По статистике большинство мужчин возбуждается при виде женской груди. На втором месте в рейтинге возбуждающих частей тела (то есть тех, о которых могут напечатать в иллюстрированных журналах) находятся женские ягодицы.
Сашка принадлежал ко второй категории мужчин. Правда, его внимание никогда долго не задерживалось на строго определенной части тела, он всегда стремился охватить весь объект целиком. Если бы не его неудобная для стремительных действий поза, то он обязательно попытался воплотить свои намерения. Охватить, то есть.
Никаких стремительных действий не получалось. Его возможностей хватило только на то, чтобы ладонью погладить вожделенную часть женщины, которая была тесно прижата к менее привлекательному собственному филе. Вместе с возмущенным криком, скорее даже стоном, Сашка получил мягкий толчок, который возбудил подавленные желания еще больше.
Он решил погладить снова. Его еще раз пихнули. Потом они делали это еще и еще.
Женские стоны становились все возбужденнее и возбужденнее.
Если бы студенту предложили описать те чувства, какие он испытывал, то он определил бы их, как ощущения от просмотра порнофильма с завязанными глазами. Вместо завязанных глаз у него был заткнут рот, связаны руки и ноги. Порнуха оказалась приправлена интерактивным садомазохизмом.
Женщина, энергично двигаясь, несколько раз подряд попыталась лягнуть его ногами, потянула руки на себя, уперлась острыми лопатками в его спину. От всех этих телодвижений веревка, стягивающая его шею, натянулась, и Сашке стало трудно дышать. Пришлось срочно принимать меры. Он начал дергать головой, ударяя своим затылком по ее голове, перетягивать ее руки ближе к себе и развивать активность ногами. Особого результата и тем более удовлетворения его судорожные шевеления не приносили. Борьба за жизненное пространство прекратилась по причине исчерпания сил противоборствующих сторон.
Это была вторая попытка женщины освободиться. Первый раз она только кричала, стараясь превратить невнятное мычание забитого кляпом рта в просьбу о помощи. Не вышло, конечно. Человек, позвонивший в дверной звонок, ушел, не дождавшись ответа. А они продолжали раскачиваться в подвешенном состоянии.
"Погладить ее что ли?"
Идея показалась заманчивой, даже если принять во внимание, что она снова начнет сопротивляться. Но в этом брыкании было нечто притягательное. Более того, это нечто было настолько притягательным, что Сашка начал подумывать о своих скрытых и весьма опасных наклонностях.
"Никогда не занимался этим на качелях".
Хоть и предупреждал его Алекс, чтобы он поменьше фантазировал, но деваться было некуда, фантазии так и лезли в голову. Если бы он мог засмеяться, то обязательно это сделал бы, а так у него получился только свинячий хрюк, и в восторге от него он не был.
Чесалась пятка, затекли руки.
"Он просто гад, - решил для себя студент. - Сказал, что ненадолго, не надолго. Скоро приду. И где он шляется?! ... Почти половину суток в связанном положении. Конечно, в приятной компании. Зато в такой неудобной позе. ... Надо полагать подобные же проблемы у нее".
То, что его общество женщине приятно, Сашка сомнению не подвергал. В конце концов, у нее не было выбора.
Мысль о том, что не худо было бы помочь ей освободиться, приходила парню в голову, но он не мог быть уверен в том, что она окажется благоразумна и миролюбива для совместных действий в дальнейшем. Вопрос сводился к мере доверия. Как начал догадываться студент, в его положении доверие слишком роскошная вещь, которая ему не по карману. Этот мир, эта планетка, эта реальность слишком непредсказуемы, для того чтобы кому бы то ни было доверять.
"Ну почему я?"
Была у него думка относительно параллельной реальности, однако после событий в дворянском собрании он стал догадываться, что не все так просто. Вот, например, как можно объяснить, что в его руках оказалась "лентяйка" от телевизора и он, лежа на мягких подушках, переключал каналы? Алекс молчал. Спрашивать других? Так ведь за сумасшедшего сочтут, и Сашка был совсем не уверен, есть ли у них здесь дурдома и, если есть, насколько они комфортабельны.
Самая шальная идейка прокралась к нему в голову совсем недавно. Он провел связь между всеми странно-непонятными событиями, произошедшими на его глазах, и собой. Его смутная догадка базировалась на сообщении от неизвестного дядьки, когда он дрожал от страха, сидя в подсобке "Макдональдса".
"Как он там умничал? ... Какой-то там Хай Дегер говорил, что... Все, что существует, мы создаем сами".
Пятка чесалась все сильнее и сильнее.
Он подумал, что попытаться представить себя в качестве властителя дум и судеб человечества слишком сложно и, наверное, долго. Решил представить себя свободным. Просто свободным, то есть не связанным по рукам и ногам, а вольным делать все что угодно. Например, он сейчас очень даже с большим удовольствием разлегся бы на двуспальном ложе, чуть повыше которого они висели. Нет. Сначала он хотел напиться воды... лучше сока, холодного, прямо из холодильника.
В голову налилось огромное количество видов минеральной воды и гигантское разнообразие соков и лимонадов. Двуспальная кровать в его представлениях разрослась до размеров аэродрома, по бокам которого, вместо вышек управления полетами, торчали золотые ангелочки и глупо улыбались. И еще ему не давала покоя притягательная женская окружность, прижатая к его ягодицам. Так и лезла в голову.
"Черт бы ее побрал! ... А ведь я, дурак, в отличие от нее не сопротивлялся, когда меня связывали. - Сашка представил, как он разбивает о голову Алекса расписной фарфоровый кувшин с цветами, стоящий в углу комнаты. - Романтика, блин".
Закрыл глаза. От напряжения закружилась голова, показалось, что вот-вот потеряет сознание. Вспомнилась "свобода слова", которая в его понимании стала вполне конкретным желанием освободиться от кляпа во рту.
"Только вот что я с ней буду делать? - задался вопросом Сашка и понял, что со свободой не получилось. - Нужно представить что-нибудь осязаемое, практическое, а главное полезное".
Бритву или нож - две наиболее полезные вещи в ситуации, когда связаны руки и ноги, - студент представил, как тонкий самурайский меч... Нет, не меч, а обрубок от меча, но очень острый обрубок прикасается своим блестящим лезвием... даже в темноте блестящим, лезвием к веревкам. ... Нет, не так. Обрубок должен быть в его руках, и он осторожно начнет резать путы так, чтобы не пораниться.
Представлял он эту белиберду самым тщательным образом, в деталях и подробностях. Несколько минут ничего не происходило, а потом он рухнул на ковер и довольно больно ударился коленками.
* * *
"Получилось! Получилось! Айв гад зе пауэр!!!"
Связанная женщина осталась мычать на крючке для люстры.
Чудесным образом у него развязались ноги и почти сразу руки. Кляп он хотел вытащить самостоятельно, но одеревеневшие пальцы не слушались, пришлось ждать, пока они отойдут. Сашка решил, что прежде всего он, наконец-то, почешет пятку.
- Все нормально?
- Я... - В горле все пересохло, страшно хотелось пить.
- Извини, извини. Я уже привык, что от тебя одни неприятности и принял меры.
- Я... Ты... Гад. ... Думал, что не придешь.
- Мог и не прийти, - согласился Ловец, на руках, лице и одежде которого студент увидел запекшуюся кровь. - Ты здесь не хулиганил?
- Нет! - рявкнул Сашка и присосался к графину с водой.
Ловец подождал, пока студент утолит жажду, и спросил:
- Уверен?
- Да, - парень ответил, стараясь, чтобы голос звучал с прежним чувством.
Ловец принялся снимать с крючка женщину-почтальона. Он посадил ее в мягкое кресло недалеко от кровати. Наученный горьким опытом, Ловец был очень осторожен и поэтому благоразумно не стал ее развязывать и вынимать изо рта кляп.
- Случилось, случилось, - "успокоил" его Ловец. - В окно выгляни, только осторожно.
Сашка послушно подошел к окну и посмотрел из-за занавески.
По улице бегали солдаты. Много солдат. Не те, к которым за последнее время он привык (с копьями, щитами или с мушкетами), а всамделишные, то есть в полукруглых касках, мундирах узнаваемого темного зеленого цвета и автоматами. Что-то кричали. Широкую проезжую часть перегородил гусеничный тягач, недалеко стояла пара трехосных грузовиков. Расчет артиллеристов разворачивал пушку с дулом длиной с фонарный столб. Связисты тащили катушку с проводами.
- По Рейхстагу, - прочел студент надпись на стволе орудия.
- Ну как, ничего не напоминает? - поинтересовались из-за спины.
- Кажись наши.
- Ваши?
- Ага, мои, - промямлил парень и признался себе, что ничего не понял.
- На соседних улицах то же самое.
- Да-а-а? - слегка обалдел Сашка. - Слушай, Алекс, у вас тут Рейхстага нет?
- Нет.
- Честное пионерское - это не я. - Ему показалось, что в этот раз несколькими отеческими оплеухами может не обойтись. - Я такое никак не мог придумать.
- Может быть, расскажешь поподробнее?
- Не знаю я ничего... Написано по-русски, орут вроде тоже по-нашему, но... Понимаешь, они вроде как бы уже умерли. То есть это... Их нет... - Сашка нисколько не сомневался, что те, кто суетился на улице, чувствуют себя очень даже живыми.
Он еще раз посмотрел вниз и увидел ту же самую картину, только артиллеристы уже развернули орудие и принялись раскладывать на брезенте снаряды, навинчивая на них боевые головки.
- Ну, они воевали когда-то давно, еще до моего рождения, и даже, типа, победили. В общем, их здесь быть никак не должно.
- А тебя должно?
- И меня вроде тоже.
- Тоже да?
- Нет. - Парень сокрушенно вздохнул и потупился.
Ловец сделал вид, что все понял, кивнул и вытащил кляп изо рта почтальона.
- Ах ты сволочь! - поблагодарила она за оказанную любезность. - Развязывай меня быстро! Ты хоть понимаешь, что с тобой сделают!?
Сухое горло надорвалось от высоких тонов, и она закашлялась.
- Мне так страшно, что я, пожалуй, посмотрю на твое поведение. - Ловец налил воды в стакан и помог ей напиться.
- Я в туалет хочу, - сообщила женщина.
- Поговорим, и сходишь, - обещал Ловец.
- Да мы тебя живьем зажарим! - Женщина была очень вспыльчива и полностью оправдывала мнение о жгучей безудержности брюнеток.
- Мы?
- А ты думал, что я здесь одна работу работаю?
- Извини, конечно, но ты же все равно не разрешила бы остаться на квартире моему студенту.
- Твой мальчишка просто извращенец! Я его вместе с тобой на один сук повешу, - пообещала почтальон в уже гораздо более спокойной форме, уточнив, что сначала поджарит, а потом повесит.
- Вот и я говорю. По инструкции ты не уполномочена предоставлять убежище. Ты ведь у нас просто безмолвный почтовый ящик.
Полевой работник явно лукавил, но его заляпанное грязью и кровью лицо выражало исключительную мужественность простого парня, попавшего в неприятную ситуацию и готового взять на себя всю ответственность за происшествие.
- Посуди сама, куда я дену мальчишку с его странностями в городе, в котором военное положение?
- Я все понимаю, дорогой, но хочу довести до твоего сведения... Да пошел ты!
- Сейчас вместе пойдем. - Ловец пришел к окончательному выводу, что повременит ее развязывать.
- Ребята, если мы должны пойти, то пойдемте прямо сейчас, - встрял Сашка. - К нам гости идут.
Снизу долетел звон бьющегося стекла. Пехота занимала высокие здания по улице, обеспечивая артиллерийскую позицию и свои фланги. Прозвучали несколько автоматных очередей. Как понял парень, привратник попытался оказать сопротивление, которое было с успехом подавлено.
- У меня одна просьба, - обратился к женщине Ловец. - Когда я тебя понесу, будь столь же безмолвным почтовым ящиком, как об этом написано в инструкции.
- Куда это? - спросила удивленная почтальон, уже свисая с широкого плеча мужчины.
- Как получится.
С лестницы доносился топот сапог и крики. Сашке показалось, что происходящее стало напоминать советские фильмы про войну, где краснозвездные герои спасают девочек и европейские культурные ценности. Очень хотелось, чтобы спасли заодно и его, как-никак все же русские люди.
Снова послышались автоматные очереди, этажом ниже грохнула граната.
Уходили уже знакомым путем, через маленькую рабочую подворотню, где сгружали уголь и дрова для отопления, работали прачки, ходили слуги. Здесь было спокойно до тех пор, пока не выстрелила пушка. Бабахнуло так, что во всем доме полетели стекла. Да что там в доме, наверное, во всем квартале целых окон не осталось. Добрая их часть осколками посыпалась на голову беглецам, и только наличие дровяного козырька спасло от тяжелых ранений.
Недалеко прозвучал еще один выстрел, потом еще два подряд.
Они побежали.
Фонари в квартале не зажгли. Служба фонарщиков посчитала, что разворачивающиеся события позволяют им иметь нерабочий день, а вернее ночь. Не горели огни и в окнах домов. Один из самых благополучных районов столицы превратился в каменное ущелье бессветных домов, гремящих хрупким стеклом.
Орган из четырех орудий остался позади и чуть в стороне.
Улица, уводившая их к окраине Рокана, была еще не занята, и, кроме неизвестно откуда появившихся испуганных бродячих собак, они никого не встретили. Под ногами скрипело битое стекло. Лишь когда они подошли к перекрестку с одним из главных городских проспектов, послышалось урчание моторов.
- Может, сдадимся, - предложил студент. - Я попрошу их отвести меня к главному, а дальше объясню все как есть.
- Ты мне-то объяснить ничего не можешь, а что ты этим скажешь?
- Скажу, что, мол, свой. Типа тудыма сюдыма. Имею важные сведения для командования.
- Я пробовал. У меня сложилось впечатление, что эти вояки сначала стреляют, а потом думают.
Они оба осторожно выглянули из-за угла. То, что увидел Ловец, осталось неизвестным. А вот Сашка углядел танк "Т-34" и несколько мотоциклов с пулеметами. В общем, все те же советские освободители. Они заняли верхний конец проспекта, сбегающего по пологому склону одного из городских холмов, и оборудовали позиции.
- Значит так, - решил Ловец. - Бежим в ближайшую подворотню. Все сразу. На открытом пространстве не останавливаться. Если повезет, они нас в темноте вовсе не заметят.
- Кто это "они"? - подала голос почтальон, которой развязали ноги.
- Спроси, что полегче. - Ловец разорвал ее длинную юбку, обнажив весьма стройные ноги. - Ты же слышала, как Сашка что-то промямлил.
- Я ничего не поняла.
- Ну я же объяснял, что это...
- Да заткнись ты. - Женщина посмотрела на проспект.
- И как? - поинтересовался Ловец, ломая каблуки на ее туфельках.
- Если честно, то нас этому не учили.
- По-моему, служба почты работает без привлечения специалистов, проходящих специальное обучение. Или за время моего отсутствия произошли революционные перемены? - Лицо полевого агента вновь выражало первозданную простоту благородного рыцаря.
Женщина вопрос проигнорировала.
- Сейчас меня больше всего интересует, куда делись воины Великого Похода. - Она позволила своему конвоиру завязать разорванную юбку вокруг талии.
- А вот меня это занимает гораздо меньше. Действуем, как договорились. Готовы?
- Бежим после трех зеленых свистков вверх, - пошутил студент, которого живо интересовали прелести брюнетки, но в данный момент больше теоретически, нежели практически.
Ему показалось, что у него все "перегорело".
- Пошли, - сказал еле слышно Ловец.
Чтобы не бояться, Сашка представил себе, что они участвуют в забеге по предмету "физподготовка". Сверхкороткая дистанция, не больше двадцати метров. Это тебе не марафон и даже не стометровка. Раз и готово.
Раз... и вдоль улицы полетели пули.
Как оказалось, настоящий пулемет трещит совсем не так, как в кино. Если бы Сашку попросили передать этот звук, который он запомнил на всю оставшуюся жизнь, то у него получилось бы нечто вроде: "Тщу-тш-тш-тш-тш... Взщ-взщ-взщ". Самое страшное, что пролетающие недалеко шмели были металлическими и смертельными. Несколько пуль, рикошетом, отскочивших от каменного угла дома, просвистело над самой головой.
- Прапорщик выстрелил в воздух и не попал, - хохотнул Сашка. Хотел, чтобы получилось весело, но вышло истерично.
- Нормально все, - успокоил Ловец. - Нормально.
Они, не снижая темпа, начали петлять по подворотням.
Застрекотал автомат. Человеческие крики стали быстро смолкать, только маленькие, совсем маленькие дети надрывались с прежней силой.
- Пошли назад, уроды! - диссонансом звучал русский мат. - Немчура поганая! Все назад! Свет гаси! Гаси, сказал!
Никитчук, по всей видимости, уже давно сорвал голос, но продолжал выражать эмоции в прежнем диапазоне. Сашка себя "немчурой" и уродом не считал, поэтому продолжил свой бег, обогнав женщину, которая все это время вела по лабиринту переходов своего района.
- Все, больше не могу, - застонала брюнетка.
- Не останавливаться, - тащил ее Ловец. - Вперед.
- Не могу, сказала!
Она тяжело дышала, и вся взмокла. Юбку-то ей обкорнали, а вот корсет был тяжел, как всегда.
- Ты же проходила подготовку, значит выдержишь.
Ловцу все же пришлось остановиться. Погони вроде бы не было, и стекла в этом доме были еще целыми, и светомаскировка в лице советского воина еще не действовала.
- Боги, до чего тупой! В туалет я хочу. Понял?
- Ладно, - смилостивился Ловец.
- Что ладно? Руки развяжи, - потребовала женщина и, видя несогласие конвоира, перешла в интеллектуальную атаку, - Неужели не ясно, что теперь я от тебя не убегу?
- Вместе пойдем.
- Между прочим, меня зовут Клара.
- Зачем мне это?
- Раз мы с тобой так сблизимся, ты должен знать, как меня зовут.
- Саша, по сторонам поглядывай, - распорядился Ловец, отправляясь "в туалет" и оставляя парня гадать, как "агент два ноля" будет выходить из положения.
Богатая студенческая фантазия начала рисовать картину о том, что они ушли вовсе не за этим, а за кое-чем другим. Сразу возник вопрос: "А зачем?". Почти тут же родился ответ, а вслед за ним радость, что ничего у него не "перегорело", даже наоборот, все горит.
"И почему все самое лучшее достается другим?" - задался он вечным юношеским вопросом, но громкий, просто фантастический по силе визг, помешал его самокопанию.
Женщина стремглав бежала из темного дворового угла. Ее руки были все еще связаны.
Ловец отступал медленно, шаг за шагом нащупывая пространство за спиной. Он хоть и знал, что никаких ущелий и обрывов за спиной не оставил, все равно старался не делать резких необдуманных движений.
- Перед лицом всех богов Гебала. Я, Йехавмилк, царь Гебала, сын Йахорбаала, сына Аримилка, царя Гебала, которого великая владычица Гебала сделала Царем над Гебалом, вопрошаю тебя! Получал ли ты мое письмо смертный друг?
- Не понял, - не понял студент.
За Алексом шло чудище и вещало бравурно-парадным голосом. Правда, сначала Сашка увидел длинный когтистый указательный палец, который с высоты между вторым и третьим этажами дома раскачивался, словно делал всем людям большое "ай-я-яй".
- Ты получил мое письмо? - повторил вопрос монстр.
Ловец молчал и продолжал отступать.
Теперь Сашка увидел, что это был высохший полуголый мужик со страшной мордой и светящимися глазами в пол-лица. Может быть, силы в нем, судя по виду, осталось немного, но для существа исполинских размеров вполне достаточно для того, чтобы справиться со многими такими же "сашками" и "алексами" вместе взятыми.
- Ты должен был переписать мое письмо десять раз, а переписанные варианты отправить своим друзьям или знакомым, и тогда тебя бы ждало большое счастье. Ты счастлив?
- Нет, - признался Ловец и громким шепотом скомандовал студенту, - Сашка, не стой как истукан. Вали отсюда.
- Значит, ты не переписывал мое святое письмо десять раз. А раз так, то я сделаю над тобою то, чего я никогда не делал. За все твои мерзости произведу над тобой суд, и весь остаток твой развею по всем ветрам. - Чудище закатило глаза и принялось раскачиваться в такт словам. - И совершится гнев мой, и утолю ярость мою над тобой, и сделаю тебя поруганием среди народов, и будешь примером и ужасом у людей, которые вок...
- Никитчук! Гранату давай! - приказали из-за Сашкиной спины.
- Ложись! - крик совпал с взрывом гранаты.
- А вы, дерзновенные, получали ли мое святое письмо? - спросил озабоченный великан, показав Ловцу и Сашке свою обнаженную задницу. Как оказалось, набедренная повязка монстра была скорее фартуком, чем юбочкой.
В ответ полетела вторая граната.
- Не стреляйте! - вопил по-русски студент.
Его схватили за шкирку, и пара грязных сапог потащила Сашку со двора на улицу, оказавшуюся за очередным углом дома. Обладателем сапог был молодой, заросший щетиной старлей в почти добела выгоревшей гимнастерке:
- Кто такой?
Рядом валялась женщина-почтальон. Живая.
- Власовец? ... Встать, сволочь!
* * *
Приказ был прост. Очень прост. Он не менялся для нее никогда с момента начала работы.
Служба почтовым ящиком, - что может быть беззаботней? Получаешь корреспонденцию, сортируешь ее и отправляешь по адресатам. Правда, такую работу портит ожидание наступления заветного срока, особого "часа Х". Нервы потихоньку сдают, и ты начинаешь тайно, но очень живо интересоваться происходящим. Особенно тебя занимает твое собственное ближайшее будущее.
Клара знала, что если бы не обещание, что это будущее действительно ближайшее и весьма лучезарное, то она ни за что не стала бы почтальоном. Им нужен был свой человек, которому они смогли бы доверять. Она стала таким человеком. Им нужен был работник, готовый делать чуть больше, чем написано в должностной инструкции. Она стала таким работником. Им нужен был служака, добивающийся результатов. Она стала таким служакой.
Иногда, во время долгих вечеров, особенно когда не было работы, ее посещали сомнения, и она начинала думать о возможности прожить жизнь так, как она живет, не ожидая ничего особенного и выходящего за рамки дозволенного. Клара гнала свои сомнения и не желала такой жизни. Ей хотелось верить словам тех людей, которые утверждали, что "молодым везде у нас дорога...". Во всяком случае, они считали, что так должно быть, а если этого нет в действительности, то необходимо сделать так, чтобы благое пожелание стало реальностью.
Поэтому, когда ей пришлось убить, она сделала это с той же решимостью, с какой вскрывала конверты и переводила чужие шифрограммы. Спокойно и равнодушно. Она никогда раньше этого не делала.
Мягкая шея незнакомого человека, твердый небритый подбородок мужчины, рывок... Хруст.
Несмотря на ужасающий грохот взрывов и падающих камней, она отлично услышала, как под ее пальцами ломаются позвонки. Клара знала, что запомнит этот звук, и он будет преследовать ее всю оставшуюся жизнь, точно так, как сейчас, ранним утром нового дня после ее первого убийства.
* * *
- Это же были наши! Русские это были!
- Опять он за свое, - устало фыркнула Клара. - Ну, чего ты ноешь?
- Можно было договориться.
- С кем? - уточнил Ловец.
- С нашими... С русскими, то есть.
- Нам что, молиться на твоих русских надо?! - возмутился Ловец. - Ах, бедные! Ах, несчастные! Обидели их. Еще неизвестно, чем бы все это для нас кончилось. Лежали бы сейчас в подворотне со свернутыми шеями.
Ловец был раздосадован очевидной глупостью вопроса, на решение которого приходилось тратить силы и время. Уже рассвело, а они подозрительной троицей стояли на улице и привлекали внимание. Возможно, их никто не заметил, никто не проследил, но Ловец не хотел рисковать.
- Они что, чем-то от всех остальных отличаются? - спросил он и постучал три раза в стеклянную дверь веранды.
- Отличаются, - не унимался Сашка.
- И чем же? - поинтересовалась Клара.
- Да хотя бы тем...
- Тихо вы! - громким шепотом потребовал Ловец.
- Не надо было им меня развязывать, - тем же шепотом заметила Клара. - И потом, не я первая начала.
Дверь отворилась и они, не мешкая, ввались на веранду.
- И все же, чем они отличаются? - повторила свой вопрос почтальон.
- Не будь занудой, Клара, - попросил Ловец. - Ну шлепнула ты его. Дальше легче будет.
Они лежали на толстом ковре. Несколько подушек разной формы скрашивали весьма скромный, почти запущенный вид необставленной веранды.
- Хватит! - Женщину передернуло от неприятного воспоминания. Она поднялась.
На ладонях и пальцах запеклась чужая кровь, сломалась пара ногтей, мелкой дрожью тряслись руки. Усталость.
- Курить почему-то хочется, - сказал Сашка, подкладывая под голову подушку.
Зазвонил телефон и парню, оказавшемуся ближе всех, пришлось поднять трубку:
- Алло!
- Сын, ты?
- Мама!?
- У тебя все нормально? Что у тебя с голосом? Ты часом не заболел? - Она как всегда сыпала ничего не значащими вопросами.
- Нет.
Перед глазами появилось удивленное лицо Клары.
- Ты, вот что. Я сегодня задержусь. Купи... Да иду я, иду.
- Мама?
Ловец медленно сел, пододвинув под себя одну из подушек.
- Это я не тебе. Не перебивай, забуду. Значит, с тобой все нормально. Посмотри в холодильнике ужин и это... Сходи в магазин, молока купи и мороженного, вечером сделаю коктейль. Есть повод.
- А?...
- Все, пока. Отцу не говори и до семи меня не беспокой.
Гудки.
Сашка несколько раз нажал на зуммер. Телефон, гудки, Ловец, Клара и он сам все еще были рядом и никуда не пропали.
- Где это мы? - выдавил он из себя.
- В некотором роде, это моя конспиративная квартира, - ответил голос из-за спины.
Веранда плавно перетекала в единственную комнату дома, расположенную на первом этаже. Хозяин конспиративной квартиры сидел в этой комнате в кресле так, чтобы он всех и его все видели.
- Как? - У Клары неожиданно охрип голос - Вы тут?
На нее смотрел труп в разодранном сером мундире.
- Здравствуйте, сударыня, меня зовут Виктор Эрман. - Он всегда старался сохранять приличествующие месту и времени такт и манеры. - Не хотел нарушать эту идиллию и беспокоить вас. И все же, с кем имею честь?
Клара не представилась в ответ, она подошла к Ловцу и попыталась со всего маху ударить его в живот.
- Скотина, почему ты работу не сделал!?
Не получилось. Хотела повторить удар, но Ловец перехватил ногу в остроносой обескаблученной туфле и резко рванул на себя. Клара полетела на пол, при падении задев Сашку.
- Вы чего, в натуре!? - возмутился студент, выходя из состояния прострации. Он все еще сжимал в руках телефонную трубку. - Ополоумели?
- Откуда уважаемый работник почты знает, что было в запечатанном конверте с точным указанием адресата? - поинтересовался Ловец, сидя верхом на "уважаемом работнике". - И не вздумай отпираться, ведь ты точно знала, что в красной рамке генерал Эрман. Ты его узнала, спрашиваю?
- Узнала, - призналась Клара.
- Откуда?
Но женщина в ответ зло засопела и попыталась освободиться. У нее это не получилось.
- Вот и хорошо. Теперь я тебя отпущу. Ты будешь паинькой?
- Буду.
Ловец немедленно выполнил обещание.
- И все же, как вас зовут, господа? - подал голос Эрман, мирно раскуривающий трубку.
При всем желании на живой труп он не походил.
- Клара украла кораллы, - блеснул эрудицией Сашка и без перехода продолжил, - Александр меня зовут, а ее Клара.
- Очень приятно. Я полицейский, тайный советник, генерал Виктор Эрман.
- Бывший полицейский, бывший советник и бывший генерал, - уточнила Клара. - Боги, как я выгляжу!
- Полицейские бывшими не бывают, - парировал Эрман, наблюдая за женщиной, успевшей подойти к большому зеркалу. - И потом, вы выглядите не так уж и плохо.
От ее платья остались только ошметки, едва прикрывающие тело. В таком наряде еще можно прорываться через охваченный смутой город ночью, но никак нельзя выйти из дому при свете дня в относительно мирной обстановке.
- Сомнительный комплимент.
- Ничего, тебе сойдет, - заметил Ловец.
- Александр, поясни, что это ты делаешь? - сменил тему полицейский.
Тот занимался поисками телефонной розетки, и многое пропустил из содержательной перепалки. Розетку Сашка нашел и с помощью эксперимента установил, что если вытащишь из нее штепсель, то гудки пропадают. Это стало большим для него открытием, и он задумался о странностях жизни.
- Ну, это... - Сашке понадобилось некоторое время, чтобы собраться с мыслями. - Телефонов же у вас тут нет. Значит... Откуда он тут взялся?