Чваков Димыч. Мир на грани

МИР НА ГРАНИ

Он знает...

Трибуны стихли,

Рим рукоплескал

развалинам кровавым Колизея;

пронёсся вихрем

по нему вандал:

что не разбито, то в пожаре тлеет.

Метался по кварталам храбрый люд,

сопротивляясь варварам умело.

Его чуть позже всё равно убьют,

каким бы ни был римский житель смелым.

Эпоха закатилась в сотый раз,

прервав излишеств роскоши планиду.

Окончена вселенская игра.

В имперский омут окуная сито,

сидит Нептун на берегу морей,

гуляют где-то гунны и сарматы...

Седой рукой смахнул слезу Борей -

он знает, кто такие демократы.

После пожара

С ума сойду, Альцгеймером гонимый,

империю бессмысленно любя.

Патрицием седым по термам Рима

бреду в бреду, как будто бы обряд

исполнить должен вязкими мазками...

Откуда кровь, коль я забрал кинжал?

Корона зацепилась меж висками,

когда Гальбой* себя воображал.

Остыл огонь сгорающей столицы,

закончен акт бессмысленной игры,

но до сих пор густою сажей лица

покрыты, как кочевников шатры...

* - Гальба (лат. Servius Sulpicius Galba) - Сервий Сульпиций Гальба, как император - Сервий Гальба Император Цезарь Август. Призван противниками Нерона, как император провозглашён сенатом после самоубийства Нерона.

В конце туннеля тучи бродят хмуро

В тоннеле не увидишь света,

когда конец его забит

не ватой, камнем или фетром,

а нежеланием элит

решать вопрос в переговорах.

Для них важней всего каприз,

хотя порой желанья вздорны,

а на руках лишь жалкий вист,

да вот амбиций выше крыши.

Они себя богемой мнят,

других совсем, увы, не слышат,

меняя царство на коня,

коня на клячу, но без сбруи,

её на мёртвого осла,

осла - на шелест поцелуя

или мелькание весла.

Лишь свой карман для них священен,

ну, а бюджет - кормушка лишь

любой мздоимец знатный гений -

как паразит и "соль земли".

Басилевс

Он царь или не царь? Ответа нет доныне...

...хотя какой сатрап упустит этот шанс -

нести - как быль - мечту не страннику в пустыне,

а жареной толпе нетрезвых парижан-с?

Не царь, а басилевс, коль так ему привычней,

отважных храбрецов мятежный господин,

готовый пренебречь друзьями, жизнью личной,

когда престол уже маячит впереди.

Так царь или не царь - спроси единоверцев,

которых он бросал без сожаленья в бой.

Там нету дураков, одни крутые перцы,

но этих-то легко подначить "на слабо"

и убедить потом - служить ему бездумно,

не просто абы как, а не жалея сил.

И каждый из бойцов, себя считая умным,

безгрешным божеством его провозгласил.

Жаль, нет уже царей; ушёл рядами в Лету

весь бесконечный строй амбициозных лиц.

А нынче только смех, подарен солнцем ветру.

Почти не слышен крик из глубины земли-ц.

Он царь или не царь? Теперь совсем неважно...

...зовётся если пан, так, значит, не пропал

Костюм его крутой отпарен и наглажен,

а на пути блажит отпетая толпа.

Покатый мир

Плачут спетые метели

С партитурой в унисон -

Медной стружкой облетели.

Спит сервиз на шесть персон.

Над одеялом чистых кружев,

Словно белый-белый пух,

Снег десантниками кружит -

Аж захватывает дух!

Он сегодня новогодний,

А не чей-нибудь ещё.

Снег - отчаянный негодник,

Сеет белый порошок

На поля, леса и реки,

Заливные острова...

Снег, хрустящий, словно крекер,

В наши пыжится дома

Ненавязчиво ворваться,

Принося в углы сквозняк...

Разлетались пепелаци,

Прихватив пацакский флаг,

По невинному объему

Кухонь, спален, чердака.

Град Петрушки шведом сломан

Мир на внешний вид покат.

Самоуничтожение

Мир, закусивши удила,

о страхе забыв, устремляется к краху.

Мир рвёт тельняшку пополам

и чёрным пиратом взбегает на плаху.

Мир окаянный сошёл с ума -

сам себе петельку ладит на рее,

он уже зубы на том сломал.

Самоубийство на знамени реет:

беленький череп да мрачный фон.

Тревоги неведомы сумасшедшим, и

две войны мировых в унисон

население нещадно уменьшили.

Только всё мало - вперёд-вперёд -

мир своим прахом удобрит почву.

Плачет по миру слепой народ

и белым днём, и тёмною ночью.

Циничное

Мы все только пленники детских иллюзий,

Мы все лишь игрушки в ладонях судьбы:

И мачо с монахом, завистливый лузер,

Весталки и девы, презревшие быт.

Нам много ли нужно в мечтаниях дерзких? -

На сытый достаток настроить дутар.

А что до души, так ответствуем веско -

Мол, если и есть, то какой в ней навар!

Мы все понемногу циничными стали,

Нам доброе слово уже поперёк.

А в тембре добавилось бешенство стали -

Наивным изгоям примерный урок.

Вселенский вор

Сойдёт в чертог подложного обличья

моя неповторимая мечта,

заголосят весталки граем птичьим,

едва лишь сосчитаю я до ста.

В ладоши хлопну колдовским извивом,

сорву с небес решительно звезду;

и полетит она звеном красивым

вдоль по хрустально-Млечному мосту.

Уход означив пассами и действом,

решусь тотчас же отыграть назад!

Нет, я своё не брошу королевство,

не променяю на шальной азарт,

Замкнусь на время в партитуре Баха,

пока не слышен утренний хорал.

Горит не только шапка, но рубаха -

хотел украсть, но, так и не украл!

Балабанов-Концепт

(Брат-3)

Старушка-процентщицам горя не знала,

Жила себе мирно, жрала расстегай;

Но голос её тяжелее металла:

"Взял деньги, паскудник? С процентом отдай!"

Будил в дебиторах панический ужас,

Монеты тотчас забывали бренчать,

И вмиг замерзали под окнами лужи

И ссудных процентов алела печаль!

И вот к ней студент заявился немытый,

Раскольников Родя, голодный адепт

Теории твари с огромным корытом,

Чуть ростом высоким немного нелеп

-- Давай-ка делиться, худая старушка,

Мне денег немного, тебе же -- топор.

И есть пожелания прямо на ушко:

Теория твари -- решительно вздор!

Порфирий Петрович -- следак откровенный,

Но в этот раз не закроет уже.

Я и его разведу на измену:

Тюк топором -- развесёлый дюшес.

После пойду -- Свидригайлова кокну,

Соню с папашей и прочих господ...

Зритель глазеет в раскрытые окна --

Новый концепт, режиссёр ему в рот!

Невооружённым взглядом

Блеск ускользающей волны

Над бледной немочью атолла -

Всего лишь часть миров иных,

Для наблюдений верный повод.

Над солнцем скверного литья,

Как от проката тянет потом;

Флюиды запахов летят,

сквозь сонмы бабочек полёта.

Зуб - умирающий коралл -

Корявый корень в океане.

Здесь пахнет волнами металл.

Сломав весло в зажившей ране,

Несётся Тихий исполин,

Догнать себя, увы, не в силах.

Эол, оставшись на мели,

Из глины, супеси да ила

Слепил себе крутой свисток,

На флейту очень непохожий.

Зарёю теплится восток

И раздаёт мороз по коже

Тем, кто отлично ночью спал

На пляже в стиле первобытном.

Атолл - кокосовое SPA,

Жаль, из России плохо видно.

Концепция

Человек человеку - изгой,

лучше гнать - от ворот поворот.

Не родня... это значит - чужой...

Лишь сознание нам обожжёт

упованье на здешних богов,

но, увы, не поможет ничуть.

Наживаем по жизни врагов

в обрамлении сотен причуд...

Человек человеку свинья,

если смыть с него праздничный лоск.

А полцарства отдать за коня -

чертовщиной помазанный Босх.

Очищение

Играет гимн винтажного разврата,

а вдоль позиций - влажные следы

растоптанной ногами белой ваты.

И Моисей, коварный поводырь,

стремит народ по принципу исхода

подальше от Египта увести...

и сорок лет, шагая год от года,

детей чужбиной грешной покрестить.

Горит пустыня под ногами знатно,

и, обжигая пятки об песок,

народ круги мотает многократно...

А Моисей ещё чего-то ждёт...

Самураи нашего времени*

Я помню этот серый сад камней

и геометрию его до крайней точки.

Корпоративный дух поднять сильней

и сегуну отдать без проволочки

вот в этом смысл находит синтоизм;

высокая - дери её! - духовность...

До положения опадаю риз -

я, кажется, опять дышу неровно

к японскому кондовому житью,

когда привычно напиваться в зюзю.

Планктон усердно в офисах жуют,

чтоб в выходные выплюнуть на пузе

отважных самураев всех мастей -

корпоративных ангелов в эфире.

Прекрасный повод есть для новостей

и для того, чтоб сделать харакири!

* - В Японии, выпивать с клиентами или коллегами - знак лояльности компании и считается частью работы.

В самом деле, отказаться выпить с боссом, - это оскорбление, и может повредить вашей карьере.

Опрокидывая мир

До Рогожской заставы урюк

зацветает малиновой зорькой.

Не хватает распахнутых рук

и любовной (некстати) риторики,

чтоб поднять над собой провода

неоправданно радостных строчек,

увлекая в распыл города

даже днём, а не то, чтобы ночью!

Уходя, уходи лишь на миг,

возвращаясь с зарёю быстрее.

Помнишь, были когда-то детьми,

помнишь - были когда-то добрее?

А теперь остаётся терпеть

и ломать обнажённые стебли

в обнажённой рассветом толпе,

мир роняя, как пьяные кегли...

Мир на грани

Мир упал и замер в панике,

притворяясь - мол, погиб.

Будто слоник без механики

и с отсутствием ноги;

как животное бродячее,

как разбитый паровоз...

Битый век над миром плачу я,

проливая тонны слёз.

Только он пока шевелится,

не даётся на убой...

...и подбой кровавый стелется

у Пилата за спиной.

Гапоново воскресение. Озерки, предисловие

(ассоциации на стихотворение Маркиз де!)

Храни меня от мазохизма,

садист де Сад, поэт, маркиз!

В миру подвергнут остракизму

как вредный антиглобалист,

я ухожу в метель кругами -

как ненавистна мне пурга!..

Маркиз два века точит камень,

в нас эпатируя врага.

Я обезумел, как мальчишка,

который мучает щенков,

и озаботился не слишком,

каков божественный альков:

жесток ли, жёсток или мягок

в под кровь окрашенной красе.

Бордовым высыхала влага,

и выжить выпало не всем.

Да, кое-кто погиб напрасно -

кислит со временем вино!

Во всех структурах, нам не властных,

цветёт воскресшее оно -

окаменевшее guano

на твёрдокаменных путях.

И земляничные поляны -

как будто выстрел дерзкий в пах!

od morza do morza

"Когда в море шторм, на берегу слишком много умных"

Лао-цзы

"Они курят и поют песню о шторме..."

Елена Софронова

О шторме песня весело играет;

бамбук сей год

взошёл весьма отменным:

курить его приятно целый день...

Полно врагов - аж, сердце замирает -

почти вагон!

Полно нечистой пены

в заглавье шторма, вставшего с колен.

Распластаны вдоль пирса тушки павших

за право петь

"от можи и до можи"

в тягучем ритме траурных мелодий.

По воле волн наш парус джигу пляшет.

Стоят в толпе

обкуренные рожи;

их большинство, а нас не больше сотни,

кто вышел в океан перед рассветом

и держит путь неведомый "из греков".

Палитру серым задувает ветром,

и вскоре станет первым, кто был second.

На берегу полным-полно убогих,

да нищих духом также здесь с избытком.

И не приснятся им единороги,

а будет снится сытости корыто.

Щелкунчик, зрелые годы

Когда ты крыс в округе уничтожил,

убавилось на празднике гостей;

иные спят, иные горе множат

зарубками на розовом хвосте...

И кто теперь придёт к тебе на ёлку,

отважный и решительный Щелкунчик?

Ты сам-то нарядился в маску волка

руками раздвигая в небе тучи;

и Маша - эпатажная снежинка!

Нам от неё ни холодно, ни жарко:

она твоя по жизни половинка

взаимного любовного подарка.

дорога к храму

Эх, Рассея, ты Рассея -

что ни храм, то фарисеи!

А святоши опий сеют...

О Руси, видать, радеют!

Выставляем на торги

совесть, честь и сапоги,

танки, пряники, гранаты,

приручённых депутатов!

А ещё - кусочек мыла,

чтоб помыть свиное рыло:

им потом в Европу лезть -

был бы мир, была бы честь...

Чести много ли в палатах,

где полным-полно разврата?

Где от сауны тревожно,

а от баб свихнуться можно -

чай, Рублёвские хоромы,

здесь и храм аккредитован!

Здесь и батюшка валютный

бизнес делает попутно -

продаёт в расплав оклады,

и цветным металлам рады

кардиналы, ксёндзы, Папы,

наложив на прибыль лапы.

Вот пример международный:

сплав конфессий, ныне модный.

Фарисеям нет кордонов -

Все они с Шенгенской зоны!

Храм поруган властью денег...

Дайте ж мне скорее веник -

не топчитесь близ наоса,

бизнесмены, б...леди-боссы!

Убирайтесь восвояси

те, кто в храме бредит властью!

Нету места вам, менялы,

торгаши духовным салом.

Протираю половицы,

храм открыт, и видно лица,

Видно солнечные брызги,

а не форс-мажоров риски...

...храм открыт, и видно лица,

а не доллары в глазницах!

Творили майя календарь...

...а шорох обесцененной валюты

порою громче шелеста ракет...

и в поры порох вольной Кама-Сутры

вливает солнца ультрафиолет;

приятельски раскинуты тенеты,

календарями стынут декабри,

прогнозы сеют дамы полусвета,

срываясь на кликушество и крик...

настанет день, и кончится паденье,

орбита встанет, как на место хрящ;

и побегут в исподнем люди-тени:

кто некрасив, кто статен, кто ледащ,

как майя нам когда-то предсказали,

испытывая новый календарь...

и президент, которого мы ждали,

предстанет вдруг закутанным в стихарь...

звезда Полынь по небу пронесётся,

как по грудине ласковый ланцет;

и отразится в пламени колодца

Армагеддона запасной концепт...

Прикрытие

Посвящаю своему деду Меньшикову Ивану Михайловичу,

бойцу истребительно-диверсионного батальона НКВД;

погибшему вместе со всем подразделением,

обеспечивающим отступление наших войск

осенью 1942-го года

Я под утро слезами вымыт:

этот праздник - и мне отрада -

моего деда носит имя,

что утеряно в военкоматах...

Что сгорело при отступленьях,

когда дед мой упал, сражённый...

И остались без пенсий семьи,

дети малые, вдовы-жёны

потому, что без вести сгинул,

кто другим прикрывал отходы,

по приказу ушёл в трясину,

заходя немцам в тыл с болота...

Нет свидетелей, нету - пенсий...

и могил не нашлось доселе,

а полки, отступив без песни,

почти полностью уцелели...

*заморозки цивилизации*

это было ещё когда...

мы рожденьем вскрывали веки...

... застывала святой вода...

ели пищу варягов греки...

снаряжало путей кружева

и несло невпопад лавины...

в водопадах ундины дрожат...

и не тают сезонно льдины...

гало* дымкою серого льда

отражало смятенье жала...

завершая студён-каданс**

замороженных клубных палуб...

ну а странник поёт о том

что давно мы устали плакать...

опростается сном Ростов

и затихнет стрельбой Итака...

Геркуланум растает во льдах

не заметишь в снегах Помпеи

ужас вмёрзнет в морщины у рта

развращённых тобой империй

это было ещё когда...

это было во время оно...

выходил на крыльцо рыдать

непутёвый владелец трона

неумелый властитель лугов

непроверенный верой сударь

по напёрсткам пузатых стогов

разметал криминала пудру

это было ещё когда...

било колоколом молитву...

и прохожий устал страдать

поклоняясь дежурству битвы...

...за рябиновый интерес

за калиновые метели...

эх да золотом правил бес -

кровью волосы облетели

это было ещё когда...

землю корчило между царствий...

дозировку не угадал

и небесные сдохли власти...

*- Гало

(франц. halo, от греч. halos -- световое кольцо вокруг Солнца или Луны), группа оптических явлений в атмосфере; возникают вследствие преломления и отражения света ледяными кристаллами, образующими перистые облака и туманы.

**- Каденция, каданс

(итал. cadenza, от лат. cado -- падаю, оканчиваюсь), гармонический или мелодический оборот, завершающий музыкальное построение и придающий ему законченность, цельность. Называется также кадансом (франц. cadence).

Земля в иллюминаторе иллюзий...

видно, ситцы не скоро приснятся -

мне не вытиснит время надежд

на узорах ковровых... дымятся

пироги - взял, отрезал и ешь...

на вязании петли попутав,

захлебнусь разневестой весной...

нет на шутки ни года, ни суток,

и нет жизни, увы, запасной,

но зато стеклодувы эмоций

оставляют прекрасный хрусталь...

мчит луна по потоку эмоций,

как невеста Иисуса Христа...

Пролетая над гнездом, версия XXI-го века

Ни разу не стремался над гнездом...

...кукушки что-то нынче не в почёте;

птенцы давно покинули свой дом,

чужбина - очень лакомый наркотик.

Чужбине каждый кукушонок рад,

как несравненно лучшему гнездовью:

здесь, что ни день, весёлый гей-парад

и Диснейленд, конечно, наготове,

а радуги дежурной транспортир

в полнеба толерантен - мирный атом.

Амёб с планктоном на своём пути

на землю опускаю нежным матом.

Каков приход, таков сегодня поп -

поборник эвтаназий, трансвеститов.

Европа, не бери меня на понт,

твоя уже, послушай, карта бита

заокеанским парнем без мозгов;

ему ты сапоги усердно моешь.

Таких друзей, не нужно и врагов

Немая сцена... и кино немое.

Город из тьмы

Свет сонетов - почти что как флот,

словно съезд на чухонских просторах.

Из кремлёвских неласковых сот

вырастает неласковый город.

Он подчёркнуто слажен и крут,

он похож на улыбку Джоконды,

купол собран его в парашют -

не расправленной вверх анаконды -

Петропавловской крепости штык

брюхо рвёт проливными дождями;

от воздействий Полярной звезды

крест и ангел обложены льдами.

Над кварталами - иней в стекло

навсегда затаившихся кружев,

цепи высушенных болот -

проецирую в пепельность лужи.

От столичности - циркуль стальной,

от чухонского - томная ряска

Петербург обожаю весной,

как пустыню по имени Наска!

Он наскален в гранитный альбом

уходящего в ночь космодрома,

на века упирается лбом

в пятый угол доходного дома.

Петроград, 1916-1918

Юсупов-князь - один из тех князей,

что вымостили к Ленину дорожку.

Дворцы, ларцы, а далее - везде:

переворот дворцовый понарошку.

А после - революции глоток,

кровавых мятежей полны зарницы.

Грозит смертельной бледностью восток

напуганной матросами столице.

Брутален и полуночный конвой,

В котором ровно дюжина песчинок:

один за всех, и все за одного

эсера, комиссара, Арлекина.

Пришёл рассвет - сместился звукоряд

взлетел на фа-диез второй октавы.

Авроре всяк балтиец будет рад,

которому Нева, а не канава,

которому и Балтика - ручей,

даёшь скорее, братцы, кругосветку...

Держава спит на Питерском плече,

ногами упираясь в город-клетку.

Ландскнехты к нам идут походом

В который раз на нас идут походом

скупых ландскнехтов алчные полки;

встаёт в упор суровая природа

и по спине равняет потолки

подлунного неспешного пространства,

что на рассвете тает, будто воск.

В тени планеты безмятежных странствий

в краю любви, овец, коров и коз...

ответим супостату повсеместно -

по очереди, но не вразнобой...

Чужой устав вводить здесь бесполезно,

навязывая мерзость нам с тобой!

Не посрамим и не прогнёмся долу,

паскудству не пошлём земной поклон

Нас целый хор из сотен тысяч соло -

пусть враг в нём слышит каждый обертон!

Сотый век

Какое здесь блендер-лето,

какие витые чувства...

Скрипят под фокстротом ветра

слова, как библейский мусор;

как парус плакатов странный -

клочками кидает в ноги

сугробы из целлофана.

Метафор забор высокий

построили боги истин,

себя окружив границей.

Художники, спрячьте кисти,

летите с дороги птицы!

У нас сотый век работа -

себя поднимать из грязи.

Шабат - это лишь суббота

без признаков безобразий.

Смута

Азохен вей, товарищи бояре! Я Шуйского не вижу среди тут! (с)

Николаев Владимир

Шлимазл Шуйский в бархатных баретках

со шпалером, приставленным к лицо,

стреляет, буду гадом, очень метко.

- Ша, гопота! Шмаляю, 100500!

- Василий, брат, фильтруй базар пожиже,

здесь не лохи, а правильный народ! -

сказал ему в ответку кто-то рыжий. -

Ведь ты, боярин, а не идиёт!

И замесилась в думе свистопляска,

один лишь царь отъехал в Куршавель.

Отпел убитых регент Коля Басков,

ну, а Лжедмитрий, типа, овдовел.

Тут поднялась, такая, братцы, смута,

что Кремль сожгли, попутавши рамсы

потом дрались с Пожарским очень люто...

...ну, а потом - я уронил часы

и прозевал, кому, за что и сколько

раздал дюлей красава-режиссёр.

Народ в партере всё пищал и ойкал...

и я под впечатленьем до сих пор!

Мурка, послесловие

(монолог "смотрящего")

Мой шабер нынче на приколе,

устал колоть живую плоть.

Отметьте это в протоколе.

Позвольте, ваше благородь,

мне оправдаться перед вами -

я просто был немного пьян.

С души упал булыжный камень,

а в ноги бухнулся баян,

на нём играл, в "Минуту славы"

себя пророча между строк,

но тут случилась, бня, облава,

как говорил мне Беня Крок.

Мели конкретно разномастных

и даже, скажем, фраеров...

В притон ходить теперь опасно,

полно здесь скрытых "мусоров",

что под прикрытием затихли

и нас таскают - только в путь!

Здесь веют "мусорные" вихри,

и бьют по рылу "за испуг".

"Малину" вы зашухарили,

Марусю грохнули потом,

но вот улик-то хрен нарыли,

порушив козырной притон.

Давайте так, начальник сыска,

я вам отвечу общаком,

а вы без пыли и без риска

взлетите очень высоко...

...но нас оставите в покое;

мои ребята, клык даю,

вас быстро без понтов уроют,

ещё быстрее - отпоют!

Но мы ментов валить не станем,

какой от этого навар?!

Нам ближе как-то парный танец...

Примите скромный гонорар.

Всё, понимаю - сговорились

без парафина - есть контакт.

Вы согласились, мы просили...

Базара нет, конкретный факт!

Чацкий по понятиям

*монолог героя перед занавесом*

Я в "Грибоедове" тихонько закушу,

грустить не стану и карету кликать.

Я - Чацкий, я честняга, гаер, шут;

меня бы снял Витторио де Сика

в какой-нибудь из откровенных сцен

душевного стриптиза двух актёров...

Молчалин, сука, свой превысил ценз

и Софочку оттяпал, вот умора!

А мне она и даром - ни к чему,

от умных баб случаются проблемы:

и "азЪ воздам!" и горе по уму...

Один чувак окучил эту тему.

В его словах саратовский прикол

о тётке, что в глуши минорно тужит.

Мне ж "грибоедов" - знатный разносол,

а экипаж до тётушки не нужен.

Я сам себя, пожалуй, развлеку

и успокою, в этом ли засада!

"Ах, одиночество, как твой характер крут..."

Меня гнобили, а теперь не рады,

когда я к ним с братвою привалил

и порешал вопросы по понятьям,

как долг перед писателем велит,

а также перед зрителями, кстати!

Не убежать

Сбежать хотелось очень быстро,

да вот пока не удалось:

сухой и ломкий, будто выстрел,

или случайный в мире гость,

стремился в небо вольной птицей,

да не хватало силы крыл,

чтоб в роту ангельскую влиться -

звездою в Божии миры.

Не убежать с долгами вместе,

когда приходит судный час...

Три сотни грёз помимо чести -

мелькнул кометой и угас.

антихрист

(автопортрет)

я обращаю в камень свежий хлеб

и в брагу лжи колодезную воду...

не ангел я, который на игле,

что в крепости Петровского помёта,

а бес примерный из не райских кущ

с копытами, змеиною повадкой,

как самый гибкий и ветвистый плющ...

такой портретец, в общем, если кратко!

Не полюбившие луну

Проснувшись, землю изучаю

и все окрестности её,

в Чумацкий Шлях неслышно стаю,

прервав божественный полёт.

Здесь вакуум внутри крепчает -

порой похлеще, чем маразм...

С утра по лужам замечаю...

вселенной, в общем, не до нас...

Вселенной, в общем-то, до фени,

что мы устроим здесь войну...

Вслед за луной растают тени,

не полюбившие луну...

Замыкается на осине...

Ну, подумаешь - просто оплата,

ни при чём здесь неправедный суд...

Ну, пускай... тебе больше всех надо?

Но к осине так сильно несут

ноги сами, не чуя дороги.

И верёвка, росы набрала,

знает всё о печальном итоге...

И белы, словно сажа, дела...

Не хотелось смириться и верить,

что тебя уже, в принципе, нет -

не такая большая потеря,

как и стаявший утренний след.

Не такая большая утрата,

если вдуматься, не голосить...

Время смерти - всего только дата,

а раскаянье тяжко носить!

Царь?

Подгоняет волчью стаю

к моей троечке Господь.

Я четвёртый срок мотаю*,

слышишь, Ваше благородь?..

Мне нельзя вот этим чином

пропадать в степи зазря.

Выноси меня, скотина,

православного царя.

Не доеду я до плахи,

Место Лобное, не жди!

Полетели с неба птахи...

Кто-то их предупредил...

Кровь и пот глаза застили

леденящим холодком.

Видно, знатно угостили

да по шее батогом...

Где-то дальше волки воют...

...не в моей ли голове?

Как заденут за живое,

будто ветхое в завет -

опускает книзу ливер...

Прочь, зима! Сознанье, прочь!

В клетке узнику тоскливо

проводить метелью ночь.

Только это ненадолго -

до Москвы рукой подать.

Позади осталась Волга...

эх, ушицы не едать!

А сознание всё глуше,

мёрзну, сон сей час сморит.

Стынут льдом по клетке лужи,

в небе глаз луны горит.

* - возможно, герой имеет в виду свой возраст, де, разменял четвёртый десяток...

теория большого взрыва

(продолжая тему стихотворения "Литер")

вселенная по ордеру с надрывом

влачит свой литер из варяг... в кусты;

теория беды большого взрыва

куда длинней коломенской версты,

куда просторней Горного Алтая,

куда мятежней, чем залив Бискай...

ты крикнешь мне, мол, поздно, улетаю

и пальцем вдруг покрутишь у виска...

а я взовьюсь, как музыка горниста -

холодная и сладкая на вкус,

мгновенная, как одиночный выстрел -

я одинокий, как козырный туз!

Новый царь

Я попробую вам сказать,

что не стану беспечно жить...

Душу малую образа'

провоцируют не грешить,

не бросать просто так друзей,

мимо горя не проходя...

...что в осенней густой росе

облаками в тебя глядят

лики ангелов да святых,

Божий промысел - Божий дар...

Безмятежно поют цветы,

прямо к солнцу летит Икар.

Я попробую вам сказать,

только что-то горчит во рту.

Проклинаю Эдемский сад,

прославляя свободный труд,

труд невыплаканной души,

от которого блеск в глазах.

И змеёю в траве шуршит

Богом проклятый Мошиах.

Монолог на горе

Рука, протянутая другу -

как мост в нирвану на заре.

Мы далеки, и ты напуган,

и ты несёшь бульварный бред,

друзей неловко предавая,

себя в пустышку обратив...

Такое часто здесь бывает,

что просто "Господи, прости!"

Но я прощу - друзья не суки,

хотя порой коварней сук,

и отдаю себя на муки,

замкнув собою Божий круг.

Путь в нирвану, пастораль

...и солнце за село успешно село,

сигнал послав досужим небесам...

А те зарёй мерцали неумело,

и ноги жгла вечерняя роса.

Я шёл за горизонт, с дороги сбился,

притормозил околицей свой путь.

Наверное, как водится, влюбился -

не избежал, как видно, этих пут.

Подвинься, солнце, я пройду в нирвану,

где ждёт меня покой и пастораль,

где никакого жуткого канкана,

где дамы носят томную вуаль

и сдержаны, как будто дети сфинкса.

А попрыгуньи? Мне они на что?

Село горит в сиянии зарницы,

а я ищу под сосенкой метро.

банальность

стара, как лужа, бренная банальность -

порой гордыни трудно избежать.

кому-то светит золота сусальность,

кому-то воля - лезвие ножа,

кому-то смерть - пересеченье света,

а прочим не уйти из темноты.

течёт неспешно по оврагам Лета,

в ней смысла явно больше, чем воды.

но мы готовы - о, как мы наивны! -

иным мирам себя препоручить.

дрожит сознанье свечкой когнитивной

и ждёт момента, чтоб свои ключи

отдать судьбе (в пронырливые руки),

что спит и видит: обмануть богов...

опять порвались в месте сшива брюки,

наверно, мир шагает широко!

Откровение Иоанна Богослова, версия

Апокалипсис ждёт за углом,

опуская пустыни глазниц.

Зло, назвавшись кошерным добром,

уничтожит животных и птиц!

И пощады отныне не жди,

не надейся на праведность слов,

коль конец напророчен один -

полученье добра через зло.

Перестанут жужжать провода,

выдавать электрический ток...

Шок, разряд, high voltage удар,

и к исходу - печальный итог:

провода перестанут дышать

под тугой изоляцией дней.

Кто-то режет её без ножа

в разноцветно-блистающем сне,

кто-то лезет, как бык, на рожон,

попадая на вертел судьбы,

матадором Фортуны сражён

и на вертеле этом забыт.

Перестанет однажды хотеть

тот, кто раньше хотеть обожал...

У сороки на длинном хвосте

Апокалипсис правит кинжал...

Европа со взбитым желтком

(футуристические картинки глазами очевидца)

Когда-то злость и нами насладится,

а после лихо спляшет и споёт.

Я сплю на пляже обнищавшей Ниццы,

как самый откровенный идиот.

А мимо... вдаль... бредут миллионеры...

азохенвэй, теперь они бомжи.

Я растерял намедни Любу с Верой,

сегодня и Надежда убежит!

Горят предместья Берна и Лиона

во имя мира жгут живых людей -

Коран забыт на время евроЗОНОЙ,

а Библии не видел я нигде!

Сегодня распрощаемся с Европой,

она, увы, сама себя сожгла.

Чтоб слушать джаз, потом бездумно хлопать,

когда давно не ладятся дела,

умения не требуется вовсе...

Унылый европамперс - как паслён.

Приходит на Лазурный берег осень.

Как бы упадка буйный эпигон,

мистраль деревья выдирает с корнем

и сарацином бродит по садам.

Надежда на спасенье слишком вздорна,

когда пришла на континент беда.

И сразу видно слабость европейцев -

они давно своих утроб рабы;

ни Амстердам, ни Бирмингем, ни Лейпциг

не смогут "от сохи" наладить быт

и помирают, если нет биг-Мака,

или же - круассанов с пиццей нет...

Не выловить им даже в речке рака,

его не приготовить на обед...

Рассвет заката матушки Европы

ложится по асфальту - как пастель.

Кончита Вурст на языке Эзопа

несёт пургу по прозвищу Метель.

не Кафкой!

по мотивам стихотворения "Ломка"

ломает? не Кафкой!

люби Мураками,

а Ницше не трогай -

под ним Заротустра...

какая-то травка...

воняет носками...

уйди, ради бога!

люстрируем устриц...

existence-Камю

паладином безродным

крадёт мои мысли

с утра и до ночи...

да это хомут,

если будет угодно...

прибавка-мантисса

сознанье курочит!

мантисса - прививка -

по эболе плачет,

струит наливным, подозрительным штаммом;

а бурка - не сивка,

мачете - не мачо,

с утра бредит сутрой какая-то Кама...

прострация века

изящных иллюзий

меня не пугает, причём повсеместно...

командует лекарь

манёвром диффузий,

и где-то в лесу сук под белкою треснул!

Колобки не сдаются

по мотивам мультфильма "Следствие ведут колобки"

В зоопарке в запарке...

Сторожа в сто рож осторожно

вглядываются. Гады воют, извиваются.

Похитителей взят след на облупленной арке.

Волки тигровый рык перевирают безбожно,

шакалы с лисами лаются

без толку

подчинённо не сложно,

а как-то отрешённо даже...

Колобки в смятении, слон похищен

злобным Карбафосом, персидскоподданным,

в костюме меланжевом

цветом, фактурой и... паспортом подложным.

Коллега и шеф надуты авантюристом,

как шарики воздушные газом. Чисто

сработано, ничего не скажешь.

Слон исчез в заоблачной облачной смеси

взбитой неосознанными действиями

аэростатов, цепеллинов, истребителей

в пенный мусс аэрологической окрошки цвета асфальта влажного;

две пары в черепице аккуратных отверстий

оставив. Только его и видели...

...многочисленные столичные жители,

и прочие граждане,

принимая за спутник, выводимый на орбиту

околоземную.

Да здравствует Юрий Гагарин!

А Карбафос - невероятно коварен,

как евнух гаремный...

Но Колобки следствие ведут расчётливо и сметливо,

не уйти злодею от свиданий с баландой тюремной.

Браво, бис, вива!

Братья пропажу вернули, зоопарк победою опьянён,

реки касторки вдоль клеток льются.

Степ слоновий под дудочку грациозностью не обделён...

Колобки никогда не сдаются!

Пришиты навзничь рукава

Душа - повешенный Пьеро...

и рукава к спине пришиты.

Неугомонный пьёт народ,

в палате шесть трындит трембита.

Пришиты также и друзья -

Мальвина с гордым Артемоном...

Лежат в крови, и что с них взять,

раз Карабасовы шпионы?!

Друзья в предательстве смешны -

желают как-то объясниться.

Но обострение весны

неотвратимо пляшет в спицах;

и не пресечь колёсный ход,

чтоб в драму всыпать кружку мела.

Весною дышится легко...

совсем не так, как ты хотела!

Как говорят, don't worry

посвящение Елене Калинчук

Нету путей возврата,

ты погоди и не рви

с мёртвой души заплату

как логотип MTV.

Город в туман рассеян,

снег по краям лубком,

чья же была затея -

не отправлять закон?

Чья же мечта угасла,

не разгоревшись вновь?

И не пошла по маслу

жужелица-любовь,

и не полезла в гору,

и не взлетела ввысь.

Чакры открылись; впору

снять бы с заплаты швы...

Снег не растает быстро -

это царит зима...

А на морозе мысли -

как консоме-роман.

А на морозе зори -

алым окрасят фирн.

Как говорят, don't worry,

медью кислит эфир.

Падшая ночь

Секрет скрывая в омуте ночей,

луна съезжает утром к горизонту.

Орёл сидит у солнца на плече?

Ослепший дух - совы усталой контур.

На контурные карты забытья

наносит время колдовские знаки;

их не понять как будто бы, хотя

вот если только соскоблить бы накипь

с поддона рек, бегущих в пустоту

однажды наливного океана...

Там бездны волн... и это вам не "тут",

где миражи куражливым канканом

взметают пыль из пепла и пыльцы,

из лжи ухода и из возрожденья,

в котором бдит с "Анналами" Тацит

и дремлет мир на грани потрясений...

* * *

Упала ночь промокшая в росу,

разбивши нос лежалому рассвету.

И тенью наползая на лозу,

парила туча, строя куры ветру.

На загривок белёсой земли

скоро зимние выпадут ночи

на загривок белёсой земли,

зуб январь по проталинам точит

и меня потихонечку злит...

снова год напророчится вздорный,

да под ёлкой морозной уснёт,

завываниям вьюги покорный,

в партитуре классических нот,

что расставлены нам на потеху

или, может быть, нам на беду...

я хотел бы отсюда уехать,

пусть цыгане меня украдут

и умчат по заснеженным рощам

в край какой-нибудь вечной весны...

впрочем, зря мы здесь - тёмные - ропщем

выпрядая побочную нить...

всё прекрасно, маркиза, без драки,

без каких-нибудь там дураков...

просто зря мы живём, как собаки,

и творим за проколом прокол...

нам бы взять, да забыть о молитвах,

от которых болит голова...

карты, сданные временем, биты,

и цинизмом избиты слова

от которого впору повесить

на воротах десяток господ...

скоро зимняя вымерзнет плесень,

и палач "заиграет" джек-пот!

Воспоминания о державности

Мы ходили в атаку развёрнутым строем,

и седой самурай показал нам кишки!

В этом сне что-то есть, ты прости, наносное,

как с котятами гимнов эрзац-пирожки!

В этом есть что-то очень и очень крутое,

как замеса бетона остывший гранит,

и летит в пустоту твоё имя простое,

разбивая порталы и склепы обид.

И летит на поверку всего лишь пылинка

на краю мирозданья нелепых утрат;

ты моя дорогая, моя половинка.

Если клятвою станешь - я твой Гиппократ!

Даосизм

Коль труп врага неспешно проплывает,

то Лао-цзы сидит на берегу.

И в небе журавлей курлычет стая,

а люди на земле по-скотски лгут.

Любить людей - тяжёлая работа.

Терпения не хватит всех любить.

Намного проще строить самолёты.

Убитые свободою рабы -

лишь образец простых несоответствий

желаний, воплощённых вопреки:

какое у рабов бывает детство,

такой же сплин от трупов вдоль реки.

В китайской философии неважно,

будь ты хоть самым царственным из лиц,

тебе поможет вряд ли суд присяжных,

в который Дао-дух судьбой излит.

Смешавши с Визбором Сенеку...

Вот в электричке еду,

песни пою, пишу;

пользуюсь я Ай-Пэдом,

вешая в Сеть лапшу.

Нежной математичке

ставлю не "лайк", а плюс.

Карточку обналичу -

в прикупе будет туз!

Спутаю жанров ворох,

спрячу за слогом шов.

Видишь, горит не порох,

а бриллианты слов

блеском на солнце красят

неповторимый стиль?

Коль это в нашей власти -

краски в народ нести,

стань эклектичным... в меру,

будто бы сборник рун,

увековечив веру

тайны духовных струн.

Праздник забвения

Пророки вышли тихо... из подвалов

и удалились в сторону зари,

и места этой "свадьбе" было мало,

и музыканты задавали ритм

раскачиваний света в светотени

да проливных неоновых дождей...

Кружился ворон - чей-то современник -

и отлетал частенько по нужде.

Нам нет нужды рассказывать о странном

или грешить со словом невпопад.

В пустых садах гуляют ветераны

и наблюдают в небе камнепад

блестящих звёзд, а также их иллюзий,

что, мол, светимость - это навсегда;

что всякое, простите, "муси-пуси" -

литературно-выверенный дар.

Пророки вышли, чтобы удалиться;

ведь для пророков нет судьбы иной,

чем в атмосфере праздничных традиций

себя переработать на говно!

Комментарии: 2, последний от 10/02/2018. © Copyright Чваков Димыч (nudless@mail.ru) Размещен: 10/02/2018, изменен: 10/02/2018. 108k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия Скачать FB2
Аннотация: на грани катастрофы?

Чваков Димыч : другие произведения.

Мир на грани