О том, что бесплатный сыр водится только в мышеловках, надеюсь никому объяснять не нужно. Однако в событиях, которые будут описаны далее, нарушены причинно-следственные связи, и поэтому вы сами решите для себя, возможен ли бесплатный сыр в принципе.
Данная история произошла в начале 1981-го года, когда 4-ая общага Киевского института инженеров гражданской авиации опустела после шумной встречи Нового года с битьём пустых бутылок из-под "Советского Шампанского", напряжённой сессии и бурной радости по поводу её успешной сдачи. Все разъехались на каникулы или на производственную практику. Принципиальная тётя Оля, общаговский Цербер и вахтёрша в одном лице, заскучала за вязаньем. Одна у неё теперь осталась радость - цепляться к двум ушастым нелегалам, каковыми были мы с Санычем. При каждом нашем появлении в холле тётя Оля делал строгое лицо и требовала предъявить пропуск, а мы делали вид, будто идём в гости к своему однокурснику Стасу. После чего просачивались внутрь - мимо стола дежурного, забывая оставить документ, являющийся гарантией того, что терпкий дух нигилизма оставить общежитие вместе с нами к предписанному распорядком сроку. Зайцу зайцево, как сказал бы дед Мазай, доживи он до начала восьмидесятых.
Почему мы втроём никуда не уехали? Да всё достаточно просто. Наша производственная практика проходила в Киеве. У Саныча в стенах альма-матер, а у меня со Стасом на заводе ВУМ (вычислительных управляющих машин). Как вы уже, наверное, догадались, в общаге, кроме мышей и двух "зайцев", остался проживать и честный студент, справно получающий свежие постельные принадлежности в положенный срок от кастелянши. И этим единственным легальным резидентом общежития был как раз крошка-Стас.
Стипендию за январь и февраль нам не выдали, обещав рассчитаться в начале второго семестра, когда наши краснознамённые отцы-командиры (аналог старосты учебной группы в большинстве тогдашних ВУЗов СССР) прибудут в стены учебного заведения. Наверное, по этой причине вскоре нам пришлось перебиваться с хлеба на пиво, отказывая молодым организмам в мясе, овощах и фруктах. А возможно, всё проще: наша троица, привыкшая жить не по средствам, просто-напросто живенько потратила денежные знаки на мирские утехи связанные с чревоугодием и посещением злачных мест невысокого пошиба. Не хотелось бы уточнять, чтоб не портить впечатление о себе в глазах читателей.
Так или иначе, но к середине практики денег на троих оставалось не больше двух гривенников. Ладно бы это случилось в разгар семестра. Тогда бы дорогие отцы и мамаши (выражение Стаса) - сиречь обитатели общежития - не дали бы умереть троим милым непохмелённым созданиям от голода. Но что делать теперь, когда на всех пяти этажах из живых существ - лишь полудохлые после санобработки прусаки?
Впрочем, безвыходных положений в реальной жизни гораздо меньше, чем можно себе вообразить. Кое-кто из наших знакомых оставил нам ключи от своих комнат, чтобы мы могли поливать чахлые кактусы, подкармливать, чем сумеем, тараканов и следить за порядком. В некоторых из вверенных под нашу юрисдикцию комнат водились безкомпрессорные холодильники типа "Морозко". "Возможно, такой расклад и поможет нам выкрутиться из создавшейся ситуации", - думали мы, направляясь в дозор, чтобы "поскрести по сусекам".
Я прекрасно понимал, что две недели без пищи протянуть возможно, но сей эмпирический опыт чреват людоедством. Два моих партнёра к тому же в то славное время больше напоминали узников Дахау, чем упитанных студиозов. А Стас так вообще возглавлял "Лигу велосипедов" нашей общаги. Если я, сбросив с десяток килограммов живого веса, практически остался бы узнаваемым, то другие обитатели нашего замкнутого мирка могли и не выдержать длительного пищевого воздержания.
Итак, влекомые перманентной бескормицей, мы двинулись в обход всех доступных нам владений, и в одной из комнат (о, чудо!) обнаружили в морозилке огромный шмат сала. Он выглядел непрезентабельно, подёрнутый бурным цветением, и, кроме того, дурно пах. Но перед нами был продукт ПЕРВЕЙШЕЙ необходимости. Этот, килограмма на полтора, кусище стал нам надёжей и опорой, придал новых сил и мечтательности в молодых искристых глазах. Жизнь налаживалась!
Стас умелыми движениями соскрёб со шмата первый культурный слой бактерий, представляющий собой пенициллиновую плантацию, и мы нажарили огромных шкварок на завтрак. О, как же они были хороши эти шкварки! Даже без хлеба. Запив калорийную пищу кипятком, мы отправились на практику. Вечером процедура с залежавшимся беконом повторилась.
Повторялась она раз семь ещё несколько дней, покуда сало не стало вставать поперёк горла. В головах даже участились нездоровые явления, как-то: рассуждения о необходимости пойти разгружать вагоны ночью. В общем, трём симпатичным "мышкам" (двум из них в заячьей шкуре) стало не хватать витаминов. А общежитская мышеловка больше ничего не предлагала.
Можно было, конечно, поехать в Борисполь и упасть в ноги вуйко Кондрату (выпускник 1979-го года), он там как раз работал. Накорми, дескать, добрый человек, трёх неразумных особей студенческой породы. Но в аэропорт без денег добраться практически невозможно. Рабочий же телефон Шурика Кондраткова мы не знали.
А тут ещё совсем некстати нагрянуло воскресенье.
В обычные-то дни от голода отвлекала производственная практика на предприятии, но перспектива целый выходной переваривать холестериновый продукт нам явно не улыбалась. Стас отрешённо валялся на кровати, закатывая большие, с поволокой, как у роковых женщин, глаза. Он давно уже не рассказывал нам содержание своих ярких приключенческих снов, что раньше очень любил делать. Накатило на парня конкретно, что и говорить.
Саныч сосредоточенно рылся в своей видавшей виды шинели без погон. Я же - нехотя собирался на кухню, для того чтобы приготовить отвратительный завтрак. Интересно, кто-нибудь из нас станет его есть?
Вдруг вопли Саныча огласили общагу так, что милейшая тётя Оля, сидевшая на первом этаже, чуть не нанизала котёнка, задремавшего у неё на коленях, на вязальную спицу.
- На-а-а-шёл! - орал Саныч благим матом, временами срываясь на фальцет. - Вот он голубчик, за подкладку завалился!
С этими словами он продемонстрировал замусоленный рубль, покрытый прилипшими табачными крошками и скорлупой от семечек. Находка века, доложу я вам!
Тем не менее, даже такое судьбоносное событие ничуть не оживило Стаса. Он меланхолично заметил:
- Этого нам хватит на один раз, а потом снова мучения принимать. Лучше убейте меня сразу, партнёры. А на заводе ВУМ скажете, что сгорел, де, в творческом рабочем экстазе, обдумывая рационализаторское предложение.
Однако мы с Санычем, не слушая стенаний пессимиста, присели на кровать и принялись фантазировать, каких сказочных продуктов можно купить на внезапно обнаруженный рубль. Про пиво сразу договорились не думать. Выходило, что найденных денег могло хватить на два дня царского существования. Во-первых, две пол-литровых банки украинской кровянки (кровяная колбаса, которой не придали форму) по 24 копейки за каждую, во-вторых, две пачки рожек по 17 копеек и, наконец, в-третьих, можно на остатки купить хлеба.
Или нет, не так. Лучше четыре пачки рожек и хлеба побольше. Шкварки с рожками пойдут явно лучше, чем с кровянкой. Да, и опять же - дешевле. Эге, этак мы и неделю протянуть сможем! Но тут Саныч заартачился. Он сказал, что давно не посещал кинотеатров и отстал от культурной жизни совершенно. Подобного надругательства над своим чувством прекрасного он себе простить не может и посему предлагает поехать в "Лейпциг" на утренний сеанс, а на остатки денег накупить хлеба. Хлеб, дескать, он всему голова, но зрелищам Саныч не чужд тоже! И это - главнее!
Мои уговоры значения уже не имели, поскольку я как культурный человек не мог заявить права на чужое богатство. Мне пришлось, скрепя сердце, согласиться. Стас же, не выходя из транса, сообщил, что ему всё по барабану, дескать - делайте, что хотите, но "не мешайте мне тихо медитировать".
Таким образом, мы с Санычем отправились вдвоём. И не просто отправились в никуда, а на встречу с важнейшим из искусств, как любил говаривать пролетарский вождь в минуты душевных обострений.
Добраться на трамвае до кинотеатра "Лейпциг" двум заслуженным "зайцам" КИИГА не составило большого труда. Правда, пришлось один раз сделать остановку в пути, когда хитроумные контролёры затребовали от нас прокомпостированные талоны. Но разве подобные пустяки способны остановить людей, спешащих повысить свой культурный уровень? Ага, и я тоже такого мнения.
И вот прибыли.
Мы уже двинулись к кассам, чтобы взять самые дешёвые билеты в первый ряд на "детский" сеанс, как вдруг Саныч отстал. Я с ужасом наблюдал, как он приблизился к лотку, с которого торговали лотерейными билетами "Спринт" по "пятидесяти копеек за штуку", на критически опасное расстояние. Этот мерзавец надумал сыграть с судьбой?! Как я тогда разозлился, не передать словами. Но поймать злодея за руку не успел.
Саныч, весело улыбаясь, демонстрировал разъярённому мне два билетика. Я подумал, что у него случился нервный срыв, собрал волю в кулак и поспешил на помощь. Почти вся злость на внезапно потерявшего разум друга мигом испарилась. Однако Саныч на удивление был абсолютно спокоен, хотя и не совсем адекватен. Он сказал:
- Здесь наше счастье! Ночью мне случилось виденье.
Я снова вскипел. Захотелось немедленно заняться членовредительством, но удалось себя сдержать. До поры. Пока Фортуна не скинула паранджу неизвестности.
Саныч на правах старшего менеджера Судьбы надорвал билетик, выбранный случайным образом. Итак, первый - пошёл! Надпись "без выигрыша" появилась издевательским ругательством на расхристанном рваном купоне.
Вторую лотерейку вскрывал уже я - без эмоций и с деланным равнодушием, подчиняясь романтике роковой случайности. Готовый ко всему, в том числе - к самому очевидному из исходов. А там! В открывшейся бумажной полоске... Там такое! "50 рублей" засияло ярче солнечного света. Сердце ёкнуло. Слов не было.
Когда мы получили означенную сумму у лоточника, то долго и нежно поглаживали почти новенькие червонцы, как жених поглаживает руку невесты на пути в ЗАГС. Тут же, не сговариваясь, повернули в обратный путь. Идти в кино совсем не хотелось. К чему тратить время на фильм, который показывают на сеансе для детей! Я вас умоляю!
Мы шли, как вы думаете, куда? Правильно - за сумками. Их предполагали использовать в качестве тары. Радостное известие настолько оживило Стаса, что он забросил свою медитацию и засобирался с нами. Оставаться в стороне от праздничных мероприятий было не в его характере.
Мы купили ящик "аллигаторов" (так у нас в альма-матер называли ординарное вино "Алиготе") по рупь тридцать за бутылку поскольку "свиней" (а под этим псевдонимом значился ординарный "Совиньон" по рупь семнадцать) в магазине не оказалось. Ещё мы купили хлеба и почти два килограмма голландского сыра. Пир предстоял знатный. Мы жили его предвкушением.
Ожидания нас не обманули. Но странное дело, вина было неизмеримо больше сыра, однако кончилось оно быстрее. А халявным голландским сыром мы питались ещё дня четыре. Вот так - распалась связь времён. Сначала в нашей жизни материализовалась мышеловка с салом, а уже потом там появился условно бесплатный сыр.
А как же мы жили дальше? Да очень просто - через неделю Саныч получил перевод из дома, и все остались не только живы, но и вполне себе здоровы.