Ради Шуры депутаты "Дума-Шоу" изменили Конституцию. На одни сутки. Разрешили потенциальным Президентам выйти в люди, чтобы похоронить отца-основателя политического Застеколья. Все сделали необычайно быстро и совершенно неожиданно.
- Шура жил! Шура жив! Шура будет жить!
Застекольщики стояли у гроба в почетном карауле, потом присутствовали на гражданской панихиде. Мало кто решился создавать конкуренцию выпущенным в свет Кандидатам и Кандидаткам. Некоторые плакали. Камеры не сводили с них глаз.
- Говорит и показывает Москва! Говорит и показывает Интервидение!
Основная часть модных приехала на вынос и тусовалась перед Кремлевским колонным залом. На меня смотрели, узнавали, улыбались и не подходили.
Таня раздобыла чернобумажную программку, в которой сообщалось, что будет кордебалет, концерт с как бы траурными песнями "...в память о величайшем художественном гении России" и ночной салют на 30 минут. Из динамиков на улицах выливалась грусть и мягкость прошлого. Та самая, которую я заказал Гоше Убойному в Петербурге. Взял пару заготовок и тяп-ляп. Люди внимали, восхищались, вспоминали хохмача покойника и делились планами на week-end. Ждали Президента. Я был готов поспорить, что тот приедет только к последнему акту. То есть туда, куда не повезут застекольщиков и где телевнимание достанется только ему.
- Здорово Василий Иванович.
Этот голос я узнал бы из тысяч. Я его ненавидел.
- Здорово, говорю.
- Привет, привет. - Что ли морду ему набить? - Искренне рад тебя видеть.
- Вась, и чего ты меня не любишь?
О-о-о! Это еще слабо сказано. Я его буквально не выносил. Ироничный, насмехающийся изгиб бровей над рыжими кошачьими глазами. Копна черных волос и тонкие французские усики. Он курил длинные сигариллы и говорил с легким грассированием. Типа нерусский. Сволочь! Всякий раз как я его видел у меня начинали трястись руки. Так бы и врезал ему. Сука!
- Информированные люди доносят, что ты всякий раз записываешь наши с тобой милые беседы. Правда?
- Танька записывает, - не сознался я и нажал "REC".
- Да-а-а. Совсем с катушек съезжаешь. Давно?
- С самого начала.
- И еще, говорят, что ты держишь меня исключительно за козла.
- Ты в зеркало посмотрись. Козел и есть.
- Ничего. Это лечиться. - Козел погладил свои тонкие усики. Прятал улыбку.
Спроси он меня, с чего все началось, я бы ему не ответил. Не помню. Скорее ничего и не было. Инстинкт животного, чувствующего инородную особь. Не надо никаких причин и поводов, ты начинаешь ненавидеть человека потому что он живет, дышит, думает и даже, черт его подери, говорит дельные вещи. Особенно я не любил его ямочку на подбородке. Одна приятельница сказала, что это очень сексуально, так я ее чуть не убил в истерике.
Козел оглянулся по сторонам, посмотрел на огромный портрет Шуры, укрепленный на белых колоннах, и предложил:
- Я, конечно, совсем не понимаю, почему ты мудишь и чем я тебе насолил, но мы же взрослые люди. Мы теперь не конкуренты. Шура в гробу, тебя вышибли из компании. Давай работать вместе.
Взять бы голову Козла и постучать ею о кремлевскую брусчатку. Так чтобы его наглость, самомнение, самолюбование, чванство разлетелись в сторону вместе с мозгами.
Ох, как же мне нравится наша игра! Как же мне нравится его ненавидеть!
- Ты, вообще, понял, что сказал?
- А чего такого? Нормальная практика. Будешь работать на СТС. Нам надо раскручивать "Верховный суд". В конце концов, это была ваша идея. Шуры и твоя. Классная, между прочим, идея.
- Ах, ты...! Козел!
- Тише! Люди вокруг.
- Да, я...!
- Ты подумай.
- ... - Мои эпитеты в адрес Козла потонули в людском гомоне. Из зала, наконец-то, вынесли труп. Восемь преображенцев тащили на своих могучих плечах сооружение, которое чье-то больное воображение считало гробом. Комментаторы говорили, что Шура был умиротворяющее спокоен и благороден. Резные завитушки и темно-коричневый лак на красном дереве были материальным олицетворением потустороннего благородства.
Мы двинулись вслед за Шурой, окончательно превратившись в процессию. По толпе скучающе-скорбящих разбежались журналисты. Интересовались мнением об усопшем, о похоронах, о недавнем открытии памятника Герою.
"Что вы сейчас чувствуете?" - ненавязчиво спрашивали меня и натыкались на гробовое молчание. Шура всегда мечтал быть первым, лидером, вожаком. Его мечта осуществилась. Российская элита шла за Шурой, провожая его в последний путь. Я пытался изобразить печаль, но почему-то твердо знал, что ничего кроме каменноликости у меня не получается.
* * *
Через каждые десять метров по трассе стояли солдаты. Между солдатиками были люди. Много людей. Они смотрели на караул мотоциклистов, броневики охраны и вереницу пафосных лимузинов, среди которых затерялся мой черный "мерин". Ехали не торопясь, не больше 60 км в час.
Впереди всех катил оранжевый телевизионный микроавтобус. Эфир сообщил, что это "любимая рабочая машина Шуры". Она везла лафет с гробом. Как только микроавтобус приближался к светодиодным панелям, появлялось жизнерадостное лицо Шуры: "Мы помним!", замирало на три - четыре секунды и вновь сменялось веселенькой рекламой.
Смотрите "ВЕРХОВНЫЙ СУД" на СТС.
В завещании Шура просил, чтобы ему не строили мавзолей и не делали помпезные похороны. Все должно было быть сделано скромно и со вкусом: сжечь на костре, а прах развеять над страной. Сделали, как просил. За МКАДом нашли типичную восточноевропейскую поляну, построили трибуны, сложили костер. Получилось живописно и скромно. Панихиду служил Патриарх.
- А он это... - Я не был твердо уверен, какой рукой надо креститься и в какой момент кланяться. Так в общих чертах. - Он вообще православный?
- Патриарх?
- Шура.
Таня выразила удивление моим интересом и показала, что крестятся левой рукой и двумя или... нет, тремя пальцами. Я попробовал, даже поклонился. Получилось крайне неловко.
- Это надо делать стоя, - уточнила Татьяна.
Кроме нее никто из зрителей этого не знал. Все пассивно сидели по местам и наблюдали. У некоторых были бинокли. Стояли только участники "Шоу-Министры" и "Дума-Шоу". Им достались места в партере, ближе всех к костру и Патриарху.
- Все-таки, мне кажется, нет.
- Что, нет?
- Да, говорю, не православный он был. Католик... или униат.
Таня хмыкнула и выразилась в том смысле, что никакому болвану не придет в голову хоронить личность национального значения не по православному обряду. Будь он даже сатанист.
- А родственники? - уточнил я.
- Где ты видишь родственников?
- Нигде.
- Еще вопросы?
Вопросов не было. Я с большим сомнением отнесся к Таниным объяснениям, но предпочел сосредоточиться на позолоченном Патриархе и других попах, которые непонятно что делали и говорили. Болваны похоронщики не додумались поставить экраны с телетекстом.
Наверное, я бы сдох от тоски, если бы ко мне не пробрался Эдик.
- У тебя сегодня интервью.
- Так быстро?
- Я договорился. Будешь рассуждать о культуре.
От неожиданности я перекрестился правой рукой.
- О политической культуре, - уточнил Эдик. - Не дрефь. Все будет тип-топ. Я не только договорился, но и подумал. Культура есть система табу. Это как в Африке, не есть соплеменников, не иметь... словом, не есть чего-нибудь еще. Современное состояние российского... русского... э-э-этого... в общем, нашего... нашей... в общем, России яркий пример того, что наши национальные...
- Какие?
- Национальные. А что?
- Подумалось.
- Так вот. Наши национальные табу стремительно разрушаются. Я хочу сказать, что если нам, в смысле людям, станет все позволено, то мы, в смысле россияне, перестанем существовать как самостоятельная культурная единица на планете Земля.
- Очень глобально и совершенно бессмысленно. Ты сам всю сознательную жизнь занимался тем, что разрушал табу. У кого ты списал этот бред?
- Нет, родной, это не бред, а твое мировоззрение. А если даже и бред, то уже твой. - Эдик протянул мне бумажки с наброском "моих" мыслей. - Прочитай и по возможности запомни. Наша ближайшая задача - подвести под нашу с тобой оппозицию хоть какую-нибудь философскую базу.
- И какую же?
- Да. Мы... Ты... Словом, они... Разрушали российские культурные табу. - Эдик мотнул головой в сторону зрелища. Патриарх как раз закончил свои хождения вокруг погребального костра и отошел. Дрова быстро занялись огнем. - Разрушали. Но, уничтожая вековые, нельзя на их место поставить новодел. Не в одночасье. Десятилетия, столетия пройти должны, а у нас срок окупаемости максимум к концу сезона. И потом, человеку нельзя запретить быть тем, кем он является. А мы, россияне, спокон веков хотим цензуры, свободы, порядка, открытости, прошлого, будущего, комфорта, великой идеи, за которую можно отдать жизнь и чтобы этого никто не требовал. И самое главное, что мы хотим этого одновременно, а значит ни одно из этих желаний неосуществимо. Всеобщее бессилие.
- Об этом буду говорить я?!
- Не обязательно, но примерно. С большим акцентом на цензуру, порядок и прошлое. Так что давай сразу после похорон в студию. Главное не забывай, что мы будущая оппозиция. Как бы.
Я не забывал, но привыкнуть к ощущению внесистемности было трудно. Также трудно, как к тому, что со мной нет Шуры. Его остатки стремительно возносились на небо легким белым дымком. Над нами парили аранжировка от Игоря Убойного и легкий винный запах от ароматизированных дров. Был человек, нет человека. Огонь разгорелся настолько сильно, что стоящие близко к нему "друзья" и "почитатели" стихийно качнулись назад.
Вот, если бы Шуру сжигали ночью или хотя бы на закате было бы гораздо зрелищней. А потом сразу траурный салют.
Когда прогорел погребальный костер, сообщили, что так и не появившийся Президент лично разбросает прах покойного со своего VIP-самолета "Россия". Желающие присутствовать могут забронировать место по адресу www.president...
* * *
- Работаем на счет три! И раз! Два! Три!
- Привет, Женя. Привет всем.
Загорается табличка "Овации". Студийная массовка делает овации. В кадр тут же выскочили пышногрудые девицы из группы поддержки.
ЛЮБОЙ ТЯЖЕЛЫЙ РАЗГОВОР ВАМ СКРАСЯТ СОКИ И НЕКТАРЫ "J7"!!! Продукция компании "Вимм-Билль-Данн".
- Здравствуйте, уважаемый Василий Иванович. - Теплое дружеское рукопожатие, приветливая улыбка, серьезные глаза блеском отражают искренность чувств многомиллионной аудитории. - В гостях у ток-шоу "Тяжелый разговор", человек который уже не нуждается в представлении. Вася Чапаев, канал "Единственный" приветствует вас.
- Да, да. Здравствуйте.
Табличка "Аплодисменты".
- Жаль, что мы встречаемся при столь трагических обстоятельствах. Случайность с Шурой, вы стали его приемником, потом вас скандально уволили. Вас узнала вся страна.
- Да, дерьмо это все!
- Как?! - По студии прокатились многочисленные вздохи, а выражение лица Жени модифицировалась из доброжелательного в недоумевающее.
- Дерьмо! На самом деле Шурка очень вовремя скопытился.
ПОСЛЕДНИЙ ГЕРОЙ ЭТОЙ НЕДЕЛИ ВЫБИРАЕТ СОКИ И НЕКТАРЫ "J7"!!! Продукция компании "Вимм-Билль-Данн".
Пока сиськастые девчонки отрабатывали свои па, на меня накинулся Женя:
- Васька, мудак! Что ты делаешь?! У нас прямое вещание! Тут тебе, бля, не для быдла передачка! Здесь с серьезными людьми базарят!
- Заткнись, говнюк!
- Да я тебя, суку, в порошок сотру!
- В гробу я тебя видел!
За столь милой беседой нас застал эфир.
Как потом рассказывала Танька, после слова "говнюк" отдел маркетинга отметил рост интереса зрительской аудитории.
- Итак, мы продолжаем. - На сей раз, Женя улыбался жизнерадостно.
Аплодисменты.
- Вася, недавно вы были в Петербурге и открыли проект по демократизации регионов. Не изменилось ли ваше мнение после столь печальных событий?
- Да, какие к свиньям собачьим "печальные события"?! - Женя в очередной раз потянулся к стакану с апельсиновым соком. - Погоди, погоди с рекламой! Это ПотреБЛЯТСТВО, на котором мы зарабатываем деньги, создаем рабочие места и платим налоги. Мы все хотим трахаться, жрать, отдыхать, есть и пить. Все, что удовлетворяет наши желания - это продукт продажи. Значит, чтобы продать необходимо человеческое хотение купить. Подчеркиваю!!!...
На экране суфлера слово "подчеркиваю" было действительно подчеркнуто. Я не нашел ничего лучшего и просто его прокричал. Два раза.
- Я подчеркиваю!!! Не завоевать, не выпросить и уж тем более не заработать. Именно купить. Получить подробный чек и почувствовать свою независимость. Почувствовать способность ненавязчиво повелевать окружающим миром и собой в этом мире. Не отходя от кассы. Воплотить себя и свои мечты об идеальной жизни в вещах, которые лежат на полках супермаркета или, которые тебе пришлют сразу, после того как ты сообщишь номер кредитки.
Овации зрителей, переходящие в затихающие аплодисменты.
ВСЕ КРАСКИ МИРА В СОКАХ И НЕКТАРАХ "J7"!!!...
Как только выбежали рекламные девицы, Женя сорвался со своего места и бросился ко мне:
- Из-за тебя, урода, нам программу закроют!
У него получилась довольно звонкая и больная пощечина. Он не дал мне подняться с кресла, придавив своим животиком.
Студийная массовка заулюлюкала.
... Продукция компании "Вимм-Билль-Данн".
- Уберите его от меня! - кричал я, но так и не получил помощи. На таких серьезных аналитических передачах не держат штатных вышибал. Комплекцией с Женей я конкурировать не мог и поэтому пошел на крайние меры.
"Приносим извинения за временные технические трудности".
- И все же мы должны довести передачу до конца.- Женя платком закрывал подбитый глаз.
- Ну, несомненно, - кивнул я, потирая кулак.
- Ты... Вы... уважаемый... говорили о...
- Я говорил о том, что никто из нас не хочет всерьез заниматься проблемами экономики, права, культуры и, наконец, политики. Все это связано с самой мерзкой вещью на земле. С работой. Ведь, думать, много думать и разбираться в проблемах окружающей действительности - это работа. Тоже. Домашняя, сверхурочная работа, за которую не платят. Вот мы и стараемся сделать политику как можно легче для восприятия, понятнее и как можно более доступнее.
- Это как?
- А вот так, - объяснил я и ударил Женю в нос...
ПОЗНАЙТЕ СТРАСТЬ ЖИЗНИ ВМЕСТЕ С СОКАМИ И НЕКТАРАМИ "J7"!!!...
Бурные овации плавно перешли в скандирование:
- Вася! Вася!! Вася!!!
Мы мутузили друг друга пока TV-girl"s ритмично махали ногами и трясли грудями.
... Продукция компании "Вимм-Билль-Данн".
- Вася! Вася!! Вася!!!
"Приносим извинения за временные технические трудности".
В руке материализовалась кружка кофе. Рекламные девчонки взяли по автографу и оставили на моих щеках следы ярко-красной помады. Погасили свет. Операторы отправились курить, вспоминая недавний футбольный матч, в углу зашевелился пылесос. Кофе оказался без сахара, каким-то слабеньким и безвкусным.
- Здорово ты мне в глаз дал. - Женькин глаз по всем признакам обещал превратиться в фингал. - Не переиграли?
- Работа наша такая.
* * *
На стенах длинного коридора телецентра висели фотографии моих многочисленных предшественников. Современных Шикельгруберов и Лимоновых удостоенных того, что с ними разговаривал Женя. Скоро и моя именная фотка впишется между очередным великим политиком и столь же великим писателем.
- Федь, тебе как? Понравилось?
- Василий Иванович, я не слушал, - признался мой верный бодигард. - Да и не смотрю я такую лабуду. Люди вокруг вроде лыбились. Значит как бы ничего, нормально.
Никаких самокопаний. Настоящий матерый человечище. Не зря таких ребят набирали сначала в лейб-гвардию, а потом в дивизию Дзержинского. Стрельнул в толпу на Дворцовой площади и пошел на воскресную молитву. А после дискотеки в ближайшем к части ДК вообще никаких воспоминаний не остается. Чего они там горлопанят? Флаги какие-то, написано что-то. Пли! А потом водометами, водометами.
Народ... Блин!
- Скажите, - спросил я портного, который меня обмерял. - Вы смотрите "Тяжелый разговор"?
- Нет. Мне это скучно. Вообще не понятно, зачем такую муру показывают, - ответил, не поднимаясь с колен, представитель народа.
Эдик, затащивший меня в очень модное и очень концептуальное ателье, не выдержал и тихо захихикал. Он всего лишь хотел поменять мне стиль, в его планы пока не входили опросы общественного мнения.
- Простите великодушно, но надо выяснить, какое у вас яичко опущено. Это чтобы брюки хорошо сидели.
Я естественно не помнил, какое из них... даже не представлял, как это можно проверить.
- Не волнуйтесь. Я все сделаю сам и архи-аккуратно.
Действительно, все получилось как нельзя лучше. Глядишь, и через три - четыре месяца Москва увидит мою новую привлекательную обертку, полностью соответствующую новому общественному положению. Никаких "Хугов Боссов" и других "Версасев" - печаль о друге не продается. Хотя я думаю... Серьезность скоро войдет в моду.
Вот, например, у парня-обмерщика лицо уже весьма серьезно, сосредоточено и мужественно. Он занимается творчеством. Никакой голубизны. И, судя по возрасту, близкому ко второй половине третьего десятка, он один из социально активных граждан страны.
- Слушайте, вы знаете, что случилось с Шурой?
- С кем?
- С продюсером Президент-Шоу.
- ???
- Мы на этом Шоу выбираем главу государства.
- Вроде что-то... Кажется он заболел. Но я не смотрю политические каналы.
- А вы участвуете в выборах?
- Нет.
- Что совсем? Ни разу не голосовали?
- Пару раз. ... Когда ходил в кино бросал билетики в урну. Не помню по какому случаю. А так, я пиво не пью. Предпочитаю французское бордо. ... Винные марки ведь не участвуют в программе выборов. ... Кажется.
Ни разума, ни души. Одни простейшие реакции на цветовые раздражители яркой рекламы. Посмотрим, дружно кричим "ВАУ!" и бежим черно-белым стадом делать shopping, часто недоумевая и спрашивая себя: "Зачем?".
Средний класс... Блин!
Всеобщее подсознание, требующее чтобы в оральную полость совали жратву и информацию, помогали это все освоить и не требовали ничего взамен.
Вау - вау - вау.
Трудно ему, уроду, пиво от отечественного производителя выпить. Да ладно выпить. Купил бы просто, что б в холодильнике стояло. Оторвал этикетку с бюллетенем для голосования и в ближайший почтовый ящик. Куда проще? Ну, не на туалетную же бумагу клеить открытки для голосования!?
- А телевизор вы смотрите? Хотя бы иногда.
- Смотрю.
- Так включите!
* * *
Самолет летел над периной облаков. Паша любил летать на самолетах. Иногда он сам ими управлял. Он даже пытался управлять атомной подводной лодкой, но ему не позволили.
- Господа. - Пашка был в черном костюме, черной рубашке с черным галстуком. Лицо Президента изображало печальную решимость. - Господа. Время.
Бегущая строка сообщила, что высота ну очень высокая, а температура ну очень низкая. Где-то за кадром раздались всхлипы. Кто плакал, не показали. Все, успевшие зарегистрироваться на последний полет Шуры, будут показаны в новостях, в итернет-отчетах, в журналах и газетах. После. Экраном владел Президент.
- Наша страна, наш народ, все мы понесли невосполнимую утрату. - Если бы я не был с ним знаком, то действительно поверил бы, что Пашка переживает. Ему всегда удавались роли не лишенных брутальности мужчин проходящих через очередной жизненный кризис. - Трагическая случайность, трагический несчастный случай прервал жизнь одного из самых великих художников современности. Шура подарил России свои лучшие творческие годы, он трудился на...
Пашка мне нравился. Правда. Я его заметил еще на отборочном туре. Ему очень удавалось чтение стихов. Он настолько перевоплощался в образ, что его чтение превращалось в маленькую мизансцену, в роль, в игру. У него талант чувствовать текст. Мы проверяли его на умение держать речь с трибуны и давать интервью. Абсолютное перевоплощение. Если бы он не пошел в политику, ему следовало бы стать актером. Я даже думаю, что на будущий год, после ухода с поста он так и сделает.
- ... Мы знали его как человека обладающего светлым чувством юмора, человека с крепким характером, знающим что такое настоящая мужская дружба. Он умел держать слово и обладал деятельным талантом...
Речь Пашки заканчивалась на фоне музыки. Она становилась громче с каждым словом. Это добавляло торжественности и веры.
- Мы будем помнить, - наконец-то пообещал Президент и с последними аккордами нажал кнопку.
Где-то в хвостовой части самолета раскрылся люк и с высоты 12 километров на Россию просыпался пепел самого могучего пидораса страны.
* * *
"Гадкий койот" - лучшее место, чтобы помянуть друга. Название подходящее.
Помянуть хотелось еще и потому, что русские поминки означают принятие алкоголя. Традиция. Помянуть до потери сознания.
Я выпил уже четвертый "дринк", когда передо мной предстал гэбист. Как всегда слегка помятый серый пиджак, такой же как его невыразительное лицо, и вечная папироса во рту.
- Василий. Вы слишком много пьете.
- Ну, повесь меня, - попросил я и указал на потолок заведения, откуда свисали лифчики всех форм и размеров.
- Вам пора завязывать.
- Зачем?
- У вас будет новый проект, - дыхнул дымом чекист и попросил принести ему кофе. "Койот", рассчитывающая на большее внимание к своей персоне надула губки и назвала его "букой".
- Уже пронюхали, с-с-с-суки.
- Василий. Вы себя не бережете. Теперь у вас будет свое шоу, новая жизнь, новый творческий подъем. Вам же этого так хотелось.
- Мне и сейчас хочется, - признался я и опрокинул в себя свой пятый "дринк". - Очень.
Чекист покровительственно улыбался. Он курировал меня вот уже, дай Бог памяти, много лет и всегда общался со мной в манере старшего брата.
- Никаких проблем. Мы вам поможем. - На стойке, под улюлюканье зала, "койот" позволила одному из полупьяных клерков слизать капли виски со своего загорелого животика. Веселье было в самом разгаре. Музыкальный автомат пытался играть медляк, но его забивал ревущий кантри. Затянутые в кожаные корсеты "койоты" танцевали на стойке, а вечно молодые яппи набирались коктейлями, глазея на девичьи формы. Культовое место для русских брокеров, банкиров и финансистов. Контролируемый хаос.
- А если, вы не будете делать, что я вам говорю, то мало не покажется.
- Почему?
Гэбист заржал. Громко, смачно и долго.
- Да, потому, что моя карьера завязана на таких продажных пидорасов как ты и Шура.
- А если...
- Не будет никаких если. Кризис с Шурой преодолен. А его дурацкие диски можете оставить на память или использовать в новом проекте, тем более он обещает быть многообещающим.
- Что совсем диски не нужны?
- Совсем. И давайте не будем распускать слюни. Наша задача сделать мир спокойнее, то есть стабильным и предсказуемым. Так что поменьше интеллигентности, побольше интеллекта.
Я подумал, что можно создать виртуальный образ политика - "политик ваще". Поместить его игровой мир, где каждый отдельный избиратель будет иметь возможность за отдельную плату почувствовать себя Президентом, губернатором, мэром или обычным депутаном. Можно выстроить карьерную лестницу... Стратегия, аркада и стрелялка в одном флаконе.
А еще я подумал о роли русской интеллигенции в истории.
- Слушай, а зачем вы его убили? - Кругом раздавались вопли "Йу-у-уа-а-а-у!!!". Лучше всех кричала девушка... женщина... клеевая такая баба. Она напоминала мне леонардову Мону Лизу. - Убили его зачем?!!!
- Кого?!!!
- Шуру!!!
- Да, ты че, чувак! Никого мы не убивали. Само как-то получилось.
Когда Лиза не кричала ее губки складывались в обалденную полуулыбку. Женщина загадка в кожаной мини-юбке. Она быстро заметила мое внимание.
- Помянем?
- Помянем, - согласился чекист и еще раз заказал кофе.
Потом мы помянули еще раз.
И еще.
Еще.
* * *
На дисках, которые остались после Шуры, мой обожаемый шеф был не в пафосе. На нем были высоченные сапоги, кожаные трусики и каска на голове. Он возвышался над молодым человеком и безудержно кричал: "Будешь сука! Хочешь стать Президентом, значит будешь!!!".
Молодой человек был абсолютно голым, он ползал по безразмерной кровати, по бархатистому ковру, по огромным диванам. Ползал и выл: "Не-е-е-е хо-о-очу-у-у!". После того как по плечам и ягодицам будущего Президента ударили плеткой, тот тут же согласился на все, что только мог пожелать непреклонный сексагрессор.
Шура оказался безответственной скотиной. Еще перед тем, как начинать проект, мы с ним договорились, что наши гормональные бури не будут мешать производственному процессу - никаких шашней с участниками Шоу. Только с проигравшими неудачниками. Шура, насколько я знал, держался довольно долго. Девять лет. Даже подумывал женщину найти для отвода глаз, вроде как нормальный бисексуал. А потом вдруг вот это:
- Ты меня любишь?
- Да.
- Тогда, давай поженимся.
- Это как?
- Обычно. У нас же разрешены однополые браки. А тут будет фурор. Свадьба главы государства с любимым. Круто!
- Нет. Это же... - Пашка чуть ли не плакал. Он явно не разделял свинячьего счастья Шуры.
- Боже! Как же я тебя люблю! Президентик ты мой одноразовый.
Наверное, Шура совсем голову потерял. Мальчиков у него было много, он этого и не скрывал, но так еще ни разу не западал. Гнида. Говорил я ему, говорил. Возвысился, почувствовал всемогущество и нюх потерял. Помню на совещаниях, когда мы готовились инаугурировать Павла, он все время возмущался: "Не правильно сели!". Требовал, чтобы "Пашечка" сел поближе, по правую руку. Я думал, дурачится. Так нет, он, идиот, под столом руки распускал, приставая к уже фактическому Президенту.