Оглавление:

Глава 1. Куда подевался Дженсер.

Глава 2. Дженсер - дурак, не правда ли?

Глава 3. Тайсимское волшебное.

Глава 4. Всего два салема.

Глава 5. Бода Боху и Диу Марчу.

Глава 6. Тайная жизнь Дженсера.

Глава 7. В глотке дракона.

Глава 1

От Дженсера, ее дорогого мужа, по-прежнему не было вестей.

Он обещал вернуться к двоелунию. Вот небесные сестры Андра и Мельда соединились в Великом доме, и прошло еще двенадцать дней, а Дженсера все не было. Эриса Диорич не находила места. Что могло случиться с ним? Он поехал в Эсмиру, пристроившись к караванщикам. Так было безопаснее: торговцы всегда следовали с хорошей охраной и соблюдали значительную осторожность. Да, дорога непростая: сначала через горы, потом горячую пустыню, но пути всего три-четыре дня. И дел у Дженсера в Эсмире вовсе немного: лишь подписать бумаги о вступлении в наследство, проведать дальних родственников, с которыми его престарелая мать не хотела терять отношения. Пусть на все это со всякими проволочками еще день-два-три...

Однако, уже вышли все мыслимые сроки, а его все нет и нет. Эрисе приходили самые мрачные мысли: на караван могли напасть разбойники - ведь здесь скитается немало очень подозрительных людишек! Караван мог попасть в песчаную бурю и сбиться с пути, а вокруг опасные руины Нубеи. Наконец в самой Эсмире с Дженсером могло случится что-нибудь нехорошее, настолько, что об этом не хотелось думать.

"И почему он оставил мне так мало денег?" - из сафьянового мешочка госпожа Диорич высыпала монеты и пересчитала их: 93 с половиной салема. И все... Через два дня ей предстояло заплатить хозяйке за съемные комнаты 75 салемов. А потом что? На улицу с несколькими монетами в кошеле? Куда ей податься в малознакомом огромном и опасном городе - Эстерате?

Вот и получается, что положение было ужасным. Нет, "ужасным" - это слишком доброе, светлое слово. Положение было катастрофическим. И тянуть дальше было нельзя. Требовалось предпринять хоть что-то. Несколько раз к Эрисе приходила мысль, самой пристроится к какому-нибудь каравану, следующему в Эсмиру, и уже там начать поиски мужа. Но это было неразумно. Ведь она могла разминуться с шетовым Дженсером по пути. Но главное, для такого путешествия требовались деньги, которых у нее не было. Даже своему терпеливому слуге старичку Набастену она задолжала почти сто салемов и все обещала, обещала дать расчет сразу, как только вернется муж. А когда он вернется? Боги! Волгарт, Алеида, ну скажите, когда?! А вдруг он не вернется? Она боялась этой мысли, но все чаще эта коварная мысль скользко и тихо, словно песчаная Эфа заползала в ее черепную коробку.

Однажды Эрис пришла на ум даже такая бесшабашная глупость, будто стануэсс Дженсер специально забрал все семейные деньги (если честно, то ее деньги! большая их частью - доход с ее поместья!) и ушел от нее, не собираясь возвращаться. Только такого не могло быть! Ведь за четыре года их брака он точно не разлюбил госпожу Диорич. Это она могла относится к нему с прохладой, оставлять его на день-два дома, а сама к подругам или во дворец. Она могла. Но милый, наивный Дженсер не смел такого помыслить. Он по-прежнему ревновал ее. Сильно ревновал, стоило ей пофлиртовать с каким-нибудь охотливым до женщин мужчиной.

Да, они иногда скандалили, как в любой нормальной молодой семье. Дважды даже дрались. И если в первую их стычку Дженсер отделался лишь царапинами. То из второй Дженсер вышел с некоторыми приобретениями: большой шишкой на лбу и огромным лиловый синяком на плече. Ведь, как выяснилось в тот триумфальный для Эрисы момент: она умеет использовать сковороду не только для жарки даст-стейнских колбасок. С тех пор Дженсер ее немножко побаивался, и если госпожа Диорич бралась решительно настаивать на своем, то ее муж сдавался с куда большей охотой, чем в прежние времена, когда его лоб еще не ведал чугунную тяжесть сковороды.

А еще у Дженсера имелись претензии, что стануэсса Эриса Диорич, наследница славной фамилии, никак не может родить ему ребенка. Но, извините, здесь целых два "но". Во-первых, на все воля богини Алеиды, а какого-то там мужа. А во-вторых... Во-вторых, не очень-то и хотелось. Понимая это, подобные претензии Дженсер выражал лишь в качестве скромного нытья.

- Дженсер не мог забыть обо мне. Он не мог бросить меня здесь! - вслух сказала Эриса, нервно перекатывая медную монетку в четверть салема.

В самом деле, если бы у Дженсера даже был такой безумный план, то зачем бы он вез ее с собой в далёкое путешествие из родного Арсиса? Это же глупо! Тянуть жену за собой в такую даль, чтобы бросить? К тому же, он ее не уговаривал. Можно сказать, что Эриса сама вызвалась сопровождать Дженсера. Почему бы не посмотреть на город, в котором ее муж провел юные годы? Почему бы не развеяться, не отдохнуть душой от поднадоевшей столичной жизни? А Эстерат обещал очень много ярких впечатлений. Близкая подруга госпожи Диорич прямо пищала от восторга, вернувшись из поездки на южное побережье Аютана. В самом деле рассказывала такое, что Эрисе тоже захотелось тихонько взвизгнуть и попробовать самой.

Скрипнула дверь - вошел слуга Нобастен. Эриса мелком заметила, как оживилось его морщинистое лицо, когда он увидел монеты, разбросанные на столе. Наверное подумал, что у стануэссы наконец появились деньги и она решилась заплатить за службу.

Она, догадываясь о его мыслях, сказала мягко:

- Потерпи немного, друг мой. Это все, что у меня есть. Здесь только нам на еду и заплатить за жилье. - Затем отсчитала пять с половиной салемов и вложив их в сухую ладонь старика попросила: - Кстати, Нобастен, сходи на рынок. Купи финики, немного овощей и хлеб. Сыр не покупай. На обратном пути зайди к этим шетовым караванщикам и узнай, нет ли вестей о моем муже. - Остальные монеты Эриса собрала в кошелек и туго затянула кожаный ремешок. Затем добавила: - Впрочем, сыр... если отдадут недорого, возьми хоть маленький кусочек. А если сумеешь сэкономить, сдачу можешь себе взять.

- Как прикажите, госпожа. Финики, лепешку, овощи... - перечислил Нобастен, потому как последнее время память все чаще играла с ним в неприятные шутки. Затем поклонился и вышел. Дверь, неприятно скрипнув, закрылась, отрезая доносившиеся с переулка голоса и гул близкого Бурж-рынка.

Свернув за угол, старик еще раз подосадовал, что вляпался в эту историю. Ради чего стоило покидать Арисис и плыть через два моря в чужой город, такой огромный, шумный и недружелюбный? В его-то годы! В самом деле, не для него такие тяжкие путешествия. Но тут же спросил себя: а если бы Эриса выплатила ему сейчас жалование, то, что бы он сделал? Бросил бы ее, оставив здесь одну? Сбежал, попросившись на первый же попутный корабль? Конечно же, нет! Он преданно служил матери стануэссы, увы покойной теперь госпоже Лиоре. И будет служить госпоже Эрисе покуда у него хватит сил или она сама не прогнет его к Шету. Но она не прогонит, потому что она очень добра к нему. Таких господ, как семейство Диорич еще нужно поискать и вряд ли найдешь равным им по всей большой Арленсии. Свернул к рынку и вспомнил последние слова стануэссы, мол, можешь взять себе монетку... Это в то время, как она сама нищенствует! Старик даже расчувствовался. В самом деле, таких как она на этом свете людей не так уж много. Уж очень повезло с ней этому бестолковому Дженсеру, который к тому же не совсем наш, а наполовину аютанских кровей.

Тем временем Эриса переоделась, выбрав платье горчичного цвета. Легкое, простое. Не достойно статуэссы? И что? Зато удобно. Все чаще она предпочитала простоту, прощаясь со столичной чопорностью. Несколько богатых вестеймских нарядов, так и лежали в сундуке. В южном городе в них было жарко. А главное в этих одеждах Эриса слишком привлекала внимание местных мужчин. Она будто кожей чувствовала вожделенные взгляды южан: и аютанцев, и эльнубейцев, и особо диковатые взоры темнокожих наурийцев. И ей бы это даже нравилось, если бы не доставляло иной раз слишком сильного беспокойства. Дня три назад возле торговых рядов какой-то бородатый нахал с цепкими пальцами посмел потрогать ее грудь, а потом схватить за ягодицу и пытался утянуть в проулок. За что получил глубокие царапины через все лицо и несколько звучных фраз самого отборного мата. При чем от последнего смельчак опешил гораздо больше, чем от крови, размазанной по щеке.

Из потайного отделения сундука Эриса достала кольцо, витую цепочку и медальон - это и все драгоценности, которые она пожелала привезти из Арсиса. Госпожа Диорич не любила носить украшения, не без оснований считая, что она, итак, очень хороша собой, и пусть мужчины лучше смотрят на нее саму, чем на всякие побрякушки на ней. Вот только с колечком она никогда не расставалось. Оно, перешло к ней от матери. Разумеется, золотое с небольшими капельками-изумрудами. Кольцо тонкой, изящной работы. Может быть стоило оно недорого в избалованном богатствами городе, но в нем была памятью о маме - добрейшей и славной госпоже Лиоре Диорич. Эрисе очень не хотелось расставаться с ним даже на время. А медальон хоть и не золотой, взамен весьма необычный: обратную сторону его покрывали рельефные знаки, похожие на нубейские, был он весьма-весьма увесистым. Основу его составлял великолепный камень. Полупрозрачный, будто наполненный синевато-фиолетовым туманом. Эриса никогда не носила его. По сути, он был ее игрушкой еще с детства. Она даже не помнила, как он ей достался.

По какой-то причине этот медальон очень ценил Дженсер. Он считал, что вещица скрывает значительную нубейскую тайну. Именно муж настоял взять медальон в Эстерат. Ведь здесь много знатоков древностей. Например, тот же Рамбас. В Эстерате гораздо легче узнать истинную ценность необычной вещи.

Положив колечко, цепочку и медальон в кошелек, Эриса заперла сундук и поднялась к хозяйке Сорохе Иссе, предупредить, что ненадолго уйдет, но скоро с рынка вернется Нобастен.

Выйдя из дома, она спустилась по шаткой лесенке. Лесенка жалобно скрипела при каждом шаге и давно требовала ремонта. Поэтому всякий раз арленсийка сходила неторопливо, с тихими мольбами: "Алеида Добрейшая, ну помоги мне достигнуть земли, не сломав руки-ноги!". На улице, оглядевшись, жмурясь от яркого солнца Эриса долго решала, куда же все-таки ей направиться. Сначала хотела сходить в Высокий квартал и просто оценить имевшиеся драгоценности. Хотя, драгоценности - слишком увесисто сказано: всего-то колечко и красивая, увы не золотая вещица. Да, можно приложить золотую цепочку. Но, с другой стороны, зачем оценивать, если Эрис очень не хотела эти вещи продавать?

Она свернула к улице гончаров, продолжая мучить в уме свою невыносимую проблему. Ей по зарез нужны деньги и тянуть далее нельзя. Лучше, если она раздобудет достаточную сумму сегодня. В крайнем случае завтра. Хотя бы 200-300 салимов - это самый минимум, чтобы расплатиться за жилье и прожить здесь еще дней десять при скудных тратах на потребности. Наконец на ум пришло два более практичных варианта:

Навестить господина Рамбаса - дальнего родственника Дженсера по материнской линии, человека странного и довольно богатого даже по аютанским меркам. Прийти к нему, объяснить ситуацию с исчезнувшим Дженсером, делая удрученное личико, пустить слезу и попросить взаймы 500 салимов. Но почему-то плакаться перед Рамбасом, тем более стать от него зависимой, душа не лежала. С первого знакомства не нравился он ей. А в зависимость можно было легко угодить, потому как этот самый Рамбас имел свои интересы в Арленсии и даже при дворе короля. Здесь уже вмешивалась такая коварная штуковина как политика. Поэтому в задницу Шету этого Рамбаса - здраво рассудила стануэсса. Имелся иной вариант, не угрожающий тяжкими последствиями: спуститься к Заречному району. А там... Там, не так далеко от моста через речку Эранту жил немного знакомый ростовщик по имени Лураций Гюи. Знакомый он был Джансеру, их свел все тот же Рамбас для перевода какого-то нубейского текста. А сама Эриса видела этого господина лишь раз в день перед уездом ее мужа в Эсмиру. Этот ростовщик, кстати, человек с заметной придурью, почти старичок, был госпоже Диорич более симпатичен, чем влиятельный родственник ее мужа. Она рассудила, что лучше решение на сегодня - это навестить Лурация и заложить ему кольцо с цепочкой и медальон (если он имеет ценность). Хотя бы триста салимов должен был он дать старый скряга: все-таки в кольце изумрудики не совсем крошечные. А если повезет, то можно вытрясти четыре-пять сотен.

Чтобы не погружаться в шум и суету Заречного рынка, Эриса свернула налево после моста и пошла по речной набережной. Так идти дальше, но рыночная толкотня сегодня ее не привлекала. Иной раз она любила прогуливаться по торговым рядам и смотреть на товары, которыми был богат южный город. Нравилось слушать болтовню лавочников, покупателей, забавляло наблюдать, как они громко торговались, ругались, хитрили. Но сейчас госпоже стануэссе нужно было разобраться со своими мыслями в полном покое.

Она шла, медленно переставляя ножки по мощеной набережной, поглядывая на блестящие на солнце воды Эранты, щурясь от ярких бликов. Ниже покачивались на мелкой волне рыбацкие лодки. Большие белые чайки с криками кружили над берегом у наваленных горкой камней. Здесь было не так жарко: от воды веяло прохладой и раскидистые акации давали достаточно тени. Однако этот речной покой не мог отгородить госпожу Диорич от тревожных мыслей. И они возвращались снова и снова. Допустим, она заложит кольцо и медальон, получит хоть какие-то необходимые деньги, но что, если Дженсер не вернется ко дню, когда потребуется вернуть ростовщику долг? Ведь такое очень могло быть, учитывая, что уже вышли все мыслимые сроки его задержки. Что тогда? Тогда она лишится кольца. Маминого памятного кольца! О, Волгарт, вразуми меня! Разве я смею быть такой дрянью?! Но разве есть у меня другой выход? Чтобы не случилось, я потом верну кольцо любой ценой.

У хлебной лавки она свернула с набережной, углубляясь в Заречный район по направлению к Старому городу.

Хотя этот район и прилегал к обветшалым лачугам, окружавших рыночные ряды, дома здесь были не в пример основательней. И не случайно, начиная с этого квартала до самого ипподрома проживали довольно успешные люди, к числу которых относился господин Лураций Гюи. На ростовщичестве он сколотил немалый капитал и был известен среди крупных торговцев. А позже, когда он обзавелся влиятельными связями, то стал вхож в самые богатые дома в Высокого квартала и Верхнего города. По происхождению Лураций не был аютанцем, но откуда он был родом для Эрисы оставалось загадкой. Его говор не имел ничего общего со звонкой речью арленсийцев, ни с грубоватым диалектом стейландцев, на которых он очень отдаленно был похож внешне и бледным оттенком кожи. И конечно бледнокожий ростовщик не мог носить в себе ни тайсимскую, ни тем более наурийскую черную кровь. В общем странненький такой мужчинка лет шестидесяти, неизвестного рода и племени, седой, с большими темными глазами и вовсе непонятным содержанием ума.

Вот показался его дом с двумя молодыми оливами у входа и высокой резной дверью и выделенным на ней картушем.

- Вспомнит ли он меня? - озаботилась Эриса. - Ведь видела она его лишь раз, когда заходила сюда вместе с Дженсером по его делам перед отправкой в Эсмиру.

Глава 2

Ну еще бы! Конечно, Лураций узнал арленсийскую статуэссу. Разве мог он забыть столь соблазнительную красавицу? Эти ммм... манящие формы... Эти будто невинные глаза цвета морской волны... Светлые шелковистые волосы с волшебной солнечной позолотой... Разве их можно забыть? Пропуская в дом арленсийку, он сразу предложил чашечку прохладного апельсинового сока, который поспешил приготовить слуга, спустившись в погреб. Пока слуга звенел фарфоровой посудой, Лураций усадил обольстительную госпожу на диванчик, где ей было помягче. Сам сел напротив, внимательно выслушивая историю исчезновения ее мужа. По мере того, как Эриса делилась своими домыслами и страхами, Лураций подумывал: какой же глупый мальчик, этот Дженсер! И в делах он простоватый чудак, и вот оказывается в самой жизни тоже вовсе не умен. Разве можно оставлять здесь, в опасном, полном интриг Эсерате молодую и такую прекрасную жену одну?! Что случилось с Дженсером, господин Гюи сейчас не брался предположить и выслушивая версии Эрисы лишь тяжко вздыхал, качал головой где-то разделяя ее беспокойство.

- М-да... - задумчиво протянул ростовщик, опустив веки и на минуту задумавшись. - В самом деле дело дела сложились нехорошо. Уж извините за каламбур. Давайте сначала определимся, что бы вы хотели лично от меня, госпожа Диорич? - он заметил, что глаза гостьи увлажнились и от этого стали еще прекраснее. "Невероятная женщина! - мысленно воскликнул Гюи. - Такие как она большая-большая редкость в Эстерате, да и во всем Аютане. Ну какой же дурак этот Дженсер! Какие сокровищами нужно еще скитаться по пустыням Аютана, если такое сокровище было рядом?!"

Эриса не спешила с ответом, поджав губы и думая, как все повернуть повыгоднее для себя.

- Вы только скажите, что, госпожа стануэсса. Скажите, и я постараюсь сделать для вас все, что в моих силах. У меня есть кое-какие связи в Эсмире. И караванщики, возящие туда товары мне хорошо знакомы.

- Что же я не обратилась к вам сразу, - задалась вопросом Эриса, сдержано улыбаясь. - Я даже опасалась, что вы не вспомните меня. Но раз вам мои тяжкие дела небезразличны, и вы готовы помочь, то... мне очень нужно выяснить, что с моим мужем. Разыскать его, будь он в Эсмире или еще где-то. Но самое важное сейчас... - она на миг замялась и тихо произнесла. - У меня не осталось денег. Как изначально оговаривалось, Дженсер ехал ненадолго, поэтому я не возражала, чтобы он взял с собой почти все наши деньги. Ведь там, в Эсмире, его могли ожидать траты, размер которых мы не могли заранее предположить. А теперь с пустым кошельком. Послезавтра расплачусь за жилье и мне попросту будет не на что жить. Мне нужно хотя бы... - мгновенье подумав, Эриса решила сразу запросить сумму покрупнее. - Хотя бы 500 салемов. Поэтому я хотела бы заложить кое-какие вещицы. - Вот, посмотрите, - она отодвинула чашечку, в которой еще оставался сок и аккуратно выложила из кошелька медальон и цепочку. Потом добавила к ним колечко. - Вы могли ссудить мне за это пять сотен? - горестно спросила она, поглядывая за крупными темными глазами ростовщика, и понимая, что эти драгоценности его не слишком заинтересовали. И добавила: - Хотя бы на 10-15 дней.

На кольцо Лураций даже не глянул: обычная женская прелесть и цена ей максимум салимов 300. Он даже хотел вернуть его сразу Эрисе вместе с цепочкой, если бы она в тот момент не сказала, что колечко для ее имеет огромную ценность, как память о маме. Вот тогда ростовщик решил придержать у себя и кольцо тоже. Уж кто-кто, а господин Лураций Гюи понимал, что интерес к вещи, и тем более такие понятия, как долг, честь для некоторых людей гораздо важнее чем деньги. Но колечко колечком, а медальон старого прохвоста действительно заинтересовал. Вполне возможно, что медальон был не слишком важной нубейской побрякушкой, какие достаточно часто вытаскивают из древних развалин. Но могло быть и вовсе не так. Такой необычный сине-фиолетовый камень, составлявший основу медальона, Лурацию пока еще не встречался.

- Госпожа Диорич, вы знаете, что это за вещь? - как бы между прочим спросил он, водя пальцем по потертым нубейским знакам.

Эриса пожала плечами. - Он у меня с самого детства. Кажется, один из друзей отца оставил его мне. Он ценный? Происхождение, наверное, нубейское?

- Возможно. Насколько он ценный, сейчас я судить не берусь, но обязательно выясню у людей, которые разбираются в этом, - Лураций задумчиво глядел на блеск синего с фиолетовым отливом камня. Какой-то момент он интересовал ростовщика больше, чем сама госпожа Диорич. - Итак, о, прекрасная стануэсса, за все это... - его крупные глаза вернулись к гостье - я готов вам ссудить 500 салимов. Как вы просили на 10 дней. Лично для вас по самой низкой ставке: 20 процентов, - подчеркнул он, положив ладонь на ее руку и улыбаясь. - То есть отдадите всего 600. Устраивает? Если этого будет мало, то можно увеличить сумму, этак до семи ста. Решайте.

Это прикосновение, будто бы доброе, дружеское все-таки было вожделенным прикосновением мужчины к женщине. Эриса это почувствовала даже, если бы не видела коварных огоньков в его темных глазах. Однако заверения ростовщика, что он готов выдать целых 500 (и даже более!) салимов на вполне приемлемый срок, вмиг сменили тревожное чувство удовлетворением. Разве не за этим она сюда пришла? Сейчас одна из ее проблем решится. По крайней мере десять дней она может не думать о деньгах.

- Хорошо, господин Лураций. Пять сотен меня устроит. Только очень важно, чтобы кольцо моей мамы осталось в полной сохранности. Если я по каким-то причинам... - арленсийка вполне понимала, что ее муж, этот непутевый, исчезнувший Дженсер, мог не вернуться через десять и через двадцать дней. И вот тогда эти самые причины точно возникнут. - ... если я задержу выплату долга, то пожалуйста, придержите это кольцо. Я обязательно выкуплю его.

- О, не сомневайтесь, Эриса Диорич! Я старательно соблюдаю пожелания клиентов. А исполнить ваши пожелания для меня будет особым удовольствием, - он продолжал держать ее ладонь. И теперь, слово этим жестом подтверждая состоятельность их сделки, несильно сжал ее, проницательно глядя в прекрасные, светлые словно капли моря глаза гостьи. Наблюдать как в этих глазах, вдруг расширившихся от неожиданности, рождается смятение и даже испуг, было особым удовольствием.

Когда она постаралась освободить руку, Лураций легко ее отпустил, сказав: - Самое время оформить договор, моя дорогая. Знаете, лишь формальность, необходимая в нашем деле. Дайте мне несколько минут. Я быстро пропишу условия, обозначим дату, сумму и заверим подписями.

- Пожалуйста, господин Лураций, делайте все как полагается, - Эриса кивнула и вставая с дивана подумала: "Шет тебя, нахальный соблазнитель! Ведь я ему в дочки гожусь, а он туда же со своей "душевной" теплотой!" - возмущалась она, под скип пера, которым Гюи проворно водил по бумаге. "Самое неприятное, - мысленно продолжила она, - то, что мне предстоит иметь с ним еще дело. Если, конечно, он в самом деле готов помочь с поисками Дженсера. Как бы не обошлась мне такая помощь слишком дорого".

Ростовщик занимался документами довольно долго, и молодая стануэсса, заскучав, подошла к шкафу у письменного стола. Там было на что посмотреть: несколько красивых статуэток из бронзы, нефрита, желтого вестеймского мрамора, астрологический прибор, какая-то еще штуковина, назначение которой Эриса не могла предположить. И книги. Десятка четыре книг в кожаных переплетах с тиснением, позолотой на корешках. Пергаментные свитки в длинной коробке за стеклом.

- Прошу, госпожа статуэсса, - наконец ростовщик покончил с договором. - Нужна ваша подпись. Здесь и вот здесь, - он указал места в одном, потом втором документе, - когда арленсийка изящно и размашисто заверила сделку, ростовщик встал, подошел к ней, обходя стол и взял ее руку выше локтя. - Вы меня потрясаете, Эриса Диорич. Я сейчас приготовлю ваши деньги, но мне бы очень не хотелось приостанавливать наше милое общение так быстро. Знаете что?.. - он наклонился, понизив голос, словно его слова были невероятной тайной, прошептал гостье на ухо, - У меня есть кое-что... волшебное тайсимсое вино. В самом деле. Я не шучу. Вино очень редкое и очень необычное. Не откажитесь отведать со мной по бокалу и заодно обсудить все вопросы по поискам вашего мужа. Ведь для вас это важно. Попивая вино в уютной обстановке, мы оговорим все детали.

Наверное, это было слишком... - Эриса отступила на шаг, отвернувшись от него. Стануэссу одновременно одолевали два желания. С одной стороны, хотелось с возмущением прервать неприличные притязания. А с другой... может стоило допустить немного флирта, дать ему каких-то туманных обещаний, ну скажем на будущее... если это поможет в поисках Дженсера? О, Волгарт Небесный, как быть?! Поиграть с хитрым стариком в его игру? Или взять 500 салимов и бежать отсюда?

Если вспомнить прошлое, с первого года замужества с Дженсером, госпожа Диорич позволяла себе игривые отношения с двумя влиятельными арсийцами. Но это был именно флирт, переходящий сдержанные поцелуи - не более того. И Дженсер, случайно прознав об этом, был очень расстроен. Он кричал на ее, а в какой-то момент едва не заплакал. Но сейчас!.. Сейчас этот седой и коварный демон прямо дышал своей похотью ей в ухо, пользуясь ее отчаянным положением. Шет бы его побрал! Оттолкнуть старика и уйти? Но если есть шанс при помощи этого Гюи скорее найти Дженсера? Как быть?

- Мене очень важно скорее найти моего мужа, - последние два слова Эрис произнесла подчеркнуто. - Если вы поможет в этом, то я готова на многое: даже пить вино, - она улыбнулась и игриво добавила. - И даже вино волшебное. Только уговор: наше маленькое застолье не займет много времени. Скоро вечер, а мне не так близко добираться. Я снимаю комнату ниже Бурж-рынка. Представляете, каково туда по темноте беззащитной чужеземке? И пожалуйста, сразу приготовьте мои деньги. Ведь знаете, после волшебного вина, можно многое забыть, - она позволила себе рассмеяться, от чего-то напряжение немного спало.

- Добираться в темноте? Вы шутите, госпожа Диорич? Ваша красота настолько ослепительна, что светло будет даже ночью, - ростовщик тоже рассмеялся. Отошел к дальнему шкафу и зазвенел монетами. Какой-то время он молчал, наверное, пересчитывая салемы. Вернувшись, положил на стол холщовый мешочек:

- Ровно пятьсот. Считайте сразу. И если вдруг сумерки застигнут вас у меня, то не стоит переживать. Мой телохранитель - очень надежный человек, проводит вас до дома.

Эрис не стала считать деньги. Только расширила горловину мешочка, пощупала серебряные кругляши, удовлетворенно кивнула, и затянула бечевку. Не может же уважаемый в Эстерате человек пускаться в мелочный обман.

- Тогда к приятому, - предложил Гюи. - Вы сюда проходите, - поднявшись на этаж выше, ростовщик пропустил ее в комнату, окна которой были завешены тяжелыми шторами. Однако темно здесь не было: все богато убранное пространство освещали свечи на треногах. Много свечей для относительно небольшой комнаты.

- Располагайтесь, где нравится. Я принесу обещанное тайсимское и чего-нибудь вкусного.

Лураций ушел, а гостья, бесшумно ступая по мягкому ковру, дошла до средины комнаты и огляделась. С двух сторон располагались тучные диваны с красивой, зеленовато-красной драпировкой. К одному из них прислонился низкий столик на резных ножках. Столик, судя по всему, из кедра редкой породы. Эти деревья росли в далеких тайсимских горах (мебель из такой древесины стануэсса видела в покоях Грохарда - короля Арленсии). Совпадение или нет? Гюи имел какие-то особые связи с Тайсимом - далекой страной на юго-западе?

Глава 3

Ростовщик появился бесшумно. Почти сразу в комнату вошла темнокожая служанка, несшая поднос с высоким бронзовым кувшином, бокалами дымчатого стекла и вазочками с аютанскими сладостями: халвой, медовыми орехами, щербетом. Поставила поднос на столик, белозубо улыбнулась и с поклоном удалилась. Сам же хозяин занес небольшую шкатулку, в которой находился неизвестный Эрисе предмет похожий на удлиненный цилиндр со сдавленным концом и несколькими отверстиями, прорезями. Любопытную стануэссу заинтересовала эта вещица, сделанная из кости какого-то животного. Резьба и серебряные вставки придавали вещице изящности и загадочности.

- Тайсимские вина, столик тайсимского кедра и эта вещь... она из слоновой кости, да? - предположила Эриса, указывая на предмет в шкатулке. - У вас какие-то связи с Тайсимом? - Эриса поглядывала, как Гюи разливает вино в бокалы и чувствовала снова подступающее волнение. Может не следовало здесь задерживаться? Ну зачем она позволяет себе такое?

- Вы проницательны, госпожа. Тайсим, да... Но не совсем все так. Прошу, - он подал ей бокал и предложил: - По аютанской традиции, перед первым глотком, осмелюсь высказать пожелание. - Лураций поднял бокал, глядя на блеск свечей, играющих на гранях стекла: - Несравненная, милая Эриса, пусть ваши неприятности скорее кончатся. Исчезнут, как сон в миг пробуждения солнечным утром. И пусть вы скорее узнаете другую сторону Эстерата, полную радости и неземных удовольствий. Вы этого точно достойны. Желаю вам, стануэсса! - он отпил, любуясь гостьей, ощущая как сначала великолепный вкус, а затем сладостное тепло растекается от языка по всему телу.

Эриса поблагодарила кивком. Умеют же льстит мужчины в этом коварном Эстерате. Пригубила напиток, распознавая оттенки вкуса, облизнула губы. "Сладкое, одновременно терпкое с приятным букетом. Да, в самом деле хорошее вино, но не волшебное", - мысленно заключила она, позволяя себе более смелые глотки. И поспешила вернуться к беспокоящему вопросу: - Так, господин Гюи, перейдем к главному вопросу, ради чего мы здесь собрались. Вы мне поможете с поисками мужа? Я заплачу, сколько потребуется. Я не бедный человек, господин Гюи. Но все мое состояние, увы, далеко отсюда. Но в случае необходимости, я могу составить распорядительное письмо и отправить с ним слугу в Арсис. Только, увы, на это уйдет много времени. Сам понимаете.

- Госпожа Диорич, берите щербет, наслаждайтесь без стеснения, - ростовщик подсел к ней ближе. Теперь его нога касалась ее бедра, лишь наполовину прикрытого платьем. Жаль, аютанские женщины не носили такие короткие одежды, то ли дело свободолюбивые северянки. Уж они умеют дразнить! Почти розовая бархатистая кожа так манила. - Как обещал, я помогу вам всеми силами, что у меня есть. Денег не потребуется. Но потребуется время. Караваны идут в Эсмиру не менее трех дней. Столько же назад. В самом городе необходимо время, чтобы что-то выяснить. Вы пейте вино, пейте, - Лураций потянулся к кувшину, замечая, как щеки гостьи все веселее наливаются румянцем. О, да, это вино очень необычно влияет на людей. Особенно молодых женщин.

- То есть может пройти дней десять или даже больше? - с опаской произнесла арленсийка. Ведь деньги, взятые под залог, она должна была вернуть не позже, чем через десять дней, иначе придётся платить высокие проценты. Словно стараясь скорее избавиться от вкуса этой горькой мысли, Эриса отпила несколько больших глотков и взяла сушеные финики.

- За это не беспокойтесь, - ростовщик небрежно махнул рукой. - С вашим долгом я могу пойти на очень большие уступки, - заверил он, и опустил руку на ее колено, словно стараясь этим жестом успокоить гостью. - Пока слуга готовил нам к столу, я кое-что обдумал. Сегодня уже поздно, но завтра с утра я переговорю с торговцами и отправлю письмо одному влиятельному господину в Эсмире.

Эриса аккуратно сдвинула его ладонь на диван.

- Мы же только пьем вино, правда? Пьем и решаем вопросы о поиске моего мужа, - теперь арленсийка начала чувствовать, что напиток и вправду необычный. Ее мысли словно вязли в легком тумане. Ростовщик рассказывал о шагах, которые он собирается предпринять для поисков Дженсера, говорил о своих связях с командованием стражи Эсмиры, а госпожа лишь кивала, все большее теряя нить важного разговора.

Что происходило? Ведь она выпила лишь один бокал вина и едва пригубила второй, а тепло, растекавшееся от живота, было таким сладостно-томным. Эриса облизнула губы. Ей захотелось прикрыть глаза, чтобы полнее ощутить пленительное наваждение. Она даже не сразу поняла, что ладонь Лурация снова вернулась на ее колено и уже бессовестно поглаживает бедро. Поднимается выше...

- Господин Гюи, пожалуйста, - сдавленно произнесла она. - Не надо этого. Я не могу это позволить.

- От чего же? - Лураций чувствовал, что ее напряжение постепенно растворятся. Ох, эти капризные замужние женщины...

- Мой муж, Дженсер... Я не могу... - арленсийка хотела сказать, что никогда не изменяла мужу и не сделает этого ни с кем. Неуверенно попыталась остановить его руку, но не смогла. При всем этом Эриса не была слишком пьяна. Она ощущала лишь легкое головокружение и какое-то необычное томление, необъяснимую женскую слабость. Гюи поцеловал ее в шею. Ощущение было таким ярким, что Эриса затрепетала в его объятиях, пытаясь отстраниться и почему-то почти готовая сдаться.

- Шет вас! Ради всего святого!.. - прошептала она, остановитесь!

- Сколько страсти в юном теле, - ростовщик с восторгом и жадностью смотрел в глаза полуприкрытые вздрагивающими ресницами. Он поцеловал ее губы, она отвернулась и обессиленно уронила голову на спинку дивана.

В этот момент пальцы Лурация прикоснулись к сокровенному, ощущая влагу. Много влаги и волшебный женский жар. Эриса охнула и выгнулась. От ее резкого движения два пальца мучителя толчком проникли в тесное лоно.

- Пожалуйста... пожалуйста... Алеида Пресветлая, - шептала стануэсса, извиваясь от ласки мужчины, которого считала малоприятным стариком.

С некоторым трудом свободной рукой Лураций, справился с застежкой платья, выпустил на свободу упругие груди госпожи Диорич. Он с жадностью хватал губами набухшие соски, а Эриса жалобно стонала от бесстыжей игры пальцев. Ее лоно предательски истекало влагой самых бесстыжих мучивших ее желаний. И какой был смысл в ее словах, просьбах, мольбах, если сейчас за стануэссу решала, не она сама, а ее трепещущее тело? О, этому телу так не хватало ласки! Ведь Дженсер покинул ее много дней назад. И даже когда муж был с ней, Эриса не могла назвать его достаточно горячим любовником.

- Гюи, вы коварный мерзавец, - вырвалось с ее влажного рта, но при этом бедра арленсийки податливо раздвинулись.

Частое дыхание прерывалось стонами, и сама она с содроганиями падала все глубже в безумную пропасть близкого оргазма. Теперь Эриса уже не пыталась отстраниться, а начала с алчностью принимать навязанную ей игру. Едва указательный палец Лурация нащупал набухший бугорок между мокрых и скользких губок, как Эриса пронзительно вскрикнула, сдавила бедрами его руку. Дрожа в сладких конвульсиях, она прижалась всем телом к своему истязателю. А через миг они оба очутились на полу, нечаянно смахнув со столика бокал с недопитым вином и вазочку со сладостями.

Голыми ягодицами Эриса чувствовала мягкий ковер, собственную влагу, обильно стекавшую на верблюжий ворс. Первый оргазм, случившийся еще на диване, был такой внезапный и яркий, что ей казалось сознание покинуло ее. И вот снова арленсийку охватывало дикое возбуждение. Ну чего он медлит?! Зачем дразнит?!

Лураций частично освободился от одежды и навис над гостьей. Последние два года даже чудотворное тайсимское вино и самые красивые женщины, не могли сполна вернуть его мужскую силу. Он находил удовольствие лишь в том, что доводил до оргазма куртизанок, которые иногда посещали его дом. Но сейчас ростовщик ощутил, что его член налился соком так полно, как это было много лет назад. Он засопел от возбуждения, от мучительно-приятного чувства, глядя на госпожу Диорич, лежавшую перед ним как самое аппетитное в этом мире блюдо.

Когда головка его члена ткнулась в мокрый вход, Эриса вздрогнула, распахнула глаза и простонала:

- Господин... Гюи,.. - она пыталась сказать что-то еще, но язык не слушал.

Лураций вошел в нее, а она согнула ноги в коленях, позволяя проникнуть поглубже. Движение некрупного но горячего члена, размеренное, невыносимо приятное, снова начали возвращать арленсийку к вершине блаженства. Каждый ее вздох обрывался сильным толчком и от нахлынувших чувств она начала вскрикивать.

Вдруг Лураций заворчал, порывисто сжимая свою прекрасную жертву. Дернулся, и она почувствовала, как неожиданно горячо брызнуло его семя. Лураций продолжал жадно сжимать ее. На пару минут они оба затихли, наверное, переживая какое-то разочарование, что случилось все так быстро. Затем Гюи сел на полу рядом со столиком, прислоняясь к дивану и потянулся к бокалу: на донышке оставалось немного вина. Хотелось скорее промочить пересохшее горло.

Эриса лежала, повернувшись к стенке, чувствуя, как по щекам текут слезы, а по ноге мужское семя.

- Вот и пофлиртовала... немножко... - беззвучно и горько усмехнулась она. - Какой позор! А если этот шет - Гюи не может держать язык за зубами? Если расхвастается, а потом пойдут слухи: старенький ростовщик, играя поимел арленсийскую стануэссу! - она горестно вздохнула, неприятные мысли продолжали атаковать ее: - И как он меня ловко трахнул! Я даже не сопротивлялась. Сама как сучка подставилась ему. Что же это со мной? Действительно такое волшебное вино? - сейчас госпожа Диорич чувствовала себя совершенно трезвой, только очень подавленной, потрясенной. Она встала, прикрываясь платьем и пошатываясь, не от вина, а от бессилия. Ноги не слушались.

- Прошу, не прячь себя. Ты так красива! - Лураций отставил пустой бокал и пересел на диван.

- Да, я просто великолепна. Настолько, что ненавижу себя! - она всхлипнула, тыльной стороной ладони смахнула слезы. Чтобы надеть нормально платье, его потребовалось сначала полностью снять, и Эрисе пришлось это делать под пылким взором ростовщика.

- Только слезы от чего? Госпожа Диорич, будь честна с собой, тебе же было очень хорошо. Разве удовольствие может быть причиной слез? - ростовщик взял трубку из шкатулки, встал и подошёл к треноге, на которой ярко горели свечи.

- Слезы от чего? - она усмехнулась. - Ты хочешь, чтобы я хохотала? Плачу, от того что горько. Знаешь ли, - Эриса тоже опустила лишнюю вежливость и перешла на "ты", - сладость сменяет горечь, как ночь меняет день. Так боги устроили этот мир. Да, мне было хорошо. Я кончила. Очень ярко кончила. Так как я не кончала с Дженсером. Ты это хотел знать? И готова была кончить еще раз, но ты был слишком тороплив. На эту тему вопросы исчерпаны? - с вызовом бросила она. И после этого арленсийке почему-то стало легко. Ее вдруг перестало заботить, что думает о ней этот Гюи.

- Ночь - день... Как я понимаю, речь о ваших северных богах? Но, знаешь ли, Эрис, есть иные боги. Поверь, не менее могущественные. В подвластном им мире, сладкое остается сладким, а день может никогда не смениться ночью. Хочешь туда? - Гюи зажал зубами узкий конец костяной трубки, широкий с дырочками расположил прямо в пламени свечи. Затем он потянул воздух в себя, втягивая пламя. Прикрыл глаза и шумно выдохнул струйку ароматного сизого дыма. - Хочешь попробовать? Это курительная трубка с листьями моа. Великолепная вещь, между прочим. В вашем королевстве, наверное, таких забав очень мало.

- Давайте, - безразлично ответила Эриса. Она слышала о подобных вещах, но никогда прежде не видела эти трубки. Сейчас стануэсса была попросту опустошена и готова была принять все, даже если ей предстоит задохнуться этим дымом. Она выслушала Гюи о том, как пользоваться трубкой. Взяла губами узкий кончик и вдохнула дым, едва не закашлявшись. Сизая ароматная струйка вырвалась изо рта Эрисы. Уже после второго вдоха она почувствовала легкое головокружение.

- О том, что ты поимел меня... - она сделала затяжку еще и ее пронял кашель, а в голове стало звонко. - Что ты поимел меня как шлюху, об этом кто-нибудь узнает? - Диорич пристально посмотрела на Гюи. Теперь ее глаза казались не голубыми, а серыми и строгими.

- Для первого раза больше не надо, - предостерег ростовщик, забирая курительный прибор и размышляя: "Эта женщина не так проста, как кажется поначалу. В ней словно живет другая Эриса, вовсе не такая мягкая и беззащитная". Сам же спросил: - Почему это тебя так волнует? Боишься гнева господина Дженсера? Так его нет... пока. И повторяю обещание: я приложу все усилия в его поиске. А лично тебе, милая госпожа Диорич, не посмею сделать ничего плохого. В делах я бываю опасным и очень циничным, но я никогда не делаю плохо своим друзьям. У меня есть свои твердые принципы. К счастью, они гораздо более твердые чем мой член, который разочаровал тебя и подводит меня уже несколько лет. Так вот мои принципы... Они есть. Именно поэтому мне доверяют самые влиятельные люди этого города. Ты хочешь быть в числе моих друзей? - он обнял ее, его пальцы бесцеремонно протиснулись между ее ног.

- Не надо этого сейчас! - она резко оттолкнула его руку.

- Так хочешь? - повторил вопрос Лураций, потягивая ароматный дым из трубки. - Хочешь стать моим другом?

- Я хочу скорее найти Дженсера, а что будет потом знают только боги, - Эриса заслышала голоса на лестнице и приближающиеся шаги.

- Господин Гюи, прошу прощения... К вам сам господин Кюрай Залхрат! - выпалил быстро щупленький парень в синем камзоле, тот самый, который подавал апельсиновый сок. Слуга выглядел явно встревоженным и взгляд его метался между Эрисой и хозяином.

Прежде, чем ростовщик успел что-либо ответить, в комнату вошел крупный мужчина средних лет. Осанка, манеры выдавали в нем человека основательного и властного. На смуглом лице живо сияли крупные карие глаза. И когда эти глаза вдруг заметили Эрису, в них тут же вспыхнули янтарные искорки интереса, при этом левая бровь вошедшего удивленно надломилась.

- Ах, какие прелестные гости у вас, Лураций, - пробасил он, разглядывая арленсийку. - Как же я не прав, что так редко заглядываю к вам?

- Господин Гюи, выдайте мои деньги и пойду. В самом деле, время уже! - проговорила стануэсса, пропуская вошедшего и направляясь к двери.

Учитывая то, что старичок Лураций не соизволил полностью одеться, а на столике стоял почти допитый бокала вина, второй валялся на полу, не требовалось много ума, чтобы заключить, что здесь происходило. И если этот нежданно воровавшийся Кюрай, начнет знакомиться, то ростовщик вполне мог ляпнуть не только ее имя, но и ее арленсийский титул. А этого следовало избежать. Слухи, особенно дурные очень быстро долетают до Арсиса и потом смакуются во дворце, обрастая самыми неприятными домыслами.

- Но, постойте! - взмолился Кюрай.

- Ни минуты! - рассмеялась Эриса. Она рассудила, что лучше, если их общение прервется именно сейчас на игривой, но очень решительной нотке. - К тому же я вас боюсь. Вы такой внушительный мужчина! Счастливо оставаться!

- Госпожа эээ... - начал было Лураций.

Это "эээ... " оказалось очень уместным. Эриса быстро среагировала, чтобы использовать его с пользой:

- Не "эээ",.. а госпожа Аленсия! Неужели так трудно запомнить! Вы очень хорошо помните о количестве монет в кошельке, долгах клиентов, а вот с именами у вас почему-то проблемы! - притворно возмутилась Эриса и, обернувшись у двери, добавила: - Лучше бы все было наоборот! Да, кстати, если у вас серьезные мужские дела, то не утруждайтесь меня провожать. Я сама заберу кошелек. Он же на столе?

Едва сдерживая смех, Лураций, кивнул. Можно даже сказать не кивнул, а отвесил уважительный поклон. Эта последняя сценка, сыгранная госпожой Диорич, весьма развеселила ростовщика. Он подумал: "Оказывается она не только красива, но еще умна и находчива. Какой же сегодня великолепный день! И визит Кюрая тоже кстати: значит есть у члена круга Высокой Общины какое-то дельце. А дела с этим прохвостом всегда взаимно выгодны. Конечно, следовало бы проводить стануэссу, но...".

- Какая прелесть! Какая задница! - оборвал мысли ростовщика гость. - И грудь у нее, ооо!... Кто она такая?

- Эээ,.. Просто Эренсия или Аленсия. Все не могу запомнить имя. Деньги занимала. Но, господин Залхарт, давайте о ней потом за чашечкой чая или вина. Сначала к нашим важным делам.

Эриса спускалась нарочито медленно и тихо. Ее беспокоило, достаточно ли понял ростовщик ее намек и не проболтается ли он о истинном имени арленсийки. Да мужские суждения о ее внешности тоже были ей небезразличны. Она задержала шаг на последних ступенях, когда Кюрай высказался о ее груди и "заднице"... Приятно ей это или возмутительно, госпожа Диорич не могла понять: чувства были смешанные, но они явно были. А еще кроме этих чувств было ощущение... Ощущение, что по внутренней стороне бедра неприятно стекает теплая липкая влага. И из-за этого платье прилипало к той самой заднице.

"Старик, а сперма ручьями, как у Дженсера", - подумала она, одновременно прислушиваясь к мужским голосам, но они стали неразличимо тихими. - "Вдруг я забеременею?! Может у меня только с мужем не получается?" От этой мысли холодок прошел по спине до самых ягодиц. "Нет, нет, такого не может быть! И дни пока такие, что без особого риска", - успокаивала себя Эриса, направилась прямиком к большому столу под книжными полками. На нем рядом с чернильницей и несколькими свитками, перевязанными шелковыми ленточками, покоился серый мешочек отягощенный пятистам салемов. Ее салемов. У другого края стола Эриса приметила носовой платок с вышивкой по краю. Чистый платок. Как кстати!

Приподняв юбочку, стануэсса старательно вытерла все то неприятное, что ее беспокоило между ножек и, закусив губу, дважды мазнула по все еще влажной щелочке. Этот теперь не совсем чистый платочек она демонстративно положила прямо в центре стола на стопочку договоров о займах. Очень хотелось скорее помыться. Увы, придется потерпеть до дома и как-то это сделать над тазом. А завтра... - она взвесила мешочек с монетами в руке, прежде чем привязать к поясу, - завтра с утра она пойдет в халфийские бани. Восхитительные, с мраморными купальнями, полными цветочных ароматов, маслеными притираниями, умелыми массажистами и пушистыми полотенцами. Туда она ходила с Дженсером свои первые дни в Элсерате, пока ее муж испарился где-то в стороне Эсмиры.

"Ах, Дженсер... Ведь я ему изменила". - От этой мысли что-то затрепетало в груди, и госпожа Диорич, поспешила прочь из дома ростовщика. Хотелось оправдаться перед собой, мол, сам виноват: почему от него до сих пор нет вестей? Зачем забрал почти все деньги? Из-за него она нищенствует и страдает. И ведь она изменила как бы не просто так, а стараясь решить вопросы по поискам самого Дженсера. В общем, не какого Шета было пропадать.

На улице было уже темно, кое-где виднелись рыжие огоньки масляных светильников. На западе над крышами домов сквозь плотную дымку желтым пятном светила Мельда.

Потихоньку, прислушиваясь к мужским голосам из соседнего переулка, Эриса пошла в сторону реки. Ей ни раз говорили, что ночь в Эстерате - не лучшее время для прогулок. Тем более прогулок с таким тугим кошельком, который предательский позвякивал. В отличии от Арсиса в этом огромном городе почти не наблюдалось стражей в ночное время. Днем - пожалуйста, полно этих бравых воинов порядка: разгуливают с суровым видом, особенно по рынкам, порту и прочим местам, где есть чем поживиться. А ночь, они почему-то не любят.

Снова послышалась мужские голоса, один хриплый, другой как-то нервный и шаги у лестницы к набережной. Эриса замерла, прижавшись спиной к стене, еще хранившей тепло отгоревшего дня. Какие-то мужчины, трое... прошли в десятке шагов от нее, а она сжимала нервными пальцами кошелей, представляя, что будет, если она лишится этих денег, доставшихся такой ценой.

Главная цена, конечно, мамино колечко. Но его она обязательно вернет. А приключение с винопитием на втором этаже дома ростовщика... Произошло кое-что очень постыдное. Разве могла уважающая себя и своего мужа стануэсса повести так?! Но с другой стороны... Уже произошло то, что произошло. Поздно сокрушаться, ругать себя. И опять... с этой самой "другой стороны", может "это" не так плохо? Да произошло кое-что неприятное, а кое-в чем приятное... От свежего воспоминания Эриса даже вздрогнула, будто снова почувствовав шкодливые пальчики Лурация. Было в произошедшем что-то будоражащее. Казалось, кровь становится горячее, быстрее течет по ее разгоряченному телу. И сама жизнь вмиг обретает остроту, словно еда, вкусно приправленная южными специями. Теперь госпожа Диорич даже не была уверена, что она не пожелает повторить подобный опыт. С тем же Лурацием? О, нет! С кем-нибудь более мужественным. В этот миг ей вспомнился вечерний гость ростовщика... Эриса испугалась подобных мыслей. Отчаянно мотнула головой так, что зазвенели монеты на поясе. И поспешила к мосту.

За мостом через Эранту начинался район, именуемый Нижним городом и до дома Сорохи Иссы (в нем госпожа Диорич снимала жилье) было недалеко: не более полутора тысяч шагов. Бедный Нобастен, он наверняка не находил себе места. Слуга всегда волновался за нее, словно за родную дочь.

Глава 4

Когда Эриса проснулась, солнце золотило пиалу с недопитым чаем и ложечку на прикроватном столике. Значит наступило позднее утро или вовсе время приближалось к полудню. Открытое окно дышало дневным жаром. Через него слышалось обычное для этого района оживление. Бурж-рынок располагался всего в двух кварталах выше, а еще ближе из соседнего переулка доносилось бряцанье металла из скобяных мастерских. Наспех накинув тунику, Эриса выглянула в обеденную. Нобастен терпеливо ожидал ее появление. Поглядывал в окно, выходившее во двор. Там мальчишки соседнего дома играли деревянными фигурками, что-то сооружали из камней.

- Друг мой, сыр ты купил? - в первую очередь спросила госпожа Диорич, и добавила: - Доброе утро! Очень доброе! - с этими словами, она на миг вернулась в свою комнату, вытащила из-под подушки кошель, полный монет и потрясла его так, чтобы звон монет донёсся до глуховатого старика.

- Сыр? - Нобастен сделал вид, что не слышит серебряного звона и даже не замечает тяжелый серый мешочек в ладони стануэссы. - Госпожа, но ты же сказала, что сыр нам не по карману.

- Совершенная правда. Но потом я сказала, что все равно хочу сыр. Я же не виновата, что не могу себя понять. Вот я и сказала, что сыр лучше на всякий случай купить. Да, кстати сыр нам теперь вполне по карману. Ты слышишь? Или мне нужно трясти кошельком у самого твоего уха, чтобы наконец твое мрачное лицо просияло.

- О, госпожа, там точно монеты? - слуга покосился на кошель, не спеша радоваться.

- Шет! Не пугай меня так! - Эриса бросилась к столу, вмиг развязала затяжку и высыпала несколько блестящих кругляшей, возле перевернутой пиалы. - У меня сердце чуть не остановилось! - вскрикнула она, сжав двумя пальцами серебряную монету в три салема и поднося ее к носу Нобастена. - Конечно, монеты! Или я, по-твоему, дурочка? - на сердце мигом отлегло, а в уме пронеслось: ведь действительно, мало ли какой кошель она принесла от ростовщика и мало ли чем его мог наполнить старый прохвост.

- Да, да вижу. Просто вчера денег почти не было, а сегодня вдруг есть. Вот я усомнился. А сыр купил, - он приподнял полотенце, которым укрывал небольшой кусочек козьего сыра от мух - те имели привычку иногда залетать в окно. - После рынка был у караванщиков, - продолжил Нобастен,- спрашивал про господина Дженсера. И еще я был... Был очень сердит. Ждал тебя до самой ночи, пока от расстройства не уснул. Госпожа, не поступай со мной так. Ведь понимаешь мысли какие могут вылезти.

- Так, в сторону мысли. Сыр сейчас съедим - нож принеси, - Эриса высыпала еще часть монет. Начала быстро отсчитывать их в отдельную прекрасно-сверкающую горку: - Это твое, Нобастен. Весь мой долг и десять салемов сверху - добавка за терпение. Спасибо тебе за все. За твою заботу и хлопоты. За то что ты меня не предаешь. Ты очень хороший человек, - неожиданно она схватила его, обняла и чмокнула в морщинистую щеку, которую в ту же минуту увлажнила слеза.

Старик не смог даже ответить ей сразу, всхлипнул и устыдился: "Да как же он мог еще вчера думать, что зря прибыл на край света с госпожой Диорич!" - Нижайший поклон тебе, стануэсса! Очень тронут! Совсем! - вымолвил он, не спеша сгрести горку салемов. В голове все перемешалось: что купит? Новые сандалии, конечно. Может еще аютанский платок на голову от жары. И эля, ржаного ядреного эля пять бутылок! Нет - лучше сразу в таверну. Напьется там первый раз за четыре двоелуния. Теперь напиться точно не грешно. Во славу добрейшей госпожи Эрисы! - он сел. Вернее, уронил себя на табурет, так что стукнули о сидение старые кости. Сжал нож и начал нарезать сыр, спелые томаты и длинные, багровые корневища редиса. По-простому: все в одну тарелку. А рядом Эриса ломала вчерашнюю лепешку еще вовсе не черствую.

- Денежки что ли забери, - напомнила Эриса, когда завтрак был практически готов. - И ты не сказал про караванщиков. Есть вести о Дженсере? - сев на против, она отправила в рот соленую оливку. Желудок тут же поджался в предвкушении удовольствия.

- Пока нет. Вчера я был без особого толка. Сегодня нужно к ним сходить. Сказали утром прибудет тот самый караван, с которым отправлялся твой муж. Будет там человек... - Нобастен сунул за пояс испачканные томатным соком пальцы и извлек смятый клочок бумаги. - Вот его имя. Попросил, чтоб написали. Мне ж такое не запомнить. Так этот человек как-то дружен с господином Дженсером. В пути вроде как подружились. Сам он торговец, но проживает в Эсмире: держит там хлебные лавки. Вот он может многое знать.

- Тархан Хобрухан, - вслух прочитала госпожа Диорич. - Да ты молодец, Нобастен! Я сама пойду к ним и все выясню, - она положила в рот маленький кусочек сыра, неторопливо разжевывая его, растирая языком по небу и наслаждаясь приятнейшим кисловато молочным вкусом. Тут же отщипнула губами несколько побегов пряной зелени. - Да, кстати. Нужно рассчитаться за проживание. Потом поднимешься к Сорохе. Я приготовлю денежки.

- Но госпожа, этого Тархана нужно искать не на рынке, а в Караваном дворе. Южном, - заметил Нобастен. - Это вам не близко. Аж за Нод-Халфой.

- Как хорошо все складывается: я как раз собиралась в халфийские бани. Поэтому тебя с собой не зову, сама погуляю сегодня вдоволь. Знаешь еще что... - взгляд Эрисы упал на серый по-прежнему тугой мешочек с монетами. - Вот я подумала, может тебя, дорогой Нобастен, отправить в Арсис. Теперь деньги на дорогу есть. Я бы написала письмо управляющему о нашем положении дел и распоряжение прислать мне хотя бы тысячу гинар. Если в счет дохода с моего поместья, то отказа не будет. Вот тогда бы мне точно денег хватило. Чтобы жить здесь безбедно хоть целый год и самым серьезным образом оплатить поиски Дженсера.

- Но госпожа, я тебя не смею здесь оставить одну, - Нобастен так и застыл с куском лепешки во рту. Что она такое говорит?! До Арсиса даже быстрым кораблем да при попутных ветрах плыть дней двадцать. И обратно столько же. Да пока всякие управляющие удовольствуют денежный запрос госпожи стануэссы, тоже пройдут дни. Оставить ее одну здесь на три двоелуния?! Ох, извините, это слишком! - Нет, нет, - Нобастен замотал головой. - Не приказывай такого! Конечно, мысль твоя полезная, потому как деньги очень нужны. Здесь же не так много? - он кивнул на кошелек. - Но самое лучшее, если ты оставишь меня дожидаться твоего мужа, а сама в Арсис. Конечно, если деньги позволяют сесть на надежный корабль. И даже такое страшно представить. В море бывают очень большие неприятности: и штормы, и пираты. Знаешь, что здесь их полно? И капитан даже хорошего корабля бывает конченой сволочью. В общем, все плохо, о чем ни подумай.

- Постой, постой. Все хорошо, - Эриса положила свою ладонь на его руку. - Уверяю тебя. Все очень хорошо. Есть деньги. Есть прекрасный завтрак. И немного сдвинулись дела с поиском Дженсера. Все даже прекрасно. О том, кто, как и когда отправится в Арсис мы обсудим позже. После того, как я переговорю с этим... - пальцем она разгладила клочок бумаги, освежая в памяти имя аютанца: - господином Хобруханом. Может и не придется никуда плыть, будем спокойно дожидаться моего мужа и кушать персики.

С прекрасным завтраком они покончили. Пока Нобастен убирал со стола, Эриса, набрала в пиалу воды и открыла глиняную баночку с меловым порошком. Ноздри втянули крепкий запах мяты и аниса. Увлажнив жесткую кисточку, она густо посыпала ее порошком и принялась чистить зубы. Ей нравилась эта аютанская традиция. И почему ее до сих пор не приняли в Арленсии? Надо признать, Эстерат все больше был ей по душе. Да, здесь жарко. Бывает даже очень жарко. Но ведь это ничем не хуже, чем когда холодно и кутаешься в шерстяной плащ. Например, в Арсисе шесть двоелуний стоит мерзкая погода с холодными дождями почти каждый день. Иногда даже идет снег, словно в диких Северных землях. А вы спросите жителей Эстерата, Эсмиры, Фальмы и других соседних городов, видел ли кто-нибудь из них снег? Разумеется нет. За исключением некоторых караванщиков, которые рискуют ходить через перевалы высоких гор.

Приведя себя в порядок, госпожа Диорич отсчитала 75 салемов за съемные комнаты. Оставила их на столике - пусть с хозяйкой расплатится Нобастен. Несколько монеток разного достоинства она переложила в свой сафьяновый кошель, поскольку сегодня она была не против потратиться. Действительно, сколько может продолжаться столь тягостная экономия? Даже Дженсер не смел упрекнуть жену в капризности: она могла мириться со скромными условиями, но ведь всему есть предел. И самый непритязательный человек желает иной раз побаловать себя. Остальные монеты, как покоились в сером холщовом мешочке с блеклой печатью имени ростовщика (ее арленсийка только разглядела), так и легли они в дорожный сундук стануэссы. Скрылись в том самом потайном отделении, куда даже Дженсер не умел лазить. Замок закрылся почти беззвучно. Все, можно идти в караванный двор на поиски... этого... как его? Тархана Хобрухана.

Полдень не самое удобное время для прогулок по Эстерату. Палящее солнце висит ровно над макушкой. И при этом, кажется, будто оно находится до опасного близко. Тени почти нет. Даже собственная тень бледным пятнышком путается под ногами. В поисках спасения от солнца и небольшого отдыха можно, разумеется, прислониться к стволу пальмы, спрятаться под гранатом или смоквой, но надо же двигаться дальше. Кое-какую тень еще дают разномастные навесы лавочников. Их здесь особо много. Все плотно окружают Бурж-рынок. "Бурж" в переводе с аютанского значит "мул". Этот рынок самый крупный в Эстерате и, наверное, во всем Аютане. С каждым годом он разрастается, с жадностью поглощая старые белые от извести домишки, покушается на окрестные переулки.

Улочка, по которой Эриса шла, чтобы поскорее обогнуть рынок оказалась слишком узкой. И по этой причине вышла неприятность. Несколько мулов, навьюченных огромными тюками, полностью перегородили проход так, и плелись возмутительно медленно. Обогнать их было невозможно, и пришлось тихо ползти за ними, сполна вкушая все "прелести" аютанского зноя. Вдобавок медленная процессия стала вонючей: сразу два мула (наверное, из солидарности) начали гадить огромными желтовато-зелеными лепешками. На неласковом солнышке эта неаппетитная масса источала жутковатый амбре. Казалось, что ленивый погонщик, изредка покрикивавший на животных, тоже за одно с четвероногими пакостниками. Говно с него правда не валилось, но подозрительные звуки нет-нет доносились.

Эриса горько пожалела, что пошла этой улочкой. Поворачивать назад было поздно. Оставалось терпеть, пока процессия доберется до переулка. Наконец впереди стряслось спасительное расширение прохода: стена одного из домов отступала вправо, образуя неглубокий карман. Арленсийка мигом вильнула туда, обгоняя погонщика и его мулов. Правда такой маневр оказался не самым мудрым решением. В самом конце, когда казалось, свобода так близка, Госпожу Диорич вдавило в стену огромным тюком. Вдавило в самый последний миг, когда проход снова сузился. Она охнула и выругалась, вспоминая проказливого противника Волгарта. Выругался и погонщик и толпа человек в двадцать, собравшаяся за ним. Но как заведено отвага часто соседствует с находчивостью. Эриса мигом рассудила, что если нельзя двинуться вперед, то можно вниз. Она поднатужилась, сминая руками туго набитый тряпьем тюк, кое-как высвободила свою весьма выпуклую грудь и дальше низом, почти на четвереньках обогнала подлое животное.

Хвала богам: теперь стануэсса была свободна! Только платье измазалось известью со спины и руку попортили мелки ссадины. Но ведь не вляпалась же в мульи лепешки. Разве это не удача? Арленсийка даже рассмеялась маленькому приключению. Вот рынок оставался справа, от длинного ряда навесов слабый ветерок доносил великолепный аромат жареной рыбы и горячего хлеба, а совсем рядом у кривенькой стены двухэтажного дома на досках громоздилась горы апельсинов, дынь, бананов и персиков. Эрис обожала персики, но из-за вынужденной экономии не позволяла их себе много дней подряд. Глядя на это великолепие, она ахнула, представляя, как вонзает зубки в бархатистую, сочную и... божественно сладкую плоть.

От лавочника, до этого увлеченно болтавшего с покупателями, конечно же не укрылось внимание северянки, чьи редкие здесь, золотисто-светлые волосы были прикрыты белым платком.

- Ах, красота ты неземная! Тебе очень надо персики! Два салема отдаю! А? - для убедительности он вскинул средний и указательный пальцы и даже был готов загнуть один из них. - Подходи скорее! Сладкие! Сладкие как ты!

- Ах, мой небесный соблазнитель! На обратном пути. Вечером куплю. Если дождешься, - рассмеявшись, пообещала стануэсса. Хотя она была не слишком уверенна, что будет возвращаться именно этой дорогой.

Арленсийка прошла еще квартал. Рынок отдалялся. Почти не было слышно гула людских голосов. Реже встречались груженные повозки. Впереди показалась полуразрушенная арка из желтого песчаника, возвышавшаяся над верхушками молодых пальмам. Эта арка, видимо очень древняя, существовавшая здесь с тех пор, как сам Эстерат держался в границах Старого города, обозначала начало значительного района, названого Нод-Халфа.

Поворачивая к желтеющим среди редкой зелени домам, Эриса пыталась решить: пойти ей сразу в караванный двор, расположение которого она знала лишь примерно или сначала в бани? С одной стороны, столь приятные процедуры как пенное купание и массаж хотелось получить поскорее. А с другой натерпелось расспросить торговца, имя которого было написано на клочке бумаги. Стануэсса очень надеялась, что он поможет разрешить загадку исчезновения ее мужа. Все-таки сначала бани. Слишком измучила ее жара, а халфийских купальнях вода была разная: и теплая, и прохладная, что очень кстати.

- Два салема. Пожалуйста... - оборвал ее мысли негромкий скрипящий голосок. - Ну, пожалуйста, милая, подай. Всего два салема!

Эриса повернулась и только сейчас заметила старуху, сидевшую у разорванной корзины на земле. Она пряталась в тени куцей оливы, что росла между останков какой-то древней статуи. Но тень была так мала, что пыльные ступни старой женщины достались палящему солнцу.

- Два салема? - переспросила арленсийка, приблизившись к ней. И подумала: почему два? За персики просили два, и вот подайте, но именно два...

Старуха кивнула и улыбнулась, отчего морщинки на смуглом обветренном лице стали глубокие, словно трещины: - Глаза у тебя, дитя, добрые. И такие светлые. Правда дашь два?

- Дам, конечно, - Эриса опустилась на корточки, развязывая кошель. Нищих в Эстерате встречалось множество. И на рынке, и под воротами Светлого города. Но обычно им подавали самую мелочь: четверть салема, десятину медяками - такому были рады. А вот эта женщина, столь несчастная с виду сама, видите ли, назначила величину подати. Может ей не хватает на что-то именно столько? Ну два так два - боги все видят. Значит так надо: - Сама не отсюда что ли? Ты будто на эльнубейку похожа, - Эриса покосилась на нищую, цвет ее сухой кожи темный, словно кора финиковой пальмы; аютанцы, те народ смуглый но, не настолько. - Эриса выудила монетку в три салема - случайно попалась такая, и вложила ее старухе в ладошку.

- Нубейка я, - та поднесла серебряный кругляш к глазам и заохала. - Три?! Ты даешь три?! Слава Терсету! Ленома храни, защити это волшебное дитя!

- Да, бери. У самой еще вчера денег не было. Так что сегодня я добренькая, - Эриса усмехнулась, с еще большим интересом разглядывая старуху. Было в ней нечто этакое... Даже дело не только во внешности. - Говорила она, как-то странно искажая слова. И темные маслины ее глаз смотрели непонятно: то ли на тебя, то ли куда-то дальше. - Только, как ты можешь быть нубейкой. Разве не знаешь, народа того давно нет?

- Но я же есть, - возразила старуха и утвердилась: - Нубейка я.

Вдруг она цепко схватилась за ладонь своей благодетельницы: - А ты подожди! Я тебя так не отпущу. Есть у меня кое-что... - наконец она разжала пальцы, державшие руку Эрисы, и начала рыться в своем тряпье, лежавшем за корзиной. - Вот это точно на твой пальчик, - с этими словами нубейка явила колечко и с необъяснимой ловкостью надела его Эрисе на указательный пальчик. - Ах, блестит, правда? Какое хорошее! И скажу тебе по секрету, колечко непростое, а очень полезное. Когда ты это поймешь, очень попомнишь мои слова!

Госпожа Диорич от произошедшего столь неожиданно опешила. И возразить ничего не могла - попросту не было слов, и принять это было как-то странно. Ну откуда у старой попрошайки золотое кольцо? Если она так отчаянно нищенствует, то почему не продала его до сих пор. И почему просит именно два салема? Боги, чудесны ваши дела! А может я перегрелась на солнышке, - мелькнуло в уме стануэссы. Тут же она обнаружила, что белый платок, прикрывавший ее голову от солнца, сполз на плечи. И сделал это, вероятно, давно. Ну точно, перегрелась. До одурения.

- Спасибо, бабуль. Нет спора, колечко красивое, с камешком. Магическое небось? - спросила стануэсса, поглядывая на рельеф змейки по ободку и блеск черного с красными прожилками камня. Подумала: "Уж дурить так дурить. Зачем себя сдерживать?" - Полезное, говоришь. Ну, признавайся, магическое? - переспросила она, будто шутя над старушкой и самой собой.

Нубейка даже губы поджала, будто от обиды:

- Конечно магическое. Мне не веришь, что ли? Кольцо большой силы, - последние слова она произнесла столь же убедительно, словно и то утверждение, что она нубейка. Потом поманила пальчиком Эрису, что бы та наклонилась. Потянулась губами к ее уху и прошептала: - Ленома его посещает. Ага. Не часто но, бывает. Иди теперь. Благодарить не надо.

- Шет, вот это поворот! - Эриса встала, чувствуя себя дурой. - Ну я пошла? - госпожа Диорич, вытянула палец, поглядывая как поблескивает на солнце убранный золотом, черный камешек, и глянула на нубейку.

Та молча кивнула.

"Может дать ей еще хотя бы 20 салемов? - задалась вопросом стануэсса, - а то обмен вышел какой-то не совсем справедливый." Разумеется, в магию кольца Эриса не верила, но то, что рельеф змейки на золоте был таким тонким, искусным, а черный камень так притягивал взгляд, это было несомненно. В кошельке позвякивало всего салемов сорок, и вернуться ко старухе, отдать ей в благодарность половину, было как-то неуместно, ведь госпожа Диорич настроилась сегодня порадовать себя и баней, и вкусным ужином в таверне. Возможно, какие-то деньги придется потратить в караванном дворе, чтобы разыскать господина Хобрухана и его разговорить. Поэтому арленсийка решила для себя: если когда-либо встретиться эта старуха, то тогда отблагодарит ее за столь неожиданный подарок. Обязательно, если, конечно, у самой не будет трудности с деньгами.

"А сейчас в бани", - решила она.

Очень приметное здание халфийских бань с высокими клонами, каменными львами у входов, занимало почти целый квартал. Оно виделось сразу под невысоким холмом, на котором белел храм Валлахата, острыми стелами тянувшийся к небу.

Глава 5

Последний раз, когда Эриса приходила сюда с Джесером, она с большим удовольствием тратилась на очень модный теперь тайсимский массаж и уже потом, смывала остатки масла с тела в пенных купальных. Дженсер ее торопил, не давая вдоволь насладиться радостями, которых не имелось в Арсисе. Теперь же Дженсера не было и у госпожи Диорич возникло опасение: уж не застрянет ли она здесь до самого вечера?

Пройдя высокий мраморный портал с фигурками львов и причудливой резьбой по стенам, Эриса сразу свернула от бассейна направо, где ее встретила невысокая смугленькая девушка с чуть раскосыми глазами. Наверное, она была тайсимка, как и большинство массажисток здесь. Приветствуя гостью, девушка низко поклонилась, при этом ее черные волосы на миг закрыли лицо и залепетала:

- О, госпожа! Прошу! Прошу! - провожая Эрису в глубь восточного крыла, где располагалась женская часть купален.

Коридор вывел их в просторное помещение со статуями купальщиц по углам, высокими зеркалами у дальней стены и множеством полок, где белели стопочки свежих простыней и полотенец. На длинной деревянной стойке были расставлены небольшие корзинки с мылом и ароматными наполнителями. Там же хозяйничала пожилая аютанка в темно-красном халате с золотистой вышивкой. Она подпустила госпожу Диорич поближе, сдержано поклонилась и начала заучено перечислять услуги:

- Молочно-фруктовые растирания - пять салемов. Лечение горячим камнем семь салемов - снимает болезни за десять посещений. Глиняные процедуры - семь с половиной салемов, проводит знатный мастер с Каст-Такала. Масляный массаж - восемь салемов, - здесь аютанка на миг замолчала и уже более живым голосом добавила: - Советую масляный - у нас очень опытные девушки. И еще сегодня... - аютанка прищурилась, как-то странно глянув на Эрису и быстро спрятав на миг возникшую улыбку, - для особых гостей массаж Бода Боху и Дуи Марчу. Такое только у нас. За пятнадцать салемов.

Женщина замолчала выжидательно глядя на Эрису. Арленсийка догадалась что от нее ждут выбора и денег. Масляный тайсимский массаж она пробовала дважды. Процедуры глиной и камнями как-то не привлекали, хотя она не знала, что это такое. А вот Бода Боху и Дуи Марчу звучало очень необычно и многообещающе. И цена аж 15 салемов... Как бы недешево, но от этого еще более привлекательно.

- Тогда Бода Боху и Дуи Марчу, - решила госпожа Диорич.

- И то и другое? - изумилась аютанка, переглянувшись с девушкой, которая провожала сюда Эрису.

- Почему бы и нет, - ответила Эриса, рассмеявшись. - Я все стерплю, - В этот момент ей показалось, что от кольца, подаренного нубейкой, вверх по ладони, потом по запястью потекла слабая теплая вибрация.

Женщина в темно-красном вышитом халате наклонилась, извлекая с нижней полки маску:

- Это вам, - произнесла она с каким-то особым уважением, и придвинула маску гостье. Рядом поставила корзинку с моющими принадлежностями, полотенцем и простыней. - С вас 30 салемов.

- Ох, - такой поворот госпожа Диорич вовсе не ожидала. Теперь до нее начало доходить, что Бода Боху и Дуи Марчу - две отдельные процедуры и каждая стоит по 15 салемов. Отдать сейчас тридцать и лишиться вкусного ужина, на который она рассчитывала? Нет, нет. Так не пойдет! Развязав кошель, Эриса отсчитала пятнадцать салемов и решила: - А давайте на сегодня ограничимся прекрасным Бода Боху.

- Разумный выбор, - согласилась аютанка, сгребая монеты и еще ближе подвинув гостье маску.

Взяв маску, госпожа Диорич задумалась о ее назначении. Похожие были в ходу на маскарадах в Арсисе и в Вестейме. Прорези для глаз, красивая вышивка по черному бархату. Для пущего эффекта верхняя часть павлиньего пера. Этими масками скрывали лица на балах, чтобы можно было красиво и тайно пофлиртовать, поцеловаться с кем-нибудь кроме мужа или поднадоевшего кавалера. Но здесь маска к чему? Не на маскарад же она пришла.

- Надевать? - поинтересовалась Эриса.

- Дело ваше. Наденьте, - аютанка пожала плечами.

Эриса надела маску, севшую довольно плотно и закрывавшую верхнюю часть лица почти до губ. Оглядела себя в высоком зеркале, повернувшись несколько раз, и пошла по длинному мраморному коридору за девушкой, несшей ее корзинку.

- Располагайтесь. Раздеться надо здесь, - девушка указала на нишу в стене, едва заметную в полумраке. - Сюда ложитесь, как будете готовы, - с этими словами она удалилась.

Прежде чем раздеться госпожа Диорич придирчиво оглядела помещение. Освещенное было намеренно тусклым. Всего тремя масляными светильниками, огоньки которых тихонько подрагивали, играя на стенах то тенями, то медными отблесками, что придавало небольшому залу загадочности и шарму. Пол, стены убраны красивым золотисто-розовым мрамором с мозаичными вставками. В дальнем углу Эриса разглядела широкую купальню с округлыми бортиками. Или не купальню, а скорее маленький бассейн, в который из пасти каменного льва с тихим журчанием падала водная струя. На краю бассейна в полутьме проступало несколько керамических сосудов, наверное, с жидкостями для мытья. По центру зала возвышался массажный стол похожий на те, на которых ей делали тайсимский массаж прошлые разы. Только этот стол выглядел раза в полтора шире да имел подушечку под голову. А воздух здесь был душноват, пропитанным приятными южными ароматами и еще... вроде дымом. В самом деле, из дальнего темного проема, ведущего, в соседнее помещение, тихонько выползали сизые языки. Наверное, курения там только подожгли.

Полностью раздевшись, Эриса обернулась простыней и сняла маску. Действительно, зачем она? Ведь мешает. Ползучие струйки дыма еще гуще заполнили помещение. Глубоко втянув воздух носом, арленсийка почувствовала легкое головокружение. Вспомнила, как с Лурацием она вдыхала дым листьев моа, используя его костяную трубку. Похоже, здесь было нечто подобное. Только к сладковатому аромату примешивалось что-то незнакомое. То ли от этого дыма, то ли от расслабляющей обстановки и журчания водяных струй арленсийка почувствовала легкость и блаженство. Она легла ничком на массажный стол, прикрыв простыней только голые ягодицы и верх бедер. Глаза как-то закрылись сами. Она не разомкнула их, когда послышались тихие шаги.

Щекотя нежную кожу на голень потекла струйка густой и теплой жидкости. Ароматной, с запахом сандала и кешерийских кокосов. И чьи-то умелые руки начали втирать масло, ублажая им сначала ступни ног, затем ноги до коленей. Госпожа Диорич сразу распознала, что эти руки мужские, а вовсе не тайсимской девушки-массажистки. По началу эта неожиданность немного возмутила ее. Как же так: лежит она здесь едва прикрытая простыней, наедине с незнакомым мужчиной. Вся такая расслабленная и доступная. Значит вот оно какое это Бода Боху... Но, терпи - сама напросилась. И пока ничего неприличного не происходило, можно было это самое возмущение задвинуть в дальний угол душевных схронов. Тем более она слышала ни раз, что массажисты-мужчины гораздо более приятные в своих умениях чем женщины.

Его ладони широкие, сильные - это арленсийка явно чувствовала - были очень нежны. От их прикосновений по телу разливалось блаженство. Оно проникало в ее глубины, и от растертых маслами, размятых ног потекло по всему телу. Массажист не посмел тревожить простынь. Лишь дошел до ее краешка, прикрывавшего верхнюю часть бедер с ягодицами, и переключился на спину, налив немного масла ниже лопаток.

Кто же он? Эрисе захотелось посмотреть, как выглядит этот... творящий с ней Бода Боху. Пока он стоял позади стола в полумраке, она даже не пыталась его разглядеть. Но теперь он оказался справа напротив тусклого светильника, и госпожа Диорич приоткрыла глаза. Сквозь пряди волос, прикрывавших ее лицо, стануэсса рассмотрела его и едва сдержала возглас. Ее тело разминал огромный науриец, мускулистый, темный как конский каштан. Его лицо с широким приплюснутым носом, мясистыми губами и сверкающими белками глаз казалось свирепым, и от этого было еще более волнительно, что у столь грозного, дикого мужчины такие нежные прикосновения. Тепло разливалось от них, захватывая арленсийку без остатка, это тепло начало превращаться в тонкие вибрации наслаждения.

- Госпожа, - низким и тихим голосом произнес он. - Теперь здесь...

Сильные руки подхватили стануэссу переворачивая на спину. Простыня слетела с нее на пол, Эриса охнула и шумно задышала, а мастер Бода Бодху, словно не заметил этого: налил на ладонь ароматное масло и начал ублажать ее бедра.

Сердце стучало часто-часто, при этом госпоже Диорич показалось будто что-то происходит с колечком нубейки, от него пошла уже знакомая теплая вибрация. Вверх по руке, теперь выше. Перетекло на грудь и пошло по позвоночнику. Одновременно Эриса почувствовала, как мокреет у нее между ножек. "Нужно это остановить! - пронеслось в голове. - Похоже я вляпалась в еще большую неприятность, чем с господином Лурацием!" Эта тревожная мысль возникла и мигом исчезла, словно камешек, упавший в воду. Вторая мысль куда более сильная и яркая, родилась как вспышка: "Вдруг он овладеет мной! Боги! Да! К этому все идет!".

Поднявшись от живота, ладонь наурийца принялась разминать ее грудь. Эриса не смогла сдержать стон одновременно полный сладости и возмущения. Она заставила себя приоткрыть глаза и тут же открылся ее рот: простыня, прежде обтягивавшая бедра массажиста, слетела и над краем стола возвышался огромный темный член. Орудие таких размеров Эриса видела разве что у коней. Но сейчас перед ней был вовсе не жеребец, а возбужденный мужчина, ласкающий ее голое тело.

- О, боги! Алеида! Волгарт! - с придыханием воскликнула она, приподнимаясь, лихорадочно думая: "Что происходит? Ведь не может такого быть чтобы меня за мои же деньги еще и поимели в банях. Или может?"

Внизу живота так сладко заныло, что стануэсса задрожала и зажмурилась. Науриец одной рукой гладил ее грудь, другая скользнула по ее животу к треугольнику подстриженных волосиков.

"Если он сейчас дотронется там... между ног, я кончу! Сразу безумно кончу! - от этой мысли она чуть не закричала. - А если... если он войдет в меня этой огромной штукой?! Что будет тогда?! - пронеслось в голове. - Нет! Нет! Это нельзя позволить! Разве мало произошедшего с Лурацием?!"

- Не надо, - прошептала она, убирая его руку и свешивая ноги со стола. Взгляд стануэссы словно прилип к огромному члену. Он был теперь так близко от ее лица, что если бы науриец сейчас слегка покачнулся вперед, то его налитая желанием головка ткнулась прямо в приоткрытый ротик госпожи Диорич.

Сама не понимая, что она делает, Эриса сжала его член ладонью, чувствуя какая огромная сила в этой тверди, оплетенной разбухшими венами. Тяжело и часто дыша, стануэсса погладила его головку, украдкой глянув на массажиста. Впервые из глаза встретились, и сердце Эрисы на миг остановилось. Безумно сильно ей захотелось коснуться губами его члена, не отводя взгляда от темных глаз, смотревших сверху на нее. Захотелось впустить в себя налитую огромной силой головку, и поласкать так, чтобы она стала мокрой и скользкой от ее сочного ротика.

- Прости, но нет... - с сожалением произнесла госпожа Диорич. - Я не могу! - она мотнула головой. Светло-золотистые волосы укрыли огромный член наурийца словно легкий флер. Все же Эриса не сдержалась: поцеловала его в самый кончик. Потом отпустила и попросила:

- Давай закончим. Пожалуйста, уходи!

- Но госпожа?!.. - массажист не двинулся с места, не понимая, что происходит с его клиенткой.

- Хватит! Уходи! Скорее уходи! - резко и горько сказала она, едва пустив слезы из глаз.

Науриец попятился. Возбуждение так распирало его, что ему было трудно переставлять ноги. Он не в силах был понять, что нашло на эту женщину, невероятно красивую и странную.

Эриса отвернулась от прохода к стене. Очень сильно ей хотелось окликнуть его, вернуть. Прижаться к мускулистому телу и дрожащим голосом просить:

- Прости меня, дуру. Я согласна... Трахни меня. Пусть я буду плакать, кричать - не жалей!

Она сидела неподвижно, дыша часто и шумно, пока тяжелые шаги наурийца совсем не стихли. Потом шевельнулась, все еще чувствуя часто стучащее сердце и мокрое пятно под собой.

"Теку как сучка, - простонала Эриса. - Я и есть сучка. При мыслях о члене разум совсем покидает меня! За что мне это? Моя мать была благочестивой женщиной, и боги любили ее. Но я!.." - она сокрушенно качнула головой, потом спрыгнула со стола и подошла к бассейну. Вода оказалась прохладной и это было кстати. Скорее в воду!

Сев на гладкое мраморное дно, Эриса налила себе на плечи и грудь жидкое мыло. Побольше мыла. Нужно было отмыть масло, покрывавшее ее тело.

Наконец полностью отмывшись, она кое-как вытерлась, очень быстро оделась и поспешила к выходу. Проскользнуть незаметно мимо женщины в темно-красном халате не удалось.

- О, вы так быстро? - удивилась аютанка, улыбаясь, поинтересовалась: - Как вам наше Бода Бодху?

- Нет слов! - выдохнула арленсийка, при этом лицо ее стало красным будто от сока ягод. И подумалось: "А если бы я была так щедра, что взяла Бода Бодху вместе с Дуи Марчу? Что было бы тогда?". В другой раз она бы рассмеялась бы от этой мысли, но сейчас она была слишком потрясена.

- Маску нужно было забрать с собой, - посоветовала аютанка. - Потом бы заходили сразу в маске, и мы бы сразу знали, что вам нужно.

- Да, как-нибудь. Зайду с маской, - бросила арленсийка и побежала к выходу.

Глава 6

Стараясь не думать о произошедшем, госпожа Диорич поспешила к южному караванному двору. Направление ей указал мальчишка, напевавший какую-то песню и тащивший бурдюки с водой. Как выяснилось, караванщики находилось не так далеко от бань. Следовало лишь обойти холм и подняться по улице к истокам ручья, где набирали воду. И там сразу за поилкой верблюдов за бревенчатой изгородью находился тот самый двор.

За воротами довольно противно попахивало всякими нечистотами, верблюдами, которых виделось в глубине двора огромное множество. Под длиннющим навесом громоздились тюки с товарами. Просто на земле было разложено в беспорядке столько всего: седла, корзины, разной величины горшки и амфоры. С крыльца ближнего от ворот здания, где собралось в полукруг с десяток вооруженных людей, доносилась ругань: вперемешку на всеобщем языке и на эльнубейском - отдельные слова Эриса понимала. И как только спорившие приметили госпожу статуэссу, так сразу повисла тишина. Видимо не так часто из взор радовали северянки, тем более молодые и столь привлекательные.

Но тишина была не долгой: начали раздаваться чуть приглушенные смешки и скабрёзные шутки. Если бы Эриса была робкой девушкой, то, слыша все это, наверняка, тут же пустилась в обратный путь. При чем часто сверкая пятками. Но стануэсса постаралась пропустить мимо ушей все неинтересное ей, и подойдя к воинам поближе погромче спросить:

- Эй, отважные сыны Валлахата, кто из вас способен помочь скромной девушке?

Тишина повисла во второй раз. И тут же оборвалась. Помочь скромной деве хотели все.

- Мне надо всего-то найти господина Тархана Хобрухана. Сегодня прибыл из Эсмиры. Ну, знаете где искать? Или может проводит кто-нибудь меня к нему?

- Так вон же он! - наемник в потрёпанной кожаной кирасе ткнул в сторону огромной бочки, с которой двое мужчин черпали воду. - Эй, Тархан, тебя женщина сильно хочет! Смотри какая!

Тархан неторопливо поставил деревянную кадку и поправил съехавшую чалму. А Эриса направилась прямиком к нему.

- Господин Хобрухан! Ох, как нужны вы мне! Я - жена известного вам стануэсса Дженсера, который родом из Арсиса, - начала она сразу, чтобы отсечь ненужные разговоры и пересуды.

Аютанец молча глядел на нее.

- Ну так знаете моего мужа Дженсера? - переспросила она, подойдя вплотную и не понимая причин его неразговорчивости.

- Как же вы жена ему? У него вроде как другая в Эсмире? - Тархан нахмурился, пристально оглядывая госпожу Диорич. - Хотя, шет его поймешь. Он же с Арленсии, и вы вроде арленсийка. А так, Сунга, которая, наша, из Эсмиры.

Теперь настала очередь Эрисы впасть в некоторый ступор.

- То есть как другая жена?! У моего Дженсера жена не я? - ее ротик приоткрылся и глаза распахнулись широко-широко.

- Ну, да, я так понимаю. Сунга его жена. Ее он обнимал, как приехали. Она ему лепешки, халвы кусок прямо в рот.

Эрисе очень сильно захотелось присесть. Ближе к навесу, она приметила лавочку в тени апельсинового дерева. И попросила:

- Туда пойдемте поговорим.

- Ну пойдемте, - согласился торговец. Только я сейчас за элем схожу. Пить хочется, - он направился к двери, из которой доносились веселые голоса подвыпивших мужчин.

А Эриса заковыляла к лавочке. В ее уме все прежние события начали складываться в очень неприятное откровение. Так вот почему он не спешит ко мне! И еще увез все деньги! Но как это возможно?! Все четыре года он прожил со мной. Как щенок следуя покорно только за мной? Как могла образоваться эта... как ее там, Сунга?! Эриса тяжело опустилась на лавку и чуть не заплакала.

Почему-то вспомнился сегодняшний Бода Боху... Какая она была дура, что не взяла в рот этот огромный черный член! И на Дуи Марчу тоже надо было согласиться!

- Будете? - Тархан протянул ей глиняную бутылку эсмирского эля.

- Буду, - она едва ли не выхватила бутылку у аютанца, и сделала несколько жадных глотков.

- Так вы утверждаете, что у него жена Сульга, которая живет в Эсмире. Так? - переспросила стануэсса.

- Теперь я не знаю, что и думать. С ней он обнимался, когда она его в дорогу собирала. Я понял так, что она - жена его. И для нее он покупал шелк и сандалии, еще самый первый раз. Когда мы только познакомились по пути с Эстерата.

- А в какую дорогу она его собирала? Он сюда, в Эстерат собирается? - Эриса отпила ещё немного горьковато-приятного напитка.

- Нет, не сюда. Чего ему сюда ехать? Он собирался с караваном моих знакомых в Фальму. Ему же там наследство вроде как должно быть. Наверное, через пару дней будет там, если не застрянут в Муракском оазисе.

- Шет, шет, подождите! - в голове госпожи Диорич все перемешалось. - Как моему Дженсеру должно быть наследство в Фальме, если он ехал по этому же делу в вашу Эсмиру?

- Я не знаю как. Может, к счастью, умер кто-то богатый, и Дженсеру теперь и там, и там что-то должно достаться. Ведь знаете, как странно бог играет с нашим миром. Швыряет свои божественные кости, а на них выпадает то полный ноль, то все двадцать пять, хотя по закону столько не бывает, ведь зарика всего четыре.

- Вы знаете, к кому именно он собирался в Фальму? - Эриса подумала, что если она завтра присоединится к ближайшему каравану, то вполне может перехватить своего (своего ли?) мужа там. Ведь с Эстерата дорога гораздо короче. Да и не может Дженсер ехать туда всего на один день. И если застанет его там, то... То, что она сделает? "Его надо убить! С милой улыбкой воткнуть в сердце нож. В лавке Джонохана есть очень хорошие ножи... Стоп!" Эриса замерла и выронила бутылку из рук. Она была уверенна, что "убить Дженсера" - не очень хорошая мысль. Тем более ножом. Она не могла такого подумать. Тогда откуда такие мысли в голове? Снова арленсийке померещилось, будто от кольца исходит какая-то слабая холодная вибрация.

- К кому не знаю, но как я сказал, знаю с кем. Он присоединился к каравану Херсима Нарима. Груз у них дорогой и охранение очень хорошее, так что доберутся все в целости с вашим Дженсером, - аютанец допил свой эль и поставил бутылку у ножки лавки. - А я с вашим мужем в само деле сдружился. Вместе в кости играли и вино хорошее пили. Ходили в Верхние бани с минеральной водой. Ах, славно!

При упоминании о банях Эриса чуть порозовела. Ей снова захотелось эля, но наклонятся за почти допитой бутылкой она не стала.

- Да, кстати, ваш же Дженсер, как он мне объяснил наполовину аютанец. Мать его - наша, из Эсмиры. У некоторых наших общин вполне по родовому закону иметь и две жены, и три, если денежки позволяют. Так что вы не волнуйтесь, - попытался успокоить ее торговец.

- Я не волнуюсь. Это он теперь пусть волнуется, - сердито произнесла стануэсса, катая ножкой перевернутую бутылку. - Говорите, если денежки позволяют? Ему, видимо, позволяют. Мои денежки.

Ведь в самом деле последние полтора года Дженсер только и знал жаловаться, что обе его текстильные мануфактуры не приносят доход. И получается, что жили они теперь лишь на деньги госпожи Диорич. А в свете последних прояснившихся событий выходит, что "они жили", приобретает более широкий смысл. Ведь отныне "они" это не только Эриса и Дженсер, но еще и некая Сульга, которую нужно радовать шелками да тапочками. И возможно их большая семья еще шире. Шире, чем может представить госпожа Диорич.

От таких мыслей Эриса выругалась матом: хватило одной емкой фразы, чтобы ясно описать, насколько развратно заднепроходное отверстие Дженсера. Стануэсса очень редко произносила такие слова, но сейчас ей это было нужно.

Хобрухан охнул от неожиданности и снял чалму, обнажая бритую голову и вытирая рукавом обильно выступивший пот.

- Извините, но именно эти слова точно отражают мое душевное состояние, - пояснила арленсийка. - И, пожалуй, я пойду. Спасибо за помощь.

- С вас четыре салема. За эль, - аютанец тоже вскочил с лавочки, возвращая чалму на голову.

- Чего так дорого? - Эриса знала, что бутылка даже ржаного эля стоит не больше двух, ну двух с половиной салемов. А здесь всего лишь пшеничный.

- Так это же эсмирский, - на ее слова торговец будто даже оскорбился. - Лично для себя вез!

Госпожа Диорич вытащила из кошелька две двухсалемовых монетки и пожелала Хобрухану удачи, затем направилась прочь с караванного двора.

(продолжение скоро)