Аннотация: Да, всего лишь моя работа на тему творчества Леонида Андреева, статья по рассказу "Иуда Искариот". Позвольте опустить длинное предисловие, многие цитаты - то, что заставляет идти по плану... Оставляйте комментарии, вступайте в спор.
IV
<...>
Но теперь остановимся подробно на основных героях произведения.
Про апостолов: необходимо обратить внимание на то, что Иисус выбирал апостолов из обычных людей, будь то крестьян, рыбаков... Да, в будущем их задача передать, передавать религию, укреплять веру людей, но во время жизни Иисуса - они полностью ученики, сейчас их главная цель как можно сильней понять учение, способ его преподавания. Поэтому все апостолы - семья, где каждый брат лишен на время своей решительности, самостоятельности. Иисус - пастух, и стоит "пастуху уйти, как разбегаются и овцы". Все апостолы беспрекословно слушаются Иисуса. Стоит Иисусу принять Иуду, как каждый апостол, борясь со своим презрением, примет Иуду. Между всеми апостолами и Иудой можно увидеть полное противоречие: на всем протяжении повести мы не увидим Иуду, не размышляющим над философией, своим внутренним миром, Иисусом; в то время как апостолы зачастую показаны, во время своих занятий, игр. Апостолы не похожи на людей, которые ради Христа готовы отдать все, хотя, конечно же, апостолы не похожи на людей, способных предать Иисуса.
В начале рассказа Иуда предстает как весьма отталкивающий персонаж: он не пользовался каким-либо уважением как у благородных людей так и воров и других. Его внешность и поступки как будто соединяют двух людей: лицо с одной стороны без морщин, мертвенно-гладкая, плоская и застывшая с большим мертвым глазом, с другой стороны живая, охотно собиравшаяся в многочисленные кривые морщинки с черным остро высматривающим глазом, голос "то мужественный и сильный, то крикливый, как у старой женщины, ругающей мужа, досадно-жидкий и неприятный для слуха". Но главное: череп "точно разрубленный с затылка двойным ударом меча и вновь составленный, он явственно делился на четыре части и внушал недоверие, даже тревогу: за таким черепом не может быть тишины и согласия, за таким черепом всегда слышится шум кровавых и беспощадных битв". Как не могут в Иуде одновременно просто находиться его два образа, так мы и не можем выделить из этих образов какой-либо один положительный. То есть Иуда весьма сложный человек, он психически цел - совершает одинаковые поступки, но постоянно противоречит сам себе, живет в этом противоречии. Поэтому его собственный мир - мир постоянного, преобразующегося обмана, который как и мир любого другого человека выливается наружу: Иуда постоянно обвиняет других людей вне зависимости от их положения в обществе. Что это? Способ превысить самого себе, так как он понимает как к нему относятся? Конечно, Иуда гордлив, когда его действия оправдываются, если нет, то он ссылается на то, что был обманут. И свято верит в правоту своих фраз, тем самым обманывая сам себя. В этом внутреннем противоречии возникает цель Иуды, свой собственный смысл жизни: чтобы как можно больше людей погрузилось в обман в понимании Иуды или, что то же самое, совершить как можно более сильное предательство. Андреев после публикации произведения говорил, что если перед Иудой был бы сам бог, то он обязательно предал и его, предать бога - это имхо не пустячок. Поэтому Иуда с появлением Иисуса делает все, чтобы войти в семью.
Иисус, конечно, знал, что одному из апостолов суждено будет его предать на смерть, но раз на столько отличается Иуда от других людей, может Иуда и нужен был всего лишь для выполнения предопределенного? По крайне мере нет чего-либо удивительного в том, что Иисус приближает к себе Иуду. Но главное: почему так часто Андреев косвенно или прямо сравнивает Иуду с Иисусом: "Он был худощав, хорошего роста, почти такого же, как Иисус"? Иуда с Иисусом похожи своей, позвольте сказать, мощью: безграничная доброта Иисуса, "как может человек вмещать в себе столько зла" - удивление Христа.
На всем протяжении произведения слово Иуда ведет за собой слово Предатель, да, такое имя укоренилось в сознании людей, как и Искариот, но Андреев относится к слову Предатель скорее как к необходимому прозвищу, иногда как будто даже с иронией. Сравнение Иуды с Иисусом подтверждает, что предатель далеко не означает низкий. Так что же тогда представляет собой Иуда? Полное противоречие, антипод Иисусу? Гармония Христа с одной стороны и хаос в мыслях Иуды с другой. Кажется, для того чтобы в этом произведении понять Иуду необходимо постоянно ставить рядом с ним Иисуса.
Христос во время своих учений постоянно отыскивает глазами Иуду, если долго его не видел, то постоянно спрашивал: "а где же Иуда?", но никогда не обращался к нему прямо, делал вид иногда, что его не замечает. В свою очередь для Иуды напротив, как и для всех апостолов Христос - мессия, как и все апостолы, Иуда любил Христа, и видел в нем совершенство, но так как Иуда говорил, что постоянно его обманывают, Христос казалось постоянно говорил против него. Так действия Христа в отношении Иуды это что? Человеколюбие? Или интерес? Давайте вспомним одну сцену в начале произведения.
Иоанн не глядя на учителя, тихо спросил Петра Симонова, своего друга:
- Тебе не наскучила эта ложь? Я не могу больше выносить ее и уйду отсюда.
Петр взглянул на Иисуса, встретил его взор и быстро встал.
-Подожди! - сказал он другу.
Еще раз взглянул на Иисуса, быстро, как камень, оторванный от горы, двинулся к Иуде Искариоту...
Что означает простой и ровный взгляд Христа?! Наверно один из самых запоминающихся моментов в Новом Завете так это, когда Петр после своего третьего отречения от Христа, пробужденным пением петуха, вынужден посмотреть на Иисуса. Петр встречает ровный и спокойный взгляд лишенный презрения, недоумения или гнева, а сопровождающийся все той же любовью к сыну, человеку грешному. Да и кто способен выдержать взгляд человека, перед которым виноват, но человека, который простил тебя еще до того как ты провинился?! Двери ада, как известно, заперты изнутри. Такой взгляд способен изменить любого человека, сила его в простоте и не надо Иисусу о чем-либо переживать, думать. Но как влияет этот взгляд на Иуду?
"... а я, благородный, прекрасный Иуда, плетусь сзади, как грязный раб, которому не место рядом с господином".
Складывается впечатление, что война внутри Иуды еще сильней разгорается, еще сильней заметно как проявление гордости, так и слабости. Но Иуда как и все апостолы, которые находятся под влиянием столь духовного человека, вынужден уходить в себя, анализировать, понимать. Давайте просмотрим то, как Иуда меняется на протяжении рассказа.
"И, заметив, вероятно, как нехорошо действует на других его молчание, чаще стал удаляться от учеников и много времени проводил в уединенных прогулках или же забирался на плоскую кровлю и там тихонько сидел".
Однако, Иуда никогда не сомневался в смысле предательства - его мечта, возможно, самое святое его жизни.
"Ласкал воображаемые волосы Иисуса, нашептывал тихо что-то нежное и смешное и скрипел зубами. Потом внезапно перестал плакать, стонать и скрежетать зубами и тяжело задумался, склонив на сторону мокрое лицо, похожий на человека, который прислушивается. И так долго стоял он, тяжелый, решительный и всему чужой, как сама судьба".
Не думаю, что перед нами те самые две противоположные сущности Иуды, скорее новое сознание, но фоне старых борющихся идей, сознание, которое выплыло на поверхность, отделилось от центра и также стало воевать внутри Иуды.
"...Тихою любовью, нежным вниманием, ласкою окружил Иуда несчастного Иисуса в эти последние дни его короткой жизни"
"С глубоким интересом разговаривал с ними о маленьких, милых привычках Иисуса, подолгу с настойчивостью расспрашивая об одном и том же..."
Мечта Иуды уже должна осуществиться, быть может из-за этого Иуда может себе позволить сделать ведущим одно из своих сознаний, а может и сама чистая вера настигает Иуду.
"По вечерам, когда вместе с тьмою у окон становилась на страже и тревога, Искариот искусно наводил разговор на Галилею, чуждую ему, но милую Иисусу Галилею, с ее тихой водой и зелеными берегами. И до тех пор раскачивал он тяжелого Петра, пока не просыпались в нем засохшие воспоминания, и в ярких картинках, где все было громко, красочно и густо, не вставала перед глазами и слухом милая галилейская жизнь. С жадным вниманием, по-детски полуоткрыв рот, заранее смеясь глазами, слушал Иисус его порывистую, звонкую, веселую речь и иногда так хохотал над его шутками, что на несколько минут приходилось останавливать рассказ. Но еще лучше, чем Петр, рассказывал Иоанн; у него не было смешного и неожиданного, но все становилось таким задумчивым, необыкновенным и прекрасным, что у Иисуса показывались на глазах слезы, и он тихонько вздыхал..."
И еще немного раньше:
"Усталый, похудевший, измученный непрерывной борьбой с фарисеями, стеною белых, блестящих ученых лбов окружавших его каждодневно в храме, он сидел, прижавшись щекою к шершавой стене, и, по-видимому, крепко спал. В открытое окно влетали <...> но он ничего не слышал и спал спокойно и крепко. И это был тот, кого они купили за тридцать серебреников".
Представьте теперь себя на месте Иуды. Не стоит ужасаться сравнением: не думаю, что вы способны просто отказаться от своего прошлого, сказать, что я во всем не прав и ничтожен, скорее напротив, вы придумаете какое-нибудь объяснение, вроде того, что необходимо развиваться, учиться на ошибках - в лучшем случаи, а в худшем, просто забудете, "выкинете из головы". Наверно, теперь можно представить на сколько страшна и ужасна жизнь Иуды в последние дни. Его вера крепнет окончательно, но что поделать, если она противоречит его мечте, смыслу жизни, ему в целом? Наступает переломный момент - сам факт предательства.
"...Уже не днями, а короткими, быстро летящими часами мерилось неумолимое время. И был вечер, и вечерняя тишина была, и длинные тени ложились по земле - первые острые стрелы грядущей ночи великого боя, когда прозвучал печальный и суровый голос. Он говорил:
- Ты знаешь, куда я иду, Господи? Я иду предать тебя в руки твоих врагов.
И было долгое молчание, тишина вечера и острые, черные тени.
-Ты молчишь, Господи? Ты приказываешь мне идти?
И снова молчание.
-Позволь мне остаться. Но ты не можешь? Или не смеешь? Или не хочешь?
И снова молчание, огромное, как глаза вечности.
<...>
И последнее молчание, бездонное, как последний взгляд вечности.
-Я иду".
Иисус не может остановить Иуду. Из-за того, что распятие предопределено? Иуда не может остаться. Должно быть перед нами пик развития сознания Иуды - ее идеал. Сопоставление Иисуса и Иуды на фоне бесконечности молчания, времени и вечности.
"- Иуда, - сказал Иисус и молнией своего взора осветил ту чудовищную груду насторожившихся теней, что была душой Искариота, - но в бездомную глубину ее не мог проникнуть". А после фраза полная торжественности: "Безмолвным и строгим, как смерть в своем гордом величии, стоял Иуда из Кариота..."
Всё, Иисус предан, уведен солдатами, брошен учениками. С Иуды как будто сброшен огромный тяжкий груз, теперь ему его предательство - это уже прошлое, исчезла возможность его изменить. Теперь Иуда может отдать себя на самоистезание.
"... неразлучные до самой смерти, дико связанные общностью страданий, - тот, кого предали на поругание и муки, и тот, кто его предал. Из одного кубка страданий, как братья, пили они оба, преданные и предатель, и огненная влага одинаково опаляла чистые и нечистые уста".
Далее, если раньше, когда Иуда был среди учеников, он догадывался, боялся мыслей Иисуса, теперь же, когда он видит, что Христос один, брошен, видит свое рвение и верность, погружается в очередной обман, но на этот раз полностью, подсознание перестает защищаться от воздействия на него, Иуда как будто ломается.
"Но свободным он не был - как муха, привязанная на нитку жужжа летает она туда и сюда..."
Что такое сломанный человек? Сломанный духом или душой. Человек, который больше не способен что-либо делать по своей воли? Но и не означает это, что он - человек с нового листа. Остается старое, остатки каких-то оборванных мыслей. Такой человек, если не будет наставлен на новый путь, превращается в оружие своих прежних, всего лишь, воспоминаний.
"Так. Все кончено. Сейчас они поймут", - подумал Иуда, и вдруг что-то странное, похожее на ослепительную радость падения с бесконечной высокой горы в голубую сияющую бездну, остановило его сердце".
Вот только теперь Иуду трудно назвать человеком, я имею в виду, адекватным, мыслящим, нет ничего, что могло бы его остановить, он идет к синедриону ради того, чтобы открыть им правду, также он идет к апостолам; он обходится без еды, сна. И последовательно, логичный исход самоубийства.
"И все - добрые и злые - одинаково предадут проклятию позорную память его; и у всех народов, какие были, какие есть, останется он одиноким в жестокой участи своей - Иуда из Кариота, Предатель".
После иронии понятия "Предатель", после столь тесного знакомства в произведении с Иудой, была ли у кого-нибудь жалость к главному герою?