Аннотация: Тинн - библиотекарь. Бэт - маленькая девочка. И вместе они на битву идут, чтобы дыры латать и не дать пройти Самому.
Чеканя шаг в такт глубокому голосу Джонни Кэша, Тинн не могла не отметить, что на этот раз дело по-настоящему стоящее. Ведь оператор сообщила, что тут не просто графоман, а вполне себе маститый автор десятка психологических триллеров и одного романа готических ужасов. Все это им сообщила соседка, ныне спешно эвакуированная в халате и одном тапочке за желтую ленту "опасно!".
- ... рано или поздно ты предстанешь перед богом, - фальшиво подпевала Тинн, нажимая на кнопку звонка. Не смотря на то, что из-под двери сочилась какая-то темная субстанция и раздавались чмокающие звуки, никто не отменял элементарную вежливость.
- Я божьей милостью несу весть, - Тинн надоело звонить, и она ребром ладони вырезала часть пространства, переставив кусок коридора с дверью местами. - И слово Господне сошло с небес на землю. - Начальству не понравится, но не вышибать же дверь в самом деле?
Скривилась, потому что вязкая жижа, булькая, залила ее коричневые ботиночки. Сделав несколько шагов внутрь темной прихожей, Тинн сняла наушники, замерла, внимательно прислушиваясь к знакомому звуку. Из узкого коридора вышла в кухню, совмещенную с гостиной. И поняла, что дела немного хуже, чем она себе представляла. Он лежал на диване, неловко вывернув левую ногу. Шаг, еще шаг по отвратительно чавкающей массе. Жнец сидел на его груди, на сердце, деловито присасываясь к ранам, оставленными осколками пространства, и из рваной дыры реальности на ковер капала черная слизь, заливая торс мужчины. Жнец, похожий больше всего на смесь раздутого от крови клеща с щупальцами, повел безглазой головой, чуя более свежую добычу.
Тинн усмехнулась.
Жнец напрягся для прыжка.
Подобрав под себя щупальца, он резко прыгнул в ее сторону, целясь в лицо. Но жадность сыграла плохую шутку: от выпитой крови он стал неповоротливым и тяжелым. Тинн легко увернулась. Тварь шлепнулась на испачканный жижей ковер, и тут же снова собралась для прыжка. Тинн перекатилась за кресло. Сообразив, что перед ним не простой противник, жнец забулькал и ринулся к своей жертве. Тинн не успела. Марионетка встала, покачиваясь, словно кукла. Жнец сидел на ее голове, всосавшись щупальцами в виски. Марионетка схватила кухонный нож. Тинн с трудом увернулась от нечеловечески сильного удара, потом еще раз и еще. Последний удар оставил глубокий след в деревянной балке.
Тяжело дыша, Тинн огляделась по сторонам, ища хоть что-нибудь в помощь.
"Тыы-ыыы" - раздался в голове глубокий, древний голос, ввинчиваясь в мозг, словно тупой гвоздь. Это не был жнец, они тупые мусорщики, это было что-то иное.
В дыру реальности заглянул Глаз. Это был огромный глаз со зрачком, внутри которого отражалась вселенная, все время от Большого взрыва и до самого конца. Она видела энтропию звезд, охваченные агонией туманности и целые вихри пустоты там, где была жизнь. Миропрядцы говорят, что если Сам прорвется из небытия сюда, то именно это и случится. Целое мгновение она думала, что все кончено. Сам увидел ее, отметил ее, и все остальное потеряло смысл. Нет нужды бороться. Надо просто пойти сквозь дыру и предстать перед ним...
"Скажи им, что они предстанут перед богом" - пропел финальную ноту Джонни Кэш из наушников, разбивая дурман, и в ее голове взорвался нечеловечески ужасный вопль, полный ярости и животной злобы.
Из носа потекла кровь, пачкая рубашку. Тинн почти рассмеялась, вытирая ее рукавом. Она вырезала кусок пространства перед собой и переставила его местами с диваном. Марионетка покачнулась, и жнеца швырнуло вперед по инерции. Секунды потери контроля было достаточно, чтобы отрезать кусок пространства и отправить тварь туда, откуда она пришла. Барахтаясь в жиже, Тинн, поскальзываясь, раня руки, сделала несколько грубых взмахов, латая наспех дыру грубыми стежками.
Ноги подкосились от усталости. Кто-то звал ее по имени, но Тинн смотрела только туда, где сквозь грубый шов мерцал Глаз. Ждал ее ошибки.
- Руки! Живо подняла руки! - заорал над ухом знакомый голос. Тинн нехотя подчинилась, показывая испачканные кровью и слизью руки. Мэл грубо осмотрел их, вздернул ее на ноги и вытолкнул в коридор.
- Присмотри за этой дурой, Ксандер. Нил, Олег, исправьте шов. Накамура, мать твою, выводи парня! Ему нужна помощь.
- Я в порядке. - Она вяло отбивалась от Ксандера, который за плечи вывел ее из квартиры и усадил на ступеньки.
- Достанется тебе от старика, - фыркнул он, закуривая. - Ты действительно немного идиотка, раз полезла без подготовки латать такую дыру. Черт, паршивые сигареты, - он закашлялся.
- Зато я спасла ему жизнь, - Тинн кивнула на писателя, которого уже поместили на носилки и сносили по лестнице. - Дай покурить.
- Ты же бросила. - Ксандер недоверчиво вытряхнул последнюю сигарету из пачки.
Тинн неопределенно махнула рукой.
По дороге в библиотеку ее захлестнули воспоминания. Ей было семь или восемь. Семь. "Возраст Алисы в Стране Чудес" - сказал Мэл. Но скорее это был самый настоящий кошмар. Ее отец был не очень удачливым писателем. Настолько не удачливым, что перешел грань, так и не написав ни одного толкового романа. Она помнила, что по телеку шло какое-то дурацкое шоу про подростков с суперспособностями. Закадровый смех натужно подсказывал, где смеяться, а от тусклого света абажура клонило в сон. Отец писал за стенкой, тарабаня пальцами по старой пишущей машинке, и то и дело прикладывался к бутылке. Тинн с каким-то отрешенным спокойствием ждала, когда он выбросит пустую бутылку и, хлопнув дверью, пойдет встречать маму с поздней смены. Но на этот раз все было спокойно. Тупой смех из телевизора заставил ее вздрогнуть и подобрать под себя ноги. Старые диванные пружины скрипнули, словно раненый дельфин. А затем стало очень тихо. Абажур мигнул и погас. Тинн не испугалась, потому что перепады напряжения случались часто. Она ждала, что в комнату пойдет папа и зажжет свечи, но он не пришел. Лишь звякнула машинка.
Тинн сидела в темноте, сжимая пульт в руках, и чувствовала, что должно случиться что-то ужасное.
- Пап? - робко позвала она. Но папа не отозвался, продолжая печатать.
Слезть с дивана и взять свечу она не могла. Казалось, что если она опустит ногу, то кто-нибудь непременно схватит за лодыжку. Мэл потом сказал, что детский страх спас ей жизнь.
Она переползла на правый край дивана и нащупала телефонную трубку. Гудки словно вернули ее к жизни. Но куда она позвонит? В полицию? И скажет, что боится слезть с дивана и взять свечу? Тинн положила трубку обратно на рычаг. И тут из-за туч выглянула круглая, полная луна, словно глаз бога (или длань отца Мириэля), и осветила кусок утренней газеты с объявлениями: отец опять пытался искать работу.
"Библиотекари на дом!
Если вы уверены, что полиция Вам не поможет, что Вас посчитают сумасшедшим, звоните в городскую Библиотеку им. Эдгара По по тел...".
Тинн схватила трубку и набрала номер.
- Библиотека! - пропел приятный женский голос. - Отдел миропрядцев. Чем могу помочь?
У Тинн пересохло в горле.
- Свет! - прохрипела она. - Свет отключился. Я боюсь... там папа один... он молчит.
Даже для нее самой это прозвучало очень глупо и по-детски. Казалось, добрый женский голос сейчас отругает ее.
- Говорите адрес, - вдруг сказал голос. - Миропрядцы уже в пути.
А дальше случилось то, из-за чего Тинн получила свою работу. Папа вышел из комнаты, чуть пошатываясь, словно пьяный. Луна высвечивала его взлохмаченные волосы и криво сидящие очки. Он нелепо вытянул руки, словно намериваясь схватить дочь. На его кулаках сидело по маленькой мохнатой твари со множеством паучьих ног, которые беспрестанно шевелились, направляя действия марионетки. За отцом волочился черный след: не то кровь, не то слизь.
Тинн открыла рот и громко закричала, закрывая уши ладонями. Она не могла отвести глаз от того, во что превратился ее отец. Она кричала и кричала, а он тянулся к ней своими паучьими руками.
Пространство между ними лопнуло, отбрасывая Тинн за диван, а отца в сторону коридора.
- Уходи, уходи, уходи, уходи... - как заведенная, забормотала она, а ее ноги захлестывала черная жижа. - Тебя нет, тебя нет, тебя нет, тебя нет, тебя нет...
Отец наклонился над ней, и Тинн взмахнула руками, словно захотел вырезать его из комнаты, переместить туда, где он ее не достанет. И у нее это получилось. Она отбросила отца в кухню. Всхлипывая, Тинн отползла в прихожую и забилась в шкаф между зимними куртками. Пахло пылью, мамиными духами и шариками от моли.
Вскоре в дверь раздался звонок, а затем кто-то вошел в квартиру. Голоса, топот, - все слилось в единый комок ужаса. И, когда дверца шкафа распахнулась, и в тусклом свете лампочки на нее взглянуло уставшее, изборожденное морщинами лицо начальника отдела миропрядцев Мэла Кинга, Тинн поняла, что плакать - самое естественное занятие на свете.
- Приехали! - пропел Ксандер, заглушая мотор. Это был крупный мужчина лет сорока, немного похожий на злого редактора из комиксов про Человека-паука, только в два раза толще.
Тинн застонала, предвидя ту кучу бумажной работы, а еще пару десятков объяснительных, которые предстоит написать в ближайшие дни.
- Эй! - хрипло окликнули откуда-то снизу. - Это ты - Тинн Океншильд? - Голос был какой-то ненастоящий, словно пытался говорить синтезатор речи. - Я здесь.
Наконец Тинн взглянула вниз. Перед ней сидел тощий черный пес, дворовая помесь овчарки, ретривера и куджо. Тинн для надежности, что не тронулась умом, взглянула наверх. Полная луна. Тогда это объясняло то, что пес заговорил с человеком.
- Да это я. А ты кто такой?
- Я Лорд. - Пес произнес это своим механическим голосом, но с явным оттенком гордости.
Тинн постаралась не засмеяться. Не Хвостик, не Лохматик и даже не Нюх. Лорд.
- Что ты хотел, Лорд? Должно быть, что-то очень важное, раз ты тратишь свои часы разговора на меня.
- Да. Мой хозяин ждет тебя завтра в десять утра в соборе на пятой улице.
Выплюнув это, пес взглянул на нее и растворился в темноте.
Тинн тряхнула головой и нехотя поднялась по ступенькам общественной библиотеки. Выкурив сигарету трясущимися пальцами, она передернула плечами и, скрипнув дверью, вошла внутрь темного здания. Отдел находился в полуподвале сразу слева от входа. Кажется, сегодня никто домой пораньше не уйдет.
- А, Океншильд! - бросил Нил, не отрываясь от телефонного разговора. - Тебя начальник звал.
Тинн сглотнула. Кивком приветствуя снующих коллег, она прошла вглубь офиса и робко постучала в облезлую дверь, на которой криво висела табличка: "Малкольм Кинг, начальник отдела миропрядцев".
- Шеф?
- Заходи, Тинн.
Мэл сидел в своем вышарканном кресле, а напротив него девочка лет восьми, крепко обняв зеленый рюкзак с динозаврами. Когда Тинн вошла, она встрепенулась и испуганно втянула голову в плечи. Конечно, ведь Тинн даже не удосужилась умыться. Плащ весь заляпан черной слизью и собственной кровью. Да и сама она далеко не красавица со всеми этими ритуальными татуировками на руках. Мэл сначала пытался втолковать, что это ни к чему, но Тинн была в свое время очень трудным подростком.
- Что хотели, шеф? - Тинн привалилась к железному сейфу, в котором Мэл хранил документы.
- Присядь, Тинн, - он устало указал на второй стул рядом с девочкой.
Океншильд осторожно села, стараясь не заляпать собой кабинет.
- Познакомься с Бэт.
- Очень приятно, Бэт. По-ирландски тебя бы назвали березкой. - Девочка отвела взгляд и не пожала протянутую руку. Тинн взглянула на Мэла как бы говоря: "Я хотела быть милой, но не получилось".
- Бэт - это Тинн Океншильд. Она поможет тебе.
- Не думаю, - насупилась девчонка.
- Слушайте, босс, я, конечно, не слишком быстро соображаю, но вы скажете, в чем дело?
- Покажи ладони, Бэт.
Девочка неохотно отняла руки от рюкзака и выставила на всеобщее обозрение. На ладонях проступила сеть зеленых линий, которые образовывали сложные геометрические узоры. Тинн сначала подумала, что ей показалось, но по лицу Мэла она поняла, что это не шутка.
- Дочь сегодняшнего писателя. Пряталась в ванной.
- Я умру? - спросила девочка спокойно.
- Да, - Тинн закатала рукава рубашки, показывая похожие узоры на локтях и предплечьях. - Тебя отметили. Как и всех нас. Не реви, - но было поздно. Бэт уже утирала бегущие по щекам слезы. - Тебе надо пройти инициацию. Если пройдешь - выживешь. Зараза остановится. Слышишь меня?
- Что мне надо сделать? - Бэт попыталась вытереть слезы рюкзаком.
- Для начала успокоиться, умыться и поспать, - ответила Тинн. - Завтра утром я встречусь с пастором, соберу все необходимое и, думаю, к вечеру мы сходим на Перекресток. Не бойся, зараза расползается медленно. У тебя еще есть целая неделя жизни.
Бэт это не сильно успокоило. Мэл с укором посмотрел на нее. "Что?" - одними губами спросила Океншильд. Как будто он не знал, что она не умеет разговаривать с детьми.
Тинн не спалось. Из головы все не лезли сегодняшние события, а как только она закрывала глаза, то тут же видела Глаз Самого. Промаявшись до шести, она совсем не чувствовала себя отдохнувшей. Из зеркала на нее смотрело затравленное глазастое чудище, которое язык бы не повернулся назвать человеческим созданием. Высушивая черные волосы, Тинн громко запела, пытаясь заглушить звук фена:
- "В небе воронье стаей кружит, черные, чернее самой ночи"!
В восемь она спустилась в офис, приветствуя по пути старушек-библиотекарей. Несмотря на интеллигентный и благообразный вид, любая из них могла бы с легкостью намылить шею любому жнецу...
- Тинн! - окликнул ее охранник у входа.
- А?
- Я за кофе, тебе взять, Ночной рыцарь? - шутливо пропела она, но увидела, что добродушное лицо Мэтта хмурое. - Что случилось?
- Тут чуть ли не с рассвета какой-то мужик названивает. Говорит, что ему нужны миропрядцы. Мистер Кинг еще не пришел, так что...
- Я разберусь, спасибо, Мэтт. Кофе? - еще раз улыбнулась она.
- Спасибо, буду должен, - наконец, он улыбнулся в ответ.
Тинн похлопала его по плечу и вышла на улицу. Свежий ветерок взъерошил волосы, и Тинн вдохнула полной грудью, пожала плечами и отправилась в ближайшее кафе. Вернувшись, она обнаружила, что офис уже открыт. Значит, Мэл уже пришел.
- Босс, я вам кофе захватила. - Тинн постучал по косяку, заглядывая в его кабинет.
- Спасибо, - он кинул на стол ключи от машины и потер шею.
- К десяти иду к пастору. Старый пес уже знает, что к чему. Прислал мне вчера весточку. Не хотите со мной?
- Нет. Дел много.
- Бэт с Джессикой?
- Да, я уходил, она еще спала. Бедная девочка. - пробормотал он. - Ее отец вряд ли выйдет из комы. Тинн похолодела.
- Он умрет?
- Скорее всего. Жнец слишком сильно повредил мозг.
- Я опоздала, да? Надо было сразу выносить дверь и не мучиться с замками... - Тинн невольно впилась ногтями в ладонь.
- Тинн, - рыкнул Мэл, - помнишь, о чем я тебе говорил, когда ты решила заняться этой работой? Я предупредил, что тебе не удаться спасти всех. Как когда-то я не спас твоего отца. Но я спас тебя, а ты - Бэт. И сейчас ей нужна не мямля с комплексом вины, а миропрядец-профессионал, который проведет ее через Перекресток. Поняла меня? - она кивнула, кусая губы. - Ее жизнь в твоих руках. Если не сможешь - она умрет, а тебя я навечно посажу к операторам.
- Я справлюсь, босс, - Тинн шмыгнула носом.
- Вот и докажи это. Хорошая девочка.
- Я вам собака, что ли? - огрызнулась Тинн и вышла, хлопнув дверью. Старый ублюдок знал, что нужно сказать. И подразнил заодно.
До пятой улицы можно было дойти минут за двадцать пешком. За это время Тинн успела продумать десяток вариантов на случай, если старый волк задумал какую-нибудь пакость. Собор был маленький, зажатый с двух сторон небоскребами, и смотрелся довольно убого на их фоне. Словно плевок на только что вылизанном полу. Собор уже пару десятков раз пытались снести, но старому псу удавалось отстоять свою обитель неким волшебным способом.
На лужайке развалилась целая стая бродячих собак. Они грелись в лучах последнего осеннего солнца, лениво жмурясь. Ничто не могло отвадить их от этого места. И неудивительно, ведь в соборе жил король всех блохастых тварей.
Внутри было тихо. Тинн никогда не испытывала должного почтения к религии именно из-за пастора. Он стоял возле алтаря, поджидая ее.
- Значит Лорд передал мое послание? - вместо приветствия фыркнул он, не оборачиваясь.
- Мне нужно пройти к Перекрестоку, - без лишних предисловий сказала Океншильд.
- Нет, - пастор обернулся, сверкнув на мгновение глазами.
- Что значит "нет"? - осторожно спросила Тинн, подходя ближе.
- Что ты знаешь о Самом, дочь моя?
Кажется, он был серьезно настроен. Больше никаких шуток.
- Сам - это дьявол, тварь, владыка Охоты, Главный Жнец, Пожиратель Звезд и еще очень много имен из мировой мифологии. Лавкрафт назвал его Шуб-Ниггуратом. "Где встретил страшную тварь, разверзшую сотни пастей, на шее которой могло укрыться целое войско" и тому подобное. Он живет по ту сторону реальности, за Перекрестком, и хочет прорваться сюда. Если прорвется, то всех нас сожрет. - Тинн пожалась плечами.
- А дальше?
- Что дальше? А, миропрядцы - это творческие люди, которые смогли пересечь Перекресток и заключить с Самим сделку. Талант, славу, бла-бла-бла, в обмен на услугу: все-то разбить немножко разрезать ткань мироздания. А для надежности он заражал их отравой. Если человек был сильным - он перебарывал отраву, не разбив Реальности, и становился миропрядцем, ткачом реальности. Швеей, которая латала дыры во вселенной. Если нет, то он открывал путь Самому.
- Ты забыла еще кое-что, - пастор заложил руки за спину, а Тинн начала медленно закипать, вынужденная потерять столько времени, рассказывая то, что он и так сам знал. Медленно выдохнув сквозь зубы, она процедила:
- А еще есть я.
- Когда Мэл принес тебя восемнадцать лет назад, я предупредил его, что рано или поздно ты не выдержишь и перейдешь грань. Но он не послушал меня. Вчера произошло похожее событие: девочка семи лет отмечена Самим просто так. И ты пришла ко мне, чтобы получить ключ. Она должна умереть. Она умрет, и не перейдет грань.
- Я не позволю вам, пастор.
Но пастора уже не было. Его черты менялись, стали острее и жестче, он начал увеличиваться в размерах. С жутким хрустом росли кости, менялись местами, рвались и срастались сухожилия, отрастала черная густая шерсть, выпали зубы, с отвратительным шлепком из пасти выпал сгусток крови. Перед Тинн стоял косматый пес полутора метров в холке, с угрожающе оскаленной пасти капала кровавая пена и слюна, заливая мозаичные лики святых на полу собора. Его глаза стали мутными, красными, глазами адского сторожевого пса.
- О, черт! - только и успела взвизгнуть Тинн, ставя в последнюю секунду вокруг себя щит из реальности. Удар был такой силы, что она пошла трещинами, норовя рассыпаться, как битое стекло. Отпустив реальность на место, она отскочила в сторону, чудом избежав удара лапы с когтями, похожими на небольшие кинжалы. Пастор снес часть алтаря, и замер, готовясь к прыжку. Единственное, что Тинн пока спасало так это то, что пес слишком огромен, да и пастор не завершил превращение до конца. Чтобы остаться в живых, у нее оставалось не больше трех-четырех минут. Тинн зашипела, силясь найди на куполе апсиды, что можно свалить на этого дьявола.
Пес разгадал ее планы раньше: одним огромным прыжком он пересек собор и вжал ее лапой в пол, дырявя куртку. Он дышал ей в лицо кровью и смертью, и Тинн почти не сомневалась, что он сейчас оторвет ей голову. Бросив напоследок прощальный взгляд наверх, на светлые лики ангелов на витражах, Тинн вдруг захохотала и сунула руку псу в рот.
- У вас есть секунд сорок, пастор.
И, хихикая, поменяла местами кусок пола с куском неба. Мир с высоты облаков казался другим: более совершенным, и более равнодушным. Он был сам по себе, а девушка и пес, падающие с высоты восемь тысяч метров, сами по себе и совсем не зависели друг от друга. Тинн на мгновение подумала, что ее работа намного важнее, чем она думала раньше. Пусть мир остается таким, какой есть, таким скучным, утренним городом офисных работников, государственных служащих, спящих на лекциях студентов, старушек в парке, собачников и осенней листвы. Миром писателей и поэтов, которые создают новую реальность всего лишь словами. Никто не имеет права вмешиваться в совершенное равнодушие мира, будь он хоть трижды хтоническим чудовищем, исказившем законы физического пространства.
Когда до земли оставалась какая-то сотня-другая метров, Тинн вскинула руку, а второй вцепилась псу в пасть, меняя реальность на место. Немного не рассчитав, она больно ударилась спиной и некоторое время лежала неподвижно, восстанавливая дыхание. Рядом пастор постепенно возвращал себе человеческую форму.
- Ты сумасшедшая, дочь моя, - прохрипел он, поправляя челюсть. - У вас, миропрядцев, что, особый курс убеждения?
Тинн, застонав, не ответила.
- Даю добро на вход, - буркнул пастор и коснулся ее лба рукой с крестом. Секундное жжение и все прекратилось.
- Не бойтесь, пастор. - Тинн медленно поднялась, морщась от боли в спине. - Я прослежу, чтобы Бэт прошла инициацию. - она вяло махнула рукой на прощание.
В библиотеке шла экскурсия: дети лет десяти-одиннадцати визжали и носились по холлу, не шибко слушая то, что говорит миссис Ричвотер. Старая индианка была высокой, осанистой и по старой памяти все еще носила на лбу каплю-бинди. В одной руке она держала книгу по мифологии, а в другой теребила старые четки.
- Миссис Ричвотер? Можно вас на минутку?
Библиотекарша кивнула, сказала что-то девочке-стажерке, и та повела экскурсию дальше.
- У меня дела, - мягко предупредила она.
- Я не задержу вас надолго. У меня есть разрешение на вход к Перекрестку. Можете одолжить ваш отдел на ночь?
Ричвотер потерла переносицу в нерешительности.
- Да. Одолжу. Только постарайся не сильно там все разгромить. Мы закрываемся в восемь.
- Я подойду к половине девятого.
Она кивнула, показывая, что разговор закончен. Осталось подготовить только Бэт. Завернув в жужжащий, точно улей, офис, Тинн устало скинула окровавленный и дырявый плащ на спинку ближайшего стула, упала в кресло и уронила голову на руки. Но не успела расслабиться, как на нее упала тень.
- Не сейчас, Ксандер, мне надо отдохнуть. Пастор был не в духе.
- Простите, вы - Тинн Океншильд? - Тинн подняла голову и вперилась взглядом в изможденного мужчину, заросшего трехдневной щетиной. Одна рука в гипсе была подвязана платком, другая - просто забинтована. Все его лицо было покрытого ссадинами и синяками.
- Да, я.
- Меня зовут Алекс. Я отец Бэт. - он смотрел на нее так жалобно, словно прося прощение.
- Оу, приятно познакомиться. - вышел из комы, надо же!
- Мистер Кинг объяснил мне ситуацию... Я, - он сглотнул, - простите. Я не хотел пересекать грань. Я не знал, что так получится... Вы меня спасли и Бэт.
Тинн подняла руку, заставляя его замолчать, и жестко ответила:
- Я вам тут не судья и не святой отец. Ваши благодарности и извинения ни к чему, оставите их своей совести.
- Вы спасете Бэт?
- Сделаю все, что в моих силах. Больше не могу обещать.
В восемь пятнадцать Тинн зашла к Мэлу. Бэт уже сидела в зале миссис Ричвотер, а ее отца отправили обратно в больницу.
- Босс?
- А, заходи, Тинн.
- Просто хотела сказать, что пошла.
Мэл Кинг кивнул, продолжал набирать отчет.
Тинн уже развернулась, чтобы уйти, как получила в спину:
- Завтра в девять жду отчет о работе. И чтобы никаких нарушений.
Тинн обернулась через плечо. Он был все таким же спокойным, чуть усталым Мэлом. И в этот момент до Тинн дошло, что она не помнит лица отца. Она помнит лишь лицо Мэла, склонившееся над ней.
- Да, босс. - она улыбнулась и махнула рукой.
В половину девятого миссис Ричвотер заперла их с Бэт в зале художественной литературы. На мгновение Тинн показалось, что у Ричвотер четыре руки, но, моргнув, списала это на плохое освещение в коридоре.
- Пора? - шепотом спросила Бэт, подтягивая лямки своего рюкзака с динозаврами.
Вместо ответа Океншильд опустила руку ей на плечо и повела внутрь стеллажей. Они шли молча, и их шаги эхом гуляли среди пыльных полок, затихая где-то вдалике. Они шли, а стеллажи не кончались. Бэт начала нервно озираться, но Тинн вцепилась ей в плечо, ведя перед собой. Вскоре она почувствовала дуновение ветра, принесшее запах соли и гниющих водорослей, а с ним пришло и жжение во лбу. Граница была тонкой, такой тонкой гранью, что Бэт не заметила, как оказалась не в библиотеке, а на берегу серого, осеннего моря. Казалось, перед ними обыкновенный морской пейзаж, если бы не одно но: позади море постепенно переходило в полутемный зал со стеллажами.
- Нам сюда, - позвала Тинн замешкавшуюся девочку, указывая на вымощенную крупным камнем дорогу. Дорога была древняя, старая; сквозь нее проросла трава и кустарник. Она вела прямо до самого горизонта унылой, песчаной равнины, утыканной, словно торт свечками, голыми скрюченными деревьями.
Сначала они шли молча, потом Бэт почувствовала боль в ладонях.
- Болит? - спросила Тинн, не смотря на нее.
- Да, - ответила девочка.
- Ничего, скоро перестанет.
Молчание.
- А что там, на Перекрестке?
- Твой личный монстр, - ухмыльнулась Океншильд. - Скоро увидишь.
Через час, когда Бэт казалось, что этот пейзаж никогда не изменится, они неожиданно пришли. Здесь дорога ветвилась по сторонам света, а посреди стоял ветхий деревянный домик с провалившейся крышей.
- Дальше идешь одна, я не могу.
- Что мне делать? - Бэт сглотнула заполнившую рот кислую слюну. - Ты точно не можешь пойти со мной?
- Зайди в дом. Там поймешь, что делать. Прости, не могу, это не по правилам. Все будет хорошо, я обещаю.
Бэт кивнула, проглотила тугой комок в горле и, кусая губы, зашла в дом. Погода начала меняться. Там, где проходил перпендикуляр, местность пошла рябью и то там, то здесь начали мелькать рожи мелких тварей Перекрестка. Они чуяли добычу, но не могли ее достать.
- Тинн Океншильд! - позвал ее монстр с той стороны. Он был огромен, похож на волосатую гору с рядами острых зубов.
- Привет, уродец. Давно не виделись. - Махнула рукой, не двигаясь с места.
- Ты привела нам еду? - монстр принюхался.
- Не в этот раз, чудик, не в этот раз.
Монстр захохотал, разевая пасть, внутри которой она снова увидела Глаз. Сам смотрел на нее, и Тинн против своей воли сделала шаг, потом еще шаг. Лоб ее покрылся испариной, пальцы нервно дрожали, пытаясь справиться с наваждением. Неужели пастор был прав, и ее надо было убить в тот самый миг, как появилась отметина? О, нет, в мире не бывает случайностей, не бывает счастливых концов и вечной любви. И миропрядцы, как никто, понимают, как тонка грань между искусством и смертью, между тем, что отделяет человека от нечеловеческого, слова в голове от слов, произнесенных вслух. Как сильны слова, и как набор звуков может открыть путь в бездну или вознести. Всего только слово. Имя Самого. Его имя, которое шептали безгласые чудовища в самых страшных ее кошмарах.
- Тинн Океншильд. Воин Остролист. - произнесла она запретное имя.
И по ту сторону чудовище взвыло, его несуществующий рот заревел, его глаз без глазницы бешено закрутился, а вселенная в зрачке погасла на мгновение.
Тинн очнулась в нескольких сантиметрах от границы. С той стороны на нее смотрела другая Тинн Океншильд и злобно ухмылялась.
- Я поняла, кто ты.
Другая Тинн пожала плечами.
- Ты - это я. "Я был книгой и буквой заглавною в этой книге; Я фонарем светил, разгоняя ночную темень". - начала бормотать Океншильд в надежде отогнать тварь.
Другая Тинн захохотала.
- И да, и нет. Ну, расскажи, что ты узнала с нашей последней встречи? Все еще с этими? Не хочешь присоединиться ко мне? - Тинн молчала, а тварь болтала. - Каково быть отмеченной Самим без таланта? Каково тебе среди этих писателей? Чувствуешь себя ущербной? Знаешь, почему яд Самого дает вам способность манипулировать реальностью? Да потому что - это единственное, на что вы способны! Писатель создает реальность, а такие, как ты, всего лишь могут поменять местами дверь с окном и выйти вон! Никчемные человечишки. - Тварь с каждым словом все больше переставала походить на человека.
- Да, ты прав, - Тинн по-птичьи склонила голову набок.
Тварь зеркально повторила ее движение и осклабилась.
- Я отмечена просто так, я не писатель. Писатели породили Самого, потому что сами хотели походить на Бога. Но получался какой-то гомункулус. Так часто бывает: перестараешься, и вместо жареной курочки получаются горелые косточки. Ну так для этого есть мы.
- Мусорщики? Жалкие швеи, латающие дыры?
- Да. - Тинн приблизила свое лицо к лицу твари. Реальность между ними подергивались и извивалась. - И пока я латаю дыры, тебе не выбраться. Я буду делать свою работу, а кто-нибудь из них обязательно напишет способ обрести от Самого свободу.
- Да что вы сделаете без Него? Вы не умеете быть творцами, не умеете быть свободными. - хохотала тварь. - Вы только навозные мухи, которые копаются в его испражнениях.
- Так и Сам побирается со стола Творца. А уж как нам быть со своей свободой - сами разберемся, без тебя. Тогда я найду покой и радость в Небесном царстве.
Поднялся ветер, ужасный ураган такой силы, что Тинн легко подняло в воздух и подбросило высоко вверх. И шлепнуло посреди разрушенного читального зала. Рядом, постанывая, охала Бэт.
- Ты жива? - спросила Тинн.
- Да. А ты?
- Вроде бы.
- Как твой монстр?
- Я ожидала все, что угодно, только не злую сестру-близняшку. - Встать не могу, - спустя минуту жалобно прошептала Бэт.
- Это нормально. Полежи пока.
Они лежали посреди книг и вырванных страниц, смотря в далекий выбеленный потолок.
- Знаешь, что?
- Что? - спросила Тинн, чуть поворачивая голову, чтобы видеть девочку.
Девочка широко улыбнулась. Тинн улыбнулась в ответ.
- Если долго смотреть в потолок, то непременно можно увидеть небо.
- Не просто небо. Весь мир, - хохотнула Тинн и налепила ей на лицо вырванный из атласа листок.