Аннотация: ...маргинальное общество напоминает сухую штукатурку - осыпается при всяком удобном случае в сопровождении акустики забытых метаморфоз...
ПАРТИТУРА ЛИСТА
В нашем заштатном городке отродясь не бывало гипермаркетов - и в старую пору румяных диктатур, и в нынешнее время до обморока бледных демократий. Жили мы себе в мелкопоместном логове для провинциалов, что называется - в собственном соку варились.
А тут выборы на носу. Нового президента себе плебисцитнули - прибарахлились, то есть. Потом уже с интересом смотрели в записи на ТВ, как новый "богоданный" инаугурировался "на всю Ивановскую" - с азартом молодого игрока в "короткие" нарды. Как говорят в народе, президент вступил в ложность и дал клятву на веб-сайте "Век воли..."
И ещё о новом властителе дум и "ядерного чемоданчика" болтали в узких кулуарных кругах, что он, де, привык пить всякую гадость, включая коктейль из змеиного яда и слёз амстердамских девственниц-трансвеститов в третьем поколении. Ну, этим-то наш народ не напугаешь, тёртый у нас народ, будто хрен на самой мелкой тёрочке: и дышать трудно, и слёзы из глаз, если вступишь с нашими людьми в дискуссию для продвижения, как лопочут маркетологи, клеветы на очередного народного кумира.
И вот в такое тревожное и, не побоюсь бесовского термина, судьбоносное время...
...у одной известной богемной Музы поселился Кант. Его, собственно, и называли Музыкантом, но с прописной буквы, чтобы не путать с многочисленным молодым выводком, ублажающим слух граждан, гражданок и господ с сударынями в подземных переходах, на рынках и вокзалах. Эти, что со строчной буквы, только на то и способны были, что просить милостыню за своё невнятное исполнение маршей и вальсов, да пропивать потом выцыганенное вспомоществование - в кругу лиц неопределённой половой и производственной ориентации.
А наш герой не таков. Он тебе и "Мурку" в четыре руки со всяким желающим, и полонез Огинского с полькой Шуберта, и что-нибудь из "Dire straits" запросто на пианино "Красный Октябрь" задвинет. Безобразно, правда, играл, но старался. Болтают, его однажды сам Эмиль Мацуевич Гилельс услыхал с жуткого творческого похмелья и заметил - якобы при четырёх свидетелях.... какого-то Иеговы:
- Этому парню я бы руки под рояльную крышку не положил!
И пошла о Музыканте слава чудовищная, не вмещающаяся ни в какие ворота, ни в один интерфейс не вбиваемая. И возрадовался он поначалу. А потом, протрезвев, перестал веселиться да своё самолюбие слухами тешить. Тут бы и сказочке конец, да молодцов, кто её слушал, больно уж много оказалось - не в пример гуще, нежели свидетелей уже помянутого господина Иеговы.
И я в их число попал - тех, кто, развесив гарнитуры, предпочитает слушать либеральный истории-завлекушки через хорошую акустику класса Hi-end. Не помню уж, какая сорока принесла мне на хвосте легенду о партитуре композитора Листа Ференца Ивановича. А в легенде той, как сейчас любят говорить, "мессэдж фром хим - онли ту ю". Причём до такой степени магический, что обладатель партитуры автоматически становился великим лабухом, которому везёт, невзирая на его таланты или оных отсутствие. Дескать, только сыграешь на ночь глядя сонату под знаковым именем "Орфей" заглядывая в анналы, начертанные рукой Листа, наутро тебе сразу и попрёт на всех фронтах.
Многие эту легенду знают, да, похоже, лишь я один решил сию нотную тетрадку отыскать. Что ж, есть желание - пора за дело приниматься. Лишь бы логика не подвела, а она не подведёт! С детства логика моя сбоев не давала, потому и верил ей больше, чем себе самому и даже своему Покровителю.
Оглядел я мысленным взором всех музыкантов современности, их деяния проанализировал и остановился на Музыканте. Не иначе - именно означенный господин сумел завладеть заветной партитурой. В самом деле, играет он, мягко говоря, неважнецки, а народ его слушает - тухлятиной забрасывает, но слушает. Неспроста всё! Да и живёт у шикарной девы Музы, о которой всякий мечтой дотянуться горазд, а на деле - фиг с маслом. И контракты у Музыканта крайне выгодные, ни у кого таких нет. Даже за тапёрство в баре "на карман имеет" - сколько иному мастеровитому пианисту за гастрольный тур не поднять. Вот и получается - не иначе, партитура Листа Зигмунда Навуходоносоровича где-то у означенного лабуха лежит себе да полёживает. Как говорится, настроить и жить помогает, да "брюссельской капусты нашинковать" не на одну кроличью ферму.
И потому!
Фитнес-бар "Внезапный заяц" открывался рано. И я отправился туда завтракать по причине выходного дня. Обычно воскресную утреннюю трапезу предпочитаю сдобрить Абрау урожая 1957-го года... Разумеется - брют! Но не тот, который Цезаря кокнул, а наоборот - коего кокнула братва дона Вия Карлеоне. Та самая братва, которая виноград под музыку Челентано топчет и поёт не в такт - арии и увертюры из оперы "Жизнь за царя-батюшку, часть 3". Похоже, сегодня придётся и мне перетоптаться самогоном из фарфоровых чашечек - всему виной полусухой закон уикэнда, чтоб ему ни пня, ни саженца! Но делать нечего - бизнес прежде всего, а дышло против закона поворачивать ни к чему.
Итак, обычно воскресную утреннюю трапезу предпочитаю сдобрить Абрау урожая 1957-го года, но сегодня не тот случай. Особенный он сегодня - я должен увидеться с Музыкантом, чтобы разузнать у него тайну утраченной партитуры Листа, Ференц ему в подмышку. Одет я по парижской моде вековой давности - в бархатные штаны, жилетку асимметричного кроя и берет а'ля "художники вырождения", на ногах штиблеты с широкими носами и подбитым каблучком для исполнения степа, если случай подвернётся.
Тащусь к стойке. Делаю стойку. Беру настойку. Стой, кто идёт?! Ах, официант? Не стой, проходи.
В баре сегодня немноголюдно и почти не накурено. Одинокий, как инженер Эйфель в башенной ипостаси, пианист лабал что-то из "Ласкового мая". Как умел, лабал. Потому всё время опасался за своё внезапно пошатнувшееся здоровье, поскольку тем, кто различал ноты, было недосуг знакомиться с творческой биографией лабуха и тем более - жалеть его лишь на том основании, что оный импровизатор вылетел из консерватории ещё на первом курсе за совращение супруги декана балалаечного факультета. Подслеповатый от постоянной нехватки комбинированного освещения по нормам СанПина тапёр не успевал уворачиваться от летевших в его сторону просроченных яиц, распространяемых в баре через услужливых официантов. Этот промокший от избытка яичного белка пианист и был Кант от Музы. Вот он-то мне и нужен!
- Вай мэ, генацвали-чанахи-сольфеджио?! - спросил я с умным видом своего собеседника, не успевшего, впрочем, осознать, что он стал собеседником.
"Метафизика, метахимия, метаматика, метанол, металл, медь, муть... жуть!" - читалось на испуганном лице Музыканта. Он прятался в догадках, как гусеница в капустных листьях, и старался не отсвечивать эрудицией - чтоб не сглазили!
Но я-то стреляный "капитан Джек", меня на фу-фу развести ещё ни одному доджеру* не удавалось.
И тут начавшийся было диалог прервала странная особа, торгующая умершей рыбой с лотка. Откуда она здесь взялась - можно было только гадать, но телефонный номер знакомой цыганки недавно стёрла ревнивая любовница, принявшая запись "гаджет аза" за шифрованный крипт, обозначающий неизвестную ей соперницу.
Чтобы отбиться от навязчивой лотошницы, пришлось вступить с нею в диалог.
- А рыбка у вас свежая? - поинтересовался я вполне миролюбиво, хотя мог оглушить тётю сбивающей с ног версией вопроса - что-нибудь вроде: "How much is the fish?"
- Да-да, свежая.
- А откуда знаете? Вы принимали участие в её вылове?
- Нет, но когда эту рыбу привезли, она выглядела вообще как живая? Вся блестела на солнце, переливалась перламутром и даже шевелилась. Тут недалеко выловили, её даже не замораживали. Везли охлаждённой.
- Так она умерла у вас на руках?
- Ну-у... что вы, просто... к слову пришлось.
- Слава Богу, а то я было подумал, что рыба погибла именно на ваших руках - настолько вы замечательно её судьбу пересказали.
- Так будете брать мой товар или просто от нечего делать спрашивали?
- The chase, is better than the catch**... - прервал я её стенания расхожей музыкальной фразой из Эйч Пи Бакстера.
- Ишь ты, сопля недозрелая! - вызверилась торговка. - От Торжка два торчка и сбоку бантик, а туда же - конопатить Кантом остатки нейритов!
Я хотел было приструнить охальницу, но тут вмешался Музыкант, видимо, взбудораженный упоминанием знаменитого однофамильца всуе.
- "Чардаш", Монти. Исполняется впервые, - объявил он и вдарил по чёрным клавишам, будто перед ним явились его злейшие враги. Потом переключился на клавиши белые и обласкал их, словно любимую тёщу, заставшую его с сожительницей за чтением "Мурзилки". Обе педали вихлялись под ногами лабуха и топотали о чём-то своём, трансмиссионном.
- Впервые? - удивился я.
- Мной впервые, - не отрываясь от вдохновенной до полного изнеможения игры, сообщил Музыкант.
Всё тонуло в какофонии, залитой несвежими яйцами. Почила в ней и тётка с умершей рыбой. Вот теперь-то самое время узнать о том важном, за каким бесом я пришёл в бар "Внезапный заяц" этим воскресным утром.
Жар меж тем усиливался.
Пока Музыкант лабал, истекая вонючим потом с ароматами "Airwick Fresh Matic",бармен по имени Миндальный Мендель, исполняя мою просьбу, убавил жар солнца, прокрутив температурное слайд-шоу на пульте управления сплит-системой без малого до самого упора. Пекло скукожилось в почти неразличимый прозрачный шар, а потом и вовсе схлопнулось. Не люблю я чувствовать себя в преимущественном по сравнению с оппонентом положении. Понимаете, о чём я?
Когда пианист замер, разрываемый эмоциями, свистом восторга и воплями проклятий, я уже был готов со своим вопросом и потому задал его самым равнодушным тоном, на который оказался способен.
- А где вы храните партитуру Листа, уважаемый? - сказал я.
- Пар-ти-ту-ру? - удивился Музыкант. - Я не состою ни в какой партии, вы, наверное, перепутали.
- Э, батенька, не включайте мне здесь дурака! Я же знаю, что партитура у вас.
- Какая партитура?
- Та самая - Пабло Лаврентьевича Листа, великого музыканта и пророка XIX-го века. Вы же не станете отрицать, что вам чертовски везёт, хотя исполнитель-то вы аховый, ага, попались?
- Нимало! Я и сам удивляюсь, отчего так. Это всё он - Создатель. Помогает мне сводить концы с концами.
- Создатель и создание - два сапога одной скрипки, как любили говаривать в консерватории славного города Вена в период расцвета деяний маэстро Антонио Сальери.
- Хохол, что ли? - поинтересовался Музыкант.
- Нет, обычный италиец.
- А чего тогда фамилия украинская - Салоели?
- Нет, Сальери. Итальянец. Странно, что человеку, знающему ноты, не ведом мастер Антонио.
- Ничего не странно - я же только популярных композиторов исполняю. А какого-то древнего, как бабушкины калоши, фраера мне помнить ни к чему. И всё-то италийцы свою родословную хотят замаскировать. Корней не знают толком, а ещё европейсы!
- Может быть, европейцы?
- Или так.
- Ага, знаю - создал и был таков, - ответствовал я с видом прожжённого циника.
- Не путайте "Солнцедар" с яичным шампунем, господин Метрвкепке! - осмелел пианист, соблазнившись желанием откровенно нахамить. Глаза Канта казались ещё более пустыми и чёрными, чем его мысли, а речь напоминала выступление Каттона Старшего в Римском сенате накануне каких-то очередных ид очередного же года по тамошнему древнеримскому летоисчислению.
- Итак, вы отрицаете свою причастность к партитуре Листа?
- Уймись, малыш! Глистов у меня нет, а вся твоя басня относительно партитуры выдоенного яйца не стоит. - На сей раз Музыкант презрел все границы приличий и даже перешёл на панибратское "ты". Стоит ли за ним какая-то сила, скажем, в виде той же самой партитуры? Это можно проверить. Сейчас, сейчас... Сосредоточился, вложив всё своё существо в следующую армейскую мысль с Достоевским акцентом на увертюрный аккорд: "Тварь я дрожащая или честь имею?" Имею-имею, допросились, розы-маргаритки, тычинки из починки!
Начинаю камлать. Брыкаюсь, брешу - аж до Брехта! Такой кураж поймал, что без мамаши тут не обойтись - ну да, той самой матери.
Смотрю я на Мамашу Кураж и диву даюсь: бредёт по рокаде холодной войны со всем своим семейством... Или не ведёт, а ведётся?
- Заходи в гости, дорогая Кураж, угостись файвоклоком марки "мате Хари" из пузатого фарфорового чайника барбезонского литья и сними с сорочьего хвоста все застрявшие там новости.
- Даже лимона к чаю не предложил - типичный, млин, каналья! - Мамаша впала в состояние, близкое к биржевому истерическому максимуму. Синие фишки зашкаливали выросшей волатильностью в тренде, а игра на понижение трейдировала их котировки в зелёной зоне.
- Угощу, угощу, не помилую! - не растерялся герр Мендель-бармен и досыпал мешок еловых шишек в самовар-паровоз "по самые гланды".
- Вот и шлавно, - смешно прошепелявит Кураж, изображая шипение плавящейся в котле ароматной смолы-живицы.
Самовар закипит чуть позднее. Но это уже не так важно, ибо я внезапно понял - нет никакой волшебной партитуры, как, собственно, и волшебной флейты - только отдельно висящие и затем исчезающие флюиды в акустическом диапазоне частот. Чудес не бывает, а всё похоже на них - игра воображения. А истинно лишь то, что закладывал в нас Покровитель с младой ороговевшей ткани.
...зачастую душа бывает полна всяческой дребеденью, а публика предпочитает бульварщину чтению с некоторым шевелением аксонов спинномозгового зигзага мысли; такое случается сплошь и рядом в наше либеральное время профуканных в небо реформ...
...маргинальное общество напоминает сухую штукатурку - осыпается при всяком удобном случае в сопровождении акустики забытых метаморфоз...
...писатель/музыкант, живущий по законам общества маргиналов, сам становится одним из своих читателей/слушателей, если не рискует оказаться в абсолютном одиночестве...
А то, что Музыкант пользовался настолько неправдоподобной взаимностью Фортуны, происходило вовсе не по мановению партитуры Листа, а исключительно от невежества человеческого рода, утратившего вкус и осмелившегося возвести пошлость да глупость в ранг первородных добродетелей. С этими людьми всегда так: стоит их повести за собой - вперёд к прогрессу, они твои действия мракобесием назовут, а коли уж сами в коровью лепёшку вляпаются - сразу теорию подводят, почему в дерьме сидеть хорошо в связи с вновь открывшимися исследованиями какого-нибудь Иуды Балакирева, якобы учёного.
___
Я двигался по извивам консерваторских коридоров, изредка оставляя пахучие метки по углам. Исключительно, чтоб не потеряться, а вовсе не от врождённого скотства, как могли бы подумать некоторые из вас. Хвост мой облезлый волочился в двух шагах сзади бельевой верёвкой, копыта били по паркету что-то из Баха, а сам я предавался грусти да печали, поскольку "партитура Листа" оказалась всего лишь легендой для наивных упырей, вурдалаков и малообразованных вервольфов. Искренне жаль.
* - доджер - от английского dodger- увертливый человек; хитрец, ловкач, плут; продувная бестия;
** - "The chase, is better than the catch..." (англ.) - "Процесс важней, чем результат..." - первая строчка знаменитой композиции немецкой группы "Scooter" "How much is the fish?".