В "Эпосе о Гильгамеше" главный герой оплакивал друга Энкиду. В этом эпизоде интересно следующее: "Его постигла судьба человека". До боли трезва мысль о едином для всех уделе.
В одной из прекрасных ночей я рассматривал звезды и думал: "Фортуна то ласкает нас, то презирает нас, но однажды ей придется отступить и дать слово той, чья цель − разоблачать любые обманы. Она есть конец всего относительного и лишь подчеркивает абсолютную относительность жизни, своей сестры-близнеца".
Мысль о ней невыносима, но только так отделишь зерна от плевел, свое от чужого, действительное от напускного, когда понимаешь и осознаешь совсем не иллюзорную тщетность чего-нибудь или, лучше сказать, всего-нибудь. Именно поэтому боятся смерти как огня − она рассеивает миражи.
Однако, в ту ночь было жутко. Сердце билось, но, я думал, оно двигает стрелку мгновений вперед: к любви, к славе, к возможностям, − но стрелка идет лишь назад, как таймер ведя время к концу отсчета. Гранит небесного купола придавливал меня к земле, как покойника, и все же я осмелел. Не так страшно сомкнуть глаза навеки, если помнишь об этом всегда.
Судьба человека научила не искать относительного, потому что смерть, повторюсь, конец всего относительного. Тогда я начал искать абсолютное − в звездном небе и в самом себе. Нужно двигаться к совершенству во всем, чего касается рука, и, жаждая истину, стать человеком, чтобы и меня постигла судьба человека, а не жребий скотины.
"Он подвигов не совершил, но умер он, идя на подвиг", − говорил кающийся Дон Кихот, и одной этой фразы достаточно, чтобы пожать руку странствующему рыцарю, смотревшему на то же ночное небо и на те же звезды в кромешной темноте.