Аннотация: Героическая микро-поэма (она же вокализ) на два поэтических лица с хором мальчиков антихристов... тьфу, монархистов... с революционными подголосками...
Революционное обострение
Всё началось тихо и мирно. Никто никого не трогал.
Заглянул Евгений Юрьевич Меркулов на свою "Самиздатовскую" страничку и вирш выложил о понимании собственного, предначертанного свыше, назначения этой осенью.
Прочитал сие нечеловеческой силы объяснение в любви к жизни некто Димыч Чваков и, не будь дурак, приписал своею рукою... Не чёртика, бери выше. Нет, и не кукиш с маком и "марафетом" вокруг носа. Революционную ситуацию приписал.
И дальше вот!
И ладно бы всё закончилось мирно и тихо... как начиналось, в общем. Но Евгению Юрьевичу возжаждалось кровушки испить. И не просто кровушки, а революционной кровушки с оттенками голубого в каждой либеральной жилочке.
Посудите сами.
Меркулов Е.Ю:
Девку-демократию в помойку!
В ссылку! В рудники и на галеру!
Мы споем, забив на перестройку,
"За царя, за Родину, за Веру!"
В борьбе за ЭТО поднялся и Димыч:
За царя ударим мы в фанфары,
В Думу влезем грязными ногами!
Хакамаду, О! - прямиком на нары,
А Немцовы суициднут сами.
Однако Евгению Юрьевичу и подобного чересчур кровавого исхода показалось мало. Он так и заявил прямо из пыточной камеры... обскура...
Меркулов Е.Ю.:
Всех инакомыслящих на дыбу!
Пусть взовьются соколы орлами!
А Россия скажет нам "спасибо",
И вперёд огромными шагами.
Димыч не стал соглашаться бездумно. Он, наоборот, почесался и сообщил:
Да, вперёд ногами - в нашем стиле!
Мы не раз вот так уже шагали.
...и картавый мачо Панчо Вилья
Нас потащит в люмпенские дали...
Ой, не Панчо! Мужичок картавый...
Не картавый, в утеплённой кепке...
Не Лужков, а кто он, Боже правый,
Из Хайнаня, жёлтенький, как репка?
Дальше всё вообще происходило на грани криминала... С репкой всегда так. Не выкорчуешь, вырастет большая-пребольшая. А выкорчуешь, с кого потом мзду собирать?
Димыч, собственно, всё это изложил в сказочно-политической манере:
Мы на репку дедушку позвали.
Застремался дедушка Бориска.
Матфеенко-бабка испугалась,
Бобик Пу всё ограничил писком.
Котик Греф и внученька Кудрила
Всю-то ночь тащили эту репку.
Да и мышь Швыдкая, как Годзилла,
Лишь блистала головой нелепо.
А что ответил на осенние сентенции господин бывший поэт, а нынче революционно репрессированный интеллигент, нам достоверно неизвестно. Возможно, в бега ударился вслед за Димычем, а, может, замаскировался на даче, сидит себе под видом гигантского гибрида и чай с малинишным вареньем пьёт вдоглядку. Что, не знаете, как это "вдоглядку"? Так я вам объясню. Это когда одним глазом надзираешь за чаем, сберегая колени от ожогов, а вторым слежку за калиткой высматриваешь...
Нет, ошиблись мы, "товарищивногу", которые духом окрепли в борьбе роковой. Жив, как говорится, и курилка, и великий, не побоюсь этого нескромного выражения, буревестник поэтического слова. Вот его обращение к народу...
Евгений Меркулов, собравшийся в кулак:
Что за пораженческие вопли?
Слушайте приказ по батальону -
Утереть немедля слёзы, сопли!
И построить пятую колонну!
(далее следуют эксклюзивные режиссёрские ремарки)
Сцена пустеет. Вдали слышны шаги Командора, уводящего пятую колонну в сторону деревни Долговязово. Шестая колонна мирно посапывает носиками-курносиками в аккуратные оборочки доперестроечных старорежимных занавесок имени Седьмого Обывательского Слоника с Комода Никиты Сергеевича...
Помянем их незлым антогонистическим словом... товарисч!