Аннотация: ...Оброненный фонарик освещал дальний угол гаражных боксов, откуда пронзительно выли на два голоса любовники в кошачьих шкурах... - Ночной дозор! Всем выйти из сумрака! - сказал я.
БДЕНЬЕ В НОЧНОМ ИЛИ ПЛОТНИЦКАЯ ИСТОРИЯ
(ненаучная быль)
История эта произошла в Костроме поздним летом, а скорее даже - ранней осенью довольно далёкого уже года начала века. Мой отец тогда работал в охранной фирме, которая взяла на себя обязательство поддерживать порядок в областной больнице. Сутки через трое. График удобный, особенно в дачный период. Но тут накладочка вышла - суточная смена в больнице совпала с дежурством по гаражному кооперативу.
Там, рядом с гаражами, хоть и не Чикаго с Детройтом, но тоже народец иногда по ночам шалить удумывает. То машину угнать пытается, а то и просто замок на гараже повредить из хулиганских побуждений. И это, заметьте себе, не самое худшее, что может приключиться. И я вовсе не об умышленном поджоге речь веду, хотя и такой возможен. Использование паяльных ламп, газовой сварки для ремонта кузовов и - наконец - простые электрообогреватели-самоделки - думаю, достаточно опасные факторы, могущие превратить кооператив в очаг возгорания. Вот и приходиться хозяевам гаражей раз в два месяца дежурить по ночам, чтобы в случае необходимости позвонить, куда следует, предварительно скрывшись в специальной будочке, напоминающей ДОТ (долговременная огневая точка) по методу укрепления, а также избушку на металлических ножках - по строительной эстетике архитектурного проекта.
В ситуациях, когда одному индивидууму необходимо находиться в двух местах одновременно, так или иначе, встаёт вопрос: "Что делать?" Ещё Николай Гаврилович (автор, вероятно, имеет в виду известного в 19-ом веке господина по фамилии Чернышевский, прим. от неиздателя) обратил внимание на тот вопиющий факт, что в России этот вопрос занимает умы граждан с раннего утра и до поздней ночи. Оттого каждый из них делает только то, что считает нужным. Амплитудного резонанса не происходит, в связи с чем европейцы должны быть нам очень благодарны. В противном случае могли быть ужасающей силы непредсказуемые последствия. Такие как: разлом материковой плиты, наезд Уральских гор на Пиренеи или немотивированное оледенение Средиземноморского побережья.
Мой родитель по отцовской линии имеет простой взгляд на разрешение проблемы. Он считает, что раз совпало, то нужно договариваться. Договариваться о подмене - нехорошее занятие, всегда найдётся кто-то, кому это не совсем понравится. В тот раз не пришлось, поскольку спасение пришло в моём лице, "неожиданно" приехавшем в отпуск - проведать родителей. Посидеть "в ночном" - милое дело. Отец не возражал против моей доброй воли. На том и порешили.
Что такое ночное дежурство в гаражном кооперативе? Кое-кто усмехнётся с ироничной улыбкой, дескать, знаем-знаем. Сплошная халява (не путать с халвой), де, а не дежурство. Всё практически верно, за исключением маленькой детали. В том костромском кооперативе, где гараж у отца, как уже отмечалось выше, постоянно происходят всяческие нехорошие дела. То замок злодеи искурочат, то лампу галогенную на столбе разобьют, то двери в гаражный бокс испортят. То есть, ухо на дежурстве нужно востро держать, распугивать распоясавшуюся подкуренную молодёжь гортанным "Твою мать-то!" и, только в крайнем случае, вызывать милицию методом азбуки господина Морзе в сторону опорного отделения милиции переносным электрическим фонарём. Последнее - в случае когда, аккумулятор мобильного телефона окажется вдруг разряженным по одному из законов господина Мерфи.
Конечно, многие мне хотят возразить - чего, дескать, фонарём, если можно и по городскому телефону. Согласен, можно. Но если есть телефонная линия. А откуда ей взяться, когда народ не желает выкладывать личные сбережения неизвестно на что. Подумайте сами, на кооперативной улице полторы сотни гаражей (или около того). Сколько стоит провести телефонную линию отдельным кабелем в неказистую и без всяких бытовых удобств будочку, где сидит охранник на одну ночь, или Калиф на час? Стоит недёшево! Да, плюс к тому плата абонентская. И всё это для чего? Только чтобы раз в году прокричать в трубку: "Караул! Грабят!" А если добавить сюда и оплату сторожам...
В конце концов, и на звонок по мобильному даже самый отъявленный скупердяй согласится. Когда речь пойдёт о личном здоровье и... самой жизни (последние слова автор произнёс с трагическим придыханием и слезой в голосе, прим. редактора), никто за ценой стоять не станет.
Домик дежурного оказался сваренным из листового, пятимиллиметрового железа, будто какой-нибудь броненосец "Пролетарий умственного труда", да и внутренние запоры больше похожи на "задрайку" революционных крейсеров, чем на обычные дверные задвижки. "Если придётся прятаться от злоумышленников, то при наличии продуктов можно пару часов продержаться", - с удовлетворением отметил бы какой-нибудь спецназовец на моём месте. Я же только вздохнул, да и то не слишком глубоко.
Так или иначе, всё, что могло случиться в сфере охранных технологий, случилось, приобрело конкретные очертания, и я оказался на месте человека, оберегающего покой и сон автомобилей костромского кооператива. Напарника мне не досталось, поскольку отцовский сосед по гаражному боксу как раз сильно занедужил. Ничего, я и один справлюсь.
Отец привёл меня в место моей грядущей охранной дислокации загодя. Ещё было светло, а служба моя начиналась в восемь вечера. Всё правильно - не мешало бы предварительно ознакомиться с местом предстоящего бденья. Раз! И осмотреть окрестности ещё при дневном свете. Два! Благо, смена у охраны в больнице начиналась на час позже, и отец успел мне дать общие указанья. Ночью можно спать, но пару раз рекомендуется выйти, чтобы своим видом создавать у ворогов ощущение полной боевой готовности и приводить в трепет распоясавшихся негодяев. Но без риска. В случае чрезвычайности, следовало имитировать всеми доступными средствами полное единение с властями, вызвав милицию, и только уж потом скрыться в будке из листовой толстощёкой стали, закрывшись изнутри на несгибаемый, запор изготовленный методом каления и изгиба роскошной монтировки. А дальше - как карты лягут.
Остановлюсь немного на том, как выглядит центральный пост службы ночного дежурства. Сторожевая будочка представляла собой избушку на ножках из труб, к которым приварена площадка арматурной готической вязи. Половина площадки служила подставкой для крытого "насеста", а вторая напоминала небольшую веранду без перил для средних размеров обезьяны. Забираться в будку следовало по металлической лестнице. Почти как у Тимура с его командой, только штурвала внутри нет. В избушке стоял, думаю, стоит и поныне небольшой диван, электрический обогреватель и микро-стол, который отличается от ломберного, как горбатый "запорожец" отличается от представительского "Кадиллака".
Я украсил сторожку книгой Сергея Лукьяненко "Ночной дозор" (очень уместно!), своей милой улыбкой, наполнив её на три четверти содержанием своей охранной униформы, внутри которой трепыхался мой отяжелённый маминым ужином организм взрослой особи средних лет, ярко выраженного не женского пола, что подчёркивалось неаккуратной разлапистостью бороды, требующей к себе более внимательного отношения. Судя по цвету последней, в моих рёбрах уже должна была свить себе гнездо парочка вздорных бесов. Но в этот раз они спали.
Первым делом я принялся обходить подотчётные владения и немедленно обнаружил в соседнем гараже с распахнутыми настежь воротами двоих премилых созданий плотницкой наружности, с мечтой "об выпить" в душе, борющейся с трудовым долгом и неминуемой встречей с домашними обитателями в лице жены и других неадекватных родственников.
К трудовому подвигу работяг звал аванс, полученный от заказчика за изготовление остекления для двух лоджий. Правда, он уже был материально овеществлён в ближайшем супермаркете. Но это не мешало бригаде работать достаточно расторопно. Иначе говоря, перевоплощённый в натуральный продукт аванс, который я явственно видел через распахнутые ворота под верстаком в трёх оригинальных упаковках, расфасованных костромским ликероводочным заводом, так и не был тронут до самого вечера. Шабашники ждали окончания работы. Профессионалы, что и говорить - пока заказ не выполнен, никаких излишеств.
Гараж, где суетились два замечательных плотника, представлял собой сдвоенный бокс. В одной половине стоял старенький "москвичок", а во второй - пилорама, верстак и сверлильный станок. Мастерская, одним словом.
Один из обнаруженных мной трудолюбивых духов представлял собой высокое шваброподобное создание с мужским достоинством ламанчского типа, усами в стиле Дали, и притом - жутко неразговорчивое. Но данный господин, в матерчатой бейсболке с надписью "PULL ME", был явно на вторых ролях, поскольку охотно слушал советы напарника, кивал и при этом делал что-то совершенно противоположное полученным инструкциям. По крайней мере, старался внести нечто личное в трудовой процесс. Молчком. В основном - молчком.
Другой же из представленных на участке моей ответственности образчиков раскрепощённого труда не был похож на Санчо Пансу, как можно было предположить, ни внешне, ни - тем более - характером. Вот если б пустопорожнего, но деятельного Ноздрёва Гоголь изобразил гномом со скороговористой речью, то тогда бы вы смогли отчётливо представить себе и данного мастера плотницкого искусства.
Означенный карла носил очки со шнурком вместо дужек и карандаш за ухом, которым данный шнурок прижимался к правому полушарию плотницкого мозга. Но это не всё. При скорострельной, в стиле авиационного пулемёта ШКАС, речи "Ноздрёв" оказался ещё и заикой. Вы понимаете, о чём я? Вот именно, он отдавал напарнику настолько неразборчивые команды, что я минуты две соображал, прежде чем догадаться в общих чертах, о чём шёл разговор.
Кое-кто захочет мне возразить: дескать, у парня речь такая, как если бы он каши в рот набрал, а заикание вовсе и ни при чём. Не стану соглашаться с виртуальными оппонентами, поскольку слышал бригадира плотников, а они нет. Оставьте домыслы для колыбельных и слушайте меня сюда, как говорят в Биробиджане дальние родичи одесситов.
Плотницкий говор бригадира был совершенно особый, ни с чем не сравнимый. Малыш в необычном с виду пенсне заикался не по правилам. Ему ничего не стоило продолжить фразу, споткнувшись на непечатном (читай - непроизносимом) символе. Вот, скажем, заводил со мной знакомство этот невысокий проныра таким словами:
Пока я соображал, что означает сия тирада, гном заскочил в гараж и напутствовал напарника:
- Кудддстклоооржжешьбзмеееянхрррнажннеуммеш!
Я вежливо представился и тихо проследовал вдоль гаражной улицы, пытаясь расшифровать виртуальные скрижали маломерного плотника. "Привет, Иваныч", - задумчиво пробубнил я себе в нос, когда странное сочетание звуков начало приобретать удобоваримую комбинацию. Ага, маленького "Ноздрёва" величают Иванычем, а второго плотника - Степаном. И тут уж речь бригадира, не по званию, но по духу, я сумел-таки перетолмачить на нормальный язык. "Отец твой говорил, что будет замена дежурства, да? Привет, меня зовут Иванычем, а того, в гараже - Стёпой" - вот перевод первой фразы. И ура мне! Да, а текст от бригадира, адресованный Стёпе, звучал уже более строго: "Куда стекло режешь без меня, ни хрена ж не умеешь?!"
Осенённый такими серьёзными знаниями, я вернулся к гаражу-мастерской и заглянул внутрь, чтобы поздороваться официально и с молчаливым "Дон Кихотом". Внутри горело электричество, приёмник ныне почившего завода ВЭФ, который Латвийское правительство назвало музеем оккупации, разнесло по камешку (не без помощи населения), но ничего не создало взамен, кроме воздушных замков заокеанского производства, вещал последние новости с афинских Олимпийских арен, а Иваныч чему-то без пауз поучал Степана.
Стёпины усы топорщились от возмущения, изображая "без пяти час", но сам он вёл себя смирно, примеряя уже обрезанные стёкла в две готовые рамы. Иваныч всё никак не мог успокоиться от пережитого унижения - ему не позволили поработать алмазным инструментом (автор явно имеет в виду стеклорез, прим. консультанта по плотницким работам), и в связи с этими вопиющими обстоятельствами рикошетил об кирпичные стены очередями достаточно прямой, во всех смыслах, речи:
На обычном языке сие означало: "(купюра от редактора), что же ты порезал, как бык (по салу - изменено цензурой)? Нельзя же так - заказчик будет недоволен!"
Неразговорчивый Стёпа робко возражал:
- Дык, оно по хрену мороз, Иваныч, вня. Штапиком впендюрим поверху за милую душу. В самый аккурат выйдет.
Измученный выговариванием столь длинных фраз, потомок Дали в ламанчской ипостаси пригладил редкую чёлку, выбившуюся из-под потной бейсболки, и углубился в покрытие уже приготовленных дротиков из штапика олифой. Иваныч бегал вдоль выставленных рам, их было, пожалуй, не менее четырёх, и проповедовал что-то из области плотницкого искусства. В конце концов, он понял - на уровне основного инстинкта, наверное - до овеществлённого аванса добраться сегодня никак не успеет, если не придёт на помощь трудолюбивому Степану немедленно.
Стёпа доолифил штапики и принялся красить рамы. В одной из них не хватало двух стёкол. Иваныч прежде остановил напарника жутким недоверием в своей гневно-обвинительной речи, а теперь же пожинал плоды собственного прямодушия. Не прекращая заикаться в процессе поминания физических сил, никак не связанных с цензурным вектором трудового импульса, он вытащил большой кусок стекла из гаражного бокса на улицу, положил его на площадку под сторожкой и обратился ко мне:
- Пппддржии!
Я не стал заставлять себя упрашивать и подержал. Иваныч обозначил линии отреза алмазным стеклорезом и приступил к обстукиванию заготовки. Получил на выходе два вполне приличных (бык в этот раз пасся где-то в стороне) куска - приходи, кума, любоваться, в общем. Иваныч смахнул не к месту возникшую улыбку, ведь дело не закончено, с подвижной маски своего неутомимого лица и исчез в гараже, где ожидала его щербатая рама. Я полез в сторожку, не ожидая узнать ничего нового, и включил наружный фонарь - становилось темно.
Через минуту-другую на улицу вылетел обескураженный Степан, преследуемый Иванычем, который готов был вцепиться в худую ляжку напарника. Но сначала гараж покинули осколки только что нарезанного стекла. Перед тем, как разбиться, они успели прокричать голосом Иваныча:
- Мммддк!ССттпааккттжжтткшштаппкппрриииибвттт?!
С подобным стилем разговора я уже познакомился ранее, поэтому перевёл без труда: "Чудак! (подцензурно) Стёпка... Кто ж так штапик прибивает?!"
Следом за флюидами стекольного звона из гаража показались стрелки часов в положение "половина шестого по Гринвичу", а за ними - долговязый Степан с рефлексивным непредсказуемо длинным заиканием:
- Чё ли офф-ф-ф-анарел, Ивв-в-ваныч, вня, та-а-а-акое дело? Тоо-о-очно в гвоздь ллл-у-у-пил... В саму-у-ую шляп-пп-ку... Сс-ам же рамой ел-лл-лозил...
Иваныч вышел, выдыхая в атмосферу шлейф благородного гнева:
Ну, здесь тоже всё было очевидно. Сначала бригадир весьма доходчиво охарактеризовал качество стекла, а потом предложил готовить очередной кусок. Два новых полотна для рамы плотники вырезали быстро и снова удалились в гараж. В этот раз стекло билось внутри, не пытаясь выбраться на волю.
А процессия с усатыми часами, Степаном в тандеме с Иванычем задержалась возле моей будочки, так что я мог с удовольствием наблюдать в оконце обоих плотников во всей красе. Между ними произошёл настоящий театральный диалог из неизвестной пьесы абсурда Сэмюеля Беккета.
- Я же говорил, вня... что выпить... сперва... для точности удара... но что ж теперь же уже ж...
- СССтппаггадддвварззаббилллисссууддба!
- Вот и верно... оно, вня, завсегда поломать требуется... Судьба, нах!
- Ттрррдассвооггожжжаллкк, ВЕРИШЬ, НЕТ?
- Сглазили нас, Иваныч! Чую! Сглазили!
- Ввыппптььнмдлнноо!
Затем лучик света из открытой гаражной двери сошёл на нет, и мне только отдалённо слышались из-за её гулких внутренностей звуки размеренных бульков, кряканье и хрустение свежим огурцом. Я не сторонник вторжения в частную жизнь, поэтому прилёг на видавший виды сторожей со стороны, противоположной фасаду, диван, раскрыв книгу. Можно было расслабиться. Пока незадачливые плотники здесь, пожалуй, никто не станет шляться по гаражной улице со злыми намерениями. Одни только переживания спортивных радиокомментаторов с канала "Маяк", доносящиеся из гаражного бокса, могут, кого угодно отвратить от безобразий.
Через несколько минут я пригрелся и заснул. Разбудила меня внезапная тишина. Приёмник молчал. Я взглянул на часы. Они показывали что-то около полуночи. Посмотрел в окно. Плотники ещё не ушли. Они пытались закрыть гараж, отталкивая от себя непослушную землю ватными от алкоголя ногами. Сначала молчком и с сопеньем, а потом и заговорили.
Удивительное дело, внутриутробное вливание водки произвело волшебные превращения с Иванычем. Он начал произносить слова ясно и отчётливо. Когда позднее я рассказал о дефекте речи плотницкого бригадира отцу, тот был крайне удивлён: Иваныч, по его словам, всегда говорил хорошо и внятно. Выходит, это мне здорово повезло увидеть мастера не в форме, то есть - трезвым.
Я прислушался. С улицы доносилась незлобивая перебранка двух людей, побратавшихся не собственной кровью, а несколько другим продуктом, который я бы назвал "Капли Менделеева". Кстати, довольно хорошо упомянутые капли помогают при хандре. Главное - не передозировать. Если бы их отпускали в аптеке по рецептам, тогда б, возможно, один из основных русских вопросов решился сам собой. Что я имею в виду? Только то, что протрезвевшие дураки наконец-то обратили бы внимание на качество дорог. Я не ханжа, и гедонистический склад моего внутреннего мира периодически подвигает меня на "выпить-закусить" в хорошей компании. Да, я не ханжа, упаси Боже, но как же мне жаль Менделеева.
- Дай я... - вырывал у Степана ключи одухотворённый Иваныч.
- Ну, дык... на, - внебрачный родственник Дали в бейсболке, завалившейся на правое ухо, не возражал. Иваныч долго пытался приладить ключ к замку, после чего заявил:
- Не тот ключ. Это от квартиры. Взял бы и убил тебя, дурака мать! Полчаса тут мне фентиля колбасишь без толку. Давай вторую связку.
- На ней только от калитки, вня...
- А других-то ключей нет? Да, ты чередом поищи... Согрешить не дай. Убью ведь... стервеца!
- Иваныч, ты, вня, чё? Откуда? - Степан порылся в карманах брюк, которые от его усилий осыпались ниже колен, и захрапел, прихваченный в стоячем положении безмятежным сном. Так спят кони, нервно подрагивая мышечной массой в районе холки.
При падении штаны долговязого плотника издали мелодичный металлический звон. Иваныч присел, пошуршал в темноте неверной рукой, подсвечивая фонариком атмосферу в районе взошедшей луны, и попенял кому-то невидимому:
- Вот ведь как... Затырили, ключ, собаки!
Потом Иваныч, не поднимаясь, как был - на корточках, стал теребить Степана за краешек разноцветных трусов:
- Стёпушка, ключ нашёл. На-ка, закрой гараж...
- А сам чё? - пробудился недовольный Степан. - Хотел же сам, вот и давай.
- Не могу я... Я сижу тут... Вставать лень... И штаны одень. Простудишь женилку - супружница домой не пустит.
Когда брюки общими усилиями заняли своё первобытное место, Степан ещё минут десять попадал в замочную скважину ключом, периодически прерываясь на то, чтобы досмотреть свой лошадиный сон. Тогда Иваныч незло щипал его, куда придётся, и просил ускорить инсталляцию.
И вот чудо свершилось - дверь в гараж закрыта. Но на этом представление не закончилось. Неразлучная парочка переместилась к воротам на гаражную улицу с тем, чтобы закрыть за собой калитку. Нужно ли говорить, что связки с ключами совершенно естественным образом перепутались, и вновь стало непонятно, что делать. Цирковой номер "отыщи ключ без помощи мозгов" исполнялся "на бис".
Оброненный фонарик освещал дальний угол гаражных боксов, откуда пронзительно выли на два голоса любовники в кошачьих шкурах. Я вышел из сторожки, поднял фонарь и, облачённый правами главного в сей поздний час на данной территории, прекратил агонию плотницких попыток исполнить свой долг перед общественностью.
- Ночной дозор! Всем выйти из сумрака! - сказал я.
Странное дело, моё заклинание не возымело действия. Что-то неважно у наших плотников с "тёмной половиной"... О чём я? Как сказать... это уже ближе к Стивену Кингу. Так или иначе, но выносить из тени нечистую от "Капель Менделеева" силу пришлось довольно долгое время. И никакие они не иные, а самые обычные работяги, каких много по закоулкам бывшей империи. Об одном жалею, не спились бы окончательно чудаковатые Иванычи и Степаны.