Катюха вышла из парадной. За спиной бестолково вибрировали голоса. Сначала зудел женский, испорченный долгими запоями и низкосортным табаком. Отвечал интеллигентный старческий фальцет, напоминающий визг несмазанной лебёдки (не путать с особью женского пола семейства лебединых, отряда пластинчатоклювых). Скандалили обитатели второго подъезда - алкоголичка тётя Нюся Плахова и - ныне пенсионер, - а до этого м.н.с. из "ящика", выпускающего бенгальские огни, спички и запалы к ракетам класса "воздух - земля и обратно", Каземир Полуудодов.
- Вы бы, гражданка Плахова, - повизгивал Каземир, - лучше озаботились своим моральным обликом. Общественность от вас стонет! А какой пример молодёжи?!
- Какой пример, какой пример... Да молодёжь давно уже ширяется без страха, а на таких, как ты, химиков-органиков с ботаническими присадками им глубоко с прибором положить!
- Я не позволю смотреть на жизнь в подобном разрезе! Вот вам и опровержение - наша соседка! Катерина! И умница, и красавица, и одета скромно. Гордость родителей!
- Не пыли, старый! Исключение лишь подтверждает правило. Лучше добавь "чирик" на похмелку...
"Наградил же бог соседями! Имбецил на имбециле!" - подумала Катя и побежала по своим делам.
А дел у неё сегодня можно было насчитать немало. Особенно следовало обратить внимание на приезжих, чтобы при случае удачно выскочить замуж за лицо, никак не меньшее губернской национальности.
В свои неполные восемнадцать Катя уже имела некоторый отрицательный опыт связи с противоположным полом. Ей не везло. Замуж никто не звал. И что в том удивительного, коли даже народная пословица утверждает, будто любовь зла. Правда, до козлов дело не доходило, чаще попадались обычные сволочи.
Катя выбежала на пирс, залитый нечаянно разбитым о сковороду горизонта солнечным желтком, на ходу расстёгивая крючки на опостылевшей юбке в стиле "королева Виктория в зрелые годы". Вольный ветер будущих приключений уносил её медные и почти невесомые кудри в небо. А с яхты уже нетерпеливо кричали:
- Эй, вы... там... на причале, гоните скорее шлюпку! Да не шлюху, а шлюпку... Шлюха пускай остаётся... в шлюпке.
Весна обнажала то, что раньше скрывалось под спудом стыдливых зимних одежд.