Иванченко Ирина :
другие произведения.
Окно в Россию
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Комментарии: 2, последний от 23/06/2003.
© Copyright
Иванченко Ирина
Размещен: 29/04/2003, изменен: 17/02/2009. 8k.
Статистика.
Сборник стихов
:
Поэзия
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
РЕПЕТИЦИЯ ОДИНОЧЕСТВА
Может так напророчишь творчество,
зацепившись зрачком за мглу?...
Репетиция одиночества -
ожидание на углу.
Под часами, в шестнадцать с четвертью,
за лесами, за стройкой, за
полнолуньем
кошачьей честностью
загорятся твои глаза.
Пусть невнятное оправдание
как целебный течет бальзам, -
беспросветное ожидание
ты однажды узнаешь сам.
Вихри веют косые, куцые.
В ожидании стих затих.
И октябрь, как революция,
назревает в умах людских.
1996
СОНЕТ В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ
В ночи близки огни на небесах.
Звезда к звезде льнет, как любовник пылкий.
Сон разума рождает чудеса.
Уснула роза в горлышке бутылки.
Ищи спасенья среди книг. Их мир
реальнее, чем наш, что только снится.
О, сон! Ты - миг...
О, Вильям! Ты - Шекспир,
сраженный в спину сновидений спицей.
Бессмысленно чужие голоса
укладывать в прокрустовы страницы.
Пора самой летать под небеса...
Как окрыленно загнуты ресницы!
Офелия, голубка, ты ли это?
дождинка в мокром клювике сонета.
2002
* * *
В мой дом стиральная машина
вошла и встала у стены.
О как мне дороги, мужчина,
реализованные сны!
Я стала женщиной твоей,
когда взвалила ей на плечи
тоску о чистоте вещей
(себе - о чистой русской речи).
Я стала женщиной опять.
Во мне легко скончалась прачка.
Но тянет Город постирать.
Гляди: весной Подол испачкан.
2002
* * *
Конец зиме. Пронзительный дискант
вплетает март в кошачие распевки.
На перекрестке рыжий музыкант
затеял блюз средь толкотни и спешки.
Февраль, недолга память о тебе.
Сметает ветер снег, как паутину.
Лишь рыжий черт играет на трубе
мелодии святого Валентина.
2002
<
* * *
Все спешат на вокзал. Даже тучи в Европу плывут.
Неужели случится и нам? Неужели придется
оставлять доморощенный свой, домотканный уют,
где заботливой Паркой суровая нитка прядется?
Существует Италия только в рассказах друзей.
Затяни наважденье потуже, как в талии - пояс .
Палиндромный мой быт: дом - базар - стадион - Колизей -
Колизей - стадион - дом
и мимо промчавшийся поезд.
За оседлую жизнь не по силам назначена дань.
Не в печной ли трубе удержать собираешься тягу
к перемене значений, мельканью названий и дат,
где усталые львы на лазурные стекла прилягут?
Неужели и нам суждено? Неужели и нам
собираться однажды велят милосердные боги?
К черноземным мирам, к чужеземным доплыть берегам,
как гадальные карты Европы - раскинуть дороги.
2002
<
* * *
Весь Петербург в себе не унесешь.
Не провезешь его через границы...
Он прячет под личиною гранита
столетьями накопленную дрожь.
Не верь столпам и книжникам не верь:
в Божественной комедии заката,
как небожитель, смертен ты, как зверь,
раним, и светел, словно император.
Когда барочный оглушает гам
и затрудняет промысел сюжета,
мы с Петербургом ходим по дворам,
как летопись, отслеживая лето.
Неправда, что нельзя везде успеть .
Нам повезет и это тоже ложно.
Мы - рыбаки, закинувшие сеть
в кипящий мат и омут Техноложки.
Схлестнувшись, нам уже не разойтись,
как Невский и Нева при первой встрече.
Но каждый камень, только прикоснись,
доверен мне, как Истина - Предтече.
Декабрь 2002
* * *
Есть на всякую мудрость избыток печали.
С каждой буквой чуть ближе развязка, чем смерть.
Я смотрю на тебя, как на свет, а вначале
я смотрела в тебя, как в зеркальную твердь.
То ли демоны шутят над памятью спьяну,
то ли ангелы видят на миг наперед:
я смотрю на тебя, как целитель на рану, --
будет больно сперва. А потом заживет.
Декабрь 2002
<
* * *
Опять тебе бессоница - родня
из отдаленных мест, из тех провинций,
где ночи коротают у огня
столицам неизвестные провидцы.
Пока июль резвится во дворе,
чумаз и бос, в созревших зернах света,
они не спят и даже в сентябре
в угодьях сна хозяйничает лето.
И разве можно спать в такую рань,
когда росой оплаканы потемки?
Не ведает моя Тьмутаракань,
кого в святые выберут потомки.
О жар пророчеств в дымке золотой!
Закрыл глаза - и яблоки созрели.
В какой глубинке будущий святой
заходится от крика в колыбели?
Рыжеет луг. Редеет дым костра.
Повсюду близкой осени приметы.
Купалы за плечами и Петра
неделю как отпраздновало лето.
2002
Из цикла СТИХИ К ДОЧЕРИ
К твоим ногам дары несут волхвы.
К твоим стопам прикладываю губы.
Архангелы настраивают трубы.
Бредут по небу сонные волы.
Еще венец не падал с головы
и первый слог не источали губы...
Но дни пройдут, как по реке волы.
Весы качнутся. Год пойдет на убыль.
Стрелец проверит прочность тетивы.
Весы качнутся. Год начнется снова...
К твоим ногам я возложу дары -
родную речь и ласковое слово.
Ноябрь 1997
<
<
* * *
В ночи свободен от страстей и битв
мой мир, мой Рим, где дочь глазами Фавна
в глаза зверей игрушечных глядит,
где жизнь, как луг, пестра и сарафанна.
Пенаты охраняют наш уют.
А дочери - лишь дай удобный случай:
ее глаза меня подстерегут
и все секреты музыкой озвучат.
20.02.2002
* * *
Леониду Николаевичу Вышеславскому
Красть дни пригожие у лета,
как яблоки у Гесперид,
в привычках сентября. Но эту
он ненадолго сохранит.
Тепло выходит из тебя,
как лицедей из роли главной.
Пусть ты для осени - сентябрь,
но ты - проулочек за Лаврой,
залитый лиственной тоской,
где сластолюбец новобрачный
сентябрь в орнамент воровской
вплетает день, как шелк, прозрачный.
2003
* * *