С К. мы не виделись уже много времени - лет, чтобы не соврать, около пяти. Мы жили в одном городе, но тем не менее ни разу не встречались - за исключением, конечно, самого последнего раза. И вот каким образом это произошло.
Мы с К. были знакомы с самых что ни есть детских лет. Частенько дрались, как и полагается нормальным мальчишкам; потом - как полагается подросткам. Дрались-то мы, пожалуй, не более чем все остальные ребята нашего возраста, но только это вылилось в совершенно обоюдную между нами ненависть за считанные годы. Сейчас я уже смеюсь над этим... но не хочу забегать вперёд.
Мы учились в одной школе, после изучали математику в одном и том же институте (несомненно, будь в нашем городе их два или более мы непременно обучались бы в разных, чтобы не встречаться даже на переменках между лекциями), где устраивали друг другу всевозможные пакости: уводили друг у друга девушек, сплетничали - каждый говорил в адрес своего врага такое, что уши вяли; обливали друг друга водой из кранов в химлаборатории - а потом, как обязательное заключение всего, били друг другу морды. О нашей вражде, наверно, было известно всему городу, а может, даже и всей республике - на меньшее мы и не хотели претендовать. Это давало нам обоим неповторимую славу и обоим эта ненависть была на руку несмотря на то, что иной раз она доходила до очень серьёзных вещей.
Впрочем, я увлёкся; однако это необходимо, чтобы вам стали более понятными последние события, а именно - наша встреча через много лет после окончания института. Итак, всё разворачивалось следующим образом: в тот вечер (а это было не более, чем вчера) я спокойно, никого не задевая, мирно прогуливался по городу, неподалёку от Театральной площади. Погода в конце лета была чудесной - и я с радостью рассматривал хорошеньких девушек в лёгких платьицах и кофточках, не забывая при этом покуривать сигарету и медленно перебирать ногами. Вечер был замечательным.
Вдруг совсем неожиданно, неподалёку от базара, ко мне подскочил человек с бешенными глазами - и только по белому халату я определил в нём доктора.
- Умоляю! - воскликнул он, ероша свои светлые вьющиеся волосы. - Какая у вас группа крови?
Я изучающе посмотрел на своего неожиданного собеседника:
- Пойдёмте! - доктор уже вовсю волок меня за рукав в соседний дом. - Здесь одному человеку необходимо срочно сделать переливание - жизнь его висит на волоске... Вы не можете отказаться - это будет бесчеловечно! - выкрикнул он под конец.
Я усмехнулся, но пошёл с ним.
- А что, - в свою очередь поинтересовался я, - что же случилось с этим человеком?
Врач задыхался, поднимаясь по ступеням на третий этаж:
- Как обычно - производственная травма... много крови потеряно... Я давно дал бы свою - не подходит. И с его родителями та же история. Вот я и выбежал на улицу... Боже, как хорошо, что я встретил вас и вы не отказались!
- Пустяки! - ответил я и хлопнул его по плечу.
Мы вошли в квартиру - и тут я чуть не сел на пол от удивления: в дверях я встретил мать К.; за последние годы она поседела, но тем не менее я узнал её. На кровати лежал сам К. - левая рука у него отсутствовала. Он был в полубессознательном состоянии. Я хмыкнул и, наклонившись над ним, назвал его по имени; он встрепенулся и открыл глаза. Лицо его тут же перекосилось от гнева и он закричал, несмотря на то что доктор и его мать всячески пытались закрыть ему рот:
- Как ты сюда попал, С.? Что тебе здесь надо?
Доктор опередил меня:
- Это я привёл этого человека. У него та же группа крови, что и у вас. Будем делать переливание, не мешайте мне...
- Здравствуй, К.! - приветливо сказал я, оголяя руку для кровопускания. - Неужели ты до сих пор считаешь меня своим кровным врагом?
- Конечно, С.! - дико крикнул он. - И не пытаюсь даже сомневаться в этом!
- Да полно тебе! - улыбнулся я и оглянулся на доктора. - Ведь мы давно не виделись и я тебе всё простил. Это же было детство и юность, К.! Теперь мы люди взрослые.
- Нет! - возразил он мне совершенно спокойно. - Ты всегда был моим врагом - всегда таким и останешься. У нас нет ничего общего; поэтому поди ты к чёрту со своей кровью!
Я улыбнулся и сел на стул подле его кровати:
- Брось! У нас даже группа крови общая, а ты говоришь - ничего! Не переживай, К.: ты поправишься и мы ещё поговорим... сейчас-то ты в бреду...
- Ну, готовьтесь! - доктор приготовил свою аппаратуру и приблизился к нам.
Глаза К. загорелись ужасом:
- Да вы что, доктор - с ума сошли?! Ведь это - мой враг! Вы, конечно, ничего не знаете об этом... Да ведь у него в жилах не кровь, а яд, отрава самая натуральная! От такого переливания я лишь загнусь скорее! Лучше уберите его от меня подальше - и я поправлюсь как-нибудь сам!
Я хохотал над этим чудачеством, но К., похоже, всерьёз был напуган предстоящим переливанием. Я вышел в кухню, когда доктор ухитрился подсунуть К. снотворного в стакане с водой...
Переливание прошло, по словам доктора, замечательно - он успокоил мать К. и сказал, что теперь за его жизнь можно не волноваться. Мать К. крепко поцеловала меня после операции - и я пошёл домой. Мне было откровенно смешно от детского поведения моего "врага".
Поздно вечером я позвонил ей и осведомился о здоровье К.; женщина со слезами отвечала мне, что самочувствие её сына резко ухудшилось и его увезли в больницу через два часа после моего ухода. Когда он пришёл в себя в палате, то она рассказала ему о том, как я спас его - и теперь ему, дескать, незачем считать меня врагом. Он просто взбесился, когда узнал, что перелитая ему кровь всё-таки оказалась моей - он кричал, что ничего хорошего из этого не выйдет, что эта отрава и в самом деле убьёт его; несколько раз он терял сознание и главврач больницы попросил женщину удалиться до следующего утра. Я повесил, попрощавшись, трубку - и незаметно для себя заснул прямо в кресле.
Следующим днём я вернулся с работы и снова припомнил дикое лицо К., его безумные выкрики и выходки. Это ж надо - до сих пор видеть во мне кровного врага! Неужели его детство ещё не прошло? Боже мой, до чего же смешно! Сколько лет прошло с того весёлого времени - а К. в том времени словно застрял по уши. Я плюнул на пол - это же надо было вчера такую комедию отломать; да все эти крики по поводу "злой крови"... Противно смотреть, когда взрослого человека спасают, как малого ребёнка - ну, прими капельку его крови за папу, за маму... Тьфу!
Я вспомнил, что обещал матери К. позвонить сегодня вечером; время для этого было самое подходящее. Однако совсем неожиданно ко мне зашёл Н., знакомый по институту подобно К., только он не питал ко мне никаких враждебных чувств - мне пришлось одеться и провести с ним время (около двух часов) в одном из кафе в южной части города. Когда, наконец, я вспомнил своём обещании матери К., было довольно поздно, но я всё же набрался смелости и заскочил в ближайшую телефонную будку.
Мать К. ответила мне горькими слезами:
- Мой сын умер несколько часов назад в больнице!
- Помилуйте! - воскликнул я с непонятным содроганием. - Да ведь он уже был вне опасности!
- Я знаю, - ответила мне женщина сквозь всхлипывания. - Врачи предполагают странную вещь: он был уверен, С., что ваша кровь - ядовита; он постоянно твердил об этом в больнице, утверждая, что скоро умрёт. Я ни в чём не обвиняю вас, дорогой С.! Вы хотели ему помочь... врачи уверяют, что у него было очень сильно развито погубившее его самовнушение...
Я повесил трубку и, выйдя из телефонной будки, расхохотался на всю улицу - даже какая-то старушка сделала мне замечание, мол, молодой человек, не следует смеяться так громко. Я прикрыл рот рукой, но не сдержался - и расхохотался ещё громче.