Иванов Антон : другие произведения.

Приключения Эндрю Нортона. (Фантастическая повесть).

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Еще более интимные вещи

  

Приключения Эндрю Нортона.

(Фантастическая повесть).

Пролог.

   Темная липкая тьма застилала мозг. Она медленно погружала в себя как в болото.
   Легкий холодок пробудил сознание. Он почувствовал привычную твердость ложа под собой. Раздался тихий скрип. Открыв глаза, он увидел как через открывающийся люк перетекает в своем бесформенном теле Другой.
  -- Здорово, старина! - излучил Другой.
  -- Привет. Ты сегодня не такой как всегда.
  -- Да, видно я впал не в обычную спячку. Наверное, давление высоковато.
  -- Слушай, а сколько времени ты там, у себя спишь? Видишь ли, у нас с тобой очень разные представления о времени.
  -- Ну, все-таки.
  -- Э...э. Моя спячка длится два с половиной оборота нашей планеты вокруг светила.
  -- Хм. Интересно, а сколько он длится этот оборот?
  -- Ну, вот, видишь, опять ничего не выходит. Мы не в силах понять даже какое расстояние нас разделяет. Это не передашь мыслями.
  -- А для чего же существует эта комната? Для чего вы ее строили, чтобы любоваться друг на друга? Все равно, если я это расскажу дома, то скоро окажусь на приеме у психиатра.
  -- Да не строили мы этой комнаты.
  -- Ну, ваши предшественники.
  -- Мы имеем к ней такое же отношение, как и вы. И мне никто не поверит, что я вовремя спячки разговариваю с жителем другой планеты.
  -- Но ты появляешься первым.
  -- Это ничего не значит. Просто мой разум более лоялен к новым условиям, он более гибкий.
  -- Видно, вы старше и на много развитее нас.
   Так они разговаривали. Одному показалось, что прошло полчаса, для другого пролетели считанные секунды. Трудно было определить сколько прошло времени, но комната залилась малиновым светом и они расстались.
  
  
  
  

Часть первая.

Глава 1. "Находка".

  
  
  -- Доктор Ю! Грузолет 42516 успешно миновал пояс астероидов. Прикажете включить режим автоматического наведения? - приятным баритоном сказал компьютер.
  -- Каково отклонение от курса? - спросила Синь.
  -- Пять градусов двадцать минут.
  -- Минимизируй до трех и переведи грузолет в автоматический режим!
  -- Есть доктор Ю!
   Экран компьютера погас. Наступила тишина, прерываемая
   жужжанием вентилятора. По инструкции включать музыку на работе запрещалось. Синь Ю уже имела одно предупреждение, когда в прошлое дежурство пыталась пронести с собой вибратор. После второго предупреждения могли уволить с базы, а работа здесь - следить за прохождением танкеров с Титана, была очень почетна, хотя и утомительна.
   "Вот закончу дежурство, - думала Синь, - вернусь на Марс, первым делом поеду в Тяньпэй, навестить мать. А потом - в Марсуань. Там говорят, построили новый столичный рекреационный комплекс. Запишусь в бассейн, на корт. Может, познакомлюсь с кем-нибудь. Все-таки торчать пять месяцев на орбите невыносимо! Если бы не задание, данное мне как молодому члену партии, сбежала бы через неделю!"
   В университете Синь Ю училась хорошо, закончила аспирантуру, потом работала младшим научным сотрудником на кафедре прикладной космонавтики в Тяньпэйском университете. Там ей педложили вступить в партию.
   "Молодые кадры очень нужны Партии Народной Справедливости, - говорил тогда председатель молодежного сектора, - Марс - это уникальное явление цивилизации. Марсианская культура - это то, чем все мы должны гордиться. Ты сама только подумай, как почетно быть членом марсианского общества. А насколько почетно и ответственно быть в авангарде планеты. Ведь наша партия - авангард марсианской культуры! Ты со мной согласна, товарищ Ю?!"
   Она ответила, что согласна, потому что очень хотела поступить в докторантуру. И перебраться в Марсуань. Но откажись она от предложения вступить в партию, об этом можно было забыть.
   Синь всегда охотно занималась общественной работой, - снимала агитационные 3Д ролики, собирала пожертвования для ветеранов космоса. Она считала эту работу полезной. Ее заметили. С начала Синь Ю предложили вступить кандидатом в члены Партии Народной Справедливости, - ПНС, а потом написать заявление и пройти испытательный срок. И вот она четвертый месяц торчала между Юпитером и Марсом, как тысячи других космических регулировщиков.
   Вновь вспыхнул экран компьютера.
   - Вас вызывает база, доктор Ю! - произнес он.
  -- На связи, - ответила Синь.
  -- Пост 17-49, ответьте! - сказал строгий женский голос.
  -- База, я 17-49 готова передать дежурство.
  -- Дежурство принято. Отдыхай, товарищ Ю!
   Синь выключила свет в рубке и пошла в каюту. Поплавав в
   бассейне, она заказала кибер-повару ужин и пошла в читальный зал. Там она включила свой любимый учебник по старокитайскому языку. "Все-таки чем же отличался пекинский диалект от мандаринского? - размышляла Синь Ю, - Мандаринский - первый официальный язык Марса, от него и произошел марсианский язык, марсианская литература. Конечно, на Земле ничего подобного не было, да и не могло быть. Там царил хаос. Многоязычие, полиэтничность, преступность, войны между государствами... Да много чего еще, о чем подумать -то страшно!"
   Так думала Синь. Однако в прошлое дежурство, так от нечего делать, она выучила один из земных языков. И даже прочитала единственную книгу в библиотеке на этом языке. Автора она не запомнила, а вот название врезалось ей в память: "Принц Гамлет".
   "О, великий Марс! - подумала Синь, - В каком ужасе жили на Земле люди, какие страсти там кипели". Она еще раз убедилась в том, что говорили ей на лекциях по истории: "Пока наши предки не освоили и не заселили Марс, пока он не стал свободным от диктата коррумпированной и мафиозной Земли, у человечества не было надежды на лучшее будущее".
   Синь чуть не подавилась молоком и не выронила стакан, когда неожиданно завыла сирена и компьютер тревожным голосом произнес: "Чрезвычайная ситуация!"
   Синь опрометью побежала в рубку, включила монитор и спросила: "Что случилось?!"
   "Неизвестный объект искусственного происхождения движется со скоростью 0,02 "це", азимут 17. Возможна земная угроза!" - сказал компьютер.
   "Вот глупая железяка, - подумала Синь Ю, - как в тебя триста лет назад заложили принимать любой неизвестный объект за угрозу с Земли, ты и готов повторять это, пока кто-нибудь не сотрет твою память".
   Синь так рассуждала, потому что ни один земной корабль не проник с поверхности этой планеты в космос после возникновения Лунного заслона. Прошло три сотни лет, как взорвали Луну, и вокруг Земли образовался пояс из ее осколков, не преодолимый для космических кораблей. А кто взорвал Луну? Этого Синь точно не помнила. В разных учебниках писали по-разному. Она думала, что, скорее всего сами земляне.
  -- Запроси инструкцию с базы, - приказала компьютеру Синь Ю.
  -- Связи с базой нет, - спокойно произнес компьютер, - возможны гиперпространственные помехи.
   Синь Ю растерялась. Ситуация действительно была
   чрезвычайной. Гиперсвязь иногда отказывала, но об этом база предупреждала заранее, когда был прогноз, что, надвигается гравитационная буря.
  -- Каковы причины отказа связи?
  -- Ответ отрицательный, доктор Ю. Однако, можно сказать, что сбой наступил одновременно с появлением объекта в зоне гиперпространственной досягаемости.
  -- Включи анализатор и докладывай каждые пять минут о движении объекта.
   "Земная угроза? Не может быть!" - думала Синь. Она слышала о
   гиперпомехах, вызываемых специальными зондами, которые использовали для шпионажа. Но это была древняя история. Какой зонд мог в автоматическом режиме, без ремонта проработать несколько сотен лет?
   На экране появилась движущаяся точка.
  -- Объект в зоне прямой видимости, доктор Ю, - доложил компьютер, - прикажете произвести захват?
  -- Гравитационные помехи идут от него?
  -- Так точно!
  -- Действуй согласно инструкции.
  -- Согласно пункту номер три инструкции, объект, представляющий собой угрозу для Марса, его граждан и его владений...
  -- Действуй!
  -- Есть!
   Включился визуиализационный экран, на котором в трехмерном
   изображении Синь увидела плоский, прямоугольный предмет, медленно вращавшийся вокруг своей оси на фоне сверкающих звезд. Включив увеличение, она заметила на одной из широких граней надпись. Язык был ей знаком. "Unruly", - "Непокорный", - прочитала Синь Ю по-английски. Сомнений не было. Это - корабль с Земли.
  
  

Глава 2. "Пришелец из преисподней".

  
   "Если ты не будешь молиться и не знаешь, как сосредоточенно размышлять о Великом Символе и о божествах - хранителях, тогда явится рожденный с тобою Добрый Дух - Покровитель, чтобы счесть твои благие деяния с помощью белых камешков, и явится рожденный вместе с тобой Злой дух- Покровитель, чтобы счесть твои злодеяния с помощью черных камешков. Это очень тебя напугает и устрашит, ты ужаснешься и вострепещешь, ты попытаешься солгать, сказав: Я не совершал никаких злодеяний".
   Тогда Бог Смерти скажет: "Я погляжу в зеркало Кармы".
   С этими словами он посмотрит в зеркало, в котором отражаются все добрые и злые дела человека. Лгать здесь бесполезно". [Тибетская книга мертвых] - произнес певучий женский голос где-то в дали.
  
   Беспамятство окутало его. Он пытался размышлять. Но мысли не хотели слушаться в бреду. "Первым делом надо попытаться вспомнить что-нибудь из прошлого, - подумал он, - Тогда, наверно вспомню кто я".
  
   Он шел по улице города и рассматривал витрины магазинов. В полуметре над его плечом висел переливавшийся всеми цветами радуги шарик навигатора. Навигатор сладким голосом запел: "Фемтотехнологическая пицца! Новинка сезона! Вы ее едите, а она вам рассказывает сказки". Реклама кончилась. Проекционный луч создал прямо на тротуаре изображение площади какого-то города. На ней было много народа. В центре площади стоял большой предмет под белым покрывалом.
   "Уважаемые дамы и господа! - произнес диктор, - Мы ведем наш репортаж с церемонии открытия нового памятника героям, защитникам Земли и мира в Солнечной системе, нашим национальным героям, которыми гордится все человечество, нашим незабвенным Арсену Балабанову и Синди Р. Барби - человеку и роботу. Прошло уже больше десяти лет, как Солнечная система живет в мире и процветании, благодаря беспримерному по своему мужеству подвигу, совершенному этими двумя интеллектами. Да, они покинули нас, пожертвовав собой, но благодарное человечество будет помнить их имена в веках!"
   Раздался гром аплодисментов, заиграл оркестр, и белое покрывало упало вниз. Под покрывалом оказались две бронзовые фигуры - мужчины и женщины. Они держались за руки. Женщина подняла правую руку вверх, а мужчина смотрел на свою спутницу.
   Черты, воспроизведенные в бронзе, показались ему знакомыми. Но вот где и когда он их видел, он не знал.
   Он мысленно приказал навигатору отключить передачу, и голограмма церемонии исчезла. Его взгляд скользнул по стене по стене дома. На нем была надпись "Бассейн". Его внимание привлекла висевшая у входа реклама женского купальника. Выходившая оттуда девушка заметила это и улыбнулась. Он зашел в здание бассейна. Там шли занятия детской группы по прыжкам в воду. Девочка лет девяти стояла на вышке. Раскачавшись, она оттолкнулась от стойки и выполнила прыжок. Сидевшие внизу завернутые в полотенца женщины восхищенно повторяли: "Как красиво!"
   В этот момент прозвучал сигнал навигатора: "Господин
Иванов, вас вызывают". Он недовольно вышел из здания и включил навигатор на прием.
  -- Андрюха, это ты? - сказал знакомый голос. Слегка заплетающийся язык не давал ему говорить четко.
  -- Я, конечно, Боб, это ты?
  -- Ну, да.
  -- Как ты нашел мой номер. Ах, да, я же тебе сам посылал сообщение, что собираюсь улетать, но ты не ответил. Что с тобой?
   Ответом было молчание.
  -- Ну, говори, что случилось?
   Наконец, собеседник, собравшись, видимо с духом, сказал:
  -- С работы уволили.
  -- Как так?
  -- А так. Наше предприятие закрыли. Оборонный сектор сокращают.
  -- Слушай, ты что выпил?
  -- Так, чуть-чуть. Ты ко мне приедешь?
  -- Да вот не могу сейчас. Сегодня улетаю. Понимаешь? Это-то впервые за десять лет меня пригласили. Я жил все это время как отшельник. И ты чего-то не звонил. Правда, я номер менял. Ну, да ничего, через неделю я вернусь. Обязательно к тебе приеду. Я должен поехать на эту конференцию. Это мой шанс. Я может, сам устроюсь и тебе помогу.
  -- Слушай, Андрей, ты не можешь одолжить мне немного денег. Первый и последний раз прошу. Просто не к кому больше обратиться.
  -- О чем говоришь, старина. Я на твой номер положу пять тысяч. Хватит пока?
  -- Ты у меня единственный друг.
  -- Ты только не пей.
  -- Ладно.
   Навигатор отключил связь. Андрей посмотрел на часы. Надо было спешить на вокзал.
  
  
   Женский голос размеренно вещал где-то вдалеке:
   "И тогда один из Палачей-Мучителей Бога Смерти набросит тебе на шею петлю и повлечет за собой. Он отсечет тебе голову, вырвет сердце, вывернет чрево, высосет мозг, выпьет кровь; он пожрет твою плоть и изгложет кости, но ты не сможешь умереть. Хотя тело твое будет разорвано на части, оно оживет вновь. И так будет повторяться снова и снова, причиняя тебе ужасную боль и муку". [Тибетская книга мертвых].
  
   Кабина магнитного поезда бесшумно двигалась над травой. Наконец, поезд остановился, и пассажиры стали высаживаться. Андрей вышел на остановке. К нему подошла молодая женщина и мягким доверительным голосом сказала: "Господин Иванов, следуйте за мной". Они подошли к кабине подземного лифта, вошли в нее и стали спускаться. На пятьдесят третьем этаже кабина остановилась. Дверь открыл человек в военной форме. Женщина улыбнулась Андрею, и кабина лифта понесла ее вверх.
   "Прошу Вас", - сказал военный, проверив Андрея металлоискателем.
   Они шли по длинному металлическому тоннелю, освещенному белыми лампочками. Наконец, они остановились перед тяжелой дверью. Военный приложил к замку палец. Дверь открылась. Андрей вошел, охранник закрыл за ним дверь и остался снаружи.
   Андрей оказался в комнате, перед столом, заваленным документами. Рядом со столом стоял персональный компьютер последней модели, у которого возился человек в штатском. Он отвлекся от своего занятия, когда Андрей сделал шаг к нему.
  -- Господин Нортон! Сколько же мы не виделись?
  -- Я думаю, прошло лет двенадцать с той беседы во Владивостоке.
  -- Да, да, да. Извините, но вы постарели.
  -- А вы почти нет.
  -- Ну, ну не надо, я ведь не женщина.
  -- Но заботитесь как верная и ревнивая жена обо мне.
  -- А вы так и не женились? Вообще это ваше личное дело. Мы вас вызвали не за этим.
  -- Зачем же надо вызывать меня на какую-то конференцию, мне лететь три тысячи километров. Вы и так следили за каждым моим шагом.
  -- Конечно. И даже знаем, в какие дни вы слушали передачи с Марса по гиперрадио.
  -- Это не преступление. Их не глушат.
  -- Нет, конечно. Хотя выглядит подозрительно.
  -- Нортон пожал плечами.
  -- Вы знаете, господин...
  -- Генерал-лейтенант.
  -- Вы знаете, господин генерал-лейтенант, когда работаешь преподавателем в колледже, приходишь домой усталый, в пустую квартиру. А в колледже были студентки симпатичные. Хочется как-то отвлечься. Ну и...
  -- Ладно, ладно. Я думаю, вы сами давно соскучились по настоящей работе. Вот полюбуйтесь.
   Генерал положил на стол папку с бумагами.
  -- Что это?
  -- Это секретный отчет о наших экспедициях за пояс Койпера.
  -- Куда?
  -- За пределы Солнечной системы.
  -- А разве такие были? Об этом не сообщалось. К чему такая секретность?
  -- Секретность, молодой человек, нужна в случае или оглушительного успеха, чтобы не оглушить им все человечество, либо в случае оглушительного провала. Тогда человечество оглушит неудачника.
  -- Так что же успех или провал?
  -- В общем-то, и не то и не другое. Пройдя внешний пояс астероидов Койпера, все наши зонды исчезли. С ними потеряна связь. И ни один не вернулся, хотя они были на это запрограммированы.
  -- Так значит все-таки провал?
  -- Нет. Есть еще факты.
   С этими словами генерал вытащил из стола журнал.
  -- Вот послушайте, что пишет один автор в "Астрономическом вестнике": "Берусь утверждать, что за последние десять лет возникли и усилились изменения в красном и фиолетовом смещении ближних звезд. Исходя из этого, можно предположить, что наблюдаемая физическая аномалия связана с колебаниями гравитационного поля в близи Солнечной системы.
  -- Что это значит?
  -- Это значит, что автоматы, которые мы посылали туда, не могут выполнить такой сложной задачи. Необходимо присутствие на внешнем рубеже Солнечной системы человека. И не просто человека, а специалиста высокого класса. И не просто специалиста, а человека, который уже сталкивался с задачами подобного рода. И кроме того, человека, деятельность которого будет проходить в обстановке строгой секретности.
  -- Вы говорите обо мне? Ноя не имею космической квалификации.
  -- Господин Нортон, вы живете под чужой фамилией, при условии, что будете соблюдать правила, оговоренные нами во время наших бесед о вашем будущем. Вы дали согласие с нами сотрудничать. В противном случае ордер на арест Эндрю Нортона в Соединенных Штатах не отменен. И Россия, выполняя конвенцию...
  -- Я все понял. Просто у меня нет выбора.
  -- Ну, не надо так мрачно. Моральный дух в нашем деле значит очень много. Кроме того, подумайте Нортон, перед вами открываются возможность довести до конца работу, которую вы начали еще в юности. Разве вы сами не мечтали о подобном?
   Нортон промолчал. Потом он сказал:
  -- Синтез времени путем кварк-глюонного резонанса вакуума? Но при чем здесь экспедиция за пояс Койпера?
  -- Уважаемый господин Нортон! Я хочу вам сообщить, что основы теории, которую вы разрабатывали, были использованы нашими учеными при создании двигателя нового типа. Все наши зонды имели всего-навсего термоядерную фотонную тягу в своих ускорителях. Наш новый корабль использует принцип совершенно другой. Это тахионный двигатель-генератор.
  -- Но я не занимался тахионами.
  -- Вот в том - то все и дело. Наши физики применили принципы вашей теории к описанию тахионов. Гипотетических частиц, движущихся быстрее света. И все оказалось ясно. Мы сумели их синтезировать. Ну, а уж построить корабль на тахионах, было делом времени.
  -- Корабль, способный достичь скорости света, - тихо сказал Нортон, - И как его назвали?
  -- "Непокорный", и учитывая, всё же, что первый пилот этого корабля - гражданин Америки, то есть вы, то мы будем его называть по-английски - "Unruly". Он снабжен плазменными устройствами для прохождения метеоритных поясов. Ему не страшно даже столкновение с кометой. Она просто испарится в пучке плазмы. Источник энергии - вакуум. То есть то, о чем вы излагали в вашей теории.
  -- Я стал пленником своего изобретения? - сказал Эндрю.
  -- Ну, что вы, во-первых, экспедиция не так уж длительна. Год, от силы два. На корабле все условия. Искусственная гравитация, замкнутая биоэкосистема. Даже есть камера для пребывания в анабиозе. Но это на самый крайний случай. Вероятность аварийной ситуации на таком корабле ничтожна. Вы только подумайте. Ему ведь не нужно топливо.
  -- Ну, да, он ведь будет получать энергию из пустоты.
  -- Он уже ее получает! Вы скоро сами увидите. Мы прямо сейчас едем в Ежовск.
  -- Куда?
  -- Ну, это засекреченный город. О нем мало кто слышал. Он так назван в честь легендарного отца-основателя нашего ведомства. Надо чтить свою историю, знаете ли.
  -- Едем прямо сейчас?
  -- Ну, вот я вас и поздравляю, господин Нортон. Вы - главный участник великого проекта "Внешний рубеж". Я хотел сказать о самом главном. Дело в тои, что, возможно, вам придется столкнуться с тем, что так или иначе уже повлияло на вашу судьбу. Самое главное вот в чем. Аномалии в излучении звезд и исчезновения космических аппаратов начались одновременно. Это было в тот момент, как мы провели операцию "Кибердемон".
  -- Операцию по ликвидации искусственного интеллекта Интернета?
  -- Да, да. Интеллекта, самоорганизовавшегося в архаической сети и спровоцировавшего взрыв Международной космической станции, где шли работы по проекту "Светило".
  -- А какова роль Балабанова? Вы же говорили, что он - преступник, заманивший соавтора проекта "Светило" в опасное место. Почему Арсену Балабанову ставят памятники?
  -- Ну, во-первых, он сделал это с благородными целями, чтобы предотвратить космическую катастрофу. Во-вторых, народу всегда нужны герои, - отмахнулся генерал.
  
  
  
  
  
  
  

Глава 3. "Пациент".

   Нортон открыл глаза. Первое, что он увидел, был тефлоновый потолок карантинной камеры. Он попробовал пошевелиться. Тело было как ватное, болела голова. Взглянув на право, на стене он увидел красную кнопку. Вытащил руку из-под одеяла и нажал на нее. Прозвучал громкий звонок. За прозрачной стеной вспыхнул свет. В соседнем помещении показался мужчина в белоснежном костюме и круглой шапочке на голове. Его азиатское лицо было одновременно сосредоточено и восторженно. Человек дотронулся до нескольких клавиш на пульте, и над головой Эндрю зазвучал баритон на каком-то языке. Нортон поднял онемевшую руку и тихим голосом произнес по-английски: "Не понимаю". Тогда мужчина за прозрачной стеной что-то сказал в устройство на пульте. Через некоторое время из соседней комнаты вышла молодая китаянка в таком же белоснежном костюме, улыбнулась и с сильным акцентом произнесла по-английски, склонясь к переговорному устройству:
  -- Вы Нортон?
  -- Да.
  -- Вы помните, кто вы, откуда?
  -- Не все. Где я?
  -- Вы на карантинной станции, на марсианской орбите.
  -- Что произошло?
   Китаянка отключила переговорное устройство, что-то сказала мужчине. Он ответил ей что-то. Тогда женщина сказала по связи:
  -- Вам надо отдохнуть. Мы включим электросон.
   Мужчина нажал какие-то кнопки на пульте и Эндрю
   почувствовал, что впадает в забытье.
  
   Нортон пришел в себя. Чувствовал себя он немного лучше.
   Взглянув на лево, он увидел, что у пульта стоит китаянка и приветливо смотрит на него. Он махнул ей рукой. По переговорному устройству она сказала:
  -- Здравствуйте, мистер Нортон! Меня зовут Синь Ю. Меня попросили помочь общаться с вами, потому что я знаю английский язык.
  -- Я еще немного говорю по-русски.
  -- С этим точно будут проблемы.
  -- Как я все-таки сюда попал?
  -- Что вы помните?
  -- Помню, что участвовал в экспедиции за внешний пояс астероидов, но чем она закончилась, я так и не вспомнил.
   Синь нахмурилась. Она вызвала мужчину, которого уже видел
   Нортон и сказала:
  -- Мистер Нортон, это доктор Дэн Ли. Он хочет задать вам несколько вопросов, а я буду вам помогать.
   Начались длительные расспросы о самочувствии, о том, что помнит и чего не помнит Эндрю. Потом Синь Ю помогла провести какие-то тесты. Нортон почувствовал, что устал и сказал об этом. Врач кивнул головой и включил электросон.
   Проснувшись, Нортон услышал голос Синь Ю:
  -- Мистер Нортон! Пока вы спали, мы провели обследование вашего организма. Сегодня вам можно будет выйти из карантинной камеры и позавтракать вместе с нами. Я сейчас уйду, а вам принесут одежду. Я буду ждать вас в соседней комнате. Приходите.
  

Конец первой части.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Часть вторая.

Глава 1. "Беседа".

   Эндрю сидел в приемной. Над креслами и журнальным столиком на стене висел большой портрет Балабанова и Синди Р. Барби в профиль. Дверь кабинета открылась и оттуда вышли Синь Ю и высокий грузный мужчина средних лет. На Синь, как и на Эндрю был обычный космический костюм, а мужчина был в черных брюках, свитере, поверх которого был надет пиджак. На лацкане красовалась пятиконечная красная звезда, внутри звезды были изображены профили Балабанова и Барби. Вид у вошедшего мужчины был такой важный, что Нортон невольно встал, застегнув воротник своего космического костюма.
  -- Мистер Нортон, это - начальник карантинной станции, товарищ Сунь Вэнь. Он желает с вами побеседовать. Кибернетический переводчик еще не готов, поэтому я вам буду помогать, - сказала Синь Ю. Сунь Вэнь слегка наклонил голову и сел в кресло. Эндрю тоже наклонил голову и сел напортив. Синь Ю заняла место между ними.
  -- Знает ли мистер Нортон, какое сегодня число? - спросил через Синь Ю Сунь Вэнь.
  -- 12 декабря 2711 года.
  -- Совершенно верно, сказал Сунь Вэнь через переводчицу, - Значит господин Нортон в курсе, что находился в анабиозе свыше пятисот лет.
  -- Да, госпожа Синь и доктор объяснили мне это.
  -- Значит, такая новость вас не шокирует, - перевела слова Сунь Вэня Синь, - Что ж, это хорошо. Конечно, вам, наверно трудно осознать, что ни ваших родных, друзей, близких, давно уже нет. Но что делать? Да и сама Солнечная система изменилась за это время. Я просил, чтобы вас немного познакомили с социально-политической обстановкой.
  -- Синь Ю беседовала со мной на эти темы, - ответил Нортон. Правда, кое-что мне не ясно.
  -- Со временем вы разберетесь, - сказал через Синь начальник станции, - По прибытии на Марс вам предстоят процедуры, необходимые для обеспечения нашей и вашей безопасности. Вы утверждаете, что плохо помните цель вашего полета. Однако конструкция вашего корабля, уникального корабля, указывает на то, что у вас было задание, связанное с зондированием пояса Койпера. Нас тоже беспокоят аномалии, наблюдающиеся на внешней границе Солнечной системы. Однако политика нашей партии и нашего правительства направлена, прежде всего, на обеспечение благосостояния народа Марса. Масштабные экспедиции и исследования проводятся по мере появления у государства для этого средств. Мы с уважением относимся к героям Космоса, какое бы гражданство они не имели. Вам будет оказан надлежащий прием и обеспечено проживание среди почетных граждан Марса. Однако меня просили известить вас, что все это будет при условии соблюдения вами соответствующих инструкций.
  -- Каких инструкций? - спросил Эндрю.
  -- Вы их получите по прибытии в Бюро Марсианской безопасности,- перевела Синь.
  -- Понятно. Мне говорили, что Марс был в состоянии войны с Землей.
   Синь перевела фразу Нортона, но начальник пропустил это и сказал:
  -- Вы утверждаете, что не помните, по каким причинам погрузились в анабиотическое состояние. Кстати, говоря, выведение вас из него стоило нашим медикам больших усилий.
  -- Я вам премного благодарен за спасение. Я, конечно, понимаю, что, значит, вывести человека из состояния клинической смерти, в котором он находился сотни лет. Вернуть память, способность говорить, чувствовать... Но уверяю вас, я подробно изложил в своих беседах все, что запомнил. А в анабиоз меня могла погрузить автоматическая система спасения.
  -- Возможно, - перевела ответ Сунь Вэня Синь, - Анабиоз действительно опасен амнезией. Вероятно, вам все-таки придется обследоваться на Марсе. К сожалению, у меня больше нет времени и я вынужден вас покинуть.
   С этими словами Сунь Вэнь поклонился и пошел в свой кабинет.
   Нортон встал и ответил ему поклоном, потом сел в кресло и спросил Синь:
  -- Доктор Синь, когда вы нашли меня, неужели на корабле не обнаружили никаких записей. Может бортовой журнал? Черный ящик?
  -- Я не поднималась на борт "Непокорного" Туда заходили люди из марсианской безопасности. Извлекли вашу анабиозную капсулу, какие-то образцы. А корабль отбуксировали на Марс. Вы собирали во внешнем поясе метеоритные образцы?
  -- Синь, я не помню. Честное слово. Я с трудом вспомнил, как стартовал. Как меня завербовали в экспедицию. Последние мои дни на Земле. Но что происходило в космосе - просто темное пятно какое-то. Все вспоминалось как в бреду. И еще меня все время преследовал какой-то голос. Он говорил какие-то страшные вещи, но от них мне становилось легче. Память возвращалась ко мне.
   Синь улыбнулась. Она достала из кармана маленькую книжечку и
   протянула Нортону.
  -- Вот, - сказала она.
  -- Что это?
  -- Это - Бардо Тёдол. Очень редкий экземпляр. На английском языке. Я специально разыскала ее для вас.
  -- Тибетская книга мертвых? Вы исповедуете буддизм?
   Синь повела подбородком.
  -- Это религия моих предков. Я читала ее для вас. Ведь вы были в
   клинической смерти.
   Эндрю замолчал.
  -- Вы дадите мне уроки марсианского языка, Синь? - сказал он.
  -- Конечно, только начальные. Потом найдете в библиотеке самоучитель, - ответила Синь.
  

Глава 2. "Города Марса".

   Космический шатл вошел в нижние слои атмосферы Марса. Эндрю Нортон и Синь Ю сидели в салоне шатла и беседовали по-марсиански. Эндрю хотел получить побольше практики. За три месяца он уже научился сносно говорить на марсианском языке. Когда-то русский он выучил за полгода, а марсианский еще быстрее. В разговорном марсианском было всего четыреста- пятьсот слов. В газетном-официальном около тысячи. В литературном - немного больше. Тем не менее. Марсиане гордились своим языком, искусственно созданным на базе древних диалектов. Конечно, многие понятия и мысли выражать таким скудным запасом слов было невозможно, но марсиане придумали разные способы их употребления, так что можно было сказать что угодно. Но как гласит марсианская пословица: "Если случай дает возможность не говорить, - лучше не говорить вовсе". Прилагательных и наречий в марсианском языке было мало, существительными он тоже не был богат. Большую часть слов составляют глаголы, произнося которые, марсиане обычно сопровождают жестами. Письменность особенно поразила Нортона. Она представляла собой от силы два десятка знаков. По виду они напомнили ему какие-то растения. Какие, Эндрю понял, прибыв на Марс.
   В иллюминатор стали видны играющие бликами озера. Редкие облака на марсианском небе почти не заслоняли солнца, и оно сверкало своим отражением на водной глади мелких водоемов. Синь Ю включила голограмму, и в салоне над креслами повис глобус красной планеты.
  -- В ваше турне, Эндрю, входит посещение трех главных городов Марса - Тяньпэя, Марсуани, древней столицы Марса и Арсеншаня, новой столицы планеты. Все они расположены на экваторе, на расстоянии трех тысяч километров друг от друга. Мы прибудем в Тяньпэй, там я провожу вас в Бюро марсианской безопасности, а сама поеду к матери
  -- Нам надо будет расстаться? - грустно спросил Нортон.
  -- Таково условие вашего пребывания на Марсе. К вам будет приставлен сопровождающий. Он немного знает английский язык.
   Шатл снижался. Взору Нортона предстало фантастическое
   зрелище. Пространство между редкими озерами занимали леса. Когда корабль еще снизился, Эндрю увидел, что леса эти были искусственно посажены. Какие-то растения росли ровными грядками. Перед самой посадкой Нортон разглядел, что это были гигантские кактусы. Самые большие из них вытянулись на пятьдесят метров над землей. У основания их стройный стебель достигал метров десяти.
   Шасси шатла коснулись взлетно-посадочной полосы. В иллюминатор Нортон разглядел здание космопорта. Вдали, на линии горизонта белели какие-то сооружения. В глаза бросалась огромная статуя. Она была такая большая, что возвышалась над лесом из кактусов. Эндрю без труда узнал в сияющих на солнце фигурах Балабанова и Синди.
   Наконец, шатл застыл в сотни метров от терминала. Синь Ю жестом предложила Нортону отстегнуть ремень и идти за ней. Люк был уже открыт и к нему приставлен трап. Пилот приветливо приглашал выйти на воздух. Эндрю сделал первый шаг.
   В своей прошлой жизни он не бывал на Марсе. Он знал, что это была типичная планета поселенцев с подземными городами, лифтами, тоннелями. Теперь марсиане вышли на поверхность. Они до неузнаваемости изменили планету. Посадили растения, создали водоемы, атмосферу обогатили кислородом. Дышалось довольно легко. Нортон вспомнил, как когда-то на Земле ездил отдыхать в Гималаи. Сейчас их ему напомнил марсианский воздух.
   Эндрю Нортон стоял на трапе. Он увидел, что к нему бежит толпа людей. Они размахивали красными флажками с золотой пятиконечной звездой и звездно-полосатыми флажками Соединенных Штатов.
  -- Идите, жители Марса приветствуют вас! - сказала Синь.
   Нортон спустился по трапу. Его окружили дети лет восьми-девяти. Жестами они просили наклониться его. Мальчик и девочка повязали Нортону красный, с золотой полосой галстук, точно такие же были у них. Эндрю поцеловал их обоих. Другие дети принесли какие-то невиданные цветы. Вокруг бегали люди с диктофонами и стереокамерами, и вся толпа вместе с Нортоном направилась к зданию космопорта.
   Потом был митинг. Эндрю с трудом понимал, что говорили.
   Он стоял на украшенной красными флагами трибуне и слушал. Синь пыталась ему переводить, но динамики так грохотали, что ее было не слышно.
   Пришла очередь выступать Нортону. Он сказал что-то по-английски о покорении космоса, о том, что он посланец из прошлого, поражен успехами марсиан и что благодарен им за спасение и поддержку. Синь переводила речь Нортона, но приукрашивая и вставляя традиционные марсианские выражения.
   Наконец, митинг кончился и Синь вместе с Нортоном пошли к электромобилю. На выходе из космопорта Эндрю опять заметил портрет Синди и Балабанова и спросил:
  -- Синь, почему на Марсе так чтут этих двух персоналий? На Земле в мое время Балабанова считали чуть ли не террористом.
  -- Политика Земли и Марса почти всегда расходились. И взгляды на историю то же. Интересно, что бы вы сказали, Эндрю, если бы знали Балабанова лично?
   Нортон промолчал. Он хорошо помнил свою встречу с
   Балабановым осенью 2200 года. "Значит, они не сканировали мой мозг. В отличие от земных спецслужб они оказались тактичнее. Или просто я был в карантине? И это предстоит мне в бюро марсианской безопасности?" - подумал Эндрю Нортон.
   Тем временем электромобиль остановился на стоянке такси. К нему подошел мужчина, одетый в черный костюм с красной звездой на лацкане.
  -- Ну, вот, - сказала Синь Ю, - нам надо прощаться, - Вот. Это вам, - сказала она и потянула Нортону мобильный телефон, - Тут записан мой номер, звоните в любое время.
   Нортону стало грустно. Он ответил:
  -- Спасибо Синь. Вы мне как сестра.
   Синь поцеловала его в щеку.
  -- До свидания, Тянь Жень! - сказала она.
  -- Кто?
  -- Это на старокитайском означает "Человек с неба". Мы вас так называли, пока вы не пришли в себя и не вспомнили своего настоящего имени. Я Вас так назвала. Потому что я вас нашла.
   С этими словами Синь Ю открыла дверцу и вышла из машины.
   На ее место сел мужчина в костюме с красной звездой. С сильным акцентом по-английски он сказал:
  -- Миня совут товарищч Лао Шэ.
  -- Уважаемый товарищ Лао Шэ, можно с вами говорить по-марсиански? Я хочу практиковаться.
  -- Хорошо, - по-марсиански Лао Шэ.
  
   На Марсе было очень много детей. Всюду, где Нортон появлялся
   в сопровождении Лао Шэ, их встречала жизнерадостная и любопытствующая, звенящая и орущая толпа юных марсиан. У многих из них родители работали в космосе. Эндрю часто посещал многочисленные интернаты, школы, колледжи, где ему дарили нехитрые подарки, а он рассказывал про свой космический полет. Лао Шэ инструктировал его на случай, если будут вопросы про Землю и жизнь на ней, то по возможности обходить их стороной. Во избежание конфликта Нортон так и поступал.
   Вообще, товарищ Лао Шэ не очень докучал Эндрю Нортону своей опекой. Эндрю понял, что основная функция его спутника была в том, чтобы в официальных беседах не было бы сказано чего-нибудь не полит-корректного. А еще Лао
Шэ составлял программу посещений Нортоном общественных мест. В остальном, товарищ Лао Шэ оказался сдержанным человеком, склонным к положительным эмоциям. Иногда Лао Шэ любил пошутить. Как-то они были в зоопарке, и Лао Шэ заметил, как одна молодая особа с каким-то повышенным интересом рассматривает самца орангутанга. Товарищ Лао Шэ в полголоса, стоя рядом сказал: "Девушка, отойдите от клетки с обезьянами, а то забеременеете".
   На улицах Тяньпэя было чисто и вечерами спокойно. Однако Нртона все время не покидало ощущение, что город находится в состоянии перманентного ремонта. Пахло краской, всюду были строительные леса, оборудование. Дома, несмотря на это, выглядели как-то не опрятно. Было видно, что старинные фасады нуждаются в постоянном подновлении.
   Нортон жил в гостинице "Синди". Его номер был напротив номера Лао Шэ. Эндрю предложил Лао Шэ начинать каждое утро пробежкой, благо, что дождей почти никогда не было. Тот согласился, а потом спросил Нортона, не хочет ли он записаться в секцию мордобоя. Лао Шэ владел какими-то приемами, и оружие у него имелось.
   На самом деле Лао Шэ любил поиздеваться над марсианской действительностью. Видимо, следуя инструкции, он рассказывал Нортону о социальных гарантиях в обществе, о политике ПНС, единственной партии Марса, направленной на рост благосостояния трудящихся. Потом, как-то читая столичную газету "Марстяньбао", Лао Шэ еле слышно заметил: "Тухлые новости". Особенно его раздражали статьи по экологическим проблемам. А товары в магазинах с эмблемой зеленого креста он называл "патологически чистыми". Но уж совсем Нортона поразило замечание, когда они по стереовизору смотрели репортаж с партийной конференции. Лао Шэ назвал действо "кривым эфиром".
   "Что бы это все значило, - думал Нортон, - не поверка ли это на благонадежность?"
   Эндрю не приходилось жить в закрытом обществе, а, судя по всему Марс, был таким. По книгам он знал, как организовывались такие государства.
   Заметив, что Нортон как-то странно реагирует на его остроты, Лао Шэ спросил Эндрю:
  -- Вам не нравится наш социализм с китайским лицом?
   Нортон из осторожности постарался перевести разговор на другую тему:
  -- А что сейчас происходит на Земле?
  -- Это закрытая зона. Граждане Марса могут находиться в любой точке Солнечной системы, кроме Земли.
  -- Почему такая секретность? - спросил Нортон.
  -- Туда невозможно попасть. Лунные осколки окружают Землю с плотностью выше килограмма на кубический метр. Сквозь такие метеориты не продет ни один корабль.
   "Кроме "Непокорного"", - про себя подумал Нортон.
  -- Связи с Землей нет, с момента взрыва Луны, - добавил Лао Шэ.
  -- А когда произошел взрыв?
  -- В год переворота на Марсе. Тогда губернатор объявил осадное положение, руководители марсианской безопасности обвинили его в государственной измене, арестовали и сослали на Ганимед. Это было на 150-м году Марсианской эры, - сухо сказал собеседник Эндрю Нортону.
  -- То есть не многим более четырехсот лет назад, - сказал Эндрю.
   Про себя он подумал: "Значит, это произошло спустя пару десятков лет после моего старта с Земли".
  
  
  
  
  
  
  

Глава 3. "Марсуань".

   Среди всех городов Марса, Марсуань был самым богатым. Древняя столица планеты расположилась не только на ее поверхности, но и уходила несколько сотен метров в глубину. Это было наследие эпохи, когда марсиане жили под поверхностью Марса.
   Три первых дня пребывания в Марсуани поразили Нортона. Лао Шэ выдал ему специальный пропуск, и они посещали самые богатые магазины, самые фешенебельные рестораны, концертные залы, занимали лучшие места в театрах.
   Лао Шэ сводил Эндрю Нортона в ресторан "Земля". Эндрю ожидал там найти что-нибудь привычное - гамбургеры или хотдоги. Но в этом ресторане подавали обычную марсианскую еду: фрукты из теплиц и жаркое из мяса клонированных поросят. Зато в ресторане "Титан" им подали салат из ламинарии и хламидомонады, подвергнутых глубокой криообработке. Еще подали синтетический ром, полученный из углеводородов, добытых на Титане.
   Эндрю Нортон и Лао Шэ поселились в самой роскошной гостинице "Центральная" на главной улице Марсуани - Балабановмянь. Эта улица, вернее широкий проспект шел через весь город и пересекал его главную площадь Хунсэдэ. На площади Хунсэдэ Находилось главное Управление марсианской безопасности и резиденция городской администрации, а так же здание Комитета по Делам Внешних Миров.
   Через весь город были проложены подвесные дороги канатных поездов, по Балабановмянь шла многополосная трасса трамваев на магнитной подвеске. Личного транспорта, в основном электоромобилей на улицах Марсуани было мало. Это были служебные машины чиновников.
   Когда Нортон впервые оказался на площади Хунсэдэ, у него возникло ощущение "дежавю". Во-первых, с восточной стороны площади стояла колоссальная статуя Балабанова и Синди, а с западной - первое жилое здание на поверхности Марса, красного цвета, где теперь располагался Музей Истории.
  
   Было 42 августа по Марсианскому календарю, когда Лао Шэ пришел рано утром в номер Нортона, и сказал: "Сегодня я прошу Вас оставаться у себя в номере, до того, как я сюда вернусь". Эндрю стал размышлять, что бы значило такое распоряжение. И он вдруг понял, что по земному календарю сегодня 11 сентября - день смерти Балабанова. Эндрю встал с постели и подошел к окну. По Балабановмянь шла толпа людей. В руках они несли какие-то лозунги, смысл, которых для Нортона был не очень ясен. Звучал торжественный марш. Нортон оделся и спустился вниз. Он хотел выйти на улицу, но портье сказал ему, что главный вход закрыт, а сегодня можно пользоваться только черным входом. Эндрю вышел через черный вход, обошел двор, хотел выйти на проспект, но был остановлен у турникета, где стояли полицейские. Нортон прошел два проходных двора до станции метро. Но там тоже стояли полицейские и никого не пускали. Тогда Эндрю решил пройти к площади Хунсэдэ боковыми улицами и там примкнуть к толпе. Когда он подошел к тому месту, где мог бы выйти на площадь, увидел, что народ выходит с нее. Стоявший там полицейский знаком указал ему двигаться в сторону от площади. Но теперь толпа рассеивалась, и люди расходились по своим делам.
   Эндрю, так и не попав на процессию, решил зайти в Музей Истории. На входе он предъявил пропуск, выданный ему Лао Шэ, и пошел осматривать залы.
   Здесь были экспозиции, начиная с каменного века на Земле и до современности. Эндрю пришла в голову мысль: "А что если попытаться понять, что твориться, с помощью этого музея, хотя экспозиция наверняка лживая".
   Он пошел искать отдел Новой истории. Наконец, Нортон нашел стенд, где рассказывалось о взрыве Луны, об образовании нового Марсианского государства. Эндрю включил автогид. Приятный женский голос излагал исторические факты, на стенде возникали стереофото политических лидеров. Только Нортон не внимательно слушал рассказ, потому что в голове его крутились мысли: "Как же так? Свободолюбивый народ Марса, который столько веков боролся с господством Земли, вдруг отдал себя в руки, в общем-то, анонимных правителей?" В этот момент в автогиде что-то щелкнуло, и из его динамика скрипучий старческий голос по-английски сказал: "Это была необходимость, невозможно управлять целой планетой, а тем более Солнечной системой демократическими методами".
   Эндрю вздрогнул. Послышались шаги. Из-за колонны появился Лао Шэ. Он сказал: "Мистер Нортон, вот вы где! Я же просил Вас не отлучаться. Поедемте в космопорт".
   Они спустились в низ, сели в электормобиль. Пока они ехали, Нортон спросил Лао Шэ: "Скажите, все-таки, кто же организовал переворот?" Тот ответил: "На Марсе есть смелые и решительные генералы!"
   В космопорте они быстро прошли терминал и оказались у какого-то ангара. Войдя туда, Эндрю увидел корабль с надписью на борту "Unruly". Это был его корабль. Лао Шэ знаком попросил Нортона подождать, а сам куда-то вышел.
   В голове Нортона лихорадочно закрутились мысли: "Я им нужен, чтобы научить их управлять "Непокорным". Какие меры они могут ко мне применить? Судя по всему они не знают, что этому кораблю не нужно топливо, иначе бы не оставили бы меня здесь одного. Откуда взялась эта диктатура на Марсе? Почему исчезло демократическое общество? Видимо алчная и властолюбивая марсианская безопасность воспользовалась кризисной ситуацией, когда взорвалась Луна. Наверно, они организовали беспорядки, и губернатор вынужден был объявить чрезвычайное положение. Тогда марсианская безопасность обвинила его в государственной измене и совершила переворот. Так они, наверно, захватили власть. А их амбиции, судя по сему, растут. Пока их они ограничиваются солнечной системой. А теперь попытаются выйти в открытый космос. Это грозит гибелью тому, что осталось от человечества".
   Так размышлял Нортон. Его воображению представлялись страшные картины государственного переворота. Казни, пытки неблагонадежных. Нортон думал, что могло статься с Послом Земли, членами его семьи на Марсе. Здесь жили многие земные граждане. "Видимо была организована шпионская истерия по всей Солнечной системе, - думал Эндрю, - этим можно было оправдать тоталитарный режим. И все-таки что-то здесь не сходится. Неужели катастрофа на Луне должна была так запугать марсиан, что они как покорные овцы пошли за вождями? И этот идиотский культ Балабанова и Синди. Между прочим, он начался в мое время и на Земле. Кто-то или что-то за этим всем стоит".
   "Почему же все-таки они не зондировали мой мозг? - думал Нортон, - А не значит ли это, что я не был в анабиозе? Ну, да вполне возможно, что пятисотлетняя задержка вызвана только релятивистским эффектом. Ведь "Непокорный" в принципе может достичь скорости света. Тогда где же я все-таки был? И почему ничего не помню? Значит, мне все-таки отключали память. Только сканировать ее не могли. Это возможно лишь в одном случае. Меня ПОГРУЗИЛИ в анабиоз! Как я сразу не догадался? Видимо при первом контакте с ними я оказал сопротивление, когда меня пытались взять под контроль".
   "А Синь?" - вслух спросил себя Эндрю. И сам себе ответил: "На Марсе человек не имеет права выбора!"
   "Но кто все-таки взорвал Луну?" - подумал Нортон.
   Вдруг зазвонил мобильный телефон, подаренный Синь. Эндрю включил его на прием. Мужской голос в трубке по-русски сказал: "Ну, это было необходимо, Андрей, без прерывания гиперсвязи невозможно было обновление..." Эндрю отключил телефон и выбросил его в мусоросборник.
   Нортон приставил трап к кораблю, поднялся в кабину пилота, сел в кресло. Какое-то необыкновенное волнение охватило его. Нортон включил пульт, задраил люк, приказал автоматам убрать трап. Он набрал координаты Земли. Корабль медленно двинулся по взлетной полосе. Через пять минут "Непокорный" со скоростью одна тысячная световой прорезал тьму космоса.
  
  

Конец второй части.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Часть третья.

Глава 1 "Земля".

  
   Обшивка "Непокорного" раскалилась и ее окутала плотная пелена дыма, сквозь которую с трудом пробивались лучи Солнца. Наблюдая эту картину на экране, Нортон подумал, что было бы хорошо перед спуском покрыть корабль защитной пленкой.
   В нижних слоях атмосферы бушевал ураган. "Непокорного" носило как пушинку, и компьютер посадил его в ста километрах от намеченной точки, у самого ледника. Перед посадкой Нортон заметил на экране движущиеся крупные пятна, но туман, повисший у границы ледяной пустыни, скрыл неизвестные объекты.
   Посадка прошла довольно мягко. "Непокорный" оказался зарыт в снег по самые иллюминаторы. Из космоса буря не казалась такой неистовой. Прошло около часа, и ветер утих. Был полдень. Температура за бортом была -9 градусов по Цельсию. Противно подвывал ветер, и снежинки, в вперемежку с ледяной крошкой бились в деэкранированный Нортоном иллюминатор. Стекло пропускало тусклый свет. Виднелось серое облачное небо.
   Активированный кибертехник выбрался наружу и принялся откапывать "Непокорного" из-под сугробов.
   "Надо осмотреть корабль", - подумал Эндрю и стал надевать термокостюм.
   Снег хрустел под ногами Нортона. Он обошел "Непокорного" вокруг. Термокостюм работал исправно и Эндрю не чувствовал холода.
   Даже поверхностного осмотра хватило, чтобы понять, что корабль уже никогда не сможет подняться в небо: плазмопроходчики были совершенно оплавлены, а генераторы тахионов сожжены дотла. Проход через Лунный заслон вывел "Непокорного" из строя навсегда.
   И тут Эндрю почувствовал себя совершенно одиноким, брошенным, никому не нужным на этой ставшей чужой ему планете.
   Не было друзей, не было семьи, не было вообще ни одной живой души рядом. На сколько хватало глаз, простиралась абсолютно плоская равнина грязно-серого цвета. За спиной возвышалось окутанное серым туманом нагромождение ледяных торосов.
   Эндрю вспомнил свою маму. Когда он ее видел в последний раз? Ему тогда было, кажется, лет тридцать. Он тихонько позвал: "Мама!" Но серое безмолвие ничем не ответило ему. Тогда Нортон сел на край обтекателя корабля и обхватил голову руками. Слезы струями потекли из его глаз.
   "Анализ ситуации произведен, - прозвучал механический голос кибертехника, - Корабль выведен из строя на 78%. Ремонт на месте не возможен. Связь отсутствует. Энергии для поддержания систем жизнеобеспечения хватит на 72 часа. Возможны варианты..."
   "Не надо, - остановил робота Нортон, - определи координаты!" "Шестьдесят градусов северной широты и тридцать градусов восточной долготы", - сообщил кибертехник.
   "Это же координаты Санкт-Петербурга! Ну, вот я здесь и побывал, наконец", - подумал Нортон. Он в бытность свою студентом объездил пол России, а в Петербург так и не собрался. Но с тех пор прошло пятьсот лет. Ничего не было кроме ледяных глыб с одной стороны и непроходимого болота с другой. Можно было подумать, что Нортон попал не в будущее, а куда-то в эпоху плейстоцена, когда вместо Балтийского моря по Северной Европе простирался ледяной щит.
   "Вероятность нахождения живых существ 0,49. Разумных существ..."- кибертехник сделал паузу.
   Тут Нортона охватила паника. "Вот он конец, - подумал он, - Ну, хоть бы кто-нибудь, все бы отдал за то, чтобы увидеть кого-нибудь".
   В тот момент Эндрю накрыла какая-то огромная тень. Послышалось хлопанье крыльев. Оглушенный, Нортон поднял голову вверх. Темный предмет свалился на него, рассыпался и окутал его. Нортон почувствовал, что отрывается от земли.
   Ветер свистел в ушах Эндрю. Его то качало, то подбрасывало. Клубок каких-то лиан оплел все его тело так, что он не мог пошевелиться. Над головой раздавались пронзительные крики, напоминающие уханье совы. Такие же крики слышались в ответ. Нортона куда-то несли.
   В этот момент он снова вспомнил мать. Как он узнал, что она скончалась?
   Он сидел тогда в Интернете, на порносайтах и мастурбировал. Он это делал иногда, после связи с одной женщиной. Странные у них были отношения. В постели с ней Эндрю было холодно, а когда он включал свет, то чувствовал, что он как будто находится в обнаженном виде на центральной площади в час "пик". Она тоже ужасно стеснялась. Это было видно. От этого ее ужасно привлекательное тело становилось еще соблазнительнее. После пары ночей с ней Эндрю не мог воздержаться то мастурбации. И вот в один из таких дней Нортону позвонили и сказали, что его мама умерла, и чтобы он немедленно ехал в Доусен.
   Его мам знала, что он занимается этим. Но не подавала виду. И он тоже знал о том, что знала она. Только каждый раз, при любом удобном случае мама говорила, что хочет внука, и спрашивала, почему он не женится. Но он не мог забыть Мишель Лурье, хотя после ее смерти прошло много лет.
   Наконец качка прекратилась. Нортон ощутил, что спускается. Зашелестели листья, затрещали ветви дерева. Эндрю окутала темнота. Он почувствовал, что лежит на дне какого-то сооружения.
   У Нортона страшно кружилась голова. Его стало тошнить. Тут путы ослабли, их кто-то потянул и утащил вверх. Нортон встал на четвереньки. Подняв голову, он увидел, что находится внутри не то чаши, не то гнезда, аккуратно сложенного из толстых бревен. Глубина чаши была метров тридцать, а ширина метров двадцать. На самом верху, на краю гнезда сидели какие-то птицы. Снизу они казались не слишком большими, но, судя по расстоянию, они должны были быть огромны. Одна открыла клюв и издала отвратительный квакающий звук. Было тепло. Трещали цикады. Эндрю отключил термокостюм. Он стал рассматривать сидевших на краю гнезда птиц. В сумраке мало, что можно было разглядеть, однако он заметил, что по виду они напоминали пеликанов. Сходство с ними придавал птицам мешок под клювом. Похоже, что "пеликаны" не собирались ничего делать. Они просто сидели и наблюдали за Эндрю. Некоторые взмахивали огромными крыльями и улетали. Некоторые (а может те же) прилетали и усаживались на край гнезда. Всего Нортон насчитал их десять штук.
   Скоро стало совсем темно. Нортон перестал различать очертания предметов. Он сел, прислонившись к бревенчатой стене. Чувствовал он себя ужасно. Волнения и усталость сделали свое дело: Эндрю заснул глубоким сном без сновидений.
   Нортон проснулся оттого, что в глаза уму ударил свет. Он осмотрелся. Солнечные лучи пробивались сквозь листву деревьев где-то высоко над гнездом. Пахло какими-то цветами. Скорей всего цвели цитрусовые.
   Эндрю захотелось есть и пить. Он поднял голову. Наверху никого не было. Тогда он закричал. Потом закричал еще раз. На краю гнезда появился "пеликан" и стал пристально рассматривать Нортона. Нортон тоже стал рассматривать птицу. Кроме мешка под клювом, больше ничего не напоминало в ней пеликана. Все тело птицы было покрыто крупными синими перьями, клюв был мощный и толстый как у какаду. Огромные лапы имели длинные суставчатые пальцы с загнутыми когтями.
   Нортон снова закричал и замахал руками. "Пеликан" исчез. Прошло минуты три, и над гнездом мелькнула огромная тень. Та самая птица круг и спустилась в гнездо, встав перед Нортоном метрах в шести. Нортон машинально потянулся к кобуре. Она была открыта, и бластера в ней не было. Птица взмахнула крыльями. Их размах был метров семь, что при ее пятиметровом росте не казалось непропорциональным. Потом она раскрыла клюв, и из него к ногам Эндрю посыпались ароматной горой фрукты - мандарины величиной с футбольный мяч, бананы, напоминавшие баллоны с газом и еще какие-то неизвестные плоды. Сделав несколько шагов вперед "пеликан" поднял одну лапу, собрал все пальцы в кулак, а один оставил вытянутым. Этим пальцем он подтолкнул к Нортону лежавший сверху огромный банан.
   В этот момент страшный грохот раздался откуда-то сверху. Мелькнула яркая вспышка, и Эндрю был отброшен назад ударной волной. При этом он больно ударился спиной о бревенчатую стену. Птицу окутал дым. Она рухнула на пол без движения.
   Нортон увидел, как в гнездо спускается сияющее металлическим блеском цилиндрическое сооружение. По высоте оно доставало половины гнезда. Сооружение опустилось в противоположном крае чаши, и от него отделилась высокая человекоподобная фигура, облаченная в металлический костюм. Пришелец направился к Нортону. Когда он подошел к Эндрю, тот увидел, что это робот ростом три метра, какие изготовляли когда-то в двадцать втором веке.
   "Мистер Нортон, вас приказано доставить на базу. Прошу следовать за мной!" - произнес робот металлическим голосом и протянул Эндрю руку. Нортон оперся на нее, встал и пошел к летающей капсуле.
   Перелет длился не долго. Двухместная капсула управлялась роботом. Он мягко опустил ее на землю. Выйдя из кабины, Эндрю осмотрелся, и увидел, что стоит на пляже, на берегу океана. По небу бежали кучевые облака. "Интересно, что это за море?" - подумал Нортон, но вдруг он услышал довольно громкий детский крик: из-за дюны выбежала девочка лет десяти. Она была босяком, а вокруг пояса ленточкой привязано два лоскута белой материи. Длинные черные волосы развивались на ветру.
   Девочка обернулась и закричала: "Мама, мама! Папа приехал! - и бросилась к Нортону. Эндрю заметил, что она оставляет на песке шестипалые следы ног.
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 2 "Мишель".

   Девочка обняла Эндрю за пояс и головой прижалась к его груди. Нортон рассмотрел ее лицо. Ее красивые черты показались ему знакомыми. Эндрю погладил ребенка по голове.
   Из-за дюны показалась молодая красивая женщина в закрытом белом купальнике. Ее волосы были сплетены в две короткие косички. Женщина грациозно приблизилась к Нортону и девочке, и до боли знакомым Эндрю голосом позвала:
  -- Мишель, иди сюда.
  -- Иду, мама, - ответила девочка и побежала к ней.
   Женщина присела на корточки, сняла с ребенка покрывало и
   стала вытирать им влажные волосы девочки. Мишель искоса лукаво поглядывала на Нортона, стоя к нему боком. Девочка улыбнулась ему. Эндрю смутился и опустил глаза.
   Потом женщина повесила полотенце себе на плечо и сказала: "Мишель, иди домой и приготовь для папы что-нибудь поесть".
   Девочка послушалась мать и скрылась за дюнами.
   - Ну, что проголодался? Сейчас мы тебя накормим, - сказала женщина, взяла Нортона за руку и они пошли так по песчаному пляжу. Эндрю стал рассматривать незнакомку. Его взгляд скользнул по ее обворожительной фигуре, и тут он заметил у нее чуть ниже ягодицы небольшую черную татуировку. Точно такую и на том же месте носил и он сам. Эндрю не мог никак вспомнить, кто и когда ему ее сделал. Но теперь все прошедшее вновь стало ярким воспоминанием.
  -- Хэни! - тихим голосом произнес он, - Хэни, любимая!
   "Хэни, Хэни, Хэни... - стучало сердце Эндрю, - Как тебя я мог забыть? Все, что было у нас с тобой там, на острове. Мишель - моя дочь? Ты назвала ее в честь той Мишель?"
   Хэни шла, держа Нортона за руку, искоса поглядывая на него и лукаво улыбаясь. Они миновали дюны. Желтая полоса пляжа тянулась до горизонта, а невдалеке зеленела пальмовая роща и они шли туда.
   Среди деревьев стояла небольшая хижина. Рядом с ней под навесом из пальмовых листьев стоял дощатый стол и деревянные скамьи.
  -- Садись, - сказала Хэни.
  -- Послушай, как я мог все забыть? - спросил Эндрю возлюбленную.
   Хэни лукаво улыбнулась и сказала:
  -- Теперь-то ты вспомнил?
  -- Да, но как? Ты тогда спасла меня во время авиакатастрофы. И спасаешь меня опять? Мы снова на этом острове? Это не сон?
   Появилась Мишель. Вокруг пояса у нее была обвязана
   темно-лиловая ленточка, которая придерживала пропущенный между ног пальмовый листик. На загорелом нагом теле девочки ветер шевелил белесые волоски. Длинные черные волосы Мишель спадали до плеч. Вокруг головы девочки была обвязана такая же лиловая ленточка. У левого виска был вдет цветок магнолии. Мишель держала в руках глиняную тарелку, на которой были фрукты и куски вареной рыбы. Фрукты были нормальных размеров. Девочка поставила блюдо на стол.
  -- Да сними ты свой термокостюм! - обратилась Хэни к Эндрю.
   Нортон снял термокостюм, сорочку и остался в шортах.
  -- Твоя сорочка совершенно провоняла, - заметила Хэни, - Ее надо выстирать! А потом я ее возьму поносить.
   С этими словами она отдала сорочку Мишель и та унесла ее.
   Нортон взял с блюда киви. Он вспомнил фрукты, которые
   предлагал ему "пеликан" и спросил:
  -- Ты послала робота-спасателя, чтобы он вытащил меня из этого гнезда? Вообще-то его хозяева со мной обращались хорошо.
  -- Ну, да, чтобы из тебя получился хороший бифштекс, - ответила Хэни.
  -- Они едят людей?
  -- Теперь меньше. Их почти не осталось. Но с начала ты может построил бы для птиц новое гнездо.
  -- Что это за твари?
  -- Я их называю мегаптериксами. Мутанты. Появились в районе старой ядерной установки.
  -- Они разумны?
  -- Достаточно, к сожалению. Они заняли экологическую нишу людей. После создания Лунного заслона люди деградировали,
   потому что управление планетой целиком на себя взял Интернет.
   Мегаптериксы были свободны от него. Теперь это их планета. Опасно, что они добрались до оружейных складов. Хотя я не заметила, что бы они их использовали по назначению.
   Эндрю постепенно стал собираться с мыслями. "Благодаря
   Относительности, во время моего путешествия за пояс Койпера, на Земле прошло пятьсот лет. Каким образом здесь оказалась Хэни с дочерью, которой не более десяти? Не нахожусь ли я под действием наркотика или может я все еще на Марсе, и мне зондируют мозг? - подумал Нортон, - Про какой Интернет она говорит? Ведь его уничтожили пятьсот лет назад, до моего старта на "Непокорном". Хэни я конечно, узнал, бог знает что скрывается в моем мозгу. Но Мишель?" Нортон осторожно спросил:
  -- Хэни, почему ты так назвала дочь?
   Хэни нахмурилась.
  -- Ты что сомневаешься, чья она дочь?
  -- Да, нет, ты не поняла меня.
  -- Что же ты спрашиваешь?
  -- Понимаешь, извини, может тебе это не очень приятно слышать, но в ней есть что-то, что напоминает мне ту Мишель, которая жила в Париже, когда мне было...
  -- Чуть меньше пятисот лет, - закончила фразу Хэни, - почему тебя не беспокоит, что у нее на ногах по шесть пальцев?
  -- Наследственные изменения...
  -- И, правда, как все просто. Но, надеюсь, ты убеждаешься, что это не бред.
  -- Но какой Интернет? Этого монстра уничтожили пять веков назад.
  -- В прошлом-то как раз он и остался.
  -- Он оттуда может управлять настоящим?
  -- Через ГЛЮКУС - глюонный квантовый усилитель. Это машина времени. Вернее генератор. Интернет создал во времени петлю - обратную связь между моментами его возникновения и разрушения. Наше пространство-время замкнуто в пределах тысячи лет и в границах Солнечной системы. "Непокорный" совершил витки по дальней орбите вокруг Солнца. Поэтому тебе не удалось выйти за пояс Койпера.
  -- Ни дин корабль не мог покинуть нашу систему за это время.
  -- И ни один проникнуть сюда.
  -- Инопланетяне?
  -- Они ищут контакта с Землей.
  -- А как же ты? Где находится Ратуя, твоя родина?
   Хэни горько усмехнулась.
  -- Иногда люди мечтают так сильно, что желаемое становится явным. В твоем времени помнили Арсена Балабанова?
  -- Конечно. Я знал его лично. Но мне не понятно, зачем из него и Синди Р. Барби делали культ.
   Эндрю немного подумал, затем хлопнул себя по лбу и сказал:
  -- Это же Интернет! Он охотился за ними и сделал так, чтобы любое появление этих путешественников во времени не осталось не замеченным! Их все знали! Значит, жив Балабанов!
  -- К сожалению, нет. Он пожертвовал собой.
  -- А что же робот Синди Барби, эта секс-бомба с электронными мозгами? Она тоже была просто демонтирована и все?
   Хэни замолчала. Казалось, ей не понравились слова Нортона, но
   трудно было понять, что она чувствует.
  -- Интернет нельзя победить, потому что путешествия во времени возможны только в пределах информационного поля, созданного Интернетом в этой пространственно-временной петле. Можно проникнуть в прошлое в конец двадцатого века и в будущее, в начало тридцатого. Но там солнечная система пуста. Доедай ужин, и мы пойдем, я тебе кое-что покажу.
  -- Постой, - сказал Нортон, - Получается, что и Синди, и Балабанов погибли напрасно?
  -- Не совсем. Во-первых, ты здесь. Это дает нам некоторый шанс. Я много работала, чтобы это произошло.
  -- У тебя собственный темпоральный генератор?
  -- У меня много что есть. Человечество, прежде чем исчезнуть, создало много полезных вещей, например роботов.
  -- Конечно, один из них сегодня меня спас.
  -- Не только, - сказал Хэни.
  -- Послушай, прекрати, пожалуйста, говорить загадками. Я и сам вижу, что это не галлюцинации. Но у меня столько вопросов и ни одного ответа. Взбесившийся Интернет взял под контроль время. А что же Марснет - информационная сеть Марса?
  -- Он ограничен приципами безопасной робототехники, хотя его мощность намного больше.
   Эндрю замолчал. Ему стало грустно, и он сказал:
  -- Знаешь, я когда-то в Интернете нашел старинные стихи. Мне кажется, они про тебя. Вот послушай:
  
   Ты мой ангел с другой планеты,
   Где сиреневые небеса,
   Никогда я не знал про это,
   Но увидел твои глаза.
  
   Растворились в них краски лета,
   И осенние капли дождя,
   Звезды зимних ночей предрассветных
   В даль весеннюю мило глядят.
  
   За твоею походкою ладной
   Я внимательно жадно слежу
   Гибкий стан твой рукою прохладной
   Обниму, захвачу, удержу.
  
   К волосам серебристого цвета
   Я губами прильнуть бы хотел,
   Чтоб в душе наступило бы лето,
   Соловей голосистый запел.

Глава 3. "Поиск".

  -- Вот! - сказала Хэни и отдернула тефлоновую шторку, закрывавшую вход в пещеру.
   Глазам Нортона предстало нагромождение какой-то техники,
   сверкавшей глянцем. В середине находилось ложе, в котором имелась выемка, по форме повторявшая тело человека. Над изголовьем размещалось большое яйцевидное шлемообразное сооружение.
   "Похоже на шлем", - подумал Эндрю и спросил:
  -- Что это?
  -- Это ментальный конъюгатор, - Иди сюда, - сказала Хэни и взяла
   Нортона за руку. Они подошли вплотную к ложу с выемкой, и Эндрю увидел, что она соответствует его росту, ширине его плеч.
  -- Ложись сюда, надо примерить, не ошиблась ли я в размерах.
  -- Зачем?
  -- Да ложись, я тебе говорю. Или ты решил спасать человечество, не принося никаких жертв?
   Нортону стало не по себе, однако, чтобы не огорчать подругу, он посетовал ее приказу.
  -- Вот хорошо! - сказала Хэни с довольным видом, - Полное соответствие.
   Затем она нажала на какой-то тумблер, и на голову Нортона стало опускаться шлемообразное сооружение. Наконец, оно остановилось в нескольких сантиметрах от его лица, закрыв весь окружающий мир.
  -- Тебе удобно? - услышал Эндрю приглушенный голос Хэни.
  -- Да, - сдавленно ответил Нортон, - честно говоря, немного жутковато. Что ты собираешься делать?
   В этот момент шлем стал подниматься, и Эндрю вновь увидел
   белый свет.
  -- Пока ничего, - сказала Хэни, - вставай.
   Она сделала знак рукой и пошла к выходу из пещеры. Нортон
   поспешил за ней.
   Оказавшись вновь на пляже, Хэни села на песок у самого моря. Обняв рукой, колени и опустив на них голову, так, что косички свесились вниз, другой она чертила какие-то знаки на песке.
   Эндрю сел рядом.
  -- Тебе это ничего не напоминает? - спросила она Нортона.
  -- Прибой шумит, как вентилятор в космической капсуле.
  -- Да-а... - протянула Хэни недовольным тоном, - мне это напомнило наш остров.
  -- Ой, прости, пожалуйста, дорогая.
  -- Да ладно. Скажи, пожалуйста, а как ты относишься к технике?
  -- В смысле?
  -- Ну, к человекоподобным роботам, например.
  -- Да я и видел-то их всего несколько раз, еще до взрыва. А сейчас их вообще не осталось.
  -- Ты уверен?
  -- Ну, после того, как демонтировали Синди Р. Барби. Она ведь была последней.
  -- Да, это правда.
  -- Так все-таки, что ты мне примеряла на голову там, в пещере?
  -- Понимаешь, мы долго думали...
  -- Кто это "мы"?
  -- Я же тебя просила, не спрашивай, не все сразу. Так вот, мы долго думали, с чего началось обесчеловечивание Интернета.
  -- То есть как? Он был нечеловеческим с самого начала.
  -- Нет, его создали люди. А вот потом он приобрел негативную функцию.
  -- Ты хочешь сказать, что самоорганизация его интеллекта не была спонтанной?
  -- В том-то и дело, что нет. Вернее не совсем так. Кто-то или что-то задало негативный вектор его развития. Ну, а потом уж пошло - накопление информации, самоорганизация...
  -- Ты хочешь это как-то поправить. Но ведь это путешествие в доинтернетную эпоху. Ты же сама говорила, что это не возможно.
  -- Я имела ввиду, что невозможно отправиться по информационным каналам в эпоху, когда Интернет не существовал, и вернуться назад. А в принципе билет в один конец возможен.
   Нортон с ужасом посмотрел на собеседницу.
  -- Не хочешь ли ты меня отправить туда?
  -- Ха-ха-ха! Испугался? Нет! Может, ты мне здесь еще пригодишься, - сказала Хэни, встала, отряхнула от песка сорочку, которую дал ей Нортон, и пошла вдоль берега. Нортон тоже отряхнул песок со своих шортов и ног, и последовал за своей возлюбленной.
  -- Так все-таки ты мне не ответил, как ты относишься к роботам?
  -- Ну, как можно к ним относиться? Гениальное изобретение человечества. Но как многие из них - бесполезное. А все-таки жаль, что он исчезли.
  -- Так уж и бесполезное.
  -- Балабанов рассказывал мне, что они сыграли важную роль в предотвращении нападения Земли на Марс, - рассеянно ответил Нортон.
   Хэни остановилась и посмотрела своими бездонными глазами в глаза Эндрю.
  -- Я тебе сказала, что, чтобы спасти все человечество, нужно принести себя в жертву. Это не совсем так, но риск очень велик.
  -- Ну, так что же, в конце концов, нужно?
  -- Нужно отправиться в прошлое, но не на совсем, - сказала Хэни, рукой упреждая Нортона, хотевшего снова задать вопрос, - Вернее не целиком.
  -- То есть как?
  -- Ты слышал, что в господствовавших на Земле религиях отправным моментом была душа?
  -- Душа человека?
  -- Да, та, что после смерти отправлялась в путешествие по загробному царству.
  -- Ну, конечно, я читал Библию и...
  -- Так вот, нам удалось найти что-то похожее, исследуя информационное поле. Каждый живущий или живший имел свой аналог в прошлом или будет иметь свой аналог в будущем.
  -- Переселение душ? Буддизм?
  -- Называй это как хочешь. Но дело в том, что твой аналог, вернее один из них, жил в эпоху формирования Интернета. Этот конъюгатор, который ты видел в пещере, предназначен для тебя. Подключившись через него к своему аналогу, ты сможешь сканировать необходимую информацию о том, что происходило в конце ХХ века.
  -- Я смогу увидеть прошлое?
  -- В том то и дело, что нет. Твой мозг - это только дверь в прошлое. Сканирование за тебя будет вести конъюгатор. Как раз это очень опасно, если ты сам увидишь прошлое. Это значит, что у тебя с твоим аналогом образуется прочная ментальная связь. И твой разум может перетечь в него. Конъюгатор будет бороться с этим. Как только это заметишь, немедленно сообщай. Впрочем, компьютер тоже сработает и прекратит сеанс.
   Эндрю сидел ошарашенный. Несколько минут он молчал, затем спросил:
  -- Хэни, я за этим прибыл сюда?
  -- Главное - конечно за этим. Из миллионов кандидатов ты - самый подходящий, по многим причинам. Единственно, что опасно, твой мозг уже пострадал, когда ты был в анабиозе. Но что делать. Иногда риск оправдан.
  -- А почему ты сама не хочешь опробовать конъюгатор. Мы с Мишель тебе бы помогли.
   Эндрю замолчал. Потом добавил:
  -- А-а, наверно в ту эпоху не было твоих аналогов, - добавил он.
  -- У меня вообще не было аналогов.
  -- Что это значит? - спросил удивленно Нортон, - Ты жила не на Земле?
  -- Нет, их вообще не было. Все-таки Балабанов тебе не рассказал всего. Люди не так уж деструктивны, по сравнению с нами. По крайней мере, кое-кто из них умеет держать слово.
   Нортон ошалело смотрел на Хэни. "Что она знает про Балабанова?" - подумал он.
  -- Хэни с Ратуи, - вслух произнес Нортон, - Загадочная девочка из снов Мишель. Инопланетянка, которую я полюбил лишь за то, что она когда-то знала мою лучшую подругу, и с которой меня разлучила судьба. Всего лишь робот?
  -- Не судьба, а ты сам. Из-за своей трусости и мелочного эгоизма, который так свойственен вам.
  -- Ну, конечно, куда нам до вас. Вы же творение гения человеческого. Да, пусть мы несовершенны, иногда даже ничтожны, но создали вас мы.
  -- Это меня как раз всегда и поражало в людях, сказала Хэни, - Как такое в них совмещается. Знаешь, когда меня демонтировали, Балабанову удалось подкупить одного из лаборантов, и он скачал мою память с чипа на фемтодиск. А потом загрузил ее в Марснет.
  -- Так как же тебя называть? Хэни или Хелен, или может быть Синди Р. Барби?
  -- Называй лучше Хэни. Так привычнее. Представляешь? Моя мечта осуществилась всего за три тысячи марсюаней. Я была в обличии женщины, но оставалась куклой, имитирующей чувства, эмоции. Мне всегда хотелось узнать, что чувствует настоящая женщина. Полюбить. Родить. Марснет использовал для клонирования одну из камер на ферме, где разводили поросят. Немного подправил генетику, и появилась Хэни, с памятью, полученной от женщины-робота.
  -- И со сверх-способностями. Например, наводить людям запрограммированные сновидения. И отключать им память, - сказал Эндрю.
  -- Это было необходимо для продолжения борьбы.
  -- Так чья же Мишель дочь?
  -- Лурье, которые жили в Париже.
  -- Нет, вон та, - Эндрю показал на девчушку, возившуюся вдалеке с каким-то крупным пушистым зверьком, похожим на хорька, из пасти которого торчали клыки, как у саблезубого тигра.
  -- Это моя дочь. Я ее выносила.
  -- А, понимаю, искусственное оплодотворение. Знаешь, быть похожим на человека, еще не значит быть человеком!
  -- Как тебе не стыдно! Эгоист! Ребенку нужен отец! - сказала Хэни и пошла к дочери.
   Эндрю лег на песок, вытянув ноги. Он смотрел в след женщине и
   думал, что какая все-таки странная у него получилась жизнь. Впрочем, он об этом мечтал. Увидеть то, что никто не видел, испытать то, что никто не испытывал. Обрести такую свободу, которой ни у кого не было. И все-таки он что-то потерял. Наверно то, к чему стремятся обычные люди. Люди того времени, в котором он когда-то жил.
   Хэни отправила Мишель домой и возвращалась к Нортону.
  -- Ну, ты готов? - спросила она.
  -- Как уже сейчас?
  -- Конечно. Временная шкала отъюстирована. Она настроена в резонанс. Первый сеанс через 40 минут. Идем. Помни. Коньюгатор отключится, когда начнутся видения.
  -- Я ничего не почувствую? В какое время меня отправишь?
  -- В 1980-е - 1990-е годы. Ты будешь спать.
  
  
   "Станция "Баррикадная"" - объявил голос по радио. Андрей
   вышел из вагона метро, поднялся по эскалатору и очутился на улице. Был пасмурный августовский день. У метро стояла женщина средних лет и продавала цветы. У нее были букеты по четыре гвоздики. Андрей купил один и спросил:
  -- Как пройти к Белому Дому?
  -- К зданию парламента? Вот видите памятник. Идите туда, и за ним будет Белый Дом.
   Андрей увидел памятник революционерам 1905 года и
   направился к нему.
   Перед зданием парламента была небольшая площадь. Она напоминала то ли свалку металлолома, то ли строительную площадку. Стены здания были исписаны углем. Кругом были потухшие костры. Андрей прочитал одну надпись: "Встретимся здесь через год, мужики".
   Вдалеке виднелась группа людей. Кое-где на баррикадах лежали цветы. Андрей положил свой букет к остальным и пошел к группе, которая видимо здесь оставалась со времени обороны парламента. Андрей подошел к ним. Он с восхищением рассматривал собравшихся тут защитников Белого Дома. Это были в основном мужчины лет тридцати - сорока. Один особенно запомнился Андрею: на нем была шляпа, плащ, какие-то брезентовые брюки, сапоги. Андрей восхищенно посмотрел участнику обороны в глаза. Мужчина потупил взор и стал прятать глаза, чтобы не смотреть на Андрея. Остальные ребята сидели тихо, почти молча. Горел единственный оставшийся костер.
   Андрей обошел баррикады и спустился к проспекту. Тут на стене какого-то не то сарая, не то дворницкой он увидел написанную черной краской надпись с не расписанным неприличным словом на конце: "Хунту на х...!".
   Пройдя по проспекту, где было много мусора, каких-то брошенных вещей, Андрей увидел другую группу защитников конституции и пошел к ним. По проспекту к метро спешила толпа людей. Андрею казалось, что дома здесь, и вообще все в Столице как будто подернулось серой пылью. "От пожаров что ли?" - подумал он. В воздухе стоял запах гари, и было ощущение разлада, хаоса.
   Подойдя вплотную к группе участников обороны, Андрей увидел, что это молодые люди, лет двадцати. Они сидели на груде досок. Перед ними лежал большой пакет из прозрачного полиэтилена. Внутри него Андрей увидел человека. Сверху на пакете была бумага с надписью: "Не трогайте его, он жив". Юноша в мешке мирно спал. Мимо проходила пожилая женщина. Она на пару секунд остановилась и сказала: "Путч уже пять дней как подавили. А они все тут так и сидят. Что, так и будут тут сидеть?" Молодые люди не обратили внимания, и женщина пошла дальше. Андрей тоже направился к метро "Имени 1905 года".
  
  -- Что, - спросила Хэни, - что-нибудь видел?
  -- Да.
  -- Запомнил что-нибудь?
  -- Запомнил.
  -- Плохо.
  -- Попробую изменить частоту фоновой компенсации. Надо продолжать.
  -- Я готов.
  
  
   Рабочий день летом как-то особенно быстро стремится к концу.
   Андрей шел по Москве, сделав все дела. До поезда оставалось еще часа три. Миновав большое белое здание министерства иностранных дел, пройдя улицы, заставленные машинами, он оказался в каком-то переулке. Над ближайшей дверью была вывеска "Кафе". Андрей зашел туда. Картина, которую он увидел, поразила его. Такого он не видел во всей Москве. Сквозь плотный табачный дым проглядывали очертания столиков и стульев, стоящих как попало площади не более тридцати квадратных метров. Чашки из-под сваренного по-восточному кофе стояли на полу, подоконниках, стульях. Так же хаотически располагались молодые люди и девушки интеллигентного вида, оживленно беседовавшие между собой. "Какая-то тусовка," - сначала подумал Андрей, но потом, приглядевшись, понял, что публика здесь не случайная. В контакт они не вступали, Андрея не замечали и, явно не хотели этого делать. Хотя никто и не просил его удалиться. Обстановка была очень раскованная, но не было открытости. Было ясно, что собрался здесь какой-то узкий круг людей, вероятно хорошо устроенных в жизни, знающих ее цену и весьма довольных ею. Андрей со своим любопытством был здесь не ко двору. Он допил свой кофе и вышел в переулок. "А уж не студенты ли это МГИМО? - мелькнуло у него в голове, - Института международных отношений." Слава об их привилегиях, о протекции в этом институте шла по всему СССР.
  
  -- Что опять?
  -- Да, но только короче сон.
  -- Это не сон.
  -- Ну, ментальная проекция.
  -- Приготовься, включаю!
  
  
  
   Андрей шел по набережной. Безжалостно палило солнце. Где-то внизу играло изумрудными бликами Каспийское море. Местные сидели в тени деревьев и играли в нарды. Сквозь ветви проглядывали очертания Девичьей башни. Андрей стал подниматься по аллее в ее сторону. Подойдя ближе, он увидел вывеску: "Музейный комплекс Ширваншахов." Миновав церковь, переделанную под чайхану, Андрей оказался внутри странного сооружения. Оно представляло собой сеть каких-то загонов, как для лошадей, огороженных каменными стенами. Одни были выше, другие ниже, некоторые соединялись между собой ступенями. Бакинское солнце припекало все сильнее. Пот струился по спине Андрея, так, что форменная студенческая куртка стала насквозь мокрой. Он присел в тени какого-то субтропического растения, похожего на кедр.
   В противоположном конце комплекса стояли мольберты, у которых работали юноши лет восемнадцати. Двое из них оторвались от своих занятий и направились в сторону Андрея.
  -- Здорово, - сказал один из них, протягивая Андрею смуглую руку.
  -- Привет, - ответил он.
  -- Ты студент? - спросил второй.
  -- Из Ленинграда, - ответил Андрей.
  -- Отдыхать приехал? - спросил первый.
  -- Живу на турбазе. Вот решил посмотреть город.
  -- Ты сходи посмотри музей ковра. И вообще у нас тут много интересного.
  -- Потому я здесь. А что тут происходит с соседней республикой у вас?
  -- Знаешь, - сказал второй художник, вытирая тряпкой руки, испачканные краской, - они все когда-то жили в Турции, но их оттуда выгнали и они поселились здесь.
  -- Ну, у тебя получается, что Армении вообще не было, - сказал первый азербайджанец.
  -- В общем-то, да, подтвердил Андрей, - получается, что здесь был только Азербайджан?
   Собеседники немного помолчали.
   Потом вдруг первый из художников сказал:
  -- А у вас в Ленинграде в метро женщинам место не уступают.
   Наступила опять пауза. Немного помедлив, Андрей спросил азербайджанцев:
  -- А что у вас в Сумгаите было?
  -- Людей в рот ебали, - спокойно сказал второй молодой человек.
   Разговаривать было больше не об чем.
   Андрей пожал руки обоим азербайджанцам и пошел в сторону музея.
  
  
  -- Плохо дело, - сказала Хэни.
  -- Что, мой мозг уже похож на решето?
  -- Не шути так. Это все очень опасно. Сделаем перерыв.
  -- А как же график?
  -- Он не равномерный. Сканирование показало, что тебе надо отправиться в какое-то время между 1987-м и 1990-м годом. Мы удачно выбрали объект для конъюгации. Он как раз жил в государстве, которое стремительно двигалось к распаду. Очевидно, так поток негативной информации, который шел в результате этих процессов и задал вектор, сформировавший направление развития Интернета. Я давно наблюдала за этим объектом. Даже пыталась общаться с ним. Но, конечно информацию считывать с него не могла. По-моему он видел какие-то сны. Что он разговаривает не то с инопланетянином, не то еще с кем-то. С богом или ангелом. Все, Эндрю, время! Ты готов?
  -- Да!
  -- Начинаю.
  
  
   У подножия холма, где улица равномерно уходила вверх под
   небольшим углом, начал собираться народ. Вечерело. Прогретые за день солнцем стены домов, отделанные туфом, отдавали тепло. Народу становилось все больше. Казалось, пройдет еще час, и здесь будет пол Еревана. На вершине холма, у гранитного парапета встал выступающий. Он взял мегафон и начал говорить по-армянски. Митинг начался. Андрей пошел в сторону толпы. Какой-то мужчина принес картонную коробку, поставил среди собравшихся на землю, присел рядом, открыл и стал раздавать всем абрикосы и персики, которые ароматной горкой лежали в ней. Андрею тоже протянули несколько штук. Один из армян спросил Андрея:
  -- Ты не понимаешь по-армянски? Хочешь, я тебе буду переводить, что говорят на митинге?
  -- А почему тут этот митинг? - спросил Андрей.
   Услышав это, стоявшие рядом люди окружили Андрея и один за
   другим стали рассказывать.
  -- В Ереван хлынул поток беженцев, - сказал один из толпы.
  -- Все пансионаты, дома отдыха ими заняты.
  -- А они кто? - спросил Андрей.
  -- Армяне из Баку, Сумгаита, - ответили ему.
  -- Да там такое творится, - сказал кто-то, - хочешь, завтра приходи ко мне, я тебе видеозапись покажу, фотографии.
   Андрей немного помялся, потом спросил:
  -- Там погибло много народу?
  -- Там знаешь, как убивали? Арматурой. Камнями. Врывались в дома, вытаскивали на улицу, раздевали, били, насиловали по четырнадцать человек, обливали бензином и поджигали, - сказал кто-то.
  -- А накануне приезжали грузовики, сваливали на улице камни, арматуру. Цистерны с бензином стояли по всему Сумгаиту. Все было подготовлено, - сказала какая-то женщина.
   Андрей слушал и согласно кивал головой.
  
  
  
  
  

Глава 4 "Побег".

   Эндрю лежал на песке и глядел на плывущие по небу облака. Рядом сидела завернутая в полотенце Мишель. Она нежной рукой гладила Нортона по голове. С ее волос стекала вода. Она только что купалась в океане. Эндрю теперь заметил, как она похожа на ту Мишель, которую он знал. Пройдет еще лет семь, и ее будет не отличить от Мишель Лурье, жившей в Париже в 2197 году.
  -- Папа Эндрю, почему ты так долго не прилетал?
  -- Я искал тебя всю жизнь. Где ты была?
   Мишель пальцем показала на небо. Она встала и закричала:
  -- Мама, папа проснулся!
   С этими словами девочка побежала к пещере.
   Пришла Хэни.
  -- Как ты себя чувствуешь? - спросила она Нортона.
   Он попытался встать, но острая боль в позвоночнике заставила его снова лечь на песок.
  -- Лежи, лежи, - это побочные эффекты конъюгации. Скоро пройдет.
  -- Тебе удалось что-нибудь выяснить? - спросил Эндрю.
  -- Пока не многое. Но я связалась по гиперсвязи с Марснетом. Он обрабатывает информацию.
   Нортон полежал еще около получаса и почувствовал, что может встать. Он поднялся и пошел в сторону пещеры.
  -- Ну, что, тебе лучше? - спросила Хэни, не отрываясь от клавиатуры компьютера.
  -- Да.
  -- Ну, вот и ответ с Марса. Я так и думала. В двадцать первом веке наблюдалась странная деградация средств массовой информации. Не в техническом плане, конечно. Потом она была частично преодолена, но направление развития осталось прежним.
  -- Что ты имеешь в виду?
  -- Мне стало ясно, в чем дело, - задумчиво сказала Хэни, - Я знаю, с какого момента был задан отрицательный вектор развития информационного поля Интернета.
  -- С какого же? - спросил Эндрю.
  -- Твой Аналог, путешествуя по Кавказу, наткнулся на несоответствие реальной политической ситуации и ее отражением в средствах массовой информации.
  -- В государстве, в котором он жил?
  -- Прежде всего. Но и другие средства информации, судя по всему, не отображали истинного положения дел.
  -- Когда же это произошло?
  -- В тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году. В год падения цензуры в Советском Союзе.
  -- А-а, ты имеешь в виду его путешествия по Армении и Азербайджану?
  -- Ты это запомнил?
  -- Да, довольно ярко.
  -- Плохо. А, не помнишь его пребывание в зоне землетрясения в Армении в том же году?
  -- Нет, не помню. Вот только какое-то странное ощущение. Как будто в последующие годы это землетрясение оказало более сильное воздействие на формирование отрицательного вектора в информационном поле, чем межнациональные конфликты.
  -- Да. Пропаганда насилия хлынула и в Интернет. Еще слабый, зачаточный. И, наверно, как снежный ком превратилась в лавину терроризма, порнографии, наркобизнеса... Ну, хорошо, что ты этого не помнишь. Значит, у нас еще есть возможность связаться с твоим аналогом. Но только последний раз и не надолго.
  
   В этот момент воздух прорезал оглушительный свист. Земля
   подпрыгнула под ногами, раздался оглушительный грохот где-то не вдалеке. Хэни выскочила из пещеры, озираясь по сторонам. "Мишель! Мишель!" - неистово закричала она. Эндрю бросился к выходу. Вдруг снова раздался резкий свист, затем грохот, уже ближе, и с потолка пещеры посыпался песок. Нортон выглянул наружу. Над его головой мелькнула огромная тень. Эндрю посмотрел вверх и увидел мегаптерикса. Он отчаянно махал крыльями, а в лапах держал какой-то предмет. Тут на перерез ему вылетела сверкающая капсула робота - спасателя. Сверкнула молния, и, мегаптерикс, дернув крыльями, выпустил из лап свой груз. Груз полетел вниз, упал в океан метрах в пятистах от берега. Раздался грохот, и над океанской поверхностью встал столб воды. Волна, поднявшаяся от взрыва, дошла до берега и залила пещеру. В воздухе появились еще мегаптериксы. Робот-спасатель прицельно бил по ним, те падали в море, но вместо них появлялись еще и еще новые монстры. Некоторые из них роняли свой смертоносный груз на берег и в воду, и тогда земля вновь подпрыгивала, дрожала, сотрясалась от взрывов авиабомб.
   Прибежала Хэни. Она волокла за собой перепачканную, дрожащую Мишель.
  -- Быстро в конъюгатор! - проорала она.
  -- Что ты хочешь?
  -- У тебя нет выбора! Сейчас здесь будет вся стая.
  -- Ты хочешь меня убить?
  -- Ты сольешься с аналогом, получишь возможность что-нибудь изменить.
  -- А вы?
  -- Мы улетим.
  -- Мне нельзя?
  -- В капсуле только два места...
  
  
  

Эпилог.

  -- Знаешь, я все думаю, когда я впервые увидел тебя, - спросил Другой.
  -- Я тоже не помню. Мы с тобой такие разные, а сидим вместе, "разговариваем". Слушай, а ты не пробовал искать подобных себе?
   Другой промолчал.
  -- Я пробовал рассказывать обо всем в детстве. Все смеялись. А иногда даже доставалось за вранье.
   Другой не понял слова "доставалось". Его собеседник догадался и сказал:
  -- Били, делали больно.
  -- Вы способны на такое?
  -- Это в детстве. Хотя и взрослые иногда ведут себя как дети.
  -- Непостижимо! Разум, творчество, интеллект. И вдруг такое! У нас последняя война закончилась очень давно. От нее было много жертв: применили, - последовала пауза, - страшное оружие. Оно убивало только разум. Можно было взять тело, заменить интеллект на искусственный, и тогда...
  -- Это у нас тоже есть.
  -- Невероятно. Когда появились у нас первые такие жертвы, - продолжал Другой, - все испугались и прекратили это. Правда, пришлось уничтожить тех, кто этим занимался. И тех, кого они убили, тоже пришлось уничтожить.
  -- А у вас не было оружия на энергии ядер?
  -- А у вас есть?! Вы же на краю гибели! Почему вы не соберетесь и не уничтожите его?
  -- Часто люди бывают, трусливы и глупы. Каждый думает только о себе. Надеются на авось.
   Слово "авось" для Другого не прозвучало.
  -- Надеются на случай, - пояснил собеседник.
  -- Сколько же у вас оружия?
  -- Больше, чем достаточно.
   Они замолчали. Комната залилась малиновым свечением.
  -- Прощай, излучил Другой.
  -- Что так мрачно. До встречи, - ему ответил собеседник.
   Но другой уже не отвечал, и лишь, блеснув напоследок фиолетовым лучом, скрылся за черной крышкой люка.
  
   Он оторвался от крышки парты - пронзительный звонок, возвещавший конец занятий разбудил его.
   "Черт! Опять ничего не записал! Как ужасно хочется спать. Надо бросать это литературное творчество по ночам", - подумал он.
  -- Мишка, лекцию всю писал? - спросил он соседа.
  -- Ага.
  -- Дашь списать?
  -- Дам. Слушай, Андрюха, ты мне программу не Фортране не составишь?
  -- Составлю. Тебе когда надо?
  -- Послезавтра. Тебя Ленка Ратуева пригласила на день рожденья?
  -- А сколько ей? Вообще-то нет.
  -- Она тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года.
  -- Полное совершеннолетие - восемнадцать лет.
  -- Андрей, я ей намекну, чтоб она тебя тоже пригласила. Сегодня позвонит. К ней придешь?
  -- Спрашиваешь, Мишка!
  -- Ну, вот и программу захватишь для меня. Пока!
  -- Пока! - сказал Андрей, выскочил из аудитории, прошел по
   коридорам института, вышел на улицу, сел в троллейбус, доехал до дома и лег отсыпаться.
   А когда наступила ночь, он принялся за новую главу своей очередной писанины о комнате встреч, где-то в космосе, о Другом, о малиновом свечении, из-за которых, по мнению его мамы, он попадет в "ноль-три-дом-хи-хи". Но прежде всего надо было составить программу для Мишки и придумать, что подарить Ратуевой в день совершеннолетия.
  
  

Конец.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
   29
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"