В некотором царстве, в некотором государстве жил-поживал, славу и благосостояние наживал выдающийся по тем временам хоккеист Могильный, если помните.
В той же местности и в то же время значился и другой Могильный - следователь по особо важным преступлениям.
И, наконец, ещё один однофамилец, в отличие от предыдущих, без особых видов на удачу. Впрочем, он был переполнен оптимизмом, как ночной горшок, и вовсе не считал себя обойдённым судьбой. Не скрывая чувства гордости за косвенную принадлежность к знаменитостям, сумел приспособить этот факт к собственной выгоде. Стоило безвестному Могильному, по поводу и без такового, предъявить в обществе свою фамилию, как услыхавшие впадали в радостное недоумение, бессмысленно бормоча: "Мо... мо... мо...".
- Он самый, - охотно подтверждал бойкий мошенник. - Всем привет от моего дружка Борьки Фирсова. Центровой незаменимый, но любит удивлять публику и падок на рекламу, как девица на мужские брюки. А я прост, как "Правда". Надеюсь, вы читаете в этой газете статьи, посвящённые моей скромной персоне.
- И в "Советском спорте", - пропискивал кто-то.
- И там тоже, а как же иначе. Но, главное, в "Правде". Только в ней точно определяют цену каждому.
И победительно удалялся, предварительно опустошив карманы нескольких лопоухих болельщиков. А девушки, услыхав по комсомольской привычке звуки горна, теряли гордость и честь так небрежно, словно и того и другого у них было в избытке.
- Могильный ты наш дорогой! - вопили девушки, обнимая мнимого кумира и осыпая поцелуями, как примадонну цветами.
А он одинокими вечерами напряженно следил по телетрансляциям за действиями того, за кого себя выдавал, и коварная радость, что можно недурно существовать на проценты с чужого капитала, возносила его на высоту, с которой обыкновенно сваливаются прямёхонько в руки правосудия. Что и произошло, когда некая фанатка, ставшая матерью по злому умыслу не того Могильного, на которого рассчитывала, прибегла к защите закона, представителем коего оказался опять же Могильный.
- Не много ли развелось вас, Могильных? - усомнилась истица, но следователь Могильный её успокоил, кратко пояснив: "Лишних убираем. Нам не долго". И действительно, мошенник был схвачен, уличён, осужден без права переписки со своим будущим ребёнком и правозащитными организациями, и заперт в камере, мало напоминающей помещение для ВИП-персон.
Прослышав о приговоре, Могильный-хоккеист немедленно подал прошение о помиловании, напирая на то, что соревнования расписаны на год вперёд и на ледяном поле он надеется принести стране больше пользы, чем в каталажке.
- Не мы вас, вы нас помилуйте, - ласково глядя на возникшую перед ним знаменитость, ответствовал следователь Могильный. - Желаете чаю?
- Перед игрой не пью.
- Одобряю. Позвольте вам пожелать больших спортивных успехов на благо нашей любимой родины.
- А как же приговор?
- Остаётся в силе, но не для вас. Поскольку вы не тот Могильный, за кого себя принимаете.
- Но ведь "того" Могильного принимают за меня. А поскольку я принадлежу не себе, а мировому сообществу, ему не втолкуешь, что существуют и другие Могильные, к хоккею непричастные.
- Дадим справку.
- А куда её? Ведь если в пылу борьбы за шайбу я нарушу правила, судья будет глядеть не в вашу справку, а в уголовный кодекс. После боя клюшками не машут.
Не берёмся предположить, до чего бы договорились оба Могильных, если бы их не прервал единственный в своём роде голос, приведший в трепет сурового следователя.
- И зачем я себя побеспокоил, надеюсь, тоже догадываешься?
- Мо... мо... мо...
- Ну да, о нём. Я ведь страстный болельщик. Когда мы проигрываем этим чёртовым канадцам, нервы не выдерживают, а в результате целый месяц не могу руководить страной. И хотя правосудие формально не в моей власти, я не могу допустить, чтобы престиж державы зависел от чего-то такого, что мне не подвластно. Предупреждаю, наш с тобой разговор - государственная тайна. О нём известно только членам политбюро. Соображаешь?
- Со... со... Сосо Павлиашвили...
- Мне по нраву догадливые. Умеешь шифровать и выражаться иносказательно. Подумаю о твоём повышении. Желаешь стать генеральным прокурором?
- Не... не... не...
- Ладно, не скромничай. Мы ведь с тобой не на партсобрании.
Воодушевлённый благоприятным для себя решением, Могильный-хоккеист отправился на самый важный в своей карьере матч и набросал противной стороне столько шайб, что с лихвой хватило бы на дюжину нападающих. Но решающий в своей карьере гол всё-таки забросил в ворота государства, поменяв место жительства, флаг клуба и стиль игры. А оставшиеся на родине Могильные успокаивали себя тем, что страну покидают не лучшие её представители.