивать почти больного, еле живого Камеристорию.

"Ладно, я всё сделаю, что вы приказываете мне. Но, после этого я никогда не верну своего самоуважения".

Ибаньес очень долго его успокаивал, говоря снова, что всё это делается на благо Отечества: "ведь Городова сейчас нет, он умер, может очень даже трагически, а вы просто изобрели более экономичный способ получения углеводородов".

"Главная из восьмерых, - быстро проговорил скороговоркой, задыхаясь, несчастный профессор Камеристория, - несёт отбитую у девятой селезёнку, на обед своему ребёнку дебилу. Верно было тогда сказано! Да, вы отняли же тогда у него все его труды, то есть его главный жизненный труд и цинично присвоили его мне! Это цинизм, это попирание всего святого. Это позор!".

"Какие-то, как вы выражаетесь имбицилы, дебилы, а по моим понятиям хулиганы или бандиты, - с насмешкой, как - будто ничего не поняв, проговорил вице-президент Ибаньес, - отбили у вас селезёнку, синьор профессор? Но это безобразие не останется без наказания, мы обязательно найдём этих уродов и они будут наказаны по всей строгости наших законов. А вам будет выплачена значительная сумма на лечение от государства и от них, они возместят за физический ущерб, нанесённый вашему здоровью, профессор".

"Нет, - сказал горько, но бодро Камеристория, - нет, синьор вице-президент, у меня с селезёнкой всё в порядке, она на месте! Это только метафора, аллегория. Есть такое понятие в лингвистике!".

"Тогда понятно, - сказал Ибаньес уже более строго и жёстко, - но знаете ли вы, что так пререкаясь своими метафорами, вы делаете это только себе во вред. Только обостряете накопившееся к вам недоверие!".

Камеристория сразу как-то поник и тихо промямлил (он был трус с детства): "Какое недоверие? Как это понять?"

"А очень просто! - Ибаньес говорил теперь очень строго, - знаете ли вы, синьор профессор, что ваш дядя, младший брат вашей матери был секретарём минобороны в пиночетовской хунте? Ах, вы этого не знаете? И как вы забыли его турецкий, стамбульский адрес: проспект Роксоланы - Хуррем, 199? Очень интересно, надо вам сказать. Интересно не только для вас, но и для наших служб безопасности!".

Ну и закончилась эта сцена тем, что сломленный профессор Камеристория согласился присвоить себе изобретение, "умершего или убитого" синьора Городова - Монтальвы.

Прошло несколько дней, несчастный Камеристория не находил себе места. Он находился в глубочайшей депрессии, непрестанно глотал антидепрессанты, был словно во сне. Полностью потеряв вкус к жизни, профессор не мог ни работать, ни есть, ни спать. Выражаясь научным языком, он вообще потерял самоидентификацию. Пока, наконец, всё не выяснилось и не встало на свои места: однажды ночью, выпив несколько стаканчиков ямайского рома для самоуспокоения, достал он папку с материалами изобретения Городова, переданную ему Ибаньесом и стал её листать. Изучая главный труд глубокоуважаемого им академика Городова, внимательно всматриваясь в описание химических процессов, Камеристория вдруг увидел много нестыковок: "Нет, такой реакции не может быть! А этот процесс вообще невозможен при такой высокой температуре. Нестыковки так хорошо спрятаны среди множества формул, что говорят только о том, что сделаны они специально. Это - фальшивка. Это - не изобретение дона Ипполито!". Камеристория ещё несколько раз просмотрел описание изобретения и убедился в том, что он прав. Это фальшивка, конечно, но что сейчас делать? Камеристория очень обрадовался своему "открытию", но в то же время был в смятении. Он не знал, как поступить правильно: немедленно доложить Ибаньесу или повременить с этим. Немного успокоившись, Камеристория решил, что всё это рано или поздно данный факт станет известен заинтересованным лицам, а сейчас пока лучше промолчать. И вдруг, каким-то шестым чувством, Камеристория почувствовал, что дон Ипполито не погиб и не умер, а смерть его - это опять выдумка, которая некоторым людям нужна и выгодна.

Тогда Камеристория повеселел и взбодрился, настроение его поднялось.

"Главная из восьми несёт отбитую у девятой селезёнку на обед своему ребёнку - дебилу, - весело Камеристория бормотал эту загадочную и странную метафору, - но ко мне это не относится. Не я это. Но, то что дон Ипполито жив, я чувствую это каким-то шестым чувством и никто меня не убедит в обратном, никто не оспорит меня на сию тему никогда и нигде, хотя доказательств у меня нет, да и не будет". Так говорил он про себя и радовался, что не придётся "воровать изобретение" и совсем не думал о себе и о возможных последствиях случившегося. Было уже три часа ночи и пора было ложиться спать, что профессор Камеристория и сделал. Но спать он лёг довольный и удовлетворённый.

Порфироносному дону Амброзио теперь никак не давала покоя его бывшая жена. С ней, конечно, он замучился: она являлась ему постоянно в снах и видениях и это был настоящий кошмар! И когда сейчас дон Амброзио вспоминал, как он жил тогда со своей женой, теперешней мадам де Сов, он просто не мог понять, как же тогда всё получилось. Дон Амброзио сейчас удивлялся, как он позволил себе полностью ей подчиниться и делать всё, что она найдёт нужным. Он думал сейчас, что тогда, тридцать лет назад, всё могло бы быть по--другому и не было бы в их семье той самой страшной и странной войны. Тогда, когда бабушка Роза почти что даром выиграла новую квартиру, дон Амброзио вернулся из Палестины. И бабушка и внук были едины в мнении, что мать Амброзио и она же дочь Розы - Елена не должна была въехать с ними в новую квартиру. Елена вела беспорядочную жизнь, беспробудно пила с постоянными собутыльниками - гаитянами и с членами своей семьи совершенно не считалась. Желание обоих было фантастично и нереально: бабушка и сын хотели, чтобы Елена Карранса помирилась и ушла жить к своему мужу и восстановила семью. И сейчас дон Амброзио раздумывал, до чего же странным человеком был её муж, его отец. Он готов был принять Елену такой, какая она была, понять, простить за все измены, попойки, дружбу с гаитянами. Тогда и было бы так, если бы не мадам де Сов... . Она всё разом испортила и разразилась вот эта самая страшная и странная война. Вот уже тридцать лет он находиться от своей бывшей жены на несколько тысяч километров, но почему же, независимо от времени и расстояния, она преследует его, как тяжёлая болезнь или бред. Вот он заснул и ему приснился страшный сон: в его комнату врывается молочно-белый и абсолютно непрозрачный густой туман и быстро заволакивает все углы, все предметы в комнате. Из тумана медленно выделяется стройная женская фигура в белом одеянии. Ног у неё не видно, но голова тоже покрыта белым покрывалом, поверх которой сверкает драгоценными камнями искусная корона. Лицо её чрезвычайно бледно. Дон Амброзио узнаёт в ней свою бывшую красавицу жену, ныне мадам де Сов. Она медленно подходит, к лежащему Амброзио, кладёт на его лоб свою ледяную руку и говорит:

"Ты - дитя моё! И ты же муж мой!".

"Не-еет, закричал дон Амрозио - не-еет", и тут же проснулся в страхе и холодном поту. Он долго не мог успокоиться, когда пришёл в себя, снова и снова возвращался мыслью к страшному видению: "Дитя, муж - что это за чушь? Она издевается надо мною, так что ли? Но я не позволю ей этого! Я..." и вдруг он вспомнил, что это был всего лишь только сон, бред. Но на душе его было неспокойно, а на сердце - тахикардия. В это время и пришёл к нему Хорхе Ибаргурен. Он издал очень скандальную статью о только что убитом чилийском писателе Эдуардо Асокаре и ожидал триумфа на всём южно-американском континенте. Порфироносный дон Амброзио предупредил своего друга, что с такой вот скандальной статьёй лучше не показываться сейчас в Чили: "Не простят тебя, Хорхе, за такое заявление поклонники покойного Асокара. Они порвут тебя, Хорхе, порвут в прямом смысле!".

"Ну и не поеду, - ответил Хорхе, - и не хочу, и вообще ехать туда не собираюсь! Но я всегда буду оставаться, держаться только при своём мнении!".

"Но ведь ты просто оскорбил такого авторитета, нынешнего............, метафорически говоря, разбил его икону! Для многих чилийцев Асокар был идолом, больше всякой рок-звезды. Про покойников обычно говорят только или хорошее или ничего, а ты вот как: не успел остыть ещё он, а у тебя на него компромат целый смеется. Ну, ты в плане этом вообще специалист".

"От того, что я писатель, - жёстко и даже мерзко сказал Хорхе, - я имею право не просто критиковать, но даже мешать с грязью другого писателя. Только лишь писатель имеет на это право! Писатель больше всех разбирается в творчестве и душе других писателей и только он видит в них то, что скрыто от глаз восторженных читателей. Журналисты тоже не понимают в этом ничего. Вот о де Орденесе все говорят, что он поэт номер один в Мексике. А я вот ничего не могу о нём хорошего сказать. Вот так!" Хорхе Ибаргурен был таким и для него все современные писатели и поэты были плохими. Умерших классиков он не трогал. Электорат был для него быдло, мусор и безрубашечники. Внутри себя и нынешнюю президентскую семью Карранса он считал выскочками, но у него хватало ума не заявлять об этом вслух.

"Ты не про кого и никогда не говорил хорошо. У тебя все люди уроды, все писатели - писаки, поэты - стихоплёты. Все плохие, кроме тебя, любимого. Но тебя нельзя никак исправить. Таким ты был, таким ты и всегда останешься".

Но, не успели они договорить, раздался сигнал компьютера, и почти сразу же на скайпе появилась мадам де Сов своей собственной персоной, как всегда, нарядная и полуголая. Даже от её изображения на экране компьютера веяло холодом, жеманной любезной жестокостью, тленом, чем-то загробным, мёртвым и неестественным. Злоба, да ещё вперемешку с торжественной радостью, исходила от её прекрасного лица.

"Муж мой дорогой! - так начала она свою старую песню, - я так тоскую по тебе. И я ведь снюсь тебе. И ты мне снишься. Мы встречаемся во сне. Как романтично, как сказочно! Вот в этом сне сегодня я приходила к тебе. Ты так изменился. Я никогда не забуду ни твою мать Елену, ни бабушку Розу. Они мне снятся и сейчас. Какое было тогда время хорошее. Я и сейчас ещё скучаю по тебе, порфироносный дон Амброзио, и по твоей семье. Помнишь, как нам хорошо было? И ещё: меня же не забыл ты! О, муж мой хороший! Я тебя не забываю, и буду всегда помнить, и тосковать по тебе!". И полчаса ещё мадам де Сов смеялась над ними, выдавая мерзости и колкости, издеваясь над доном Амброзио и всей его семьёй. А Хорхе и Амброзио смотрели на неё с нескрываемым отвращением, пока она издевалась и втаптывала порфироносную семью в самую грязь.

"Жена, - жёстко спросил дон Амброзио, - скажи только: где сейчас синьор Городов? Ты ведь знаешь всё. От этого мало толку всё равно будет. Скажи только вот для интереса".

"Я одна знаю где он, - смеясь, громко проговорила мадам де Сов, - знаю, где дон Ипполито. Только я одна знаю и больше абсолютно никто! Ни белорусы, ни тем более чилийцы, ни этот дурачок Ибаньес со своим шефом Оссорией, ни тем более вы. И твоя младшая сестрица не дойдёт до него, вряд ли его достанет. Вы не знаете, где он!". И захохотала, как вампирша, ведьма из голливудских триллеров. Затем она ещё нашла нужным показать стриптиз своему бывшему мужу, и, сбросив с себя верхнюю одежду, долго ещё кружилась голая перед ним. Дон Амброзио злился, хотел отключить скайп, но почему-то сдержался и сменил тон:

"Куда ты его дела? Ты его спрятала, оказывается. Ты же любишь меня, тоскуешь по мне, навещаешь меня во сне. Я не участвую в поисках академика, я спрашиваю только из интереса!".

"Прощай, дурачок. Я очень люблю тебя. Увидимся во сне. А, может быть, когда-нибудь и в этой жизни". С этими словами она исчезла с экрана. А порфироносный Амброзио и Хорхе сидели перед пустым экраном ошарашенные и потрясённые.

"Как относится к её словам, Хорхе? То ли она нас дезинформирует, то ли говорит правду. Но, как всегда, она чувствует себя победительницей, хвастается своими знаниями. Ей нечего терять и нечего бояться".

Итак, главный вопрос: где же пропавший академик Городов, знаменитый учёный, автор судьбоносного для землян проекта, оставался пока без ответа, и это накаляло всю ситуацию.

23.

"Ничего не понимаю, - говорил Камергер Феликс Руэда, - Это просто никуда же не годится. Ни Городова Монтальвы, ни этой профурсетки - "графини" Эльжбетты. Только машина разбитая, обгоревшая там валяется. Но ни её, ни его и никаких следов, что именно они были в этой машине, нет. Куда же они испарились? Вот загадка! А вы что на это скажете, профессор? Ну, говорите!".

"Может быть, это и не их машина. Автокатастроф всегда было много и машин разбитых таких тоже очень много".

"Нет, - пояснил камергер, - эта машина, по нашим данным принадлежит именно Эльжбете Каройи и нам известно куда она везла господина Городова. Но куда они делись? На месте аварии мы должны были обнаружить их трупы, или полумёртвых или просто раненых. Или в реанимации. Но их нет нигде. Куда они могли деться?".

Ривера согласился с камергером, для него происшедшее смахивало на фантастику. Но внутри у него было чувство, что Эльжбетта и Городов где-то близко, где-то рядом.

Было утро, метель стихла. Заметно потеплело, снег медленно подтаивал. На дороге валялся разбитый микроавтобус, якобы принадлежащей Эльжбетте. Но она вместе с Городовым куда-то испарилась каким-то чудесным способом! После недолгого рассуждения было решено ехать в тот дом, куда Эльжбетта собиралась спрятать академика. Дом был вычислен уже службой безопасности Перу, которая не бездействовала всё это время. А автокатастрофу, возможно, сымитировали Эльжбетта и её сообщники, сами же пересели в другую машину и поехали туда же, куда запланировали. Итак, камергер и профессор продолжили свой путь.

Аргентум белорусских спецслужб в это же время находился в состоянии не меньшего потрясения. Он ехал в Мозырь, и до него было ещё не близко. Он не знал, что будет говорить своему начальнику. Он не знал даже, где сейчас находится Городов. Он провалил своё задание.

Мозырь стал белорусской столицей ещё в 2019 году, и вот аргентум ехал туда совершенно раздавленный. Он думал сейчас о мадам де Сов, Эльжбетте, Стелле Хокуа и ещё также о Елизавете Лелемико из Наро-Фоминска своей тайной страсти, а может быть и любви. Одно только утешало его, что и перуанцы не знают, где сейчас Городов - Монтальва находится. Значит, между ними и перуанцами вообще ничья получилась. Он сейчас крепко думал, что будет говорить своему начальнику, генерал-ротмистру, там в Мозыре. И кое-что он всё-таки придумал! После этого аргентум успокоился и немного стал приходить в себя. Наконец Мозырь показался на горизонте, аргентум вытянулся, как при команде "смирно", он был холоден и готов к разговору.

В это же самое время Оклей разговаривал с принцем Болгарским Тервелем Круссановым и убеждал его изо всех сил, что они должны быть друзьями до конца:

"Чтобы Украина и Болгария находились всегда в дружественных отношениях, мы с вами должны быть самыми лучшими друзьями. Ты это знать должен. Только так и по - другому нельзя нам".

Но, с адмиралом Милошевским, - сказал тогда принц Тервель, - вы тоже были лучшими друзьями. Но, где же он сейчас? Он сейчас уже погиб, он убит был".

"Кто же это сказал вам, - сказал тогда Оклей очень тревожно, - ну не иначе, как только одна Дева Сургутская. Больше некому говорить такое".

"Причем здесь Сургутская Дева? Об этом знали и говорили многие. И, именно вас обвиняли в убийстве вашего лучшего и близкого друга и соратника адмирала Милашевского. И не для кого это секретом не было. В энциклопедиях, даже самых подробных, имя лучшего друга и убийцы не называют. Доказано не было, но.. . А кто же тогда убил его, по-вашему?"

"Кто его убил тогда, - сказал Оклей, - это большой и сложный вопрос. Мы были тогда лучшими друзьями? Сначала мы все тогда были лучшими друзьями! Мы были тогда одной бандой, не постесняюсь применить слово, каким называли нас тогда. Но тогда, в середине 20-х годов, между нами и правительством Украины произошёл раскол. Мы стали пожирать и уничтожать друг друга. И Милашевского мог убить любой из его соратников, то есть и из моих тоже. И я тоже чудом остался жив. Вот так, кесаревич".

"Где же сейчас эти ваши соратники, члены одной банды, как говорят вы? Где выжившие?

"Одни в могилах, другие в местах не столь отдалённых, третьи в бегах, скрываются на Канарах, Бермудах. Но основная масса и сейчас занимает достаточно высокие должности в теперешнем правительстве Украины! Вот вернёмся к Милашевскому, теперь покойному. Меня тогда обвинили в его убийстве, но также могло сложиться наоборот: его могли обвинить в убийстве меня или кого-нибудь там другого".

"Понятно, - задумчиво проговорил принц, - но это дела прошлые. Мёртвых уже не вернуть к жизни, не лучше ли сейчас о живых подумать. Не так ли? Ни в одном ещё правительстве и никогда не было закадычных друзей. Все они рано или поздно становятся по разные стороны баррикад. Это было всегда. Ничего не поделаешь тут".

Оклей поддержал тему: "А сейчас в России тоже незаметно, но глухо намечается аналогичный раскол. В правительстве. Ты знаешь это?"

"Много наслышан, - подтвердил Принц Круссанов, - раскол довольно уже заметный. Делиева, Колесникова, Анциферова скоро, может быть, осудят. Ходят слухи, что именно они убили президента Ахматова, медленно травили через его последнюю молодую возлюбленную, выпускницу Наро-Фоминского Женского Лицея. История там очень тёмная. Но вот у нас, в Болгарии, многие склоняются к тому, что Ахматов умер не своей смертью, что его отравили. Как-то странно он умер. Из красивого крепкого старика превратился в дряхлую развалину. Скорее всего, что здесь что-то не так".

"Про это, - вставил Оклей, - отдельный разговор. Тут далеко можно зайти. И не только зайти, но и неприятностей по полной программе получить от своего правительства. Вам это не грозит, а мне следует быть осторожным. Вы меня поняли? Давайте закроем эту тему".

Кесаревич понял и перевёл разговор в другое русло: "Меня интересуют дела и здесь, в Перу. В частности Городов Монтальва. Что известно о нём? Куда его запрятали? И при чём здесь эта самая мадам де Сов?". Оклей откровенно рассказал принцу всё, что знал по этому делу, привёл свои предположения и догадки, высказал надежду, что всё скоро выясниться и встанет на свои места и убеждение, что всё тайное становится рано или поздно явным. Разговор закончился и Принц Болгарский Тервель сделал для себя вывод, что с Оклеем придётся "подружиться", внимательно изучить этого дипломата и быть с ним как можно более осторожным. Как и со всеми другими.

А тем временем аргентум белорусских спецслужб стоял, мрачнее тучи, перед своим шефом генералом-ротмистром:

"Ну и что теперь делать мы будем, - говорил медленно и очень злостно, задыхаясь даже генерал-ротмистр, - провалил ты своё задание. Я давно знаю, что тебе нельзя доверяться. Где же сейчас Городов? Ты зачем же, скажи мне на милость, сначала вывез его в Эквадор, потом в Прибалтику, Польшу, Чехию, Венгрию. Пять стран взбаламутил. Мало того, что ты устроил ему турне по странам Европы, от такого вот твоего действа чуть было не разразился международный скандал с одной из этих стран. Ты думал своей головой, что делал? Ну, что ты уставился на меня, как будто первый раз видишь? Какая была установка? Перевезти синьора Городова Монтальву из Перу сюда, в Мозырь, сразу после похищения. И это ведь ты и только ты придумал, продумал, разработал эту операцию до мельчайших деталей. И ты просил поручить тебе её исполнение. Руководство согласилось с твоим планом. Было распоряжение высшего командования, чтобы никто не вмешивался в исполнение. Никто, кроме тебя и твоего отдела. А ты? Доверился своим бабам, всё им перепоручил. Ладно бы они были специалисты - разведчицы. Нет, он подключил к такому важному делу стриптизёрку - проститутку "графиню" Эльжбетту, полоумную финку Стеллу Хокуа. Не впутал ли ты случайно в эту ответственную операцию свою Лизку Лелемико, эту молдаванскую русскую из Наро-Фоминского Женского Лицея? Ну, и скажи ещё зачем же ты заключил союз с мадам де Сов, довольно сомнительной и, по нашим данным, опасной особой? Что ты там с ней наделал? Быстро отвечай!".

"Нет, - робко промямлил аргентум, который боялся мадам де Сов больше, чем генерал-ротмистра, - она вообще здесь не при чём. Не беспокойтесь, господин генерал-ротмистр. Её я не подключал к операции. А про Городова, то есть где он сейчас, не знают даже спецслужбы Перу, никто из заинтересованных служб не знает. Очевидно вмешательство неизвестных заинтересованных лиц".

"Вот именно этих неизвестных, по долгу своей службы, ты и должен знать. Так, кто они эти неизвестные лица, по-твоему, аргентум? - злобно и ехидно шипел генерал-ротмистр, - говори, да побыстрее, пока я совсем не разозлился. Это, не иначе твоя красавица Лелемико про изобретение Городова и в Молдавию донесла. Это благодаря ей изобретением Городова заинтересовались в Молдавии. Только так и больше никак. Что ты, любимец порочных женщин, мне на это скажешь?"

"Нет, мой шеф, - робко промямлил аргентум, - нет. С Лелемико не встречался я уже два года. Уверяю вас, она не знает ничего. Но всё это, мой шеф, не обошлось без помощи Девы Сургутской. Она же там, в Перу. Проныра она ещё та, на пять метров под землёй "жареное" чует. Есть данные разведки, что какое-то определённое влияние она имеет не только на генерала Кмита, но и на президента Каррансу и даже на некоторых членов её семьи. При упоминании о Деве Сургутской, у генерал-ротмистра пена потекла изо рта, глаза остекленели и несчастный аргентум подумал, что шеф умирает от злости в прямом смысле этого слова. Сургутская Дева была головной болью генерал-ротмистра и, пока она находилась на свободе, он при упоминании о ней, не мог быть спокойным и уравновешенным. Но, как истинный разведчик, генерал-ротмистр не мог поддаваться чувствам, поэтому он сдержался и быстро пришёл в себя:

"Слушай, аргентум, - медленно сквозь зубы процедил он, - сургутская девка - это уже серьёзно. Это не твои вертихвостки. С ней всё дело, с большой степенью вероятности, будет провалено. Особенно если делом этим занимается такой идиот, как ты! Зачем я только доверил его тебе, бабнику и лоботрясу, знал же, что ты ничего не умеешь и провалишь всё по высшему разряду. Над тобой сейчас висит такой дамоклов меч, что из серебра ты можешь превратиться в железо или даже в дерево. Ну придумай что-нибудь, если ты не совсем безнадёжный".

Аргентум пытался разгрести ситуацию, обещал разобраться с Девой, найти Городова, исправить все свои ошибки и так далее и тому подобное. Но все его старания были напрасны. Генерал-ротмистр был неумолим в своём решении отстранить его от дел. Он кричал:

"Я тебя прекрасно знаю, ты ничего не сделаешь по делу Городова, а о Сургутской Деве не беспокойся. На неё точат зубы и Моссад и ЦРУ. А там работают специалисты, а не тупорылые, как ты идиоты. Я сам свяжусь с российским МИДом. Мы с Носковым друзья. У меня достаточно интересной для них информации, которой хватит, чтобы её арестовать". Затем взбешенный генерал-ротмистр объявил об отстранении аргентума от дел: "Всё, ты свободен. Операцию по Городову лично провожу я. Может я подумаю, как тебя реабилитировать, может ты мне ещё понадобишься. Пока свободен".

"Но, шеф!".

"Быстро вон отсюда, а то уволю, не доводи меня до точки кипения!".

И вот, спустя несколько минут, аргентум шёл по Мозырю абсолютно раздавленный, разбитый, почти что убитый, придавленный ниже плинтуса. Ничего ему было не интересно, он быстро шёл и ничего вокруг себя не видел. Снег медленно падал на его лицо, но он не чувствовал этого. Когда аргентум, наконец, опомнился, то увидел себя на берегу реки. Она ещё не замёрзла. Долго аргентум смотрел на неё, даже не смотрел, а созерцал. Смотря, куда она течёт, видел он мысленно Украину, и мёртвую зону в ней, Россию, Крым, Чёрное море. Так он стоял, пока, наконец, не увидел несколько лодок у берега. Присмотревшись внимательно, он заметил в одной из них вёсла. Взобравшись в эту лодку, он заработал вёслами и поплыл вниз по течению, в сторону Украины. Мозырь исчез вдали, а он всё плыл и плыл, гребя вёслами, и это придавало ему силы и бодрости. Он не заметил как наступил поздний вечер, а затем глухая ночь, а он плыл, не чувствуя ни боли, ни унижения, ни злости. Ничего! Неизвестно сколько ещё километров отмахал он за эту страшную ночь, не замечая ни времени, ни пространства. Он работал вёслами, как робот, но внутри у него горела страшная развороченная и кровоточащая рана. Настал предрассветный час, приближалась украинская граница. В воспалённом мозгу аргентума возникла мысль о "мёртвой зоне" и этих идиотах - самосёлах: поселиться среди них, как одинокий волк, отверженный от своей стаи, и сдохнуть там от голода и одиночества. Эта мысль придала ему силы, и он продолжал работать вёслами, как заводной. И вдруг у него зазвонил телефон. От неожиданности он вздрогнул, потому что уже простился с цивилизацией и её благами. Он не хотел, но всё-таки нажал кнопку соединения:

"Милый мой, - раздался очень нежный ласковый воркующий голос, - Я знаю всё, что сделал с тобой этот идиот генерал-ротмистр. Успокойся, он получит за это сполна. Об этом позабочусь я, а я слов на ветер не бросаю. Ты в депрессии, ты устал. Где ты сейчас? Я помогу! Ты всегда нравился мне, может быть, я даже люблю тебя, но это покажет будущее". Аргентум узнал чарующий голос мадам де Сов. И обрадовался, потому что это был голос спасения. И он стал говорить быстро, сбиваясь с одной мысли на другую.

" Я украл лодку у какого-то бедного человека. Я плыл всю ночь и нахожусь сейчас здесь, где-то около украинской границы, недалеко от "мёртвой зоны", я решил уйти от мира и окончить там свою жизнь отшельником".

"Ни в коем случае! - воскликнула мадам де Сов, - я запрещаю вам даже думать об этом. Я хочу, чтобы вы со мною встретились. Даю вам на это три дня. Мы поговорим с вами, и всё встанет на свои места. Вы очень устали и мы отдохнём вместе. Всё будет очень хорошо. Поверьте мне и скорее приезжайте. Не стесняйтесь и не теряйтесь, мой смелый сильный и красивый мальчик! Вы всё можете, я верю в вас!". Радости аргентума не было границ, он полностью забыл неприятный разговор с генералом - ротмистром, выбросил за борт свои чёрные мысли о "мёртвой зоне и думал только о том, как быстрее добраться до Южной Америки. Он взбодрился, оживился и жалел только о том, что у него нет крыльев, чтобы немедленно лететь через океан к ней!

А в это самое время камергер Феликс Руэда и профессор Алехандро Ривера вошли в тот самый дом, в ту дачу, куда Эльжбетта - "графиня" планировала привести и спрятать академика Городова. Их ждало тяжёлое разочарование: ни Городова, ни "графини", ни даже следов их пребывания там они не нашли, хотя обыскали все закоулки этого укромного местечка. Нет, нашли там они много интересных, по-своему, вещей, но только к делу они имели очень мало отношения. Например, откровенные фотки Эльжбетты попадались на каждом шагу. Приличные запасы вина и еды, говорили о том, что в доме или живут или собираются жить долгое время. Ассортимент аптечки отличался большим набором медикаментов. Что-то витало в этом доме недосказанное, но не конкретное, к сожалению. Они уже прекратили активные поиски и утратили последние надежды, когда в маленькой заброшенной комнатке увидели достаточно старый компьютер. Они быстро включили его и камергер, усмехнувшись, сказал тихо: "Сейчас этот старичок нам расскажет: где эта злосчастная "графиня" академика нашего запрятала". Компьютер включился, но затребовал пароль. Пароля друзья, конечно, не знали и не могли знать. Стали обшаривать бумаги, разложенные на компьютерном столе, надеясь найти какую-нибудь полезную информацию. На небольшом клочке бумаги они прочитали странную фразу: Главная из восьмерых несёт отбитую у девятой селезёнку на обед своему ребёнку-дебилу. Городов и Ривера, когда были в России, много раз видели эту надпись на стенах и заборах. Это могла быть метафора или аллегория или вообще скороговорка. Эту фразу кричат в России сторонники патриархата, антифеминисты для критики идей феминизма. Чтобы сильнее задеть их. Феликс Руэда предположил, что эта фраза может быть паролем и ввёл её в компьютер. Чудо свершилось! Это был пароль! Меню со всеми программами открылось перед сыщиками. Стали искать информацию о Городове, но не нашли, к большому своему огорчению. Зато много нового и интересного узнали о Стелле Хокуа и Деве Сургутской. Оказывается, они противостояли друг другу с давних 2024 - 2025 годов. Судьба свела их в Южной Африке, во время НАТОвской экспансии в ЮАР. Стеллу уже тогда начали использовать ЦРУ и финские спецслужбы: она освещала события по их заказу. А Дева Сургутская противостояла этому, раскрыв в средствах массовой информации истинное лицо и продажность Стеллы. Но самым главным было то, что она назвала заказчиков и спонсоров Стеллы открытым текстом. Тогда на неё началась настоящая охота. Эта информация произвела на камергера сильное впечатление, и он пафосно заявил профессору, что Сургутская Дева их истинный союзник, что он верит ей и уважает её профессиональную деятельность. В компьютере оказалась информация ещё об одной, не менее интересной, загадочной и сомнительной женщине Елизавете Лелемико.

"Елизавета Лелемико, - читали они в файле о таинственной незнакомке, - родилась в России, недалеко от Наро-Фоминска в 2012 году. Отец её был военный, офицер. Данных о матери нет. Училась в знаменитом Наро-Фоминском закрытом женском лицее с 2019 по 2027 год. После его окончания переехала с отцом в Молдавию, на новое назначение отца по службе. Отец Елизаветы женился второй раз на молдаванской цыганке Лелемико. При получении паспорта Лиза взяла фамилию мачехи".

"Вот это и есть тот ребёнок - дебил? - спросил камергер неизвестно почему и что имея ввиду"

"Не знаю, - ответил Ривера, не понимая, почему камергер так решил и что он хочет этим сказать, - может быть и так. Вполне возможно". Далее они узнали, что с 2027 года Лелемико жила на две страны: Молдавию и Россию. Закончив университет в России, Елизавета стала заниматься журналистикой и публицистикой. Она была автором многих скандальных статей, например, о загадочной смерти русского президента Ахматова. Из-под её пера вышли статьи о нечистоплотности в финансовой деятельности президента Молдавии генерала Понаровского и многое другое, что не соответствовало реальности и вызывало возмущение читателей. Лелемико стали преследовать власти Молдавии и России. Теперь она подозревается в связях со спецслужбами Белоруссии и Прибалтики.

"Очень сомнительная личность, - задумчиво произнёс камергер, - с имиджем роковой красавицы. Такими дамами восхищаются в богемных кругах, а спецслужбы через них стряпают свои делишки". В разговор вмешалась Катя Боровская и сообщила, что с Лелемико она знакома лично, и что "Лелемико давно знакома также с Девой Сургутской, но с Девой у неё давно какой-то глухой конфликт. Это даже со стороны хорошо заметно. Дева ещё утверждает, что знает о Лелемико такое, чего не знают другие, в том числе о её матери. И ещё Дева Сургутская хвастается, что у неё есть какая-то видеозапись, открывающая все секреты Лелемико и её настоящей неизвестной мамы. Но вот дела эти вас, конечно, не касаются, синьоры".

"Ну и ну! - камергер говорил со смехом, - на самом деле, прямо таки отбитую селезёнку съела эта самая Лелемико. Ну просто юмор! Что, например, она о смерти русского президента Ахматова болтает. Тому, что он умер от старости у нас, в Перу, никогда не верили. У нас в Республиканской Энциклопедии, изданной в прошлом году, написано, что Ахматов был медленно отравлен. А президент Парагвая Казарес даже на пресс конференции открыто заявил, что Ахматов умер не своей смертью и спокойно мог прожить ещё лет двадцать. И хотя это не имеет отношения к нашему делу, нам всё равно интересно. Расскажи же нам, Катя, что она там строчила?"

Катя рассказала о версиях смерти президента России Ахматова по Лелемико. Их было несколько и все с элементами фантазии автора: ревность, финансы, предательство. Все они очерняли покойного президента. А Катя продолжала:

"Она первая намекнула не только мне, но и моим коллегам по журналу про изобретение Городова. Она узнала об этом, наверное, раньше, чем мадам де Сов. Подробностей она не знала. Но сам факт изобретения у неё имелся. Она и Деве Сургутской рассказала об этом. В этом вопросе она "обскакала" всех нас, надо отдать ей должное". Известие было шокирующем, и камергер проговорил жёстко:

"Она, несомненно, знает о нашем деле и сейчас больше других. А может и имеет к нему непосредственное отношение. Возможно, она ездила к нам и была на фабрике Городова раньше многих. Скорее всего, она одна из первых рассекретила в СМИ и наши идеи и их воплощение в жизнь. Она знала о фабрике Городова и благодаря ей, нашей идеей заинтересовались многие спецслужбы, но какой из них она продала свои знания нам неизвестно. Ну, а у мадам де Сов есть свой план на это открытие, но мы его не знаем. Ты вглядись, синьор профессор, в её фото по внимательнее, может быть, и вспомнишь эту особу, вид у неё запоминающийся".

Ривера внимательно всматривался в портрет легендарной Лелемико. Ему казалось, что в июле - августе что-то он подобное видел на пресс конференции в доме учёных в Лиме. Крутилась там подобная личность, щебетала то с ним, то с Городовым, строила из себя глупенькую наивность. Они её серьёзно не воспринимали. Возможно, она выпытала таким образом некоторые подробности об изобретении и фабрике Городова. Была она и на знаменитом концерте с фуршетом. Вспомнил её Ривера. Возможно, она вмешалась в это дело в последний момент, а возможно и с самого начала.

"Синьора Боровская, как по-вашему, имеет Лелемико какую-то связь, какие-то отношения с мадам де Сов? Как у неё с Сов дела обстоят?"

"Про это я ничего сказать не могу. Связана она с мадам или нет, не знаю. Но она первая сообразила, что производят на фабрике Городова, это без сомнения. И ситуацию в самом начале разруливала она".

Камергер стал очень серьёзен, в его голове прокручивалось прошедшее в несколько ином свете:

"Сейчас мы точно знаем, что мадам Лелемико узнала суть метода Городова первая. Узнала она и о существовании фабрики, то есть не о её вывески, а о истинном предназначении, тоже первая. Имея в руках такой жирный кусок информации, она не могла выпустить его из своих рук. Она умело и профессионально ушла в тень и дала возможность другим драться за этот кусок. Но в самый последний момент она вновь появляется на сцене событий. Автокатастрофа её рук дело. В последний момент драмы, она снова на сцене, и снова в главной роли. Синьора, не знаете ли вы, нет ли у Лелемико какой-нибудь собственности в этих краях? Не будет же она в такой ответственный момент снимать особняк и, таким образом вводить в курс дела многих новых людей?" И вдруг профессор каким-то тихим пророческим голосом сказал: "А может это злой рок вмешался в дела людей и изменил сценарий по своему усмотрению". Камергер не услышал его слов или не захотел их услышать. В нём проснулась ищейка, которая взяла след жертвы. Он слушал только Боровскую, а она говорила:

"Мне неизвестно ничего об её собственности. У неё, говорят, есть виллы и в Румынии и в Хорватии. Обе достались от её двух покойных мужей. Значительное имущество. Она же роковая женщина. Ей только 27 лет, а у неё два мужа сменились. Оба умерли. И от них у неё наследство. Но, где эти виллы и где сейчас она сама, вам я ничего не могу сказать. Я не знаю".

"Отравила своих мужей она, - мрачно констатировал свою точку зрения Ривера, - на самом деле отбитую селезёнку съела. Где искать её? В Румынии, Молдавии, Наро-Фоминске?".

"Профессор, оставьте скепсис и возьмите себя в руки, - сказал тогда камергер, довольно жёстко, - я давно чувствую, что идём мы давно уже не по той дороге. Заблудились мы. Если начнём искать Лелемико, то точно выйдем абсолютно в другую сферу. А вот где Городов не знают и белорусы. Я забыл вам сказать. Наши агенты в Белорусии сообщили об этом в центр, причём со стопроцентной уверенностью".

"Они тоже его потеряли, - радостно вскричал Ривера, - он теперь не у них, на самом деле?".

"Да, именно так. И у нас теперь ничья. Мы все в одинаковом положении. Но, что же дальше? Уже не действует никакая логика".

24.

Аргентум белорусских спецслужб сидел в самолёте. А самолёт вылетел из Мозыря на Гаити, в Порт-о-Пренс. Попутчиком его был широко известная в Европе личность - румынский диссидент Михай Лупу. В Румынии он долгое время занимал пост министра финансов, потом ушёл в оппозицию. В Румынии с 2023 года была президентом Нонна Стефанеску, личность противоречивая с неоднозначной биографией. За время её президентства Румыния вышла из Евросоюза и НАТО, в стране были запрещены аборты (кроме случаев прямой угрозы жизни женщины) и однополые браки. Имел место значительный экономический подъём, улучшилось качество жизни населения. Наметился демографический подъём. Но культ личности Нонны и однопартийная система вызывали недовольство передовой и демократической части населения. Создалась оппозиция. Михай Лупу был соратником и другом Нонны, тринадцать лет руководил он министерством финансов в её правительстве. Но, тоже ушёл в оппозицию, приобрёл имидж диссидента, правдолюба, который борется со злом и тиранией. Начались преследования. Он сбежал из страны, и вот сейчас вместе с аргентумом белорусских спецслужб летел на Гаити. И у аргентума и у Лупу в Южной Америке была одна цель: мадам Сов. Оба направлялись к ней. Лупу старательно играл демократа, защитника прав человека, сам же прикидывался угнетённым, обиженным и оскорблённым. Он вёл себя более менее откровенно, ибо знал, что в Белоруссии его поддерживают и отлично понимал с кем он разговаривает. Он не скрывал цель своей поездки: получить средства для свержения "реакционного" режима Стефанеску. Как любая истинная оппозиция он и его единомышленники искали для себя спонсоров, и мадам де Сов была одним из таких вариантов. Аргентум же ехал по вызову самой мадам, он надеялся узнать от неё, где же находится Городов Монтальва и этим поправить своё пошатнувшееся положение на службе. И оба они надеялись увидеть в этой таинственной мадам свою подругу, союзницу и защитницу.

"Не знаю как там у вас Карранса, - говорил экс-министр финансов взволнованным тоном Солженицына, - но Стефанеску ведёт себя, как бывшая зечка. В Румынии сейчас даже не однопартийность, а фактически у власти находится весьма ограниченный круг людей, который практически не меняется и всё решает. От всех прогрессивно мыслящих и инакомыслящих Стефанеску избавляется не всегда гуманными способами. К сожалению, народ этого не понимает и это создаёт трудности в нашей борьбе!". Аргентум как мог успокаивал попутчика:

"Успокойтесь, синьор Лупу. Режим Стефанеску рассыплется и рухнет. Он прогнил и проржавел изнутри. Я слышал, что Стефанеску хочет уйти от власти на покой. Она, говорят, боится повторить историю русского президента Ахматова. Вы помните, как этот национальный герой ушёл в отставку и умер загадочной смертью. А был любимцем русского народа! Хотя девчонке той была не очень-то выгодна его смерть".

"О выгоде не знаю. Но дело это помню хорошо. Давайте сменим тему". Аргентум не заставил себя ждать:

"А союзницу нашу и добрую покровительницу, красавицу мадам де Сов, вы видели, господин министр, или только слышали о ней?".

"Не видел ещё никогда, но наслышан много и о уме, и о красоте, и о богатстве, и о возможностях".

"А я видел много раз!" и аргентум, блаженно развалившись в кресле, начал рассказывать о той, к которой они оба стремились.

А самолёт всё летел и летел над Атлантикой, дальше и дальше на юго-запад. Показавшиеся вдали Гаити, стремительно приближались, и через несколько минут самолёт приземлился в аэропорту сердца Гаити городе Порт-о-Пренс. Новоиспечённые друзья сели в такси и поехали навстречу сбывающимся, по их мнению, желаниям.

Гаити была самой бедной и неблагополучной страной в Южной Америке. Повсюду стояли бедные хижины без водопровода и канализации. На очагах, сложенных из камня, прямо на улице женщины готовили пищу. Мусорные ямы, набитые до предела, не чистились месяцами, поэтому вокруг хижин валялись кучи мусора. Тучи насекомых кружились над ними. Толпы оборванных людей болтались по улицам. Грязные неухоженные дети играли перед хижинами. Какая - то женщина, лет тридцати пяти, одетая очень бедно, но очень красивая, прошла навстречу их машине. Оба пассажира заметили её почему-то. Они не знали, что это была Сюзанна Шантфлери, которая через двадцать лет станет в 2059 году президентом Гаити. И тогда начнётся в истории Гаити самая героическая эпоха. Но сейчас до всего этого было очень далеко. Ни аргентум, ни экс-министр просто не могли знать об этом, как, впрочем, и все остальные люди. Машина въехала в районы богатейших людей планеты: роскошные замки соревновались друг с другом по красоте и изяществу. Их архитектура была хотя и смешанной, но привлекала и ласкала глаз разнообразием. Скромное такси среди новейших образцов автомобилестроения выглядело золушкой на королевском балу. Таков был контраст между богатыми и бедными на острове. А среднего класса там, можно сказать, и вовсе не бывало. Машина остановилась около шикарного трёхэтажного строения. Их встречал сверкающий манерами и внешним видом дворецкий мадам де Сов.

"У неё же дворец находится на Черепашьем острове, но никак не здесь" шепнул экс - министр финансов своему попутчику. Аргентум разъяснил ему, что это резиденция для приёма в Порт-о-Пренсе, на Черепашьем острове она живёт, и туда приглашаются самые близкие и надёжные друзья и соратники. Они пока не входят в состав таких лиц, поэтому их принимают здесь. Остров хорошо охраняется и попасть туда без приглашения практически невозможно. Войдя в холл, они сдали охране личные вещи, а затем прошли через небольшой коридор, в котором аргентум заметил устройство для обнаружения металла, хорошо замаскированное и для непрофессионала незаметное. Оружия и взрывчатки у них не было, поэтому они благополучно миновали этот тайных досмотр. Теперь они вошли в роскошную приёмную залу, их усадили в удобные кресла, принесли фрукты, предложили кофе и попросили ждать. Ждали минут пятнадцать. Время ожидания зависело от статуса: чем меньше время ожидания, тем выше статус принимаемого. Наконец, вздрогнул колокольчик, и из одной из дверей появилась она, великолепная, роскошно одетая всемогущая мадам де Сов.

"Ну, здравствуйте, господа! Надеюсь, что путешествие по воздуху не утомило вас?". После обычных приветствий и комплиментов, принятых в таком случае, мадам обратилась к экс министру финансов:

"Дорогой синьор диссидент, и всё-таки я вижу, что вы очень устали. Не только от перелёта, нет. Ваша деятельность на родине была столь активна, что вам необходим отдых. Вы, конечно, просите у меня политическое убежище. Вот оно, это убежище в вашем полном распоряжении. Вы можете здесь жить хоть всю свою оставшуюся жизнь, я выделю вам апартаменты в западном крыле этого дворца и полный пансион. У меня достаточно места и вы не стесните меня. Да я и редко здесь бываю".

"Мадам, я представляю многотысячную оппозицию кровавому режиму Стефанеску и я не думаю об отдыхе. Вы - защитница всех, а мы защитники румынского народа, готовые отдать свои жизни за свободу Отечества. Мы серьёзная организация, среди нас много военных специалистов, но мы безоружны. Мадам, мы безоружны! А что можно сделать, не имея вооружения. Ничего! Мадам нам нужны средства для борьбы с тоталитаризмом. Для этого я здесь!" Мадам де Сов выслушала пламенную речь представителя народного гнева и... любезно пригласила гостей к столу. Их ожидал богато накрытый стол. Поздравления, тосты и оды в адрес мадам лились рекой. Такой же рекой лились коньяк, выдержанные вина, ну и водочка, конечно. Мадам пела дифирамбы обоим, но при этом выделяла Михая Лупу, сравнивая его с Солженицыным и предлагая написать книгу о зверствах режима Стефанеску. О материальной помощи движению она промолчала. "Пока молчит, а потом даст" - думал и надеялся Михай Лупу.

Имитируя заботливую подругу, мадам пропела:

"Я думаю, что мсье Лупу успокоился и некоторое время может обойтись без нашего общества, а вы, - она обратилась к аргентуму, - не составите ли мне компанию, я хочу выйти в сад и обсудить нашу личную проблему наедине. Это очень важно для нас обоих, не так ли мой друг?". Вдвоём вышли они в сад обсуждать проблему под названием "Городов".

"Есть у нас общее дело, милый мальчик. Кто ещё теперь знает обо мне?" - пропела мадам де Сов.

"Я не выдал вас своему шефу. Шеф подозревает о наших взаимоотношениях, но я сумел убедить его, что это неправда. Думаю, что он мне поверил. Я был очень убедителен, мадам. Даже если меня будут пытать, я никогда и никому вас не выдам. Вы - богатая и могучая, но я знаю, какая вы чувствительная и нежная и я всегда очень за вас беспокоюсь. За вас тревожусь я, а не за себя. Себя, полунищего аргентума, мне нисколько не жалко. Нет у меня, кроме вас, никого на свете. Вы должны меня понять. Я жизнью вам обязан".

"Не беспокойтесь, мой милый, ничего вы мне не должны, - томно сказала де Сов, - А ваш шеф скоро многое поймёт, ему помогут понять мои люди, и тоже к нам присоединится. Мы все будем единым целым. Разве вы не хотите этого?".

"Конечно, хочу. Но скажите, где же теперь Городов?". И мадам стала говорить с большим волнением и отвлечёнными фразами. И аргентум стал забывать, о чём спросил. Так она умела говорить и так действовала на него. Эту манеру разговора аргентум отлично знал. Он вздохнул и стал слушать.

Спецслужбы Перу продолжали активную работу по поиску пропавшего академика, но профессору Ривере пришлось прекратить сейчас своё активное участие в его поисках и разобраться с доставшейся ему недвижимостью, которая упала ему буквально с неба. Вместе с ним временный отпуск получил и камергер Феликс Руэда. И вот они в Лиме. Дом фармацевтического магната и уголовного преступника Дортикоса, арестованного в октябре 2039 года и умершего на допросе, был конфискован правительством и передан в собственность профессору Алехандро Ривере за заслуги перед Отечеством в области науки, патриотизм и участие в секретной компании по освобождению академика Городова. Заслуги камергера Феликса Руэда тоже не остались без внимания.

"Пройдя мимо сего дома, - высокопарно начал излагать своё восхищение домом камергер Феликс Руэда, который вместе с профессором приехал осмотреть богатый подарок правительства, - а тем более, войдя во внутрь, думаешь, что это и есть то мифическое легендарное Эльдорадо, которое в 16-18 веках так упорно искали у нас в Перу испанские конкистадоры и все другие европейцы!"

"Всё это так, - отвечал Ривера, - но я не могу поверить, неужели этот дом, дворец теперь мой. Не верится просто в это. Такой богатый дворец! Немыслимо! Непостижимо! Я, всегда едва сводивший концы с концами, чтобы прокормить и одеть свою большую семью. Я, который с детства рос в бедности и не знал, что такое отдых и развлечения. Ну не верю я своему счастью. И богатству! И отчего же досталось это всё именно, обязательно мне. Мне, а не кому - то другому. Городов отдал мне свою премию, правительство подарило дворец. Чем заслужил я такую щедрость?"

Это было демократично и справедливо. Такой дорогой мебели, одежды, посуды Ривера никогда в своей жизни не видел, даже в кино или по Интернету. В доме было много вещей, посуды и одежды. Правительство предоставляет родственникам репрессированного возможность забрать любые личные вещи, вещей же было у семьи Дортикоса так много, что и родственникам досталось и с аукциона распродано не мало и почти половина их досталась профессору Ривере. Всё поражало профессора красотой, великолепием, изысканностью, богатой отделкой.

"Больше половины самой лучшей мебели вывезено для продажи в пользу государства, - сказал камергер, - говорят, вывозили и на микроавтобусах и на автофургонах. Но нас, обывателей, у которых ничего подобного никогда не было, поражает и оставшееся, как сказочное и не доступное простому человеку. И всё это, конечно, нравится вам? Что скажете, профессор?". Ривера испытывал смешанные чувства. Всё было красиво и великолепно, но что-то зловещее, как-бы пряталось в углах и тёмных закоулках, что-то угнетало душу изнутри, неосознанно. Было красиво, но не слишком уютно и не совсем комфортно, как на первый взгляд. Этим профессор и поделился с камергером.

"Я знал, что так именно и будет, - усмехнулся в ответ камергер, - здесь, в этом самом доме, жил такой моральный урод, который глумился над зверски убитыми, ещё не родившимися младенцами!

"Как, как такое возможно? Я ничего подобного никогда не слышал, - дрожащим голосом спросил изумлённый Ривера".

"Вы, профессор, учёный и по роду своей деятельности удалены от общественной жизни. Витаете в идеях, формулах, экспериментах. А я работаю в самых грязных сферах жизни, поэтому знаю больше вас. Этот фармамагнат использовал человеческие зародыши для создания кремов и лекарств, их толкли в ступках, растворяли в кислоте. А ведь зародыш после аборта ещё жив какое-то время. Для экспериментов нужны были именно живые зародыши. Его люди уговаривали женщин делать аборты, ссылаясь на их как-бы нездоровье. Причем аборт, чтобы сохранить младенца живым делался без обезболивания и, как можно быстрее. Была создана целая индустрия. Зародыши поступали в специальных контейнерах. Вот таким людоедством, каннибализмом занимался хозяин этого дома. И другие, поневоле, становились такими же. Жили когда-то очень давно на территории нашей страны, ещё задолго до Инков, людоеды. Но они употребляли в пищу людей из других враждебных племён. А эти над своими же издевались. Хуже тех далёких предков были. Но дом не виноват, он преступлений не совершал и благодаря вашей позитивной энергии весь негатив этого дома развеется. Кроме того, здесь просто люди жили, а для опытов и производства имелись специальные лаборатории".

"Я очень на это надеюсь. Я материалист, и в мистику не верю. Всё будет хорошо". Настроение их как-то сразу изменилось, им стало легко и весело. Камергер хитро улыбнулся и сказал:

"Профессор, а не заглянуть ли нам в их спальню! Там нарядов синьоры Дортикос, наверное, как в музее, и нам нужно их посмотреть. Теперь они твоей жене принадлежат. Не будем медлить с этим. Вам интересно тоже, должно быть". Они поднялись по дубовой витой лестнице на третий этаж, где в южном крыле располагались спальни хозяев, а в северном - для гостей. Всё было там также богато и красиво, как и во всём доме. Гардеробная синьоры находилась в отдельной комнате. Шкафы-купе располагались вдоль трёх стен, в четвёртую стену было вмонтировано огромное, от пола до потолка, зеркало, типа трёхстворчатого трюмо. Синьора могла видеть себя, таким образом, и с боков и сзади. Небольшая дверь вела в такую же смежную комнату, где в таких же шкафах расположилась обувь хозяйки. Друзья стали вместе смотреть на это великолепие. Одежда синьоры была роскошная, отделанная золотом, бриллиантами, тонкими кружевами. Бутафории не было. Всё натуральное и очень дорогое. Платья были самые разнообразные: длинные, бальные, откровенные, сексуальные, гламурные, спортивные. В них синьора Дортикос, наверное, соблазняла своего богатейшего и горячо любимого мужа, которому сейчас ничего этого уже не было нужно.

Ривера вздрогнул: он вдруг ощутил, что от нарядов синьоры Дортикос веет, исходит такой ненавистью и любовью, пороком и невинностью одновременно, причём в невероятных концентрациях. У него перехватило дыхание, стало не хватать воздуха. Невольно опустился он в кресло, прижал руку к сердцу, ему было плохо. Камергер заметил это, быстро принёс воды, нашатырного спирта и открыл окно. Через три минуты профессору стало лучше, и он пробормотал, как бы про себя: "Ничего страшного. Но от жены моей иногда исходит, веет тем же самым примерно. Иногда она бывает просто невыносима. Наверное, она не откажется носить эти наряды, и я подарю их своей жене. Они ей очень подойдут. Да и она такие любит очень, такие цвета, такие формы. Я знаю, что ей давно хотелось иметь что - либо подобное, но у меня не хватало средств на такие дорогие покупки". Они продолжали осмотр дома, рассматривая каждый уголок. В одной из комнат увидели они много детских вещей: пелёнки и распашонки, пинетки и ползунки. Стояла здесь детская кроватка и коляска для грудничка. Всё было так же дорого и безупречно красиво. И это вызвало новый шквал удивления, как у камергера, так и у профессора, так как они прекрасно знали, какое отношение было ко всем маленьким детям у "доброго" синьора Порфирио Дортикоса.

"Вот этого я как раз не ожидал здесь увидеть, - воскликнул Ривера, - откуда здесь взялись эти вещи? Откуда же?"

"Да, у Дортикоса детей сроду не было, - также удивился камергер, - видимо он ещё придумал забаву такую себе, какую только не понять нормальным людям!".

"Но, тут ещё была и жена, - вставил мысль Ривера, - она тоже что-то придумывала. Тоже как-то развлекалась, изощрялась по своему, наверное?"

"Какие у Дортикоса дети? Его профессия была - убивать их, делать из них лекарства, "полезные" биодобавки, вовлекая народ перуанский в каннибализм, людоедство. Разве можно всё это совместить с отцовством? Конечно, нельзя. Как он мог кого-то любить? Каких то детей. Это исключено. Слава Богу, что весь этот кошмар уже в прошлом. Что будем с этим делать дальше, профессор?".

"А ничего не будем мы дальше делать, - весело сказал Ривера, - все эти распашонки и пелёнки мне как раз очень нужны. Моя жена на пятом месяце и у меня скоро родится четвёртый ребёнок. И ему крупно повезло в жизни, такого белья не многие имели в жизни". А камергер рассуждал дальше:

"Дом такой большой, вам, наверное, придётся завести прислугу, чтобы держать его в надлежащем порядке, и няню за детьми ухаживать. А, кстати, сколько вы ещё хотите детей иметь? Если не секрет".

"А сколько Бог даст. В этом доме столько комнат, территории хватит абсолютно на всех. Я не богатый человек, но честный. Чем больше будет детей, тем больше буду работать, чтобы без наследства не оставить никого. Главное, о жилье теперь заботиться не надо. Есть. С неба упало. А за жильё у меня душа больше всего болела. А вот няня нам не нужна, как раз. Самая лучшая няня - мать собственная, то есть жена моя. И никто больше другой. С уборкой дома и готовкой ей одной справиться будет трудновато, но у меня младшей девочке Елене скоро по десять лет будет, вот она и будет помогать матери по хозяйству и за младшеньким приглядывать. Это для неё очень полезно будет. Замуж не стыдно будет выдавать. Не сомневайтесь всё сделаем как надо, нас богатство не испортит, лодырей среди моих предков не было и не будет.

Ещё долго они бродили по дому, философствовали и размышляли о жизни. " Вот я думаю, - говорил Ривера, - как в жизни многое изменяется. Вот был синьор Дортикос таким богатым и могущественным олигархом, а сейчас?".

"Синьору Дортикосу теперь не нужны ничьи деньги, дома, пелёнки и жёны. Он давно находится в ином мире и перед Богом отвечает за свои дела на земле. Вы, профессор, по наивности своей, наверное, думаете, что то, что вы видите перед собой и есть всё имущество его? Нет! Это даже не половина. Это маленькая крупица, маленькая частичка золотого айсберга господина Дортикоса. Большая часть его состояния находиться в надёжном наднациональном банке в старой Европе, где-нибудь в Базеле или Цюрихе. Там у большинства олигархов основная часть состояния заложена, и ни один президент, ни один самый тоталитарный диктатор не может его оттуда конфисковать. Олигарха раскулачить вообще нельзя, физически невозможно. Владельцы банков такую систему придумали, чтобы миром управлять. Люди говорят, что Карранса раскулачила олигархов. Это выражение абсолютно неправильно. Не будьте, профессор, таким наивным. Не верьте либералам "защитникам человеческих прав" из Страсбурга и Гааги. Всё это чушь, так не сделаешь. Олигарх часто бывает могущественнее любого премьера или президента. Вы неужели думаете, профессор, что жена Дортикоса сейчас сидит в фавеле и глотает крек, колет оксидадо на одной линии с безрубашечниками? Нет, это не так, профессор. Синьора Дортикос сейчас где-нибудь в старой Европе в личном замке скучает, или в фешенебельном, "под старину" ресторане Парижа или Брюсселя ест и пьёт самую дорогую пищу которая среднему европейцу не по карману. А ещё лучше в Монако, в казино Монте-Карло она проигрывает пару миллиончиков, чтобы "заглушить тоску" о покойном муже". Вы, профессор, нашли за кого беспокоится. Она прекрасно устроится в жизни и разберётся без нас во всём. О ней здесь плакать не надо". Этот монолог камергера просветил, не разбирающегося в политике и экономике экспериментатора и учёного, профессора Риверу и он, успокоившись, стал прикидывать где мысленно, а где вслух, как он обставит свой новый дом. Он решил, где будет спальня его с женой, где гостиная, где комнаты детей. Когда они вошли в кабинет Дортикоса, камергер воскликнул:

"А это бывший кабинет господина Дортикоса. Он должен стать вашим кабинетом. Он так удобен и хорошо обставлен. Не надо устраивать здесь ничего больше". Ривера согласился с Феликсом в этом вопросе, и продолжал мечтать:

"В этом доме я отлично отмечу наступающий новый 2040 год!".

"Отлично! Вам здорово повезло. Отмечать новый год в таком шикарном доме. А как повезло вашему четвёртому ребёнку, родиться в таких роскошных апартаментах. Крупно повезло. Я очень рад за вас, потому что вы бессеребренник и достойны этого дома. Вы работаете на государство и для нашего государства и это государство вас отметило и отблагодарило!"

"Спасибо, мой друг на добром слове, - растроганно ответил Ривера, - на новый год и новоселье в этом доме соберутся все мои друзья. А вы будете самым первым приглашённым. И так хочется, чтобы за нашим новогодним столом с нами был мой незабвенный друг и учитель Городов Монтальва!"

25.

"Так, как называется этот поезд: "Киров-Белгород" или Киров-Белград", скажите, пожалуйста".

"Поезд называется "Киров - Белград". Именно так, госпожа. Так, что же дальше? Я вас внимательно слушаю, госпожа".

"Он едет в Белград?"

"Да, поезд едет в Сербию, на Балканы. На юг, то есть, едет. Но, госпожа, имейте ввиду, сейчас зима, какая погода видите сами. Самолёты сейчас в Сербию не летают из-за метелей, поэтому желающих уехать поездом очень много. Мест осталось очень мало".

"Подыщите, пожалуйста, что-нибудь поприличнее и комфортное для меня".

"Сожалею, но все свободные места в плацкартном вагоне. В спальном вагоне только одно, но оно верхнее, госпожа и дорогое. И поторопитесь, ведь поезд подойдёт через пятнадцать минут, а стоянка всего восемь минут. Так покупаете или нет? Давайте деньги и паспорт. Получите билет, госпожа".

"Спасибо".

"Не за что. До свидания".

Поезд прибыл, посадка не заняла много времени, Оксана Пепел заняла своё место и через некоторое время поезд тронулся. Стояла глухая ночь, очень тёмная, вьюжная, декабрьская. Всю дорогу Оксана, в основном спала и через двадцать часов она уже вышла на вокзале в Белграде. А немного погодя она шла по улице сербской столицы. Шла и думала о Сургутской Деве. О ней она часто думала в последнее время. Оксана Пепел была на шесть лет старше Сургутской Девы и они были не столько подругами, сколько соперницами, конкурентками. Оксану возмущало то, что Сургутской Деве достаётся народная слава и народная любовь, Всероссийская известность. И это казалось Оксане несправедливо по отношению к ней. И Оксана Пепел была очень недовольна этой несправедливостью: "Отчего же так, - думала сейчас Оксана, - вроде я и хожу и езжу не меньше, чем она. Даже, пожалуй, больше. Также как она бываю в "горячих" точках. Я изъездила, например от начала до конца, вдоль и поперёк восставшую Украину, пылающую Индонезию, была в Ливии, везде подвергала опасности свою жизнь. И мои публикации всегда не меньше, чем у неё актуальные и бескомпромиссные. Но всё ей. Но я не уступлю. Белград, Сербия - всё это бывшая Югославия - место очень неспокойное и нестабильное. Конечно, не сравнится с пылающей Индонезией. Но я здесь, по ходу своего заданного редакцией журналистского расследования, постараюсь раскопать "темку с перцем". Я всегда натыкаюсь, мне всегда везёт на случайности. Конечно, Сургутская Дева сдаёт позиции уже. Она же деградирует. Ну, по крайней мере начала деградировать. Я сама видела её, не помню когда с банкой пива. Спивается, значит. И, наверное, она где-то втайне от всех Транссибирку глушит. Чтобы никто её не видел. Я знаю, что лучше её намного и гораздо умнее. Посмотрим кто кого! Дева!" И вот с такими мыслями шла Пепел по Белграду, подзадоривая саму себя. Кривая журналистского расследования вела её постепенно и медленно, но верно в Белградский Главный Военный Госпиталь. И там она сразу же нашла то, что очень искала - сенсацию! Сюда только что, сию минуту привезли нового пациента. Это был один из самых тяжелейших случаев не только в жизни Оксаны, но и у хирургов, которые встретили каталку больного.

"Зачем его именно сюда привезли, - спросил кто-то из персонала, - он же не военный?"

"Да вы посмотрите на него! Он же может не выжить, он уже умирает, - от волнения даже кричал дежурный врач, - такое даже на поле боя не часто бывает. Сейчас его кома спасает. Наш госпиталь расположен ближе всего к месту трагедии, врачи скорой поступили очень правильно, что привезли его к нам. У нас есть опыт, новейшая аппаратура и маленькая надежда, что мы его вытащим с того света на этот. Поднимайте срочно в операционную, оформите его поступление позже".

У этого пациента на самом деле состояние было очень и очень тяжелым. Только что его достали из-под обломков горевшего автомобиля. Авария была страшная, легковой автомобиль был сбит ехавшем на большой скорости джипом. Пострадавший был один, свидетелей аварии тоже не было. Пострадавший имел множественные травмы и ожог почти семидесяти процентов поверхности кожи. И, самое главное, пострадало лицо этого мужчины, его практически не было, оно было так обезображено огнём, что он в прямом смысле был "человек без лица". И вот сейчас ему была нужна срочная медицинская помощь, затем длительное лечение и если, прогноз будет благоприятным, пересадка донорской кожи, а затем - самое сложное - восстановление лица. Пациента положили в специально оборудованную реанимационную палату, подключили к аппаратам поддержания жизни, сделали все необходимые назначения и установили индивидуальный медицинский пост. Оксана рвалась попасть в палату к пострадавшему, но это ей не удалось. Дисциплина в госпитале была на высоте, военная дисциплина. Но ей удалось поговорить с врачами, побольше узнать о событии чтобы первой сделать о нём сообщение в прессе.

"Почему пострадавшего привезли в Военный Госпиталь, а не в муниципальную больницу? Вы считаете, что муниципальные больницы не достаточно хорошо оборудованы для таких случаев?"

"Я не считаю, что больницы муниципалитета оборудованы плохо. Но наш госпиталь оборудован лучше и практика у наших врачей по таким случаям богаче. Кроме того, в мирное время нам доставляют большинство травм, несовместимых с жизнью. Кстати сказать, количество таких тяжелобольных не уменьшается, а динамически увеличивается. У нас уже почти год лежит девушка в коме, её выбросили из окна восьмого этажа".

"Какой прогноз вы можете сделать этому вновь поступившему пациенту? Долго ли он будет в коме?".

"Делать прогноз для таких тяжёлых больных не в моих правилах, госпожа. Пока речь идёт только о его жизни, которая может оборваться в любую минуту. Но мы сделаем для него всё необходимое в любом его состоянии"

"Вы произнесли фразу, доктор, "новое лицо". Неужели это возможно? И насколько это сложно?".

"Для современной пластической медицины это возможно и при наличии хорошего донора не слишком сложно, но больной станет выглядеть несколько иначе, вот достичь идентичности с прошлым лицом действительно сложно".

"Нужно ли будет для этого согласие пациента, или можно делать пересадку не спросив его?".

"Согласие больного должно быть, но в его состоянии другого выхода нет".

"Скажите, доктор, что известно о личности пострадавшего? Были ли при нём документы или что-то косвенно подтверждающее его личность?".

"К сожалению, нет! Я ничего не могу про него сказать. Мистер Икс".

"Где произошла трагедия? Где обнаружила его скорая помощь?"

"Сигнал о трагедии скорая помощь получила от полиции. Саму трагедию никто не видел, но автомобили ездят там часто и один из них позвонил в полицию, которая и вызвала скорую помощь. Это произошло на Трансильванском шоссе, его ещё называют Карпатским. Оно не слишком оживлённое, но и не пустынное. Полицейские обнаружили на венгерской границе, в районе Суботицы, разбитую машину и в ней его, насквозь обгоревшего. Видимо его привезли из Венгрии и бросили в разбитую машину. А настоящая трагедия произошла намного раньше, где-то далеко, скорее всего в Венгрии. Преступники, естественно, скрылись, не оставив следов".

"По внешнему виду пострадавшего можно ли сказать что-то о его национальности или хотя бы расе?".

"Это сложно, но создаётся впечатление, что это не европеец. По остаткам его кожи можно предположить, что он даже не азиат, а скорее всего метис или мулат или креол или как ещё называют детей от смешанных браков. Но азиатское или южноамериканское что-то в нём точно есть. А теперь простите меня, мне нужно работать. До свидания". Оксана поблагодарила доктора за уделённое ей время.

"Повезло! - ликовала она в душе, - случай не ординарный. Здесь какая-то тайна, это не бытовое покушение на убийство или нечаянность в драке. Здесь что-то глобальное, скорее всего международная склока (надо отметить, что профессиональное чутьё у Оксаны было отменное). Из этого дела надо высосать максимум для своего авторитета. Дева Сургутская умрёт от зависти. Теперь прошла её пора". Оксана Пепел твёрдо решила заняться этим делом вплотную и уже на следующий день поехала из Белграда к Сербско-Венгерской границе. Там она узнала, что одновременно с человеком без лица была ещё женщина лет 40 - 45 и её, так как она получила меньше травм и повреждений, доставили в небольшую районную больничку, расположенную недалеко от места происшествия. Теперь путь Оксаны был прямиком направлен в местный полицейский участок. Дежурный оказался сговорчивым и, предъявив ему своё удостоверение журналиста из России, Оксана сумела связаться с оперативниками.

"Кому принадлежала разбитая машина? - задала она свой первый главный вопрос".

"Машина оказалась не венгерской и не сербской даже. У неё молдаванские номера. Мы пробили её по Интерполу, и оказалось, что она принадлежит Елизавете Лелемико, которая живёт в Молдавии, но имеет двойное гражданство. Как она попала к нам пока остаётся тайной". Тогда Оксана задала полицейским свой второй главный вопрос:

"Установлена ли личность пострадавшей женщины?" Ответ был лаконичным:

"Да, личность её установлена, но это в следственных целях не разглашается".

"Могу ли я посетить пострадавшую?".

"Нет, в следственных целях это также не может быть вам разрешено. Палата пострадавшей охраняется полицейскими".

На этом разговор был окончен. Оксана разрабатывала в уме план дальнейших действий. Она слышала о Елизавете Лелемико, знала, что у неё "война" с Сургутской Девой. Якобы, Сургутская Дева знает какую-то тайну о настоящей матери Лелемико. И не только знает, но имеет видеозапись, которая проливает свет на эту самую маму. Но всё это было сейчас Оксане не интересно, потому что она поняла, что между Лелемико и неизвестным есть таинственная связь, которую надо понять, чтобы развязать весь таинственный узел.

"Но здесь, - думала Пепел, - может быть простая бытовая история. Вот этот неизвестный и эта женщина украли у Елизаветы Лелемико машину, а сами на дороге разбились. И такое тоже быть может. Но скорее здесь другое совсем!"

И вот Оксана Пепел с этими словами продолжала дальше и свое расследование. Она была готова здесь абсолютно ко всему. Но Пепел еще сейчас стала интересоваться, что случилось тогда в сентябре 2013 года там под Наро - Фоминском с матерью Лелемико и что же за видеозапись такая, о которой Сургутская Дева очень много говорит. Вот Пепел здесь все и думала...

А в это время или примерно почти в то же время в Перу шла встреча глав государств многих из Латинской Америки: Кубы, Венесуэлы, Эквадора, Боливии, Гватемалы, Сальвадора, Парагвая, а также еще Ливии. Ну а с Ливией был здесь весьма большой вопрос.

В начале 21 века Ливия была одной из самых богатых нефтяных стран Северной Африки. Ну потом США и страны НАТО ее разбомбили и Ливия стала просто тонуть в волнах анархии, гражданских войн, военных переворотов. Это был просто какой - то настоящий кошмар. И в 2023 году в Ливии снова стала конституционная монархия, королем стал Омар. Ну только ничего не решило это, в Ливии по - прежнему как будто никто не правил. При короле Омаре в Ливии сменилось несколько гражданских и военных проамериканских и прокитайских тоталитарных режимов. Но они ничего не решили, а только наоборот все усугубляли. По - прежнему кругом была анархия и исламисты - радикалы еще чинили страшное насилие над мирным населением.

И весь этот вот кошмар и продолжался вплоть до декабря 2039 года, пока король Омар при поддержке преданных ему генералов - монархистов не совершил военный переворот, став и королем и премьером Ливии одновременно. Короче, он установил в Ливии свою личную диктатуру, превратившись из декоративного монарха в настоящего. Только тогда вот в Ливии утвердился настоящий порядок. Став настоящим королем, Омар наметил большую программу по индустриализации Ливии по новой схеме.

И вот сейчас Омар ехал в Республику Перу для обсуждения одной проблемы. Омара Ливийского очень здесь интересовал тот самый вопрос, то есть изобретение Городова. И вот он хотел выяснить, что же из себя представляет изобретение это и можно ли продавать его. Насколько еще оно подлинно и проверить истинность этих всех слухов. Также, насколько оно, изобретение это в данное время рентабельно. И еще Омару было интересно, не потеряла ли нефть, а это то, чем и так долго жила Ливия, своей актуальности, своей ценности в связи с новым этим изобретением Городова. Приехав в Перу, он это и надеялся подробнее узнать. И он почти узнал.

ЛЕТО 2042 года.

Тогда на Черепашьем острове ничего не изменилось вообще. В глобальном же мире изменилось практически всё. И только мадам де Сов оставалась такой же юной и привлекательной, какой была лет 30 - 40 назад. Годы, казалось, обходили её стороной, и никто не знал секрета её молодости. И вот сейчас сидела она в слишком откровенном наряде с вице-президентом Чили писателем-фантастом Ибаньесом. Бывшего вице-президента преследовали якобы за финансовые махинации. Нет, в Чили у него возникли серьёзные разногласия политического и экономического характера с президентом и генералом Оссорией, и он был обвинён едва ли не во всех смертных грехах. Он был вынужден покинуть Чили, а правильнее сказать, бежать оттуда и просить политического убежища у гаитян. И вот сидел они против мадам де Сов и разговаривал с ней, "пел серенады", а она его слушала и конечно же улыбалась.

"Кем только не был я в своей жизни: школьным учителем, писателем - фантастом, вице-президентом Чили. Но теперь я полный ноль. А вы по-прежнему не меняетесь, молодая и энергичная, как всегда. В чём секрет вашей вечной молодости? Это секрет? Если нет, то откройте мне свой секрет!"

"Каждые полгода я езжу в Канаду, ближе к Аляске, и почти каждые один - полтора месяца в Швейцарию, в Альпы. Глетчеры этих уникальных мест - профессора моего здоровья и молодости. Вы слышали о глетчерах, мой друг? Это ледники, гора чистого льда. И вот на них я лежу, как на пляже, и загораю. Вместо песка - снег и яркое солнце -источники едут отдыхать в Альпы, но они едут кататься на лыжах с гор, а я часами буквально загораю на снегу. Как это полезно для здоровья. Здесь в регионе Карибского, на Гаити, Кубе, Эквадоре, Перу, Венесуэле так жарко, что жить просто невыносимо. Даже лёгкая одежда не принимается телом от жары. Вы считали, что я слишком откровенно одеваюсь? Да? Нет, это от невыносимой жары Южной Америке. Только частые поездки в Канаду и Швейцарию спасают меня. А здесь я каждый день принимаю ледяной душ, и не один раз такой же бассейн". И затем она много ещё говорила о своих правилах сохранения молодости и здоровья. Ибаньес, конечно, изумлялся такому откровению мадам. Читатель вместе с вице-президентом Ибаньесом, несомненно, задаёт вопрос: "Сколько же лет этой женщине на самом деле?" А мадам де Сов томно продолжала свой рассказ и вдруг довольно некстати проговорила: "Да, это было так давно, так давно..." Ибаньес встрепенулся и быстро переспросил: "Что же? Что было давно? Что же?"

И тут лицо мадам как-то искривилось неестественно, осунулось, разом покрылось множеством морщин, и через несколько секунд перед Ибаньесом сидела дряхлая косматая седая старуха, какое-то, даже не восьмидесятилетнее, а столетнее чудовище. Ибаньес вскрикнул невольно, и чуть было не упал без чувств. Так в голливудских фильмах вампирши и ведьмы из молодых и красивых девушек разом превращаются в жутких и дряхлых старух. И здесь, сейчас, всё было в точности, как в тех фильмах. В голове несчастного Ибаньеса проносились мысли одна нелепее другой: отравили, опоили, сходит с ума, наслали порчу. И ещё один раз пришлось также удивиться Ибаньесу, когда вдруг лицо мадам де Сов разгладилось, распрямилось, все морщинки исчезли, и она снова выглядела молодой и красивой, точь в точь такой же, как была раньше. Ибаньес глазам своим не верил, он был потрясён. Что это было? Явь, сон или бред. Но он не верил и своим ушам:

"Что с вами, господин вице - президент? - очень участливо звучал голос мадам, - вам плохо? Воды? Пригласить врача?"

Смятение Ибаньеса достигло апогея, но "старый волк" умело и быстро взял себя в "ежовые рукавицы" и спокойно ответил:

"Ничего, всё нормально. А вам что-то показалось, мадам? Я любуюсь вами, вы прекрасны и очаровательны, как никогда. Я уверен, что вы всегда будете такой. Я, наверное, пьян от вашей красоты". На самом деле он был очень даже напуган, но умело сдерживался и не показывал своего страха.

Мадам де Сов достала фотографию и подала её Ибаньесу.

"Вам ни о чём не говорит эта фото? Вы знаете этого человека?" На фотографии был изображён человек в гипсе, скорее всего в больничной палате, скорее всего в тяжёлом состоянии.

"Нет, я ничего не могу сказать по поводу этого изображения. Я не знаю ничего по этому поводу. А кто это и где?"

"Этот человек уже три года лежит в коме далеко отсюда. Но скоро он должен прийти в себя и все узнают его имя. Я это чувствую. Я чувствую, знаю и вижу всё и всегда. Он уже сейчас сюда идёт. Время его уже приходит!".

"Вы также мудры, как и прекрасны. Вижу, что этот человек очень важен для вас, а, может быть, и для меня, то есть для моей страны, особенно в условиях современного мира, когда всё так обострилось, а мир раскололся напополам и бушуют политические катаклизмы".

А политическая обстановка в мире в это время была действительно очень серьёзной. В 2041 году разразилась третья "холодная война" между США и Россией и могла в любой момент перерасти в горячую. Сменивший на президентских выборах в США прагматичного Райха русофоб Дигби, был настроен очень воинственно. В отличии от предыдущих противостояний, в политических разборках участвовал Китай, как третья сверхдержава. Во многих странах началась чехарда смены правительств, которые меняли политический курс своих стран и переходили из одного лагеря в другой, поэтому силы противодействия всегда менялись то в одну, то в другую сторону. Народы же этих стран боялись начала горячей войны со всеми её последствиями. В проамериканских странах Южной Америки мадам де Сов контролировала действия правительства и средства массовой информации. Основным её оружием была дезинформация. Это оружие она применяла и в пророссийских и прокитайских странах. Это оружие во все времена было очень действенным. Но были вещи и ещё поинтереснее: однажды по одной из центральных улиц Лимы медленно плыло маленькое белое облачко, дымка, которая стала вдруг как - то неестественно дёргаться в разных направлениях. Затем она очень резко сгустилась, потом вытянулась, и люди увидели красивую женскую фигуру в откровенном наряде. Но это была не плотская женщина, она была прекрасна, но бела и бледна и состояла из дымки. Как призрак и многие узнали в ней мадам де Сов. И она начала медленно говорить: " Я чувствую, он идёт! Я точно знаю, что он идёт, он идёт. Он скоро проснётся!"

"Кто проснётся, мадам?", "Кто идёт?", "Когда, кто, где?" раздавались со всех сторон голоса изумлённых людей. Но мадам ничего не сказала, дымка рассеялась в воздухе, а мадам улетучилась в пространство. От неё не осталось и следа. Что же это было? Бред, коллективная галлюцинация? В течение нескольких дней население Лимы находилось в состоянии необъяснимой тревоги, потом стали стараться не думать об этом необъяснимом явлении и не задавать себе вопросов, на которые нет ответа. Кто идёт и кого имела ввиду мадам оставалось непонятным.

26.

В 2042 году вся Латинская Америка разделилась на два лагеря соответственно двум противоборствующим системам: США и России. Правительство и народ Перу были на стороне России. В этом же году была создана Лига сторонников России, а в Лиме руководители стран, вошедших в Лигу, встретились на своём первом конгрессе. Здесь была, прежде всего, естественно президенты Южноамериканских стран: Перу, Чили, Эквадора, Парагвая, Боливии, Венесуэлы и Кубы. К ним присоединились руководители Ирана, Ливии, Болгарии, Румынии и ЮАР. Все они были противниками США и Израиля и обговаривали совместные действия против них. Главной целью было достижение экономической независимости, укрепление курса национальных валют, расширение экспорта. Обсудили вопрос о проамериканских странах Южной Америки, во главе которых стояла Аргентина с её президентом "божественной" Клео. Целый шквал критики обрушился в адрес этой особы, которая создала себе божественный образ. Царь болгарский поднял вопрос о средствах массовой информации, которые очень часто доводят до населения искажённые данные о событиях и действиях правительств. Он говорил об источниках дезинформации и о таинственной мадам де Сов, "роль которой в политической жизни Южной Америки нельзя игнорировать". Он отметил, что по его данным, она считает дезинформацию населения одним из главных факторов политической борьбы. Его активно поддержал президент Кубы, который считает, что действующий президент США Дигби - её ставленник, что она оплачивала его выборную компанию и он многим ей обязан. А вот президент Казарис ничему здесь не удивлялся. Он был очень стар и очень мудр. Поэтому, когда он заговорил, все почтительно его слушали:

"Если эта самая "королева тьмы", "повелительница ночи", больше никак её не могу назвать более или менее приличными словами, уже даже и Дигби вытянула в президенты, то ничего удивительного здесь нет, потому что все президенты США суть артисты. Меняется артист, но не меняется сценарий. Все они ставленники Уолл-стрит и иже с ними. Они марионетки и ничего не решат вообще никогда. Это все знают, и для вас тоже не секрет кто стоит за всем этим, и какая мафия управляет миром. И эта женщина - частица этой мафии. Внешняя политика США по отношению к странам третьего мира построена на третьих лицах, эти агентурные базы рассеяны по всему миру. Я считаю, что к действиям этой дамы надо отнестись серьёзно и не обделять её своим вниманием". Не согласилась со стариком только Паола Карранса, которая никак не хотела признать могущество мадам де Сов.

" Не может она быть такой великой и ужасной. Не такая она сильная и влиятельная!" Это сказала Паола Карранса и многие улыбнулись, потому что сказала она это не как президент, а как женщина.

Затем были разработаны обширные рекомендации для стран Лиги в политической, экономической, культурной сферах и в СМИ.

А в это же самое время Оклей и принц Болгарский Тервель обсуждали международные новости и политические события., которые были сейчас актуальны. И в их разговоре снова возникла тема о Сургутской Деве, которая объявилась в СМИ по поводу одного нашумевшего дела.

"Она всегда была именно такой, - утверждал Оклей, - она никогда не изменится. Не надо здесь надеяться на лучшее. Она никогда не хочет и не будет слышать других. У неё мерзкий характер!"

"Я думаю, - задумчиво ответил принц, - что она, наверное, на самом деле много слышит и много знает. Во многих случаях даже слишком много. От этого и страдает и в жизни и в профессиональной деятельности". Оклея такое мнение принца о Сургутской журналистке не устраивало, боялся он своего разоблачения и он с удвоенной силой стал убеждать принца в порочности Девы:

"Она всегда была и будет такой, это же сгусток желчи и ненависти. Меня она готова стереть в порошок, потому что вбила себе в голову, что это я убил в 2027 году Милашевского. И разубедить её невозможно, хотя эта версия давно уже в судебном порядке признана неверной. Но вот она всё равно будет считать до конца дней моих, или своих, что это я убил Милашевского. Вот ей нравится эта версия и всё! Так и о других она имеет свои версии и не хочет от них отступать".

"Это всё вы мне не раз говорили. Она много знает. И я не считаю, что она всегда врёт, как вы выражаетесь, и что её мнение неверно. Она знает то, чего мы не знаем. Я уважаю её за это. Что она знает о "заговоре десяти капитанов", ведь мы именно на эту тему хотели говорить?"

А заговор этот возник летом 2042 года в Аргентине. Молодые офицеры во главе с Валентином Корде планировали военный переворот целью которого было свержение режима "божественной Клео". Заговор был раскрыт, участники его арестованы и осуждены, а Валентин Корде исчез. О том, где он скрывался, ходили слухи самые необычные. Но где он был на самом деле, не знает никто. Говорят, что знает это только русская журналистка, работающая под псевдонимом "Дева Сургутская" и слух этот со скоростью света распространился по всему материку. И тогда и "божественная Клео" и, не менее божественная мадам де Сов, объявили настоящую охоту на Сургутскую Деву, потому что это был слишком сильный удар по их самолюбию: кто-то что-то знает больше их.

В этом же 2042 году состоялась встреча министров обороны Республики Перу и Султаната Оман. Встреча была засекреченной, и о ней никто не должен был знать. А мадам де Сов знала и была встревожена. И вот сейчас, на своём Черепашьем острове она принимала президента США Дигби собственной персоной.

"Уважаемый президент, - заговорила мадам, - вы недооцениваете своих врагов. Вам давно уже нужно действовать, а вы сидите, сложа руки, и не замечаете главного, что меня и удивляет и тревожит одновременно".

"Вы несправедливы ко мне, - возразил Дигби, - меня очень беспокоит Пензенская Конференция и я думаю об адекватном ответе и он будет, уверяю вас".

На Пензенской Конференции встретились представители России, Индонезии и Нигерии и заключили договор о совместной разработке новых видов вооружения и пакт военного сотрудничества в случае войны на их территориях. Это беспокоило Дигби, но сейчас он внимательно слушал мадам.

"Пензенская Конференция заслуживает пристального внимания. Но гораздо страшнее то, что творится в Южной Америке, создание Лиги антиамериканских государств - это нонсенс в нашей политике! Ваши надёжные союзники Аргентина и Мексика, но создание Лиги это мощный удар по вашим позициям. И главные ваши враги в этом вопросе Карранса и Казарес. Они организаторы этой возни и вдохновители противостояния".

"Мадам, Казарес слишком стар, чтобы принимать его во внимание, а Карранса глупа, она создала какое-то топливо необычное и на этом пустом месте строит свои грандиозные планы. Успокойтесь и не думайте больше об этом".

"Не люблю, когда мною командуют". Так строго, резко и холодно сказала хозяйка Черепашьего острова, что Дигби испугался, весь сжался и замер. А она продолжала:

"Не командуйте мной, мистер Дигби. Разве вы забыли, как стали президентом самой могущественной державы мира. Вы не помните, какое сообщество через меня оплачивало вашу выборную компанию? Без нас вы бы ничего не сделали. Не надо шутить со мною. Не забывайтесь, мы и вас можем стереть в порошок! А теперь слушайте: Карранса не глупая. Топливо, которое начали производить в Перу, пока небольшими объёмами, может в будущем заменить органические углеводороды. Нефть станет не нужна, а цена доллара зависит от нефти. И министры обороны Перу и Омана встречались секретно и речь шла о совместном производстве ракетно-ядерного оружия. Многие страны, господин президент только о том и думают, как они пойдут на Вашингтон и там над Белым домом водрузят свои флаги!"

Дигби стал серьёзен и с пафосом воскликнул:

"Этого не будет никогда! С Ливией, с королём Омаром я разберусь очень быстро. И если он будет и дальше играть с нами в прятки, то разделит участь Каддафи, против которого он когда-то сражался. Правящая элита южноамериканских стран слишком продажна, поэтому, чтобы развалить их Лигу достаточно подкупа и хорошей дезинформации, а на страны участницы Пензенской конференции я наложу экономические санкции, и через полгода их союз развалится, как карточный домик!"

"А вот это мне уже нравится. Именно таким хочу видеть президента США". И они расстались друзьями.

Действовать Дигби начал быстро и по всем направлениям, поэтому спецслужбам Перу стало понятно, что секретные переговоры с Оманом рассекречены и имеется утечка информации. Поэтому разговор министра внутренних дел Перу Кристины Грёзе с дивизионным генералом Кмитом был тревожным, так как все данные говорили о причастии мадам де Сов к происходящим событиям.

"Она всегда всё знает,- с отчаянием сказала Кристина, - она в курсе всех наших дел. От неё нельзя скрыться. Мне даже страшно!"

Генерал был спокоен и добродушен:

"Во-первых, знает она не всё. Не знает она, например, очень важную тайну. Про нас, конкретно, например!" Озабоченность Грёзе улетучилась, она, смеясь, продолжила:

"То, что мы, например, уже три года являемся мужем и женой! Не любовниками, а состоим в законном браке! И никто этого не знает, кроме нескольких посвящённых в нашу тайну, даже пресловутая всезнайка мадам де Сов".

Супруги долго анализировали сложившуюся ситуацию и пришли к выводу, что спасти её может только академик Городов. Только он может на базе опытного завода по производству бензина из растительных масел построить промышленный комплекс, который будет производить это топливо на экспорт. И только он может создать совершенно новый тип оружия (об этом знал и рассказал Ривера), с помощью которого окончится мировое господство США, Израиля и их приспешников навсегда.

Спецслужбам Перу и министру Грёзе было известно о "человеке без лица", находящемся в Сербии. На 90% это был гражданин Перу академик Городов. К нему была нелегально приставлена в качестве медсестры палаты реанимации сотрудник спецслужб Перу. Кроме неё в персонал госпиталя было введено ещё несколько сотрудников, готовых сражаться за академика до последнего вздоха.

И вот сейчас Грёзе убеждала себя и собеседника, что Городов скоро придёт в себя, сознание вернётся к нему, а он вернётся на родину. Генерал сомневался:

"Дорогая Крис, неужели ты думаешь, что, когда он очнётся, будет таким же дееспособным как прежде? Исход травмы может быть и неблагоприятным. Возможно, он ничего не будет соображать и никому не будет нужен: ни нам, ни белорусам, ни мадам де Сов. Он будет инвалид. На этом и кончится дело.

"Дорогой мой пессимист! Не такой Городов Монтальва, человек, чтобы стать умственным инвалидом. Он останется таким, каким и был, только с другим лицом. Такие люди, как он, имеют стальной стержень внутри себя, их не сломать. Когда он придёт в себя, всё начнётся с самого начала".

"С какого это начала позвольте вас спросить?" серьёзно спросил Педро.

Кристина обняла мужа и страшным голосом стала вещать ему:

"Снова мы будем воровать его друг у друга, гаитяне у нас, мы у белорусов, белорусы у нас. Потом сюда вмешается третья страна и тоже захочет его украсть. Такие будут погони, перестрелки, драки. Мы будем вырывать его, он будет переходить из рук в руки, то к нам, то к ним. И всё это будет пародией на плохой голливудский фильм. И никому не будет это выгодно, ни нам, ни ему!"

" В таком случае, - подыгрывая Кристине, грустным голосом сказал дон Педро, - ему лучше проснуться другим человеком с другим лицом, стать растением и прожить спокойную старость на ранчо".

"Ваш грустный вариант, Педро, тоже возможен и тогда, конечно, никто не будет его похищать и его услуги никому не будут нужны".

"Нет мозгов - нет проблем! Какова же наша тактика сейчас?"

" Будем надеяться на лучшее. Задача наших спецслужб:

1) первыми зафиксировать его пробуждение,

2) оградить от общения с любыми третьими лицами,

3) определить степень интеллекта,

4) в любом случае экстренно, но по медицинским показаниям, экспортировать на родину.

А на родине, если он даже окажется, после травмы, не интересен нам, как учёный, обеспечить ему безбедную спокойную старость. Но, если он сохранит научный потенциал и свой аналитический ум.....!"

И, когда она говорила эти слова, на другом конце света у одного больного человека дрогнули веки, а когда она закончила свою фразу, Городов открыл глаза! Белые стены, больничная палата, трубки, связывающие его с какими-то аппаратами. Реанимация. Как он сюда попал? Он почувствовал страх и усталость во всём теле. В палату вошла женщина в белом халате, она подошла к больному, улыбнулась ему и тихо и ласково сказала:

"Вы ещё очень слабы, вам лучше не двигаться. Лежите спокойно. Для вас делается всё необходимое".

"Вы Изабель?"

"Нет, я Оливера Вулич. Изабель в прошлом. Не вспоминайте о ней. Только покой" - сказала женщина по-русски (это был первый тест на установление личности пациента).

"Вы русская? Я в России? Как я попал сюда?"

"Все вопросы потом. Сейчас - покой!"

Через десять минут после этого разговора Кристина Грёзе, получила рекламное письмо по электронной почте, с предложением приобрести современное вентиляционное оборудование для дач. Это означало: Городов пришёл в сознание.

Врачебный консилиум нашёл состояние неизвестного пациента удовлетворительным, лечение продолжалось, силы возвращались к больному. И теперь Оливера чаще и дольше беседовала с ним в тиши больничной палаты.

"Вы испанец или итальянец, - говорила ему донья Оливера, - а так хорошо знаете русский язык. Я долгое время жила в России и училась в Арзамасе в медицинском колледже, поэтому свободно общаюсь на русском языке. А вы?"

"Мой дед был русским, он и научил меня этому".

"Он был белогвардейцем? Бежал в Рим от Советов?"

"Нет, он был красноармейцем. Это сейчас не важно. Важно, как я сюда попал? И сколько времени я был без сознания? Какой сейчас год, месяц, число?"

Донья улыбнулась и ласково спросила:

"А вы как считаете?"

"Я думаю, что сейчас декабрь 2039 года".

"Вы ошибаетесь, сейчас уже август 2042 года. Вы были в коме целых три года. Вас привезли сюда в декабре 2039 после страшной автокатастрофы. Никто не ожидал, что вы останетесь живым. Вас спасла кома. Девяносто процентов вашей кожи было обожжено, сгорело даже лицо. А сейчас соберите в кулак всю вашу волю, я дам вам зеркало, посмотрите на себя в него".

Оливера протянула больному небольшое дамское зеркало и он посмотрел на свой отражение.

"Кто это? Это не моё лицо. Что вы сделали со мной?"

И Оливера долго и подробно рассказала ему, как всё произошло, как спасали его жизнь. Она объяснила, что если бы ему не создали новое лицо, на месте старого образовались бы безобразные шрамы и он не смог бы выходить без маски. Всё было сделано по высшему разряду, лечение, операции и уход оплачены. Всё услышанное поразило академика, но он не впал в депрессию. Он стал вспоминать. Воспоминания приходили к нему местами и из разных лет: одно вспоминалось хорошо, другое плохо, а что-то не вспоминалось вообще. Всё было фрагментами. Свои воспоминания он старался расположить в хронологическом порядке. Самое главное - то, что его похитили, он вспомнил сразу, детали же выпадали, они не хотели соединяться в целое. Так были гаитяне, Эквадор, Прибалтика, Эльжбетта и эта Эльжбетта везла его в Трансильванию, дальше воспоминаний не было.

Утром в палату вошла Оливера с доктором, который осмотрел больного и нашёл состояние его удовлетворительным. Он пытался поговорить с пациентом, но Городов, который уже хорошо помнил и своё похищение, и причину похищения, не отвечал на его вопросы. Тогда профессор обратился к Оливере:

"Вы не сказали мне, сестра, самого главного - как зовут нашего безымянного пациента. Имя своё он сказал вам, Оливера?"

"Нет, доктор, этого он мне не сказал, - ответила Оливера".

27.

Оксана Пепел очень хотела довести историю неизвестного пациента до конца, то есть назвать в прессе его имя. Интерес к нему поутих в последнее время, больной был в коме. Оксана нутром чувствовала, что она находиться около какой-то большой тайны и ей хотелось открыть эту тайну и поведать её миру. И ещё она чувствовала, что Лелемико играет здесь одну из первых ролей и если растрясти эту самую Лелемико, как грушу, можно вытрясти из неё много интересного. Слетать в Наро-Фоминск было делом несложным и недолгим. Разыскать там давнишних подруг Лелемико было тоже не сложно, посложнее было выбрать из них самую знающую и болтливую. И вот сидит Оксана Пепел в Наро-Фоминске, рассматривает старые фотографии, старые записи телепередач, переписку в Интернет архиве. И ей стало известно всё, что знала Дева Сургутская. Теперь она знала, что случилось в тот осенний серый и скучный вечер в Наро-Фоминске, куда подевалась тогда, в сентябре 2013 года, мать Лизочки Лелемико, из-за чего навсегда рассталась со своей дочерью. Оксана почему-то не могла запомнить фамилию матери Лизы, в её сознании возникали фамилии аналоги этой порочной личности: Дроздова, Боковая, Легковая, Блошиная, Блевотная. Когда - то это дело имело широкий резонанс по всей стране. Малахов и Корчевников на всю страну вещали о злодеянии восьмёрки, люди требовали жёсткого наказания, Интернет взорвался от споров защитников и обвинителей восьмёрки. Но всё это в прошлом, а теперь это никому не интересно, не имеет никакого значения и не может служить обвинением в адрес самой Лелемико. А Дева Сургутская просто на стороне девятой и ненавидит восьмёрку во главе с Блевотной. Оксана выбрала фотографию матери Лелемико: блондинка, лет двадцати, в старомодной белой майке и таких же старомодных коротких синих шортах. Такая мода была лет тридцать назад, тогда это выглядело сексуально и гламурно, но сейчас, когда мода стала строгой, а женщины носили длинные закрытые платья, девица на фотографии выглядела смешно и глупо. На лице девицы, которая приняла какую-то неестественную позу, была очень глупая, даже идиотская ухмылка. Создавалось впечатление дебильности, если бы не злой звериный взгляд девицы и крепко сжатые кулаки. Теперь, когда тайна Сургутской Девы по отношению к Лелемико перестала быть тайной для Оксаны Пепел, она стала думать о дальнейших своих действиях: очень хотелось раскрыть тайну неизвестного пациента и поведать миру его имя и историю. И она решила отправиться в Молдавию, встретиться с Лелемико и хорошо потрясти её, заставить разговориться.

А в это самое время, в Перу проводилось совещание на высшем уровне представителей министерства иностранных дел и спецслужб по вопросу транспортировки академика Городова из Сербии в Перу. На заседание были приглашены профессор Ривера, камергер Феликс Руэда и Сургутская Дева. Городова было решено транспортировать в Перу в самое ближайшее время, пока о том, что неизвестный сербский больной пришёл в сознание не узнал никто. Под никто подразумевались мадам де Сов, белорусы и журналисты. Необходимые документы и самолёт подготовят спецслужбы. А чтобы не травмировать академика неизвестностью в Сербию срочно вылетают профессор Ривера и камергер Руэда, последние и сотрудница спецслужб Оливера будут находиться при больном круглосуточно. Решено было также, что сделать повторную операцию на лице, будут просить известного индийского врача хирурга Сингха, но при условии, что Сингх прилетит в Перу, так как обеспечить надёжную охрану в Индии будет сложно, и похищение может повториться. Кроме того, другому лицу и другое имя надо. А вот кто вытащил на свет тайну изобретения академика Городова, спецслужбы Перу до сих пор ничего не знали.

"Я знаю эту тайну, - вдруг громко и отчётливо произнесла Сургутская Дева, - открыла её и продала русско-молдавская журналистка Елизавета Лелемико, то есть в наших кругах она больше всего известна под такой фамилией. Кому, когда и за сколько не знаю. Об этом отдельная статья. Главная из восьмерых несёт отбитую у девятой селезёнку на обед своему ребёнку дебилу: это старая история 2013 года. Эта команда держала в страхе весь Наро-Фоминск. Жестокие избиения, запугивания, рэкет. Помните фильм "В джазе одни девушки?", в этой банде были тоже одни девушки, у одной только, у главной восьмой была дочь Лиза".

Медленно заговорил камергер: "Главная из восьмерых несёт отбитую у девятой селезёнку на обед своему ребёнку дебилу. Ну, а Лелемико и есть тот самый ребёнок дебил, как я понял?"

"Да, точно, синьор камергер, кушала она отбитую у инвалида селезёнку. И воспитывала её мама вот такими селезёнками. И у меня с ней война страшная".

Тихо спросил Ривера: "А вы, синьора, кто? Девятая?"

"Нет, девятую, инвалида детства, мою троюродную сестру тогда все знали, и вся страна ей тогда сочувствовала и поддерживала ее! До сих пор, вспоминая те ужасные дни, я думаю, что убила бы главную из восьмерых своими руками, если бы не убили её в тюрьме. Но иногда мне хочется убить Лелемико, я, конечно, этого не сделаю, это образно выражаясь. Мы встречались с ней неоднократно. Последний раз летом 2039 года на пикнике в Молдавии. Было весело и много выпито. Но я старалась пить как можно меньше, так как у меня была совсем другая цель. Тогда я во всём призналась Лелемико в том, что знаю о ней и её матери всё. О восьмерых, о восьмой, о девятой. Сказала, что у меня есть видеозапись, которую я могу показать всем. А Лелемико только рассмеялась мне в ответ и была права. Кому нужно сейчас то, что давно забыто. Тот спектакль закончен, занавес опущен. И я сменила роль. Я сказала, что теперь мы можем стать друзьями, что всё позади. Сильно захмелевшая Лелемико и похвасталась мне тогда, что она знает много больше, чем я. Я ведь в мире журналистики считаюсь всезнайкой. Я поспорила, что всё, что знает она, для меня новостью не будет. И тогда Лелемико рассказала мне об изобретении господина Городова Монтальвы, о фабрике, концерте и о мадам де Сов, на которую она работает". При упоминании о мадам де Сов все члены совета встрепенулись и насторожились: ведь Лелемико оказалась ещё и ниточкой к недосягаемой и могущественной мадам.

Всё было готово для выполнения задуманной операции, но чиновники Сербии требовали точных доказательств того, что данный больной есть гражданин государства Перу. Камергеру Феликсу Руэде и Алехандро Ривере собираться в дорогу долго не нужно. Друзья снова в пути. И путь их лежит в Сербию, в Военный госпиталь, в отдельную палату неизвестного больного. А больной лежит с закрытыми глазами и вспоминает: вот они с Эльжбеттой едут в Трансильванию в автомобиле. Эльжбетта за рулём, Городов на пассажирском кресле рядом с ней. Навстречу несётся автомобиль и преграждает им путь. Вынужденная остановка. Из встречной машины выходит женщина и подходит к их автомобилю со стороны водителя. Эльжбетта открывает боковое стекло и вскрикивает: "Лелемико!". А женщина бросает в окно, прямо на колени Эльжбетты пакет взрывчатки. Раздаётся страшный грохот. Взрыв! Он быстро открывает дверцу машины и вываливается на дорогу. Это спасло ему жизнь. Он обгорел, он потерял лицо. Но он не потерял жизнь и свой гигантский талантливый аналитический ум".

В палату кто-то вошёл и встал рядом с кроватью. Он не видел этого человека, но сразу узнал его. Не открывая глаз, он прошептал: "здравствуй, Алехандро!". И услышал в ответ: "здравствуй, Ипполито".

Через десять минут в присутствии сербских чиновников неизвестный больной назвал своё имя, фамилию, родину, должность и всё, что было нужно для оформления документов на вылет. Врач - белорусский агент понял, что провалил задание.

Через сутки Ипполито Городова Монтальву встречали на родине. Ему предстояло ещё лечение, может быть не одна операция, но это была уже другая статья.

А в далёкой Молдавии Оксана Пепел "трясла, как грушу" русскую молдаванку Лелемико, но та только смеялась ей в лицо, издевалась и ёрничала. Оксана потеряла всякую надежду и поняла, что Лелемико ей "не по зубам". Тогда она позвонила Сургутской Деве и рассказала ей о своих приключениях. Перуанские спецслужбы попросили Оксану держать молдаванку в поле зрения до их прибытия в Молдавию, и она будет арестована по подозрению в совершении теракта, в результате которого серьезно пострадала женщина, и сильно пострадал неизвестный мужчина. Т.е. обвинили в покушении на жизнь более одного человека.

Сингх любезно согласился приехать в Перу и прооперировать больного. Операция прошла успешно. Больной был практически здоров.

А в средствах массовой информации Перу примерно через месяц появилось сообщение, что академик Городов скончался после полученных травм. Это сообщение напечатали СМИ всех стран Лиги. Его прочитала и мадам де Сов:

"Ну что же, - сказала она, - травмы были действительно тяжёлыми, он не мог выжить. Жаль, что с ним в могилу ушло такое многообещающее открытие! Но, я была права - он вернулся, он всё-таки вернулся. Я не обманула перуанцев". И захохотала своим демоническим смехом. Но, хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Очень в последнее время усложнилась в мире политическая обстановка. Очень многие бедные страны мира подняли голову и открыто выражали свои права на свое место под солнцем. Из однополярного сейчас весь мир превращался в многополярный.

2011 - 2015 гг.

ПОСВЯЩАЕТСЯ СЕМЬЕ К - НЫХ

КОНЕЦ ПЕРВОГО ТОМА

В данной книге некоторые старые и современные слова имеют совсем другой смысл. Они в недалеком будущем, то есть 20 - 30 лет вперед изменили свое значение. Так бывает всегда со словами. Словам придавалось другое значение, следуя этой логике. Выписываем слова, которым изменен смысл. Они расположены строго в алфавитном порядке.

АРГЕНТУМ - воинское звание в Турции, Италии и многих постсоветских странах, например в Белоруссии и Украине. В 2020 - х гг. появился в армиях сих стран. Аргентум находится между старшими офицерскими и генеральскими чинами. В некоторых армиях аргентум установлен вместо полковника.

ГВИЧЧИОЛИ - марка легкового автомобиля, выпускается в Италии с 2019 года. Потом конечно стали собирать не только в Италии, но и в других странах, особенно в Китае и Нигерии. В России и в Постсоветских странах очень востребован.

ГЕНЕРАЛ - БРИГАДИР - один из высших офицерских званий Белоруссии, установлен в 2020 - е годы.

ГЕНЕРАЛ - РОТМИСТР - третье высшее офицерское звание Белорусской армии, введен в 2019 году.

КАМЕРГЕР - член, но в большинстве случаев начальник Камергерии - тайной полиции. Во многих странах Латинской Америки с 2030 - х гг. Камергерией называется тайная полиция.

МОЗЫРЬ - столица Белоруссии с 2019 года.

ТРАНССИБИРКА - марка Российских спиртных напитков. Называется так водка потому, что на этикетке изображена Транссибирская магистраль.

В Якутске уже к 2020 году была железная дорога. Так по идее в общем должно быть. Поезда из Якутска с того времени уже ходили в Москву, Питер, Севастополь и другие города России и соседних стран.

.