Кольцо Иван : другие произведения.

Цепь-2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Тяжела и неказиста жизнь Новоземельного Кавалериста. Особенно при интенсивных боевых действиях с Имаматом, где именно кавалерия своими горно-вьючными частями отвечает за снабжения взводно-опорных пунктов на дальних отрогах гор, куда кроме коня ни одна техника не доберётся.
  Пролог
  Дождь в горах, подобен небесному гневу. Тугие струи непрерывно бьют о скалы, стекая по холодному камню в расщелины и ущелья. Горные ручьи, некогда глубиной с полпальца, моментально превращаются в громадные, необузданные водные потоки, способные утянуть за собой всё что угодно.
  Дерево, кусок гранита, не говоря уже и о человеке.
  Повезет, если такая непогода встретит путников на склонах гор, тогда шансы быть унесёнными в неизвестность снижаются до минимума. Но не исчезают совсем. Остается место несчастному случаю, когда поскользнувшись на сырых и скользких камнях, человек, размахивая руками, словно птичьими крыльями, улетает вниз. И несомненной удачей в этой ситуации считается перелом шейных позвонков, приводящий к моментальной смерти, в противном случае, изломанный, разбитый человек обречен на смерть длительную и мучительную.
  А в прочем, в горах возможно всё.
  На маленьком каменистом пятачке, обрамлённом высокими, практически отвесными скалами на коленях стоял грязный, взлохмаченный человек в рваной одежде. Перемазанное глиной лицо его заросло нечёсаной бородой, в которой запутались тонкие древесные веточки и сухая трава. И даже под струями ливня было видно, что человек плачет.
  У его ног неподвижно и мёртво лежало тело мужчины. Некогда в нём бушевала энергия и сила, но теперь на камнях лежал практически скелет, до такой степени худ перед смертью был этот человек.
  Сидящий выл. Сквозь раскаты грома доносился его грубый, утробный рёв. Он рвал на себе волосы и одежду, приговаривая:
  - Прости, брат! Прости! Прости!
  Это могло продолжаться часами, но вдруг из-за скалы появился еще одна мужская фигура. В руках у пришельца виднелось оружие, а сам он был одет в удобную тактическую одежду с подсумками на ременно-плечевой системе. Человек медленно подошел к сидящему и положил руку ему на плечо.
  - Пора. Надо уходить, - сказал он спокойным тоном.
  - Но как же он? - лохмач не отрывал взгляда от покойника.
  - Ему уже не поможешь. Надо идти.
  - Нет, я не дам ему остаться здесь. Возьмите его с собой.
  - Хорошо, - ответил вооруженный пришелец после минутного раздумья. - Мы унесём его отсюда. А теперь пойдём. Здесь не безопасно.
  
  
  
  Протекторат Русской Армии. Территория Новоземельного Казачьего войска. Хутор Вольный. 28 день 7 месяца 25 года. Воскресенье. 07:02
  Утро изначально не обещало хороший день.
  Пробуждение Максима после вчерашней попойки было мучительным и долгим. Тут даже не спасала помощь дорогой супруги, которая нежно и ласково ухаживала за 'приболевшим' мужем. Но хуже всего было даже не физическое состояние, а душевное. Ночью Максиму в очередной раз приснился ужас, и липкое чувство страха не сразу растворилось в утреннем свете солнца.
  В прочем, уже после умывания, мысли начали крутиться вокруг суровой реальности.
  Что лучше всего помогает от похмелья? Нет, не рассол или бутылка пива. Лучше всего помогает плотный горячий завтрак. Его нужно обязательно съесть, даже через 'не хочу', и тогда очень скоро тяжесть в голове уйдет, а общая слабость испарится. Так Максима учил еще его дед Григорий, а уж он в этой жизни разбирался получше многих ныне живущих.
  Да и жена похлопотала на славу. На обеденном столе в добротной глиняной тарелке на 'больного' смотрели вареники с творогом домашней лепки. К ним вдобавок в большом кувшине, накрытом сейчас полотенцем, своего часа ожидал свежий квас. Ну и кусок еще горячего, только из печи, черного хлеба с перьями зеленого лука сверху.
  - Миша где? - спросил Максим, усаживаясь на лавку у стола.
  - Знамо где, - ответила жена, усмехнувшись. - Дрыхнет там же, где вчера и упал - на веранде. Я ему тазик отнесла на всякий случай, так что не пропадёт.
  - Молодец, - и, более не оттягивая, Макс подхватил кусок черного хлеба с луком, принялся за еду.
  - Милый, - произнесла она, минут через пять, не отрывая влюбленного взора от мужа.
  - Что? - недоуменно поглядел он, отправляя в рот очередной вареник.
  - Завязывал бы ты знаться с этим Мишей. Появляется раз в полгода, пьёт в черную две недели, тебя к плохому склоняет, и опять исчезает в неизвестном направлении. Пустой это человек. Порожний.
  - Зин, не говори чепухи, - Максим облизал ложку и положил в тарелку. - Этот человек мне как брат. И я не перестану с ним знаться ни за что на свете.
  - Даже если об этом попрошу я?
  - Так ты сейчас и просишь, разве нет? Так что прекращай этот разговор. Бестолковый он.
  - Я знаю, что ты ему многим обязан, что он тебе помог еще там, - она махнула неопределенно рукой, - Но когда это было? Каждый, прибывший в этот Мир начинает свою жизнь с чистого листа. Разве нет? Вот и начни, наконец, её без груза в виде Михаила.
  - Вы бабы дуры не потому, что дуры, а потому, что бабы, - Максим устало поглядел на супругу. - Этот человек не бросил меня, когда все остальные махнули рукой и плюнули в мою сторону. Он вытянул меня с такого дна, что ты и представить не можешь. Он спасал меня не один и не два раза от пуль и от прочей нечисти. А теперь я должен ему сказать, чтобы он проваливал, потому что он не нравится моей жене? Ты что, сдурела?
  - И сколько это будет продолжаться? У нас через четыре староземельных месяца малыш появиться. Ему место нужно. Пространство. А одна комната у нас занята вещами твоего Миши! - Зина явно начала заводиться. - Да он даже не живёт здесь! Так, посинячить заглядывает.
  - Он от службы отходит.
  - Ага, от службы. А мы с тобой не служим? Ты сам 'за Речку' не один раз ходил, ранен и контужен. Но ведь не пьешь как он? У тебя жена, дом и хозяйство. А еще скоро ребеночек народиться. А он? Он как был бобылём, так бобылём и помрёт.
  - Он мой друг.
  - Друг он. Да таких друзей... - супругу прервал удар кулаком мужа по столу.
  - Хватит! - мрачно заявил он. - Это мой друг и точка! Он будет жить у меня столько, сколько посчитает нужным. Всё. Разговор закончен!
  - Как пожелаешь! - из глаз жены моментально брызнули слезы. - Делай что хочешь, раз тебе на нас наплевать!
  Максим невесело глядел на неё. Он терпеть не мог женских слёз, и Зина знала об этом. Они раздражали его и вызывали злость. Но не сейчас. Сейчас умом он понимал, что в жене говорят гормоны, а не разум, и что смысла реагировать на это нет. Поэтому он молча встал, подхватил грязную посуду и отправился на выход.
  Распахнув дверь, Максим оказался на свежем воздухе, на большой незастекленной веранде, где широкий стол еще хранил следы вчерашнего непотребстава. Пустые бутылки и стаканы, тарелки с остатками шашлыка и овощей. И над всем этим возвышался большой пузатый самовар, у которого сейчас колдовал поджарый высокий мужик лет сорока. Короткостриженая голова его уже была прихвачена сединой, а лицо 'украшал' огромный рваный шрам на обеих щеках.
  - Ты не переживай, - заговорил он глубоким грубым голосом, бросая очередную щепку в трубу самовара. - Я сегодня же съеду.
  - Всё слышал? - и, не дожидаясь ответа, Максим уселся за стол напротив друга. - Не надо тебе никуда уезжать. Кто ж баб слушает? Особенно на сносях? У неё же в голове сейчас вместо мозгов кириешки. Нормально всё!
  - Нет, брат, - возразил Михаил. - Права она. Загостился я здесь. Не мой это дом.
  - Как это не твой? Твой! Ты можешь здесь жить сколько захочешь. Без каких либо разговоров!
  - Прекрати, - Миша чиркнул зажигалкой, поджигая лучинку и бросая её в нутро самовара. - Мне пятый десяток идёт. А я делю половицы в доме у чужого человека.
  - Ты мне не чужой...
  - Да я не это имел в виду. Ну, ты понял.
  - Нет, не понял, поясни!
  - Стар я стал. Здоровье уже не то. Соревноваться с молодежью на равных не смогаю, - неожиданно заявил друг, усаживаясь за стол. - Еще пять староземельных лет и всё, вообще развалюсь. Для штабной работы я не гожусь, образование и звания не те. Так что очень скоро выплюнет меня военная машина на произвол судьбы и не поморщится. И что мне делать? Куда податься? У меня из имущества - одежда в вещмешке под кроватью в казарме и всё. Ни дома, ни жены, ни детей.
  - Так кто же тебе мешает? Переводись к нам, ставь дом рядом с моим. Женись, в конце концов.
  - И что я здесь буду делать?
  - Да что и мы все. Займешься коневодством, станешь частью новоземельной кавалерии, будешь по ротации ездить на любимую войну. И всё у тебя будет.
  - Нет, ваше колхозное казачество не для меня, - отмахнулся Михаил. - Я всю жизнь на БТРах воевал, и то, что боевая техника подо мной может быть живой, у меня в голове не укладывается.
  - Перестань, ты же знаешь, мы в атаку в конном строю не ходим. В основном у нас горно-вьючные задачи. Миномёт на высоту затащить, боеприпасы.
  - Да знаю я. Но ты не забывай, что я еврей по свидетельству о рождении. Какой я нафиг казак? Сам представь, какой к чертям из меня вахмистр? Да еще и с фамилией Гец. Смех, да и только. Даже не уговаривай.
  - И что ты думаешь делать? - Максим отыскал на столе початую пачку сигарет и выбил из неё себе белый цилиндр. - Ждать того, о чем сам и говоришь?
  - Почему? - Миша протянул руку и забрал вынутую сигарету себе, вынудив товарища вынимать еще одну. - Мне очень хорошую должность в ППД предложили. Стать штатным старшиной на офицерских курсах. И выслуга идёт, и возраст не особо сказывается, и угол постоянный организовать можно будет.
  - Хорошее предложение, - затянувшись, сообщил Максим. - А почему вчера об этом не рассказал, под горилочку и шашлычок?
  - Вчера я еще сам решение не принял. Думал.
  - А сегодня, стало быть, надумал?
  - Сегодня надумал, - резко ответил Гец. - Хватит перекати-полем жить. Пора корни пускать. И твоя Зинка мне это понять помогла.
  Дальше они курили молча, лишь жужжание жука, пролетевшего где-то рядом, и пение цикад во дворе нарушали тишину.
  Между тем закипела вода в самоваре. Максим, как хозяин, налил из маленького краника кипяток в небольшой заварочный чайник, после чего подобрал со стола немытые кружки, из которых пили чай вчера, и разлил по ним новые порции душистого напитка. Травяной сбор, заготавливаемый ушлыми дельцами на склонах Скалистых гор, обладал резко выраженным тонизирующим эффектом и был любим многими на Хуторе.
  - А сейчас куда поедешь? У тебя же отпуска еще две недели.
  - Что я, на скромное жалование егеря не перекантуюсь две недели в Демидовске? - Михаил аккуратно отпил из кружки. - А может в Новую Одессу рвану или в Москву. Пройдусь по злачным заведениям. Разобью пару наглых рож. Может мне кто рожу разобьёт. В общем, отдохну душой и телом как умею.
  - Смотри сам. Мальчик всё же взрослый. - и Максим серьезно поглядел в глаза товарищу. - Но сегодня ты никуда не уедешь точно. Ты меня понял?
  - Понял, - нехотя ответил тот. - Но завтра утром же отчалю на радость твоей суженной.
  - Договорились.
  И более не мешкая, Михаил подтянул к себе тарелку с недоеденным шашлыком и отправил большой кусок остывшего мяса в рот. Макс не стал отставать от друга и последовал его примеру, несмотря на то, что только недавно сытно позавтракал.
  Увлекшись, оба они не заметили, как на веранду влетел молодой, лет пятнадцати паренёк.
  - Господин хорунжий! - громогласно заявил он, увидев товарищей, обращаясь явно к Максиму. При этом Михаил на это обращение весь сморщился. - Срочная новость из Станицы! Завтра к десяти часам третьей группе быть на майдане в полной готовности! Отправка!
  - Рановато для ротации... - удивленно протянул Макс.
  - Это не ротация, господин хорунжий, - вновь заговорил паренёк. - Так прямо и сказали, что это не по ротации.
  - Тогда ничего не понимаю.
  - Эх ты, офицерская твоя башка, - укоризненно покачал головой Миша. - Если задействуют две группы из трёх - это значит, ожидается что-то большое и важное. Это даже мне, гвардии-старшине премерзкой пехоты известно.
  - Думаешь куда? За Речку? Или на Север к перевалам?
  - Думаю за Речку. У нас давно слухи ходят, что наши нечто масштабное задумали на радость всё новоявленной Ичкерии.
  
  
  Протекторат Русской Армии. Территория Новоземельного Казачьего войска. Станица. 29 день 7 месяца 25 года. Понедельник. 10:15
  На майдане, как из принципа называли большой плац при главном административном здании в Станице, собралась нешуточная толпа. Три сотни лошадей и почти тысячу человек рядом с ними. Сегодня внеочередная отправка на службу, впервые за время существования НКВ или попросту Новоземельного Казачьего Войска, как оно именовалось в документах.
  Откровенно сказать, название было слишком громкое. Реальный списочный состав этого Войска насчитывал едва больше пятисот человек, включая штатских инструкторов, ветеринаров, кузнецов и шорников. Но у руководства страны были большие планы на будущее, и поэтому название присвоили авансом.
  Да и территориально это Войско ограничивалось пока пятью хуторами, где занимались непосредственно конезаводством, и их административным центром - попросту Станицей. В этом центре также располагались учебный манеж и полигон для обучения и отработки действий конных групп. Ну и, естественно, здесь же были организованы войсковые склады для вооружения, шорной амуниции и фуража. Но больше всего постороннему заезжему человеку в глаза бросалась полноценная Машинно-Тракторная Станция, что обычно очень удивляло.
  Не вовлеченный в коневодство обыватель уверен, что лошадям достаточно только 'травки', то есть выпаса на лугах и сена, заготовленного на зиму. Однако это серьезная ошибка. Согласно староземельным калькуляциям, ежедневно кроме травы или сена для работающей верхом лошади средних габаритов потребно пять килограммов овса, килограмм отрубей и почти три килограмма моркови. При этом при работе в упряжи или в возу это количество увеличивается почти в два раза. А если лошадей сто? Двести? Триста? Где взять такой объем?
  Вот поэтому из тысячи гектаров, записанных на Новой Земле за каждым Хутором, сенокосы занимали лишь двести, всё остальное - пашни для выращивания необходимого, которые централизовано и обрабатывала техника из станичной МТС.
  При этом трактористы и комбайнёры формально в составе Войска не числились. Они вместе с техникой находились на балансе конезавода 'Terra Nova', как и зоотехники, агрономы и большая часть ветеринаров. Но где кончался конезавод и начиналось Войско сказать было трудно, и не каждый новоявленный казак смог бы тут подсказать.
  Этот симбиоз, сложная и странная взаимопроникающая система, был придуман и признан экономически целесообразным где-то в далёких верхах Протектората. И все были вынуждены с этим согласиться.
  Так люди 'на земле' занимались очень важным делом - разводили и улучшали породы остро необходимых в этом мире лошадей. Например, неизвестно где в Старом мире нашли чрезвычайно редких советских тяжеловозов - огромных, под метр семьдесят ростом и тонну весом, рыжих махин, выведенных в СССР для перевозки грузов по ужасным русским дорогам и для подмены моторизированной техники в сельском хозяйстве. К сожалению, на Новую Землю их привезли всего четыре десятка голов, и пока главной их задачей было улучшение других пород под строгих оком зоотехников.
  Ну а там результат будет либо выкуплен государством, либо продан на сторону. Фермеры со всей западной части обитаемого мира уже выстроились в очередь, внеся символическую предоплату заранее. И возможно уже в следующем месяце они получат подросший первый приплод, принеся ощутимый доход 'Terra Nova', за счет которого фирма будет содержать уже работающие школу, больницу и общественную библиотеку в Станице
  И те же люди, что следили за выпасом и выжеребкой, как имеющие опыт обращения с конским составом, попеременно несли действительную службу в армии. И пришлись в этой армии очень кстати. Из-за особенностей местного климата, когда дождь идёт практически половину староземельного года, все пути и дороги приходят в полную негодность. Даже гусеничная техника зачастую вязнет в этом море грязи, не имея возможности выполнить поставленные задачи. И только лошади способны пробираться по этим чачам и доставлять грузы на дальние заставы и опорные пункты.
  Ко всему этому прибавлялась особенность южного театра военных действий. Там, за Амазонкой, на горных перевалах удобно и привычно для себя уселись чеченцы. Да, количество их вылазок к двадцать пятому году на территорию Протектората сократилось в разы, но они не прекратились совсем. Держать вечно очаг напряженности на южной границе было нельзя, и военное руководство регулярно отправляло отряды в эти горы, чтобы остудить наиболее буйные головушки абреков. И естественно для этих целей солдатам необходимы были миномёты, крупнокалиберные пулемёты, да те же горные пушки или гаубицы, которые на себе далеко не утащишь. И тут опять на помощь пришли лошадки, способные на своих вьюках поднять груз даже на самую высокую гору.
  В отличие от мокрого сезона, когда транспортно-вьючные взвода действовали самостоятельно, как отдельная единица под управлением службы тыла, в горах вьючные отделения или взводы придавались другим подразделениям, в зависимости от их численного состава и поставленных задач.
  Но не только транспортировкой грузов занималась новоявленная кавалерия. Разведка на подходящих участках, быстрое занятие позиций конным десантом, до подхода основных сил и прочие быстрые и неожиданные действия на пересеченной местности, недоступной военной технике.
  Для этих целей на три транспортно-вьючных взвода создавался один разведывательно-штурмовой. Именно в таком соотношении взвода и отправлялись на службу, как, например, должно было произойти и сегодня.
  Двести семьдесят человек, весь имеющийся здесь личный состав Войска, вместе со своими лошадьми построились перед своим командиром, капитаном Лысенко, седым стариком, успевшим послужить в последнем советском кавалерийском полку, и сейчас, на старости лет, вновь призванного на службу. Все за глаза звали его Атаманом или Батькой, за отеческую заботу о личном составе и лошадях, но сам Лысенко требовал, чтобы к нему обращались по воинскому званию или по имени отчеству, и никак иначе. И даже в строю он запрещал надевать подчинённым папахи, кубанки или казачьи фуражки. Единственно, чем их форма отличалась от формы других военнослужащих - это петлицы с подковой, хромовые сапоги и, каким-то чудом разрешенные руководством, имперские кокарды. В чём же ходили люди вне строя, капитана не интересовало совсем, чем и пользовались окружающие.
  - Воль-но! - скомандовал он, всё еще зычным голосом, и внимательно оглядел своё воинство еще раз.
  Тишина повисла над майданом. Женщины, которых было большинство в толпе, тут же притихли.
  - Сегодня часть из вас впервые отправляется на службу не по ротации, как раньше, а на усиление, - продолжил капитан. - Я не буду много говорить, что это значит. Я лишь попрошу вас всех, как ваш командир, и просто как человек, годящийся вам в деды - будьте осторожнее. Следуйте уставу. Не теряйте голову. И возвращайтесь живыми!
  - Так точно, товарищ капитан! - как единый организм рявкнул строй.
  - Итак, - вновь взял голос Лысенко, - согласно распоряжению штаба Русской Армии, приказываю разведывательно-штурмовым взводам лейтенанта Никишина и младшего лейтенанта Медведева, а также транспортно-вьючным взводам лейтенантов Савельчука, Симонова, Рудина и Калинина отправиться на усиление боевых частей Южного военного округа.
  Толпа ахнула. Еще никогда казаки в таком количестве не несли боевой службы одновременно. Предчувствие беды витало над людьми, мужики вне строя переглядывались, а кто-то из женщин даже начал плакать.
  - Взводам лейтенанта Михальчука и младшего лейтенанта Юхновца, остаться в пункте постоянной дислокации в резерве, - закончил капитан, добавив после небольшой паузы. - А теперь приступить к смотру вооружения и конского состава.
  Лысенко лично, в сопровождении двух своих заместителей в том же звании, что и он, обошел каждого бойца, осмотрел его амуницию, снаряжение, доброту лошадей, их чистоту и состояние. Заглядывал в копыта, в зубы, проверял седловку. И только после этого от него поступил приказ приготовить лошадей к транспортировке.
  Конь, какими бы выносливым он не был, в день без ущерба для себя может пройти не больше шестидесяти километров. Смех, да и только, со стороны современного обывателя. Любой запорожец уедет дальше.
  Уедет.
  Там где есть дороги.
  А вот где дорог нет, пройдёт конь. И чтобы этот конь сохранил свои силы для дела, его на место службы привозят в специальных коневозках - больших прицепах за обычными тягачами. В каждом из них помещается тридцать-тридцать пять голов. И, по сути, конский состав одного взвода располагается в одном прицепе. Казаки же, за своими лошадьми едут на полноприводных автобусах, складировав весь багаж на крышу.
  Вот и сейчас, когда кони были крепко привязаны в фургонах, а вещи заняли своё место на ригелях крыши, мужчины прощались со своими близкими.
  - Ты это, не геройствуй! - напутствовала Зинаида своего мужа. - Слышишь? У тебя дитё должно народиться! Не забывай!
  - Забудешь тут, как же, - улыбнулся Максим. - Не бзди, подруга, прорвемся!
  - Да ну тебя! - тут же обиделась супруга.
  - Любимая! - Макс прижал её крепко к себе и поцеловал в темечко. - Не переживай. Вернусь я целый и невредимый! Как раз к родам и успею! Слово даю! Слышишь?
  - Обещаешь?
  - Конечно, обещаю! Куда же я без тебя?
  - Хзм... - послышалось за спиной, Обернувшись, лейтенант увидел Михаила, неловко переступающего с ноги на ногу. Таким друга ему еще встречать не приходилось. - Я это... Попрощаться...
  - В смысле попрощаться? - весело усмехнулся Максим, - Ты от меня так быстро не отвертишься! После командировки собираемся у меня!
  - Не получится, - пряча глаза, ответил Гец. - Не доживу.
  - В смысле?
  - Рак у меня в последней стадии. Врачи месяца три дали. Максимум.
  - Да как же... - опешил Макс. - Ты же в училище перевестись хотел. Планы строил. Как так?
  - А вот так. Нет у меня планов. С тобой эти дни хотел провести и застрелиться к чертям. Чтобы не умирать на кровати, как немощный старик, гадя под себя.
  - И что теперь?
  - Теперь в отряд свой вернусь. Раз такая веселуха пошла, то может меня из чехов кто пристрелит..
  
  
  Протекторат Русской Армии. Ханкала. 30 день 7 месяца 25 года. Вторник. 06:08
  В Ханкалу, административный центр 'Южного Военного Округа', механизированная кавалерия прибыла уже затемно.
  Кони очень спокойно перенесли длительное путешествие по раскалённой жарким солнцем саване. Хотя среди казаков эту местность уже стали величать не иначе как Степь. Ни рощи, ни деревца - лишь бескрайняя, чуть всхолмленная даль, усеянная высокой и душистой травой, да кустарником в пойме редких рек.
  Тем необычнее выглядела на этом открытом, словно ладонь, месте, русская военная база.
  Очень давно, когда набеги чеченцев из-за Амазонки были обычным и ничем не примечательным событием, здесь, на истоке небольшого ручья, берущего начало из сети бурно бьющих родников, был организован стационарный военный лагерь. Расположение его было идеальным. Отсюда было легко контролировать и снабжать линию взводных опорных пунктов и застав, расположенных дальше, непосредственно на речных берегах.
  Со временем лагерь разросся, заматерел. Брезентовые палатки уступили место капитальным строениям. Здесь обосновались штаб и тыловая служба, был организован полноценный стационарный госпиталь, где проводились сложнейшие операции военными медиками, проживающими тут же. Не обошлось и без гауптвахты или попросту 'губы', куда ссылались накосячившие бойцы с далёких застав. Здесь же были организованы войсковые мастерские по ремонту вооружения и техники, склады РАВ и прочее, прочее, прочее, необходимое военным.
  Не обошлось и без аэродрома. Импровизированная взлётно-посадочная полоса, проложенная попросту по выкошенному участку саванны, со временем увеличилась, обросла ангарами для техники и персонала. Само покрытие её изменилось. Даже в мокрый сезон самолёты и вертолеты теперь принимала забранная в стальные плиты Марстона взлётка.
  Всю эту красоту окружали двухметровые стены, собранные из тысяч габионов - проволочных кубов, обтянутых брезентом и плотно набитых землёй. Они отлично оберегали внутреннюю жизнь от постороннего взгляда, а так же способны были выдержать обстрел, в том числе из их крупнокалиберных пулемётов с дальних дистанций. Почему с дальних? А ближе противнику мешали подойти системы минных полей и колючая проволока, натянутая в местах вероятного нападения. Ну и патрули. Ежедневные патрули со скользящим графиком, которые прикрывали бойцы на сторожевых вышках.
  Из-за ряда аналогий армейский центр по борьбе с чеченскими боевиками на Новой Земле был назван в честь центра староземельного. Сначала неформально, просто среди личного состава, а потом вполне официально. Название Ханкала среди солдат и офицеров прижилось незаметно. Те, кто застали Вторую Войну или как официально именовалось 'Контртеррористическую операцию' в Чечне, эту базу называли исключительно так, ну а все остальные просто подхватили.
  Пикантности добавляло то, что на чеченском 'Хан-Кала' означало - 'Сторожевая Башня'. Башня против чеченских абреков.
  Ручей же получил гордое имя Терек, и нёс свои чистые воды в далёкую Амазонку, забранную мангровыми лесами. Вот такая Новоземельная коллизия.
  Именно в Ханкале, изначально как придаток интендантской службы, лет десять назад появились конюшни. Небольшие, всего на пятнадцать голов, они обслуживались гужевым интендантским взводом. Но после создания казачьего войска полтора года назад всё поменялось. Взвод расформировали. Часть его бойцов по желанию перевели в состав формируемого казачества, а часть распределили по другим подразделениям. Сами конюшни и прилегающие левады и склады радикально перестроили. Теперь в них могло поместиться полторы сотни лошадей со всем прилагающимся имуществом. И с тех пор свободного места в них больше не было.
  На случай дополнительного внеочередного призыва конных вьючников и разведчиков в этом году, сразу после окончания мокрого сезона, были заложены вторые конюшни, готовые пока лишь наполовину. Единственным полностью законченным помещением в них оказался склад для шорно-седельной амуниции, куда в авральном порядке к прибытию новой группы казаков провели свет. Это серьезно помогло уставшим от длительной дороги людям, разгрузить автобусы и грузовики с имуществом, после чего всё с военной четкостью разложить по деревянным полкам и ячейкам склада.
  Лишь после того, как сёдла, уздечки, и сопутствующие вещи были уложены и пронумерованы, а кони выпущены в леваду при конюшнях, казаки глубоко за полночь отправились отдыхать в большие армейские палатки, заботливо раскинутые к их приезду неизвестными бойцами всё той же интендантской службы.
  Но в шесть утра, Максима, как и командиров других взводов, ждал незапланированный ранний подъём. Заместитель начальника Штаба срочно требовал новоявленных казаков под свои ясны очи.
  Проведя по щеке ладонью, молодой лейтенант Калинин, определил, что щетина еще вполне уставная, и бриться сейчас не нужно, поэтому он быстро умылся из ведра, приготовленного для этой цели в палатке, почистил зубы и взъерошил ежик короткостриженых волос.
   Выбравшись на свежий воздух, Максим обнаружил других комвзводов, скрывающие свою нерешительность за привидением формы в надлежащий вид. Никто не хотел идти на приём к начальству в одиночку, поэтому, только когда все шесть офицеров собрались вместе, они двинулись в сторону штаба. Его расположение не было для казаков тайной, каждому из них уже приходилось бывать в Ханкале, поэтому путь занял не больше десяти минут.
  Двухэтажное здание штаба, одно из немногих построенных тут из кирпича, встретило офицеров вооруженным постом. Рядовой с автоматом потребовал от них документы, внимательно сверил фотографии на военных билетах с реальными лицами и только после этого, связавшись по карманной радиостанции с внутренним постом, запустил визитёров внутрь.
  - Всё чуднее и чуднее, - даже присвистнул огромный здоровяк под два метра ростом, с наголо бритой головой и вислыми усами, носящий имя Иван и командовавший транспортно-вьючным взводом. - Кто-нибудь помнит такие меры предосторожности раньше?
  - Всё бывает в первый раз, - стоически ответил Максим, поднимаясь по лестнице на второй этаж, увлекая за собой остальных
  Заместитель начальника штаба подполковник Никулин встретил вызванных им лейтенантов в своём кабинете. Было сразу заметно, что он явно не ложился этой ночью спать. Худосочное лицо его имело нездоровый, немного землистый оттенок, а форма, даже не смотря на то, что это был общевойсковой камуфляж, казалась излишне мятой.
  - Алексей Михайлович, вызывали?
  - Вызывал. Присаживайтесь, - подполковник кивнул на стулья, стоявшие в ряд вдоль стены. И дождавшись, когда все займут свои места, продолжил уставшим голосом. - Как вы, наверное, догадались, командованием Русской Армии задумана большая общевойсковая операция против Имамата. Даты, задействованные силы и прочие детали вам знать ни к чему. Пока я могу сообщить вам, что зоной ответственности ваших подразделений будет весь северный Амазонский хребет. Рассчитывайте время полной автономии в отрыве от основных сил - в районе недели. Поэтому жду от вас детального списка необходимого дополнительного снаряжения, обмундирования, а также расчеты по фуражу. Пока есть время на подготовку, его надо использовать, а не роняя кал бегать в авральной обстановке в поисках нужного. Всем всё ясно?
  - Так точно! - по-уставному ответило шесть голосов.
  - Товарищ полковник, - заговорил Иван своим хриплым голосом. - Действовать будем как самостоятельные подразделения? Или в составе временных команд?
  - Действовать будете в составе постоянных особых штурмовых групп. Они как раз сейчас развертываются на базе горнострелковых взводов. Ваши подразделения будут распределены по ним в зависимости от предполагаемых перед группой задач. Где-то будет передан целый взвод, где-то отделение. Впрочем, вам это дело уже привычное.
  - Ясно, - кивнул Иван. - Сколько будет времени на слаживание?
  - Минимум две недели. Сегодня-завтра вы пока располагаетесь на базе, подготавливаете указанный мной список, работаете с личным составом, а послезавтра начинается полноценная работа. Ваши коллеги уже вовсю работают на полигонах. Вот и вы к ним подключитесь. И не забывайте, чем больше пота, тем меньше потом крови.
  
  
  Протекторат Русской Армии. Учебный полигон в окрестностях Ханкалы. 3 день 8 месяца 25 года. Понедельник. 17:20
  - Твою душу мать, черти мазутные! Шевелитесь, если не хотите сдохнуть от ожирения! Да тюлени на суше передвигаются быстрее и проворнее чем вы, гоблины шершавые! Шибче! Шибче! - хлопая в ладоши, отбива темп, кричал немолодой усатый капитан, наблюдающий за копошением своих подчинённых.
  Три десятка человек перед ним возились с кучей металлических запчастей, покрашенных в зелёный цвет, в которых уверено узнавались пушки.
  - Сержант Забегайло! - прорычал капитан.
  - Я! - бодро ответил лопоухий молодой парень, пытающийся поднять большой и тяжелый ствол.
  - Какой норматив разворачивания из вьюков в боевое положение горной пушки образца пятьдесят восьмого года расчётом из шести человек?
  - Пять минут с разложенных вьюков, и семь минут с коней! - отрапортовал сержант.
  - Так какого хрена, вы, задорукие обезьяны, уже десять минут возитесь? Каждые пять секунд промедления - это смерть твоего боевого товарища, погибшего без твоего огневого прикрытия. Из-за вашего слабоумия погибло уже тридцать восемь человек. Готов, Забегайло, лично сообщить их матерям, женам и детям, что твои товарищи погибли из-за твоей тормознутости?
  - Никак нет! - мрачно ответил парень.
  - Тогда минута на отдых и по моему свистку разбираем то, что вы тут сейчас насобирали.
  - Лихо ты, - тихо, почти шепотом, произнес Калинин, стоявший рядом с капитаном, пока остальные бойцы, уставши, растянулись на пыльной земле.
  - А ты чего хотел? - усмехнулся усач. - У нас же нация такая, через голову мало чего доходит, только через задницу.
  - Может, всё же позволишь моим вьючновожатым помогать твоим расчётам?
  - Напомогаются еще. И не раз. Вот сейчас мои намучаются так, чтобы сборка была на автоматизме. А потом уже можно и твоих подтягивать, но только как факультатив, не более.
  - Почему?
  - У твоих свои проблемы. Хорошо, когда товарищ может помочь. Но когда люди лезут не в своё - всегда получается фигня. Так что у тебя кони, у меня пушки. И все счастливы.
  - Логично, - пришлось согласиться Максиму.
  - А то! - вновь усмехнулся капитан, и, поднеся к губам серебряный свисток на витиеватой серебряной же цепочке, выдул из него оглушительный звук. - Давай! Работаем, лежебоки!
  - Слушай, Слав, - вновь взял голос Максим, - а есть ли смысл в твоих пушках? На всю операцию всего пять штук.
  - А тебе что, нужно как в Великую Отечественную, с артиллерийскими полками и танковыми клиньями? И чтоб пехота миллионами? - усач посмотрел на Калинина как на идиота.
  - Ну нет... - тут же замялся Максим. - Но как-то не серьезно выглядит. Вроде событие ожидается более чем серьезное, и всего пять пушек.
  - А ты представляешь, на что способна эта малышка в горах?
  - Не совсем. Я ж в староземельной армии в спортроте служил, нас до оружия и тактических занятий не особо допускали.
  - Выходит ты сильный, но не особо умный? - засмеялся капитан.
  - Выходит так, - даже и не обиделся Калинин. Это было бесполезно, обижаться на этого, острого на язык человека.
  - Не принимай близко к сердцу, - миролюбиво заговорил усач. - Просто даже одна эта малышка такого может натворить в горах, что мне даже жаль этих чехов. Она хоть и называется пушкой, но по факту является гаубицей, может работать как навесом, так и прямой наводкой. А при определенных условиях добивает на десять километров. Это ооочень серьезная заявка на победу.
  - Всё равно, Слав, нохчи же не идиоты. Воевать умеют. У них тоже есть и артиллерия, и техника. Все подходы явно пристреляны. Вмиг накроют.
  - Сейчас, погоди! - попросил Вячеслав, не отрывая взгляда от подчиненных. - Эй, капибары вислоухие! Чего так медленно? Неужели яйца между ног двигаться мешают? Так я вам их мигом могу поотрывать к фигам! - когда бойцы были вновь строщены, он опять тихо заговорил для Максима. - В горы, в по-настоящему серьезные горы, много артиллерии при всем желании не затащишь. В Великую Отечественную войну горнострелковому полку по штату полагалось всего четыре горно-вьючных пушки и не больше двенадцати батальонных миномётов. А стосемимиллиметровых миномётов на дивизию полагалось всего двенадцать, а у нас их задействовано целых пятнадцать. Так что здесь у нас серьезный перевес по сравнению с нашими дедами. Я за другое больше переживаю.
  - За что?
  - За снабжение, - серьезно ответил капитан. - Когда мы входили в горы во Второй войне, то за снарядами гоняли машины почти дважды в сутки. И то, бывало, их не хватало. И это при условии, что вся Чечня размером как район в какой-нибудь Кировской области. Да, были обстрелы, и были фугасы с засадами. Но всё равно, это не идёт ни в какой сравнение со здешней Амазонкой. Ты прикинь, с какой периодичностью нужно будет гонять баржи и корабли, чтобы насытить активно воюющие подразделения всем необходимым. Как бы не обделались наши тыловики, мероприятий подобного масштаба я здесь не припомню. И там хоть пять у тебя пушек, хоть сто. Без снарядов от них толку не будет никакого.
  - Это точно, - согласился Максим. - И это уже будет наша забота. Будем сайгаками скакать от передвижного пункта боепитания до вас и обратно. Каждый день по этим чёртовым тропам.
  - Согласен, приятного мало каждый день в зад лошади таращиться, - засмеялся Вячеслав. - Не завидую. Честно.
  - Я где-то читал, что каждый войну видит по-своему. Для пехоты это грязь, сырость и вши. Для авиации - облака и синее небо. А для нас, видимо, лошадиная попа, - поддержал шутку Калинин.
  - Эй, дятлы-переростки! Собрали? Да неужели?! А теперь разбираем! Да-да, разбираем, рядовой Мухадзянов. Твои предки полмира под Чингисханом завоевали, а ты какой-то гребаный Амазонский хребет штурмом взять не можешь! Твоим дедам стыдно сейчас должно быть в Валгалле, или где они за тобой, бестолковый отпрыск великого народа, наблюдают. Соберись, тряпка!
  - Думаешь, много стрелять вашим придется? - продолжил разговор Макс.
  - Мы в Чечне изрядно постреляли. Нам ставилась задача по поражению групп боевиков на обратных скатах высот, на горных тропах, отдельных огневых точек и укрепленных позиций. Снайперов опять же били, и их недоартиллерию. Много целей было.
  - А как вы их там находили?
  - Ты как маленький, ей богу. Про арткорректировщиков слышал когда-нибудь?
  - Слыхал.
  - Так вот наши офицеры выходили с группами спецназа в тыл противника, занимали господствующие высоты. Потом корректировщик передавал в штаб сообщения о выдвижении противника в определенном направлении, которое этой группой фиксировалось. Ну а дальше наши их били. Или ствольной или реактивной, в зависимости от важности цели. И так обеспечивался выход основных сил бригады на указанные рубежи и позиции. Ну а дальше работала пехота, как и полагается.
  - Толково, - Калинин даже присвистнул.
  - А то! - капитану явно нравилось говорить о тех событиях. - А огонь по блокированию вообще песней был. Духи не могли разбежаться, хотя желали этого всей своей черной душонкой.
  - Это как?
  - В марте две тысячи первого, когда штурмовали село Комсомольское, мы четко и методично работали по вероятным путям маневра боевиков, перекрывая дорогу подкреплениям и не давая им самим сбежать обратно в норы.
  - Стреляли в пустоту?
  - В какой-то степени. Боевая задача была не допустить прорыва, и мы его не допустили. Эти бармалеи носа боялись из села показать. Да и в селе им не особо ладилось.
  - Почему?
  - Перед зачисткой велся сосредоточенный огонь по выявленным ранее целям. А во время самой зачистки, несли огненный вал прямо перед нашими солдатами. Сначала мы ровняем одну улицу, и только после этого туда заходят наши штурмовые группы.
  - А как вы их не задевали?
  - А тут опять корректировщики помогли. Они с первой линией штурмующих шли, и если где в подвале обнаруживался пулемёт - подвал тут же ровнялся с землей. Всё просто.
  - Ну, дай-то бог, чтобы и нам было не сложнее.
  - Дай бог...
  Максим вынул из кармана пачку сигарет и вытянул себе одну из неё. Капитан же, поморщившись на табачный дым, вновь принялся строить подчинённых. Когда пепел коснулся фильтра, Калинин потушил окурок о подошву сапога и поглядел на часы.
  - Давай еще двадцать минут гоняй своих оболтусов, а потом привлекай моих. А то они чего-то за последний час булки расслабили. Пусть жизнь малиной не кажется, а то привыкнут.
  - Это точно. Человек такая скотина, которая к хорошему привыкает моментально. Вот только хорошего в нашем мире на всех не хватает.
  
  
  Протекторат Русской Армии. Ханкала. 3 день 8 месяца 25 года. Понедельник. 29:54
  Пламя словно плясало над алыми углями костра. Внимательный взгляд, возможно, даже смог бы уловить ритм этого танца, его мелодию. Но не сегодня.
  День выдался трудным, и оценить красоту пламени могли лишь 'счастливчики', которые в отличии от своих товарищей не спали. Таких перед полуночью насчитывалось трое - дневальный, совмещающий обязанности с дежурным, выставленный от расположенных в палатках конных взводов, часовой, охраняющий оружейную палатку чуть в стороне от огня, и лейтенант Калинин, задумчиво пивший чай из металлической кружки.
  Максиму не спалось, и он пытался найти себе занятие. Только что он вернулся со склада для шорно-седельной амуниции, где проверил наличие вёдер с водой на полу. Климат в это время года здесь был жарок и сух, и при недостатке влажности изделия из натуральной кожи портились очень быстро, буквально на глазах начинали трескаться и рассыхаться. Чтобы этого избежать, каждый день полы склада поливали водой и выставляли обычные пластиковые вёдра посреди зала, что регулярно проверялось офицерами и сержантами.
  Также Макс практически до зеркального блеска вычистил своё табельное оружие, проверил коней в леваде и на привязи, обошел казачье расположение и проверил службу часового. И вот сейчас спокойно пил чай.
  - Господин хорунжий? - дневальный, как было негласно положено в Войске, обращался не по армейским званиям, а по примерно соответствующим им казачьим чинам.
  - Да, Сергей.
  - Полночь уже скоро. Отдохнули бы, а то день выдался сегодня не лёгким.
  - Это уж точно, - подтвердил Калинин последние слова.
  День действительно удался на славу. Подъём по тревоге, спешный марш в неведанном направлении, принятие на вьюки заранее неизвестного вооружения и повторный марш на полигон.
  Более-менее спокойным выдался час, когда капитан-артиллерист гонял своих подчинённых с пушками, тогда коневожатым взвода лейтенанта Калинина нужно было лишь придерживать лошадей, пока пасынки бога войны будут мучиться с железом. Ну а потом опять переходы, внезапные развьючивания и стрельбы, отражения нападений во фланг, в лоб, в спину, быстрые рейды с пехотой.
  Уработались до такого состояния, что вечером за конным составом пришли коневозы. Людей же взяли на борт с десяток развозных, крашеных в цвет хаки, ЗиЛов.
  Уже в Ханкале провели обязательную чистку лошадей, осмотр и чистку амуниции, и, практически засыпая на ходу, личный состав отправился отдыхать в палатку. Все, кроме Максима.
  Его терзало сомнение. Сомнение в правильности когда-то сделанного им выбора.
  Уже скоро его, вместе с подчиненными и сотнями других людей, бросят в мясорубку. Максим не питал иллюзий по поводу шапкозакидательных рассказов про 'малой кровью на чужой территории'. Бои будут серьезные, на выживание. Уж это-то Максим знал точно, как участник трех рейдов за Амазонку, с одного из которых он вернулся со свинцовым подарком в плече.
  И для чего сейчас ему отправляться туда, где его скорей всего убьют? Ему, без пяти минут счастливому отцу?
  Что мешает завтра же утром написать рапорт на увольнение?
  Еще понятно, зачем воевали деды в Великую Отечественную войну. Они защищали свой народ, свою нацию от истребления. Если бы под пули не пошли они, то в газовые камеры пошли бы их дети и жены.
  Но сейчас, что угрожает лично ему, Максиму, и его жене Зинаиде?
  А ничего не угрожает. Это раньше чехи даже за Демидовск в рейды ходили, а сейчас им зубы пообломали и такие события уже в диковинку.
  Но кто им эти зубы выбивал, стирал напильником по дёсна? Обычные парни, как и он, повинуясь своему воинскому долгу.
  А что такое воинский долг? Обязанность погибнуть там, куда тебе укажет пальцем начальник? Или личная ответственность за каждого, от мала до велика, жителя твоей Страны?
  Зачем, он, Максим, пошёл на эту военную службу? Не за длинным рублём, это точно. Денег, после событий, приведших его в Новый мир, у него было достаточно. Калинин был одним из пяти крупнейших акционеров конезавода 'Terra Nova', и стабильный доход даже при ничегонеделанье ему и его семье был обеспечен на долгие годы.
  Тогда зачем ему были нужны погоны?
  Наверное, он согласился ради нового опыта, новых знаний, новых знакомств. Строительство Новоземельного Казачьего Войска с нуля прямо манило к себе смелых и целеустремлённых людей. А Максиму срочно нужно было развеяться после черной полосы в своей жизни, когда он в одночасье потерял любимого человека, деда и друзей детства.
  Но вот новые впечатления получены, и превращены в ежедневную рутину. Новые связи налажены, и с кем-то завязаны дружеские отношения, с кем-то нейтральные, а с кем-то откровенно враждебные. А кто-то, точнее Зинаида, вообще стала его женой и вынашивает его первенца.
  Может быть, эта военная служба нужна была, чтобы доказать что-то себе?
  Возможно. Но Максим уже всё себе и окружающим доказал. Он трижды ходил в рейды, имеет за них правительственные награды и рубец на плече. Его офицерский авторитет не опровергается никем в его взводе, и в Войске вообще.
  Что-то еще?
  Вроде нет. Калинин как ни напрягал свою голову, но других мотивационных причин оставаться на службе придумать не мог.
  Тогда завтра он напишет рапорт об увольнении?
  Не напишет. Не сможет. Совесть не позволит.
  Как смотреть людям в глаза, которых ты бросаешь перед самым трудным, а для кого-то последним, испытанием в их жизни? Звание труса и урода обеспечено после этого до окончания времен.
  Но не это самое страшное.
  А как глядеть в глаза женам и матерям тех, кого ты обязался защищать как их непосредственный командир? Знать, что именно тебя они винят в смерти своих близких. И то, что они никогда тебе этого не простят. Никогда. И при этом мозолить им глаза каждый день, ведь живут все на одном хуторе, и даже переезд на другие хутора или в Станицу тут не поможет.
  Спасти может только переезд в другое место, далёкое от бескрайней Новоземельной Степи. Всё придётся бросать и начинать с самого начала. А готов ли к этому он, Максим? А Зина?
  Вот и получается, что своей службой Калинин больше обязан не далёкому правительству Протектората, а своим товарищам и хуторским бабам.
  Поэтому никакого рапорта он писать не станет. Будет честно выполнять все свои обязанности. Полезет в любую задницу, которую укажет командование. И если надо, то в этой заднице погибнет.
  И уж коли судьба сведет так, что он переживёт грядущие события, то уже в мирной, спокойной обстановке он снимет погоны. И никто не посмеет сказать в его адрес худого слова за это.
  И стоило Максиму принять это решение, как сонливость резко окутала его. Попрощавшись с дневальным, он отправился спать на сколоченные наспех нары, установленные в его взводной палатке.
  Завтра предстоял тяжелый день, не легче чем тот, что только что закончился.
  
  
  Протекторат Русской Армии. Ханкала. 6 день 8 месяца 25 года. Четверг. 11:10
  - Ну что, товарищи офицеры, какие мысли или замечания хотите до меня донести до того, как я начну?
  Невысокий, но очень коренастый мужчина с погонами капитана оглядел собравшихся за столом. Был он наголо брит по всему черепу, и лицо при этом выглядело чуть по-детски пухловато, что тут же наводило на мысли о малыше-переростке. Но Максим точно знал, что эта аналогия ошибочна. Капитан Сидоренко милым малышом уж точно не был.
   - Нам бы всё же выделить на группу еще один Утёс, тогда мы в два ствола сможем весь район под перекрёстным огнём держать. Никто не сунется, - тут же воспользовался возможностью старший лейтенант с стрижеными под бокс волосами с проседью.
  - Ты что скажешь? - лысый капитан вопросительно поглядел на Калинина.
  - Чтобы взять еще один пулемёт с боекомплектом хотя бы в тысячу патронов, понадобится еще две вьючных лошади минимум, которых придётся дополнительно готовить. И это с учётом того, что сейчас у меня и так на двух вьючновожатых пять коней. Считаю это пределом. А ведь эти семьдесят три лошадки надо будет в походе кормить, и где-то на ночь устраивать. Представляете этот табун?
  - Я правильно понял, - подытожил лысый капитан, - выделять дополнительных лошадей под дополнительный пулемёт не целесообразно?
  - Так точно! - по-уставному ответил Макс. - Есть только вариант заменить уже расписанное вооружение.
  - Кто-то хочет заменить уже согласованное вооружение на дополнительный пулемёт?
  - Да, - вновь взял голос старший лейтенант. - Предлагаю заменить им ПТРК 'Малютку'. Вражеской тяжелой бронетехники в предполагаемой зоне нашей ответственности не предвидится, а легкую мы спокойно из пулемёта подобьём.
  - Дурак ты, Семёнов, - взял голос артиллерийский усатый капитан. - То, что ты служил в нищей Российской армии, где били по рукам в случаях чрезмерных растрат, ещё ничего не говорит о бесполезности 'Малютки'. Эта ПТРК берется в наш рейд не для поражения бронетехники, а для подавления хорошо организованных, особенно в скалах, опорных точек. Бьёт до трёх км, дальше, чем твою ненаглядный пулемёт может вести прицельную стрельбу. И коли командование выделило нам восемь таких ракет, то надо радоваться и брать их.
  - Для подавления опорных точек у нас есть артиллерия, - огрызнулся старлей. - На кой тогда вы нужны? Десять коней на пушку, не жирновато ли?
  - Я ж говорю, дурак ты. Не везде есть возможность пушку развернуть, и не везде рельеф позволяет из неё стрелять. А с 'Малюткой' на гребень взобрался, прицелился - и всё, нету духа за два километра от тебя, он уже в обнимку с гуриями на облаке сидит. Еще раз говорю, если тебе не давали в Российской армии ею пользоваться, то это не значит, что эта штука бесполезная.
  - У кого-то есть еще мнения по этому поводу? - вежливо, но твёрдо лысый капитан прикрыл разгоравшийся спор. - Больше не у кого? Отлично.
  Он расстелил на столе карту, и все собравшиеся тут же нависли над ней.
  - Вот зона ответственности нашей группы. Горный массив Учкой и укрепленный район Ножжей-Юрт. Последний славен как перевалочная база для абреков, решивших идти За Речку на нашу сторону. Именно здесь оседает часть добра, взятые пленники и прочее, - капитан положил на стол пачку фотографий. - В ходе предыдущих рейдов выявлено, что этот район хорошо и грамотно укреплен. Имеются стрелковые галереи в скалах, долговременные огневые точки из гранита, а также минимум миномётная батарея. Этот Юрт седлает перевал, и зайти со спины к нему практически невозможно. Наши егеря парни отмороженные, и они это делали, но им это удавалось только благодаря веревкам и прочему альпинистскому снаряжению.
  - Если имеется батарея миномётов, и если они не полные кретины, а они не кретины, - начал рассуждать вслух артиллерист, - то у них все подходы пристреляны. Они просто дадут нам сосредоточиться в определенном районе, например вот тут, - капитан обвел ногтем участок карты, - и накроют залпом.
  - Какая у них зона обстрела?
  - Это зависит от того, что за миномёты у них там. Обычные 'Подносы' или 'Сани'. Также зависит, куда они их поставили. Если в самом Юрте, то из Подносов они смогут дотянуться вот досюда, - капитан вновь очертил область вокруг Ножжей-Юрта. - А ежели из 'Саней', то досюда. Какие точно системы у них?
  - Неизвестно, - хмуро ответил Сидоренко.
  - Хреново...
  - Если бы я был на их месте, я бы вот эти участки заминировал наглухо, - вступил в разговор, молчавший до этого младший лейтенант. - Частично в нажимном, а частично в ручном режиме. Вот в этом ущелье десятком МОНок можно хоть батальон остановить.
  - Логично...
  - Эвакуацию раненых как будем производить? - вступил в разговор старший лейтенант медицинской службы. - Надо будет вот примерно в этом районе организовать пункт первичного сбора, где я смогу провести экстренные операции, но тяжелораненых бойцов как доставлять в госпиталь? Вертушками?
  - Вертушек не предвидится?
  - А как? Лошадками вашими? Тяжелораненых? Вы смеётесь?
  - Нисколько, - серьезно ответил лысый крепыш. - Вертолёты будут, но в каком количестве и когда - неизвестно. Поэтому эвакуация, как и снабжение боеприпасами, провиантом и прочим необходимым будет возложена на транспортно-вьючный взвод.
  - Для перевозки лежачих раненых есть варианты, когда носилки цепляются между двумя лошадьми, - пояснил Максим. - Получается ничем не хуже грузовика, да и трясёт меньше.
  - Вот завтра, лейтенант Калинин вы со старшим лейтенантом Ковязиным и отработаете способ конной эвакуации раненых. Чтобы все всё знали. Ясно?
  - Так точно! - ответили неединодушно два офицера.
  - А наличных средств у них сколько? - вновь вступил в разговор старлей Семёнов, разглядывая фотографии. - Расчётный подход подкрепления у них какой? Если сутки-двое - то смысл барахтаться есть. Если же меньше - мы в позиционную фазу быстро войдем. С наскока эту дуру взять не получится, обходного маневра не предвидится, значит надо будет планомерно выносить одну часть за другой.
  - Командование не идиоты, и резервы будут заняты другими проблемами. Предположительно дня четыре у нас точно будет.
  - А что наши задумали? Самоубийственный десант в тылах?
  - Почти, - кряжистый капитан ухмыльнулся. - Планируется совместный десант между кубинской армией и нашей новоявленной орденоносной морской пехотой. Его задача захватить порты на стороне Залива и перекрыть снабжение чеченцев по морю.
  - Ох и тяжела косточка, как бы не подавиться, - покачал головой артиллерист.
  - Не подавимся. Главная задача отвлечь основные силы боевиков с Севера на себя, и дать нам возможность выбить чехов с перевалов. Ну а если морпехам и кубинцам удастся закрепиться - то честь и хвала их доблести и отваге.
  - Я бы еще и со стороны океана подобный десант замутил. У бразильцев зафрахтовать судна и устроить пиратский рейд по побережью.
  - И это будет, не переживай. Но это не наша забота. Наша очередь в операции вообще под номером четыре.
  - Поподробней!
  - А куда уж подробнее? - устало произнёс лысый. - Сначала наши должны выбить всю шалупонь и перхоть из дельты Амазонки. Всех этих 'кокаиновых королей' или кем они себя считают. Для этого уже ноу-хау организовали, на самоходные баржи поставили по две гаубицы и по паре миномётов, чтобы весь район к фигам накрыть.
  - Ага, ноу-хау, - скептически заметил усатый капитан. - Это у америкосов идею слизали. Они такие же плавучие батареи делали для вьетнамских рек, окруженных джунглями.
  - Может и у американцев идею свистнули, не суть, - отмахнулся лысый. - Когда с наркобарыгами закончат, эти же батареи при участии катеров отутюжат правый берег Амазонки и подготовят плацдарм для высадки. Далее в дело вступают штурмовики при поддержке нашей плавающей бронетехники, задача которых закрепиться в предгорьях. К этому моменту все наличные средства чехов должны выдвинуться к северным перевалам. И именно в этот минуту должны ударить морпехи с кубинцами, отзывая эти силы на себя. И только тут в дело вступаем мы. Наша задача выбить чеченцев с перевалов и занять на них оборону. Всё ясно?
  - Так точно!
  - Ну вот и славно! А теперь пройдёмся по деталям.
  
  
  Протекторат Русской Армии. Скалистые горы. 19 день 8 месяца 25 года. Среда. 15:40
  - Да пни ты эту скотину!
  - Не церемонься! Как с бабой своей!
  - Что, это тебе не чихуа-хуа?
  - Да пни ты её!
  Толпа вооруженных мужчин в форме окружила у горного склона беснующуюся на тропе лошадь и человека, пытавшегося с ней совладать.
  - Я тебе сейчас сам пну! - огрызнулся этот человек в ответ. - Идите давайте дальше. Не задерживайтесь! Не видите, вы её нервируете?
  - Какие мы нежные...
  - Что-то твоя животина совсем ослабла, может, её это... на колбасу пустим? - оскалился один солдат из толпы с чуть раскосой физиономией, в которой сразу угадывалась татарская или башкирская кровь.
  - Да я тебя сейчас сам на колбасу пущу, да только она из мусульман не кошерная получается, - продолжал огрызаться кавалерист.
  - Ой вэй! Еврейское казачество восстало!
  - Рядовой Саитов, - вмешался в перебранку только подошедший старший лейтенант Семёнов.
  - Я! - по-уставному ответил башкир, но по стойке смирно не вытянулся.
  - Вместо того, чтобы помочь своему товарищу, ты всячески ему мешаешь. Зачем? Я так понимаю, ты хочешь положенный тебе АГС тащить на своём хребте сам? Не доверяешь такую честь животному, которое ешь? Так это легко исправить.
  - Никак нет, - поскучневшим тоном ответил тот.
  - Это всех касается, - старший лейтенант оглядел остальных бойцов. - Понятно?
  - Так точно, - нестройно ответили солдаты и начали расходиться, выдвигаясь колонной дальше по тропе.
  - Что случилось? - откуда-то сзади из-за спин идущих людей выбежал Калинин.
  - Я уже разобрался, - высокомерно заметил старший лейтенант.
  Не обращая на него внимания Максим повторил вопрос своему подчиненному.
  - Что случилось?
  - Не знаю, господин хорунжий, - чуть испугано ответил он, пытаясь удержать ржущего коня за уздцы. - Вот, Буря ни с того ни с сего свихнулась.
  - Где Тутчев и Серба?
  - Там, дальше. За поворотом Я за ними шел в удалении, как и полагается.
  - Ага, понял, - и больше не говоря ни слова, Калинин побежал дальше.
  - Что-то не так? - спросил Семёнов, но Максим только отмахнулся.
  Несколькими прыжками оказавшись на изгибе тропы, он увидел подобную картину. Двое человек пытались удержать в покое троих нагруженных добром лошадей.
  - Слон Ослу, Слон Ослу, - тут же заговорил Максим в вынутую из нагрудного подсумка рацию.
  - Слон на связи, - донесся ответ из динамика радиостанции. - Что там у тебя?
  - Животные взбесились. Чуют опасность.
  - Так успокой их!
  - Не получится. Они чуют хищника, причём очень близко.
  - Как близко?
  - Не могу сказать, но возможно он уже притаился на нас в засаде.
  - Принял. Отбой.
  И тут же на общем канале связи по этой же рации пробухтел голос командира: 'Всем боевая тревога! Оружие к бою! Возможно нападение диких зверей!'
  Солдаты, переглядываясь, сняли свои автоматы с плеча и вопросительно смотрели на сержантов и офицеров.
  - Оружие к бою, чего не понятно? - рявкнул Максим, и передёрнул затвор своего автомата Калашникова, показывая пример окружающим.
  Минуту ничего не происходило. Колонна после этого замешательства вновь пришла в движение, уводя более-менее успокоенных лошадей дальше. И тут слева, на высокой, но пологой горе, возвышающейся над тропой, началась стрельба. Било несколько автоматов, причем длинными очередями, и довершилось дело двумя громкими разрывами.
  - Боковой заслон, - прошептал Калинин.
  Только что походная колонна в мгновение ока преобразилась. Бойцы занимали круговую оборону, а те, кому положено по штату устремились к вьючным лошадям, и принялись стягивать с них своё тяжелое вооружение.
  Но огневой бой прошёл быстро, и после него ничего не происходило, пока через пять минут тот же командирский голос по общей связи не скомандовал: 'Продолжать движение!'
  Люди облегченно поднимались из-за импровизированных укрытий за камнями, а те, кто сняли своё оружие с лошадей, начали его туда обратно навьючивать.
  - Осёл Слону, - заговорила рация на разгрузке Максима.
  - На приёме.
  - Вовремя ты спохватился. Там местные кошки к нашему заслону практически к заднице подобрались. Эти ротозеи тылы с нашей стороны оставили без присмотра, и чуть не поплатились. Можешь теперь с них пиво требовать по возвращении.
  - Непременно.
  - А теперь проверь Кордон.
  - Есть проверить Кордон.
  К штурмовой группе капитана Сидоренко, матёрого лысого мужчины под сорок, на данный выход с целью эксперимента было придано полтора десятка людей из разведывательно-штурмового конного взвода, в чью задачу входили как раз дальняя разведка и захват стратегических высот для прохождения колонны. Ну а так как единственным офицером, понимавшим в лошадях, был лейтенант Калинин, то их тут же отдали в подчинение ему. Поэтому Максиму резко прибавилось головной боли, к тридцати бойцам и семидесяти единицам конного состава прибавились еще пятнадцать и двадцать соответственно.
  Подойдя к запасному, оседланному под верховую езду коню вороной масти, Калинин без какой либо помощи одним махом взлетел на него. Только после этого он вставил сапоги в стремена, и повесил автомат за ремень на переднюю луку седла.
  На Старой Земле в Советской и Российской армии использовали два типа сёдел - строевые и офицерские. Первые были русской адаптацией немецких военных сёдел, а вторые - английских. Но на Новой Земле новоявленные казаки использовали исключительно местные вариации казачьего седла, с большой кожаной подушкой сверху, набитой шерстю местного рогача. Эта шерсть, в отличии от овечьей, так же как шерсть староземельных оленей не слеживалась со временем и не боялась влаги. И даже после нескольких лет интенсивного использования подушки оставались такими же мягкими. Впрочем, казачьим седло называлось условно. На седлах подобной конструкции в былые времена ездил весь Кавказ и вся Великая Степь.
  Дав коню шенкеля, Макс отправил его вперед.
  Обгоняя пеших бойцов с левого фланга, они очень быстро вышли вперед и оторвались от колонны.
  Ехать на коне не так просто, как может показаться со стороны. Человек при этом не отдыхает, и так же устаёт со временем. Но устаёт заметно медленнее. Да и конь, даже груженный по максимуму движется значительнее быстрее пехотинца, даже по такой сильно пересеченной местности как горы.
  Конь животное умное, он ступает не абы куда, а точно подбирает место для своего одетого в подкову копыта. А еще он отлично чует опасность, что только что могли наблюдать члены всего Третьего Отдельного Штурмового Отряда.
  Всё вышесказанное делает конного бойца незаменимым разведчиком в горах. Он и дойти сможет заметно дальше, и в случае чего вернуться к основным силам заметно быстрее. При этом быстрого маневра ему никто делать не запрещает, как и обходы высот по флангам, взбирание на гребни, и даже выход в тыл противнику.
  Через двадцать минут Максим быстрой рысцой подъехал к конному десятку, оглядывающему окружающую местность в бинокль.
  - Ну как у вас тут дела? - спросил сходу Калинин.
  - Да, слава богу, всё тихо, - ответил усатый боец с лычками старшего сержанта на погонах. - У вас там как? Все целы?
  - Обошлось. Котятки на тропу войны вышли, но не удачно.
  - Это они зря, - усмехнулся сержант.
  - Подобрали место?
  - Да вот вроде как да. Отсюда в эту строну у нас начинается вон та узкая долина, - усач махнул рукой, указывая направление. - И вот этот небольшой коньёнчик. Можно будет проконтролировать по всем точкам.
  - Добро, - одобрил Максим. - Тогда передавай координаты.
  Все спешились, двое бойцов приняли конские поводы, и отвели животных за большой каменный утёс. Остальные тут же заняли круговую оборону на этом пятачке, а лейтенант вытянул из подсумка свой небольшой складной бинокль, еще староземельной китайской сборки.
  - Начинай, - скомандовал он.
  Пока один из разведчиков растягивал антенну армейской радиостанции рюкзачного типа, Сержант с тремя другими подчиненными разложили на каменистой земле карту, подперев её коленями, и начали водить по ней пальцами.
  - Ага, вот, - наконец сообщил унтер, и взяв протянутую ему тангету, начал говорить скороговоркой.
  - А Цэ девять, по улитке семь! А Цэ девять, по улитке семь!
  Прошла минута, две и основание горы в пятистах метрах перед ними взбугрилось тремя большими взрывами.
  - Это у нас подносы пошли, - резюмировал Максим, поглядывая на образовавшиеся неглубокие воронки, и сверяясь с картой, разложенной разведчиками.
  - Дальше на семь! - продолжал сообщать в тангетку сержант, и новые взрывы произошли уже на склонах.
  - По улитке двенадцать!
  Секунд тридцать и небольшую долину в километре от них буквально разорвало пополам.
  - А это уже полковые миномёты вдарили. Интересно, они из пушек сюда достанут?
  - А это мы сейчас посмотрим, - ощерился усач. - А Дэ по улитке два!
  - Достали, - констатировал Максим, разглядывая взрывы на гребне одной из высот.
  - Вот бы они еще и на боевом выходе так же метко стреляли, а не только на учениях как сейчас, - сказал один из разведчиков.
  - А что им еще остаётся. Их Жук не зря на полигоне до потери пульса вылюбливает. Результат на лицо. Первый разрыв через две минуты восемь секунд после сообщения координат.
  - Как бы не перегорели хлопцы. Так и помереть от усталости можно.
  - Да не должны. После этого выхода обещали недельный отдых. - успокоил всех Максим.
  - Отдых это хорошо. Отдых это замечательно. Еще б увольнительную дали, с семьей повидаться.
  - От этого я бы и сам не отказался. Да кто на такое сейчас пойдёт? Война на носу.
  - В этот раз вероломного нападения на нас в четыре часа утра не будет, - вновь ощерился сержант. - В этот раз мы вероломно нападаем!
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"