Аннотация: Главы: В отделе "В". Суразная земля. Лес равняет.
Так бы сгинула чума. Документально-художественная повесть.- Брянск. Издательство 'Ладомир', 2014.
Художник Анатолий Зуенко.
Капитана госбезопасности Колыванова за глаза называли Брюзгой. Он знал об этом и вслух не высказывал обиду. Думал, что так товарищи по отделу "В" Наркомата госбезопасности СССР выделяют его как большого аккуратиста в бумагах, которые он вел, и подчеркивают разность в возрасте. В июле 1944 года в свои сорок три года он был самый старый здесь по возрасту и самый опытный. Прошлой весной его единственного из фронтовой военной цензуры, бывшего Второго спецотделения НКВД, переназначили во вновь созданное НКГБ.
За его отделом закреплялась работа с личной корреспонденцией на фронт через цензуру и перлюстрацию, сказать проще - чтение чужих писем. В ходе этой предельно засекреченной процедуры выдержки из писем распределялись по категориям, печатались и перепечатывались, регулярно направлялись в соответствующие гражданские и военные органы - как по официальным запросам, так и с целью заставить начать расследование подозрительных случаев злоупотреблений или вопиющей безответственности на местах.
Несмотря на переброску личного дела Колыванова из одного ведомства в другое, он остался работать за прежним массивным столом с зеленым бархатом на крышке в комнате с высочайшими потолками внутреннего флигеля Московского почтамта еще царской постройки. В новой форме также нигде не показывался, даже сейчас в солнечное пекло ходил на работу в потертом твидовом пиджаке, в котором еще угадывались зеленые цвета, под цвет бархатной обшивки стола, и темных брюках с пропуском служащего почтамта.
Но сейчас Колыванов подлинно брюзжал, не давал вставить слово младшему оперуполномоченному Амбросимову, одетому также в неприглядную одежонку, но с начищенными до блеска медными пуговицами.
В упорядоченный Колывановым ранее мир алфавитных регистров, тематических классификаций, других собственных изысков делопроизводственных технологий вошла созданная на днях Брянская область.
На стол ему лоботрясы, за которыми были закреплены российские регионы на букву " О", тотчас, не без явного удовольствия, вывалили переписку из Орловской области с адресами из ее западных территорий, нарезанных уже новому административному образованию.
Теперь с каждым письмом надо было подбегать к закрывающим всю стену лоскутами, с учетом зоны обслуживания каждого военного цензора, генштабовским картам, "двухсоткам", и сверять населенные пункты отправителей. Действительно ли они брянские, включены ли в границы сектора, очерченного жирным красным карандашом как Брянская область на карте Орловщины?
На улицах военной Москвы
Злоупотребляя своим положением, Колыванов когда - то прикрепил карту Орловской области в нижнем ряду и сейчас обходился без стремянки пещерных времён мезолита. Иначе мог сломать себе шею при такой суете.
Тут еще Крыганович, из белорусского отделения, по дороге в "дымокурню", комнату для курения, положил перед Колывановым два уже вскрытых конверта.
- Это что? - раздраженно спросил Колыванов.
- Суражский район. Но не наш, не на Витебщине. Твой - брянщанский
Последнее слово Крыганович произнес с белорусским говором.
- Через канцелярию передай! Ты под трибунал захотел пойти? Это же учетные материалы! Сколько надо говорить, талдычать, - заныл было Колыванов.
И уже миролюбиво продолжил.
- Какой " брянщанский"! И не Бра-а-нский, заранее говорю! Бульбаш чертов! "Бря-я-нский" - надо говорить, помягче. Не пра-а-наки, а пряники! Не тра-а-пка, а тряпка! Помягче надо!
Час прошел. Колыванов уже от начальника канцелярии получил эти два письма на просмотр. Чаще на фронт направлялись письма-треугольники, Они не заклеивались, поскольку скрывать было нечего, люди не боялись преследования или мести за несколько строк о собственном здоровье и вопрос о самочувствии других. В заклеенных конвертах же содержались послания не для чужих глаз.
Эти конверты с изображением одного и того же розовощекого красноармейца были одним днем отправлены, имели схожий обратный адрес, выведенный одной и той же рукой. Номер полевой почты получателя также совпадал.
Письмо Савориненко Мартыну Петровичу
Дор. М.П!
Письмо от твоей горькой семьи! К нам вот приходили бандиты из бывших полицаев, которые надо мной издевались и обобрали нас. Все, наверное, с кем-то имеют связь.
Почему то знали, что у меня в доме было спрятано. Нейдут в Рославку, а все ко мне, в Красную Поляну. Чума будто на нас сошла.
На каждую ночь читаю молитву. Марфуша-шептуха с Барсуков сказала, чтобы и ты почитал.
За словом хозяина главная сила. Береги себя, а вернешься - и нас обережешь.
Твоя Савориненко Мария Васильевна.
Из конверта выпала криво вырезанная бумажная лента из разлинованного бухгалтерского журнала со словами молитвы:" Как сгинет сатана и все его дела, так бы сгинула чума. Иисус Христос к тому предрекает, Матерь Божья ему помогает, Отец Небесный благословляет. Слово крепко, дело лепко".
Колыванов соединил скрепкой эту полоску с письмом.
Затем он достал прошитый с сургучовой печатью на перевязи белых суровых ниток журнал под кодовым названием "Бандитизм". Зарегистрировал письмо и только затем взял в руки другое письмо.
Вот подходит ночь, а по мне с детьми лучше помереть. Обратилась к председателю колхоза за защитой от полицаев. И что бы у нас засаду поставил?! Или он нас укрепил в деревне?
Живу в поле. В хату страшно.
Тот же председатель плечами вздернет и этим делом все кончится, а я с детьми продолжаю страдать.
Прошу вас, дорогие командиры, направьте мужа с фронта в отпуск, чтобы он дал нам порядок или перебросил нас в другое место.
Дайте моему Мартыну побольше оружия, чтобы пострелять всех лесных тварей о двух ногах, если встрянут.
Просительница Савориненко Мария Васильевна.
Еще час Колыванов перебирал на столе ворох почты из появившейся недавно Брянской области. Для доклада по Суражскому району он отобрал еще несколько писем.
Кульницкому Н.
Отправитель Полонская Ф.Л.
Далисический сельсовет.
Милый свет мой Коля!
Жизнь не спокойна, очень часто банды делают налеты, обирают население, а военных, которые приходят по мобилизации, избивают. За три дня обобрали пять домов.
Когда начинают стучать в дверь для того, чтобы зайти в дом, представляются НКВД, а когда зайдут в дом, говорят - мы власовцы. В военной форме как при немцах.
Другое письмо, которое зарегистрировал Колыванов, было коротким. Как бы разговор между мужиками из бирюков - сразу по существу, а затем месяц ждать ответ.
Новикову Павлу Авдеевичу.
У нас ходят власовцы. Были недавно - ограбили учительницу.
Из д .Рославка Струженский сельсовета Понырок Егор.
Колыванов закрыл форточку, чтобы не слышать шум колес и автомобильных клаксонов с улицы Кирова, которую коренные москвичи в своем кругу продолжали на старый манер называть Мясницкой. Из верхнего ящика стола достал бланк спецсообщения, подвинул поближе чернильницу: верный знак для Амбросимова некоторое время помолчать, не нарываться на встречное брюзжание...
Заполняя лист с гербом СССР, Колыванов выверял каждое слово. Он иногда отвлекался, гадая, а что если донесение прочитает комиссар государственной безопасности первого ранга Меркулов, а вдруг Берия или Сам?
На лбу при этом появлялась испарина. А спину со стены холодил небольшой кусочек карты из вырисованной красным карандашом Брянской области на стыке с Белоруссией и Украиной.
События, к которым сейчас предстоит обратиться, территориально в большей мере связаны с Суражским районом, хотя бандитские вылазки - не с такой частотой и масштабами - происходили после его оккупации немецкими и французскими подразделениями также в лесах Мглинского, Клетнянского районов России, Костюковичского и Хотимского могилевских районов Белоруссии.
Брянский Сураж основан на вогнутом берегу Ипути, левобережье которой прорежено мелкими притоками и насыщено большими болотами. Белорусский поселок Сураж есть в Витебской области при впадении белорусской реки Каспля в Западную Двину. Другая белорусская деревня Сураж находится в Гродненской области на реке Гавья между реками Неман и Березина. Украинское село Сураж значится в Тернопольской области на реке Вилия. Польский Сураж, небольшое местечко Белостокского повята, живет своей жизнью в долине реки Нарев.
Некоторые этимологи и краеведы упоминают версию о том, суражанами назывались московские богатые купцы, которые вели торговлю через порт Сураж, современный Судак, в Крыму. Другие пишут о том, что Сурожским морем называли не Черное, но Азовское море. Древние римляне этот пресный водоем называли Меотийским болотом из-за зацветающего летом мелководья, камышовые плавней в местах впадения Дона и Кубани. Прилегающие степи для местных жителей стали сурожскими.
Между тем преобладающим стало научное мнение, что Сураж названием обязан не купцам, а разнообразию своей местности с твердыми грунтами у рек, болот и иных водоемов.
С почвы слово перешло на ее плоды. В Чехии называют суражом смесь твердых сортов пшеницы и ржи. В России и на Украине под " суржиком" понимают не только хлеб из муки разных видов зерна, но и смешавшийся под взаимным влиянием язык общения населения приграничных земель.
Суражский район помотало изрядно ветрами истории, но он проявлял уже свою административно - территориальную твердость в потоках и болотах сменяющих друг друга событий.
Был он два столетия в составе Великого княжества Литовского. Затем еще два века Суражский уезд упоминался в границах малороссийских губерний.
После революции территория была передана во вновь образованную Гомельскую губернию Белоруссии. В 1926 году Сураж вернули к исторически родным русским землям. Но и здесь его приписывали то к Брянской губернии, а после ее ликвидации - к Западной области с центром в Смоленске, за три года до начала войны включили в Орловскую область, в июле 1944 года прирезали к вновь образованной Брянской области.
Частая смена властей, как должно показаться, вынуждала суражан жить обособленно, своим умом, пренебрежительно относясь к этим властям. Совсем не случайно внутри самого Суражского района получила распространение версия, объяснявшая его название явной концентрацией на этой земле людей суразных, иначе, людей успешных, ладных и разумных.
Самым большим испытанием для края стала Великая Отечественная война.
Уже 25 июня 1941 года штаб 13-й Красной Армии, оборонявшей рубежи Днепра в районе Могилева и южнее его, подвергся атаке немецких танков, понёс большие потери, при этом потерял связь с войсками.
Основные силы оказались в окружении, которое замкнулось с прорывом немцев в Суражский район 16 августа.
Писарь стрелкового полка 110-й стрелковой дивизии Александр Еремин, окруженец из Серпухова, сформировал партизанский отряд "Неустрашимый", на основе которого затем была образована 5-я Клетнянская партизанская бригада. Ереминцы действовали также на территории Суражского района.
>
Встреча летчика с 'Большой земли' в штабе бригады. Крайний справа А.Еремин.
Местный партийный актив вошел в иную историю.
По данным исследователей причин и условий формирования коллаборационистских настроений в годы войны на оккупированных территориях, со ссылкой на материалы госархива, по Суражскому району Орловской области добровольно пришли на регистрацию в немецких комендатурах 93 члена ВКП(б).
Из них председателей колхозов - 16; председателей сельских советов и их заместителей - 8; бригадиров, мастеров, начальников участков - 7; счетоводов колхозов, сельпо, бухгалтеров, статистиков - 6; педагогов - 5; председателей сельпо - 2; секретарей сельских советов - 2; секретарей парторганизаций -1; народных судей - 1; начальников тюрьмы - 1; прочих советских специалистов - 7.
В краеведческой литературе М. Лежнев, С. Стешец приводят материалы с прямой речью нерядовых участников тех событий.
Председатель Суражского горсовета в довоенное время Григорий Евменович Кравченко должен был возглавить партизанский отряд:
"Решением бюро я был назначен одним из суражских партизанских отрядов, который должен был дислоцироваться на партизанской базе в урочище Малинники. От секретаря РК ВКП (б) Руленкова Г.Н. получил списки будущих партизан отряда и приказ: срочно отбыть на подпольную базу в Малинники и ждать явки партизан. На базу явился в назначенный срок. Жду день, два, три, неделю... И ни души! Потеряв всякую надежду на встречу с будущими партизанами своего отряда, я примкнул к группе выходящих из окружения красноармейцев и командиров. И ушел с ними в сторону линии фронта".
На десятый день после занятия Суража подпольный райком прибыл в Малинники с Руленковым. В лесу нет партизан, базы нет. Пошли собирать коммунистов по деревням.
Немцы тот час окружили Малинники, на выездных дорогах выставили круглосуточные посты.
Подпольный райком вышел из блокады ночью 6 ноября 1941 года по кустистому берегу Ипути. Переправившись через реку, как пишут М.Лежнев и С. Стешец в книге "Земля Суражская", райком разделился на две группы.
Оставляя Суражский район без подпольного партийного руководства, одна группа ушла в сторону Брянска.
Другая двинулась в сторону Севского района, в родные места Руленкова, оккупированные немцами еще 1 октября. Дошли только двое.
Руленков в Заулье прятался у своей сестры до марта 1942 года. Затем в лес Руленкова отвел партизан Яков Фирсов.
Между тем со ссылкой на архивные данные, приводимые в исследовании Е. Шанцевой "Генезис партизанского движения и коллаборационизма в Великую Отечественную войну", указываются следующие более ранние эпизоды боевых действий партизан с участием Руленкова.
12 февраля 1942 года две группы партизан под командованием Руленкова заняли село Чемлыж Севского района и пленили волостного старшину, 12 полицейских. Взяли трофеи: 2 ручных пулемёта, 15 винтовок и несколько тысяч патронов.
В середине марта 1942 года группа отряда под руководством Руленкова и Тулютова несколько дней находилась в засаде на развилке Комаричи-Севск и уничтожила 5 солдат и несколько подвод.
В партийных документах партизанского движения встречается и такая запись:
"... В связи с отзывом на работу в районный штаб по руководству партизанским движением командира и комиссара отряда "3а власть Советов" товарищей Ткаченко и Паничева утвердить командиром отряда "3а власть Советов" товарища Попова Филиппа Ивановича, члена ВКП (б ), работающего в отряде политруком. Комиссаром отряда "3а власть Советов" утвердить товарища Руленкова Григория Николаевича, 1893 года рождения, члена ВКЛ (б), в отряде работает начальником штаба отряда". ( Из Постановление бюро Суземского райкома ВКП(б) об объединении групп самообороны в партизанские отряды. 31 мая 1942 года).
Каким - то образом историческую ситуацию может прояснить фигура начальника лейтенанта госбезопасности Д. Емлютина.
Герои Советского Союза командиры партизанских формирований М.И. Дука, М.П. Ромашин, Д.В. Емлютин, С.А. Ковпак, А.Н. Сабуров (слева направо) на Красной площади Москвы в сентябре 1942 года.
22 июня 1941 года Дмитрий Емлютин встретил в Сураже в должности начальника Мглинско-Суражского межрайотделения Управления НКВД по Орловской области.
Как незаурядный руководитель, он был командирован в Брянск для оперативного сопровождения работы по формированию Брянского фронта, затем был переведен в Орел готовить диверсантов для работы во вражеском тылу. В октябре 1941 года возглавил региональную оперативную группу 4-го отдела УНКВД по Орловской области, объединившую к январю 1942 года 18 партизанских отрядов и 105 так называемых "групп самообороны", численностью до 9 тысяч человек. С апреля 1942 года возглавлял по решению Орловского обкома ВКП (б) и Военсовета фронта объединённое командование всех партизанских отрядов в юго-западных районах Орловской области и северной части Сумской области.
Интересный штрих. Какая бы не выстраивалась иерархическая вертикаль внутри партизанского движения, Емлютин имел устойчивый канал связи с начальником Орловского УНКВД Фирсановым на отдельной радиостанции.
Участник Первой мировой и Гражданской войн, секретарь Суражского РК ВКП (б) Г.Н.Руленков чувствовал себя спокойно за спиной 34 -летнего Емлютина. Землячество? Возможно. Ведь между мирной деревней Заулье Севского района, родиной Руленкова, и родиной Емлютина - деревней Лбы в Навлинском районе, названной прежде по частым междеревенским мордобоям, зачиняемым местными жителями всех возрастов, расстояние относительно небольшое, по одной большой дороге от Москвы на Киев. Деревня Лбы с 1964 года стала именоваться Дружной.
Близкое расположение родных деревень могло быть и простым с совпадением, никаким образом не повлиявшим на взаимоотношения Руленкова и Емлютина.
А тогда, в докладной записке Суражского районного комитета партии Орловскому обкому ВКП(б) об оккупации района и выводе партизанских отрядов в лес от 24 апреля 1942 года Руленков неоднократно указывал на свою личную роль в развитии партизанского движения в Суражском районе, в частности, в формировании отряда Кравченко, скрывая, что люди, включенные в список партизан, не пришли на место сбора. Суражские писатели М. Лежнёв, С. Стешец упрекают Руленкова в том, что на одном из первых заседаний бюро Брянского обкома партии он заявил о том, что никакого подполья в Сураже во время оккупации не было и никакой возможности для организации подполья не имелось. История подполья сейчас краеведами восстанавливается по крупицам.
В Сураже действовало молодежное подполье, оно возникло стихийно, из старшеклассников местной довоенной школы и недавних выпускников как результат довоенной идеологической и патриотической работы и эмоциональная реакция на злодеяния оккупационной власти. Отсутствие каких - либо навыков конспиративной работы все и всех сгубило. На братской могиле у суражской деревни Кисловка их имена: Владлен Войткевич, Борис Воронин, Зоя Коржукова, Лидия Кохан, Михаил Кохан, Леонид Литвяков, Леонид Малюченко, две двоюродные сестрички, две Нины Мехедовы, Надежда Подколодная. Было подполье медицинских работников, возглавляемое заведующей местной поликлиникой Натальей Михайловной Шубабко, матерью Владлена Войткевича. Юноша, названный в честь Владимира Ленина, уже самим именем был заряжен на незаурядность, лидерство, борьбу и вел эту борьбу до последнего дыхания.
На любительском снимке - ребята из молодежного подполья. Фашистскими палачами казнены руководитель подпольной организации Владлен Войткевич (в подписи к снимку допущена неточность-Н.И.) и Леонид Малюченко.
Отдельная трагическая тема. Обратиться к ней сейчас заставило изучение судьбы одного из послевоенных лесных бандитов, который в 1943 году пытал ребят в Суражской тюрьме и принимал участие в их расстреле под Кисловкой.
С приходом германских оккупационных войск - и несколько позже французского легиона в качестве батальона 638-го пехотного полка вермахта - в Сураже была создана комендантская рота из бывших военнопленных и местного населения.
Проводилось зачисление на службу в немецкую армию на хозяйственную работу, для охраны железнодорожных путей и мостов, ночного патрулирования. Такие солдаты вермахта назывались "Hilfswillige" (добровольные помощники) или сокращенно "HIWI", известные на оккупированных землях СССР как "Хиви". В качестве опознавательного знака "хиви" носили на левом рукаве белую повязку с надписью на немецком языке "На службе Германской армии". В деревне Федоровке фашисты устроили лагерь для военнопленных красноармейцев.
Совместный рейд фашистских оккупантов с полицией.
Гарнизоны полиции из местного населения располагались в селах Нивное, Струженка, Слище, Новодроков, Далисичи. Только в одном Слищенском гарнизоне на службе состоял 61 полицейский
Присутствовали в Сураже подразделения немецкой военной разведки и полевой полиции (ГФП-729). Из Клинцов часто наведывались сотрудники подразделения контрразведывательного органа Абвера "Зондерштаб Россия" (Sonderstab R). Эта структура, на что указывают архивы, осуществляла руководство лжепартизанскими отрядами и группами псевдоподполья, а также подготовила сеть "спящей" агентуры, предназначавшейся для активных действий в тылу Красной Армии.
Известен случай вербовки жителя Струженки Семена Раздымахо. Будучи резидентом немецкой военной контрразведки, он заявлял о себе как командире партизанского отряда. Некоторое время жил в лесу, но все чаще на опушках открыто пьянствовал с местными полицейскими и веселыми вдовами. Как - то, не получив своевременно жалования, перешел на службу в полицию за ежемесячных 150 советских рублей, не потерявших покупательную способность на оккупированных территориях.
В двадцатых числах сентября 1943 года Суражский район освобождали красноармейцы 342-ой гвардейской стрелковой дивизии в составе 3 - ей армии. Здесь на основе ее подразделений за счет массовой мобилизации местного населения. была сформирована 121-я гвардейская стрелковая дивизия.
Пополнение живой силой было поставлено на поток.
Деревню или село предварительно окружали бойцы, запускали внутрь военно - полевые военкоматы с приданными им подразделениями для прочески хат, машины с обмундированием и вооружением. Выпускали из кольца уже готовые взводы или даже роты под истошный женский крик.
Согласно Приказу Наркомата Обороны СССР от 9 февраля 1942 г призыву подлежали граждане освобождаемых от оккупации территорий в возрасте от 17 до 45 лет. Подчистую забирали и отбившихся от организованных отрядов партизан, а также бывших полицейских, не оценивая ни заслуги, ни предательство каждого, полагаясь на будущую работу в войсках Главного управления контрразведки "Смерш", недавно сменившего особые отделы.
В Нивном бывшие полицейские сдали красноармейцам плененных ими 45 гитлеровцев-факельщиков, чуть не запаливших крыши домов. Но не помогло: поставили в строй всех нивнянцев, подлежавших мобилизации.
Новое пополнение после освобождения села.
Из новобранцев, как и полагалось, были сформированы отдельные запасные полки.
Через три дня в районе Костюковичей дивизия вступает в пределы Белорусской ССР и тотчас включается в Гомельско - Речицкую операцию, в бои за город Пропойск ( ныне Славгород), где на высоком берегу Сожа была образована гитлеровцами глубоко эшалонированная и хорошо укрепленная линия обороны. По словам очевидцев этих событий, бои здесь были кровопролитнейшими.
На прошлую богатую духовную жизнь Суражского района указывает число церквей и часовен, превосходящее общее количество таких православных святых мест в соседних районах. В Суражском районе высоко ценилось заступничество Божией Матери в судьбах России.
В селе Нивном до революции.
Названия половины местных церквей, как нигде больше в Брянской области, содержат жизнеописание Пресвятой Богородицы: и ее святых деяний: в Нивном - церковь Рождества Пресвятой Богородицы, в Сураже - вновь построенная, сохранившая прежнее название - церковь Благовещения Пресвятой Богородицы, в Далисичах - несохранившийся храм в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы, обветшалая деревянная церковь Успения Пресвятой Богородицы, в Кромово - также церковь Успения Пресвятой Богородицы, в Высокоселище - церковь Покрова Пресвятой Богородицы, в Костеничах - часовня в честь иконы Божией Матери " Утоли моя печали", в Федоровке - часовня в честь иконы Божией Матери "Живоносный Источник".
В поселке Красная Знаменка нет сейчас храма. Но до революции существовала небольшая церковь во имя Знамения Пресвятой Богородицы и сам поселок, в тени своей церкви, стал Знаменкой. Название затем хорошо легло на революционные настроения и новая топонимика стала увязываться с Красным знаменем.
Столь обстоятельно упомянутые сейчас селения и храмы окажутся в центре нашего повествования.
Война покатила дальше. Районные уполномоченные - кто по имуществу, кто по зерну, - выезжали в возрождаемые колхозы, подсчитывали урон, ставили на учет, что сохранилось. С опаской проезжали по дорогам в сторону Нивного и Струженки через ближние к ним урочища.
Это были начинавшиеся в двадцати километрах к северу от Суража небольшие лесные массивы, отрезанные Ипутью от мглинских земель и не связанные с густыми заболоченными лесами Хотимского района Белоруссии на западной стороне и клетнянскими чащобными лесами на севере.
Те леса, что находились между шляхами, как здесь на старый лад, называли большаки, на село Нивное и на деревню Струженку назывались Малинниками.По другую сторону шляха на Струженку до первых белорусских деревень - Иглищино. Участок леса, отрезаемый проселочной дорогой от Нивного на деревню Рославку, именовался Заминка.
Основной сектор действия банды Козина.
Еще до последней революции из Сибири вернулся неудачливый переселенец, построил хутор, обозначив его на сибирский манер Заимкой. Хутор затем спалили. Название места переиначили в Заминку: находилось оно на полпути от Нивного как в деревню Слище, так и в поселок Красную Знаменку. В этом небольшом урочище местный народ останавливался на час, "заминался" по дороге домой, догулять то, что не добрал в гостях.
За Струженкой начинались гиблые болотистые места урочища Василевщина с центром в деревне Гнилуша. Близость к белорусской границе дала соответствующее название созданному здесь колхозу - " Пограничник".
В октябре 1943 года к проезжавшим мимо подводам из Малинников выходил худющий, кожа да кости, с грязными патлами русых волос Матвей Козин и, крестясь, просил подаяние.
Он был "антивоенник", в Нивном звали его Евангелистом. Часть вымоленной еды Матвей поедал тотчас на глазах селян, но кое - что уносил в лес поделиться с Пухом или Иваном Пушковым из того же Нивного. Они жили вдвоем в расширенной барсучьей норе, всего боясь и от всего прячась.
В свои почти сорок лет слабохарактерный и трусливый Пух все же был за старшего перед Евангелистом. Пуха мобилизовали в Красную Армию еще в июле 1941 года, но при случае он сунул ногу под тележное колесо снарядной повозки. С переломанной ступней сбежал из госпиталя под Унечей, пятьдесят километров ковылял до Нивного.
Полгода Пушков служил в нивнянской полиции, но, когда полицию стали привлекать к акциям против партизан, из полиции ушел. Написал заявление в волостную управу о желании уехать в Германию, но тут же дал взятку местному "коновалу", врачу с фельдшерским образованием, и получил справку, которая помогала ему переждать напасти военной поры под боком у жены Улиты.
Вторую мобилизацию в Красную Армию после освобождения Нивного Пушков переждал в убежище под печкой. А потом ушел в лес. Пух и Евангелист жили кражами мелкого скота и птицы.
Но уже в ноябре 1943 года в лесу появились новые люди, грубо отбиравшие и это пропитание.
Еще перед форсированием Сожа у Пропойска дезертировали из 121 - ой стрелковой дивизии и осели в лесу Иглищино бывшие струженские полицаи Семен Раздымахо, Василий Рощин, Григорий Прилёпо или " Лейба", Антон Маслаков, Иван Садохин, Иосиф Грибанов, Иван Хотченко.
В Малинниках залегли такие же дезертиры, бывшие нивнянские полицаи Петр Козин по кличке "Молодой", Трофим Евдокименко или "Алкогол", Прокопий Михальков, Стефан Беликов - "Катаненок", похожее прозвище закреплялось за жителями хутора Катаново на окраине Нивного.
Бывший полицай Егор Курбацкий также дезертировал из - под белорусского Пропойска, но ушел не в лес, а в поселке Ковалевщина стал рыть у себя в сарае основательный бункер.
В декабре дезертиры обустраивали свой быт, приспосабливая под жилье заброшенные землянки партизанского отряда Еремина.
Бывшие партизанские землянки пустовали недолго.
Действовали разрозненно, по два - три человека, нападали на колхозников подальше от родных деревень, на территории Хотимского района Белоруссии, Мглинского района, запасались нехитрой снедью до следующей весны только на свой рот.
Первого января 1944 года в урочище Иглищино объявился Тимофей Матыко. Осенью он прятался в родительском доме. Но дальше отсиживаться побоялся. По его душу не раз в деревню Слище приезжали хмурые люди из Смерша. Человеком для них Матыко был интересным. В 1942 году после советской разведшколы прыгнул с парашютом для установления связи московского Центра с партизанским отрядом Еремина. Но ощутив твердую почву под ногами, Матыко разбил радиостанцию о дерево, чтобы не таскаться с грузом по лесу.
Как только оправился после затянувшейся пьяной встречи с родней, пошел служить в полицию, скрывая прошлую специальную подготовку в разведшколе.
Матыко был в свои двадцать два года человеком дробного телосложения, неустойчивой конституции, суетливым, болтливым. Но ироничный цинизм и остроумие выделяли его среди полицаев, а затем и среди бандитов, отвлекали от скучных мыслей о своем будущем. В Слище он был известен как "Ленька". Называл себя так и на другое имя не откликался.
Зимой в начале 1944 года белорусские сотрудники Хотимского РО - НКВД, преследуя Садохина и Раздымаху после налета на сельский магазин, уже не надеясь догнать их в темнеющем ближе к ночи лесу, постреляли вслед и одним из неприцельных выстрелов убили Раздымаху.
Садохин только утром нашел его окоченевший труп, закопал в снег, забросал лапником и ушел к себе в Барсуки отогреться, вернулся со струженскими родственниками погибшего. Но затуманенный большой выпивкой, проводник не нашел временную могилу.
Летом уже после добровольной явки в НКВД Садохин с оперативниками ходил по этим местам, но даже косточки не высмотрел.
После Раздымахи атаманить в Иглищино стал Рощин. Как бы само собой вышло так. К группе Рощина примкнул Евдокименко, который отошел от нивнянцев, поскольку он там ни в грош не ставил Михалькова как самозваного командира.
В свои сорок лет Евдокименко-Алкогол был самым старшим по возрасту и рассудительным среди бандитов. Среднего роста, лысеющий брюнет, он действовал всегда спокойно и обстоятельно. Говорил трубоголосно, но также звучно заикался, тяготился общением с людьми, до войны и некоторое время затем работал лесником. Зимой 1942 года записался в полицию, чтобы немцы не повесили его за связь с партизанами. Командир гарнизона учел его близкое родство с лютовавшим нивнянским старостой.
В Иглищино бандиты мало чем отличались от обычного уголовного элемента. По записям Суражского РО - НКВД за 1944 г. 20 мая в деревне Осинка (на границе с Белоруссией) бандиты напали на трех колхозниц, отобрали полпуда сала, одну пытались изнасиловать.
16 июня на пасеке у Осинки кто - то подошел сзади к колхознику Трофиму Брячину, завязал глаза, миролюбиво заметил:
- Скажи председателю колхоза Автушенко, чтобы она не пряталась по хатам. Мы ее трогать не будем.
Но пасеку разграбили.
5 июля ночью в деревне Гнилуша у колхозницы Решетневой украли корову.
С августа 1944 года бандиты из Иглищино совершили более двадцати дерзких вооруженных ограблений.
В октябре 1944 года Суражский РО - НКВД загнал бандитов в болото. При плотном обстреле заросшей папортником хлюпкой низины, как выяснилось уже позже, были убиты Антон Маслаков, Хотченко и Грибанов. Трупы Хотченко и Грибанова из болота вытащили их вдовы, похоронили на кладбище в Барсуках.
Рощину и Евдокименко удалось выбраться из болота.
Из Малинников вернулся Матыко, который пытался убедить нивнянцев действовать сообща. Но те к Матыко отнеслись с большим недоверием, угадывая в нем по выправке красного офицера, не убили, зная о Матыках в Селище как о битых советской властью.
В лесу Иглищино перед 1945 годом остались три бандита.
После добровольной явки Садохина в Суражский РО - НКВД гонимый страхом скорого ареста к Рощину в январе 1945 года пришел Лейба, который раньше по лесам бегал с Раздымахой и Садохиным.
В Малинниках же накапливали вооружение. Бандиты отбирали автоматы и винтовки у населения, вычищали незатейливые схроны, куда местные пацаны стаскивали оружие, не потерявшие заводскую смазку патроны, добытые в окопах и землянках.
На грабежи из Малинников ходили рейдами в соседние районы.
Первый налет совершили в ночь с 13 на 14 августа 1944 г. в поселке . Водославка Мглинского района, переплыли через Ипуть на лодке у Федоровки рядом с Нивным. В ночь с 17 на 18 сентября, бандиты напали на дом лесника Коноплина в деревне Крутояр Мглинского района, рядом с Федоровкой, на том же берегу Ипути. Через два месяца вновь пришли к Коноплину мстить за то, что после первого нападения в Нивное понаехали "энгебисты" и стали составлять списки семей на выселение.
Мать лесника, застрелили на пороге. Коноплина же избили до полусмерти.
- Попытай и ты , как нам теперь без маток жить.
Всем заправлял Михальков до поры, когда в начале января 1945 года в лесу появился Урка.
Такое воровское имя Павлу Козину еще до войны припечатал участковый уполномоченный Фещенко. Это были две самые заметные фигуры в Нивном. Под два метра ростом милиционер и за два метра Козин.
Когда Козина пьяного грузили и везли к дому в санях, то ногами он загребал снег и терял валенки. На следующее утро побитый отцом он босиком шел по следу саней, пока не находил свою удивлявшую большими размерами обувку. Физическая мощь Урки легко срывала замки с амбаров и сундуков. После каждой кражи Фещенко находил в поле "эмтеэсовский" трактор ХТЗ Козина и нещадно лупил по спине молодого великорослого тракториста заводной ручкой, пока тот не признавался в содеянном.
Как - то Козин, казалось бы, остепенился, женился, но через года три ушел из семьи. После этого Фещенко, имея судебное поручение, той же заводной ручкой выбивал с Урки алименты.
Зимой 1945 года в лес невольно направил Козина другой суражский участковый уполномоченный.
В Нивном нового назначенца от милиции Волкова определили на квартиру к бригадиру Ивану Лобачеву. Туда участковый уполномоченный и вернулся из сельсовета после представления местному активу с Лукой, бригадиром колхоза "Луч труда".
Знакомство отметили достойной тому выпивкой. Волков попросил Луку отвести его к легко доступной женщине.
Потрусили по снежной тропе. Еще в сенях Волков стал цепляться к открывшей дверь Марфе, громко и пьяно заигрывая с ней. И осекся, когда переступил порог.
За столом с небогатой снедью и граненым графином с мутным самогоном на дне сидел угрюмого вида сорокалетний мужик.
Он явно напугал Луку.
Заставил неприятно удивиться и Волкова, когда, приподнимаясь с лавки, неизвестный милиционеру человек становился все выше и выше, пока засаленными вихрами не достал потолок.
Волков бухнул белесую от мороза бутылку водки на стол, и освободившаяся рука дернулась к кобуре.
Лука успокаивающе похлопал по серебристому погону с бирюзовой окантовкой.
- Не пугайся, участковый. Это - наш бригадир. Стахановец.
"Стахановец" кивнул на водку.
- Мало будет для хорошей компании. Схожу на село еще принесу.
Козин, а это был он, быстро исчез. Лука, запустив в себя стакан водки, также заторопился.
Но и Волкову праздник не удался. Появился бригадир Лобачев и силком потащил его за собой от Марфы.
Утром согнал еще не проспавшегося Волкова с постоя.
- Ты хоть крещенный, Волков?
Участковый кивнул.
- Это хорошо, это хорошо. А вот бы вчера умер? Молитвы читать или лекции о курсе партии? Но сейчас прости. Вместе с тобой лесные дядьки мой дом спалят. В сельсовет теперь иди, обустраивайся там. Никто тебе не примет на постой. К бабе поперся! Узнал бы сперва, чья баба.
При немцах Павел Козин дослужился до чина старшего полицейского и часто подменял начальника волостной полиции. Приобрел некоторую степенность, рассудительность. С появлением Урки в лесу его авторитет в кругу прежних сослуживцев по полиции сразу же стал ломать Михальков.
Урка терпеливо сносил упреки в том, что больше года нежился на вдовьих перинах. Но проявил свою роль вожака в первой же совместной вылазке в заипутьскую деревню Великий Бор Мглинского района.
Козин, вопреки прежней договоренности весь налет завершить грабежом председателя колхоза Тита Нетбая, из короткой французской винтовки, сохранившейся со службы в полиции, выстрелил в хозяина дома. Когда Михальков подступился к Урке, мол, теперь за нами пойдет НКВД, смертельно ранил и его. Еще не остывший труп Михалькова опустили в прорубь, в которой бабы из суражской деревни Ковалевщина обычно полоскали белье.
Оперативное донесение капитана госбезопасности Колыванова из отдела "В" о бесчинствах в суражских селах шло, шло по инстанциям и со многими резолюциями дошло до местного РО - НКВД.
Солдаты НКВД на прочесывании леса.
По письмам выходило, что страдали деревни у Иглищинского леса. Там и стали проводить прочесывания, иногда привлекая до роты войск НКВД. Одновременно осуществлялось административное выселение семей и пособников бандитов. Группа Рощина передвинулась в Малинники, где провела весну и лето 1945 года.
Урка некоторое время не подпускал к своим землянкам новых лесовиков, а затем стал приглашать их на слеты. До совместных акций еще не доходило.
После капитуляции фашистской Германии стало ясно, что сидеть им в лесу еще зиму, пока, как ожидали, уже американцы не зайдут в Суражский район. Бандиты оборудовали капитальные схроны, каждая группа отдельно и втайне от другой.
"Политический бандитизм" имеет более широкое смысловое содержание, чем уголовный бандитизм. Интересными являются научные суждения современного историка Елены Жупиковой. В ее исследованиях бесспорно одно - этот термин зародился в начале двадцатых годов прошлого столетия. У авторов советских изданий под политическим бандитизмом понимались все, кроме гражданской войны, виды и формы антисоветских вооруженных выступлений. Идеологи враждебного советской власти лагеря под бандитами, как одну из основных частей повстанческих движений, понимали отряды из красноармейцев-дезертиров и деклассированных элементов.
Замечательна в этом плане общая оценка бандитизма с определением социальной сути этого послевоенного явления в изложении В.И.Ленина. Выступая на X съезде РКП(б) 8 марта 1921 г., он отмечал, что, когда десятки и сотни тысяч демобилизованных не могут приложить своего труда, возвращаются обнищавшие и разоренные, привыкшие заниматься войной и чуть ли не смотрящие на нее, как на единственное ремесло, - мы оказываем?ся втянутыми в новую форму войны, новый вид ее, которые можно объединить словом: бандитизм .Получается что-то среднее между войной и миром...
В нашей истории не у своих дел оказались бывшие полицаи и дезертиры.
Группа Рощина вернулась на старые места. С ней ушли Петр Козин, младший брат Урки, который явно тяготился жесткой родственной опекой, и Катаненок - Стефан Беликов - подальше от Малинников.
Разговоры всегда были тяжелые - о политике, о власти. Очевидным было его желание подчинить своей воле местный советский и партийный актив. В Иглищино же жили весело, легко, вольно, как и прежде, будучи на службе в полиции: в утеху себе стрелять, разбойничать, но чаще пьянствовать и ходить по приветливым девкам.
Ширился круг "марусек", временных жен и бандитских осведомительниц, не отказывавшихся обстирывать их, перерабатывать зерно из колхозных амбаров на муку и самогон. "Марусек" завлекали кусками мануфактуры, различного вида тканей, из разграбляемых магазинов. Как-то, обобщая бандитские связи, оперативники насчитали только за Матыкой больше трех десятков баб, сожительствовавших с ним в российских и белорусских деревнях.
Осенью 1945 года были совершены налеты на магазины в Слище, Далисичах, Струженке. Дроново, Нарости, Высокоселище и в некоторых соседних белорусских селениях. Взломаны зерносклады в колхозе "Шаг к социализму" и " Пограничник" Струженского сельсовета, колхозе "Краснознаменный" Слищенского сельсовета. Налетчики пользовались колхозными лошадьми для перевозки награбленного, после чего лошадей приводили назад и бросали на окраине деревень.
Началась охота за вещевыми посылками из Германии от родных, дошедших с Красной Армией до Берлина. Приходила посылка, а ночью вслед за ней шли бандиты, забирали немецкое трофейное добро.
В июне 1945 года на имя Григория Прилёпы, Лейбы, пришла такая посылка от отца. Но получатель скрывался в лесу, семья с детьми была выслана. По акту в конторе Струженского сельсовета вскрыли фанерный ящик со многими почтовыми штемпелями, вещи раздали детям - сиротам.
На третий день ночью к секретарю сельсовета ворвался Лейба, заставил перепуганную женщину ходить по домам, собирать былое содержимое посылки. Лейба не стал раздаривать вещи, зарыл их под Струженкой.
Там они и сгнили, не дождавшись адресата, также сгинувшего в местных болотах.
После недавних полицейских в лес стали приходить иные люди.
...В рабочем поезде "Унеча - Сураж" со справками о репатриации из Германии добирались до конечной станции братья Якубовские, бывшие военнослужащие вермахта. Старший - Тимофей, низкорослый толстяк, до войны был возчиком торга. С приходом гитлеровцев он и, не в пример ему высокий, худощавый с бородавкой с горошину на левой щеке, семнадцатилетний Василий добровольно поступили на службу в комендантскую роту вермахта в Сураже.
Василий все время оккупации охранял железнодорожный мост через Ипуть. Тимофей же с наступлением холодов перешел из патрулей в тюрьму, летом 1943 года он уже был ее начальником, чрезмерно проявляя жестокость к узникам и угодничество перед немцами.
Незадолго до прихода Красной Армии подпольщиков и партизан из тюремных камер погрузили в бортовой грузовик с охраной якобы для перевозки в Клинцы. В ближайшем овраге за Ипутью у села Кисловки всех расстреляли.
На удивленный вопрос младшего брата, что так рано пришел со службы, Тимофей ответил вопросом на вопрос:
- А кого теперь охранять? Всех отпустил.
С отступавшими немцами Якубовские, увозя с собой мать и сестру, добрались до белорусского Слуцка, где старший Якубовский некоторое время был начальником городской тюрьмы.
В Германии Якубовских ожидало большое разочарование. Их принудительно направили в услужение к немцам. Тимофея - на полевые работы к бауеру, Василия - садовником к полковнику Келлеру. Оба брата вскоре оказались под арестом, старший за то, что, будучи пьяным, побил хозяина, младший за побег из келлеровского сада.
Американцы освободили Якубовских, но не оставили в западной зоне оккупации, а передали советскому военному коменданту. Теперь братья возвращались в Сураж в гимнастерках красноармейцев с настроением, будто влезали в петлю.
Василий намеревался пересидеть какое - то время у близкой знакомой с картонной фабрики. У Тимофея в Сураже оставалась жена, которая отказалась когда- то ехать с ним в Германию.
В вагоне поднялся шум - приближалась последняя перед Суражом станция на разъезде Кисловка. Палачу тем самым судьба напомнила его прошлые злодеяния и дала спасительный знак.
Бывший начальник тюрьмы сошел с поезда. Через два ночных перехода к большим белорусским лесам случайно вышел на Рощина, знакомого Якубовскому еще по тому времени, когда струженская полиция передавала ему в камеры задержанных партизан.
![[]](/img/i/isakow_n_p/300-1/oblozhka.chuma.jpg)
![[]](/img/i/isakow_n_p/300-1/wotdelew.risunok.jpg)
![[]](/img/i/isakow_n_p/300-1/naulicahwoennojmoskwy.jpg)
![[]](/img/i/isakow_n_p/300-1/suraznajazemlja.risunok.jpg)
![[]](/img/i/isakow_n_p/300-1/eremin3.jpg)
>![[]](/img/i/isakow_n_p/300-1/emljutinwcentre.jpg)
![[]](/img/i/isakow_n_p/300-1/surazh.podpol.jpg)
![[]](/img/i/isakow_n_p/300-1/polizei_08.jpg)
![[]](/img/i/isakow_n_p/300-1/pidzhachniki.jpg)
![[]](/img/i/isakow_n_p/300-1/niwnoedorewoljucii.jpg)
![[]](/img/i/isakow_n_p/300-1/lesrawnjaet.risunok.jpg)
![[]](/img/i/isakow_n_p/300-1/sektordejstwijabandy.jpg)
![[]](/img/i/isakow_n_p/300-1/partizanskajazemljanka.jpg)
![[]](/img/i/isakow_n_p/300-1/prochesywanie-1.jpg)