Большего оскорбления она не могла бы мне нанести, даже признавшись в любви к другому. Решил потолкаться по торговым точкам и среди фарцовщиков: деньги, говорю, имеются, требуется оригинальность.
Врачи тоже неумолимы: это врождённое, понимаете?
Подобно всем женщинам, Маша проявляет очаровательную непоследовательность. Охотно пользуется всем, что у меня имеется, и в тоже время недовольна, что имеется у меня не всё...
- Маша, милая, - бормочу в отчаянии,- можно ли иметь всё, не имея тебя?
Вижу, вслушивается. Эх, где наша не пропадала:
- Я люблю тебя, Маша! Ты единственная, кто может составить счастье такого, как я...
- Какого такого? - её любопытство пронзает моё испуганное воображение.
- Глупца.
В ответ улыбка. Интуитивно догадываюсь, награда не только / и не столько / за признание, сколько за находчивость. Дабы не упустить инициативу, шпарю по-писанному, виденному, слышанному. В ход идут остаточные сведения, почерпнутые на вынужденно посещаемых в детстве школьных занятиях, почти забытые вузовские премудрости, киноштампы и даже художественная литература, до сего времени не находящая во мне душевного отклика:
- Самая умная... Самая красивая... Девушка моей мечты... - И понимая, что терять нечего, а найти может и повезёт, шепчу:
- Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты...
- Одетая или обнажённая? - смеётся Маша.
- Может ты и была одета, но впопыхах я не заметил.
- Что ж,- сказала Маша, - в оригинальности тебе не откажешь. Если хочешь...
Хотел ли я? Глупый вопрос! Но тут взыграло во мне ретивое, столь отличавшее мужчин древности, но утраченное в сумерках цивилизации.
- Перебьёшься,- сказал я, плохо соображая, но не теряя уверенности, что поступаю оригинально.- Не люблю, когда мне подают на бедность.
С тех пор оригинальность служит мне единственным утешением.
СЛУЖЕНИЕ ИСКУССТВУ
У Пискунова не было опыта приставать к женщинам на улице, но тут, словно вдохновение нашло и, с его точки зрения, получилось вполне профессионально. Захотелось заглянуть даже в глаза и души прохожих, дабы прочесть в них восхищение своим проворством.
Женщина, судя по походке, долго колебалась, как отнестись к приставальщику, но хладнокровно просчитав возможные последствия ограбления, решила, видимо, что риск невелик.
- Вы бы, мужчина, представились, - сказала она. - А то нанесёте увечья и знать не буду, кому обязана.
- Иностранец? - и лазерный луч надежды высветил женщину изнутри не хуже рентгена.
- Помилуйте, какой же я иностранец! - с ненужной поспешностью открестился Пискунов. - Мой дед, тоже Альфред и тоже Владимирович, служил в "Совкабеле".
- Все вы кобели, - вздохнула женщина, - так что нечего сваливать на предка.
- Не кобель, а кабель... Слово хоть инородное, а применение отечественное, полезное. В школе какая у вас была отметка по физике?
- По физике? - переспросила женщина, и Пискунов догадался, что слово слышит она впервые.
- Так я и предполагал, - качнул макушкой Пискарёв. - Женское образование такой же миф, как и баечка об адамовом ребре.
Женщина, в свою очередь, подводила итог собственным наблюдениям: "Видать, умный, да с нашей сестрой - дурак. Я замерзла от ожидания, а он мне какой-то физикой в нос тычет". Не сомневаясь, что деньги в сумочке уцелеют, она старалась угадать, какой предел нравственности поставил себе Пискунов. В её сердце, помимо воли, шевельнулась сороконожка презрения.
- Лады, - сказала она. - Раз новостей больше нет, мне пора.
- Больше не увидимся? - испугался Пискунов.
- Вам-то зачем?
- Одинокий мужчина желает познакомиться.
- И жениться?
- Кому я интересен... Да и женщины грубы, нетактичны, нетерпеливы... Им деньгу подавай. /Это всё обо мне, покраснела женщина, стыдясь себя и восхищаясь проницательностью Пискунова!/, а где взять, не указывают. Я бы с радостью заработал, но кому надобен художник, гонимый и непризнанный. Натурщицу не имею возможности пригласить. За то, что разденутся, требуют столько, что поневоле предпочтёшь игру воображения.
- Выходит, натурщица нужна, - догадалась женщина.
- Не только, жена, конечно, тоже. Но разве можно иметь сразу всё...
- Далеко живёте?
- Близко, как раз идём по направлению моей берлоги.
- Может, заглянем? Никогда не видела, как устраиваются на этом свете художники. Может, поесть чего купить?
Не дожидаясь согласия, женщина вошла в магазин. Пока Пискунов ел, она разделась, радуясь мысли, что служит настоящему искусству.
КАЖДОМУ СВОЁ
По причине отсутствия домов терпимости Машка Скуратова, соседка, привела "гостя" домой.
У меня дети: Федька - пяти, а Ольке - двенадцать.
Ольке, засранке, всё интересно. Я ей: "Куда морду прёшь"! А она, сморчок, подымет глазища, безоблачные, как чисто вымытая кастрюля, и ни полслова в ответ.
Федька, лопух, прибегает: "Мамка, тётка Маша разделась голяком. Я в замок подглядел. А дядька, который её щупает. Век воли не видать"!
Весь в прошлого отца: тому побожиться, что в душу плюнуть. Огрела Федьку по затылку суповой ложкой, а он в рёв. Машка, спохватясь, вбегает. Одна сиська халатиком скособоченным прикрыта, а другая, - как орден на солнце блестит. Узнав причину, тьфукает: "Пожар, думала"!
Спустя слышим, "гость" к выходу пробирается. К ужину Машка явилась, как встрёпанная: "Пожрать найдётся"?
- А гость, чего не накормил? - спрашиваю.
- Да какой он гость, ерды-берды! - Машка, значит.- Никитка Говорков, из фирменного начальства. Уволить могут на раз, вот и...
- Дура ты, Машка.
- Объегорит, зарежу!
- Чем, - смеюсь, - уж не ножичком ли для разверзательной бумаги?
Поевши, уселись глядеть по телику хит-парад, видать, названный так потому, что много хитрых баб задействовано. А тут ещё Машкина нелюбимая заноза-распутная на экран выпрыгнула: копытца остренькие, мордочка лисья, а юбчонка у самого носика, вроде вуальки.
- Может,- строю предположение, - случайно задралась?
- Это она в телевизор случайно заскочила, - Машка, значит, - а остальное у ней заранее.
- Я бы тоже так хотела, - ожила Олька.
- Где их такому вихлянию обучают, - задумалась я.
- Нигде. Нету таких спецов. У них, стервоз, само собой получается.
- Не верю, - это я в пику Машке. - Распутную, видать, обучили.
- Без учителей не обошлось, - подумав, соглашается Машка.
Ночью разбудилась. Прислушалась. Вроде Олька всхлипывает. "Ты чего"? - к ней. - "Ничего".
"Отвечай, коли мать интересуется"! - "Скучно живём". - "Веселья захотелось. Распутинке завидуешь"? - "Да ну её"! - "Тогда чего"? - "Хочу как тётка Маша, чтоб к нам гости приходили".
" Ну, Машка, развращаешь, - взбеленилась я. - Приведёшь ещё кого при детях, не погляжу, с чужой ли фирмы΄ или совместного с тобой предприятия, опозорю"!