Хорошо ли, плохо ли, но я решился поместить фельетон, казалось бы, на неактуальную уже тему, написанный к тому же много лет назад, в начале 90-х прошлого столетия, в самый разгар тяжбы за Черноморский флот между Россией и Украиной. В то время я жил в Львове, осиновом гнезде националистов-фашизоидов. Разрешённая свобода слова пьянила прессу разных направлений, и она изощрялась, как могла. И я решил, что среди этой вакханалии, мой спокойный материал смогут пристроить на какой-нибудь незаполненной полосе. Но всюду, куда я обращался, сначала обещали: "Неплохо, возьмём"!, а после невинно разводили руками, дескать, если бы от нас зависело. И это при том, что в трёх случаях дошло даже до вычитанных гранок. И только много позже один из редакторов, одним из последних перебежавший в ряды победителей, объяснил такой очевидный конфуз свободомыслия тем, что непонятна была позиция автора: то ли он за "этих", то ли за "тех". Если такой важный момент не понятен редакции, откуда возьмётся понимание у читателей...
И вот случайно, среди вороха заброшенных рукописей, я наткнулся на забытый фейлетон и подумал, почему бы и нет? Конечно, дело давнее, но его продолжение здесь и сейчас не даёт оснований предполагать, по крайней мере, в ближайшее время его завершения.. Что же касается будущего, то оно вообще не предсказуемо, но чтобы стало понятным, самое надёжное обратиться к прошлому.
...
Во-первых, истина, во-вторых, точка зрения,
в- третьих, я далеко не всё сказал, а намекнул, означил,
слегка указал только.
А. И. Герцен "Доктор Крупов"
- Воля ваша, господа, только спорить нам не о чём. Флот наш! И делить его мы ни с кем не намерены.
- Позвольте, панове, позвольте! Когда наши бунчужные гетманы на сарацинов ходили, ваши великие государи пускали в кремлёвских лужах бумажные кораблики. А теперь, видите ли, они без флота, как резинка без трусов. Флот, панове, не ваш и никогда таковым не значился. А приспичит справить малую нужду в Индийском океане, для этого и камышовый плот сгодится.
- Господа, давайте жить дружно!
- Впервые о таком способе слышу. Это, простите, как?
- Как живут другие внутриземные цивилизации. Договоримся полюбовно. Вы нам - флот, а мы вам - чего ни захотите. Лично я готов на любые жертвы. Коловратку отдам. Лучшего на всём побережье пса. Муругий, с чёрными подпалинами. Легавый. Хоть сейчас на охрану общественного порядка. У Петра Семёновича Брызгалова, боцмана со сторожевика "Бесподобный", точно такой же третьего дня издох. А возжелаете, экскурсию сообразим. В страну утренней свежести с ночными массажами. Жену отдам, господа! Мы с нею прожили настоящую флотскую судьбу, но благого дела ради, извольте, готов передать из рук в руки, при условии, что они не будут тянуться к нашему флоту. Мы к нему привыкли, а привычка, что твоя национальная гордость, неискоренима.
- Сказав слипый побачим!
- Удивляюсь на неуместную с вашей стороны рискливость. Существуют известные на сей счёт соглашения, уверения в обоюдном почтении. К тому же флот - не валюта, а гарантия её отсутствия. Всё, что пока не на дне, расходов требует: пушечки-бомбочки, торпедушки-ракетушки, солдатики-матросики, да и мы с вами какой-никакой такелаж, рты разеваем в морскую милю и в точности неизвестно, сколько и чего туда класть. Сгорает, будто сухое полено в топке.
- Какие на сей счёт имеются предложения?
- А такие, кому яблочко не по зубам, не тяните к нему шеи. Любовницу, поди, пустым карманом приманивать никому в голову не придёт, а в ракетоносцы вцепились зубами.
- Дерьмовозы!
- При нашей бедности на престиж и дерьмо сгодится.
- Взываю к вашей памяти, господа! Припомните, как прежде нам чудно жилось, черноморской волной не разлить. А какие офицерские тусовочки случались у капитана первого ранга Рохли-Пустельги, царствие ему небесное.
- Славный был моряк, отчаянный. Не надорвись он на Зинке замедленного действия, по сию пору бороздить бы ему моря-океаны.
- Я, между прочим, его предупреждал. Зинка эта у моих разведчиков вот где сидела... Мы её, золотушную, как сквозь рентген просматривали. Так что развединформация поступала Рохле достоверная, и на трезвую голову воспринималась им вроде адекватно, только ведь трезвым он бывал между двумя бутылками. А наберётся по румпель, помпами не откачать.
- Господа, панове. Просьба: о покойниках и дамах - или хорошо, или ничего, тем более, что наши дамы, по большому счёту, настоящее дАмовладение, так сказать, постоянно растущая в цене движимость. Здесь, здесь и здесь, то есть по самую ватерлинию, полный ажур. А уж когда шпагат на рояли демонстрируют, хоть конец света объявляй, никто и ухом не поведёт. У них сие именуется "пьяно на фортепиано". Да и мы не промах-ребята. Исполним поворот все вдруг и найтовим до полного наката. Зато, какие политесы случалось разводить нашим дамам, никакой шлюхе не сравниться, пускай хоть сам командующий флотом. И про национальные квартиры, и про дружбу между народами разного пола и темперамента. И персонально к нам не обходилось без претензий. Вы, дескать, в ваших вонючих каютах и кубриках нам не удостоверения личности предъявляете, а сами знаете что... Тогда на каком основании от нас паспорта требуете, когда, по вашей же милости, переходим границы приличия? Но коль скоро бумажка для вас важнее свежего тела, то с нею и удовлетворяйте свои первобытные инстинкты. И в слёзы. А какой моряк устоит перед женской слезой, в особенности, когда используется вместо нижнего белья. Так не последовать ли нам умному женскому совету: уберём переборки и установим между отсеками тесную связь.
- А флот чей?
- Вот зануда! Официант, на палубу его, пускай оклемается. Как это нет палубы? Ресторан без палубы, как гальюн без унитаза.
- Господа, панове, условимся, флот не отдавать. Ни мы вам, ни вы нам.
- Браво! Отличная идея! За наш с вами флот!
- Если за наш, согласны.
Налили. Чокнулись. Опрокинули. Закусили. И дружно разбежались для доклада начальству о трудностях переговорного процесса.