У них были руки и рот, но они разговаривали с помощью ног. Их ноги были в непрерывном движении, наподобие чечетки - только бесшумной и плавной. А тела, казалось, парили в тишине, будто подвешенные за пояс к небу на невидимых нитях.
Планета безголосых людей, разговаривающих ногами.
Они были в причудливых одеждах, напоминающих костюмы Земной эпохи шестнадцатого века: мягкие бархатные береты, расшитые, в кружевах, камзолы, короткие шорты в виде шаров, с разрезами, и ниже - белые или и серые чулки. А на ногах - туфли без каблуков, из мягчайшей кожи.
Но не было в одежде присущего Земле буйства красок.
В бледной, сиренево-лиловой атмосфере планеты все краски блекли,как выцветшие чернила. Их глаза и рты выделялись на полусумраке лиц синевато-черными провалами.
И никто из них не улыбался.
В полной тишине они почти порхали - наподобие странных, двуногих и двуруких человекоподобных... людей.
Которые совершенно не обращали внимания на нас, проходящих сквозь и мимо их толп.
Да, и еще: на этой планете немых не было женщин.
Как и не было деревьев, травы и птиц.
Лишь грязно-лиловая земля - и высоченные коробки серых домов, похожих на пеналы: плоские и безликие, с двумя окнами на каждом уровне - и с глухими, безоконными торцами - теряющиеся в вышине и тумане чернильных облаков.
Безголосые бесцветные мужчины населяли планету. Их толпы были повсюду, во всех направлениях. Молчаливо, бесшумно, быстро перебирая гуттаперчевыми ногами, изгибающимися в коленях и голеностопах самым причудливым образом, они перемещались в пространстве по совершенно не понятным нам траекториям и вне видимой логики. Те, что были на расстоянии вытянутой руки, казалось, передвигались между молекулами воздуха - так неподвижен и спокоен был воздух. А те, что были в отдалении, постепенно сливались с чернильно-серым фоном. И лишь непрерывное мельтешение белых и серых чулок на длинных беспокойных ногах - да легкий шелест их мягких башмаков, сравнимый с шорохом земли, раздвигаемой безглазой головой земного дождевого червя, внушали нам, что все, что мы видим - не плод нашей фантазии, навеянный долгим, слишком долгим полетом среди звезд и туманностей.