|
|
||
Телец - большое созвездие из звезд 1-й, 2-й, 3-й, 4-й, 5-й величин. Звезда 1-й величины Альдебаран желтовато-оранжевого цвета - навигационная звезда. Одна из красивейших звезд нашего неба. Вокруг Альдебарана находится рассеянное звездное скопление - Гиады. Правее и выше Альдебарана - более тесная группа звезд - Плеяды. В созвездии Тельца есть удивительная крабовидная туманность - остатки сверхновой звезды, вспыхнувшей в 1054 г. В Египте культ священного быка (тельца) Аписа процветал в течение тысячелетий. Он олицетворял собой силу, мощь воспроизведения. Поэтому изображения Аписа есть символ созидающей силы.
Воскресение, 23 апреля 2006 г. Сегодня - ПАСХА. СВЕТЛОЕ ХРИСТОВО ВОСКРЕСЕНИЕ.
... - Что наверху, то и внизу, - молвил я, - как мне это все знакомо.
- А не желаете ли вы отправиться в небольшое путешествие? - спросил Святозар.
- Куда и когда? - поинтересовался Василий.
- В один из самых интересных моментов истории. В Воскресение.
- Куда угодно отправимся с тобой, - заявил я.
- Тогда пожалуйте сюда.
Он провел нас в зал, где стояли хронолеты, и мы забрались в один из них. Знакомое сиреневое жужжание окружило нас, затем темнота, провал в вечность...
...Когда мы очнулись, то обнаружили, что находимся в гористой местности подле входа в пещеру, заваленного огромным камнем. Двое стражников, при виде нашего появления, проворно вскочили и с дикими криками устремились прочь с горы. В предрассветных сумерках мы подошли к валуну и попробовали сдвинуть его с места.
- Нам никогда не откатить этот камень, - сделал я вывод. - Сюда бы полфунта динамита.
- Никогда не говори - никогда! - молвил Святозар, доставая золотой талисман Соломона, подаренный ему Василием. Он провел пальцем по затейливым знакам и произнес заклинание. Камень немедленно поднялся в воздух и с глухим рокотом откатился в сторону. Земля содрогнулась. Мы вошли внутрь пещеры. Там была кромешная тьма. Святозар снова пробормотал какие-то заклинания, и стены осветились призрачными синеватыми огоньками, словно горящий спирт. Я поднес руку к одному из них - совсем не обжигает!
- Открой тайну! - взмолился я. - Как это ты сделал?
- Самый обыкновенный пьезофотоэффект, - при произнесении особого заклинания производится самовозгорание летучей газовой смеси.
Мы подошли к возвышению в центре пещеры, на котором лежало обмотанное пеленами тело. - Вот он, любезный! - молвил Святозар. - Сколько раз ему говорил: "Не выпендривайся. Держись подальше от этих книжников и фарисеев. Они же сущие дикари. Замочат и глазом не моргнут". Нет - возомнил себя богом: "Я разрушу, я создам..." Слушаться надо старших. Ну, ничего, оклемается. Сейчас отправим его на базу, там его быстро восстановят. Сейчас сделаем ему небольшую трансгрессию...
Он подошел к безвинно пострадавшему посланнику и три раза провел над ним золотым диском. Мумия озарилась сияющим светом, и пелены опали. Тело исчезло.
- Куда ты его дел? - спросил я Святозара.
- Я трансгрессировал его в хронолет, - ответил кудесник.
Василий с изумлением рассматривал опустевшие пелены.
- Воистину исчез! - воскликнул он. На промасленной благовониями ткани остался лишь фотографический портрет страдальца.
- Пойду, верну его на базу, - молвил Светозар. - Ждите меня здесь, я мигом вернусь.
От терпкого аромата мирры у меня закружилась голова, и я вышел наружу и присел на камень.
Свежий ветерок развеял навязчивый запах затхлой пещеры, и я облегченно вздохнул. Первые лучи солнца уже показались над горизонтом, утренние птахи уже весело приветствовали его. Я заметил трех женщин поднимающихся по крутой тропинке. Завидев мой белоснежный, сияющий хитон, они слегка опешили.
- Не бойтесь, благочестивые жены, - успокоил я их, - ибо знаю, что вы ищите почившего. Его здесь нет. Он отправился в Царство Небесное. Как же вас зовут, любезные?
- Я - Мария Магдалина, - ответила самая бойкая, - А это мать Иакова, тоже Мария, и Саломия - наша подруга.
- Очень приятно, - молвил я, - Как все-таки много у вас Марий, видать, очень популярное имя. Вот посмотрите, здесь от него остались священные реликвии. Сохраните их для истории. А ваши благие имена тоже вовек не забудутся. Пойдите скорее и скажите его ученикам, что он скоро вернется, как новенький. Пусть ждут его, где всегда. Вот, что я хотел сказать вам. Однако обождите...Какой сегодня день?
- Вчера была суббота. Сегодня - первый день недели.
- Отныне он будет называться Воскресением!
С превеликим страхом они выскочили из пещеры, и, подхватив свои кувшины с благовониями, засеменили вниз с горы, возвестить ученикам его радостную весть....
...-Это голографическая запись отчета нашего посланника Гавриила, - прервал меня на самом интересном месте невесть откуда появившийся Кристолиб.
- Где же ты все это время пропадал? - воскликнул я.
- Да как-то так, Иван! Спасибо за твои благие молитвы, что ты мне прислал за время моего отсутствия. Кажется, я ни на одну не ответил, но каждое гладило мою душу. Однако я не советовал бы тебе выкладывать этот сон.
- Почему? - недоумевал я.
- Воинствующие атеисты обвинят тебя в религиозной пропаганде, а религиозные фанатики - в ереси и кощунстве. Так что ты запросто можешь оказаться на месте того безвинно пострадавшего, проклинаемый всеми.
- Я учту твои пожелания, - молвил я и сразу же проснулся...
...Следующий сон был красочным калейдоскопом, быстро промелькнувшим в моем мозгу. Быстро мелькали какие-то сцены, лились потоки стихов...
Я намеренно прервал сон, вырвал лист бумаги, схватил карандаш и записал последнее запомнившееся мне четверостишие:
Стихи. Страдания. Метель. Но вскоре выстрел и постель. Последний одр. Прощальный час. Замолкла лира. Он угас. Я взглянул на часы. Было 12.00. Светлое Воскресение только что закончилось. Я попытался вновь погрузиться в тот же сон, но он неминуемо убегал от меня. Куда делись снизошедшие на меня стихи? И откуда они пришли? Что это я вдруг вспомнил Пушкина? Вопросы остались пока без ответа...
Суббота Светлой седмицы, 29 апреля 2006 г.
Над белой крепостной стеной раздался первый удар тяжелого колокола, и вскоре над окрестностями поплыл веселый благовест. Золотые стрелки часов на новенькой колокольне показывали без пяти восемь. Ослепительно сияла свежая позолота вновь отстроенного Рождественского храма. Золотились маковки и кресты Никольской церкви, небесной голубизной светились купола Троицкой. Древние соборы Дмитриевский и Успенский, Георгиевская церковь и Золотые Ворота, построенные еще Андреем Боголюбским, мощно вливались в эту золотую утреннюю симфонию.
Все эту красоту можно увидеть в фоторепортаже "Золотые купола" моего нынешнего земляка Юрия Князева. Увы, три года назад случилось мне неудачно пошутить по поводу засилья глагольных рифм в его переводах, с тех пор он ко мне и носа не кажет. В ту же злополучную весну такая же незадача случилась у меня и с Натальей Патрацкой, бывшей Окольниковой, когда я оставил в ее "Мозге в тумане" следующий комм: Лирическое отступление.
"Пелена всегда Не дает нам думать, Мысли - не беда, Есть плохие думы. Мысли - не беда, Утекут водицей, А от тяжких дум Впору утопиться. Я раскрою свой Перочинный ножик, Убежит в туман, Сильно пьяный ежик".
В том же мае оставил едкие комментарии у Юли Куровой, на что она разразилась саркастическим переводом: "Судьба преподносит дары не так, как начертано в Книге" Во истину сказано, "о любом опрометчивом слове пожалеете рано иль поздно". А осенью того же года я без сожаления расстался с Зором. Недавно как-то встретил его у Резниченко:
- Ах, Иван Владимирович! - воскликнул он, - Дугуль ты мой ненаглядный! Сколько лет, сколько зим. Помнится, мы расстались по-джентльменски.
- Да, как Пушкин с Дантесом. Ты убил во мне лирика...
Но в такое солнечное, наполненное золотым сиянием утро не хотелось думать о грустном. Я шел мимо белых стен Рождественского монастыря, мимо свежевыбеленных лип, направляясь к остановке автобуса. Навстречу мне попался священник с огромной черной бородой, как у Карабаса Барабаса, в коричневом балахоне и цилиндрическом головном уборе. На Соборной площади важно разгуливали голуби, весело чирикали воробьи. Автобус быстро домчал меня до Загородного парка. Природа уже начала просыпаться, и сквозь пожухлую листву пробивались первые медуницы и касатки. Я поднял какой-то картонный прямоугольник. Оказался календарик за 1992 год, с обратной стороны была икона "Чудо св. Георгия о змие".
Конец лирического отступления.
- Интересно, что же это за знак, - подумалось мне, - Чем знаменателен был этот год между двумя путчами? И как теперь быть с этим календариком? Взять с собой в качестве талисмана? Бог знает, какую он за эти годы приобрел энергетику. Бросить на землю, тоже нехорошо. Я подошел к сосне с восточной стороны и, три раза перекрестившись, воткнул его в расселину в коре и пошел дальше. Обернувшись, я заметил, что святой Георгий весело подмигнул мне и приветственно помахал своим копьем.
На байгушской горе заливисто лаяла рыжая собачонка.
- Ну, как, нашли что-нибудь? - спросили меня ее хозяйки.
- А что вы ищете?- поинтересовался я.
- Грибы.
- Так ведь рано еще. Вот недельки через две будут.
Нарвал свежей крапивы и брусничных листьев.
По объездной дороге вышел к старому погосту, где покоится моя бабушка Анна. Ориентиром всегда служили две высокие ели. Года два назад одна из них упала, выворотив своими корнями соседний памятник, безвременно почившего парнишки с редкой фамилией - Адам. Дерево было мощным, и накрыло с полдюжины соседних могил. Помнится, пришлось попыхтеть, прежде чем мне удалось выпилить дюжее бревно. В нынешнюю субботу народу на погосте было мало, не то, что на Пасху. Я зажег две красные свечки и отправился домой...
Очередной сон был не долгим, но ярким.
...Когда мы возвратились из спасательной экспедиции, то вновь оказались на круглой площади, от которой исходили восемь подземных галерей.
- А теперь мы пройдем в наш зоопарк, - сообщил Святозар, приглашая в одну из них. Его голос был подхвачен раскатистым эхом. Белокаменные своды были освещены лазурным сиянием, словно настоящее небо. Через пару сотен шагов мы оказались пред вратами из зеленого малахита. Святозар произнес заклинание, и они бесшумно отворились. Мы вошли внутрь.
- Осторожно, двери закрываются! - послышался глас откуда-то сверху.
Это был настоящий дендрарий! Сверху лилось ослепительное фиолетовое сияние от дюжины неземных солнц. По гигантским папоротникам и секвойям вились ползучие лианы. Сизые от ягод заросли ежевики, увитые лимонником с рубиновыми гроздьями сочных плодов, окаймляли тропу, утоптанную следами невиданных зверей. Над нами, словно гигантские летучие мыши, с противными скрипучими криками порхали птеродактили. Тропа вывела нас на берег огромного подземного озера, посреди которого возвышались длинные змеиные головы небольшого стада плезиозавров.
- Так вот откуда появилось шотландское чудище! - воскликнул я, обращаясь к Святозару. - Ты ведь говорил, что подземные реки соединяют это озеро со всеми морями и океанами. Но неужели они до сих пор не вымерли?
- Мы доставили их сюда из удаленных эпох, - ответил он, - и, как видишь, они тут прекрасно прижились.
- Какие же мощные должны быть для этого хронолеты, - заметил я, - А выходит ли это зверье в верхний мир?
- Бывали случаи, что некоторые рептилии сбегали, но там для них нет подходящих условий, они же теплолюбивые и не переносят зимних холодов. Эти чудища не опасные, однако, не подходите близко к воде, ненароком какой ихтиозавр появится.
Мимо нас, ломая кусты, покачивая острыми ромбическими пластинами на бронированной спине и размахивая гибким и упругим хвостом с костяными шипами, пронесся на двух лапах перепуганный стегозавр, за которым гнался тираннозавр. Его полутораметровый череп с огромной пастью, вооруженной острыми коническими зубами, внушал безоговорочное уважение.
Неподалеку мирно общипывал верхушки исполинских папоротников, невозмутимый диплодок.
- Что-то мне надоела эта экскурсия, - ненавязчиво намекнул я Святозару. - Не пора ли нам подняться на свет божий? - Как скажете, - молвил наш гид, и мы отправились туда, откуда пришли. Слава богу, на обратном пути не пришлось проходить через Чистилище. Бутовые камни колодца, ведущего к настоящему солнцу и настоящему небу, показались мне такими родными и знакомыми, что я нежно провел по ним ладонью. Известняк был шероховатым и влажным. Мы снова забрались в бадейку, Святозар дернул за веревочку, и через минуту мы выбрались на белый свет...
Подойдя же к берегу священного озера, Василий Травник зашел по колено в кристально-чистую воду, омыл лицо свое и с восхищением молвил:
- Лепота! Нет ничего краше нашей природы. Это тебе не какая-нибудь там пыльная Галилея или царство подземное! Воистину - тут чудеса!
- Тут леший бродит, русалка на ветвях сидит, - вторил я ему.
- Нет, Иван, ты не смейся, - он наклонился и достал из воды пятиконечную розетку зеленых ромбовидных листочков, похожих на березовые. Посреди ее темнели несколько рогатых орешков, - Вот, посмотри - это рогульник, то бишь, водяной орех...
- Что ты делаешь? - воскликнул я, - Это же чилим, реликтовое, весьма редкое растение, сохранившееся со времен ледникового периода, оно занесено у нас в Красную Книгу.
- Какое же оно редкое? - усмехнулся Травник. - Прошлой осенью я два воза этого рогульника в стольный град отвез. Князь Андрей, бывало, обожал эти орехи. А вот Михалко, брат его, никак их не признает. Мол, это чертовы орехи, ему де, более греческие по нраву.На вкус и цвет товарищей нет!
- Лишь однажды видел я эти орешки, - молвил я, - Когда путешествовал на "Ковчеге". Говорят, по вкусу они напоминают картошку.
- А что такое картошка? - спросил Василий.
- Это будет лишь через четыре века. Ее испанские завоеватели привезут из Америки. "картошке" посвящают сонеты.
- А что такое америка? - снова поинтересовался любопытный Травник.
- Она находится за тридевять земель, так далеко, что, вот у нас, к примеру, сейчас день, а там ночь...
- На кой леший нам эта картошка? На кой леший нам эта америка? Нас и здесь не плохо кормят...
А вот это - меч-трава, - продолжил он свою ботаническую экскурсию. И в правду, у берега, среди низкорослой осоки, словно серо-зеленые богатырские мечи, колыхались острые кожистые листья высотою в рост человека. Вверху они были трехгранные, по краям и вдоль киля остроконечно-зубчатые. Над крупными метельчатыми соцветиями кружились прозрачно-крылые стрекозы.
Василий вышел из воды, и мы стали подниматься вверх по песчаному холму мимо молодых елочек и сосен. - Вот венерин башмачок, - Травник указал на красивый цветок, который и впрямь был похож на золотую девичью туфельку с красновато-коричневыми ленточками.
- А вон там жирянка, росянка и венерина мухоловка - хищные цветки. А далее, на пригорке цмин песчаный.
- Какие все редкие растения. Мне такие никогда не попадались. Неужели и у тебя за Клязьмой такие же растут?
- Встречаются, но только редко. А в этой глуши, видишь, сохранились. Любая травка - чудо чудесное. Взять хотя бы обыкновенную ласточкину траву. Ежели какой человек зрит аки сквозь мглу, тот да емлет селидоньевы травы, когда она цветет, еще ее чистотелом в народе зовут. И толчи ее гораздо и вари в воде ключевой, и потом, как постоит, сцеди в глиняный горшок и еще повари, а пену мечи долой, а как укипит, тогда ту воду сквозь плат процеди и веки помажь, тогда очи светлы будут.
- Почему эта трава называется ласточкиной?
- По поверью, ласточка глаза слепым птенцам лечила желтым соком и очи птахам отворяла. А это еще что за дерево, похожее на можжевельник? - спросил Василий Святозара.
- Это тис ягодный, - ответил тот, - У него очень прочная древесина. Я его сюда из подземного царства принес четверть века назад, когда здесь поселился. Это дерево более тысячи лет живет, если бы ничего не случилось, оно бы дожило до твоего времени и дольше.
- А что же должно случиться?
- Через несколько веков придется убирать отсюда нашу базу вместе с этим островом.
- И куда же денется этот ваш "Парк юрского периода"?
- Об этом ты не беспокойся, все вернется на круги своя.
Мы подошли к поляне, на которой был установлен идол Перуна. Она сплошь заросла лиловыми ирисами.
- Ирис - это любимый цветок Перуна, - пояснил Святозар. - Давным-давно жила-была прекрасная златокудрая и быстрокрылая богиня радуги - Ирида. Когда Перун подарил людям свой небесный огонь, на земле вспыхнула дивная семицветная радуга - так велика была радость всего живого на земле. Уже и закат отгорел, день угас, и солнце ушло за окоём, а радуга - та по-прежнему светилась над миром, даруя НАДЕЖДУ. Она не гасла до самого рассвета, а когда утром снова вернулось на своё место солнце, там, где горела и переливалась красками волшебная радуга, расцвели ИРИСЫ... Люди дали цветку название по имени богини радуги Ириды. Рассыпалась радуга на мелкие осколки - вот и зацвели ИРИСЫ... 
...К сожалению, не удалось мне дослушать окончания этой прекрасной легенды. Сон мой неожиданно прервался. Звонил мой давнишний друг - Василий, нет, не Травник, а тот, с которым мы плавали на "Ковчеге".
- Здравствуй, Иван Владимирович! Слышал, ты крупный специалист по сморчкам-строчкам. Не желаешь ли съездить по нашим местам?
- Так я уже вчера ходил. Не раньше, чем через неделю будут.
- Ну, хорошо на 9-е мая я за тобой заеду.
- Договорились. До встречи.
Суббота, 6 мая 2006 г.
Сегодня, в день Георгия Победоносца, как и договаривались, Василий заехал за мной с самого утра. Сначала мы отправились в южном направлении к Радуге. Побродив в тамошних лесах, и не обнаружив ничего, кроме двух чахлых сморчков, отправились дальше, к Асерхову, возле которого находится огромное, но мелкое озеро Исихра. Однажды я попытался добраться до этого озера, "но это иной уже был бы рассказ". Там тоже ничего не было. Тогда мы взяли курс на Собинку, где купили две копченых селедки, черного хлеба и лимонада. После завтрака повернули на север к Ставрову, и уже там, на берегу крутого оврага отвели душу, сморчки, строчки и сморчковые шапочки росли в изобилии. Набрав по пакету этих даров природы, мы решили, что пора возвращаться, начинал накрапывать мелкий дождик. Когда наш круг замкнулся, оказалось, что мы проехали 140 километров. Охота - пуще неволи.
Суббота, 13 мая 2006 г.
Совсем ничем не примечательная суббота.
|
