-Что ты тут делаешь? - ответил мне голос милорда. Я обернулась и посмотрела на дверь, ведущую в личные покои. Ирдман стоял там сонный, зябко кутаясь в халат. И хотя мы провели вместе только один день, я поняла, насколько же он успел надоесть мне. Раздражение было так велико, что я не стала отпираться и сказала ему чистую правду:
-Читаю дневник твоего брата, - в доказательство я помахала тетрадкой. Милорд смотрел на меня, будто я вдруг заговорила на незнакомом ему языке. - Давно хотела до него добраться, знаешь ли. Но он меня разочаровал. Стоило прилагать столько усилий, взламывать твой сейф, чтобы прочитать пару сомнительных рассуждений, ряд нравоучений о важности семьи и просто личные впечатления. Информации минимум. Он не хочет говорить открыто и делает вид, что не помнит, как рубил Нилуса у комнаты сестры. Хотя обставляет все, как подвиг в деле укрепления вашей семьи.
-Так и было, - будто через себя ответил Ирдман, садясь напротив меня. Я как-то не подумала слезть с его кресла, и ему пришлось сесть на то, где обычно сидела я. - Брат никогда не говорил со мной о том дне.
-Из дневника тоже много не вытянешь. Даже рассказ самого сэра Родрика был полнее, - пожаловалась я.
-Дядя любит рассказывать подробно, - согласился со мной милорд. - Но это к делу не относится. Что все это значит? При чем здесь мой брат? И...
Я не дала милорду выместить нарастающее в нем возмущение и прервала его.
-Твой брат интересует меня лишь косвенно. Все крутится вокруг твоей сестры. Меня вдруг заинтересовали подробности ее смерти. А ты знаешь, если меня заинтересовало какое-то дело, то, не закончив его, я не остановлюсь.
Ирдман мрачно усмехнулся.
-И ты влезла в дневник моего братца. Отличное решение. А ты не подумала просто спросить меня?
-И услышать очередную ложь? Поверь, эту скучную историю до дневника твоего брата я выслушала четыре раза. Так что у меня есть, с чем сравнить. И смею предположить, в твоем исполнении она была бы похожа на историю синьора Игнацио или сэра Родрика. Подробности были бы сильно сглажены. К тому же спроси я тебя впрямую, то нарвалась бы на встречный вопрос, зачем мне это нужно. А мне такие вопросы за недолгое наше с тобой общение порядком надоели. Как и прочие наши игры.
Милорд молчал, глядя на меня. Я не могла понять, что выражают его глаза. Наконец он поджал губы и сказал:
-Ты упомянула...
-Синьора Игнацио? - подхватила я. Мне вдруг захотелось рассказать ему все. - Он первый упомянул при мне Нилуса из дома Дарга.
Ирдман приподнял брови.
-Ты поэтому "не помнила" его слова?
Я почесала кончик носа.
-Не только поэтому. Я пришла к нему, как Хильда. Он встретил меня, как Хильду. И естественно, мы не могли говорить ни о чем другом, кроме ее замужества и скорой смерти, - я посмотрела на милорда, ожидая его реакции. Он отпрянул от меня.
-Ты сделала это?
-Да.
-Ты понимаешь, что твое появление убило его?
-Понимаю, - спокойно ответила я. - На следующий день, как ты помнишь, я пошла к сэру Родрику...
Милорд застонал.
-Зачем так драматично? - возмутилась я, протягивая ему бутылку с коньяком. - Он же остался жив. Впрочем, такого, как он, и яд не возьмет. Я развлекала его и в нужный момент повернула разговор в нужное русло. Должна тебе сказать, он о многом умолчал. Игнацио говорил мне, что ему все рассказал Родрик. И если этот рассказ он повторил Хильде, то я понимаю ее желание узнать все подробно. Если даже у меня, не настолько близко знакомой с сэром Родриком, возникли определенные сомнения и вопросы, то представляю, что могла подумать Хильда, привыкшая в проделкам дядюшки и знающая его с детства.
-Твой способ вести расследование довел дядю до удара, - бросил милорд, отпив прямо из бутылки.
-Если быть точным, то до удара довел его не мой способ вести расследование, а невоздержанность в еде и вине, его гневливость, а также природная грубость сэра Раймонда с Границы. Или тень твоей сестры. Как ты думаешь, что ближе к правде?
Я зло прищурилась, Ирдман ответил мне строгим взглядом.
-Оставь Хильду в покое.
-Как только она оставит в покое меня. Она следует за мной с того дня, как я надела ее лицо, и требует от меня отчета о ее смерти. Я даже начинаю бояться ее.
-Чушь, - отрезал милорд.
-Подумай сам. Вслед за Хильдой ушел твой брат, чья роль в смерти Нилуса не была последней. Родрик, говоривший, что бессилие - пытка для героя мучительнее смерти, болен и поэтому зависит от других людей. Для тебя страшнее всего потерять контроль, и теперь тебя преследуют загадочные, непредсказуемые неудачи.
-Виновника части из них я теперь знаю, - угрожающе-холодно заявил мне милорд. Я проигнорировала его слова, понимая, что он просто защищается от моего напора. Он явно не был готов к такому разговору и тем более к моим реакциям на его тон. Если раньше я отвечала на его строгие замечания испуганным блеяньем, то теперь говорила жестко, как с равным себе.
-И еще одно, в вашей семье месть - это почти долг. А Хильда все же твоя сестра, она не могла просто так умереть и оставить мужа неотомщенным.
-Одна ее смерть была ее местью, - ответил мне милорд.
-Уверена, ей этого было недостаточно. Вы разрушили ее жизнь, а она своей смертью вызвала в вас всего лишь обыкновенную скорбь. Да и то ненадолго. Согласись, понятия не равные. А месть предполагает, что обидчик потеряет в разы больше. Она знает вас всех и знает, по каким местам надо бить. Именно это и навело меня на мысль о ее призраке. Если, конечно, не принимать в расчет игру маски и ее смех, который я слышала, когда разговаривала с Лютером.
Милорд смотрел на меня с болезненно-брезгливой жалостью.
-Да ты сумасшедшая.
Я пожала плечами.
-В той же мере, что и все остальные. Ты называешь меня сумасшедшей просто потому, что я делаю, что хочу. И, наблюдая результаты своих поступков, делаю те или иные выводы. А разве мы все не таковы? Я делаю выводы из пьесы и своей в ней роли, а не пытаюсь оправдать свои поступки или то, что забыла слова, как многие другие. И их оправдания с каждым прожитым днем становятся все сложнее. Они загружают и путают пьесу. Так кто из нас после этого сумасшедший?
Милорд потер лоб, затем стал массировать виски.
-Как ты узнала, где дневник?
Я разразилась хохотом.
-Ты сам показал мне, где он находится. Ты посмотрел на панель. Дам тебе совет, следи за лицом. Когда ты запугивал лорда, то мельком взглянул на шкаф, в котором я пряталась. Непростительный промах при иных обстоятельствах.
Ирдман сквозь пальцы посмотрел на меня. В его глазах больше не было ни ярости, ни холодной угрозы, просто усталость.
-Итак, Игнацио и дядя. Кого еще ты спрашивала? Как далеко ты завела свое расследование за моей спиной? И главное, зачем? И, прошу тебя, не уверяй меня, что Хильда явилась тебе во сне и приказала свести нас всех с ума.
-Не явилась и не приказала. Помнишь, как ты восхищался моим чутьем, когда оно касалось других? Так почему тебе не нравится, когда оно коснулось тебя? Твоя реакция подтверждает, что я была права в своем желании покопаться в этом деле поглубже.
Ирдман поморщился.
-Ты копаешься не в деле, а в открытой ране, как ты не понимаешь.
-Понимаю. Но зачем ты проснулся и пришел?
-И помешал тебе вести твои странные дела у меня за спиной? А ведь я доверял тебе!
-Я не замышляла ничего против тебя лично, когда начинала свое расследование. И не собираюсь никому рассказывать о его результатах в будущем.
Милорд Ирдман поднял голову.
-Тогда снова вопрос: зачем?
-Просто, чтобы знать. Это, как сильный ветер, он гонит меня вперед, и я не могу остановиться. Не могу думать ни о чем другом. Я понимаю, что жертвы, принесенные для этого, несоразмерны с результатом, но такова я.
-Кого еще ты успела опросить?
-Сторонних наблюдателей с обеих сторон. Того, кто был ранен, и того, кто сначала наносил раны, а потом лечил их. Кстати, наиболее информативные были беседы.
-Незаинтересованные стороны часто бывают объективны, - задумчиво произнес милорд. Он явно думал о чем-то своем. Пока он молчал, я снова заглянула в дневник, который все еще сжимала в руках.
-Сестра умерла. Я не ожидал, что все кончится так, - прочитала я вслух. Ирдман вздрогнул. - Ты тоже не ожидал?
-Не знал, что думать. В чем-то ты все же права, ее смерть была первым событием в череде неудач. Ее страсть была непредсказуема и не поддавалась никакому контролю. Да и отношение семьи к ней было ужасным, особенно отношение брата...
По ассоциации я снова заглянула в дневник.
-Хильда, Хильда, Хильда, Хильда, легкомыслие и страсти погубили тебя, - прочитала я вслух. - Как пафосно, ты не находишь?
-Это цитата из предсмертной записки одного самоубийцы. Она восхищала брата. Он говорил, что еще и потому не наложит на себя руки, что такой записки написать уже не сможет. И талант не тот, и она уже написана до него, - ответил милорд. Я взглянула на него. Он сидел, приложив бутылку коньяка ко лбу.
-Я не знала. Ну что ж, если не мог использовать как предсмертную записку, то использовал как эпитафию. Очень практично.
Ирдман не ответил, и я снова взглянула в дневник. Пролистала пару страниц и натолкнулась на забавный кусок.
-Я ответственен за произошедшее в той же мере, в какой актер ответственен за конец пьесы, в которой играет. Обрати внимание, снова твой брат старается оправдаться и не хочет принять тот факт, что именно он виноват в смерти Нилуса, а значит, и сестры. С другой стороны в его словах звучит неуверенность в его правоте, которая до этого выражалась только в нежелании вспоминать момент драки.
Милорд мрачно покосился на меня.
-Прекрати, я уже читал все это!
Но меня было не остановить.
-Нет, ты послушай! - я прищелкнула пальцами. - Я слышу твои шаги за моей спиной и шорох твоего платья в пустых комнатах. Твое проклятье висит надо мной подобно петле виселицы. Мой идиот-брат продолжает жить, будто ничего не случилось. Завидую ему и ненавижу его за это. Я знаю, его преследовать ты не станешь, и от этой мысли мне чуть легче. Все же между нами было много общего, не смотря на наш разлад. Так вот что ты имел в виду, говоря о проклятии, висящем над твоим братом. Но ты не сказал другого, что твой брат чувствовал присутствие Хильды так же, как чувствую его я. Ты называл месть Хильды просто проклятием.
-И ты вызвала его к жизни, придя к Игнацио в маске моей сестры, - сказав это, милорд отвернулся от меня и стал смотреть в зеркало, висящее на стене.
-Нет, его вызвала к жизни сама Хильда своей добровольной смертью. Она следовала за мной, помогала мне, ведь ничем кроме ее помощи невозможно объяснить мое везение в поиске свидетелей, - я постучала ногтем по обложке дневника. - Но также она делала и то, что сама считала нужным. Спалила лицо леди Дитты, например. И весь наш смехотворный роман - ее рук дело. Иначе стал бы столь блистательный и взыскательный лорд опускаться до простой авантюристки не первой уже свежести, да и состоящей у него в услужении.
-Это решение я принял сам! - ответил Ирдман, не отводя глаз от отражения, но сжав руку, лежащую на столе, в кулак.
-Ты так думаешь? Ты сам жаловался мне, что все так погано в последнее время, что ты перестал доверять себе и тебе нужен помощник. И ты выбрал на эту роль меня, а за мной стояла тень твоей сестры. Похоже, что она зла на тебя даже сильнее, чем на сэра Родрика, иначе как объяснить изыск ее мести? Что же ты сделал в те дни такого, что заслужил подобную ненависть?
-Ничего. Я не сделал ничего, - милорд отвернулся, наконец, от зеркала и хлебнул коньяка. - Если то, о чем ты мне сейчас сказала, правда, а не бред сумасшедшей, то Хильда мстит мне за то, что я все понимал тогда и ничего не сделал. Я прекрасно видел горящие глаза дяди и решительную складку рта брата. Я слышал, какие приказы отдает дядя своим слугам, когда мы шли в кабаний зал к гостям. Я сразу же понял, куда все идет, когда дядя со смехом заверил нас, что поклялся и пальцем не трогать Нилуса, пока тот сам не вынет меч. Я понимал, что дядя собирается злостно провоцировать его, превратив все в игру. Я видел, что все, хорошо знающие дядю, заметили его интерес к племянникам. О, нет, ошибаюсь! Хильда этого не заметила, иначе не ушла бы спать. Ее присутствие удерживало дядю и брата от поножовщины. И тут я не остановил ее, а ведь понимал, что ее уход развязывает моим родственникам руки.
-Перед самой смертью она относилась к тебе лучше, чем к остальным.
-Я пытался всего лишь не допустить полного раскола семьи. Да, я был не в восторге от выбора Хильды, но что поделать? Выходя за Нилуса она не переставала быть моей сестрой, что бы не говорили по этому поводу все остальные. Я понимал, что кто-то должен поддерживать с ней связь, и если никто больше не хотел, то эту работу пришлось взять на себя мне. Я устал от нее очень скоро, потому что на меня выливалось недовольство с обеих сторон. В этой усталости и кроется причина моего бездействия в тот день. Я вдруг понял, что не хочу и не могу больше тянуть на себе этот конфликт, и отошел в сторону. Я не мешал дяде рубить племянников Нилуса у того на глазах, провоцируя этим его на бой. Чуть позже я не мешал брату рубить самого Нилуса. Я просто шел за ними и думал, какие же они идиоты. И какой идиот я сам, что пытался что-то исправить. Пытался удержать своих родных, зная, что удержать их порыв невозможно. В этом ты очень близка нашей семье, Джиллиан.
Я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. В ушах слегка шумело, видимо, коньяк все же начал действовать.
-Иначе Хильда не выбрала бы меня на эту роль. И хотя я не была очень осторожна, ты все же не заметил моего повышенного интереса к делам твоей семьи.
-Такая глупость просто не пришла бы мне в голову, - милорд усмехнулся, взглянул на меня и подпер рукой голову. - Я догадывался, что ты что-то скрываешь, но что это касается моей сестры, я не мог даже предположить. Впрочем, когда я задумывался, пытаясь понять тебя, мои мысли неизменно приходили в беспорядок. Пришлось списать все на влюбленность.
-О, это было мне очень на руку! Я и спала с тобой только для того, чтобы ты был доволен и не совал нос в мои дела. К тому же это показалось мне шансом добраться до дневника твоего брата. Я и предположить не могла, что ты тут же перекроешь мне воздух.
-Ты хотя бы понимаешь, как горько мне это слышать? Я доверял тебе. Я приблизил тебя к себе. Ты стала почти членом моей семьи. И вдруг оказывается, что я перекрываю тебе воздух!
-А разве нет? Все всегда было только твоим: твои задания, твои деньги, твои комнаты, твоя постель, твоя еда, твои мысли. Даже мое тело перестало принадлежать мне. Оно было целиком твое, и, похоже, именно это тебе и нравилось.
Милорд покосился на меня, не отрывая руки от виска. По тяжести его взгляда я поняла, что даже тот факт, что я рылась в делах его семьи, не разозлил его так сильно, как эти мои размышления.
-Итак, все это была игра? А я поверил, что, наконец, моему невезению пришел конец. Что я встретил человека, женщину, которая понимает меня без слов и разделяет мои взгляды. Скажи, дорогая моя, тебе было очень сложно это сыграть? Полагаю, что ты очень устала. Не зря же ты все время пыталась улизнуть куда-нибудь подальше от меня. Я думал, ты любишь меня, или хотя бы хорошо относишься. Похоже, я и тут ошибся. Тогда не могу представить, какие чувства ты испытываешь ко мне на самом деле, но, учитывая твои речи о перекрытом воздухе, я делаю вывод, что не слишком теплые.
Я видела, что, говоря мне все это, милорд начинает злиться сильнее и сильнее. Он стал чаще поджимать рот, и скулы обозначились резче. Мне вдруг стало интересно, на ком он сорвет эту злость: на мне или на другом каком-нибудь слуге?
-Ты любил меня, как вещь и слугу, а такая любовь редко пробуждает глубокую взаимность, - устало ответила я.
-А я доверял тебе, хоть и знал... Я знал, чувствовал, что главный удар по мне будет исходить именно от тебя. Но я думал, что мне угрожает только твоя смерть. Я волновался за тебя и хотел оградить ото всего. Я приблизил тебя, и как ты использовала это? Взломала мой кабинет в поисках доказательств своих параноидальных идей. Я верил тебе и не думал, что этот удар нанесешь ты сама, своей рукой.
К концу монолога злость резко пропала из голоса милорда. Он устало откинулся на спинку кресла и стал разглядывать потолок.
-Уходи, мне надо подумать, что делать с тобой дальше, - после долгой паузы произнес он.
-Слушаюсь, милорд, - я встала, положила дневник на стол, поклонилась милорду и вышла за дверь. От того, что между нами снова установились отношения слуги и хозяина, мне стало гораздо легче на душе. Я получала удовольствие, просто обращаясь к нему на "вы". И к своей комнатушке я отнеслась иначе. Мне все в ней нравилось, а больше всего то, что в ней я могла побыть одна. Я вдруг подумала, что при такой страсти к одиночеству мне никогда не выйти замуж. Нервно хихикая над этой мыслью, я сама приготовила себе ванну и улеглась в нее.