Никогда прежде мистер Трилби не испытывал столь явного неудобства от всего, что с ним происходило, хотя, в сущности, происходило с ним самое обычное - он влюбился.
Мистер Трилби служил разъездным агентом в фирме "Кук и Компания. Мебель для дома", а служить в ней могли лишь те, кто горячо и самоотверженно любил своё дело. Это непременное требование к сотрудникам, какое бы положение они не занимали, обеспечивало фирме "Кук и Компания. Мебель для дома" нынешнее и, хочется надеяться, будущее благополучие, а мистеру Трилби и иже с ним - право гордиться принадлежностью к столь успешному во всех смыслах бизнесу.
Наблюдая со стороны, как мистер Трилби добывает средства к существованию, могло показаться, будто мистер Трилби священнодействует, хотя на самом деле всё обстояло гораздо проще и куда менее таинственно. Мистер Трилби исповедимыми / и не очень/ путями выведывал, где, когда и кому сдаются под заселение дома и квартиры, а затем сваливался на головы новосёлов, словно промысел Божий, хотя автор и осознаёт, что некоторым, до щепетильности, религиозным особам подобное уподобление может показаться непристойным. Но даже пуристы не станут отрицать того факта, что имя Божие, взятое вне контекста нашего бытия, не отменяет ни нужды в мебели, ни усилий мистера Трилби по её доставке.
Замечено / и, кажется, впервые именно разъездными агентами/, что новосёлы обыкновенно весьма податливы к внешним влияниям, а посему уговорить их приобрести спальный гарнитур, оборудовать кухню по последнему "стону моды" или украсить гостиную "под старину" стульями на витых, как табачный дым, ножках было для мистера Трилби скорее делом техники, чем искусства. Поэтому, когда мистер Трилби поднялся на второй этаж пахнущего свежей краской дома на 37-й улице и позвонил в квартиру номер пять, он не был обременён никакими дурными предчувствиями.
При звуке отворяемой двери мистер Трилби машинально придал своему слегка выдающемуся вперед, как у боксёра, подбородку елейную улыбочку, называемую им про себя "наживкой для дураков", и изготовился к диалогу, как изготовляется опытный актёр броску на сцену, на много слов вперёд зная, что скажет своему визави, в данном случае, счастливому владельцу квартиры, и точно так же на много слов вперёд зная, что услышит от него в ответ.
Но произошло непредвиденное. Столь тщательно, казалось бы, спланированная речь замерла на устах мистера Трилби, как замирает осенний лист на мокром от дождя стекле. Представшее перед ним создание требовало каких-то иных слов и образов, которым мистер Трилби не был обучен, и к которым, по правде говоря, не питал особой склонности. То была ГРАЦИЯ во всей прелести неполных восемнадцати лет, до такой степени не вяжущаяся с окружающей её обстановкой, что мистер Трилби растерянно огляделся, явно пытаясь сообразить, попал ли он именно туда, куда намеревался попасть.
Отделяло ГРАЦИЮ от внешнего мира лёгкое светлое платьице из задорного ситца, перетянутое в талии чёрным лакированным ремешком. На мистера Трилби вопросительно глядели глубокие, похожие на озёра Эри и Онтарио /мистер Трилби использовал для себя это сравнение, поскольку был родом их тех неблизких мест/, голубые глаза, а рыжие кудряшки, скатывающиеся на миниатюрный лобик, смешно подпрыгивали в такт произносимым словам:
- Что вам угодно, мистер...
- Трилби. Чарльз Трилби, мисс, разъездной агент фирмы "Кук и Компания. Мебель для дома".- И он протянул девушке визитную карточку.
- О нет, нет! - девушка сделала испуганный отстраняющий жест. - Ни в коем случае!
- Почему? - удивился мистер Трилби. - Приняв мою карточку, вы не свяжите себя никакими
обязательствами, зато я становлюсь вашим покорным слугой во всём, что касается
приобретения мебели у нашей фирмы. Простите, что не сразу поинтересовался, с кем имею
честь...
- Мисс Скинер, - представилась девушка. - А проще, Ванда.