Кто-то из народных сказочников сказал: "Сказка ложь, да в ней намёк ..." - и что-то ещё, про урок. Наверно он был прав, даже определённо он был прав, ведь раньше и нельзя было быть иначе. Ну-ка скажите о ком-то, что он был лев. Смешно? Я не имел здесь в виду "царя зверей", я хотел лишь сказать, что всё, что было раньше — было правдой, поэтому и сказки были. Сейчас другое время, другие люди, другие мысли, хотя гадство осталось прежним.
Кто были наши любимые герои? Да, ведь у каждого свои. Возьмём, к примеру, простой народ, ну тех, кто промышляет своим трудом, иль подаянием. Народ простой и герои его просты: это либо Иванушка, как правило, дурачок, либо Емеля - трепло кукурузное. Другое дело сказки для людей побогаче. У них и герои ведь породовитей: Иван-царевич, Королевич Елисей. С женщинами, правда, нехорошо как-то вышло, так, если царевна, то обязательно лягушка, либо змея. Впрочем, они по замыслу авторов, в конце концов, оказывались и Премудрыми и Прекрасными, что не скажешь о мужиках. Коли он был урождён Змеем Горынычем, то никаких у него позитивных изменений, кроме как без голов своих остаться.
Оно конечно, в сказке главное что? Вот! Чтобы всё хорошо закончилось! А такого не может быть, вот и получается сплошное гадство. Только это ещё что, вот я сейчас расскажу сказочку, короче слушайте и не говорите потом, что не слышали.
Так вот, в некотором царстве, может быть и в том, где мы проживаем, может в каком другом что впрочем, не так уж и важно. А важно то, что в том самом государстве, потому что тогда ещё было много разных государств и это тоже важно, хотя и не так важно, как важно, то, что в том самом государстве, о котором идёт речь, жил-был один Солдат. Вот теперь в самую точку. И вернее уже не скажешь, ведь солдат был один одинёшенек на всё своё государство, и ему было страшно одиноко... Стоп, что-то не так. Завирал-завирал и сам заврался. Ха! Ну, конечно же, с чего бы ему было страшно, если он один на всё своё государство. Страшно - это когда ты не один и кругом темно, так, к примеру, кто-то подкрадётся сзади и как заорёт: "А!" - вот тогда действительно страшно. Ну, даже, если и не подкрадётся и не заорёт, то от воображения того, что кто-то, такой маленький-маленький или большой-большой может, вдруг, подкрасться на цыпочках, подползти или просто протопать ногами, то другое дело. А тут один-одинёшенек. Нет, страшно ему не могло быть. Одиноко, скучно - да, а страшно - нет, страшно? Нет, нет тут ничего страшного. Тем более что он солдат. Как говорил один фельдмаршал: "Пуля - дура, штык - молодец!" Да, что там солдат, ведь он там у себя и генерал, и министр, и кто хочешь, короче сам себе голова, да. Но это только в своём государстве, а государство-то маленькое, тьфу, стыдно сказать, от границы до границы всего два шага, но.... Только, хоть он у себя и генерал, и министр, и кто угодно, но, только, нет ему радости. Ходит он, ходит, туда-сюда, сюда-туда и обратно, и грустно ему бесконечно, и решил он тогда удавится от нечего делать.
Но только он это дело порешил, сотворил удавочку из бельевой верёвочки, на чём давеча портянки свои сушил, да направился к единственной берёзе, что была в его государстве, как что-то, вдруг, зашуршит позади, словно стая пернатых вспорхнула. Оглянулся солдатик через левое плечо и видит: стоит огромный и чёрный, как смоль Ў не то ангел, не то чёрт. Попробовал, было, Солдат повернуться к нему лицом, да не тут-то было, Ў он повёртывается к чёрту-ангелу, а тот как был так позади, за плечом, и остался. Так они и кружили, какое-то время. Но надоело это Солдату, он и говорит:
- Ты кто таков со мной прятки играть? Ў сам думает, — ничего, щас я тебя умою. - И только он в левую сторону, как бы двинулся, а сам в правую сторону, раз! Схитрить хотел, глядь, а там такая же громадина стоит, только весь белый, как выпавший снег в канун Рождества. Ў Тьфу, ты, дьявол, - в сердцах ругнулся Солдат и слышит в ответ:
- Аль не признал меня Солдатик? То ж я Ў твой Ангел-спаситель, твоя добродетель.
- Да, - удивился Солдат, - А тот кто? - и показал большим пальцем через левое плечо.
- А я твой Ангел-искуситель, Ў раздался шёпоток в левом ухе, похожий на сладкозвучное журчание весенних ручьёв, Ў я твой соблазнитель. Это я на тебя грусть нагоняю, чтобы тебе хотелось всего.
- Не слушай Искусителя, он тебя в омут заведёт, Ў зазвучал в правом ухе другой строгий голос.
- Да, откуда вас принесло, матерь Божья. Что вы сразу на мою несчастную головушку обвалились.
Стоит наш солдатик и только головою крутит то в одну сторону, то в другую. То в правую сторону, то в левую и наоборот. А позади его два ангела стоят Ў один чёрный, другой белый Ў и каждый что-то своё на ухо нашептывает. Так и стоят втроём, словно родня какая-то. Один только знай твердит: "я твоя вера, твоя надежда, да спасение". Другой: "я твой искус, сладострастие и нега". Но, только, видимо, надоело Солдату их воркованье слушать, а отвязаться никак. Тогда извернулся он и как плюнет то за одно плечо, то за другое Ў они и отстали. Но это солдат так думал, что совсем Ў я то знаю, что эти Божьи твари всегда находятся за спиною и только помалкивают до времени. А то нет-нет, да и пошепчут что-то своё на ухо, только когда они по очереди шепчут, то и не поймешь, кто из них кто, так, к примеру, зашепчет на левое ухо Искуситель, а кажется будто, что и в правом слышно. Только и заметишь различие, когда ангелы вместе начинают говорить, а так Ў беда. Но что тут долго говорить, сбили они его с толку, задумался наш солдатик и не стал вешаться. И то, верно, говорят ангелы: " Рановато тебе ещё милок концы сводить Ў Жизни со Смертью. Ты ж ещё и не послужил, как положено, топая в своих границах. Ты ж, милок сходи куда, добудь чего для себя, для государства свово, белый свет посмотри, себя покажи..."
Задумался солдатик, но не долго, да и перешёл границу своего государства.
Только поторопился, не посмотрел сразу куда ступает, а так, как решил, так и пошел, куда развернут, был, а развёрнут к морю был, ну, стало быть, там и оказался. Но, если б обычный-то человек, утонув, и захлебнулся, то наш герой не таков, хотя и понял, что мокро стало, но суетиться не стал, а тихонько так стал опускаться на дно морское. Долго ли, коротко ли, но вот он и на дне оказался. Осмотрелся вокруг, конечно не как наверху, но тоже видно: водоросли, камни, да рыбы разной породы, — только чувствует, что и у него жабры появились, как у рыбы. А то, как бы ему под водой-то дышать? Так что не зря, пригодились. Ну, только он огляделся, как следует, слышит опять за спиною шепот, вернее бульканье какое-то:
— Ну, ты и гад! Ты что думаешь, мы тебе амфибии какие? Суши тебе мало? — И потом, не то в левом, не то в правом ухе, — Молодец, решил кончить дело и сразу с обрыва, рыбкой! А то — другие ля-ля, ля-ля, а у самих поджилки трясутся — настоящий солдат.
Солдат уже понял, что опять Ангелы за спиной возникли и, не оборачиваясь, опять только плюнул в их сторону, а сам мысленно загрустил: "Навязались, вы на мою голову. Эх, хе-хе. И куда это занесло меня горемычного. Я ж, сколько лет ходил по краю этого обрыва — никогда не срывался, боялся утонуть и вот те на, ангелы, мать вашу!" Но потом успокоился солдатик, да и чего расстраиваться, ведь сказал же кто-то: " Дышу, значит, существую!" — впрочем, солдатик наш не слишком грамотен был, поэтому он только и понял, что живой.
Однако делать нечего, кроме, как что-то делать, вот Солдат и повесил своё ружьецо на плечо, поправил ранец и двинулся, куда глаза глядят. Глаза же всегда глядят прямо, если кто не знает, а вот голова, как флюгер — туда-сюда, туда-сюда, поэтому-то, куда бы человек ни шёл — всё одно — кривули получаются. Вот так и шёл Солдат, но только чувствует, что путь какой-то длинный получается, а главное не понятно — туда ли идёт или нет. Не выдержал Солдат и повернулся через плечо, только ошибся, к Искусителю, но вовремя спохватился: — Тьфу ты нечистый, изыди, — и даже перекрестился, чего давно не делал, — Спаситель, ты здесь? — прошептал наш герой, опасаясь повернуться. И услышал оживлённый ответ: — Здесь я, здесь голубчик! От самого рожденья с тобою и я, и он.
— Ну, какой ты Спаситель, если не удержал меня от погибели моей?
— Да, что ты голубчик запечалился, Ў это Спаситель ему говорит, - какая ж это погибель идёшь себе спокойненько, а хочешь, поплавай, вон как ловко вокруг все плавают. Вон козявка, какая и не видно почти, а как ловко барахтается и даже не падает. А сколько тут всего удивительного, интересного!
— Ага, слушай его, Ў это Искуситель, сразу понятно, Ў такая козявища ростом со слона, клацнет зубами и доктора не надо.
Хм, я вот теперь сам засомневался кто там у них кто. Думал по светлому тону их отличать, но что-то тут не так? Судите сами: Спаситель манит, а Искуситель предостерегает Ў ерунда какая-то. Впрочем, оно так и бывает, вот казалось бы, днём хорошо, светло. Видно всё, так и тебя тоже видно кому не надо, скажем, хищнику Ў тигру саблезубому, так кажется лучше, когда темно. В общем, ложь очень часто похожа на правду, так что и не отличишь.
В общем, скорее всего, дело в том, что от этих ангелов проку мало: один как бы вам сочувствует, так он говорит, во всяком случае, а второй, естественно не прочь поскорее угробить. Так что с того, таких доброхотов и недоброжелателей где только не найдёшь, как говорит народная мудрость: где люди, там и шоколад на блюде!
Однако солдат наш, хоть и прост был, да не глуп, и про этих ангелов сам всё понял. Так, они шебуршат ему что-то на уши, а он их, как бы и не слышит, идёт себе. Но всё не так просто оказалось, ведь солдат кто? Человек военный! И другой бы, на его месте, гуляй где ни хочу, а тут при форме, при оружии, вторгся на чужую, понимаешь ли, территорию. Скандал, интервенция.
Одним словом, прознал про то рыбий царь, морской, да и повелел своим войскам служивым сцапать неприятеля и к себе привести. А жил тот царь в настоящем дворце, в таком, что когда-то стоял на суше, на краю океана, но вода берег подточила, вот он и сполз в море, на самое дно. Так что когда Солдата привели во дворец, то он даже подумал, что в нём живут люди. Только не угадал.
В огромном зале, на груде каменных обломков, возлегало чудище-морское. Описать его нет никакой возможности, ибо лик его был на столько ужасен, что никакое описание не могло бы выглядеть правдоподобным, не повредив ваш рассудок. Но достаточно будет сказать, что у чудища было не то четыре, не то четыре пары ног. И столько же крылоподобных плавников. Змееподобный хвост охватывал подобие трона рядом колец и завершался пикообразным отростком. Голова же, чудища, была сплошь покрыта сине-зелёными водорослями, сквозь которые едва угадывались три огромных глаза. Однако голос его не был ужасным, как ни странно, а походил на плеск воды:
- Ты хто таков, отвечай! И каким тайфуном тебя принесло?
А солдатик наш и отвечает, не теряясь:
- Я, стало быть, ваше чудьство, Солдат! А прибыл к вам сюда, не дабы обиду, какую вам сотворить, а по недоумению и, стало быть, по глупости, потому как с обрыва упал и затонул, без всяких на то злых намерений.
Чудище сделало движение хвостом, будто хотело почесать голову, от чего вода вокруг слегка взвихрилась и защекотала в носу.
- Птчхи, - чихнул Солдат, - сыровато тут у вас, как бы не застудиться.
- Да, - зашелестел царь, - болтаешь ты складно, только не верится мне что-то, умысел какой-то имеется. Сам посуди, не складывается как-то: ты военный, а стало быть разведчик, али диверсант.
- Да не боже ж мой, ваше -ство, какой я там разведчик, мне и докладать-то некому. Я же ж сам по себе, и солдат и генерал...
- Ну, стало быть умысел: взорвать иль стырить чего ценное. У меня ж дочери - красны девицы - рыбка к рыбке, икринка к икринке.
- Да, господь с вами, ваше -ство, я ить рыбы отродясь не ел...
- Ага, лазутчик перемётный, конь мой забубённый, стало быть рыбки тебе схотелось, а сам на закусочку не хотел бы пожаловать?
Тут, конечно солдатик немного струхнул, и, даже, наверняка б обмочился, но в море два раза не обмочиться. И говорит тогда, чтоб царя морского задобрить:
- Ваше чуд- ство, а не хотели б вы за приченённое мною неудобство взять откуп?
- Конечно, хочу! И даже знаю что...
- Я, правда, не так богат, но у меня осталось от матушки перстенёк да серёжки золотые. Для суженной моей завещанные, да видно не судьба.
- Не, мне твоего добра не надобно, а вот царство-государство твоё заберу.
- Как же так, ваше -ство, а где же мне жить будет, где же мой дом? Не по-людски это. Как мне семью содержать.
- Всё, Солдатик, дело сделано, мы ж не на базаре. А вообще ты, мил-человек, не печалься, я скоро всю землю завоюю. Так что, ты то хоть жив будешь, правда отсюда тебе ни нагой.
Вот так-то, дорогие мои любители сказок, сказка, говорят, ложь да вот только хорошо знать, что это всего лишь глупая, гадская сказка, но бывает так: задумается человек, замечтается фантазиями и потом не понимает - что это с ним? Вроде всё хорошо было, а тут что-то непонятное началось. И хочет, вроде, проснуться, а не получается - всё, как взаправду. Ну, да ладно, всё ничего. Мы ж сказочники, тоже, народ занятный. Иной раз начнёшь что-то сказывать, а конца-то и сам не знаешь, и так увлечёшься, что не заметишь в какие дебри зайдёшь, а выходить таки надо.
Так вот, хоть и потерял своё царство Солдат, да жив остался, а самое главное чудище, не видя в нём супротивника, дало ему волю гулять по морю-океяну беспрепятственно и даже дал ему в сопровождающие старого, мудрого сома, понятное дело не для удобства более, а для пригляду. Но пока, не надолго, мы отойдём от них и вернёмся к самому чудищу морскому.
Надо сказать, и чудище не перестаёт об этом говорить всем своим родным и близким, что когда-то, он был обычной икринкой, а потом и мальком рыбы-кит. Он резвился и купался в чистых водах моря-океяна и никогда не думал о тех несчастьях, которые готовит ему судьба. А судьба оказалась под властью людей, которые были настолько глупы и недальновидны, что в своём безмерном любопытстве всё время эксперементировали и насиловали природу. И вот однажды их алчное любопытство довело их до того, что им страсть как захотелось посмотреть: как это какой-то малюсенький атом может взорваться, как какой-нибудь вулкан. И посмотрели, и взорвали. Ну, там конечно началось всякое-такое, что сами-то люди жить там не захотели: опасно, да и умереть можно. А вот живность всякая об этом не знала, вначале, а когда прознала, то у кого три головы вместо одной, у кого одна нога. Вот так, вот, и получился морской царь, красивый, как чудо-юдо. И с тех пор он задался одною лишь целью - погубить весь род людской. Но как?
А очень даже просто. От разных утопленников, да и от своих осведомителей он узнал, что сухой части земли не так уж и много. И, если поднять сильную волну, или растопить айсберги, то вполне можно всё погубить, потопить, а уж когда все придут в подводный мир, как атланты, вот тогда их и судить страшным судом. Вот в таких настроениях и находился царь морской, когда состоялась его встреча с Солдатом. Солдата же он решил не губить до поры, до времени, а через мудрого Сома Сомыча разузнать про людскую жизнь поподробнее.
Вот так всё и было. А между тем Солдат, ничего не подозревая, поимел желание посмотреть всякие подводные достопримечательности, коих со старых времён, на дне морском, имелось видимо не видимо.
Сом Сомыч, был выходцем из старинного рыбьего рода Мудрых Сомов, он ещё помнил времена, когда моря наполнялись скрипом галер древних греков, некоторых он даже помнил на вкус. С тех пор прошло немало лет, за которые он потерял не только своих товарищей, но и зубы, поэтому проплывая рядом с Солдатом, он только облизывался и тянул какую-то гадость из бурых водорослей. В остальном, Сом Сомыч, был философ:
- Жизнь хороша, - говорил он смакуя сине-голубой стебель, - коль плывёшь не спеша!
Или высасывая содержимое какой-нибудь ракушки, он начинал ностальгировать:
- Помню, когда был совсем молодым карасём, я тоже служил в морских десантных войсках. И по молодости моей, мне пришлось быть ротным трубачом. Как сейчас это помню было: в династию Китов Самоедов, до взрыва Великого Любопытства. Построил нас рядами адмирал Лысая Голова. А у него действительно была лысая голова. И говорит: ну что, карапузы, зададим перца этим гаврикам. Это он про акул-пиратов морей. И кричит мне: а ну-ка молодец труби атаку! Я и рад стараться, взял самую большую раковину и давай трубить. Наши киты, вначале собрались клинышком, это когда самый большой спереди, а остальные чуть сзади и по бокам. Так они и двинулись. Но только те пираты были хитрыми, как черти. Вот стоят они, как бы, что стадо баранов, и, как бы, и не замечают ничего впереди чёрной скалы. Но только наш клин разогнался, чтобы пришпилить их сброд, как те шмыг в разные стороны, и нет никого, только киты побитые в лепёшку. Кровь, стон стоит, а тут и пираты снова. И пошла у них потеха - кровавый разбой. Мне Лысая Голова кричит, мол, давай труби отступление. Но я тогда крепко задумался: " Трубить иль не трубить?" - Вот в чём вопрос, трубить, так на себя внимание привлечёшь, а не трубить, так может и жив останешься. Так и не решил тогда, как лучше поступить, поэтому отдал я Лысому ту раковину и сказал на прощанье: - Тебе надо, ты и труби!
- Не хорошо ты как-то сделал, Сом Сомыч, не по-солдатски, - заметил ему Солдат.
- Дык я ведь и не солдат, милок был, а трубач.
- Ладно, ладно умник выискался, сам-то ежели герой, чего государство своё уступил.
Ничего не ответил солдатик, только помрачнел. А позади, только, слышит как Спаситель кудахчет: " Не печалься милок, не подняться чудищу на скальный берег, не взять твою землицу!" Но в ответ ему Искуситель: " Ага, слушай пустомелю. Как сказал Чудо Юдовичь, так и сделает. Возьмет, расшевелит подводные вулканы: вода забурлит, нагреется и растопит льды. Так что и следа от суши не останется".
Вот так и двигались в неизвестном направлении человек и Мудрый сом. И повстречался им остов какого-то старого корабля посреди камней и кораллов. А возле самого большого шпангоута увидели они какое-то существо с множеством ног или лап, в которых находились разнокалиберные кисти. Перед существом стоял мольберт с множеством всяких красок и не начатым полотном. Солдат никогда не видел живых художников, хотя слухи о них были ему известны. Он даже знал, что те поклонялись каким-то музам.
- О, гляди-ка, Сомыч, никак художник? - засуетился радостно солдатик.
- Где? - оторвался от своих философем Мудрый сом. - Это что ли? Хе, да это нашенский, художник-любитель. Вот стоит здесь который уж год, а так ничего и не нарисовал, лопух.
- Да, что вы понимаете философ-самоучка в искусстве! - услышав разговор путников, вступился осми-, а может всех десяти-ног-художник, - Что вы все, тут, понимаете в искусстве! Ходют тут понимаешь, отвлекают своими разговорами.
- Во, во завёлся, с пол оборота, - стал язвить Сом Сомыч, - ты коли художник, так рисуй, а то как не проплывёшь мимо, всё то же белое полотно, даже, - он приблизился совсем близко и, даже, понюхал, как собака, - вот, и видно, что ещё белее стало. Может плюнуть на него надо, чтоб ты потом замазал; так глядишь и разродишься.
- А не поплыл бы ты, Сом Сомыч, куда подальше!
- Действительно Сомыч, чего ты к ... пристал, мешаешь же, - это солдатик наш с замечанием конечно вылез, хотя Спаситель ему не советовал.
Да так оно и вышло, те оба как на него ополчились. Кричат: что это ещё за такое у себя дома какое-то такое учить будет, сидел бы у себя на берегу да не лез куда ни надо. Солдатику, даже, пришлось в целях обороны ружьишко своё взять наперевес и штыком им показать, тем только и спасся. Ну, заодно, тут как бы и тема разговора переменилась.
Осьминог и говорит:
- Ктой-то такой с тобою тут гуляет, Сом Сомыч?
- Да так. Человечишка со скального берегу свалился. Говорит, что генералом там у себя был.
- О, генерал, это здорово. Наверно в искусствах там у себя разбирается. А как звать-то человечишку? Генералом?
- Ни, Солдат.
- А чего так?
- Не знаю, спроси сам, он по-нашему тоже булькать умеет.
- Ага! Солдатик, а чего ты солдатик всего лишь? Тебя что некому в генералы произвести? - и ха-ха-ха на пару с сомом, только хлоп друг о дружку хвостами ногами, и опять ха-ха-ха.
Но солдат то наш тоже не лыком шит был, оправился, ружьё за спину, раз мирный разговор пошёл, да и отвечает вопросом:
- А сам-то ты художник, аль как?
Призадумался и тот, и говорит дальше уже без смеху:
- Да, понимаешь так сразу и не сказать. Если судить по картинам, то их как бы и нет, хотя вот видишь: мольберт, холст, кисти - всё есть, тут один кораблик затонул. Только с красками не повезло - акварельные они. Я их из тюбика надавлю, а они, вжик, и растворились в воде, только дымок и видно. А эти, - художник кивнул на снующих вокруг рыб и моллюсков, - только потешаются. И потом, - он сокрушенно вздохнул, - Муза ко мне прибилась какая-то странная. Вместо того, чтобы вдохновлять, она всё норовит на что-то отвлечь: то ей комплименту отвесь, то цветов принеси, то благовоний, то, стыдно даже сказать, - головоногий даже зарделся, словно красная девица, - Хорошо вас увидела, спряталась, а то ещё зудить начнёт, как рыба-прыщ: зачем тебе рисовать, зачем тебе рисовать; всё одно - картину не нарисуешь. Не муза, а какая-то антимуза. Мне бы, масляных красочек достать, да нет нигде.
- Да, - сочувственно проникся Солдат услышанным, - не лады у тебя. Я б тебе поучаствовал в красках, да вишь сам, тут блукаю в воде, кабы там, на земле...
- А что? - воспрянул моллюск.
- Но-но, - тут же откликнулся сом, который как мы помним был приставлен для надзору, - ты кончай тут свою агитацию. Он тут не за просто так, сам Юдо Юдыч на него контрибуцию наложил.
- А! - сказал головоногий. - Тогда оно, конечно.
В это время из какой-то кучи камней или сундуков со златом, образовав облако донного вспыления, возникло существо весьма схожее с классом, к которому наверняка принадлежал и сам художник.
- Вот, - снова оживился художник, - легка на помине. Знакомьтесь, моя муза и жена, по совместительству, Медуза-Гаргона.
Хотел солдатик проявить свою галантность, да только Сомыч, как лягнёт его хвостом и говорит:
- Не гляди на неё. Ты что не знаешь, что она за штучка?
- Нет, - оторопел от подобного солдатик, - а что?
- Серость! Ты что книжек не читал про древних греков? - возмутился Сом Сомыч.
- Нет, - только и талдычил тот, но при этом, предусмотрительно, глазки свои опустил на каменистое дно.
А это и верно, должен вам признаться, что хотя бы этот персонаж и не мною придуманный, но сделан что надо, в лучших традициях гадских сказок. Такой встретится и мало не покажется. Точно, про таких говорят: от одного взгляда мужики столбенеют! Да. В общем, одним словом, Гаргона - она и есть. Одно спасение от гаргон - не многословные они, не в пример Сиренам.
Вот Сомыч и говорит, подталкивая солдатика прочь:
- Пошли, пошли отседа, каменюк здесь и так в достаточности.
Вот они и двинулись прочь. Но солдатик-то что-то заскучал. Видать дошло до его непутёвого ума чего он лишился. Так бывает, пока оно имеешь, то и не ценишь. Хошь и маленькая землица, да своя - родимая, сердцу близкая. Там и травка, хоть и сорная, и деревца, хоть и одно - березка, да своё, с детства знакомое. Так и есть, оно сплошное гадство и важное самое - почему? Непонятно. Впрочем чего ж тут непонятного, если сказка то гадская, а я тут при всём, что ни наесть, гадский сказочник. Вот так бы взял самоё себя, да и ... Но!
Так оно и было. Идут себе, плывут, рыба и человек, по самому, что есть, дну океяна-моря. И, так сказать, абы цель какая-то у них была, т.е. нужда - сказать нельзя, а так получается куда взгляд упадёт. Ну, понято, если рыбе все равно, то человек, по привычке, глядит под ноги, чтоб не споткнуться, хотя, в воде, падать не больно. Но привычка есть! Я о том, чтобы под ноги смотреть, а не о том чтобы куда ни попадя идти. Впрочем мы отвлеклись, а те опять куда-то забрели.
А прибрели они к какой-то большущей раковине, в которой жил настоящий предсказатель, по прозвищу Жемчугин. И так бы они и прошли мимо, без всякого интереса, да только возле всякого чудесного, как я однажды имел возможность отмечать, образуется всегда какое-то неуёмное любопытство; будь то двуногие люди, или другие разновидности мало-мальского мышления. Короче, возле раковины толпился морской люд.
- Чой-то, - проявил уместное любопытство Солдат.
Сомыч приподнял свой длинный ус и изрёк:
- Если б ты был знаком с азбукой, то знал бы, что это оракул Аполлона.
- Ну ладно, ты меня совсем за лоха держишь. Азбуку, я допустим знаю, но это не значит, что я должен знать всех её знакомых. Оракул это что? Что-то вроде пса - цербера?
- Нет, не угадал. Оракул это оракул, он предсказывает неприятности.
- Может, зайдём?
- Тебе надо, ты и заходи. Видишь, только, какая к нему очередь.
- А что, мы куда-то спешим?
- Ну, тебе то спешить уж некуда, а меня дома ждут на обед.
- Так плыви домой.
- А ты?
- Здесь постою, в очереди.
Махнув хвостом, Сом исчез в подводной мути. Солдат покрутил головой, изучая обстановку. Впереди простирался хвост из хвостов рыб, раков и прочей морской живности. Перед ним приплясывал морской конёк, то вспархивая вверх, чтобы оценить длину очереди, то опускаясь вниз. Солдат не выдержал и говорит:
- Что ты скачешь? Стой спокойно.
На эти слова конёк обернулся, и увидев человека, даже, шарахнулся.
- Ух, ты! - произнёс он, - Неужто земляной червяк?
- Во-первых не червяк, а Солдат, то есть человек. И не земляной, а просто.
- Ясно. А я Конёк - Горбунёк. Стою к оракулу за советом.
- Ну, вот и стой, а то в глазах от тебя рябит.
Так, слово за слово они и разговорились, да так хорошо, что старые приятели.
- У нас тут довольно скучно, - сетовал Конёк - Горбунёк, - раньше, когда у вас войны были, так хоть корабли тонули, хоть какое то развлечение.
- А сщас не бывает? - спрашивает Солдат.
- Не, редко.
- А ты чего к оракулу стоишь? - полюбопытствовал Солдат.
- Так, - попытался отмахнуться конёк, и при этом как бы покраснел. Но посмотрев по сторонам и убедившись, что никто не подслушивает, признался: - Влюбился я понимаешь в морскую принцессу.
- А, - с пониманием разинул рот солдатик, хотя чего он там мог понимать когда принцесс отродясь не видывал.
- Чего, а? - не понял теперь конёк реакцию человека.
- Ну, того а, - стал выкручиваться солдатик, мысленно пытаясь сообразить зачем он пытается выкручиваться, но не сообразив, хотя ангелы ему что-то шептали в уши, сказал так: - Так! - и ещё, - А чегой-то такое влюбился? - совсем по-мальчишески спросил солдатик и даже присел, чтобы стать с влюблённым одного роста.
Конёк зарделся ещё больше и стал цвета варёного рака, но чтобы не выдать слишком своё волнение, принял позу (хотел ляпнуть - человека) и с ехидцей заметил:
- Ты что маленький? Не знаешь как люди влюбляются?
Про людей это не я, это он сказал. Хотя наверно не соврал, ведь это мы в своей среде - люди, а они, для нас - звери, рыбы, птицы. Но и они в своей общине могут себя называть... Впрочем, как хотят, так пусть и называются. Интересно, как в таком случае они называют нас? Но ладно, я опять отвлёкся, а надо сказку сказывать. Хотя, с другой стороны, ну что это за гадская сказка без комментариев сказочника. Тут, может быть, самое главное в комментариях, а может и нет - кто его знает, кроме меня, разве что какой-нибудь раздумчивый слушатель-читатель. Вот и с любовью тоже не всегда понятно, хоть человечья она, хоть ... А есть ли другая? Только в сказках и есть, поэтому-то сказкам и нет конца, а особенно гадским, хотя по привычке их всё ещё называют волшебными, народными, литературными. Вот сами посудите что даёт любовь человеку, ну тому же Коньку-Горбуньку: страдание, переживание, стоит весь красный и целый день ничего не делает. А ведь небось дел-то немало, он ведь даже не боится ничего и никого. Так ведь, не ровен час, можно и в сети рыбацкие попасть, или к кому-то из своих, на обед. Вот вам и любовь, но как говаривал дедушка Даль: "Она ему вскружила голову", или " Втюрился, как рожей в лужу". Но, это мы знаем что, да как, а бедолага конёк всего этого не знал, да и не хотел знать, потому как сильно болел этой самой любовью к принцессе. Ну, что до их беседы, то как больному невозможно рассказать о своей хвори, так и влюблённому не понять голодного. Только разговоры разговаривать тем и хорошо, что приносят они успокоение, так и Горбунёк: говорил, говорил о том как любит свою принцессу и так себя уговорил, что заснул, и так крепко, что когда подошла его очередь, то и не добудиться стало. Устал видать бедолага от перенапряжения чувств.
Делать нечего, пусть поспит, а солдатик тем временем пошёл к оракулу на приём. Надо сказать, что предсказатель Жемчугин, когда-то был простой пивной пробкой, но об этом мало кто теперь знает - дело давнее. Так вот, много тому лет назад, был он обычной бутылочной пробкой из тех пробок, которыми обычно закрывают бутылки с пивом или -колой. Но наш-то был точно от пивной бутылки, чем он, на первых порах своей жизни очень гордился, но потом, вы поймёте почему, стал скромно умалчивать и даже сердиться, когда ему об этом напоминали. Да, Бог с ним, а случилось так, что был он безжалостно выброшен каким-то мальчишкой, с борта корабля, когда тому вздумалось, ради скуки, попускать блинчики пробками, которых скопилось на буфетной стойке не малое количество. Но вместо гибели и забвения, о чудо, он, никому неизвестная пивная пробка, приобрёл почёт и славу. Опустившись на дно, как какая-нибудь соринка, он угодил в самую большую раковину и оброс перламутром. Что скажешь, время сделало своё и от пробки не осталось и следа - чистый жемчуг, да ещё большой, так что пройти мимо, не заметив его небыло никакой возможности. Так оно и было. На первых порах, вокруг толпились одни ротозеи. Но однажды кто-то что-то спросил, а жемчужина и ответила, да так замысловато, что все безусловно признали за ней, что умна и прозвали меж собою "Жемчугиным". И пошло с тех пор чуть что - всякая мелочь, с вопросом, говорит: " Пойду-ка с Жемчугиным посоветуюсь!" Ну а тут и солдатик наш оказался.
Приходит солдатик к раковине, она полураскрытая лежит между камней, а из неё торчит что-то красивое и блестящее, но ни глаз, ни рта, ни ушей не видать. Солдат такого большого жемчуга никогда не видывал, поэтому слегка оторопел.
- Что, - слышит Солдат голос со стороны раковины, - диковинно тебе видеть такую красоту?
- Да, уж, - говорит солдатик, - на земле такого не видывал.
- А ты с откудова будешь? - слышится из раковины, - Не здешний будто бы?
- Да, - отвечает снова солдат, - спустился сюда я сверху, где много солнца и воздуху. А попал по глупой случайности, и вот как бы мне оракулашко отсюда бы выбраться?
- Ага, - задумался Жемчугин, но не надолго, - так ты стало быть Солдат Солдатович? И дед и прадед твои тоже солдатами были?
- Да, только откудова ты так всё знаешь?
- Хм, - усмехнулся оракул важно, - тоже мне вопрос! Ты ж не к сявке какой пришёл, а к знаменитому предсказателю. Так будешь слушать оракул иль нет?
- Буду, буду, - быстро согласился человек.
- То-то же, - произнёс прорицатель и рассказал про солдатский род следующее:
" В некоторые стародавние времена один чародей создал человеческое существо. А создал его с одной конкретной целью, что владения он имел большие, а охраны и присмотру за ними никакого. Вот он и создал Солдата Љ1. Дал он солдату ружье, дал устав по которому тот должен был нести службу и тот стал исполнять всё как положено было чародеем, согласно всех его заповедей. Стал солдат нести службу, а между делом, ещё, размножился семьёй. И стало у него семь сыновей и три дочери, да ещё много скота и разного другого имущества, которое он получил за выслугу лет.
Чародей же был известный, в те годы, шалун и экспериментатор. Правда многие говорят, что сделал он это по наущению Ползучего Гада, что конечно не исключено. Так или иначе, но, говорят, случился такой разговор. Чародей хвастает Гаду: " Знаешь какой у меня верный человек есть?" А тот ему, мол, брехня это всё, он тебе только и верен потому, что ты его обеспечил всяким благом, а вот если это взять отнять, то каков он будет? Чародей не долго думая говорит: " Давай забери от него всё что нужно, только самого не трогай!"
Так и получилось. Напали сперва на весь скот солдатов неведомые разбойники и всё, как есть, ночью увели и пожгли. Дом, где спала вся семья обвалился и остался один Солдат Љ1, но как его не подзуживал Гад ни слова хулы против Чародея тот не сказал.
Через какое-то время опять встречаются те же. И Гад, видимо, говорит, что, мол, твой караульный по прежнему тебе служит по завету? Чародей ему: "Что за вопрос?" А тот ему: " А вот если его самого тронуть за живое, до костей, хотя бы?" "Ладно!" - говорит чародей, - " Только души его, своими лапами не трогай!"
Так и уговорились. И напала на солдата неведомая зараза, поползла на солдате кожа лохмотьями, язвами и ещё всякой гадостью. Сказать, что стало солдату невмоготу, это всё одно, что промолчать, так солдат и делал: крепился и молчал. Но тут пришли проведать его три приятеля и увидели его бедственное положение. Посидели, помолчали вместе с ним, а потом стали сочувственно советовать как надо терпеть, и так долго советовали, что Солдат Љ1 не сдержался и стал их посылать домой. Но те никак уходить не хотели, так как не все советы исчерпали из своей копилки мудрости, поэтому несчастный в конце концов послал не только их, но и всех остальных: мудрецов, волшебников, а, за одно, и чародеев. Послал конечно в сердцах, но Чародею -то доложили, что ругал его безбожно.
Чародей конечно осерчал на солдата и говорит: " Ты что же, Ёова," - он так его иногда называл, - " роптать на меня взялся?" И дальше, мол, кабы не он то так и не было б никакого Солдата, а была б только куча глиняная. На что ему солдат отвечает, что лучше бы он был кучей глиняной, чем принимать незаслуженные мучения в понимании человеческого разума. И так далее в том же духе как это бывает промеж отцами и детьми, когда одни хотят держать других в строгости. А в конце Чародей и говорит мол: "Такая ли у тебя мышца, как у Бога? И можешь ли возгреметь голосом, как Он?" И дальше: " А создавал ли ты бегемота или крокодила?" И в конце концов предложил ему сразиться с Левиафаном и добавил, что до тех пор пока его не победишь не будет тебе покою и твоему потомству в десятом колене."
Жемчугин внезапно замолчал и, сколько б солдат не понуждал его, остался нем. Зато ожила очередь и стала солдатика увещевать на предмет дать другим пообщаться с оракулом.
- А что это было? - недоумевал солдатик, не в силах самостоятельно раскрыть смысл оракула. - Что такое это самое левиафан? - Но к кому бы он ни подходил со своим вопросом, вместо ответа, стремительно ретировался.
К этому времени пробудился Конёк-Горбунёк и, увидя солдата, радостно приплыл, рассказать о своём сне. Однако быстро омрачился услышав вопрос.
- Знаешь что, - начал он как-то неуверенно и оглядываясь по сторонам, - я пожалуй пойду себе, домой. Что-то стало холодать.
- Ну, вот, а я думал мы с тобою друзья, - солдат махнул рукой и отвернулся.
- Да, я не знаю толком что тебе сказать. Ты ж с Жемчугиным говорил, он тебе что сказал?
- Да в том то и дело, что, мол, мой предок, Солдат Љ1, должен был сразиться с Левиафаном, а кто это, что это - не сказал, окаменел наверное. И теперь кого ни спрошу - никто не говорит.
- А, ну конечно, - сказал Горбунёк, подпрыгивая на месте, - кто себе враг!
Это были его последние слова, мимо что-то промелькнуло и конёк исчез. Солдат изготовился к бою, выставив своё пикообразное ружьё, но вокруг продолжалась обычная рыбья суета, отрешённая и безразличная к происходящим событиям. Солдат ещё немного постоял, прислушиваясь к мирному шелесту воды, пока не обратил внимание на разговор за спиною:
- Дуралей, - сказал один голос.
- Точно, - подтвердил другой.
- Он нас слышит? - спросил первый.
- Да пусть себе, что уж он может теперь.
- Да, судьба!
- Что судьба?
- Да так, вообще...
- Нет, это у нас вообще, а у него левиафан.
- Ты знал его прадеда? Того что был изведён проказой.
- А как же, и не только его, а все девять номеров...
- Да, уж этот последний.
- А дальше что? Хаос, всё сначала?
- А нам то что привыкать. С начала, так с начала.
При этих словах Солдат не сдержался и повернулся назад так быстро, что пред ним оказались оба ангела (если быть точным, то он сделал сальто с разворотом на сто восемьдесят градусов, вот как).
- Ага, голубчики попались! Так вы не охранять, а шпионить за мною приставлены?
Оба ангела, от неожиданности "ойкнули" и затряслись.
- Как ты это сделал? - заговорили они хором.
- Нет уж, - сказал Солдат, - вопросы буду задавать я.
- С какой стати? - спросили те, - Мы ж твои Ангелы Спасители!
- Нет, - рассердился Солдат, - теперь я буду вашим Ангелом Шантажистом.
- Ага, - согласились ангелы.
С тех пор они не ходили за спиной солдата, а если двигались позади него, то в отдалении, словно две побитые собачонки, опустив головы и волоча крылья. В остальном, они поведали, что толком тоже ничего не знают, а так, где-то, как-то, от кого-то что-то слышали, что дескать есть какой-то левиафан от которому всякому кто с ним столкнётся одна неприятность. И искать его не надо - сам придёт и найдёт, и воздаст.
Послушал, послушал их солдат да и затосковал о родимой сторонушке, где всяк кустик и былиночка ему рады были, где берёзка, где отчий дом. Вспомнил слова чуда-юдища и закручинился совсем: "Что же я хожу здесь брожу, а земля-то без присмотра осталась!" Подумал он так и решил возвращаться, чтоб страну свою защитить от врага. Да вот незадача - не знает как выбраться из пучины морской. Но только он так подумал, как, вдруг, прыг скок и перед ним опять возник Конёк-Горбунёк:
- Совесть, - говорит, - замучила. Не гоже товарища бросать, спасаться тебе надо.
- Мне бы назад, на сушу.
- Это можно, только надо двигаться быстро...
Что-то надоела мне эта сказка. Брошу-ка я её сочинять-рассказывать, кому интересно - сам концовку придумает. Ну, что там дальше? Нет не собьёте с толку, всё, больше о солдатах ни слова. Солдат, что должен ходить где ни попадя? Вот именно. Солдат это солдат: стой где стоишь и защищай что имеешь. Но, правда, и на чужое рта не разевай.
А что дальше будет? Не скажу, ведь сказочка-то гадская: там ложь, там намёк, там добрым... урок. А злых и учить не надо - сами всё знают.