Аннотация: Мистерия-фарс. При различных загадочных обстоятельствах восемь человек оказываются в особняке некоего Адриана Битти и попадают в мистическую ловушку, выбраться из которой не могут, пока не...
Мэскот-стрит, 23.В гостях у Адриана Битти
Бог начинается там, где кончаются наши представления о нём*.
Глава 1.
Восемь посетителей дома на Мэскот-стрит.
Сентябрь выдался промозглым. С утра синеватая туча затянула часть неба над городом и кокетливо зависла, оставляя людей в раздражающем неведении относительно того, придётся им сегодня промокнуть или нет. Прогнозы метеорологических служб как обычно вносили свой вклад в и без того достаточно туманную атмосферу, обещая "возможные" осадки. Прохожие хмурились, втягивали шею в поднятые воротники плащей и, уткнувшись взглядом в мостовую, спешили по своим делам.
Блэйн Бромби катил на казённом велосипеде по почти безлюдному проулку, маневрируя меж мусорных баков, и мысленно подсчитывал произведение восемнадцати на двадцать три. Не самое безопасное занятие при езде на велосипеде, скажу я вам, ведь давалось оно ему отнюдь не легко, но Блэйн ничего не мог с собой поделать. Его голова была постоянно забита всякой ерундой, помогавшей, как считал он сам, развивать интеллект и проникать в суть вещей. Когда-то он решил, что корень его проблем в том, что у него ленивый ум. Эти две цифры крутились в его в голове с самого обеда.
Забежав в контору в начале первого, Блэйн обнаружил у себя на столе интересный свёрток. Завёрнутый в плотную бумагу нехарактерного лилового оттенка, он был туго перетянут серебристой бечёвкой в нескольких местах. О содержимом можно было строить самые невероятные догадки: с одной стороны предмет был абсолютно плоским, с другой же, напротив, сферически выпуклым, и весил солидно. Поскольку в основном курьерские заказы делались местными юридическими, финансовыми и прочими подобными фирмами, Блэйн привык к тому, что развозить ему приходилось однотипные пакеты с документами. Этот же не шёл ни в какие ворота, к тому же на нём напрочь отсутствовали надписи или любые опознавательные знаки. Юноша внимательно изучил свёрток со всех сторон и осторожно попытался прощупать содержимое, но это не принесло никаких результатов. Пакет сопровождался запиской, гласящей, что его требовалось доставить по адресу Мэскот-стрит, дом двадцать три к шести часам вечера. Почерк принадлежал старшему клерку. Больше о таинственном пакете Блэйну узнать не удалось ничего, поскольку клерк, по словам Ревсон, рявкнувшей на него из-за своего стола, "ушёл по делам", а когда вернётся "не Блэйна дело".
Юноша недовольно подёрнул плечами, пробурчал что-то о своих и не своих делах и, улучив момент, когда Ревсон отвернулась к телефону, забрался с ногами на подоконник, захватив пару сэндвичей и чашку с дымящимся чаем. С удовольствием вытянув ноги, Блэйн принялся всматриваться в неровную коричнево-бурую кладку стены противоположного здания, раздумывая над тем, сколько ещё народу сейчас поедает сэндвичи, вытянув ноги. Хотя, в принципе, ему было на это наплевать, глубоко наплевать на людей. От них в его жизни были одни неприятности: ни одного мало-мальски нормального друга, тошнотворные профессора колледжа, банальные родители, заурядные коллеги, серые, забитые жизнью прохожие на улицах и бессердечная малышня. Всё это было скучно. Скучно, серо и изучено. В их мире он не жил полноценно вот уже лет пять: из него он сбежал в мир вещей, цифр и понятий.
Пятеро человек прошли мимо с зонтами. Двое без. Интересно, пригодится ли сегодня дождевик? Блэйн любил дождь, ему нравился запах мокрой мостовой и прибитой пыли, нравилось уединение пасмурного дня, даже лужи нравились, и хотя пару раз он серьёзно наворачивался на велосипеде из-за мокрой трассы, а один раз даже вывихнул руль, попытавшись резко развернуться в узком проулке, когда колесо соскользнуло на влажной дороге, ничто не радовало его так, как возможность ехать на полной скорости навстречу едва начинающему моросить дождю. По своей воле он никогда не носил зонта.
Ухватив зубами остатки сэндвича, освободившейся рукой Блэйн потянулся к столу и взял с него потрёпанную карту. Он никак не мог вспомнить, где находилась Мэскот-стрит. Что это вообще за район? Пара минут поисков увенчались успехом: улица спряталась почти за городом, очевидно за пределами всех его деловых частей. Отхлёбывая чай, Блэйн констатировал, что вряд ли когда-либо вообще бывал на Мэскот-стрит. Тем интереснее становилась задача.
Ревсон окончила разговор и обрушила на юношу яростную угрозу, которую намеревалась привести в действие, не слезь он в ближайшее время с подоконника.
Вытянувшись на стуле для посетителей, подальше от Ревсон и остальных, Блэйн на полчаса погрузился в разгадывание кроссворда, время от времени неосознанно бросая взгляд на таинственный пакет у себя на столе, как будто за это время могло произойти что-то, пролившее бы хоть какой-то свет на его содержимое. Стрёкот клавиш, приглушённый стук хлопающих дверей, монотонные разговоры и редкие телефонные звонки создавали самый подлый послеобеденный фон, под который глаза так и закрывались, но при этом спать под который было невозможно. Пережить обед в конторе всегда было довольно неприятной задачей, но домой заходить Блэйну хотелось ещё меньше этого.
В конце концов минутная стрелка добралась до вертикальной отметки. Блэйн отложил разгаданный кроссворд и поднялся. Запихав в сумку пять ближайших заказов и рассчитав маршрут на остаток дня с парой возвращений за очередными поручениями и минимум двадцатью минутами на поиски пункта назначения лилового пакета, он покинул контору и двинулся в путь. До шести вечера оставалось ещё около пяти часов.
Уже перевалило за половину шестого, а дождь так и не начался. Блэйн сидел верхом на прислонённом к забору велосипеде, поставив одну ногу на торчащий из забора гвоздь, и рассматривал особняк под номером двадцать три.
Путь к закоулкам города был не из приятных. Половину дорог там не ремонтировали, наверное, ещё с войны. Солидные ямы, наполненные то водой, то камнями, встречались через каждые десять ярдов. Вторую половину, очевидно, совсем недавно залили гудроном и отделали гравием, так что трясло порядочно. В конце дорога вообще круто поднималась вверх, так что пришлось слезть и толкать велосипед руками. Поэтому, отыскав нужный дом, Блэйн решил немного передохнуть.
Двадцать третий особняк представлял собой достаточно необычное зрелище. Он абсолютно не вписывался в антураж улицы. Вокруг соседних домов росли молодые буки и зеленели кусты сирени, окаймлённые в большинстве своём ровными белыми оградами. Пространство же вокруг дома под номером двадцать три было абсолютно пустым. Отсутствовал даже забор. Складывалось впечатление, будто дом воткнули в газон за несколько минут до появления Блэйна. Хотя газон был безупречен.
Сидя верхом на велосипеде, Блэйн улыбался во весь рот, потому что дом был такой же лиловый, как и пакет в сумке у него за плечом. Честное слово, кому расскажешь - не поверят. Резные ставни и крыльцо были ослепительно белыми, на окнах плотно задёрнутые занавески, а со второго этажа в небо поднимались три остроконечные крыши. Дом выглядел сравнительно небольшим по периметру и потому высоковатым для своего размера.
Наверное за счёт того, что растительность на участке перед домом отсутствовала, казалось, что лёгкий ветер, шевеливший листья по всему городу, обходил дом стороной. Он него веяло холодным спокойствием, тайной и даже какой-то надменностью, словно ему было абсолютно всё равно, что он так нелепо выделялся среди соседей. Именно этим дом Блэйну и понравился, теперь ему не терпелось увидеть хозяина или хотя бы кого-то из обитателей, которым он должен был передать свёрток. Может, они согласятся раскрыть ему тайну лилового пакета?
Юноша оттолкнутся от забора и не спеша покатил к дому. Едва поборов желание сделать пару кругов вокруг, он притормозил у крыльца, слез с велосипеда, прислонил его к перилам и поднялся по лестнице.
Теперь, стоя почти у двери, Блэйн с удивлением заметил, что она не заперта. Щель между дверью и косяком была с полдюйма. Блэйн стоял в замешательстве, не зная, как ему следует поступить.
Внезапно, опустив взгляд, он заметил небольшой лиловый конверт на полу у самого порога. "Курьеру", - сообщала витиеватая надпись. Одной рукой придерживая сумку за спиной, юноша нагнулся и поднял конверт. На поверку тот оказался сложенным пополам листом бумаги. Блэйн повертел записку в руках, а затем раскрыл и прочёл:
"Оставьте свёрток у порога".
Пожав плечами, Блэйн нехотя раскрыл сумку, вынул свёрток и опустил его на пол вместе с запиской. И всё-таки он не мог уйти просто так. Почему хозяева не заперли дверь? Почему он должен оставлять свёрток на улице? Дом абсолютно не защищён извне. Что ещё за записки? Всё это было так необычно и интригующе, что Блэйн словно прирос к своему месту. Он понимал, что поступать так непрофессионально и невежливо, но продолжал стоять как вкопанный у входа в лиловый особняк. Тёмная щель приоткрытой двери манила, как недра сокровищницы. Нервно елозя рукой по широкому ремню пустой сумки на плече, он пытался оправдать себя мыслью, что с обитателями дома могло что-то случиться и им могла требоваться его помощь, хотя на самом деле мотив его был совсем другим. Блэйна просто распирало от любопытства.
Он приподнял руку по направлению к двери, но потом снова опустил. Поколебавшись, снова поднял и, едва коснувшись её пальцами, осторожно толкнул внутрь.
Дверь поддалась с невероятной легкостью и бесшумно раскрылась ещё на пару дюймов. Блэйн заглянул в образовавшийся проём. Тень скрывала то, что находилось внутри, так что интриги это не убавило. Юноша толкнул чуть сильнее и тихо осведомился, есть ли кто в доме. Никто не ответил. Блэйн спросил чуть громче и предупредил, что дверь не заперта. Никакой реакции не последовало. После этого он решительно взялся за ручку одной рукой, другой схватился за косяк и, перегнувшись через порог, осторожно раскрыл дверь наполовину.
Неожиданный порыв ветра приподнял с пола записку и буквально пришпилил к левой штанине юноши. Опустив глаза, тот вновь увидел настойчивую надпись: "Оставьте свёрток у порога". Нетерпеливо тряхнув ногой, смахивая записку, Блэйн Бромби перешагнул через свёрток и медленно вошёл в дом.
Едва он полностью оказался внутри и отпустил ручку, дверь бесшумно и плотно закрылась за ним сама собой.
Это случилось двадцать третьего сентября ровно в пять сорок пять вечера. А почти девятью часами ранее у той же двери произошли совсем другие события...
* Вольное изложение мысли Псевдодионисия Ароеопагита