В больнице был карантин, и мы не навещали бабу Маню с середины февраля. Начало карантина совпало с папиной болезнью. Папы нет почти две недели.
Мы едем на моей машине. Рядом со мной Наташа, на заднем сидении мама. Мы стараемся быть рядом с ней постоянно. Оставшись одна, мама сразу начинает плакать.
Снег растаял, и теперь вместо ледяных ям и кочек, появились ямы на асфальте. После зимы их стало намного больше.
Я берегу подвеску, и кручу руль в разные стороны, старательно объезжая ямы.
Светит ласковое весеннее солнышко, и проезжая мимо дач мы видим людей с лопатами и граблями копошащихся на своих огородах.
Легкий ветерок разносит по округе дым от множества костров, в которых сгорает прошлогодний мусор.
Внезапно я чувствую, что в уголках глаз появляются предательские слезинки.
Делая вид, что убираю соринку, стараюсь незаметно вытереть слезы.
Кажется, никто не заметил: Наташа смотрит вперед, мама чуть всхлипывает сзади.
Свернув влево медленно въезжаем на крохотную площадку для парковки. На этот раз здесь стоит пять машин, я с трудом нахожу кусочек свободного пространства и втискиваю туда свою "Нексию".
Мы проходим мимо шлагбаума, идем в сторону женского отделения. По дорожке, навстречу бежит крупная собака, та самая, что зимой спала в комнате для посещений. Она пробегает мимо, даже не взглянув на нас.
Мама облегченно переводит дух. Она боится незнакомых собак.
Несколько женщин, одетых в застиранные халаты наводят порядок на территории. Очевидно к работам привлекают не всех пациентов, потому что из окон за работающими наблюдает несколько пар безучастных глаз.
У мужского отделения крутятся трое молодых парней. Они курят и громко смеются.
Мы входим и просим привести нашу родственницу.
Через пару минут к решетчатой двери подходит Вика. Она ведет под руки сгорбленную старушку.
- Тетя Тоня, - обращается Вика к маме, - Правда, что дядя Коля ...
- Правда, - быстро отвечает мама, не давая ей произнести то страшное слово, которое преследует нас в эти дни.
- Как же так? - причитает Вика, - Как же так?
Мама вытирает слезы.
Я отдаю Вике кулек, там дежурный набор: банан, булочка и пачка сигарет "Прима".
- Спасибо, Андрюха! - говорит она и пытается меня поцеловать в губы.
Я отворачиваюсь. Вика целует меня в щеку и уходит.
Мы ведем бабу Маню в комнату для посещений, сажаем её на стул. На этот раз комната заставлена синими пластиковыми баками с бельем так, что почти не остается свободного места. От тяжелого запаха начинает кружиться голова и перехватывает дыхание.
- Здравствуй, Маня! - говорит мама и обнимает старушку, - Здравствуй, родная!
- Коля рукой помахал и ушел, - глядя прямо перед собой равнодушно заявляет баба Маня.
- Что? - мама изумленно смотрит на свою тетку, - Что ты сказала?
- Не хочу разговаривать, - заявляет та и поджимает тонкие губы.
Мама кормит бабу Маню картофельным пюре с ложечки. Та ест и молчит.
- Кушай, Маня, - приговаривает мама, и вкладывает в её сухие пальцы булочку.
Та отламывает кусок и сунув его в рот, тщательно перетирает деснами.
- Вот, кукурузка, - я протягиваю очищенный банан.
- Родина моя, кукурузка! - нараспев говорит баба Маня и улыбается.
- Кушай, Маня, - снова говорит мама.
- Колю буря унесла! - внезапно чирикает старушка.
- Какая буря? - оживляется мама, - Куда унесла? Когда?