Жалость...Придуманную на самой заре эпохзаписными лириками-мужчинами(муха, блин...)нравственную категорию,ещё в те -стародавниевремена, когда полудикие племена древних семитов с улюлюканьемгонялись за мамонтами по холодным аравийским пустыням, не зная толком никакой там себе Торы, ни мудрости всех четырёх Евангелий, нидаже суровых сур Корана, давно уже, и в полном объёме, узурпировали вездесущие женщины. (да, достала уже....) Меж нами говоря: этихитроумные создания всегда чётко знают на чём можно поживиться, (и чо ей тут надо-то, а?) ажалость - самый ходовой товар. (как же я ненавижу ме-е-едленно ползающих по лицу тварей...) Чем больше жалости она окажет окружающим, тем больше сможет кичиться собоюпотом. (отвали, а?) Одолжив кому-то жалких десять - радуется на полных сто. (я не выдержу...) Да ещё и Бог воздаст, и тоже не хило - в десятикратном размере! 10 х 10 х 10 = 1000 -такая вот нехитрая арифметика. (бли-и-ин!) И даже совершенно случайно раздвинув ноги перед мужчиной, после многолетнегосвоего воздержания, женщина опять-таки оказывает этому придурку неслыханную милость. Милость, за которую мужчине неизменно приходится платить - 10 х 10 х 10 = 1000 - да-да, именно так - в тысячекратном размере. (хы-ык, хлоп!а нефигбыло ползать, шестиногая!)
Да... нелегко быть создателем - не проще, чем серийным убийцей. Порою, набирая,как обычно, на тонкую бечеву реальности многоцветный бисер фантастических выдумок и предположений, обычный творец дажепредставить себе не может, чем же обернётся для него новый поворот судьбы.Трудно предугадать точно -рассыплется ли очередная порциясработанного им только что украшенияпо грязи или жесама бечевавдруг утолстится настолько, что надеть на неё что-либо не представитсябольше никакой возможности, зато уж, наверняка, легко сможет принять на себя живой вес своего создателя... (хлоп! развелось тут, тварей, понимаешь!)
***
Покончив наконец-то с назойливыми мухами, я пошевелил слегка своим подпухшим веком и вполне серьёзно задумался о жизни. Подо мною явно прощупывалось что-то мягкое - субстанция напоминающая собою либо толстое одеяло, либо тонкий матрац, но я почему-то не вполне был уверен и в этом... Одно моё око упиралось прямо в толком не понятую мной пока ещё темноту, а краем другого - я лицезрел перед собою лишь ряд розоватых концентрических окружностей, разбегающихся от меня во все стороны...
Обои!
Не прошло и минуты, как за первым прозрением последовало другое: "Драные обои!"
И третье: "Слава Богу, я всё ещё на земле..."
Жив!
Радость моя от осознания этого невероятного, в общем-то, (ежели чутьпризадуматься) факта была в тот момент настоль велика, что я, забыв на секунду о всякой предосторожности, попытался, было, оторвать левую щёку от непонятной, подпирающей её снизу тёмной массы.Помнится, я глубоко вздохнул, потом напрягся... и, словно утомлённый недельной битвой с пигмеями титан, кряхтя, постанывая и отрывая от тела по ходу какие-то налипшие на него тряпки, полуприсел-полуприлёг в своём импровизированном ложе, неуверенно опираясь локтем о земную твердь. Второй глаз мой приоткрылся тоже. А зря,то есть, абсолютно напрасно...
- Йоу, бразэ! Гуд монинг! - в тёмной ладони Альвидаса был зажат огромный (так мне показалось тогда) гранёный стакан, наполненный какой-то светлой полупрозрачнойжидкостью и этот, невероятных размеров стакан он, улыбаясь и хитро подмигивая, уже настойчиво протягивал мне. - Лэт'с дринк, гай - ит'с ё факин мэдисин!
***
Не знаю, право, приходилось ли вам когда-нибудь зависать на настоящих шалманах. Ежели нет, то вы так ничего и не видели в жизни. Пробел в вашем культурном образовании настолько велик и печален, что даже латентный алкоголизм, честно заработанный за многие годы культурного пития с соседями на коммунальной кухне, не может служить вам никаким оправданием.
Есть в жизни каждого мужчины этапы, которые он должен чётко обозначитьперед потомками, причёмвсенепременнейшим образом - обмануть первую девушку, отслужить срочную, хоть раз позабыть, где спрятал от змеизаначку, худо-бедно построить дом, потрогать мозолистым пальцем пирамиду Хеопса, наконец...
Но верх карьеры любого уважающего себя индивида, пик, так сказать, настоящей мужской состоятельности - это шалман. Неделя на шалмане. Месяц. Год! Тут уж - как кому повезёт.
***
Не успел я опрокинуть в себя и первой дозы "май факин медисин", как кто-то тут желюбезно предложил мне вторую - побольше. Бешеный калейдоскоп незнакомых мне лиц, батарей опустошённых бутылок, какой-то пахучей травы, растущёй повсюду в картонных коробках с надписями "Charity" под лампами, сменялся, по мере наполнения содержанием моего внутреннего контента, то глухими ударами чьего-то кулака по хлипкому гипсокартону стенной перегородки, то пьяными дамскими взвизгами, идущими откуда-то снизу, то бесконечной и унылой скороговоркой брата Альвидаса:
- Факин гёрлз... факин вайфс... факин лайф... Рилли! А'м фак оф зэ ю-кей... Ду ю ноу, факин бастард... бразэ, хау мач ай лайк май лавли джамайка...
- Все бабы - дуры, - согласно кивал я, наливал нам очередные порции забористого лекарства и, чокаясь, глядел на собутыльника огромными добрыми глазами. - Я тоже, брат, - веришь?! - ОЧЕНЬ люблю Ямайку...
Потом - провал...
Вернее, кое-что помню, но только обрывочно...
Как во сне...
В какой-то роковой момент нам с братом вдруг синхронно захотелось отлить.Оно-то и ясно. Странно было бы, если б мы забыли об этом. Как истинные прибалтийские джентльмены мы решили поискать для себя какого-нибудь уединённого чистенького местечка и, крепкоухватившись друг за друга трясущимися руками, каким-то невероятным (я б сказал, даже чудесным!) образом спустились по крутой лесенке в гарден.
Английская ночь была на диво дружелюбна к нам, чужеземным изгоям - тепла, терпка и уютна. С трудом продравшись сквозь заросли каких-то колючих низкорослых кустов, мы с братом расстегнули свои ширинки и...
Всё произошло...
Goldenrain...
Нирвана...
А из таинственной подзаборной темноты на нас укоризненно глядела целая пирамида, составленная кем-то из неокрашенных гипсовых ежей -картина Верещагина... апофеоз... сепукка надсознания.
***
Я к сэнсэю припёрся однажды
Поздним ВЕЧЕРОМ,
То ли на party званый, то ль от делать нечего
(то ли дерьмище таскать из хибары английской...),
Уставшим я был - путь проделал не близкий,
Зная, что в доме шести позолоченных Будд,
Ждёт рыба-фугу, покой и уют.
Рига-Москва-городишки поменьше-Лондон-Гатвик -
Не перечесть... Да и ну их всех нафик!
Впрочем
Нам, Далай-Ламам, в общем-то, по-барабану -
Всё по силам, лишь бы стояло да кушать просило -
Маську, там, какую актриску...
Иль ядрёну пушисту киску.
Короче, сэнсэю сепукка приснилась вчерась -
Ой и СТРАШ-ш-ШНАЯ такая штука!
Оттого разозлился старец
И молвит мне, типа: "Ты - мразь!
(вот самурай - сука!)
Так бусидо говорит, мой малец!"
А сам...
А сам на ногах не стоит ни дзюдя!
(а я - разбирайся, где "твоя", где "моя",
По типу выходит, козёл -снова я.)
Ну, каково вам, друзья?
Нихренась?!
Ты, грит, Малай-далай, не ломайся - не гейша!
Мы ж с тобою мальчики старые, наливай, давай!
Я, грит, мудрый, глянь, - целка ещё! И ша!
И я всех умней! Есть вопросы?
(Его, мол, в пупьё цаловал сам микадо,
Когда в море ходил простым матросом!
Лжёт, конечно, но ведь здорово... вот змей!)
А потом, грит, и вальс танцевал до утрей
Ампиратор со мной
И пел хорошо так, мля...
Как цикада!
(сокровенное от автора)
И пока банзаем сладким
По бансаям растекаясь,
Мой сэнсэй хвалился писей,
Я разлил сакэ холодный
По стопарикам гранёным,
(Ухля ж нам, тибетским старцам?
Сами спьяну не подарки...)
(конец сокровенного)
Опрокинули по чарке,
Разговор склонился к бабам
(все сэнсэи и далаи шибко к ним неравнодушны).
Ну, по бабам, так по бабам!
Рассказал сэнсэю тайну: как рогами украшают
Жёны
Милые патреты,
А особенно лютуют, если гуру на гастролях.
И не важно, что на роли
Больше вас не приглашают,
Вашу роль исполнит бездарь -
У него спина пошире... пороскошней эполеты.
И потом... вопрос извечный, и не все к нему готовы -
"Все нирваны - быстротечны, а последствия - суровы".
"Сколько жинок укокошил?" - хитро щурился япошка.
"Порубал ли на капусту, аль, быть может, на окрошку?"
Я не знал, что и ответить (мудрость понял лишь попозже)
Только глупо улыбался
(в бороде застряла крошка - белой звёздочкой на синем...)
А потом заголосили - "чёрный ворон, что ж ты вьёшься..."
А потом нажрались в сиську... и друг-другу били рожи...