|
|
||
Начало в дневнике Путь Белого Мага | ||
Едва заметное созвездие: самые яркие звезды его не превышают 4-й величины. Наиболее скромное из зодиакальных созвездий. Главная звезда - Акубенс. В этом созвездии находится звездное скопление Ясли. По имени знака созвездия назван тропик Рака. Свыше двух тысяч лет тому назад летнее солнцестояние пришлось на это созвездие. Солнце по-матерински изливало на Землю свет и тепло. Поэтому созвездие связано с именем богини Исиды, олицетворяющей идею материнства, вечной женственности и земной мудрости. Один из атрибутов богини - Луна, и созвездие Рака посвящено Луне, а его символ изображен в виде краба, напоминающего Луну по форме. Иероглифически созвездие означает мудрость, которая проявляется в бескорыстной любви.
Четверг, 22 июня 2006 г.
Сегодня солнце перешло в знак Рака. ...В следующий раз довелось свидеться нам с Василием Травником лишь осенью. Его свадьбу в связи с трагическими событиями в стольном граде пришлось отложить. Теперь, когда все уже было позади, на лесном урочище Василия собрались все наши ближние и дальние родичи. Прибыли из Спас Купалищ поп Никита и его супруга Анастасия. Они рады были встретить здесь своих сыновей, славных богатырей - Алешу и Добрыню, которые только что вернулись с дружиной князя Всеволода из освободительного похода на Глеба Рязанского. Брат Василия, Онисим Богомаз, приехал из града Боголюбова со всем семейством: с женой Оленой, которая была внебрачной дочерью князя Андрея, и с шестью сыновьями. Отроки вельми возмужали, старший Никита, с которым мы ходили в прошлом году к бабушке Марьяне в страшные Муромские леса, тоже собирался жениться. Невеста Василия - Варфельда, по-нашему Варя, и невеста Никиты - Грюнвельда, по-нашему Груня, были родными сестрами. Третья их сестра - Даргольда, по-нашему Даша, с отцом своим, Светозаром, вчера на попутной лодье добрались с Кщарского урочища. Прибыл и Кузьма Киевлянин, и отец Микула, и отец Нестор - знакомые все лица. Сколько с ними мне пришлось пережить незабываемых событий...
Свадебное пиршество устроили на зеленой поляне перед избой Травника. Столы ломились от богатых даров природы, звенели гусли, гудели дудки, звучали песни... Такая свадьба могла только присниться. Вот она мне и снилась...
Снились мне теплые губы, ореол золотистых волос Даши, ее небесно-голубые глаза, таких очей в реальной жизни никогда не встретишь...
- Интересно, - подумалось мне, - ведь это же сон, а сон управляется моим подсознанием, далеко ли оно меня заведет?
Однако дальше теплых губ дело не пошло.
- О чем ты грустишь? - спросил я ее.
- Мы с отцом завтра отбываем...
- Куда?
- Туда - в будущее. Но я никогда тебя не забуду, Ваня! Я всегда буду вспоминать и ждать тебя.
- Но это же невозможно! - воскликнул я, - Двадцать пять веков между нами! Ну, ладно бы - двадцать пять дней, куда ни шло - двадцать пять лет, это еще можно представить. Но двадцать пять веков - просто невообразимо...
- Тем не менее, это так. И ты убедишься, что это правда.
- Неисповедимы пути чувств людских! Вчера только встретились, завтра расстаемся, а они остаются - на века. Что это - безудержный идеализм, или блажь, бездумный идиотизм? Но не зря говорят: блажен, кто верует. А тебе непременно нужно возвращаться? Ведь сестры твои, как я понял, остаются?
- Они родились ЗДЕСЬ, а я - ТАМ. В этом вся разница. Эх, Ваня, Ваня, у меня самой сердце разрывается.
- И почему так бывает? Неужто свет клином сошелся? Зачем души наши обречены на бесконечное ожидание? Так ведь не нужна нам синица в руке, подавай журавля в небе! Разве нельзя нам жить, как все нормальные люди, сегодняшним днем?
- У нас еще есть сегодняшний день, - лицо ее осветилось лучезарной улыбкой.
- И еще сегодняшняя ночь, - молвил я и проснулся...
Пятница, 23 июня 2006 г.
Прослышал я в обед по радио, что нынче, самый, что ни есть, счастливый день в этом году. Определили это некие ученые (надо же, есть и такие!), а самый несчастный был, по их утверждению, 23 января. Ну, как упустить такую возможность? И подумалось мне, какое же может быть счастье на работе в такую жару? Надо рвать когти на природу. Едва я дождался конца рабочего дня.
Шустро перекусив, выскочил я на улицу. С юга надвигалась зловещая черная туча, которая охватила уже половину неба. Я вернулся и взял на всякий случай взял зонтик. Чем черт не шутит даже в самый счастливый день в году? Взглянул для верности в зеркало, мало ли что, и снова вышел на улицу. Черный котяра вальяжно, даже с каким-то ехидством, перешел мне дорогу. Плеваться я не стал, просто, наплевав на все приметы и знамения, ринулся навстречу Счастью. Когда я подошел к мосту через Клязьму, сплошной поток машин пытался вырваться из цепких лап раскаленного асфальта. Видимо не только мне хотелось урвать кусочек Счастья. Обратно возвращались немногие, видимо те, кто уже получил свою дозу. Без особого труда обгоняя этот еле плетущуюся процессию, я миновал мост. Туча приблизилась почти вплотную, поднялся свежий ветерок, вздымая тучи пыли. Куда же мне повернуть? На восток, подальше от нее, или на запад? Быль о том,
Как Иван за Счастьем ходил.
- Иду на грозу! - твердо решил я.
Спустившись с моста, я отправился вслед уходящему солнцу, которое уже скрылось в наступающей хмари. Сверкнуло, и по всему поднебесью прокатился раскатистый гул.
- Пока гром не грянет, мужик не перекрестится, - вспомнил я старую пословицу и на всякий случай перекрестился. Я взглянул на тучу. О, чудо! Она отступала!
- Вот что крест животворящий делает! - воскликнул я и вышел на берег.
Скинув одежду, зашел в воду. И тут раздался первый удар колокола.
- Однако вечерня начинается в Успенском соборе, - подумалось мне.
Под звон колоколов доплыл до середины реки и возвратился.
- Лепота! - подумал я, - хорошо, что не испугался этой злосчастной тучи!
Вода - просто прелесть! Вон они - ласточки-то, высоко над городом летают. Только им следует доверять, а не горе-синоптикам. Правда это городские ласточки, а ласточки-береговушки, как всегда, снуют едва не касаясь поверхности воды. Белокрылые чайки медленно парят вдоль русла, высматривая добычу. Юркие трясогузки семенят по песку вдоль кромки воды. Шустрые мальки у берега тревожат поверхность. Светлый ручеек впадает в Клязьму. Тысячи таких ручейков вольются в нее, прежде чем она превратится в Оку, а затем в Волгу. Напротив - водокачка, глубина здесь порядочная, зато течения почти нет. Когда мы проплывали мимо на "Ковчеге", то надолго застряли в этом месте.
Снова показалось солнце и осветило на другом берегу за кущами высоких деревьев золоченые купола Вознесенской церкви, в которой я когда-то крестился. Правее, стройная Николо-Галейская церковь, построенная в 1732-1735 годах на средства богатого владимирского ямщика, посадского человека Ивана Григорьева Павлыгина, о чем говорит резная надпись, вделанная около западных дверей.
- Интересно, - подумалось мне, - а какие же строения сохранятся через три века после нынешних таксистов?
Как известно, Святой Никола - покровитель всех путешественников. Именно здесь была древняя пристань, или исады, как сказал бы Валерий Михайлович, к которой приставали лодьи их глухой Московии и недавно построенного Нижнего Новгорода в стольный град Великого князя Всеволода. Далее, на холме сияли купола Успенского собора, с колокольни которого все еще лился вечерний звон.
- Так, - вспомнил я об основной цели нынешнего путешествия, - а где же Счастье?! Неужто эти беспардонные СМИ, как всегда, надули?
...Закатные лучи солнца рикошетили от зеркальной поверхности и золотистыми волнами отражались на теплом песчаном берегу, на зеленой траве и кустах, на цветущей ежевике, на порхающих бабочках и на моих ногах, руках и лбу, озадаченном нелегкими поисками вечно исчезающей Синей Птицы...
Суббота, 1 июля 2006 г.
Закончился жаркий июнь, и установилась у нас скандинавская погода.Давно встречал в комментариях имя Алана Эббота, но заходить к нему как-то не удосуживался. А тут встретил среди новинок его "Зеленые глаза", не удержался зашел. Мотив на первый взгляд показался знакомым, и я, по глупости, ляпнул, что он похож на песню "Молодая" Ефрема Амирамова. Нашел текст этой песнн, распечатал, и со спокойной душой пошел домой. Каково же было мое изумление, когда я обнаружил, что у этих песен совсем различная ритмика. Нет, плохой из меня музыкант, видать ведмедь на ухо наступил. Но слово - не воробей. Сказал, что сделаешь римейк - не говори, что не дюж! Взял листок бумаги, карандаш и отправился на то место, где я прошлый раз Синюю Птицу искал. Погода была чудесная, вода изумительная, но, видать у Музы иные представления о погоде. Кроме убогой строчки "Белый месяц молодой, словно чайка над водой" ничего в голову не пришло. Да и не видел я никакого месяца, молодой он или старый, белый или золотой - не мог я этого ведать, солнце еще во всю светило. Утром, придя на работу, быстренько сляпал "из того, что было". Мне и самому не шибко понравилось. А тут и Алан подтвердил, мол не переплюнул я этого Ефрема. Стало мне зело стыдно, подправил малость и выложил под названием "Дивный вечер" Лирическое отступление.
Конец лирического отступления.
Мы прощались с Даргольдой, по-нашему, с Дашей.
- И что же теперь будет с базой на Кщаре? - спросил я.
- Хроноцентр пришлет нового резидента вместо отца.
- А что, Святозар уже трансмигрировал?
- Да, два часа назад. А это - за мной, - она указала на невесть откуда появившуюся тарелку хронолета.
- Так скоро? - воскликнул с огорчением я.
- Не печалься, Иван, может быть, еще свидимся...
Она подошла к хронолету и исчезла в белесом тумане.
- Wait for me - донесся до меня ее голос, - Отныне, все творения, которые ты создашь, будут посвящены только мне... Так же как и те, которые ты уже создал, там, в БУДУЩЕМ.
- Жди меня. Легко сказать. Знаю, что ВРЕМЯ для вас - НИЧТО. Но я к этому еще как-то не привык.
Хронолет плавно приподнялся над землей, сделал петлю, похожую на лежащую восьмерку и растворился...
- Бесконечность, - подумал я и проснулся.
Суббота, 8 июля 2006 г.
"Эх, лето красное, любил бы я тебя..." Но вновь наступила жара. В Иванов день решил осчастливить местную газету "Владимирский акцент" своей поэмой "Легенда об озере Кщара". Но, видать, акцент у меня не такой был, или же по габаритам не вписался, редакция хранила таинственное молчание. Зондирование пяти известных издательств "Прерванной зарей" также не принесло видимых результатов. Не скоро взойдет заря над Залесьем. Увеличил поголовье френдов в полтора раза, однако, как известно, их по осени считают. Рекламная пауза.
Конец рекламной паузы.
Следопыта всегда влекло на места былых походов. Вот и в это летнее утро отправился Иван по маршруту славного "Ковчега". Во дворе он сразу же столкнулся с Василием, вторым плотоходцем "Ковчега", который медленно отходил от празднования своего дня рождения. Тот предложил составить ему компанию, но Иван жутко торопился. Начинал моросить мелкий дождичек, вспышки молний поблескивали среди розовых облаков. Когда электричка отправилась, Иван с тоской наблюдал сгущающиеся тучи. Но, к счастью, когда он вышел на "Красной Охоте", гроза там уже прошла. Идти через лес было самоубийственно, т.к. трава была сырой, и Иван прошел пару верст вдоль ж.д. полотна и свернул на шоссейную дорогу, по компасу взял азимут на Реку и на самом деле встретил те удивительные валуны, которые были изоброжены в рассказе. Путь пролегал через жуткое болото, на котором самыми жуткими были комары. Наконец он добрался до Реки, на карте она обозначена как Клязьма, пересек ее вброд, положив всю одежду в сумку, которую водрузил на надувной круг. Однако у другого берега попалось глубокое место, пришлось немного плыть, содержимое сумки слегка подмокло, так что пришлось сушиться. Высушив деньги и повесив на руку сохнущую рубашку, Иван отправился дальше. Тут ему пришла мысль заняться лозоходством. Он начал экспериментировать с прутиками различной длины, и когда выбрал подходящий размер, обнаружил, что рубашка бесследно исчезла с его руки. Весь юмор ситуации состоял в том, что иной одежды для верхней части туловища у него не было, и он находился в сорока верстах от родного города. Иван повернул назад по тропинке, потом прибавил шагу, потом побежал. Где-то через километр он заметил среди травы знакомые черно-серые клетки своей пропажи. Рубашка была пропуском в мир цивилизации! Иначе, обернувшись флагом "Ковчега" он мог оказаться в иных местах, нежели родимый дом. И так он сделал мудрый вывод: "Не ищи того, чего нет, ибо потеряешь то, что имеешь!". В лесу было полно черники, но собирать ее не было времени, так как с востока опять надвигалась гроза. Сердобольный абориген довез Ивана до автобусной станции славного годода Собинки, одной из узловах точек Собинского треугольника... В остальной вик-энд Ивана больше не тянуло на приключения, и оп занялся более безобидными делами. Эх, Лето звонкое, будь со мной!
Среда, 12 июля 2006 г.
Петров день.
Меня всегда влекло на места былых походов. Вот и в этот дивный летний вечер отправился я на Золотые Пески. Спустился под Черный Мост и пошел вдоль берега Клязьмы...
Вспомнилось самое первое наше с Василием приключение. Учился я тогда в первом классе, Василий во втором. В самый последний день зимних каникул задумали мы с ним пойти на рыбалку. Взяли удочки, намотанные на картонку, спички, чтобы разжечь костер, журнальчик, чтобы почитать, пока рыба начнет клевать, сложили все это в коробку из-под торта и отправились к Золотым Пескам.
Кто выбрал такой маршрут, не помню, скорее всего, Василий.
Когда мы подошли к крутому берегу на последнем повороте перед Золотыми Песками, то заметили внизу небольшую полынью, промытую теплыми городскими притоками Клязьмы.
- Здесь будем ловить, - заявил Василий.
Я стал разматывать удочки и срезать удилище из ивняка, а Василий тем временем заметил в полынье дохлую рыбешку и поспешил вниз. Лед под ним провалился, и он оказался в воде.
- Ванька, вытащи меня! - заорал он.
- Сейчас, только удочки размотаю, - молвил я, продолжая свое кропотливое занятие.
- Ванька, скорее вытащи! - еще громче завопил он.
Я обернулся. Василий, ухватившись за кромку льда, барахтался в полынье, его серая шапка, армейского образца, плыла по течению.
- Эй, что ты там делаешь? - удивился я, - Вода теплая?
Дальнейшие события я не помню. Василий потом рассказывал, что я спрыгнул с берега, лег на лед и протянул ему шарф, за который он судорожно уцепился и выкарабкался на берег. Василий утверждал,
что я натянул на него свою шапку и обмотал его шарфом.
- П-п-побежали, с-с-скоррее! - взмолился Василий. Из его кирзовых сапожек лилась вода, ватный бушлатик начинал обледеневать.
- Сейчас, только удочки смотаю, - молвил я, быстро скомкал снасти, и мы побежали.
Когда мы приблизились к железной дороге, то заметили бегущую навстречу мать Василия. Каким образом она узнала, куда мы отправились? Видать материнское сердце подсказало. Василию пришлось отогреваться в будке стрелочника, а я побрел домой...
- Ванька, я тебе до сих пор благодарен за то, что ты спас тогда
меня, - часто вспоминает Василий.
- А как бы я мог тебя не спасти? С кем бы я тогда на "Ковчегах" плавал и за грибами ходил?...
... Однако в этот дивный летний вечер я шел вдоль берега Клязьмы к Золотым Пескам. Розовые поляны иван-чая, заросли полыни, увитые одуванчиками, пряные запахи разнотравья окружали меня.
Развесистые ветлы склонялись над водой, вот и тот злополучный поворот, где была наша первая зимняя рыбалка, а вот и обширная песчаная отмель, издавна называемая Золотыми Песками. Теперь частично она заросла ивняком, мимо нее медленно струятся буро зеленые воды Клязьмы. Зайти в реку - целая проблема, все дно усеяно ракушками и улитками. Да, прав был древний мудрец, изрекший, что в одну и ту же реку не войдешь дважды. Черные ворОны бродили по отмели, совершая вечернюю трапезу, на другом берегу на сухом дубу сидели их соплеменницы и противно каркали:
- Кайдзен! Кайдзен!
Вот мерзкие создания, и кто научил их так каркать?
- А почему, собственно, они мерзкие? - подумал я, - Вот, взгляните на чаек белокрылых, у них тоже не слишком приятные крики. А вот ведь, благородные птицы, хотя зачастую встречаются и на помойках.
Все наше восприятие природы чисто условное.
Я взглянул вниз на песок. По песчаным барханам неутомимо стремился муравьишка с какой-то личинкой. Он карабкался вверх,
скатывался по песчаным склонам и вновь продолжал свой бесконечный путь, не выпуская свою драгоценную ношу. Ну, чем не муравьиный Сизиф? И кто же заложил в его крохотную черную головку, что он должен вечно стремиться в гору с тяжелым грузом.
Вот так же и в Самиздате тысячи муравьишек пытаются вскарабкаться на крохотные Парнасики, не ведая, зачем им это нужно?
Клязьма медленно струила свои воды мимо отмели с кварцевым песком. Дальше таких пляжей не будет до самого града Боголюбова, где аккурат 832 года назад в ночь накануне Петрова дня был убит князь Андрей...
... Такие вот размышления накатили на меня в этот дивный летний вечер.
Суббота, 15 июля 2006 г.
Когда Ирина-Бесконечность вернулась из паломничества по святым местам Башкирии, то с удивлением обнаружила, что у нее на рабочем столе неожиданно расцвели никогда прежде не цветшие кактусы и зачахшие, было, лилии. Теперь эти лилии цветут и на моем рабочем столе Windows. Если цветы расцветают, значит это кому-то нужно. Лирическое отступление.
Позади меня на подоконнике почти пол года пышно цвел декабрист. Но, вперив взгляд в экран, я почти не замечал его. Теперь, гляди, не гляди, цветение прошло, всему свое время. Как часто мы не замечаем прекрасного, обращая свой взор на жизненную суету. Мы уподобляемся тому муравьиному Сизифу, бездумно тянущему свой бесполезный груз через песчаные барханы.
В одном из своих произведений Владимир Солоухин рассказал такую притчу:
Однажды к мудрецу пришел весьма любознательный человек и попросил его раскрыть секрет счастья.
- Нужно чаще смотреть на зеленую траву, текущую воду и прекрасных женщин.
- А нельзя ли обойтись только третьим? - прагматично спросил любопытный юноша.
- Если не смотреть на зеленую траву и текущую воду, то на третье уже не будет сил, - ответил мудрец.
Конец лирического отступления.
...Как всегда неожиданно явился мне Кристолиб.
- Нынче настал час, когда исполнится твоя давнишняя мечта. Мы отправляемся к святому Николе.
- Как, прямо сейчас? - удивился я, - не рановато ли мне в Царствие Боже?
- Мы посетим его родину - Миры Ликийские.
- Но ведь он жил там так давно, что с тех времен, вряд ли что сохранилось.
- Он почил в Бозе 6 декабря 342 года от Рождества Христова, за 832 года до моей кончины...
- Что-то уж весьма знакомое число, - подумалось мне, - Ах, да, вспомнил! На прошлой неделе исполнилось 832 года со дня убийства Андрея Боголюбского:
2006 - 1174 = 832 А Николай Угодник мирно скончался в Миррах Ликийских за 832 года до этой даты:
1174 - 342 = 832 - Что бы это значило? - подумалось мне, - Весьма занятное число:
(832= 13*64)
или8+3+2=13=1+3=4 число Боголюбского!
- Не мудрствуй лукаво, - остановил меня Кристолиб, - жонглирование цифрами до добра не доводит. А вот мы и в Миррах Ликийских. Это очень древний город, известный еще со времен Христа, в нем бывал апостол Павел во время своего четвертого путешествия. (Деяния святых Апостолов 27:5)
- Чудеса просто! Не нужно ни каких виз, ни самолетов, которые ежедневно падают...
Я огляделся. Перед нами был древний наполовину восстановленный белокаменный храм, разрушенный еще сарацинами, в котором, по утверждению Кристолиба, святитель Николай был архиепископом.
Возле одной из белых колонн стоял, потемневший от времени, Чудотворец с книгой в руке.
Тут и там сновали вездесущие туристы и паломники. Вот что интересно, если в Рио-де-Жанейро все ходили исключительно в белых штанах, то тут все поголовно были в белых панамах.
Внутри храма был полумрак. Свет лился только из зарешеченных узких окошек. Вокруг амвона, с которого некогда проповедовал архипастырь, стояли мраморные колонны.
В стене зияла дыра полуразрушенной белокаменной гробницы святого Николая.
- Кто же ее разрушил? - спросил я Кристолиба.
- А дело было так. В 1087 году святитель Николай явился во сне одному священнику города Бари (в южной Италии) и повелел перенести его мощи в этот город. Пресвитеры и знатные горожане снарядили для этой цели три корабля и под видом торговцев отправились в путь. Эта нужно было для того, чтобы усыпить бдительность венецианцев, которые, проведав о приготовлениях жителей Бари, имели намерение их опередить и привезти мощи святителя в свой город.
Баряне, окружным путем, через Египет и Палестину, заходя в порты и ведя торговлю, как простые купцы, прибыли, наконец, в Ликийскую землю. Посланные разведчики сообщили, что никакой стражи у гробницы нет и ее охраняют только четыре старика монаха. Баряне пришли в Миры, где, не зная точного местоположения гробницы, пытались подкупить монахов, предложив им триста золотых монет, но ввиду их отказа, применили силу: связали монахов и под угрозой пыток, заставили одного малодушного указать им местонахождение гробницы.
Чудесно сохранившаяся гробница белого мрамора была вскрыта. Она оказалась наполненной до краев благоуханным миром, в котором и были погружены мощи святителя. Не имея возможности взять большую и тяжелую гробницу, баряне переложили мощи в заготовленный ковчег и отправились в обратный путь.
Я взглянул на разграбленную святыню. К ней то и дело подходили паломники и паломницы, жаждущие получить крохи благодати великого Чудотворца.
Рядом стояла его статуя, ну вылитый Дед Мороз!
- Совсем не похож на меня! - услышал я зычный голос и обернулся, - от фрески на стене нисходило призрачное сияние, превратившееся в фигуру седовласого старца.
- Вот таким я и представлял святителя Николая, - молвил я, - А скажи, Чудотворец, почему тебя, порой, отождествляют с Дедом Морозом?- Давно это было, - молвил Никола, - в Патарах, моем родном городке, жил один бедняк, у которого были три дочери красавицы. Он был так беден, что не мог выдать замуж своих дочерей. Однажды тяжкая нужда привела его к ужасной мысли - пожертвовать честью своих дочерей и из их красоты извлечь средства, необходимые для их приданого...
(- Неужели так низко может пасть человек? - воскликнул я).
...Когда я прознал об этом, - продолжал Чудотворец, - то решил избавить бедного отца от телесной нищеты, чтобы тем самым спасти его семейство от духовной гибели.
Я взял мешочек с золотом и в полночь, когда все спали, подошел к хижине несчастного отца и через открытое окошко бросил внутрь золото, а сам поспешил домой.
(- Откуда же у тебя было золото? - прервал я его рассказ).
- Видишь ли, отец мой Феофан и мать моя Нонна были из благородного рода и весьма зажиточны. Бог послал им меня весьма поздно, и к тому времени они преставились. Они оставили мне богатое наследство, и я решил использовать его на богоугодные дела.
Так вот, на утро отец нашел золото, но не мог ведать, кто был его тайным благодетелем. Решив, что Божественный Промысел послал ему эту помощь, он возблагодарил Господа и вскоре смог выдать замуж старшую дочь.
Когда я увидел, что мое благодеяние принесло надлежащий плод, решил довести его до конца. В одну из следующих ночей я также тайно бросил через окно в хижину бедняка другой мешочек с золотом. Отец вскоре выдал замуж и вторую дочь. В третий раз, когда я подошел к окошку, шел дождь, и оно было затворено. Не долго думая, я забрался на крышу и бросил мешочек с золотом в трубу. Над очагом сушились носки, и мой подарок как раз угодил в один из них. А дело-то было аккурат под Рождество. С тех пор пошло поверье, что в Рождественскую ночь приходит старец с белой бородой и кладет подарки в развешенные носки.
- Как я понял, ты всегда был святителем. Почему же тебя считают покровителем всех странствующих и путешествующих?
- Дело было так. Однажды корабль, плывший из Египта в Ликию, был застигнут сильнейшей бурей. Сорвало на нем паруса, сломало мачты, волны готовы были поглотить корабль, обреченный на неминуемую гибель. Никакие силы человеческие не могли ее предотвратить.
Я услышал их мольбы о помощи и поспешил на корабль, встал на корме у руля и благополучно привел корабль в гавань.
- Да, занятные истории, - молвил я, - А где же ты, Чудотворец, обитаешь нынче? Твоя гробница здесь, твои мощи в Барграде, твой дух на небесах...
- Аз есмь всюду, - был ответ.
|