Чваков Димыч : другие произведения.

Хуго Гегель глаголет (сборник мыслей и деяний)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    История, которую ещё писать и писать... Подарено Женечке Халь в день её рождения - 20 февраля 2014 года

Хуго Гегель глаголет

  

Сны разума Гегеля создают новые миры

(из откровений нового времени)

  

1.Ажиотаж с адвентистами

  
   В этот свой безоглядный перелёт через Северный полюс в Мультимерию, минуя оживлённый трассы Атлантики, Хуго уже не казался романтичным и юным, как прежде. Потому классически озябшей рукой быстро набросал традиционное для высоких лиц низкого роста приветствие, которое тут же было охотно отправлено в Охотный ряд бригадиром курьерской службы - посредством голубиной почты. Текст телеграммы гласил: "Пролетая над необъятными просторами Родины, шлю державный салют скотникам и скотницам, псарям и собачницам, гувернёрам и гувернанткам, служивым и лежалым..."
   Когда-то - в бытность свою слушателем единоборческих курсов - Гегель переписывал эпистолу Дартса Йогурта Великого из "Любезного послания к нации" тысячу раз в наказание за неусидчивость, вот и запомнил. Теперь воспользовался. Хорошо забытое - на то и старое, что его не поминают, иначе - худо со зрением. Впрочем, лучше об этом и не думать, ибо кошки на душе!
  
   Каждое утро вновь дарило надежду, надежду, что вот сегодня он бросит пить наконец. Автономное передвижение над планетой способствовало намерениям. Потому-то после утреннего кофе он и бросался к платяному шкапу, навязывал поверх шёлковой сорочки модный батистовый галстук фирмы "Silence is gold", которую в народе называли "помалкивай в тряпочку", и... принимался струить по стенам гондолы что-то особенное, от чего хотелось плакать... Будто бы кровь лилась нежным солоноватым нектаром хираганы по отстающим клочьями обоям. Так, говорят, писал и Эфраим Кафка, и сам мэтр Кабы Абы. Это тестовый текст, а вы и не верили? Даже смешно... слишком навязчиво - просто мелодрама.
   Он же, синьор Хуго - не любитель мелодрамы. Он - всего лишь тот, кто не с нами... Против нас? Смешно, наивно, безусловно. Но заслуживает. Хотя и не всегда. Тем более - не всего!
   Да, несомненно, забавно и - не побоюсь навязшего в зубах молодёжного термина - прикольно, что я ненавижу Вас... Вас, вас ист даст... дас ист лост? Guano покойной Жучки, от которого все нынешние светила бледнеют. Светила светили светом ранних лунных лакун и альвеол. Боялись опоздать, но не только не успели, но И!
   Отстегнуть себя от администрации - это ли не подвиг? Нет, не подвиг... Значительно не подвиг, непременно не меньше чем!
  
   Хуго Гегель одно время очень был обижен на свет божий за то, что люди стали учить диалектику не по его разумению. Даже порывался навалять конкретных звездюлей бородатому фантазёру из Трира с его последователями, чтоб не очень-то воображали братья "твикерсы". А потом притерпелся, подумал, мол, пёс бы с ним бы - пускай себе развлекают друг дружку разными речениями афоризменными, а настоящего - думающего слушателя, он, Хуго, непременно заделает своим апологетом.
   А что нужно для реализации этого, казалось бы, простого дела? Нужно не так и много: найти себе секретаря-летописца, адвоката-борзописца да и удариться во все тяжкие, полулёгкие и первые полусредние.
   Лучше, разумеется, найти вместо двух человек какого-нибудь универсала, чтоб хлопот меньше. Только по нынешним-то ЕГЭзливым временам и обычного грамотея эрудированного сыскать - за счастье. Но повезло Хуго, видит Маркс, повезло. Пришёл к нему по объявлению некто Витольд Лазаревич Байда-Суховей. Из окрещённых дворян раскрепощённого толка. Гегель его сразу приметил среди прочих кандидатов, коие в предбаннике приёмной с утра томились - глаз-то на бильярде славно намётан. Приметил и пальчиком указал на кабинет, куда следом за претендентом на роль секретаря и проследовал. Посадил гостя в кресло-моталку и ну, давай, вопросы ему с предподвывертной каверзой задавать.
   - Ага, Витольд Лазаревич, значит... А не из тех ли Вы Суховеев, уважаемый, которые мировой пожар в семнадцатом году старались раздуть?
   - Мы даже не однофамильцы...
   - Что так?
   - Да дефис мешает.
   - Понимаю. Хорошо, а изложите-ка мне своё кредо и кредитную историю заодно.
   - Кредо у меня самое обычное - набрать кредитов и скрываться от коллекторов. Этакая игра в прятки не на живот, а на животных...
   - На кого-чего?
   - На деньги-то да иное фамильное достояние совестно - вдруг да обанкротишься: не поймут ни близкие предки, ни дальние родственники, даром что голь бесштанная, так ведь привыкли чужой прибыток со своим равнять.
    - Пирамидон ему под сфинкса - майор-то верно излагает! - вскричал одухотворённый услышанным Гегель.
   - Я не майор, а major, - обиделся Байда-Суховей. - Не родился ещё тот майор, которым бы я хотел стать.
   - Стать - не статься, - резюмировал Гегель.
  
   И вот перелёт и утро остались в прошлом. И сразу за дела - с дирижабля да в канцелярию. А решать было что. Безотлагательно!
   В стране появилось и очень быстро распространялось, как любая гадость, новое религиозное течение - адвентисты с пятого на десятое. Из всех фетишей предпочитали эти господа картину серии "Утро песецкой казни" "Царская охота" кисти маляра первой категории Куи Н.Ж. и ещё работу пока живописца Петрова-Боткина "Ипатий Коловорот" Пока живописца, помилуйте? Пока живого. Вот!
   Ну а в качестве просвирок адепты вышеназванного течения предпочитали Кол чак-чак фабрики "Омичка". И никакого с ними не было сладу.
   - Что за народ пошёл: плюнешь в морду - драться лезет?.. - удивлялся Гегель, рассматривая свежие ссадины в озёрной дали заюзанного до первичной поджаренности утюга.
   Это вчера не слишком дружески закончилась встреча с избирателями от партии Полиндромов в Усть-Таймырске - от неё и негасимый светоч знаний - почти олимпийский, если подумать. Как говорится, орешек знаний твёрд... но битой по мордасам - урок только для памятливых и способных. Из тех, кто выживет без потери ориентации. В высоко философском значении представленной здесь гендерной сентенции.
   Данной версией приказал руководствоваться Гегель всем псарям да референтам конюшим от сохи мздоимной. А на самом деле всё произошло не так, не там и не в той последовательности.
   Кошка оказалась единственным существом, которое бросилось в глаза, когда Гугл осматривал помещение, оставленное зимовщиками в давнишнюю навигацию Первого Северного Пришествия. Правый глаз удалось спасти лишь частично. Но Хуго не был бы сыном своего отца и отцом своего сына, если бы не воспользовался ситуацией в политических целях. Гегель - одно слово! А вот Хуго Гегель - уже два. Но тоже слова. Как сказал бы кто-то из классиков, мол, симптоматично это всё. Да вот не дожил, к сожалению. Потому и классиком не стал и погиб с печатью на устах. Или он просто языка, на котором... На котором - что? Нет, не на котором "что", а на котором "куда". А куда, спросите? Так известное дело - в даль светлую, насколько позволит благоприобретённый фонарь на фасаде Хуго. Со всей своей дигитальностью утверждаю!
  
   Мыслилось "многая лета", а на деле - только одни неприятности. Купание красного Кончака в половецких стансах затягивалось. После водных процедур Хуго любил разнежиться тихой неадекватной сапой на краю кровати сексодромической геометрии. Бывалочи, всю-то постелю взбубетенит от неумеренного сучения ногами.
   В такие минуты его не то что добрым словом, но и тяжело подкованным сапогом с места не сковырнуть. Но обыденность вносила коррективы, вольным вогулом распластаться мешала. Волей неволей пришлось сделать над собой усилие и выйти к неадекватам.
   Стоило дать себе установку, и вот уже Гегель почти летит - лёгкий и стремительный, как сквозняк!
  
   - Это вы, что ли адвентисты? - спросил Гегель, потягиваясь на резном крыльце - хитрою выдрой спину выгнув.
   - Мы, батюшка, Хуго, - отвечали странствующие сектанты.
   - Почто на земли наши пожаловали?
   - Так ить... нигде нас больше видеть не желают. Говорят, мол, неформатные мы. Куда ещё иттить-то?
   - А идите вы... в Еврозону! И запомните: кто повторит эту молитву дюжину дюжин раз, того ждут в банке ... с балтийскими шпротами для досрочного погашения кредита... доверия.
   - Жестоко... А как же новые христианские заповеди, Хуго? Как же номерные супруги в стилистике "унисекс", как же парады раскрасивые?
   - Как только я вижу зайцев, у меня случается обострение теологического склероза! - ответствовал Гегель, не мигая уцелевшим в боях с кошкой глазом и потому напоминая Михайлу Ларимоновича Кумтузова. - Так что - холуёв вам тачку, эфиоп его сомали... буквально! - Характерным движением большого пальца Хуго "взвёл курок" и показал, как умеет охотиться.
  
   И сдуло адвентистов надлежащей волной.
  
   Потом Хуго Гегель гнобил в углу оригами, гулькотел гагарой, гоголем голенастым грёб к гонобобелю... гусём гримасничал, голубем гулял... До самого обеда.
  
   На обед подавали гюнбас - филе судака, припущенного в скисшем накануне - обычно бархатном, а сегодня и вовсе велюровом - пиве. За едой Хуго довольно часто рассказывал друзьям и подданным о своей молодости, когда ему приходилось вступать в противодействие с природой - чаще всего один на один. В этот раз - тоже. О кошке, правда, так никто и не узнал.
  
   А к вечеру газеты зарделись розовыми и голубыми тонами, окрашенными в цвет ужаса.
   "Доводим до сведения юридических и физических лиц, нерезидентов, резидентов и господ с дипломатическими паспортами, что с 1 января б.г. закон о переходе ЛГБТ-количества в юридическое качество утрачивает свою силу на территориях, подпадающих под юрисдикцию Хагельштадта, Кошкингтона и Мракобесии. Качественные изменения, произошедшие с начала означенного периода считать незакономерными, суть случайными и потому - вредными! Незнание утративших силу законов приветствуется, а попытка их обосновать будет преследоваться в уголовном порядке. Засим - amen. Хуго Гегель, отец родной и эсмарх всех сосудов Хагельштадта и протчая (число, лицо, падеж, электронная голографическая подпись)".
  
   Так говорит Хуго Гегель!
  

2.Шпионские хрящики

  
   - Off сянка, сэр! - разбудил Хуго настырный мажордом, постукивая деревянной ногой по паркету трёхсотлетнего дуба.
   - Манка, засранец! - перебил Гегель, перебивая посудный набор судного дня. Для будущего развода с нынешней - пока ещё - невестой готовил, да не удержался - пустил в ход, пустившись во все тяжкие, лёгкие и первые полусредние. Обыкновение такое - из спортивного прошлого осталось. Если кто-то запамятовал.
  
   - Ктотама, ху из ит, киэ кумитсу?! - заорал скворец-анероид на Бело-Спасской башне Чуловежесского стереостыря.
   - Почалось в державе утро! - смекнул сообразительный Байда-Суховей, показывая пример сюзерену: поднимаясь на зарядку под дудочку факира, звуки которой неслись из репродуктора "After radio", включившегося от неумеренных вибраций двоякого смысла.
   Гегель потянулся, сначала в длину, а потом и в другие стороны света. После чего упрятал босые ступни в меховые закрома унтов и вскочил, в чём был - родильный комплект от матери НР1, - размахивая руками и рядом других, не менее застоявшихся со сна конечностей.
  
   Позавтракали наспех. Ели визигу из пирогов, пироги из печи. Лакомились мясом из горшочков, прикусывая ласточкиными гнёздами и их же хозяйками в собственном соку. Аппетитно жевали строганину от местного умельца плотника-шерхебелиста. Запивали буль оном, заедали буль догом, зачитываясь бул Гаковым.
  
   А следом - дела державные, государственные: пора в чувство народ приводить, который очередной Моисей привёл, да на Гегеля и сплавил. А тут ещё экспресс-сплетни полетели по зауми беспроводных каналов - мол, ступает в державу мор... не то Томас, не то язва какая. А вперёд себя "шпиёнов пущает" с миссиею секретной - панику сеять, контролируемый хаос пожинаючи.
   - Вот же юзанный случай! - вскричал Гегель, когда Витольд Лазаревич раскрыл перед ним все карты секретные, в том числе и игральные.
  
   Кошкингтон, судя по всему, оказался подвержен наскокам и набегам, равно как подкопам и налётам со стороны процветающей полынью, но всё ещё горделивой Еврозоны.
   Правительства чирикающих брюссельских нарцисстов, демагогов и Гог с Магогами, Баррозов и Рогозов-рогоносцев - импотентичны по своей сути, а уж множенные на латентную педофилии с перманентным гомосексуальным инцестом - и вовсе, что рашпилем по якорю, секатором по бушприту, сектантом по форштевню - движений через край, сентенций куча, эмоций выше Нотр Ван Дамма, Ивана Клодтовича, а результат - зыбко удручающ.
  
   В общем-то, Европа сдыхала в корчах толерантности, но виду не показывала, как всякая дама переспелых годов своему юному любовнику. Гегель, разумеется, юным давно не был, но мог ещё не только ого-го, но и даже и ого-го-го или огггоооо-гоооо, если "виардо" с утреца примет ложки три-четыре! Ну чем не Тургенев?
   Часто Тургенева Гегель поминал. И иже с ним. Так и говорил в открытую:
   - Ну как же - Тургенев, Илья Ильич! Помню-помню,   это граф, который сорил мусором, деньгами, крепостными и любил сыграть на рулетке... в дурака, белот или чмых.
   И вот!
  
   Попав в оборот Кошгингтон непрерывно радировал в апартаменты Гегеля шифровки с единственной просьбой принять меры... а если не получится - яду. Было ещё одно более мягкое предложение: заменить яд слабительным, но его секретари во главе с Суховеем через дефис даже рассматривать не стали. Не тот уровень, не по Сеньке Кафка, не по миле аршин, не по промилле "пропили", не по рылу калачи, не по звону мудрость.
   Так говорит Хуго Гегель.
  
   В Хагельштадте и Мракобесии дела обстояли немного получше, там случился небывалый неурожай недорода, потому враг дремал. Недород удался настолько богатым, что крестьянство голодало да нищенствовало с улыбкою на устах и ни о каких шпионах даже не помышляло. Вполне себе радостное известие. А если народу к новым выборам бабы нарожать не успеют, так можно попросить засидевшегося в гостях Моисея - тот ещё пару народов приведёт. Правда, дерёт - собака! - дорого, не по понятиям. Зато - в установленные сроки, ни разу ещё не подвёл... с опозданием. Как часы швейцаровы, которые Хуго на прошлой неделе поднесли в качестве light-презента за предоставления тёплого местечка вышибалы в отеле "Хилтонова плаза" какому-то родственнику старшего Гегелевского салфеточника.
  
   - А позвать ко мне кабинет-министра внутренних дел по внешней разведке! - озвучил своё волеизъявление Хуго.
   Мигом гикнули-свистнули микрофоны "вертушки" и в департамент ввалился Александр Валежников, телохранитель, министр, корефан.
   - Чего изволите, батюшка?
   - Отправляйся-ка ты, брат, в чисто поле, да шпионов-злыдней вражеских к трём часам пополудни изведи, чтобы мы файфоклокничали без тревог и с удовольствием.
   - Разрешите выполнять?
   - А то!
  
   Когда след  Валежникова простыл и принялся кашлять, Хуго уже просматривал утреннюю прессу. Огромной эрудиции человек, этот самый Гегель. Ни одно объявление мимо его глаза не прошмыгнёт, ни один заголовок в мышиную норку газетного "подвала" не спрячется.
   А ведь много обычное - казалось бы - чтение периодики даёт пытливому уму, полнит бурную реку знаний тихими ручьями синодальных сентенций и таинственных откровений. Таких, например:
   "Грибник и грибница - два сапога одной пары".
   "
- бреккеты тегов".
   "Триптих - аббревиатура от "триппер тих".
   "Терпи, Тирпиц, Бисмарком станешь!" - немецкая народная пословица.
   Вчера, кстати говоря, прочёл Гегель в газете "Кошгингтон тудэй, намедни и естердэй" такое объявление - "Срочно меняю трубную медь на иерихонь обыкновенную! Нашедшему - Букмекеровская премия". Как говорится, ознакомился с содержимым и повелел найти владельца той самой меди. Теперь она в качестве конфиската в сарае за дворцом глаз радует. А то - ишь! - удумали премиями швыряться почём зря. Кстати, а почём-таки зря? Об этом в газетах - ни гу-гу. Видать не подошло ещё время. Но шанс дождаться имеется. С глазами-то гегелевскими да его вниманием, как говорится, не извольте сомневаться! Никакому шпиону подобная интеллектуальная работа в самом радужном сне не сподобится, а Гегелю - только дай.
   Ага, кстати, о шпионах.
  
   Что там в полях да рощах, к Кошкинтону прилегающих, делается? Верный Байда-Суховей, словно почуяв немой вопрос повелителя, доложил толково и кратко:
   - Наши доблестные разведчики прочёсывают приграничные районы расчёсками, граблями и лопатами. Враг будет остановлен. No passaran!
   - Рано радуетесь, - предостерёг Гегель от поспешных выводов. - Ещё волынка не сыграла "отбой", а удод не спел свою лебединую песню! Максимум внимания. Ни один шпион, ни один утопист не должен пересечь рубеж Кошкингтона. Шпионов - начинять шпинатом, утопистов топить в спирте! Задача ясна?
   - Совершенно буквально!
   - Тогда радируйте Валежникову!
   - Так точно! Не так - приблизительно!
   Удовлетворённый собственной одухотворённостью, Гегель задремал, вспоминая вчерашние празднества.
  
   А накануне на центральной столичной площади состоялся всенародно одобренный и благословлённый архипатриархом флэшмоб "Порви пророка". Выйдя на державный балкон, Хуго решил проверить готовность массовки, закричал с трибуны в "мегафон" наливной забубённый, провайдер ему в печень:
   - Лепреконы, мать вашу?!
   - Тута мы, ваше сиятельство!
   - Быстро пошли НАХРЕН в свою Ирландию, мелкотня мерзопакостная! Упс тугедэ...
   И пошли они, неопалимые - как купина, горделивые, будто бастарды первой гильдии, оглашая окрестности неадекватным импортным лаем:
  
   - Хуго-колобок, сдавайся! Попомнишь нас ужо!
   - Нихт шиссен, пане Гегель... у вас вся спина белая!
   - Вот я тебе, масляная морда! Если догонишь...
   - Унитас, буритас, папайяс!
   - Так победим, если штаны не свалятся...
  
   А потом праздничные вакации заискрили фаерами, заострили остро отточенными штыками, заблатыкались элитной феней северных народов Лапсердакии. Народ и популисты гуляли до позднего утра и пошли на службу не выспавшимися. Грешно спать - когда враг не дремлет! А тем более - какой-то мор. Или таки Мор?
  
   И снова - кабинет Гегеля, решение вопросов, постановка ответов, позиционирование позиций.
   Минута отдыха затянулась, потому Байда-Суховей впал в состояние жёсткой нирваны и принялся шептать мантру-приворот, которой обучают в литературном институте всех без исключения. Обучают всех, да не всем помогает.
   - Как только количество критиков и учителей начинает стремительно расти, это может означать - либо ты окончательно разучился писать, либо, наоборот, вышел на верный литературный путь. Предпочитаю считать верной вторую версию, поскольку первая мне совершенно не по душе. Чур меня, чур меня, чур!
     
   А в Еврозоне, меж тем, толерантно-руконаложенная партия национального возрождения уже пробилась в рейхстаг, застолбив в нём с десяток мест. И цитирование ранее преданного анафеме учения "Моё сражение" кровавого диктатора Алоизия Грубера уже не могло быть поводом для возбуждения уголовного дела. Это, впрочем, считалось моветоном, не приветствовалось, но наличие в присутственных местах магистратур и мэрий бюстов Алоизия уже никого не возмущало. История завершала очередной круг, перемещаясь на новый виток предохранительной спирали.
  
   Пасха в Европе в первозданном её виде с этого года была запрещена. Нынче отмечалась лишь пасха от Босха - сеанс эезестенциального граффити с элементами анти-экзерцизма - вселение дьявола в неокрепшие души методом пробоя икры. Да на острове Пасхи всё ещё отплясывали карнавальные каблуки сапогам, взятым в аренду на заброшенном аргентинском ранчо - тамошние гаучо не возражали.
  
   Давно известно - свобода, которую навязывают насильно, хуже и страшнее рабства: к рабству ты готовишься психологически, зная, что его нельзя избежать. А "дарованная" силком свобода рушит представления о плохом и хорошем, провоцирует людей на неадекватные поступки. Будь проклят тот говнюк, который придумал равнять всех людей под свою гребёнку понятий, которые были названы волей и независимостью. В конечном итоге понятия - это воровской термин, вот и свобода сделалась понятливой, как того требовали от неё паханы, манипулирующие миром людей.
   Хуго знал о том совершенно определённо, но посвящать своё окружение, не говоря уже от отдалении, не спешил - мало ли какие суицидные глупости могли обрушиться на неготовых к подобному обороту людей.
  
   - Вода внутри тела служит оперативной базой шпионской информации. Из покойника откачивали воду, а потом закачивали новую. Перевозка тела через границу - якобы для захоронения на родине предков. - Александр Валежников докладывал изменившимся радио-голосом в распрямлённый дворниками эфир толково и понятно. Слушать его - одно удовольствие. Но слушать, как глаголет Гегель - совсем другое удовольствие, что ни говори!
   - Давить гадюк, как сидоровых коз! Античный бог Соитис с нами. Не смещайте ауру по фазе, бейте точно "в яблочко"! В Адамово!
   - Просто бонусы встают дыбом, когда я наблюдаю за этим великолепием! - тихонько прокричал про себя Байда-Суховей и не замедлил законспектировать в анналы услышанное.
  
   Рад бы в рай, да, как говорится, своя шляпа ближе к тылу. Не слушай, но прислушивайся... люди зря болтать не станут! Зрю болтать - всё равно, что в корень не зреть. Так говорит Хуго Гегель!
  
   Перед обедом Гегель принялся оттачивать ум, честь и даже совесть в пустопорожней пикировке с Витольдом Лазаревичем. Не дебаты в палате лордов, разумеется, но посерьёзней торгов на Международной Фланцевой Бирже федеральной резервной системы отчаявшихся.
   - А у вас пицца того... тру-ля-ля!
   - И молоко сбежало...
   - И крольчиха окотилась...
   - И кошка окрольчилась...
   - И белочка обелилась!
   - А на горячее у нас белочка?!
   - А на холодное - холодец с хреном и шугой с Енисея...
   - Да, и на горячее - поспешная месть без выпендрёжа.
   - Вот уж не сеяли, а пожали!
   - Обожаю ... жать жито...
   - Хорошо, не контролируемый хаос, - облегчённо выдохнул Хуго, оправляя педикюрными ножничками шницели рыжеватых бакенбардов, прежде чем наклеить их на гладко выбритые щёки.
   Пора к столу!
  
   Ближе к вечеру шпионские игры от Томаса Мора были дезавуированы (что за слово, не слово - просто прелесть!). Злоумышленники выловлены большой охотничьей сетью, а Байда-Суховей докладывал, преданно заглядывая в глаза повелителю.
   - Падре, шпионская угроза миновала! Наши доблестные спецслужбы выявили и оскопили всех причастных к процессу внедрения в державу, дыбы иным прочим неповадно было.
   И как же они проникали на нашу территорию, минуя контрольно-следовую полосу "европейская незалэжная"?
   - Во всём виноваты кроличьи норы!
   -  Ну, слава Ротшильду - я уж подумал, опять Чубысь порылся.
   - Чубысь? А кто это?
   - Есть такая неудачная буква в нашем алфавите.
  
   Утро было мудренее прошлого вечера, не говоря уже о предстоящем.
   - Здравствуй, тело молодое, незнакомое! - Как давно Хуго ни к кому не обращался с подобным спичем вместо утренней зарядки. Оно и понятно: державные интересы попреж всего. Настоящий Гегель никогда не позволит себе опуститься до частностей, когда Отчизна в опасности.
   А раз так, прочесть пару новостных лент (для эрудиции), просмотреть стихотворение-другое на литературном портале и можно к зарядке приступать. Тяжела ты бейсболка от Gucci на голове Хуго, не забалуешь.
  
   "Утро красит в цвет банданы стены антигуа Кремлин палаццо", - прочёл Гегель задумчиво начало стихотворения какого-то нового поэта: не то Д. Че, не то Чвакова Д.
   - Чёрт! Как изрядно пишет, - не выдержав безмолвия, огласил атмосферу спальных апартаментов Хуго. - Ну, просто ме густо танто эбаут!
   - А что Вы сказать изволили, Ваше Преображение? - осмелился спросить Лаврентий, Творогов сын, возлежащий на софе в уголке. Твороговым в приватной обстановке просил себя величать референт Байда-Суховей.
   - Стихи, говорю, изящные, будто букет девичьих грёз.
   - Так и мне ничуть несложно... Стихи, вообще говоря, штука простая, как нетканая материя. Например, хм... Мнётся тихо у порога... проститутка-недотрога. Что-то вроде этого.
   - Да из тебя, Суховей мой байховый, поэт, как из задницы подсвечник. Выглядит смешно, дух непереносимый, да к тому же - гаснет всё время...
   - Гомен Голлян мне бы позавидовал! - обиделся Суховей.
   - Совсем языками не владеешь, проказник! Не Гомен Голлян, а Ромен Ролан - позлобствовал беспричинно Гегель. - А ещё в наймиты к "Найку" норовишь пристроить свою сущность. Не худо ли - без руля-то, ветрил и кормила?
   - Извиняюсь, батюшка, но руль и кормило - одно и то же...
   - Поумничай здесь! Мандулайского диалекта майдан-папангири не знаешь, а на равных стараешься пролезть...
  
   "Слабоват нынче шпион пошёл", - думал Гегел за завтраком, обгладывая хорошо прожаренный spy-хрящики от хвостовой части. Подумал, а вслух изрёк судьбоносное:
   - Что такое Хагельштадт? Это лучшее место в мире, где нет Моста Менял и не умирают, едва взглянув на столичные прелести, как предписывает старинная и жестокая мудрость не всегда адекватных евро-предков...
  
   Витольд Лазаревич не дремал, и вскоре мысль Хуго была внесена в библиаптечные анналы, где можно её обнаружить и доныне в серии цитатников "фаст-read", а также в экономическом триллере "Десантник без головы" и финансовой былине  "Сказание о "Сибнефти"" Романа А., а также в 10-ой статье Конституции Хагельштадта, Кошкингтнона и Мракобесии "о перманентности дураков на дорогах и федеральных трассах".
  

3. Охота на рыбалку

  
   - Предлагаю фразу "несолоно хлебавши" заменить более актуальной "несолоно захлебнувшись"... это к вопросу о неуклонном росте продаж медных тазиков и цемента марки М-400 в среднем течение Волги. Там, где Волга разольётся... там и Чикаго местного налива, - рассуждал Хуго Гегель, собираясь отбыть на рыбалку.
   Витольд Лазаревич лишь слегка кивал, не открывая рта, не разевая варежку, не предлагая и не принимая советы. После вчерашних споров о морской капусте, латимерии и ундинах в рассрочку - не м у д р е н о!
   Поначалу-то накануне же было так красиво и достойно, что взгляд крахмально хрустел от рафинированного лубка благолепости. Под басовитые наигрыши болгарского баяниста Веселина Запоева Гегелевские пристебаи активно отдавались в липкие лапы порока и, как сказал бы сам Гегель, хмели-сумели. Употребляли настоящий пиратский ром из Гаити эксклюзивной марки "Чистые пруды", экспортная версия. Теребили полуодетых мулаток детородного возраста. Одну звали Патрисия, а вторую - никто толком и не помнит. Суховей обращался к ней не иначе как "деточка", а остальные просто вожделенно хрюкали, когда в поле их зрения попадали очаровательные выпуклости и впуклости.
   Это поначалу.
   Но позднее пошло-поехало. И закончилось вскрытием кегового спирта-сырца, предназначенного для разбодяживания бочкового пива. Но и такой отчаянный шаг оказался не самым фатальным. Добило Витольда Лазаревича известие "к нам едут цыганы!", принесённое гонцом-скороходом, которого потом долго не могли найти среди живых, поскольку он уже через четверть часа оказался мертвецки пьяным и тихонько поскуливал в будке любимого Гегелевского бультерьера Пятака.
  
   "Эх, голова моя непутёвая..." - мысленно подлаживался в унисон собственной мигрени Байда-Суховей. Но, как говорится, хочу-не хочу, а на рыбалку изволь собираться.
   Похмелье Гегель называл изотопным состоянием души. И относился к оному состоянию крайне нерукопожатно со всей своей разнузданной растолерантностью. А Витольда Лазаревича к тому же угораздило раскрыть рот неуместно, когда его взору предстал ламбадический процесс разматывания сетей, которым развлекались дворовые люди во внутреннем дворике Хагельштадского замка Хагель. Это было хорошо видно в свете факелов и газовых фонарей.
   - Бабка за дедку, поп за попадью, Христос за Воскресе! - комментировал Суховей.
   - Не богохульствуй, злыдень, сын Гугла! - Крепко осерчал Хуго, но сдержался и переодеваться в рыбацкое не бросил.
  
   Гегель, натянул на себя прорезиненные ползунки от общевойскового защитного костюма, защёлкнулся на все крючочки-запонки, оглядел себя в зеркале и, оставшись довольным увиденным, изрёк:
   - Гарде марин - если следовать логике, это угроза морской твари? Так? Так. Стало быть, рыбная ловля сродни шахматной игре. И даже не смейте мне противоречить - велю выпороть на конюшне. Шутка, хе-хе, не бойтесь.
  
   - На живца ловить станем? - поинтересовался Суховей осторожно, стараясь не спугнуть игривого настроения Гегеля.
   - На него, разумеется, - зевнул, разгоняя залежавшийся сон, Хуго.
   - А может, на мертвеца попробовать?
   - На мертвецов одни похоронные агентства клюют.
  
   Выехали ещё затемно, прибыли, как водится, уже засветло. Пока псари да конюшие разбивали палатки, склеивая швы слюной выхухоля неполнозубого, Гегель удалился вместе со своим спиннингом, секретарём и прикормщиком рыбы в неизвестном направлении - вниз по течению. Охрана не дремала. Будучи посаженной в тайники-схроны намедни в полдень, она прижилась, притерпелась к неудобствам, организовала коллективные удобства. Теперь же активно бдила, чтобы ни один волосок не смог пошелохнуться от ненормативного дыхания кого-нибудь из представителей выбегальной оппозиции.
   Впрочем, вряд ли бы кто-то отважился выбегать с челобитной или пасквилишкой, напоминающим невразумительно-пресный кисель беззубой сатиры, но порядок - это порядок прежде всего. Он должен стоять даже не благодаря, а вопреки, ибо так говорит Гегель. И кто бы с ним стал спорить, особенно в жару, которой пропотевало утро к полудню?
  
   - Ледяного виски мне, гарсон! - воскликнул Хуго, вытащив на живца огромного пучеглазого судака, по виду которого напрашивалось предположение, что с пытками в державе всё не так благополучно, как поют ихтиандры-ихтиологи. - Сегодня я пью Bell's и закусывю пимиканом, оставшимся с экспедиции Нобиле к Северному Полюсу... Мальмгрен хорошо сохранился! Ха-ха.
   - Жара! Даже пиво не лезет... - посетовал Суховей, приканчивая третий литр "праздроя".
   - Ага, пиво не лезет в двух случаях: когда его нет, и - когда оно закипает... Вторая причина наиболее объективна в прилагаемых обстоятельствах.
   В словах Гегеля не было обидного превосходства. Он явно расслабился и уже не держал зла (за утренние художества секретаря), себя в руках, слово и не держался на ногах, но державу из рук не выпускал.
   И тут Витольда Лазаревича сподобило начать разговор о работе. Типичный мужик, что с него взять-то?
   - Какие в мире творятся гадости, милый Хуго, - начал Байда-Суховей с пьяной слезой в голосе, - человечество обчиповывают, выражаясь языком электората, пидарасят почём зря... в преддверие назревающего хаоса так будет проще удерживать власть... осталось узаконить педофилию, к чему уже близок свободный мир, и суд Линча назвать самым справедливым и демократичным на планете... дьяволу можно уходить на пенсию - именем божьим он растлил людей.
   - Ты рыбалку хочешь испортить, холоп? - поинтересовался Гоголь язвительно. - Хорошо - займусь, пожалуй, этим вопросом на днях. Но не как пожар.
   Так сказать, так сказать мог Заратустра. Так говорит Гегель.
  
   - Воровствол - кража военного склада, - разоткровенничался Хуго под вечер за кружкой доброй архиерейской ухи. - Я сам когда-то этим развлекал себя и окружающую самобытность.
   Рыбаки, что-то болтающие о результатах дня, немедленно примолкли. Байда-Суховей почти засыпал, но знаковая сентенция сюзерена заставила его расшаперить зенки на уровень плеч и потянуться за планшетом.
   - Исправить чиновника невозможно - никакого взяточного фонда не хватит, - продолжил говорить Хуго. - Да и гуманные prison-меры ни к чему не приведут хорошему. Лучше поэтому не сажать, а сразу отстреливать, будто зайцев.
   Опять Гегель сделал паузу, окинул орлиным взором подельников по рыбалке и вдруг спросил:
   - А имеет ли кто-то из вас, господа хорошие, сказать нам нечто интересное да значительное, чтоб душа развернулась, да потом не сворачивалась шкурой шагреневой, будто бы зажаренный на зажигалке плавательный пузырь?
   Суховей очнулся окончательно и потянул руку, будто отличник с первой парты:
   - Можно сказать? У меня есть старинная история из жизни Кошкингтона, Хагельштадта и Мракобесии.
   - Валяй, суховей помалу.
   Витольд Лазаревич потянулся и начал свой рассказ, будто бы Чигачгук перед брачным обрядом с красавицей Уата-Уа.
  
   - Приехали фольклористы в Кошкингтонскую глубинку с целью сбора частушек, преданий, былин. Спрашивают у стариков:
   - А отчего ваша деревня Астафьево называется?
   Один древний дедок отвечает:
   - Когда-то давно ехал царь Питер Примо через нашу деревню. Остановился на ночлег со свитой, а солдат в караул выставил. Сам среди ночи проснулся и пошёл посты проверять. Обнаружил - задремал один солдатик. Схватил его за грудки и ну трясти. А полковник, что при царе был, спрашивает, мол, может наказать его, Ваше императорское величество, прикажете - батогами бить? А царь-то и отвечает: " Оставь его". Вот с тех пор наша деревня и называется Астафьево.
   Тут из толпы вышел ещё один древний, словно мамонтово guano, старец и добавил:
   - В добром был расположении царь, не велел солдата трогать. А обратно ехал злой, остановился в соседнем селе. И снова на посту часовой заснул... Так вот - то село с этих пор Ипатьево называется.
  
   После третьей кружки ушицы разговор повернул в сторону фемин. Все усердно молчали. Милиции в державе хватало, поэтому Хуго решил разорвать тишину веской сентенцией.
   - Составить счастье женщины просто: нужно признать себя всегда неправым и посвятить ей всю жизнь!
   Так говорит Гегель. А нам остаётся последовать примеру молчаливых рыбаков. Против лома, как и против Хуго, незачем переть буром. Не зря же в подконтрольных Хуго землях приём лома ведётся повсеместно - как чёрного, так, собственно, и цветного.
   Не я сказал. Так говорит Гоголь. Гоголь? Позвольте, какой это Гоголь? Да любой, собственно.
   - Гоголь Гегелю не пара... - так, возможно, заявит кто-то из осмелевших клевретов.
   - Он никому не пара... Он слишком одинок. В общем, Маленький принц, в дальнейшем - МПЦ, - подхватит другой.
   - В этом есть что-то православное.
   - Несомненно!
  
   И тут в играющих тенях на песке внезапно возникает термин "политика", не к ночи она, тварь коварная, буде помянута!
   - Политика? А как о ней, заразе, не думать, когда вскрытие... дорог от снега показало - у нас не только с дураками всё в полном порядке.
   - Увы, смята тема женщин - жуть! Же неманш па... А дальше - Тишинка... Не Москва ль за нами? - Хуго в смятении, а язык сам собой выводит странное предложение со вселенской грустью. - Никто умереть не желает?
   - Под ней?
   - Ну, не на ней же...
   - ...дави водевиль...
   - ...води леди в ил...
   - Переводи водило. Веди нас!
   И повёл.
  
   Совершенство Гегеля - это то, часть чего, есть мечта. Есть? Хавает? Пфа! Дюжину грефов ему по дворковичам*!
   Толедо чадит, коптит позапрошлыми ведьмами уже который век. И копоть от копыт бесовских всё никак не рассасывается. Но мысль жива. И это значительно больше, чем несказанно меньше.
  
   Ночёвка на природе - дело праведное, полезное, но иногда слишком однообразное. Чтобы не заскучать, требуется внешнее вмешательство. Потому-то по заявке Байды-Суховея на FM-канале придворного радио "Гля-минор" надрывались молодые солисты мюзикла о Второй Великой Декабрьской революции "Временные музыканты".
   - Что за меть?! - Возмутился Гегель, едва включили транслятор. - Не наши парни гадят нашим в скворечники, а мы должны слушать?! Гроша выеденного не стоит такая "трёхгрошовая опера"!
  
   По шву шейных позвонков Витольда Лазаревича пробежали хладные мурашки. Он засуетился, засучил ногами, засучил рукава и принялся загребать ими в режиме "от себя". И так продолжалось до тех пор, покуда кто-то из псарей не догадался рубануть сетевой шнур усилителя подвернувшейся под руку катаной.
   - Доставить мне этих сладкоголосых мальцов-удальцов! - перевёл стрелки монаршего гнева Гегель с обомлевшего Байды-Суховея, подливая раскалённой стали в державную интонацию.
   Через полтора часа "виновники торжества" уже вылезали из ресивера нуль-транспортировочного модуля, которым пользовались в самых крайних случаях из-за непредсказуемого рассогласования мыслеобразов по первой и седьмой гармоникам.
    - Из каких краёв будете? - не мешкая, поинтересовался Хуго.
    - А ты сам краёв не видишь?
   - Драть хамов плетьми на конюшне! - рассвирепел Гегель.
   И драли хамов со всем человеческим удовольствием. Так драли, что ни малейшего живого места на парнях потом ни один таксидермист не обнаружил, хотя старались все шкурники преизрядно. Не таков уж и демократ Хуго Гегель. А всё чаще - таков не уж!
  
   В подобной манере обычно и случается конфликт между властью и художником, художником и толпой. И если в первой части означенного выше противостояния можно видеть разного рода вариации, как говорят, на тему, то толпа... Впрочем, вполне понятно - душа полна всяческой дребеденью... а публика предпочитает бульварщину аналитическому прочтению авторской идеи. Прочтению с некоторым шевелением аксонов спинно-мозгового зигзага мысли... Подобное случается сплошь и рядом в наше либеральное время профуканных в небо реформ.
   Но скинхедерство криэйтерское - дело дюже серьёзное, это не по академиям да лабораториям ум морщить, не в подтанцовке на майдане прыгать. Здесь требуется обязательное среднее отвёрточное образование или по возможности высшее образование - оригами стайл.
  
   Помните, надеюсь, как солист группы "Могучий имплант" исполнял международный хит фестивалей "зелёных" композицию "The roost to Heaven", посвящённую подвигу неизвестного лётчика Матиаса Руста, севшего в тюрьму с первой же тинэйджерской попытки?
   Ага-ага, десять негритят пошли купаться... sorry... никто, в общем-то, не пошёл, раз неожиданно приключился урок по раскупориванию и раскуриванию бамбука мира.
  
   Однако вернёмся на берег водоёма, где Хуго Гегель коротает уик-энд за чаркой доброго рыбного супа, сдобренного оливковым маслом и водкой. Кое-кто уже впал в эйфорию предначертаний равноденствия, кто-то просто старался говорить без умолку, чтоб окружение пресветлого Хуго не забывало голоса вещающего. Особенно доставал всех своею непосредственностью боярин Щегловитов-старший, завидущий менеджер... Как только своё щегло раззявит, сразу начинает оттуда поливать нецензурной бранью и цензурированными стихами-тегами с какого-то левого порно-сайта. Притомил всех своей навязчивой активностью.
   Гегель даже зубом цыкнул со значением и бровью в сторону говоруна повёл. Боярина тут же напоили зубровкой и в гамак закинули. Но и здесь Щегловитов отличился: он настолько роскошно храпел, что Иерихонские трубы стыдливо сворачивались в бараний рог, заслышав его несвязную, но такую органику живых звуков из-под крова сна, из-под покрова впавшей в немилость костра ночи.
   И тут уж пришлось унести негодяя в дальнюю палатку и поставить у её входа глушилку, которой раньше пользовались, чтобы получше расслышать радиостанции "Голос Альмении" и "Радио-семядоля". В стародавние времена активных несвобод.
  
   Рыбалка подходила к своему логическому завершению: снасти поломаны, прикорм прикормлен, похмелье превратилось в перманентное состояние духа. Пора и честь знать, а о бесчестье - не располагать информацией.
   Располовинив флягу с чистейшим ректификованным спиртом, Хуго разбавил его добрым аллюзивным словом, какие обыкновенно имеют место быть в любом объятом восторгом уголке всецело необъятной родины.
   - В наших владениях - Кошкингтоне, Хагельштадте и Мракобесии - в отличие от Войшийнгтона, Бундасштадта и Содобесии нравы суровы, но не расходятся с природой вещей, похабство названо похабством, хамство хамством, а враги друзьями не станут, даже при интенсивном вылизывании. На том стоим. Как говорится, есть фрау в баварских гештетах. Там, где подпирает шишаком переменчивую линию облаков знаменитый памятник Юрию Долгопрудному пера великого минималиста передвижника Валюты Скуратова-Новослободского-Бельского.
  
   - Мишура - это бриллианты для бедных, - сказал некогда Хуго Гегель. - Нельзя вечно томить население в подобных "драгоценностях". Пора что-то предпринимать.
   И мы все помним, что количество цемента марки М-400 в стране сильно поубавилось. Хуго не привык бросаться словами.
  
   * - непереводимая игра слов, имеющая хождение в присутственных местах Мракобесии.
  

4. Новый год в условиях Среднегорья

  
   Готовились к празднику загодя. Референт Гегеля Байда-Суховей был откомандирован к месту проведения державного банкета накануне утром - охрану проверить, лакомств отведать, на перинах латексных для гостей поваляться в тестовом режиме.

*

   - Что вы делаете послезавтра? - обратился к Витольду Лазаревичу с вопросом Эвтаназий Христианович Штрипке, главный хирург человеческих душ при Хагельштадском замке Хагель.
   - Так далеко я обычно не загадываю, но надеюсь, что буду с похмелья.
   - Прекрасно! Тогда, полагаю, вы разрешите мне воспользоваться вашим добрым именем, чтобы произвести державное камлание перед операцией?
   - Кого станете резать, господин Штрипке?
   - Не кого, а что! Стану нарезать ветчину из кабанчика.
   - А без шаманских ужимок можно - просто так заколоть животное?
   - Здесь так не принято. Ну, так как - с добрым именем?
   - Валяйте! Пользуйтесь.
   Подготовка к встрече Нового года шла полным ходом. Ожидали главного гостя со свитой.

*

   К курантам прорвались с боем! Замок Хагель располагался в Среднегорье и оказался занесён снегом текущего урожая. Садились за стол уже под звуки новогодней речи Гегеля, обращённой к избирателям, подданным и гастарбайтерам с европейских окраин. Сам Хуго даже всплакнул, обратив внимание на то, как задушевно ему удалось поведать электорату свои сокровенные мечты. Твёрдокристаллические панели телевизоров прекрасно передавали незабываемые слова венценосца.
   - Этот год мы прожили не зря, уважаемые сограждане! - говорил Хуго на экране!
   - А могли бы не сдюжить, - притворно ужасался реальный Гегель, накалывая балтийскую волну на столовый прибор и предвкушая первый тост. Первый - он самый прочувствованный. Потом уже кураж не тот.
   - До следующих выборов обещаю всем незабываемый секс, но исключительно в сфере коммунальных услуг! - Гегель на экране озорно подмигнул в камеру, а электоральные массы, облепившие трибуны поздравительного телевизионного павильона, принялись истово молиться на портреты Хуго, густо посаженные по окрестным переулкам, полям да огородам.
   Гегель за столом банкетно-танцевального зала замка Хагель налил себе кружку крюшона из болотной ряски и посетовал:
   - Чёртова язва, всякий раз приходится запивать!
   Властитель хагельштадских дум, равно как и дум Кошкингтона со всей честной Мракобесией поднял на экране бокал с бутафорским игристым и приказал:
   - С Новым годом, дамы и господа!
   Новый год, не осмелившись ослушаться, немедленно наступил. И в реальном времени тоже. Ножи, вилки и ложки дружно зацокали по фарфору времён саксонских мирных завоеваний в эпоху Вырождения.
   Гегель улыбался. Сто граммов коньячного напитка "фрау Мартель" свежевали ум и вострили воображение. Хуго взмахнул салфеткой сверху вниз, взмахнул ещё раз, и оркестр, притаившийся за колоннадой, вдарил Петрушку-блюз - любимый танец сатрапа и отца народов. Пары весело завихляли задами на паркете перед замысловатым банкетным столом, выставленном в виде готического заклинания "HUGO".

*

   Министр возблагодарения и энергетических могуществ Вестфалий Рейн, "вкусяша вкусих" яда от шотландской марки " Johnnie Walker" вступил в тягучую беседу с Витольдом Лазаревичем на темы науки, развлечений и прочих безделиц.
   - А вам бы как-то накоротке следует подружиться с мусьё Ампером! - вещал Байда-Суховей, хитро прищуриваясь в распахнутое жерло бутылки от шампанского.
   - Это же чревато.
   - Не всегда, извините. Если накинуть на себя резиновый макинтош с фарфоровыми вставками-изоляторами, то вполне можно разговаривать с позиции силы. Силы тока!
   - Ах, вечно вы, любезный друг, так замаскируете свои шутки, что нам, смертным, и не понять, - делано пришёл в восторг Вестфалий.
   - Кто на что учился, - уклонился от пикировки референт Гегеля.
   Министра вдруг покачнуло на стуле, и он решил пойти погулять.
   - Не желаете ли, Витольд Лазаревич, составить мне компанию? В поле выйти, как говорится, звёзды в ночном небе сосчитать, снегом умыться?
   - Знаю я это "поле-"... Пойдёшь его искать, нарежешься до синих акробатов в румяных глазах - никакая неотложка не спасёт
   - Всегда лучше пить на троих, - со значением произнёс Рейн на щербатом языке своего птичьего диалекта.
   - Да-да, и древние религии о том же, хех, - хохотнул Витольд Лазаревич. - Собрались как-то Вишну и Шива, расшаперили чакры и ну причитать: "Будда, третьим будешь?"
   - Счастье или есть или - в запое. - Министру хотелось только одного - охладить свой пыл в первозданном снегу Среднегорья. Именно поэтому он снова не вступил в словесную дуэль, покрылся матом, будто камень бутовый, мраморной крошкой, а потом ушёл, как истинный джентльмен - даже никого не послав подальше.

*

   А между тем, бальная зала жила своей особенной жизнью, наполняясь то и дело факультативным смыслом нездешних свобод.
  
   Кто из приглашённых не танцевал, вёл оживлённые беседы, не заботясь о том, чтоб не сболтнуть лишнего - Хуго Гегель повелел отключить сегодня ночью прослушку и объявил амнистию по целому ряду наболевших аспектов языкачесания. Тем не менее, острые вопросы гости замка Хагель непроизвольно обходили стороной. Опасения, что твой оппонент окажется настолько же "благороден" по отношению к тебе, как и ты к нему, возобладали.
  
   - Нет страшнее домашнего зверя, чем тёща-феминистка или кошка-алкоголичка... Была у меня одна - без валерьяновых капель ни дня не обходилась. Ну да, тёща. И кошка за ней следом. Пристрастились - две наркоманки.
  
   - Радио давно не в моде.
   - Зато слово какое красивое - ра-ди-о!
   - А есть ещё одно красивое слово - радиола....
   -  Ламповая или на транзисторах?  Ламповая мне представляется этакой томной барышней с кустодиевским формами, а транзисторная - злобной худой левреткой с лошадиной челюстью.
  
   - Говорят, художник Петров с самого рассвета купает в водке красного коня. Обычай такой.
   - К чему искусство, если есть война?!
  
   - Вчера заехал спящей мухе в глаз и выпустил на волю... не летит! Привыкла к рабству, тля!
   - В дерьме, да не во быдло... По её понятиям.
   - Всем вольно! Порка окончена.
  
   - Вчера обидел дам, отказав им в малости - целовать руки.
   - А сейчас? Сейчас ты готов принести извинения?
   - Считайте, что смиренно принёс.
   - Неправильно. Смирился и отдал - так будет точнее.
  
   - ... читал где-то. Чайковский дрался с Помяловским... и чай расплескали, и ливер друг дружке помяли изрядно.
   - Весёлая история!
   - Не совсем - в то же самое время Мусоргский Даргомыжскому партикулярность портил с самым, что называется, стремительным блаженством в меру своего девиального воззрения на природу вещей и на вещизм природы.
   - Спасибо, батюшка, за культпросвет!
   - Не на чем. Планида наша такая - язык до Киева доводить, кхе-кхе.
   - А где это - Киев? Только о Караганде ни слова, хех!
   - Киев там, где майдан стоит, на ветру не шатается, от времени не киснет. Короче говоря, мать их - городов русских. Тс-с-с... только не шумите, а то галичане узнают, понаедут, понагадят, понашумят, а нам потом убирай.
   - То есть, как это - убирай? Не бывало такого, чтоб в Хагельштадте, Кошкингтоне и Мракобесии кто-то за понаехавших трюм драил.
   - Так то ж не у нас, в Киеве. Там ведь Европа начинается.
   - А-а-а... тогда понятно. Европа уникальна в своём стремлении к безболезненной самоэвтаназии. Да, жаль, придётся вымаливать её у небритых незнакомцев и незнакомок с толерантными еврохиджабами на таинственном лице Шахерезады. Шахриар отдыхает. Точнее - пытается привыкнуть к боли пыток.
     
   - О, дайте-дайте мне трибуну - я производство мигом подниму!
  
   - Девушки, есть среди вас Надежда?
   - Есть, разумеется, есть...
   - За ней не занимать - она умирает последней.
  
   - В сфинктере финика фига!..
     ...etc.
    - Фи, гад!
   - Мне сидра бы полведра...
  
   - Пусть спорят те, кто размножается вегетативно! А нам, сапиенсам, не пристало!
    
    - Вверх - фак,  вниз - катафалк!
   - Такая наша жизнь: будто на качелях летаем.

*

   Часам к девяти утра Гегель заскучал и отправился в опочивальню - предаться любимым занятиям, а то - когда ещё придётся.
  
   Первые полчаса краткосрочного досуга Хуго Гегель посвятил своему любимому хобби - он принимал участие (анонимно, разумеется) в сетевом конкурсе "Продолжи за классика", в котором номинанты на победу должны были сочинить новый финал хорошо известных историй, написанных в жанре ироничного женского детектива.
     "Грудь её вздымалась и вздымала цепочку с кулоном, который Жан/Питер/Педро/Аркадий/это мерзкое чмо подарил/подарило ей к Рождеству/тезоименитству/дню ангела/днюхе/годовщине".
     "Лусинья впустила его улыбку под покров шелковистых ресниц своих раскосых с лукавинкой глазных луковиц"...
   Хуго предложил два финала - на выбор - очередной непротыкаемой истории Дарьи Дарской и решил заглянуть в социальные сети.
  
   Блоги и "чирикалки" были полны криков души, провокационных вбросов, фекальных выбросов. В общем, всё как обычно. Хуго даже зевнул... фигуру в шахматной партии, с Суховеем. Играл он чёрными, играл на интерес, а не как демократы в одной известной Заокеании. Те старались сдюжить в условиях идейного кризиса, поставив на не слишком белого короля. Да выходило плохо: урожаи капусты катастрофически падали, да и выглядела она вялой и какой-то вторичной. Куда как лучше всходила жёлтая редька юаня.
  
   По экрану ползли печальные ленточки новостей.
   "Проект "дом-22" закрыт! Европа в панике. Индекс "доу-удода" упал ниже доисторического максимума".
   "Утопить в Тибре! - Под таким лозунгом итальянские тиффози вышли на массовые акции протеста, узнав, что Муму жива. - Не позволим хагельштадтским садистам насиловать сознание наших детей! Даёшь углублённое понимание однополого равенства! Мы за равноденствие круглый год!"
   "Стибрить Утопию задумали так называемые граждане так называемого Кошкингтона. Мировая демократия готова захлебнуться в крови своих бывших союзников... так заявляет радиостанция "Голос Кошмерики"".
   "- Понаехало гастарбайкеров - приличному прихожанину приклониться пред мощами Бая Цикла негде! - такое заявление сделал заслуженный "ночной волк" Мракобесии Транс Континентальный".
   "Брутальный режиссёр и проедатель поп-корма Гей Ричард увидел вещий сон, в котором не увидел себя. Конец света близок! Как и предупреждала мама - если не станешь мыть руки перед мастурбацией".
   "Цикл научно-популярных передач "Квантование по нужде" приглашает людей, помнящих теорему Пифагора для собеседования".
   "Вакансии в рассрочку. Можно стать миллионером постепенно, откладывая по 50 евроцентов каждый день! Дж.Сорос свидетельствует".
  
   Голова пухла от обилия вздорной информации. Хуго начало тошнить. Стакан вискармы мог бы помочь в эту минуту, и он выпил. Но!
   Дух был русским - пахло гуталином, мылом "Ромашка", духами "Красная Москва" и задами деревенских огородов.
   - Опять кто-то самогону из грелок по подарочной таре набодяжил, - ругнулся Гегель в пространство. Оно не ответило, затаившись в немой озлобленности бесправного существа.
  
   Хуго немного остыл и кликнул менеджера по напиткам.
   - Ты уволен, милейший, - уведомил малохольного господина в берете, какие испокон веку носили вольные художники, Хуго, - ...с этой должности. А завтра утром начнёшь заниматься связями с общественными организациями. Тем даже полезно преподносить вместо первоклассного продукта какую-нибудь гадость. И не смей возражать! Редкостная дрянь твой первак! Небось и не фильтрован ни разу?
   - Что Вы, как можно-с! Три раза лично через угольный фильтр его процеживал, лимонной цедры добавлял и мускатного ореха...
   - Можно и дерьму придать статус конфетки, но вонять оно от этого меньше не станет! - рёк Витольд Лазаревич и сдержанно пожевал губы. Вкус их ему тоже не понравился, пришлось сплюнуть.
   - Здорово врать научился, - огорошил бывшего "дринкера" Хуго. - Это самое нужное в общении с самопровозглашёнными отражателями народных чаяний. Будешь теперь им дроздов в мозги вкручивать. В добрый путь!
  
   - Что-то слишком ласково Вы с ним обошлись, Ваша Солнцезащитность! - незаметно для себя перешёл на официоз Байда-Суховей, когда остался наедине с тираном. - За такой проступок можно было бы и в остроге сгноить. Прогрессивный сатрап прогрессивен в меру, как я понимаю.
   - Либерализм моноценностей - онанизм духа! - Слова Гегеля показались референту загадочней самой хитрой китайской шкатулки с секретом, но он не подал виду, а занёс фразу в анналы истории, сразу занёс - миную базу данных АНБ.
  
   - Закончен праздник... и салат пустеет... - Гегель грустил со всей присущей ему нежной неистовостью, от которой либидо некоторых дам приходило в негодность. Таков наш Хуго!

*

   Назавтра правительственная делегация отбывала в столицу. Губернатор Среднегорья стоял на перроне и, верноподданно утирал фальшивые слёзы батистовым платком, без устали бил поклонами в старинной манере. И напоследок поклонился Гегелю в поезд, затем, оседлав последний вагон электрички, умчался в замок Хагель малой почтовой скоростью. Хуго имел неудовольствие наблюдать эту картину неполной иерархической почтительности в зеркале заднего вида, коими были оборудованы все вагоны VIP-класса. "Отправлю паршивца свинарники чистить", - подумал было Гегель, но тут же потерял эту мысль в числе прочих вздорностей, задремав в позе усталого мыслителя работы пока ещё самого неизвестного из всех Эрнстов.
  
   Витольду Лазаревичу надоело высматривать в окно бешеных зайцев, пытающихся обогнать государственный экспресс с литером "hugo" на летящем вперёд локомотиве истории. Он повернулся к Гегелю, методично разделывающему на фарш врагов цивилизации в новой 3D-игре "Asymmetric response". Достойных противников у Хуго в сети не нашлось, и ему приходилось раскалять электронные "мозги" своего ультрабука в режиме "боты в доме". Однако отсутствие живого соперника заставляло правителя нервничать, он откровенно скучал. И потому вопрос Суховея оказался как нельзя кстати.
   - Вот скажи мне, Хуго, отчего в Хагельштадте, Кошкингтоне и Мракобесии так не любят тонкую иронию и жизнеутверждающий юмор? Как встретят где-то в печати или сети Бамбучной что-то достойное, тут же начинают пустозвонным стёбом называть.
   - А теперь ты мне скажи, Лаврентий Творог, существует ли диавол?
   - Шутишь? Нет, разумеется...
   - Вот-вот, всё население почти поголовно убедили, будто не существует Лукавого. А ему того и надобно. И ещё ему надобно запугать, застращать, воли лишить. Потому и новости у нас теперь одни только криминальные, что слуги его в СМИ пробрались и засели там, будто в блиндажике - хрен каким огнемётом выжжешь. А как известно, диавол смеха боится и шуток в свой адрес, буквально хиреет и тощает от этого. Вот и работает, гадёныш, над тем, чтоб никаких шуток... достойных. Их стёбом называют с его лукавой подачи. А юмором элит числится так называемая дамская детективная проза, где у жгучих блондинок тёмно-каштановые волосы, а у покойников есть жёны. Для менеджмента смех сосредоточен в районе гениталий, его производят в специально созданных клабах. А народу и анекдотов с "картинками" за глаза. Такой юмор Лукавый одобряет. От подобных насмешек никакого ему вреда.
   И ещё песнопения любит он полукриминальные. Их на канале "Бля-минор" исполняют хрипатые татуированные дяди, притворяющиеся рецидивистами-законниками.
   - Так отчего бы тебе не пресечь всё это безобразие продажной прессы, Хуго?
   - Пресечь несложно. Но я трудностей не боюсь, потому и иду косогором, а не по проторенной дорожке империй и эмпирических демократий, где либо сила, либо деньги решают всё. А мне вот такой подход - поперёк горла. Хочу, чтобы люди поняли: их предназначенье - не гадить ближнему в карман, а творить добро из вселенского зла, не оглядываясь на баланс сил и обильно оплаченное усердие ангажированных слуг Зверя.
   - Да ты романтик, дорогой Хуго!
   - Я не романтик. Прагматичней меня нет человека на земле. Просто ломка стереотипов иногда представляется глупостью, таковой не являясь.
   Так говорит Гегель.

*

   А тем временем...
   ...на центральной площади державы соорудили помост для выступлений молодых дарований, не достигших ещё в процессе борьбы за зрителя пенсионного возраста. Рядом аляповатым пятном незыблемости возвышалась еловая субмарина в натуральную величину. Именно такая, какой её описали британские музыканты в далёкие годы, когда вместо хипстеров земля полнилась хиппи, а сексуальная революция не требовала однополых жертв с вызывающей анальностью тональностью в голосе.
   На вознесённой к низкой облачности зимних туч сцене расхаживал декламирующий тавтограмму молодой человек в маске и каске на голове, с велосипедной цепью в руке. Трепетно тиская толстовку, топтался топтыгиным толстопятым, твердил:
   - Такая темень, Тось... тошно, Тось. Торквемада - тот тоже тронется. Тлен тлеет, терпуг тонет, таксидермист трепанирует... тетерев токует, тщательно трели тестируя... "Толь, тащи телик - "триколор" торкает!" - трещал товарищ Толика. Тщетно.
   Трагически танцевали, тельняшки трескались... Троцкий трогал Тузика топором. Теплело.
   Тлетворное танго тянуло танцоров тяпнуть текилы. Тантрическая трапеза тащилась тягостно...
  
   Хуго смотрел на действо, происходящее под окном мэрии и тосковал - искусство подменялось бессмыслицей технической вычурности.
  
   - Знаешь, Лаврентий, - говорил он, отвернувшись от Витольда Лазаревича, насколько позволяла уязвлённая шейным остеохондрозом голова, - можно сколь угодно красиво излагать пустоту, ничего, кроме пустоты, на её месте не родится. Есть вроде бы искусство, но его нет, как ни крути!
   - Так, может быть, лучше тогда запретить пустопорожние метания по сцене, Хуго? Ну-у... или ограничить выступающих какой-нибудь качественной цензурой?
   - Вера в непогрешимость ограниченных в своих действиях и разумениях правительств - путь к ханжеской вседозволенности! Тут в самый раз попросить Всевышнего - чтоб не дал тебе этого сделать, ограничил в дерзаниях. Только у Создателя просить умело надобно, так же, как и запросы поисковым системам задавать. Чуть что не так, получишь совсем уж неожиданный результат: или импотентом станешь, или бомжом сделаешься в одночасье.
  
   Так говорит Хуго Гегель.
  

5.Воздушные ворота страны

  
   Аэропорт Дармоедово - воздушные ворота страны... А ещё один аэропорт Хагельштадта носит странное французское название "Шире меть его". Почему вдруг да - французское? А вы в Хагельштадте и его окрестностях слышали подобные слова от местных старожилов? Я и говорю - лягушатники нам эту беду притаранили. Так вот - второй аэропорт считается запасным для всех видов воздушных судов и тяжелее, и легче воздуха. А раз так, то и вспоминать о нём стоит лишь в режиме запаса.
  
   О том, что Кошкингтон и Мракобесия довольствуются железными, чугунными, медными и прочими наземными и водными путями-дорогами, распространяться смысла нет. В этих землях конунг-федерального подчинения не требуется воздушного сообщения, чтобы добраться до столицы. Наливные и насыпные грузы перевозятся танкерами да баржами из морского порта Слевастополь по полноводию повёрнутых вспять рек. А все прочие грузы доставляются дальнобойщикам на новейших грузовиках "Камрад", мужественно преодолевающих деяния одной беды по латанию второй.

*

   Сегодня Байда-Суховей встречал сюзерена в Дармоедово, поскольку Хуго прибывал с переговоров со Среднеевропейским Союзом на личном лайнере с изменяемой геометрией, квантовой макроэкономикой и даже возможностью турбоннадува инфляционных веяний. Если судить по заявлениям проданной, но всё ещё продажной прессы, встреча в верхах - на альпийских лугах Среднесоюза - прошла плодотворно, без драк, творческих скандалов и пьяных дебошей. Правда, Гегель сумел пару раз поставить господ среднезападенцев в неловкую позу страуса, нюхающего носки, но этого в Совете ПАСЕ постарались не заметить, чтобы не понизить самооценку в глазах своих же коллег по несчастью и в глазах их отражений в амальгаме бытия.
  
   "Научился, Гегель, чтоб ему тысячу лет не хворалось, обхождению, - подумал Витольд Лазаревич. - Моя в том заслуга. И ничья больше! Своенравен наш любимый сатрап, что и говорить. В Европах к таким с предубеждением относятся. А тут сдержался, ни слова не сказал поперёк течения - ай, да Хуго, как говорится, ковбой ему в ухо!"
  
   А в позу-то Хуго поставил оппонентов, намекнув им на провальную политику в Арктических областях Заполярья. Там как раз недавно был задержано мирное пиратское судно, невинно промышляющее нападениями на нефтяные платформы. Второе за сезон судно, если кто-то не помнит. Комментируя случившееся, Гегель вовсе не глаголил в акустическом диапазоне, как было бы естественно. Но любовь к асимметрии сказалась. Отношение Хуго к происшедшему было напечатано в многотиражных бюллетенях. Мелкой готической вязью напечатано - поверх инфантильного воззвания Среднесоюза о толерантном отношении к некрофилам и каннибалам. Оно гласило: "Обжёгшись на молоке, в одни пелёнки два раза не дуют!" Европейские заклятые друзья обиделись, но виду не подали - просто с кислыми минами продолжали цедить не менее кислый брют "La Veuve De Klitschko" с тем остервенением, с каким обычно заколачивают гвозди мужья, супруги которых на людях вступают в интимные отношения с прислугой.
  
   Хуго был в отличной не только вербально-эмоциональной форме, но также и физической. А иначе нельзя - через два часа, после технического обслуживания самолёта и дозаправки, ему предстоял перелёт в Заокеанию, где полемический запал Гегеля непременно должен будет столкнуться с тенденциями мировой элиты к забалтыванию долгов перед кредиторами. Витольд Лазаревич подготовил несколько сценариев предстоящей дискуссии с тем, чтобы Судьбоносный ознакомился с ними в полёте. Возможно, аналитическая работа Суховея не будет востребована, но это обстоятельство значения не имеет: домашняя заготовка - как чистый первак, банкетный стол не украсит, но не даст гостям увянуть от скуки. Как говорится, кашель смыслом не испортишь!
  

*

   Когда уже самолёт приземлился, и Байда-Суховей сидел с Гегелем в зале для VIP-персон, где сатрап и благодетель отдыхал после долгого перелёта, пресс-секретарь решился спросить, неявно намекая на свои заслуги перед Солнцезащитным лично и всем Отечеством в общем:
   - Отменным было Ваше выступление на Совете ПАСЕ, дорогой шеф... мне тоже иногда удаются пассажи в подобном стиле. Не у одного ли мастера риторики мы с вами учились? - Сегодня референт старался быть почтительным, из рамок не выпрыгивать, потому перешёл "на Вы" очень естественно.
   - Не стану отвечать словами Пушкина, мол, все мы учились понемногу, ибо это будет выглядеть банально. Но учителей за чаркой непременно вспомню. Возможно, и вас тоже, мой друг.
   Витольд Лазаревич немного зарделся, запунцовился румянцем удовольствия, но спросил совсем об отстранённом:
   - Скажите, маэстро, когда уж мы перестанем соревноваться со Среднесоюзом в мастерстве надувания щёк?
    - Да, пожалуй, что никогда. Мало того, с точки зрения банальной эрудиции, градиент нарастания напряжённости ближе к середине кириллической азбуки имеет устойчивую тенденцию сползания в перманент хаоса энтропии. Абляция накрылась абиссалью!
   - Не понял, это сейчас таковы мировые тенденции в области мимикрии подсознательного? - удивился Витольд Лазаревич.
   - О чём-то своём токуют сомы в илистых ямах... - невнятно пробурчал Гегель, нимало не озаботившись, чтобы соответствовать тону референта по существу заданного вопроса.
  

*

   Витольд Лазаревич включил телевизор. На канале "Град" (сокращённо от "Град благославенный") крутили ролики-завлекушки в рамках антикризисной социальной программы "Гормон неугомонный". Программа с демографическим уклоном была разработана Суховеем в прошлый понедельник и уже раскручена почти до максимальных оборотов.
  
   Пока Хуго числился в отъезде, Хагельштадт, Кошкингтон и Мракобесия приучились жить в реалиях нового подхода к проблеме поддержания популяции в тонусе, сулящего не только материнский, но и отцовский капитал. Его, капитал этот, можно получить, если заявитель сумеет предоставить результаты генетической экспертизы, подтверждающие его отцовство - по меньшей мере - пяти детей. Причём количество женщин, родивших такое, с позволения сказать, "хоккейное звено", значения не имело.
  
   Гегель оживился, проявляя искренний интерес к увиденному на экране. Потом повернулся к Витольду Лазаревичу и спросил:
   - Твоя работа?
   - Собственно, да!
   - Хм, а как додумался?
   - А так частенько бывает, Хуго, - идёшь в бордель, а попадаешь в библиотеку... и наоборот.
   - А ты отстранись и получай любое удовольствие - хоть духовное, хоть плотское - с терпимостью и смирением, и тогда жизнь тебе не станет делать подножек в самый неподходящий момент.
   Так говорит Гегель. Так поступил его референт.
  

*

   Вылет в Заокеанию задерживался по погодным условиям, Хуго задремал, завернувшись в плед, будто аргентинский гаучо в своё серапе. Потому Суховей нашёл время для погружения в нирвану вседозволенности, чтобы оттуда оценить судьбоносность слов правителя в ином масштабе. Нирвана оказалась несколько в стороне от VIP-зоны, где кроме Гегеля, отдыхал ещё один господин, лица которого никто никогда не видел, поскольку он слыл сетевым фантомом, а не реальным человеком.
  
   Но мы отвлеклись. Итак, Витольд Лазаревич прогуливался близ зала ожидания в зоне вылета, перебирая в уме цитаты от великолепного в своей философичности сатрапа. Делал он это с обожанием, свойственным всем наперсникам. И тут к нему тихонько подкралась девочка-корреспондент. Микрофон, замаскированный в виде броши на лацкане плаща, красноречиво указывал на данное обстоятельство. Девочка блистала признакам недавно выдавленного вырождения на хорошеньком лице. И это слегка настораживало.
  
   - Господин референт, а как Вы можете объяснить поведение Вашего лучезарного Президента, который не вылезает из телевизора, будто бы ему больше жить негде? - спросила она с чуть различимым акцентом, свойственным жителям соседней с Мракобесией Грекобритании. Суховей понял, что девчушка оказалась в заповедных местах аэропорта Дармоедово исключительно по шенгенскому недосмотру представителей пограничной стражи, но не стал поднимать шума, а просто ответил:
   - О! Наш-то лучезарный един в двух ипостасях... Ему иначе невозможно.
   - В двух? Это как - в двух?
   - Сначала он, будто "Tefal" - постоянно думает о нас... а потом, словно "Тайд", легко смывает замоченное, как только начинает пахнуть жареным.
   - Например, яичницей?
   - Например, гражданской войной!
   - Вы и в самом деле так думаете?
   - Так говорит Гегель!
  

*

   А сам Хуго Гегел спал, похрапывая в унисон чуть помаргивающему телевизору, и видел чудный сон.
  
   Сидят две девы прекрасных фигурных годочков и рассказывают друг другу о чудодейственных свойствах иноземного бальзама "Петушок Виардо". И так, понимаете ли, убедительно занимаются рекламным менеджментом, что им веришь. Так веришь, что готов бежать в лавку, да... вот беда, нет у Гегеля во сне подписки на этот замечательный канал "Страсти ТэВэ"... и прекращается трансляция на самом интересном месте.
   Но тут же начинается новый сюжет, рассыпаясь разноцветным фейерверков познавательной программы "Вместе по миру". Мелькают известные улицы известных городов, кружась в карнавальном танце цивилизации. Цвета этих городов умозрительные: грязно-коричневый, безнадежно-голубой, инжирно-салатовый, манерно-бордовый, бризантно-сатиновый.
   Ой, этта чёй-то? Внезапно возникает перед взором Хуго звероподобный ящер, стремящийся проглотить его, проглотить-проглотить, не помиловать... Но - стоп! Шалишь! Есть ещё способы с методами, чтобы противостоять навязчивости алчущего чудовища? Есть!
   Немедленно прикажите щекотушку карапузную звать, без ней же вжеж ни адного йожа развертать не удавалось... наше секретное оружие... несимметричное, как непечатный нах-пряник Ебуковской фабрики прикладных игрушек, ласковое, бытта рахат лукумовый с изюмой и морошицей невдомёковой! Так победим... разом нас богато...
  

*

   Общение с корреспондентом в юбке слишком невразумительной длины и нарочито радужной расцветки заставило Суховея вспомнить и героя, живущего в транзитной зоне аэропорта. Вспомнил и вопрос вынес, будто на праздничном блюде прямиком пред светлые очи Гегеля, когда тот проснулся. Говорил теперь по-дружески "тыкая", а не ударяясь в притворную придворную трепетность.
   - Не знаю, что ты думаешь относительно этого типа, который поселился у нас в аэропорту, но мне сдаётся - нужно с ним что-то решать: или брать в свою команду, или отправить по месту прописки, как говорится. Что можешь сказать по этому поводу, Хуго?
   - Категорически не согласен с тобой и с собой! Мы оба не понимаем сути и грандиозности редуктивного момента. Если пациент сумеет завестись без помощи ключа зажигания и поедет по ресурсам без горючего на одном лишь флогистоне и пердячем пару, то его ждёт великое футуристическое будущее - за ракитовым custom of uncle Remus!
   - Как бы твиттеры не вспучило от такой активности! - усомнился в пользе предлагаемой версии Витольд Лазаревич.
   - А с Пуччини я был знаком лично, кстати, - ответ Гегеля оказался несимметричным и совсем неожиданным. Хуго был мастер на подобные штуковины.
   - Кто не знает душку Пуччини... Он так и пучится в лукавом кадре моего воображаемого Ласкального театра... Эх, бывали дни весёлыя! - подхватил Байда-Суховей шутку сюзерена, сам не понимая - для чего он это делает.
   - Не вижу причин для веселья, - осёк референта Гегель. - Ружьё пока ещё висит на театральном заднике. Не пришло покуда время стрелять.
   - А-а-а... знаю. Это из Чехова, верно?
   - Чехов - квинтэссенция интеллигентности... Он пришёл и ушёл ненадолго, оставив бороздку-траншею-канал после себя... Это, что касаемо до понимания идеала... А мы здесь, пустозёмы, пытаемся соответствовать... Грустное зрелище... хотя и поучительное.
   - Но ведь если людей мерить по идеалу - дрянь человичишки, дрянь... но может не впадать в мизантропию, а просто любить людей? Какие есть...
   - Пытаюсь любить таких, как есть... и себя пытаюсь... выходит худо... дерьмецо человеки... А любить дерьмо - это что за затея? Не поймут же... Кстати, когда я отправляюсь в путь?
  
   Байда-Суховей заглянул в халдейскую VIP-зоны, чтобы справиться о времени вылета. В халдейской было душно... так душно, что искусственный воск плавился на искусно слепленных голограммах свеч без огня и подогрева.
   - В Москву, в Москву... - запел гнусаво Байда-Суховей, явно подражая одному шансонье из Михайловых, тех, которые прославились своим непротивлением козлам-ворогам в отечественном году третьего противостояния.
   - И меня с собой возьмите. В Москву. Можно и в Питер. А то всё время только в Полотенцк и приглашают. А там что - недавно мэра уволили за растрату средств из трёхлитровой банки, дискотек нет, танцы скучные - ни одной драки, да и метро очень неглубокое... крыши поездов видать. - Кванторий Парфентьев, старший наряда по VIP-залу, он же - человек и юбилей, решил пожаловаться референту Солнцезащитного, понимая, что без Гегеля нынче ни одна диалектика не катит, не канает, не проходит МЕЖДУ, не вписывается В. И лучше бы задействовать отца Кошкингтонской демократии, венценосного философа Хагельштадта и Мракобесии в реализации своих мечтаний.
   - В Москву? Это не к нам, - ответствовал Витольд Лазаревич. -С такой просьбой Вам, уважаемый, нужно к римлянам напрямую обратиться. У них теперь развязаны руки, транспортные магистрали и вещмешки для подаяний.
  
   И верно! Свершилась давнишняя мечта столичного генерал-аншеф-губернатора: Третий Рим наконец-то объединился с Кама-сутрой... в районе пятого транспортного кольца, Второго Тупикового проезда... и далее - под самый зиппер.
  

*

   Референт вернулся к шефу и доложил, что вылет состоится с минуты на минуту - вот-вот пригласят на посадку. Хуго потянулся, затянув одним этим движением ослабленный галстук, затем перевязал шнурки на лаковых туфлях и прошёлся туда-назад гусиным шагом селезня-вожака.
   - Не слышали, мессир, будто в соседнем президентстве Медведево грядут перемены? Люди сказывают, якобы банкротят Медведи, большой и малый, свою державу, отдавая в частные руки. Боюсь, не к добру это - не иначе скоро побегут. А если побегут, то непременно через вашу вотчину, светлейший!
   - Придётся оставить господ Медведей без напарников, разделив их, как сиамских близнецов. Поодиночке-то не так весело станет рейдерством заниматься. Потихоньку и всё президенство урезонится.
   - А почему бы сразу обоих не упразднить?
   - Хорошо, упраздним, но коррупция-то останется. А ну, как новички примутся ещё сильнее мздоимствовать? К ним тоже ключи подбирать... Эти-то хоть сытые. Ставлю три источника против трёх составных частей - рыба гниёт с головы, но караван идёт дальше, а собачий лай носится по ветру, как шипенье злаков от дождя в разгар изнурительной августовской жары.
  
   Так говорит Хуго Гегель.
  
   Вот ведь хреновина какая - я так обзавидовался, аж пот весь в мурашках... Нет, правда, анализ мощный... как катаракта в стеклянном глазу циклопа!
  
  

6. Глаголом жечь

  
   Огонь в камине был настоящим, а тепла от него никакого - ни естественного, ни искусственного. Ни-ка-ко-го. Впрочем, и не холодно. Впрочем - наплевать. Коньяк-трёхлеток (от производителя) - вот квинтэссенция истинно Хагельштадтской Души в предлагаемых державных обстоятельствах внезапно наступившего нового финансового года. В этот напиток ещё Константин Сергеевич поверил безоговорочно в своё время... А Михаил Чехов станцевал трепака и с криком "Дай Бог, не последняя!" осушил чайный стакан, наполненный по "Маруськин поясок". Немирович же, изображая незыблемость триединства, невкусно жевал ленкораньский лимон. 
  
   Это когда-то. А вот ныне - за столом королевского эбена сидит сам Гегель со своим славным секретарём-референтом, Витольдом Лазаревичем. И коньяк льётся-журчит горным ручейком, и беседа течёт неспешно да со значением взаимообразным.
  
   Грелись коньяком. Хуго был аскетичен, потому предпочитал простые напитки, не удостоенные наград да грамот фестивальных. Близость к народу - верный признак диктатора-демократа, что бы там не визжали злопыхатели от толерантного вырождения с либеральными коленцами.
  
   Байда-Суховей решил воспользоваться благодушием Гегеля и начать серьёзный разговор - "за жисть", за основной вопрос хагельштадтской философии "кто виноват и что с ним делать?"
   - Вот скажи мне, венценосный, отчего у нас издревле - ещё со времён республики - народ чего-то ждёт, без команды сверху и покосившийся забор не поправит? Да и с командой, в общем, не сильно спешит, не очень-то упирается, будто ждёт, что кто-то придёт со стороны и примется ремонтировать ограду.
   - Вопрос не в том, кто поправит, а в том, кто молоток и гвозди прячет, подсовывая водку и чубайсов мерзопакостных при всяком удобном случае... коих либеральным соплежуйством уж точно никак не повывести. Без дуста не обойтись. В переносном, разумеется, смысле.
   - Кто молоток и гвозди прячет? Злые дяди. А мы - дети малые, от нас так запросто можно спрятать молоток - что всей Мракобесией-матушкой отыскать невозможно? Раньше татары были виноваты, потом шведы с поляками, потом дедушка Джо, сейчас вот - нанотехнологи... Хорошо нам живётся! Всегда кто-то виноват, кроме нас?
   - Не спеши считать себя правым, любезный, дон Вито. Поясню на примере забора, раз уж о нём заговорили... Вот, скажем, ты народ... нет, хозяин... Поставил оградку - залюбуешься! Пришли степняки-кочевники, сломали забор. Ты снова поставил - да краше прежнего... Притащились тевтоны, литовцы и т.д. по списку. Та же история!
   Но ты не унываешь, строишь и строишь - у тебя же руки не для скуки. И вот стоит заборчик хороший, и никто на него больше не покушается. Но тут притащились кухаркины детки и говорят, мол, не твой теперь "объект национализации", а общий. И вот уже герои-молодцы доски выламывают, гадят под столбы. Но ничего - привык. Забор люмпеново семя ломает, а ты ремонтируешь. Красота. Но следом Гарант вот с таким ЕБэЭном прорезался. Теперь-то уж раздадут всем по забору. Непременно. Раздали... но не заборы, а бумажки, из которых следовало, что ты будешь иметь забор... когда-нибудь потом... если что-то останется, когда доживёшь. И началось - ты строишь забор, а у тебя его оттяпывают, олигархи в результате "самых честных выборов", держава - за просрочку уплаты налогов, банки - за то, что ты мог взять кредит и просрочить платёж, бандиты - по понятиям...
   А ты всё работаешь, не ленишься... и ты же виноват в том, что работаешь, а не начал воровать... И при чём здесь молоток и гвозди?
   - Хорошо, а делать-то что?! - возопил Суховей.
   - Проясню. Либерально заточенному государству и образующим его финансовую систему олигархам противны и не нужны собственные граждане, что бы там ни говорили об обществе равных возможностей. Главный принцип - обмани ближнего, добейся успеха. Стало быть, в этих державах и царствах господа унитарные князьки, как сейчас в президентстве Медведево, всегда готовы немедленно катапультироваться в распрекрасные заокеанские дали, где их ждёт только презрение кукловодов-хозяев и леденеющий от ненависти к людям Гольфстрим... Охлаждение в процессе глобального мирового потепления, хе-хе. А от чего вдруг катапультироваться? Так понятно же - от легко угадываемой народной взаимности.
   - Так ведь и у нас нечто подобное...
   - Не совсем. Вернее, совсем не! Монархическая монохромность строится не в один день, сударь мой. Потерпи уж. Будет и на твоей улице плаза.
   - Плаза - это площадь, мессир.
   - Вот я и говорю, площади у нас большие - дай Бог каждому! Ещё успеем разгуляться, скоро триллер сказывается, да не всегда продюсер богат.
  
   Так говорил Гегель.
  
   Далее Витольд Лазаревич обратил взор ясноликого к вопросам образования. И то сказать - проблема-то первостатейная. Важней её, пожалуй что, только выведение угрей - гормональных меток взросления; и улучшение стула - геронтологического показателя сбалансированности организма.
   - Система образования с обезличенным унифицированным ЕГЭ и строгой специализацией, называемая болонской, давно себя изжила. Даже Еврозона от неё уже отказалась, лишь огромная каракатица Пиндосной Заокеании до сих пор шевелит рогом. А нашим хагельштадцам, как всегда, нужно внедрить у себя дурно пахнущие раритеты - дескать, мы из липкого guano завсегда пулю отольём с непредсказуемым центром тяжести, - Витольд Лазаревич Байда-Суховей говорил с той страстью и убеждённостью, которые потом становятся основополагающими в бессмысленном и беспощадном бунте всех против прочих.
   - И эту хреновину по-своему заточим, - обещал Хуго, не на шутку задумавшись о будущем. - Вот выявим всех агентов влияния, изолируем их от общества, а потом и за образование возьмёмся.
   - Не худо бы деятелям ЕГЭ устроить интенсивную терапию мозга, вплоть до хирургического вмешательства с постоперационным вторжением в подсознание, а то мы полагаем, будто у чиновников от образования в голове мозги - а там дизентерийные кошки срали...
   - Не подгоняй меня своими вопиющими вопросами! И не разводи меня нехитрыми ответами, которые сам же мне и предлагаешь.
   - Так ведь молодёжь какая нынче отвязная, не упустить бы её.
   - Дураки-стариканы когда-то тоже были умницами-выскочками. Такая сермяга.
  
  
  

*

  
   Дискуссия быстро сошла на нет, поскольку Витольд Лазаревич не решился далее тревожить венценосца во время послеобеденного отдыха. Ведь ближе к вечеру тому снова в трудах праведных державу выводить к светлому будущему предстоит. Пусть подремлет Хуго, пусть стряхнёт накопившуюся усталость с плеч.
  
   Закемарил Гегель и увидел в снах своих некую единую мировую державу, указывающую всем народам-пигмеям, как им жить да счастье своё строить на кредиты, державою даденные. Но слаба страна сия, глобализмом озабоченная, в коленях, да и предвидением не блещет. А уж о точности исполнения своих же решений и речи нет.
  
   И представлялось Гегелю так, будто все деяния правителей в той неведомой державе заканчивались одинаково: главные пингвины со всей решительностью, на какую позволяла гламурная раскраска и боевой грим "для первых лиц, версия вижуал", заявляли в телекамеру что-то вроде "я дал поручение!" На этом вопрос закрывался и разрешён был к обсуждению не ранее, чем через год-другой, но уже в абсолютно другой редакции.
  
   Как говорится, ни пуха, ни херЪ!
  

*

  
   А вечером Гегель посетил штаб-квартиру одного хитровыделанного фонда имени всех бывших либерал-президентов вместе взятых. В ответ на вежливую просьбу Суховея ознакомить прибывшую согласно предварительной договорённости делегацию с деятельностью неправительственной организации, прозвучало:
   - Некогда тут с вами лясы затачивать - нам ещё Родину надобно без исподнего оставить для шоу "Искушение Иуды"!
   Так своеобразно транслирует с иезуитским перевиранием радио "Голос Заокеании" открытие выставки "Обнажённая правда толерантных ценностей". Говорящий нимало не смущался, не тяготился присутствием Гегеля, пытаясь продемонстрировать собственную значимость и неуязвимость перед камерами многочисленных репортёров.
   Хуго отреагировал внешне спокойно, но слова его были весомей тяжёлых гирь.
  
    - Европейские политики, внезапно возлюбившие содомию, как системообразующий элемент государственности, стали политическими импотентами, разваливая свой шитый белыми нитками союз собственными руками, прогибаясь перед мнением Заокеании...
     Потерявшие чувство самосохранения заслужили право на мучительное толерантное вымирание под гимны радужных парадов. Нам с ними не по пути!
   Без педерастических ценностей любой современный гражданин Еврозоны уже и спать не ложится. А Папа их Римский - родитель номер ноль ноль один по новейшей европейской классификации, где запрещены понятия "мама" и "папа".
   Финансовый интернационал выкрутил руки понтифику, то ли напугав, то ли подкупив, и он теперь легко уступает место, ранее занимаемое семейными ценностями, разгулу бесовщины, ряженной в костюмы толерантности и терпимости ко греху... ибо бог простит... но это не наш Бог, а рисованный углём и горелой резиной падший эгрегор из Преисподней. И грехи здесь не по заблуждению, а возведённые в принцип. Но народ не со всеми сентенциями евангелия от Зверя согласен. Не зря же над чёрным входом в административное здание разогнанного за бессистемное грехопадение мужского Кошкингтонского монастыря кто-то бодрой готической вязью вывел "Ваш Мазох в сарае сдох!"
   Одна ласточка весны не делает, но тенденцию указывает весьма точно. И это пока начало. Пятой колонне лучше сразу уходить к тем, кто их кормит. И если кто-то потом захочет маршировать на карачках и вступать в интимные отношения с каменными садами и улитками, то я их просто выжгу напалмом. Неполиткорректно? Зато для развития общества в самый раз. А теперь - пошли вон, и можете жаловаться своим кураторам от задних норок хоть всю жизнь! Вас уже сосчитали и поставили в очередь. А если не хватает ума понять, что вы сами себя в неё поставили, то стоит ли с вами рассуждать на тему толерантности? Думаю, нет.
  
   Так говорит Хуго Гегель!
  

*

  
   Когда возвращались домой, Витольд Лазаревич спросил:
   - А отчего вдруг такой гнев в адрес обычного термина, означающего терпимость, солнцеликий?
   - Хм... терпимость? Толерантность к лекарствам, наркотикам и психоактивным веществам - снижение реакции на повторяющееся введение вещества, привыкание организма, ввиду чего требуется всё большая и большая доза для достижения присущего веществу эффекта. Из этого следует, что повышение фекальности высказываний приводит организм говорящего в состояние, когда он не может не гадить в принципе...
   - Ну, да... пожалуй. Верно сказано. Нельзя не согласиться! Жаль, но нам от этого не легче, ведь гадить эти гады пытаются на нас...
   - Перманентная диарея приводит к обезвоживанию организма с последующим фатальным исходом.
    
   Так говорит Гегель. А Гегель редко ошибается.
  
   - От Ваших мудрых речений, пане депозитарэ, со мной может случиться внезапный стрептоцид или - стрептококк ли!
   - Главное, чтобы не триппер!
   - Да уж, в историю непременно попадут ваши мудрые мысли.
   - Хм, в историю? Однако. Историю не учит тот, кто рассчитывает сам в неё войти. Но чаще случается, что он в эту историю попадает по самые яйцедоли репродуктивного аппарата. Предатели и провокаторы, кем бы они ни были, какими бы словами не прикрывались, умирают чаще всего с позором, а если и без него, то много раз... в душе. Пан Евно Фишельевич Азеф не дал бы соврать, если бы оказался жив.
   Мания величия подобно состоянию запоя - чем больше пьян, тем труднее трезветь. И если для навигации в состоянии запоя ивовая веточка помогает, вымоченная в козьем помёте, настоянном на спирту боярышника, который разнузданные барышники-боярышники в аптеку сдают для страждущих, то при мании величия ориентиры смещаются настолько, что от здравого смысла остаются одни воспоминания.
  
   Так говорит непревзойдённый философ, фигуральный эстет, брутальный мейстерзингер всего сущего и эсмарх всех сосудов - Хуго Гегель, да пребудет он во здравии долгие-долгие годы!
  
   И как рекомендует Хуго Гегель, любите себя в процессе жизни - с начала и до самого... нет, не конца, а моря синего. И всё у вас получится наилучшим образом.
  
  
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"