Чваков Димыч. Нижневартовск на Оби... кто здесь был, тот не забудет

НИЖНЕВАРТОВСК НА ОБИ. КТО ЗДЕСЬ БЫЛ, ТОТ НЕ ЗАБУДЕТ

БУМЕРАНГ ВОЗВРАЩАЕТСЯ

(вместо вступления)

Эта история о том, как пытались запретить "Бумеранг". Да-да, дорогие читатели, был и такой период в истории стройотрядовского движения, когда наши бдительные кураторы от совка (даже можно сказать - от совковой лопаты) не пущали западные упаднические настроения в нашу светлую трёхкопеечную действительность.

Описывать события, которые знакомы понаслышке, достаточно сложно. Но попытка - не пытка, как любил говаривать Лаврентий Палыч. Будем считать, что я тоже приобщился к этому непосредственно в процессе. Итак, весна 1979 года. На Гарматной* каштаны делают первые робкие попытки зазеленеть. "Четвёрка"** наполнена испуганными второкурсниками, ожидающими грядущих встреч с Кущевым и Левиным не в милой лабораторной обстановке позиционной окопной войны, а на экзаменационном плацдарме, где потери непредсказуемы, а знамёна зачёток переходят из рук в руки.

Щёлканье старинных калькуляторов напоминает звук отстреливаемых гильз. Кое-кто счастливо обладает "оружием" направленного инженерного воздействия - калькулятором с тригонометрическими функциями и, страшно сказать, с убойной точностью до 9-го знака. У таких счастливчиков выклянчивают их "оружие" "пострелять" на пару ночей. Да, вы угадали. Это именно локальные расчётные "миссии", известные в народе - как курсовики по переходным процессам в цепях переменного тока.

Кого-то беспокоит длина юбки, которую предпочитает Панкратов, и соразмеряют длину своих ног с его ростом с учётом платформы (на его же туфлях). А кое у кого и юбок сроду не бывало, да и ноги что-то не задались. Эти гадают - какой одеколон лучше применить после бритья, чтобы не осквернить эстетического восприятие барина-философа. Где-то вдали маячит боксёрская конница известного борца с рядами Фурье Разина-среднего (младший "Ласковый май" из босоты с голосами херувимов позднее сваял, а старший Алексея Михайловича Романова сильно не любил... вы должны помнить).

Короче говоря, жизнь бьёт ключом. И, надо заметить, не всегда мимо головы попадает. Пивцо тоже льёт рекой. Но к этому действу больше причастны те, кто юбки только со стороны привыкли разглядывать.

А тем временем в райкоме комсомола имени ордена Ленина, в трёх экземплярах (а ещё утверждали, будто бы в "пресвятую троицу" наш коммунистический союз не верит), тоже идёт подготовка. Подготовка к выезду стройотрядов в разные стороны необъятной. Широка страна моя родная... что-то там полно полей и рек...

Приходит очередь и нашего отряда.

Собрание в общаге прошло дружно. Проголосовали за название "Бумеранг". Это вроде заклинания, которое во французском иностранном легионе бытовало: Je revience (я вернусь). Смысл имеется, да и звучит красиво. Все бумаги Вадик Коваль-командир с Шоней (Сафонов Искандер, свет, Николаевич ) - комиссар оформили да и, помоляся, в путь-дорожку снарядились, что к комсомольскому Олимпу вела.

Там народ всё больше гуманитарный, гуманизмом не обделённый, пролетарским интернационализмом привеченный. Давай комсомольские вожди выяснять: сколь добровольцев для кормления Нижневартовских летающих кровососущих нашлось, имеется ли договор с кем на производство работ, все ли принадлежат к славному племени деток многодетного папашки из склепа, каково названье отрядово?..

Как дело до названия дошло, вскочил с места матёрый партийный вожак и куратор райкомовских принцев. Из-за пазухи его партийного френча торчали электронные свинячьи ушки одного очень секретного учреждения. От значка высшей партшколы исходил немыслимо карающий коммунистический блеск, а от сияющих бульдожьих брил, идеально выбритых станком загнивающей фирмы "Gillet", за полтора квартала разило элитным одеколоном то ли "Ленин в Горках", то ли "Запахи Ильича". В руке дядька держал один из последних номеров молодёжной газетки, размахивая им, как дубиной.

"Товарищи, - воззвал он, - вы только подумайте, куда толкает нас этот аполитичный командир! Я буду резать правду-матку, как бы горька она не была. Видите, что тут напечатано органом (хорошо, не детородным) и именем НАШЕГО родного комсомола?!". Он дал прочитать сидящим название статьи в редакторской колонке. Там русским по белому было означено "Бумеранг не возвращается".

Комсомольцы от райкома нервно сглотнули и приняли позу "чего изволите", замерев в ней наподобие восковых фигур. "А вы знаете, о чём здесь? - продолжал блажить партайгеноссе с надрывом - здесь о расхитителях нашей родной социалистической собственности. Я считаю, что несознательное поведение руководства этого отряда очень сильно смахивает на политическую провокацию! И даже, не побоюсь этого слова, на экономическую диверсию западных спецслужб!"

Дядька расходился всё больше и больше, а фигуры из "воска" всё сильнее прогибались, будто плавясь от его жаркого напора. Вадик в уме начал перебирать, что он знал из уголовного кодекса, но дальше названия дело не шло. Шоня вспомнил-таки 218-ую статью, но нервозность обстановки мешала ему просканировать фрагменты, которые касались минимальных сроков. От этого Шоне стало неловко и гадко. Он чихнул. Партийный дядька неожиданно сдулся и упал на стул, будто проколотый воздушный шарик. "Ну, товарищи, что будем делать?"- всем своим неподкупным видом, будто спросил он.

Товарищи ожили. Закипела дискуссия. То и дело в воздухе сами собой возникали слова: "Их бы в 37-ом...", "Исключить... расформировать...", "Под суд...", "Пособники ЦРУ...", "А, может, просто переименуем отряд... на первый раз?". Проголосовали. Решили обойтись только замечанием без занесения для руководителей отряда и переименованием для самого ССО.

Правда, были и другие, более кардинальные предложения. Фамилии их, авторов кардинальных решений, партиец с удовольствием занёс в свою записную книжку авторучкой с золотым пером работы китайских товарищей, - возможно, для грядущих поощрений.

Снова взял слово засланец от КПСС: "Какие будут предложения по названию? Я думаю, что "Гренада" в самый раз. Эту песню я лично с коммунистом Светловым в окопах под Мадридом пел, а Хемингуэй подпевал вполголоса и "По ком звонит колокол" дописывал... Тяжёлые были времена, но славные. Комсомольцы, добровольцы..." Допеть засланцу не дали, заглушив судьбоносный баритон оглуШАЮЩИМИ аплодисментами.

Других мнений почему-то не оказалось вовсе. Название "Гренада" было узаконено и всеобщим голосованием небожителей закреплено за отрядом. Горком и обком ударили по рукам и решили "быть по сему".

Но только это официальное название так и не прилипло к нашему строительному отряду в обиходе. Только сердобольный Валик Бондарь в память "Гренады" изобразил ту самую гренадёршу, которую вы можете увидеть среди моих старых фотографий. Все приезжающие комсомольские комиссии, инспектирующие "как бы чё не вышло" требовали немедленно закрасить "безобразную продажную девку империализма".

Особенно их возмущало расположение дверных ручек на входе в столовую. Однако после второго стакана в командирской каморке все члены комиссий усмиряли свои притязания. Они наоборот выстраивались в очередь на аттракцион "кто больше зайдёт в столовую". Это и понятно - там в отдельном нумере жила медсестра Тамара с ярко рыжей гривой волос и улыбкой амазонки. Хотя... кто его знает, может, ностальгировать по Испанской славной провинции им больше способствовали ослепительно белые лосины, гусарский ментик... ну, и другие прелести гренадёрши.

КАК МНОГО МУЖИКОВ ХОРОШИХ

(вместо вступления - дубликат)

Не зря был помянут великий 1979 год. Это лето. Эта Сибирь. Этот "Бумеранг (читай "Гренада")-79". Итак, в то лето квартирьеры ожидали прибытия основного стройотряда в лагере уютно разбитом на краю болота с чудесным пятизвёздочным видом на РБЗ (растворо-бетонный завод). Гренадёрша с утра прихорашивалась необычайно долго: взбодрила раков на блюде, помазком для бритья навела пену в пивных бокалах; кивер, дверные ручки, (напоминающие НЕЧТО запрещённое к употреблению нашей родной компартией), лосины блестели...

Хотя нет, вру, как сивый мерин... Ведь творец этой ФЕМИНЫ (ГРЕНАДЁРШИ) появился как раз с основным отрядом (Валик Бондарь). Но сапог над трактиром висел уже тогда - и этот научный факт не смогли бы оспорить ни один нобелевский лауреат, имеющий доступ к космическому шпионажу.

И вот - свершилось! Братание "старичков" и "молодёжи" прошло под дружный звон местного комарья... Водка была откубрена попозжее - но это совершенно другая и не такая правдивая история. Когда выгрузка десанта состоялась, прораб из СУ-24 треста "Мегионгазстрой" возжелал познакомиться со всем коллективом лично, то есть за руку.

Этот прораб впоследствии сильно отличился своими изысканными манерами при посещении ресторана "Огни Сибири" - тогда единственного в Нижневартовске. После ударных возлияний на день строителя с руководством отряда прорабище остался спать в одной из наших палаток. Наутро душа потребовала лечения. В таких случаях в этих местах поступали просто - тормозили "Татру" или "Магирус" в сторону города (70 вёрст для бешеного кобеля не расстояние) и ехали в "нумера" (то есть в "Огни Сибири"), где получали такое необходимое для души лечение.

Нижневартовск в те времена не отличался особой чистотой (глина выпирала поверх асфальта, грозя подняться по самые-самые...), поэтому в ресторан пускали в болотных сапогах, но обязательно в костюме и в галстуке. Галстук-то у прораба был. Одна беда - с утра не мог никак обнаружить носки. Но здоровье - превыше всего, поэтому он попросту впрыгнул в болотники босиком и проследовал вместе с нашим командиром Вадиком Ковалем (выпуск 1980 года) в город...

В ресторане партнёры по строительному бизнесу заняли столик на двоих. После первой у прораба обильно выступил пот. Он потянулся в карман за носовым платком и извлёк оттуда утерянный с утра носок. Ничего не заподозрив, он деликатными движениями, подобно урождённому аристократу, промокнул губы и вытер испарину. Запах первичного алкоголя, смешавшись с ароматами вчерашними, вероятно, сыграл с прорабом злую шутку - он так и не почувствовал подлог. Весь вечер эстет из "Мегионгазстроя" пользовался "носовым платком" с ароматизатором... Вадику указать на явное несоответствие формы и содержания помешала его врождённая скромность. И только официантка в резиновых сапогах на умопомрачительной платформе иногда воротила свой вздёрнутый носик и шептала заветную фразу: "Нажрутся же...", ничем при этом не выдавая своего отношения к клиенту в лучших традициях "Лидо" и "Максима"...

Но это всё будет после... А пока - знакомство. Один бог знает, кто составлял на небесах такую расстановку представителей отряда во время процедуры, но... получилось забавно. Представьте себе: вдоль крыльца того самого трактира, где Гренадёрша безраздельно властвовала в эфемерном подпространстве... под самой крышей, расположились непринуждённо все участники парада... Началось знакомство в таком примерно порядке - идёт прораб и здоровается с каждым за руку, при этом ребята представляются (с комментариями прораба в скобках (вполголоса)):

"Лангер Дьёрдь (араб что ли?), Агоч Тибор (тоже из Египта?)
Хакимов Хикмет Нияз-Оглы (этот точно турок), Корчагин... Павел... Хватит издеваться! Не верю, что у вас ни одного простого хохла, ни одного простого русского!" Стоило больших трудов убедить прораба, что это его величество случай так экзотически устроил ему знакомство... А если б он ещё знал, что Серёга Аврамич да американско-подданный!***

БОЛЬШОЙ БЕТОН ИЛИ ЯПОНА МАМА

(тело текста)

(когда "Газпром" ещё не очень рулил или просто вступление)

Работа на строительстве газопереработывающего завода (ГПЗ) в окрестностях Самотлора, надо сказать, сильно форсировалась с прибытием "Бумеранга". Работали, не щадя себя и стройматериалов. Сразу по прибытии командир оценил предлагаемые объёмы и, после общего собрания отряда, была сколочена отдельная бригада, которая незамедлительно отправилась в район Мегиона (северо-западнее Нижневартовска) с целью точания там срубов различных хозяйственных сооружений для свинского и человеческого применения, а также их крышевания (совсем не в бандитском смысле).

Уехало человек 10-11 (точно не помню). Оставшиеся 26 человек должны были переделать всю здешнюю работу, прикрывая отсутствующих своим быстрым мельканием в глазах у начальства в случае проверок. Работы радовали разнообразием: строительство двухкилометровой лежнёвки (плавающей поверх болота дороги из связанных между собой брёвен с подсыпкой из гравия и песка, по строительному - ПГС), снабжение всех бригад (а не только своих), работающих на ГПЗ бетоном в круглосуточном режиме. Но главным объектом, конечно же, считались два огромных фундамента для установки оборудования на будущем заводе - один на 1200 кубических метра, второй на 800 "кубиков", не считая множества всяческих мелких бетонных работ. Самые удивительные и славные события связаны с заливкой фундамента 1200. Но прежде чем поведать историю, связанную с этим, нужно обратиться к предыстории и в дальнейшем следовать хронологии.

1.КВАРТИРЬЕРЫ ИЛИ ДВА КУБА ВАГОНКИ

Отряд квартирьеров прибыл в Белозёрку (посёлок в 70 км севернее Нижне-Вартовска): к месту дальнейшего прохождения службы в начале июня. Погоды стояли жутко мерзопакостные. Постоянный дождь и холодный ветер. Поселили нас сперва всех восьмерых в одну комнату в общаге - одноэтажном покосившемся бараке. С нашего курса присутствовало шестеро. Это Андрей Сикорский, Серёга Артёмов, Юра Мельниченко ("Лысый"), Стас, Игорь Капля ("Хабиби") и я. Ещё один парнишка с радиотехнического факультета был придан в нагрузку.

А во главе, конечно же, Вадик Коваль. Задача была поставлена простая, но трудная: за 20 дней приготовить жильё и построить столовую для прибывающего в первых числах июля отряда. Лагерь разбивался на огромной болотистой поляне рядом с РБЗ. Но этот завод по производству цемента с двумя цехами (цементным и гравийным) все почему-то называли РБУ (растворо-бетонный узел), хотя РБУ не оборудуются подъёмными устройствами для тяганий поддонов с цементом, а гравий в скип (мерная посудина для компонентов на один замес бетона) на них засыпается вручную.

Здесь же гравий из одного цеха в другой поступал через специальный бункер (под собственным весом), а подгребал к бункеру ПГС целый бульдозер. И первый цех был оборудован тельфером грузоподьёмностью до пяти тонн.

Сначала мы поставили навес буквально посреди болота и затащили под него металлическую печку, чтобы готовить и питаться, практически не покидая рабочего места. В последствии эту печь использовали для бани, которую любезно срубила за сутки та бригада, что потом уехала в Мегион.

Потом...

Перво-наперво воздвигли сушилку с примитивным камином и ещё одну хибару, где потом жили и ТВОРИЛИ наряды мастер-Шиян и командир-Вадик. Назовём её "прорабской". Я не зря слово "творили" выделил, ибо этакого совместного творчества не знавали Ильф и Петров, братья Гримм и оба Дюмы. Ведь потом ещё нужно было всеми доступными средствами (в виде коньячного спирта) убедить славного прораба завизировать не изысканным "к печати", а меркантильным "к оплате". Но на этом процесс не заканчивался. Затем уже в городе при помощи обаятельной улыбки и дефицитной польской косметики на нарядах как бы сами собой расцветали симпатичные факсимиле отдела труда и бухгалтерии.

Закончив крышевать, мы, то есть квартирьеры, приступили к строительству основного объекта - знаменитого трактира, впоследствии - "Трактиръ у гренадёрши". Особенно любовно отнеслись к оформлению веранды (правда, без стёкол), загадывая, что тихими Сибирскими вечерами уставшие стройотрядовцы будут здесь чай с бубликами трескать в эйфорических мечтаниях о будущих покупках на честно заработанные.

Привезли нам печку для кухни, рамы, двери и стёкла. Мы сколотили столы для обедов, скамейки и завершили создание кухни и комнаты для проживания медсестры и поварихи. Переехали на новое местожительство, под крышу. Пока не попросили настоящие хозяева, ещё не приехавшие в эти места. Вроде бы всё отлично. Но чего-то не хватало.

Уж больно убого и неказисто всё это строение выглядело снаружи. Вадик запросил у прораба доску-вагонку для облагораживания здания. Тот чуть не закричал. Это ж такой дефицит! И думать забудьте.

Дальше мы разровняли площадку, поставили на ней четыре 10-ти местных армейских палатки и оборудовали их спальными местами. Но мысль о мировой гармонии всё не покидала умы. Нужна вагонка! Иначе не будет нам покоя ни днём, ни ночью! Стали варианты рассматривать. Вадик настоял на том, что коль не дают нам искомых материалов, то их нужно просто взять. Хорошо, но где? Нужно в город ехать, а там кривая выведет.

Собрались мы с Вадимом, взяли две бутылки спирта для смазки шестерёнок в машине человеческих отношений, молитву дорожную про себя прочитали, и пошли сообщника искать. Без сообщника на колёсах в этом деле никак нельзя. В случае неудачи свалить будет на кого, а при благоприятствовании Фортуны он (то есть сообщник) нам изъятую из чьих-то материальных отчётов вагонку и привезёт.

В те времена усиленного освоения Западной Сибири за ценой не стояли, поэтому под бодрое и целенаправляющее "Даёшь!" творился бардак, описать который посильно лишь перу Салтыкову-Щедрина. Прораб, сам того не ведая, дал Вадику в руки карт-бланш в виде штампа строительного участка. Этот штамп дорогого стоил. Достаточно было поманить этим строительным артефактом любого водителя из того же треста, которому оный шаблонный знак был приписан, как алчный шофёр мог бросить текущие дела и удариться в "левака".

Дело в том, что в тресте "Мегионгазстрой" процветала этакая практика: свободную машину можно было перебросить не только в пределах управления, но и любого другого газстроевского (но ещё не ГАЗПРОМОВСКОГО). При этом в путевом листе отслюнявливался водяной знак заказчика, цель поездки и километраж. Вот на такой "левый" километраж и пёрли водилы, как мухи на варенье. Про приписки в таких случаях говорить не стоит - это как-то само собой получалось. Шоферне приходилось порой счётчики километража часами накручивать, чтобы подтвердить свой месячный пробег "до Луны и обратно".

Итак, наш штампик в поднятой руке Вадика выполнил свою историческую миссию. Бортовая "Татра" остановилась, как вкопанная. В зеркале заднего вида багровела трепещущая от нетерпения физиономия водителя. Охотник чуял дичь. Дичь сама шла на него. И всё это на фоне марсианских пейзажей цивилизации, которая утонула в болоте.

К взаимному удовольствию порешили с водителем на том, что Вадик зафиксирует пробег 200 км с грузом 4 тонны. Груза, правда, пока не было. Его предстояло добыть.

В дороге шофёр поведал, что вагонку лучше всего брать на УПТК (перевалочная база в речном порту на Оби). Ему, по счастливому стечению обстоятельств, было нужно как раз туда, чтобы получить 4 кубометра необрезной доски для опалубки (опалубка - это специальная конструкция для заливки бетонных сооружений) на ГПЗ. При въезде на территорию базы парень предъявил свою заявку, Вадика представил начальником участка, а меня рабочим. Пропустили без проблем. Дальше мы вышли в свободный поиск. Вагонки не было. Убили 3 часа, но ничего на территории базы не нашли.

Пригорюнились было, но наш вездесущий водила обрадовал. По слухам ночью прибывает баржа с нужным "Бумерангу" продуктом. Дождались мы с Вадиком пересменки и за "пропуск в рай" в оригинальной стеклянной упаковке договорились со строполями портального крана о несанкционированном секвестре партии груза. В свете прожекторов в берег плюхнулась самоходная баржа. Сделка с докерами завершилась конкретными и чёткими криками "майнай её вона в ту синию лайбу".

Заваливать вагонку досками не годилось. Как потом разгружать? Поэтому предстояла ещё одна задача - выехать с базы с незадекларированным грузом. Сторож сказал, что он ничего не увидит, если ему не просто залить глаза, но ещё и поразвлекать всю ночь разговорами. Водитель сразу оживился. К концу мероприятия сторож на нестойких соломенных ногах закрыл за нами ворота и пошёл спать в будку. На вопрос "а если кто приедет за грузом?" ответствовал: "Подождут, не баре. Я вот пять лет освобождения ждал, и ничего - даже не испортился".

Подпивший водитель смело нёс нас в утренних сумерках Нижневартовска (автоинспекции там, похоже, не водилось) к родной уже Самотлорской трассе, где трактирЪ неосознанно трепетал в предвкушении обновки. Когда наш прораб увидел, как мы обшиваем стены, он попросил делать это поаккуратней, с явным намерением в дальнейшем приобщить НАШУ (несомненно - нашу!) вагонку к своим строительным трофеям. Это ему обошлось недорого - припиской в одном наряде на бетонные работы. А баню, о которой упоминалось выше, продали сварщику при отъезде за 500 рублей, и он увёз её в светлое будущее Сибири на санях, прицепленных к японскому чудо-бульдозеру "Комацу".

2.РБУ В НАТУРЕ ИЛИ ЗЛОБНЫЙ ВОЖДЬ КУРДОВ

Квартирьеры, справившись с задачей строительства лагеря раньше срока, готовы были заскучать. Но тут Вадик уже нашёл новую перспективную работу, которая в договоре с СУ-24 не значилась. На расположенном рядом с нами РБУ (буду называть так - привычней) по штату были, кроме начальника, операторы бетономешалки на 0,6 куб.м и бульдозерист дядя Вова - человек неопределённого возраста и социального статуса из Ивано-Франковска (ныне Станислава).

Рабочих, которые бы обслуживали подачу цемента и гравия в скип (скип - мерная ёмкость, в которую погружаются сухие компоненты будущего бетона прежде, чем попасть в бетономешалку), не было. На РБУ работали представители той бригады со строящегося ГПЗ (газоперерабатывающий завод), которой в настоящий момент нужен бетон. "Хозяева" цементного цеха могли меняться за сутки несколько раз.

С таким "временным" подходом, сами понимаете, весь цех бетонного завода превратился в свинарник строительного уклона. Чтобы подойти к скипу, нужно было преодолеть горы окаменевшего цемента и через узкое "ущелье" протиснуться между двумя "вершинами". Хранилище цемента было забито отходами, поэтому поддоны, уложенные мешками с серым порошком, хранились прямо на улице, неловко прикрытые попонками, изображающими защиту от дождя.

Понятно, что половина этого цемента уже окаменела прямо в мешках. Начальник РБУ сильно переживал и ругался с дирекцией по поводу безобразной организации труда, но положение не менялось. Людей, чтобы сформировать специальную бригаду для работы РБУ в круглосуточном режиме, не хватало. Да и кому из бригады плотников-бетонщиков захочется уйти на вредный труд с потерей в заработке?

Наше появление для начальника РБУ было, как бальзам на старые раны, полученные в пикировке с начальством. Он быстро договорился, чтобы по прибытии основного отряда на РБУ работали наши, И ТОЛЬКО НАШИ СТУДЕНЧЕСКИЕ команды. Причём, согласовали, что оформлены будут три бригады по пять человек, а фактически работать станут две бригады по четыре человека. То есть семеро наших бойцов идут вне зачёта. Вот вам и резерв для отправки людей в Мегион на "шабашку".

Но это будет уже в июле. А пока нужно принимать хозяйство. То есть очистить цементный цех от всякой дряни. По нашей просьбе РБУ остановили на сутки. Больше времени для остановки дать не могли по понятным причинам - срыв плана строительства ГПЗ, простои бригад без бетона и прочая беда. Поэтому работали мы все дружно и столько, сколько было нужно для завершения работы. Уложились часов в 20. Разобрали завалы, очистили проход для бульдозера, а потом дядя Вова всё смахнул в болото своим раскудрявым бульдозером. Также поступили почти со всем цементом, задубевшим от дождей. Правда, оставили штук восемь поддонов вдоль стены здания, чему все стройотрядовцы через некоторое время были несказанно рады. Но об этом в другой главе. К окончанию работ подъехали машины с цементом, и мы смело выгрузили его в сияющем пустотой цехе. Работа на РБУ началась.

И продолжалась в заданном темпе всё лето и начало осени...

Как я уже говорил, в цементном цехе работало две бригады. Одна из них полностью состояла из студентов второй группы нашего курса: Лысый, Стас, Хабиби и я - Димыч. А работа заключается в следующем: закидываешь в скип 4 мешка с цементом по 50 кг каждый, открываешь заслонку и высыпаешь ПГС (песочно-гравийную смесь) "на глазок" из соседнего цеха, которую дядя Вова нагрёб своим тяни-толкаем, далее скип поднимается наверх и опрокидывается в бетономешалку. Операторша заливает туда воду из гидросистемы, крутит и высыпает в стоящую под погрузкой "Татру". А за это время мы успеваем подготовить следующую порцию. Таких циклов для погрузки одной машины нужно сделать 10-11 (вместимость "Татры" - 6,5 куб.м). А машин за 12-ти часовую смену во время непрерывной заливки бывало до 30-ти.

В общем, только успевай поворачиваться. Но иногда бывали и довольно большие передышки. В это время мы всячески развлекались, беседуя с дядей Вовой. Он был из разряда прижимистых рвачей. По этой причине он противился приёму на работу сменщика. Работал круглосуточно. Только на обед ездил, да раз пять в неделю поспать в общагу, предварительно он нагребал огромную гору гравия. Но иногда ПГС в "горе" кончалась и, если дядя Вова отдыхал в пределах своей безразмерной зарплаты, приходилось бежать в соседний цех и накидывать гравий лопатами. Конечно, это тормозило работу, но мы ж не звери какие - давали дядьке отдохнуть.

Когда не имелось срочной необходимости нагребать ПГС, дядя Вова постоянно спал в бульдозере. Он был такой не один. Водители "Татр", возивших бетон на завод, тоже, как по команде, засыпали (в смысле дрёмы и грёз) под погрузкой и выгрузкой. Они специально менялись вахтами с подменщиками и работали круглосуточно, чтобы на "Большую Землю" ездить не на 15 дней через 15, а на 45 через те же 15.

15 дней в круглосуточном режиме с прерывистым сном и нерегулярным питанием выдержать можно, но не долго. Как правило, водилы, заколотив "длинный рубль", через 3-4 года покидали Тюменский край навсегда, потеряв большую часть своего безразмерного здоровья.

Дядя Вова же никуда не уезжал между вахтами. Он продолжал "пахать" в надежде заробить УСИ ГРОШИ. Оказалось, у него на Украине семья - жена и двое детей. Он читал нам письма с родины, роняя скупую мужскую слезу пополам с цементной жижей, и говорил, что очень дорого содержать детей, просто жуть. Вот, к примеру, жена попросила помочь с приобретением одежды детям к учебному году, так он им 50 рублей выслал, не много ли, как мы думаем?

И это при его зарплате не менее 1200 в месяц. После таких откровений стало гаденько и противно. Ну, зачем тогда мужику деньги? Чтобы любоваться ими, подобно скупому рыцарю? С тех пор мы перестали жалеть бульдозериста. Перестали ему прощать засыпания в разгар работы.

Только и дядя Вова начал огрызаться и посылать нас куда-подальше. Но с таким его поведением мы научились очень быстро бороться. Игорь Капля - Хабиби в то время был подстрижен под имама Шамиля и обладал характерной восточно-абрековской внешностью. Ему очень шло прозвище Хабиби (по-курдски значит "друг") из романа "Горы и оружие" о борьбе свободолюбивых курдов за независимость.

Дяде Вове он эдак, собственно, и был представлен - вождь воинственных курдских племён в эмиграции. Так вот, после очередного закидона я намекнул бульдозеристу, что не стоит злить вождя - он человек горячий, дикий... зарэжэтъ, нафиг, за милую душу... даже глазом не моргнёт. Что с горца взять! С тех пор Игоря можно было легко найти. Если вдруг бульдозер начинал взвывать на самых высоких оборотах, то, значит, Хабиби вошёл в прямую видимость дяди Вовы, который демонстрировал свою лояльность к будущему свободному Курдистану невероятной активностью своего железного друга.

3.АККОРД ИЛИ САМУРАЙСКИЕ ЯГОДИЦЫ

Мало-помалу отряд втягивался в работу. Изнурительные смены по 12-14 часов без выходных уже не валили с ног до утра, до выхода на работу, как это было в первые дни. Вечерами под музыкальное кряхтенье круглосуточно работающего РБУ на веранде стали появляться отдыхающие с непременным чаем или киселём, заваренным поварихой Тамарой - сбылась мечта квартирьеров относительно чеховских вечеров с гнусом и мировоззрением вишнёвого сада в качестве переходящего приза.

Неспешные беседы философического содержания лились непринуждённо и торжественно. Из бани слышались голоса смены РБУ, весело отбивающей с себя цементные корки. Из командирской кандейки Шияновский приёмник "Шарп" что-то гнусавил вражеским "голосом Америки". Жизнь была прекрасна и удивительна.

Но эту идиллию однажды прервал вечно полутрезвый прораб. Оказывается, в связи с началом заливки одного из монстрообразных фундаментов на ГПЗ прибывал японский технолог (именно японские станки впоследствии на заводе и поставили на эти фундаменты). Технолог - человек нужный, но сильно испорченный веяниями тлетворного буржуинского воспитания. Организмы у японцев достаточно нежные, к обычным для Сибири трудностям не приспособленные. Месить жидкую глину в болотных сапогах на территории ГПЗ им не пристало. Поэтому руководство СУ-24 поспешило проложить кой-какие дорожки для передвижений импортного инженера. Но это ещё капля в море. Главный вопрос оставался открытым, будто анус одинокий.

А именно:

Где, извините за выражение, представитель гордого народа будет справлять свои нужды, малые и, не дай бог, большие? Скворечник с 12-ю гнёздами, построенный по проекту времён Ивана Грозного давно зарос окаменевшими древностями (по-научному - артефактами) и источал непередаваемый аромат помёта динозавров. Причём не только травоядных. А другого места отдыха для души на территории строящегося завода не было.

Вот прораба и принесло в наш лагерь с предложением хоть как-то поспособствовать японцу, чтобы тот шока не испытал. То есть предстояло за один день очистить всю постройку времён Ивана Васильевича от чуждых окаменелостей, опростать выгребные ямы, забелить внутри и покрасить снаружи, чтобы порадовать пресветлый взгляд самурайского якадзуна.

Туалетную бумагу уже везли литерным рейсом из Москвы по спец-распоряжению Политбюро, а наряд на работы ещё не был оформлен. Вадик удалился с прорабом и начал торг. Что происходило дальше, я знаю со слов командира. Прораб предложил 150 рублей, утверждая, что это ОЧЕНЬ хорошие деньги для такой работы. Вадик фыркнул и сообщил, что японская задница стоит значительно дороже. Прораб поднял ставку до 200 рублей. Но и эта сумма была смешной. Тогда представитель заказчика, боясь собственного голоса и предстоящих в последствии разбирательств со своим руководством, провозгласил:

-- 300, больше не могу;

- прямого, - потребовал командир (это значит ещё накручивается

районный коэффициент на сумму наряда) ;

-- без ножа режешь, Вадим, - ответствовал прораб;

-- тебя зарежешь, как же...;

-- согласен, пусть прямого;

-- и ещё аккорд (премия за выполнение работ в сжатые сроки) 40%, - потребовал Вадик;

-- постараюсь, но не обещаю;

-- тогда твой эстет-японец будет на кочку болотную ходить...;

-- ну, ты и кровосос...;

-- а ещё - двойная оплата за праздник, - совсем забыв про тормоза, запросил командир;

-- ты обалдел, какой праздник?

-- так завтра день строителя!

-- я бы тебе палец в рот не положил...;

-- а я бы и не позволил;

Торг, собственно, продолжался недолго. Прижатый обстоятельствами к грязным стенам известного учреждения, в котором человек остаётся один на один со своими мыслями, прораб сдавал позицию за позицией. Сошлись на 1200 рублях. Таким образом, четыре человека, принимавших участие в процедуре очистки Авгиев конюшен, обеспечили почти дневную выработку всего отряда и спасли честь самурайских ягодиц в полном соответствии с кодексом бусидо.

4. "АЛЬКОР" ЕЩЁ "АЛЬКОР" ИЛИ БЕРЕГИТЕСЬ ЖЕНЩИН

В самый разгар третьего трудового семестра, как говаривали раньше комсомольские работники с высоких трибун, обозначил себя в наших местах стройотряд "Алькор" из Тюменского пединститута. Вы, надеюсь, догадались, что отряд полностью состоял из особ прекрасной половины человечества - парней на педагогов мало училось, впрочем, как и сейчас.

У нас в "Бумеранге" давно ходили слухи о каком-то амазонском летучем отряде из Тюмени. И слухи, надо заметить, весьма тревожные. Километрах в 2-ух от нашей базы стоял отряд из Киевского института физкультуры, под названием "Скифы" (очень удачное название, если учесть, что КИФ - аббревиатура киевского института физкультуры). Какими работами они занимались - нам было неведомо. Но только в одночасье практически весь отряд спортсменов перестал проявлять маломальский интерес к трудовому процессу. А скоро и, вообще, строительные объекты стали забывать в лицо своих накачанных рабочих из КИФа.

По поводу простаивающего производства чуть не каждый день Вадику жалился наш прораб. В чём же дело? Почему молодые, здоровые парни отказывались выходить на работу? Нет, не от лени или усталости. Причина в другом. Её выяснил тот самый производитель работ, однажды утром посетив лагерь физкультурников. Из палаток раздавались такие неприличные звуки, каких не услышишь и в современных порно-фильмах с участием отвязных психо-эмоциональных особ нордического происхождения.

Заглянув в какое-то временное жилище, прораб в смущении выскочил наружу. Он тоже был молодым, тоже за юбками волочился, но ТАКОЕ!.. Раненая душа прораба завертухалась в районе кадыка и стала опускаться на дно живота. Невооружённым глазом было видно, что личный состав стройотряда увеличился вдвое.

А ГРУППОВОЕ имя тем нимфам, что осчастливили киевских физкультурников, значилось "Алькор". Девочки приехали в гости к отряду из КИФа якобы для устройства танцев и совместного отдыха в один из немногочисленных выходных дней. Приехали, да так там и остались. Откуда взялся этот "Алькор" и чем он занимался, кроме предоставления маркитантских услуг с сексуальным уклоном, прораб не знал. По крайней мере, в бумагах треста "Мегионгазстрой" такого названия не значилось.

Попытка воззвать к совести студентов-физкультурников не привела к успеху. Работа остановилась. Принимались и другие меры для вывода КИФ-овцев из сладких, но стальных объятий "Алькора". Приезжали комиссии из зонального стройотряда (кураторы от Киевского горкома комсомола). Но никакие увещевания, посулы и угрозы не могли прервать один непрерывный процесс свального греха. Разложение шло полным ходом. Ребята опустились, перестали готовить - ели только консервы, обросли; от следов красивых рельефных торсов остались одни воспоминания.

Но тут и руководство "Алькора" стало всё чаще и чаще слышать ропот в рядах своих несравненных амазонок. Девочкам уже разонравилось тесное общение с физкультурниками, потерявшими свою блистательную форму. Требовалось немедленное вмешательство в ситуацию. В результате поиска решения комиссарше "Алькора" пришёл в голову простой и гениальный ход: нужно просто найти другой стройотряд для развлечений. Ближе всего базировался "Бумеранг".

Мы тогда ещё об этих коварных планах не знали ровным счётом ничего. Поэтому появление двух симпатичных, но вульгарных особ женского пола ни у кого не вызвало тревоги. Они приняли участие в нашем обеде. Ели за четверых, - видно, наголодались без горячего. После трапезы комиссарша "Алькора" (одна из гостей была именно она) приступила к разведке боем. Она увлекла Шоню в пустующую, после отъезда Мегионской бригады, палатку. Вторая девица уединилась с Лёней Шияном в "прорабской". Стыда прибывшие амазонки не ведали. Всё происходило среди бела дня на глазах ошарашенного отряда, уходящего с обеда на работу.

Обе пары не выходили из своих убежищ около двух суток . Лишь изредка в проёме палатки и в дверях "прорабской" появлялась волосатая рука и хриплым голосом просила поесть. Когда начали разворачиваться эти события, Вадик отсутствовал в Нижневартовске. После прибытия командир прояснил для всех ситуацию с "Алькором". Предпринимать никаких действий по разлучению парочек он не стал, полагая, что мужики ЭТИ здоровые - сами разберутся. Так и случилось.

Вскоре амазонки в подозрительной спешке удалились из нашего лагеря и растворились в болоте навсегда для всех, но не для Шони. Он потом ещё два года скрывался по всему Киеву от настойчивой алькоровской комиссарши, когда она прибывала в столицу Украины с одной целью... ну, вы поняли. Так Шоня с Шияном спасли наш отряд от разложения, подставив под удар свои мужественные тела. А что они наговорили своим партнёршам - осталось загадкой. Шоня при желании мог бы рассказать это внукам, только вот захочет ли? После неудачи с "Бумерангом" отголоски о деятельности бюро сексуальных услуг под названием ССО "Алькор" ещё некоторое время доносились из разных мест нефтяного края, но заливка больших фундаментов отвлекла отряд от всяческих вредных мечтаний.

5.В НОЧНОМ С ЯПОНО-МАМОЙ ИЛИ НЕПРЕРЫВКА

Непрерывка - это непрерывная заливка фундамента. Почему непрерывная, спросите вы. Отвечу. По японской технологии полагалось заливать фундаменты с разрывом между прибытием машин, привозящих бетон, не более чем на 40 минут. Если нормативное время превышено, то застывающий шов бетона из предыдущей партии плохо "срастается" со "свежим" завозом.

Конечно, эти все ухищрения от лукавого. На самом деле можно и до часа и больше разрыв делать, но японцы упрямы и заставляют фундаменты разбивать, если почему-то не удалось соблюсти временные ограничения. А попробуй разбить такой монумент, если он укреплён трёхмерной сеткой их арматуры через 15 сантиметров - только чтоб вибратор между арматуринами пролезал!

Один такой 800-кубовый фундамент строители разбивать начали как раз, когда мы приехали квартирьерствовать, а к отъезду отряда ещё не закончили. Теперь становится ясно, что к непрерывке нужно хорошо подготовиться. Люди должны быть готовы работать без остановок несколько суток (с заменами, естественно), цементу и гравия должно быть в достатке. В нашем случае фундамент 1200 кубических метров. Это значит - не менее 200 машин с бетоном. Если учесть, что за сутки РБУ отгружает бетона на 50 машин (в среднем), то заливка должна длиться не менее 4-ёх суток и при этом нужно иметь 8000 мешков с цементом с запасом. И всё это в идеале!

Наша непрерывка началась с недостатком цемента. Просто весь запас на фундамент хранить было негде. Столько в цех не влезет. Поэтому начальник РБУ заранее согласовал вопросы дополнительных поставок по времени и объёму. Начали! Мы на РБУ трудимся вчетвером, вторая смена отдыхает. Остальные люди на фундаменте вкалывают.

Рядом, вдоль опалубки японец прохаживается. Скалится из-под фирменной строительной каски, за непрерывностью следит. Следит, надо сказать, скрупулёзно. Как только очередная машина выгрузилась, бетон по опалубке растащили, вибратором обработали, он хрясть - на своём многофункциональном "сейкином" хронометре кнопочку нажимает и бдительно за этим хронометром наблюдает, будто приговорили его к этой забаве на несколько непродуктивных солнцеподобным императором, микадой, лет. Головой кивает, "акаримасто" говорит - "время пошло"(!) по-ихнему, по-япончески.

Двое суток пролетело. Бригады уже не однажды сменились и на ГПЗ, и на РБУ. Лишь японец не меняется. Стоит, такой же ускоглазый, в каске, только костюм другой одел и сантиметров на 10 подрос. А, может, и вовсе не тот это японец. Их разве разберёшь, Азия-с! Вот и очередная наша смена (ночная). Смотрим, цемента осталось совсем немного. Видно, не пришли машины.

Начальник РБУ целый день в город звонил, весь Нижневартовск построил в две шеренги по громкой связи и обматерил своим не кротким языком. А обещанных цементовозов из нефтяной столицы всё нету. Работаем полную ночь. Прикидываем - цемента дневной смене ещё на 12 часов хватит, а нам на следующую ночь - уже нет. Пошли спать с надеждой на лучшее.

Когда перед очередным выходом на работу сели ужинать (а может, и завтракать, но только вечером), прибежал начальник РБУ. Глаза горят, аж из орбит лезут. "Ребята, - кричит, - выручайте. Баржа с цементом только под погрузку в ЭнВарте (так Нижневартовск местные величали в те времена) встала. Пока то да сё, пока привезут - время пройдёт. Сюда две машины с прицепами прибудут часам к 3 ночи. Придётся до их приезда резервы изыскивать. А сейчас цемента "Татры" на две осталось".

Приходим в цех. Меняем ребят. Делимся на пары. Одна работает. За четверых, между прочим. Вторая пара пошла резервы искать. Ну, какие могут быть резервы? Только окаменевшие 8 поддонов, что по счастью в болоте не утопили. Взяли кувалды, мешки с монолитами в цех затаскиваем и кувалдой раздолбать пытаемся. Долбится хорошо, но не полностью. Остаются куски.

Видя, что нам вчетвером в таком режиме трудно приходится, Вадик все резервы к нам кинул на РБУ. Начальник РБУ вместе с начальником СУ-24 приехали. Бегают, суетятся, крыльями машут. "Ребятушки, потерпите, - кричат, - нам бы этого Ямомотину тока провести, чтоб к качеству бетона не придирался!". Разрыв между машинными ходками увеличиваться стал - очень много времени на подготовку цемента из глыб сросшихся уходило. Еле-еле в 40 минут вписываемся.

И тут мысль по кумполу стукнула: нужно как-то весь конгломератный цемент в цех затащить. Кликнули дядю Вову и процедуру обратную описанному во 2-ой главе проделали. Загрязнили весь цех. Но дело быстрей пошло - таскать не нужно. Гром стоит от кувалдометров, пыль цементная летает. Вот уже и три часа ночи. Машин нет. По телефону передали - цемент только что отправлен на Белозёрку. Это значит, что в лучшем случае, ещё часа два продержаться нужно.

Этак и скучкованного цемента может не хватить. А на заводе тем временем всячески очередного японца от фундамента отвлекают, куски окаменевшего цемента вибратором в глубину загоняют. Для этой цели пару прожекторов погасили - испортились, вроде. Но японец глазастый оказался. Углядел осколок цементный поверх бетона. "Не годися бетона, брак бетона. Ломать бетона", - воркует японец. Одного только гордый сын страны восходящего солнца не учёл. Есть у нас Шоня, который этих самураев в виду имел - они ещё за Курилы не ответили!

Подошёл Шоня к технологу и тихохонько его к краю фундамента подталкивает плечиком. "Ты чего, япона мама, развыступался тут! Не видишь ребята, пашут, будто пчёлки. А камешек этот цементный от плиты отвалился в машину, когда "Татра" случайно по ней проехала". Японец на попятную: "Разбиватя не нада, бетона каросий, семента норма".

А у нас на РБУ "семента" была не в норме, уже подходили к концу запасы окаменелостей. Предвосхищая полное окончание означенного продукта, решили в болоте покопаться. Стали оттуда кой-какие остатки подтаскивать. Голова уже ничего не соображала, в таком темпе работать 10 часов подряд было совсем не весело, а, наоборот, весьма минорно.

А между тем...

...рассветало. Несколько человек по-прежнему пытались извлечь из болота остатки былой роскоши. Уже 4 замеса сделали из болотного цемента. Бетон получался гадкий - с пахучим наполнителем. Это точно японец не пропустит! И тут в рёв бетономешалки добавился радостное бибиканье подъезжающих машин. Цемент прибыл! ПРОДЕРЖАЛИСЬ! Сумасшедшая смена заканчивалась. А непрерывка на ГПЗ продолжалась.

6. "VODKA POLSKA WIBOROWA" ИЛИ ОСТАННЯЯ ГАСТРОЛЬ

Описываемые ниже события происходили в тогдашней столице Тюменских нефтяников Нижневартовске в 1979 году. Стройотряд "Бумеранг" закончил своё существование и отбыл в Киев. Осталось на Белозёрском РБЗ подшабашить восемь человек во главе с Шоней, да ещё мы с Вадиком Ковалем и Лёней Шияном (мастером отряда) задержались. Вадик с Шияном понятно, с какой целью: оформить окончательно все бумажные дела и организовать быстрое перечисление денег за работу в столицу Украины. Всем отъезжающим только аванс выдали, остальное позже получили уже на "исторической родине".

А с какой целью я оставался - об этом трудно судить. Возможно, хотелось продолжить сеансы иглотерапии, успешно проводимые в круглосуточном режиме тамошними неутомимыми комариками-макариками, а, может, просто жаль было расставаться с этим безумным и прекрасным летом.

Но вот все дела бумажные подошли к концу, доверенность на аккредитив оформлена - не останутся гафовцы без обновок от фирмы "Леви Штраусса" (извините за акцент), вполне легально ввозимых нашими хунгарскими (извините за прононс) друзьями.

Попрощались мы втроём с "шабашной" бригадой и вышли на большую дорогу... до Нижневартовска. Стоим себе, никого не трогаем, комаров, которые уже откушали, отгоняем, чтоб другим досталось нашей питательной кровушки. Вчетвером стоим. Вадик, Лёня, Шоня (он нас провожать поехал и кое-какие дела в СУ-24 обстряпать) и ваш покорный слуга. Тормозим автостоповским манером свистящие по трассе самосвалы.

Первыми умчались к чудесам цивилизации Шоня с Шияном на залётном "Магирусе". Следом и нам с Вадиком повезло. Сели в раздолбанную "Татру" без правого переднего колеса. Сначала засомневались - стоит ли ехать на неисправной машине, но водитель успокоил: "Не переживайте, ребята - у аппарата задняя центровка. Прорвёмся! Я уже две недели так езжу. Запаска-то - в хлам. Вот собрался на автобазу Нижневартовскую колесо поставить, а то от прораба уже спасу нет".

Ладно, расположились в кабине. Я с краю, возле бокового окна сел. Тронулись. Тут водитель снова с широкой улыбкой говорит: "Кто там у двери пристроился, смотри - она у меня плохо закрывается, держись крепче". Скоро с достоинствами замечательного создания чешских мастеров с "доработками" северных умельцев я познакомился уже не понаслышке.

Дорога Нижневартовск - Самотлор представляла собой слоёный пирог, вброшенный в болото. Гениев инженерно-дорожностроительной мысли в Тюменском краю отличала болезненная любознательность. Им было крайне любопытно - где у этого болота дно. Поэтому, как водится по русскому обычаю, они каждый год прокладывали новую дорогу поверх старой, тонущей достаточно быстро. Таким образом, в тот год нам довелось топтать уже десятый апгрейд трассы.

Погружение происходило крайне неравномерно. Поэтому каждый новый слой ложился с изломами, дорожные плиты поднимались на дыбы, не желая укладываться по линии горизонта. Да и горизонт-то в тех краях, скорее, напоминал фигуры Лиссажу, чем прямую линию. Водила стартанул сразу со второй передачи. Сразу видно - мечтает "Формулу-1" осчастливить своим присутствием, только ещё не выбрал в какой команде выступать - в "Феррари" или "Макларене". Скорость меньше 90 км/час не опускалась (и это без переднего колеса по волнообразной трассе).

Водитель вёл "Татру" уверенно. От оставшихся в наличии колёс с диким воем отлетали куски арматуры и вывороченного из плит цементного "мяса". В кабине было тепло, поэтому, несмотря на тряску, я быстро сомлел и чуть за это не поплатился. Только дружеская рука Вадика, умело ухватившая меня за загривок, остановила выпадание моей тушки в гадкую нефтяную жижу на обочине. Шофёр засмеялся: "Не робей, парень, не такие у меня вываливались! Всех подобрал, никого на дороге не бросил. Как говорится, никто не забыт, ничто не забыто. Эх, жаль, без груза идём - а то бы я вам показал настоящую скорость!".

Оказалось, что груз сильнее прижимает к дороге бесколёсое чудище, и оно может развивать скорость, о которой конструкторы даже на испытаниях не мечтают. Больше попыток задремать у меня не было. Эксперименты экспериментами, а разбитый фасад вряд ли бы прибавил мне шарму.

В город домчались быстро. К моменту воссоединения с арьергардной группой Шоня уже все свои дела переделал и стал с нетерпением ждать процедуры наших проводов. Вылет только завтра. Поэтому времени на это достойное мероприятие было с избытком. Посещение знаменитого ресторана "Огни Сибири" в наши планы не входило по причине отсутствия галстуков и резиновых сапог. Поэтому сразу направились в горком комсомола, где первым секретарём служил Володя Веберов (выпускник КИИГА 1977 года) - давний приятель Вадика и Шони.

Горком располагался в уютном двухэтажном бараке в стиле З/К. Он встретил нас радостным постукиванием пишущих машинок "Ятрань", которым вторила одинокая, но уж очень электрическая "Башкирия". Наш весьма затрапезный вид, который не удалось вывести мытьём в бане и безуспешными попытками причесаться, нимало не удивил население Нижневартовской колыбели революции. Здесь и не таких видывали!

Секретарша в изящной телогрейке от "Спецучреждения N2" на босу ногу провела дорогих гостей в кабинет Веберова. Там мы угостились замечательным грузинским чаем с кусками чайных кустов и брусничным листом. Стали решать, каким таким фуршетным образом организовать наши проводы. Тут Веберов и довёл до высокого собрания, что сейчас в Нижневартовске торгуют его фирменной водкой: "Водка польска выборова" - почти "Веберова". Ну, и неплохо было бы отведать этого продукта. "Испить из греховной чаши", как выразился Шиян.

Магазинов во всём 200-тысячном Нижневартовске было немного. А уж тех, что водкой торговали - всего один. Сразу представилась длиннющая, икающая и волглая очередина без конца и без краю, периодические атакующая заветный прилавок в приступах неуправляемого похмельного синдрома. Сделалось кисло от невозможности устроить праздник. Выручил Веберов - зря он, что ли, тут второй год штаны просиживает у истоков коммунистического самопознания!

Сели мы на старенький горкомовский ГАЗ-ик с порванным тентом и зажиганием методом непосредственного контакта при помощи отвёртки. Прибыли к виночерпию, минуя страшный нечеловеческий оскал нефтяников, стерегущих неприкосновенность очереди. То есть - использовали метод заднего крыльца и несказанного авторитета духовного лидера Сибирской молодёжи. Набрали той самой водки из Польских подвалов.

Рабочий день в горкоме закончился по приказанию первого секретаря, как по мановению волшебной палочки. Наступило время ужина. Устроили мы себе банкетный зал в приёмной, подальше от лукавого прищура одного из основоположников, которым он разил наповал входящих в Веберовский кабинет. С закуской, как всегда, просчитались. То есть - не взяли ничего в лавке (очень уж хотелось побыстрее покинуть обитель северного Диониса, пропитанную завистью страждущих прильнуть к источнику жизни из безразмерной очереди).

Стали тогда изыскивать резервы второго продуктового эшелона. А что делать? Извлекли из рюкзаков две банки консервов (тушёнка и килька - в самый раз!). По горкому сыскалось не больше трёх сухарей, подёрнытых иссиня-зелёными пятнами пота хлеборобов полувековой давности. Нашлась и высохшая луковица из северного завоза 1975 года. Однако самой главной добычей служил сморщенный, как старушечье личико, огрызок яблока.

Несъедобные детали продуктов тщательно удалились при помощи ножа и наждачной бумаги. Пиршество началось. А водка, кстати, оказалась чуть лучше самогона от бабы Фроси****. Хорошо хоть нефтяной плёнки в стаканах не давала, как обычно это делал напиток, изготовленный Нижневартовским ЛВЗ. Время от времени Веберова вызывали к телефону, а то и к ВЕРТУШКЕ. Но он своим немыслимо трезвым голосом никак не выдал происходящего в святая-святых, создавая при этом двумя пальцами рабочую обстановку при помощи "Башкирии", а мы тем временем имитировали фон производственного совещания о перспективах развития нефтегазоносных районов посредством комсомольского призыва и размножения рядов комсомольской братии за счёт удалённых от цивилизации оленеводов.

Скоро звонки прекратились. Близилась ночь. Близилась к концу и "VODKA POLSKA WIBOROWA". Пора было подумывать о ночлеге. Расположились, кто, где захотел. Веберов уснул прямо на стуле, подперев себя носом о край стола, Вадик и Шоня присмотрели старые диванчики, откуда торчали пружины, жалуясь на старческую немощь, и давным-давно исчезла набивка из сушёных водорослей, которую растащили на заделку окон к зиме находчивые комсомольцы. Я улёгся на столе Веберова под неусыпным оком Ильича среди скоросшивателей и планов неуклонного улучшения молодёжного движения. Шиян ещё чего-то хороводился, никак не хотел угомониться.

Проснулся я утром от звуков работающего учреждения. Веберов возлежал со мной рядом (широкий первосекретарский стол позволял это сделать). Мы были заботливо укрыты какой-то дерюжкой (видно, для отогревания ГАЗ-оновского движка в зимнее время) заботливой рукой секретарши. Диваны тоже были внесены и сдвинуты в кабинете Веберова. На них в позе сиамских близнецов валетом мирно спали Шоня с Вадиком. Шияна не было.

Трезвон телефона сразу поднял всех. Всех одновременно. Звонили из милиции. "Это не ваш ли мальчик к нам приблудился?". "А какой он на вид?". "Мальчик с бородой, всё требует ехать в табор или... к девкам". "Этот наш. Сейчас приедем". Времени на утренние процедуры не было, нужно успеть до регистрации на аэрофлотовский рейс выкупить клиента из лап правоохранительных органов.

Отделение милиции испытало шок, когда в дверь ворвался растрёпанный первый секретарь горкома комсомола (не последняя и хорошо узнаваемая фигура в городе) в сопровождении трёх лиц бомжеватого вида, но с явно интеллигентными наклонностями. Здесь, в процессе обсуждения оперативной сводки с представителями органов, выяснилось, что Лёня так спать и не лёг. Подождав, покуда все не засопели лёгким сном праведников, исполнивших свой долг, он вырвался на улицу через окно (дверь Веберов предусмотрительно закрыл).

Обретя свободу, Шиян отправился навстречу приключениям, которые не замедлили случиться. Столкновение с таким же, как и Лёня, нетрезвым нефтяником продолжилось беседами в уважительном стиле на скамейке с живописным видом на свалку; распитием подозрительной голубоватой жидкости сивушного содержания и заончилось походом в женское общежитие. Поход успехом не увенчался, прерванный бдительной вахтёршей с усами в зелёном мундире с капитанскими погонами и перекрещенными пушками в петлицах, с таинственной нарукавной повязкой "Дежурный по части".

Потом нефтяника унесло пронёсшейся мимо вахтовкой, из которой палили из ружей, отмечая окончание рабочей смены. Лёня решил в одиночку пробраться к "девочкам", но общежития уже не нашёл. Тогда творческий порыв понёс его к цыганам. Он точно помнил, что на свалке, в виду которой ему довелось отдыхать с разведчиком Сибирских недр, был заметен невооружённым взглядом шатёр типа "шавэла". Однако ни свалки, ни шатра ему тоже найти не удалось. Но зато счастливый случай вновь привёл Лёню к общежитию.

Двери уже были закрыты, поэтому нашему славному герою ничего не оставалось делать, кроме как стучать в окна и кричать: "Девчонки, я здесь. Выходи!". Вместо девчонок из дверей появились два добрых молодца в милицейской форме и завели его внутрь. Изнутри женское общежитие выглядело ну совсем как отделение внутренних дел. Да и вахтёрша в форме капитана артиллерии почему-то пост покинула. Шиян заплакал и запросился в табор.

Дежурный долго пытался выяснить личность героя, приняв его сперва за цыганского барона, отбившегося от своих. Но найденные в кармане документы явно этого не подтверждали. И быть бы Лёне задержанным на 15 суток, если бы не волшебное имя Веберова. Услышав известную в городе фамилию, дежурный решил задержать Шияна в отделении до утреннего выяснения обстоятельств, какое отношение имеет первый секретарь горкома комсомола к конокраду с "чужим" паспортом.

Утренние переговоры об освобождении были не долги. Шияна откупили за 50 рублей и обязательство покинуть город в 24 часа. Гораздо труднее оказалось извлечь его из "обезьянника". Лёня никак не хотел просыпаться, брыкался, бормотал что-то несуразное и стремился спрятаться под скамейкой.

Наконец, и эти формальности улажены. Едем в аэропорт. Аэропорт представлял тогда собой хибару, нелепо смотрящуюся рядом с ТУ-шками, АН-ми, ИЛ-ами, которых на перроне водилось немерено. Улетающих, соответственно, ещё больше. Все они, не влезая в весьма небольшое здание, стоят на привокзальной площади, дыша друг другу в затылок и раскачиваясь по колено в жидкой глине, будто гурт скота.

Но нам опять повезло с Веберовым. Он пропихнул нас через служебный вход и угостил в буфете своим фирменным напитком. Надеюсь, вы уже помните, каким именно? Оживление прошло успешно. Отрапортовав, что к полёту готовы, мы двинулись на регистрацию.

Когда самолёт делал прощальный разворот над серым и неопрятным городишкой, подумалось: "Вот и всё. Закончен ещё один этап жизни. Как ты мне ненавистен, Нижневартовск. Как же я тебя люблю!". А польской водки мне больше выпить не довелось. Оно и к лучшему. Здоровей буду!

* - Гарматная - улица в Киеве, где размещались в конце 70-ых годов 20-го века несколько общежитий киевского института инженеров гражданской авиации (КИИГА);

** - "Четвёрка" - общежитие N4 КИИГА, в котором проживали студенты факультета автоматики и вычислительной техники;

*** - Сергей Аврамич с 1993-го года постоянно проживает в штате Нью-Джерси, США;

**** - Баба Фрося - легендарная поставщица отвратительно гадких, слабо и средне алкогольных яблочных напитков к столу гафовцев в неурочное время (когда магазины уже закрыты). Информация к размышлению: характер нордический, вздорный. В 70-ые - 80-ые годы 20-го века проживала на конспиративной квартире по адресу: столица Украины, улица Патриотов, дом 14. Пароль для связи: Вам привет от Мыколы Щербака! Отзыв: Куда наливать, хлопцы? Давайте тару!

Комментарии: 62, последний от 14/08/2022. © Copyright Чваков Димыч (nudless@mail.ru) Размещен: 12/01/2006, изменен: 06/02/2020. 62k. Статистика. Рассказ: События Секретные Мемуары + Путешествия + Строительные работы Иллюстрации/приложения: 19 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Стройотряду "Бумеранг-79" (в девичестве - "Гренада") посвящается/ О работе ССО "Крым-78" читайте здесь. О работе шабашной бригады Усинск-80 - здесь.

Чваков Димыч : другие произведения.

Нижневартовск на Оби... кто здесь был, тот не забудет