В этот свой безоглядный перелёт через Северный полюс в Мультимерию, минуя оживлённый трассы Атлантики, Хуго уже не казался романтичным и юным, как прежде. Потому классически озябшей рукой быстро набросал традиционное для высоких лиц низкого роста приветствие, которое тут же было охотно отправлено в Охотный ряд бригадиром курьерской службы - посредством голубиной почты. Текст телеграммы гласил: "Пролетая над необъятными просторами Родины, шлю державный салют скотникам и скотницам, псарям и собачницам, гувернёрам и гувернанткам, служивым и лежалым..."
Когда-то - в бытность свою слушателем единоборческих курсов - Гегель переписывал эпистолу Дартса Йогурта Великого из "Любезного послания к нации" тысячу раз в наказание за неусидчивость, вот и запомнил. Теперь воспользовался. Хорошо забытое - на то и старое, что его не поминают, иначе - худо со зрением. Впрочем, лучше об этом и не думать, ибо кошки на душе!
Каждое утро вновь дарило надежду, надежду, что вот сегодня он бросит пить наконец. Автономное передвижение над планетой способствовало намерениям. Потому-то после утреннего кофе он и бросался к платяному шкапу, навязывал поверх шёлковой сорочки модный батистовый галстук фирмы "Silence is gold", которую в народе называли "помалкивай в тряпочку", и... принимался струить по стенам гондолы что-то особенное, от чего хотелось плакать... Будто бы кровь лилась нежным солоноватым нектаром хираганы по отстающим клочьями обоям. Так, говорят, писал и Эфраим Кафка, и сам мэтр Кабы Абы. Это тестовый текст, а вы и не верили? Даже смешно... слишком навязчиво - просто мелодрама.
Он же, синьор Хуго - не любитель мелодрамы. Он - всего лишь тот, кто не с нами... Против нас? Смешно, наивно, безусловно. Но заслуживает. Хотя и не всегда. Тем более - не всего!
Да, несомненно, забавно и - не побоюсь навязшего в зубах молодёжного термина - прикольно, что я ненавижу Вас... Вас, вас ист даст... дас ист лост? Guano покойной Жучки, от которого все нынешние светила бледнеют. Светила светили светом ранних лунных лакун и альвеол. Боялись опоздать, но не только не успели, но И!
Отстегнуть себя от администрации - это ли не подвиг? Нет, не подвиг... Значительно не подвиг, непременно не меньше чем!
Хуго Гегель одно время очень был обижен на свет божий за то, что люди стали учить диалектику не по его разумению. Даже порывался навалять конкретных звездюлей бородатому фантазёру из Трира с его последователями, чтоб не очень-то воображали братья "твикерсы". А потом притерпелся, подумал, мол, пёс бы с ним бы - пускай себе развлекают друг дружку разными речениями афоризменными, а настоящего - думающего слушателя, он, Хуго, непременно заделает своим апологетом.
А что нужно для реализации этого, казалось бы, простого дела? Нужно не так и много: найти себе секретаря-летописца, адвоката-борзописца да и удариться во все тяжкие, полулёгкие и первые полусредние.
Лучше, разумеется, найти вместо двух человек какого-нибудь универсала, чтоб хлопот меньше. Только по нынешним-то ЕГЭзливым временам и обычного грамотея эрудированного сыскать - за счастье. Но повезло Хуго, видит Маркс, повезло. Пришёл к нему по объявлению некто Витольд Лазаревич Байда-Суховей. Из окрещённых дворян раскрепощённого толка. Гегель его сразу приметил среди прочих кандидатов, коие в предбаннике приёмной с утра томились - глаз-то на бильярде славно намётан. Приметил и пальчиком указал на кабинет, куда следом за претендентом на роль секретаря и проследовал. Посадил гостя в кресло-моталку и ну, давай, вопросы ему с предподвывертной каверзой задавать.
- Ага, Витольд Лазаревич, значит... А не из тех ли Вы Суховеев, уважаемый, которые мировой пожар в семнадцатом году старались раздуть?
- Мы даже не однофамильцы...
- Что так?
- Да дефис мешает.
- Понимаю. Хорошо, а изложите-ка мне своё кредо и кредитную историю заодно.
- Кредо у меня самое обычное - набрать кредитов и скрываться от коллекторов. Этакая игра в прятки не на живот, а на животных...
- На кого-чего?
- На деньги-то да иное фамильное достояние совестно - вдруг да обанкротишься: не поймут ни близкие предки, ни дальние родственники, даром что голь бесштанная, так ведь привыкли чужой прибыток со своим равнять.
- Пирамидон ему под сфинкса - майор-то верно излагает! - вскричал одухотворённый услышанным Гегель.
- Я не майор, а major, - обиделся Байда-Суховей. - Не родился ещё тот майор, которым бы я хотел стать.
- Стать - не статься, - резюмировал Гегель.
И вот перелёт и утро остались в прошлом. И сразу за дела - с дирижабля да в канцелярию. А решать было что. Безотлагательно!
В стране появилось и очень быстро распространялось, как любая гадость, новое религиозное течение - адвентисты с пятого на десятое. Из всех фетишей предпочитали эти господа картину серии "Утро песецкой казни" "Царская охота" кисти маляра первой категории Куи Н.Ж. и ещё работу пока живописца Петрова-Боткина "Ипатий Коловорот" Пока живописца, помилуйте? Пока живого. Вот!
Ну а в качестве просвирок адепты вышеназванного течения предпочитали Кол чак-чак фабрики "Омичка". И никакого с ними не было сладу.
- Что за народ пошёл: плюнешь в морду - драться лезет?.. - удивлялся Гегель, рассматривая свежие ссадины в озёрной дали заюзанного до первичной поджаренности утюга.
Это вчера не слишком дружески закончилась встреча с избирателями от партии Полиндромов в Усть-Таймырске - от неё и негасимый светоч знаний - почти олимпийский, если подумать. Как говорится, орешек знаний твёрд... но битой по мордасам - урок только для памятливых и способных. Из тех, кто выживет без потери ориентации. В высоко философском значении представленной здесь гендерной сентенции.
Данной версией приказал руководствоваться Гегель своим секретарям да референтам от сохи мздоимной. А на самом деле всё произошло не так, не там и не в той последовательности.
Кошка оказалась единственным существом, которое бросилось в глаза, когда Гугл осматривал помещение, оставленное зимовщиками в давнишнюю навигацию Первого Северного Пришествия. Правый глаз удалось спасти лишь частично. Но Хуго не был бы сыном своего отца и отцом своего сына, если бы не воспользовался ситуацией в политических целях. Гегель - одно слово! А вот Хуго Гегель - уже два. Но тоже слова. Как сказал бы кто-то из классиков, мол, симптоматично это всё. Да вот не дожил, к сожалению. Потому и классиком не стал и погиб с печатью на устах. Или он просто языка, на котором... На котором - что? Нет, не на котором "что", а на котором "куда". А куда, спросите? Так известное дело - в даль светлую, насколько позволит благоприобретённый фонарь на фасаде Хуго. Со всей своей дигитальностью утверждаю!
Мыслилось "многая лета", а на деле - только одни неприятности. Купание красного Кончака в половецких стансах затягивалось. После водных процедур Хуго любил разнежиться тихой неадекватной сапой на краю кровати сексодромической геометрии. Бывалочи, всю-то постелю взбубетенит от неумеренного сучения ногами.
В такие минуты его не то что добрым словом, но и тяжело подкованным сапогом с места не сковырнуть. Но обыденность вносила коррективы, вольным вогулом распластаться мешала. Волей неволей пришлось сделать над собой усилие и выйти к неадекватам.
Стоило дать себе установку, и вот уже Гегель почти летит - лёгкий и стремительный, как сквозняк!
- Это вы, что ли адвентисты? - спросил Гегель, потягиваясь на резном крыльце - хитрою выдрой спину выгнув.
- Так ить... нигде нас больше видеть не желают. Говорят, мол, неформатные мы. Куда ещё иттить-то?
- А идите вы... в Еврозону! И запомните: кто повторит эту молитву дюжину дюжин раз, того ждут в банке ... с балтийскими шпротами для досрочного погашения кредита... доверия.
- Жестоко... А как же новые христианские заповеди, Хуго? Как же номерные супруги в стилистике "унисекс", как же парады раскрасивые?
- Как только я вижу зайцев, у меня случается обострение теологического склероза! - ответствовал Гегель, не мигая уцелевшим в боях с кошкой глазом и потому напоминая Михайлу Ларимоновича Кумтузова. - Так что - холуёв вам тачку, эфиоп его сомали... буквально! - Характерным движением большого пальца Хуго "взвёл курок" и показал, как умеет охотиться.
И сдуло адвентистов надлежащей волной.
Потом Хуго Гегель гнобил в углу оригами, гулькотел гагарой, гоголем голенастым грёб к гонобобелю... гусём гримасничал, голубем гулял... До самого обеда.
На обед подавали гюнбас - филе судака, припущенного в скисшем накануне - обычно бархатном, а сегодня и вовсе велюровом - пиве. За едой Хуго довольно часто рассказывал друзьям и подданным о своей молодости, когда ему приходилось вступать в противодействие с природой - чаще всего один на один. В этот раз - тоже. О кошке, правда, так никто и не узнал.
А к вечеру газеты зарделись розовыми и голубыми тонами, окрашенными в цвет ужаса.
"Доводим до сведения юридических и физических лиц, нерезидентов, резидентов и господ с дипломатическими паспортами, что с 1 января б.г. закон о переходе ЛГБТ-количества в юридическое качество утрачивает свою силу на территориях, подпадающих под юрисдикцию Хагельштадта, Кошкингтона и Мракобесии. Качественные изменения, произошедшие с начала означенного периода считать незакономерными, суть случайными и потому - вредными! Незнание утративших силу законов приветствуется, а попытка их обосновать будет преследоваться в уголовном порядке. Засим - amen. Хуго Гегель, отец родной и эсмарх всех сосудов Хагельштадта и протчая (число, лицо, падеж, электронная голографическая подпись)".