Аннотация: Просто маленький рассказ, не претендующий на что-либо особенное. Мда, рекламный агент из меня не получится:)
"Оборотни, сиречь изменяющие облик, есть существа, подобные человеку внешностию своей, но порожденные Бескрылым и потому суть враги рода человеческого. Отличить их можно, ибо ликом темны и волос имеют черный, наделены они тако же немалой силою и быстротой, долголетием и даром к черной ворожбе, противной слову Отца нашего. При восходе полной луны теряют они разум и, обращаясь в чудовищ, ищут крови человеческой, покуда не насытятся. Не испивши же крови, воют и катаются по земле в страшных муках, и тут надлежит вязать их и предавать очистительному огню во славу Крылатого."
"Бестиарий или писание о детищах Бескрылого змея Керма, порожденных на погибель роду человеческому, составленное иноком Варумием, смиренным служителем Отца нашего Крылатого дракона Айе"
Из библиотеки Кадросского собора
"Не следует смешивать оборотней и вампиров, также пьющих человеческую кровь и наделенных сходными свойствами. Последние, являясь разновидностью нежити, боятся знака Отца нашего Крылатого и не переносят солнечного света. Оборотни же есть существа живые, подверженные старению, хотя и замедленному их магической природой, и несомненно смертные. Следует также подчеркнуть, что нападают они на людей как правило в приступах безумия, вызванных восхождением луны, в остальное же время могут сдерживать себя и подолгу скрывать свою истинную сущность."
"Бестиарий - толкования и комментарии", т.3, ст.162
Из библиотеки Кадросского собора
Ночь отступила. С привычным уже кряхтеньем Вардух отпер дверь своего постоялого двора и вдохнул холодный утренний воздух. Благодать! Давненько уж весну ждали, дождались наконец. Так, а это еще что такое?
У порога, прямо в дорожной пыли, лежал совершенно голый младенец, вяло шевеля сморщенными ручонками.
- Хоть бы в тряпку какую завернула, шлюха, - выругался Вардух в адрес неизвестной матери подкидыша. - И что, скажите на милость, мне теперь делать с этим ублюдком?
Отвечать было некому. Вардух еще потоптался на пороге, почесал в затылке и заорал:
- Майева! Где ты там, чтоб тебя лихоманка взяла! Подь сюда!
Из дверей показалась дородная крепкая женщина, неспешно вытиравшая руки краем передника. Стало слышно, как на кухне переругиваются служанки, готовя завтрак постояльцам.
- Чего орешь-то, старый? - усмехнулась она.
- А ты погляди, мать, погляди, что нам подбросили.
Майева наклонилась над ребенком, потом подняла его и придирчиво осмотрела.
- Ну дите. Малое совсем, ишь - вон и голову еще держать не умеет. А орать чего?
- Дите... - передразнил ее Вардух, - а нам-то с ним что делать, а?
Майева пожала плечами.
- Да что с дитями делают. Вон, Беате-судомойке отдадим, у нее на днях малец помер. Глядишь, и выкормит.
"Может, и выкормит," - подумал хозяин, - "А нет - так туда ему и дорога."
Младенец выжил. Подрос, и оказался на удивление крепок и смышлен. Но - нем, как рыба. Впрочем, об этом никто, кроме его приемной матери, особо и не переживал. От работы не бегает, что велят, понимает, а большего от прислуги и не требуется. Деревенские озорники, правда, повадились было дразнить приемыша, да вскоре отстали. Поди его, бешеного, подразни, ежели он мальчишек вдвое старше себя колотит.
Правда, Майева все удивлялась - у мальца была не по здешнему смуглая кожа, да и волосы чернее воронова крыла. Но уж с кем согрешила его мамаша, гадать было бесполезно, а хозяйству лишние руки не помеха, какого бы там цвета они ни были. Назвали подкидыша по масти - Вороном - да больше и не поминали об этом.
Время шло, и к двенадцати годкам мальчишку приставили к конюшне. Слово он что ли какое знал лошадиное, но старый конюх не мог нахвалиться новым помощничком. Лошади к нему тянулись, как к родному, а что замкнут да горд не по летам, так пусть его - что с немого взять, ему и так жизнь не мед. Случалось, правда, пропадал мальчишка по ночам и возвращался к утру встрепанным и усталым, но и тут старик ничего особо странного не находил. Только усмехался в бороду - не рано ли, мол, по девкам бегать взялся, малолеток. Но малолеток бегал отнюдь не по девкам.
Ветки выныривали навстречу из зеленоватого сумрака, норовя хлестнуть по глазам, вцепиться в рукава полурасстегнутой рубахи, но он был быстрее. Ворон мчался сквозь лес, пьянея от свободы и пряного вечернего воздуха, и возбуждение все больше охватывало его, горяча предвкушением новой охоты. Он уже чувствовал, как затрепещет в его руках жертва, как коротко хрустнут позвонки, и в горло огнем польется горячая дымящаяся кровь, насыщая и успокаивая.
Вот уже год, как стали случаться с ним приступы безумия. Едва смеркалось, как охватывало его смутное томление, хотелось бежать, не разбирая дороги и разбрасывая руки навстречу ласкающему ветру. Чуть позже проснулась жажда крови. И однажды он не смог сопротивляться.
Первой его жертвой стал кролик, неосторожно выскочивший прямо под ноги. Ворон смотрел на еще теплое тельце, не понимая, зачем он только что убил это смешное и пушистое существо, а разум уже туманило, затягивало красной пеленой, и он вцепился зубами, рыча и разрывая нежную плоть, не сознавая ни себя, ни окружающего мира. И лишь спустя какое-то время вкус крови отрезвил его, и стало понятно - вот оно, то, что гнало его в ночь и сжигало нутро невыносимой жаждой. То, что способно успокоить плоть и подарить новое, ни с чем не сравнимое наслаждение и силу. И он осознал себя оборотнем.
С тех пор, едва округлялась луна, он сбегал в лес. Но кролики и косули уже не удовлетворяли его, безумие отступало все неохотней, и сегодня он, наконец, понял, что должен убить человека. Сейчас эта мысль уже не показалась ему чудовищной, разум поглотила багровая волна полнолуния, и он развернулся, выбираясь к проезжему тракту.
Раскидистое дерево укрыло его в своих ветвях, и Ворон затаился, мелко дрожа от нетерпения и поминутно облизывая пересохшие губы. Ожидание... Заполошный вскрик птицы над головой, запах умирающей листвы, острое наслаждение от холодных прикосновений ветра к обнаженной коже. Шорох в куче листьев у куста - мышкует лисица, треск обломленной ветки, приглушенный топот копыт... Вот оно!
Из-за поворота показался всадник, плащ крылом взметнулся под внезапным порывом ветра, блеснула у бедра рукоять меча. Сейчас Ворон не думал, хватит ли его сил справиться с вооруженным мужчиной. Тем более если мужчина этот - Тарген, лорд Райдент, владелец окрестных земель и один из лучших бойцов королевства. Жажда! Нестерпимая, немыслимая жажда сжигала его, затмевая рассудок и наполняя огнем каждую жилу. Добыча! Сильная, опасная добыча, но тем более желанная и сладкая! Вцепиться, разорвать, добраться до пульсирующей точки на таком уязвимом горле и пить, пить, пить, пока усталость не вернется в измученные мышцы и не отпустит пламя безумия. Прыжок - и добыча катится вместе с ним в дорожной пыли, и все острее предвкушение, еще миг и...
Стальные руки прижали его к земле, не позволяя шевельнуться. Ворон зарычал в бессильной ярости, но руки все держали, хватка их не слабела, и Ворон смирился, затих под сумрачным взглядом незнакомца. А тот пристально вглядывался в лицо мальчика, выискивая что-то, известное только ему, и глаза его становились все темнее.
- Да ты никак оборотень, малыш? - удивленно приподнятая бровь.
Человек, наконец-то, разжал пальцы. Тут бы и вырваться, бежать, Ворону было известно, как казнят оборотней. Но взгляд незнакомца удерживал крепче любых веревок, притягивая, завораживая чем-то неуловимо знакомым и теплым. И Ворон остался покорно лежать, околдованный властью этих глаз. Тусклый в сгустившихся сумерках взблеск ножа. Значит, сталь... Это лучше огня, не так больно.
Незнакомец глубоко рассек левое запястье, поднес руку к губам мальчика.
- Пей.
Кровь неправильная, горьковатая, с неприятным пряным привкусом, но сейчас это неважно. И Ворон пил, захлебываясь и наслаждаясь каждым глотком. Пил, пока сытая истома не одолела его, не обволокла вязкой густой дремотой. Сквозь подступающий сон он еще успел увидеть, как человек сжал пальцами свое запястье, и через миг на месте зияющей раны остался лишь тонкий шрам. Но сил удивиться уже не было.
- Эх ты, несмышленыш, - усмехнулся лорд Райдент, осторожно поднимая мальчика на руки. До восхода луны оставался всего час, и надо было успеть добраться до замка и запереться в башне, пока кровавое безумие, извечная кара и проклятье оборотней, не захлестнуло его, ломая стены многолетней выдержки и воли.