Живём мы на улице Фартовой. Да-да, не Портовая, не Мартовская, не Сортовая, а именно Фартовая - наша улица. Сначало это было неофициальное название, которое придумал начальник райотдела милиции. Очень уж ему стало везти, когда управление сюда переехало: что ни преступление, то раскрытие, что ни административное правонарушение, то откат "на карман". А когда райотдел обратился отделением полиции, ударившись оземь всем личным составом и оболочку сменив, тут и вовсе лох дурью попёр - да всё жирный и доверчивый, такого "на счётчик" не поставить - себя не уважать.
Вот начальник-то - теперь уже полицейский чин городского значения - и не преминул блеснуть новаторским подходом перед подчинёнными: сказал как-то на планёрке, мол, будем отныне и впредь до особых монарших повелений промеж себя улицу нашу Фартовой называть, чтоб и дальше всё хорошо было. С тех пор так и повелось. А потом уже и городские власти подсуетились. Где требуется - подмахнули, где нужно - печать тиснули гербовую. Вот вам пожалте - улица Фартовая во всей красе. А ранешнее название - улица 4-го десятилетия победы над коклюшем - как-то само собой забылось, и теперь о нём только в городском архиве узнать можно, поскольку даже старожилы - и те его выпустить из памяти, будто голубка какого.
Впрочем, что говорить о старожилах - они все давно уже в столь почтенном возрасте, что помнят только две вещи: куда складировать молочную кашу по утрам и таблетки по вечерам.
Жил у нас в городе на улице как раз Фартовой один марципан-крендель с замашками аристократическими да аристократической же родословной в древе познания Бобра и Злака. Работал он в мэрии. Не то младшим менеджером по уборке уборов, не то старшим дворником в сфере коммунальных транскрипций. Так или иначе, но захотелось ему карьер сделать. В охотку, как говорится, и барыню спляшешь, и русского с предподвывертом да с коленцами. А кому ж нынче не хочется-то, если на госслужбе в хорошей должности всё опрятно да вкусно, да пенсия знатная по завершению трудовой деятельности.
Так вот, пришёл наш герой, назовём его без обиняков и прямым кафедральным слогом Тугаев-Змеёвич, к мэру и говорит:
- Здравия желаю, Вашество! И одновременно довожу до сведения, что имею желание послужить и не посрамить. Готов нести и страдать, а также имею намерение походить по краю закона на свой крах и рис, без Вашего будто бы ведома.
- Молодец, сокол! А фамилия не Орлов твоя, часом?
- Никак нет, Тугаевы мы по батюшке, да Змеёвичи по складу характера.
- Что ж, брат - карьер сделать хочешь ли?
- Мечтаю-с, батюшка-благодетель.
- Как говорится, на самца и сам бежит; есть у меня одно дельце щекотливое. В аккурат для сокола - как ты - такого.
Манера речи мэра трудно было назвать традиционной. И тогда Змеёвич заподозрил что-то неладное. Но дальше подозрений дело не двинулось, поскольку мэр внезапно стал уменьшаться в размерах, покуда не выпал из стильного костюма от Кассиуса Кляйна, потом позеленел весь, будто от холода, и исчез в щель под плинтус - ниже-то опускаться уже некуда, ага.
Мэр ушёл, а поручение его осталось. И пока суть да не суть, решил Тугаев обещание своё исполнить, а именно - пробраться на склад невостребованной продукции и провести там полную и безоговорочную инвентаризацию. Любому мэру глобальная опись понадобится, не только внезапно покинувшему свой кабинет без штанов, из штанов выпрыгнув.
Первым делом понять надобно, как на склад тот попасть. Недолго Тугаев тужил-думал. Недолго. Заплатил Змеёвич локальную взятку второй категории одному чину из нашего полицейского участка и стал обладателем бесценной информации: находится склад невостребованной продукции в одном странном заведении, маскируемом под вывеской стриптиз-клуба "Парадигма парадиса". И ходу туда госслужащим нет никакого, хоть волком плачь, хоть выпью упейся.
Правда существует одна лазейка - уговорить одну из стриптизёрш за себя замуж пойти. Тогда и доступ к складскому ангару появится. Впрочем, ангара того никто из городских-то не видел вовсе, и сами стриптизёрши про него только слышали. Но шанс обнаружить неведомое у Змеёвича появится, если он своим в "Парадигму парадиса" прорваться сумеет на волне грядущего семейного счастья.
Решение принято, теперь осталась пустяковина сущая - познакомиться с "будущей невестой". А как, если Змеёвич от рождения робок, будто трёхмесячное теля, в чужой хлев угодившее? И тут смекалка природная на помощь явилась Чип&Дэйлом иноземным с повадками местными. Если жених к одной невесте подойти не может, то ко всем разом будто бы не так уж и стрёмно - будто бы просто на вечеринку завернул человек, которого ждали с надеждою тайной.
Вы же прекрасно понимаете, о чём порядочная стриптизёрша мечтает с утра до позднего вечера, пока на шест не лезет. Верно, о верном муже-рыцаре, который попусту ревновать не станет, с пилона в конце смены снимет, приголубит, резиночку на стрингах поправит и денег в свой карман не переложит. И Тугаев тоже понимал, потому немедленно дал объявление в газете "Гендерный вестник Неземноморья" такого содержания:
"Аккуратный мужчина средних лет без вредных привычек, но с образованием и собственной недвижимостью ищет себе в спутницы жизни стриптизёршу. Достаток и возраст значения не имеют".
На второй день приглашение на смотрины в "Парадигму парадиса" было получено. Его доставил немолодой уже арапчонок афродизиакской наружности. Поклонился до бетонного пола, отвесив роскошные пейсы под ноги Змеёвичу, да открыточку-то с адресом клуба и вручил.
Половина дела сделана, но самое страшное впереди. Как продемонстрировала проказливая Жучка жизнь - оказаться перед лицом и другими частями тела дюжины обнажённых девиц совсем не такое уж простое дело. Предварительные предчувствия - это одно, понимание, что в групповом варианте куда как легче сачкануть, в те же ворота играет. Но реальность - ах, невероятная чёртова реальность! - иной компот!
Хотел Тугаев с домочадцами посоветоваться, да никого из них не обнаружил, если не считать засохшую муху в брошенной паутине. Домочадцы - это же не те, кто живёт в чаду дома с печкой, которую топят по-чёрному. Домочадцы - кто чадо на руках носит с его рождения и до пенсии. Не оказалось таковых у Змеёвича, потому он в Интернет полез за помощью. И обнаружил на каком-то не очень приметном портале одного советчика дельного, на мастера Йодо похожего. Тот в онлайновом соусе и присоветовал:
- На русску говорит моя плохой. Твой слушать и помнить на мысл задний. Купи купаж вин Рейна, girl-инок возбуждая зело весьма. Правда в том есть. Истинно!
Не совсем Тугаев сообразил, о чём же речь идёт, но совету последовал, о чём ниже и довёл до высокого собрания низкорослых бояр-воевод и прочей челяди неземноморской из числа сподвижников бывшего/нынешнего/будущего мэра.
*
Итак, собрался Тугаев-Змеёвич на смотрины в стриптиз-клуб пойти. Волосы на косой пробой "тафтом" приподнял, виагры, как в последний раз, вволю напился. Тут уж - воленс ноленс - взялся за "Мулен руж", не говори, что недюж! Или в иной редакции: "volens nolens - took the "Moulin Rouge", don't say nedyuzhy"?
В общем, худо ли бедно ли, приполз наш герой на подкашивающихся от вожделения ногах к клубу "Питон-чемпион" (так "Парадигму" в народе называли для краткости), а сил внутрь зайти уже не осталось. А там его девчонки ждут с утра никем не щупанные, да не целованные. Конфуз может образоваться на ровном месте. Дело-то нешуточное. Тогда уж наш герой собрался с духом и секьюрити быкообразному прямо в пупок вымолвил:
- Отнеси меня, братишка, к девонькам - кралям до невозможности дышать красивым - заждались уже. А то я решил загасить излишки виагры в организме демидролом, да просчитался с дозою. Сплю теперь и одновременно вожделею, пойми меня правильно. А ещё - ведь из робких я, девушке ни за что в своём состоянии не признаюсь. Помоги, братишка, из ситуации вольным соколом взлететь, а я уж за ценой прятаться не стану.
Секьюрити, его звали Бомбино Сорри, долго думать не стал, да и недолго тоже - он вовсе никогда не думал, а полагался исключительно на интуицию... Так вот, не стал Бомбино предаваться размышлениям, а схватил Змеёвича на руки, да на танцпол-то и вынес, к шесту прислонив для надёжности - чтоб было за что ухватиться в случае острой нужды.
Лапушки-стриптизёрши разом оцепенели на своих рабочих местах, рассматривая конкурентку, как им казалось. А потом сообразили, что перед ними никак не соперница, а как раз наоборот - завидный жених. Из провинции, но при деньгах. Вот тут-то и началось действо, достойное пера Мериме и дирижёрской палочки маэстро Тосканини. Тени от взлетающих к небу топиков, боди и стрингов заслонили не только люстру, но и самоё солнце, и город подумал: "Ученья идут".
Пожарные экипажи срывались с места и неслись к месту предполагаемого возгорания, но, не находя его, впадали в отчаянье. Вместе с тем, зажигательные танцы обнажённых красоток приводили обитателей улицы Фартовой - и с нею смежных - в неконтролируемое неистовство. И это служило оправданием пожарным расчётам, смело охлаждающим не в меру нагретую публику добрым словом, крепким кулаком, пожарной бляхой и водой из брандспойтов.
А одна из девчонок, та - что с осиновой талией в горжетке, подхватила Тугаева, сознание почти уже в атмосферу выхаркавшего, за ноги и в кандейку подсобную отволокла пешим манером, чтоб паркет "зимней резиной" не повредить.
Осиновая талия в горжетке? А почему, кстати, именно осиновая, а не кипарисовая или берёзовая? Никогда не задумывались? Никогда-никогда? Странно, а мне казалось, нас таких "незадумчивых" уже и не осталось в природе. Шутка. Её доля, разумеется.
Приходя в себя то и дело, Змеёвич услышал несколько странный разговор, но всё же объясняющий, с какого-такого перепугу его сюда приволокли.
- Врезался он в берёзу, а следом - и фары потухли.
- Вот я и думаю, отчего ж запах настолько ужасающий...
- Полагаешь, аккумулятор потёк?
- Нет, в этот раз, похоже, водитель. Не выдержал удара судьбы.
- И потёк?
- И!
- Наверное. Оттого мне его и жаль сделалось невыносимо.
Чуть позднее приснился ему балет с собственным участием "Вакханки на Таганке, коханки на озере Тамбуканке". Неплохой сон. Позитивный. В нём никого не били и даже не склоняли к сожительству, как сделалось модно в иных зарубежных палестинах, не при детях будет сказано.
Многообразие мыслеформ то и дело сплющивало подсознание. Зато потом отъезжало всё это в сторону не то пирса, не то пирсинга и пропадало на горизонте розовым росчерком мелка дрожащего поросячьего хвостика.
*
Лежал недоконтуженный Змеёвич на диванчике, прикидывая в палатах своего ума - где же дверь на склад невостребованной продукции искать. Хорошо лежал, продуктивно, только ничего в голову не шло. И тут какой-то шорох сам собой образовался. Дунуло-плюнуло крепко - аж свечи интимного и лечебного назначения враз потухли. И повеяло сквозняком от одной стены. Отворилась она, будто "сим-сим" из сказки, а следом старичок седенький вышел с факелом и в штопанных панталонах. И тут же стена на место встала. Как вкопанная полутора землекопами за одну человеко-смену.
- Эге-ге, - сказал дедок, - за что мне такое наказание: из света в тень перелетать, бытта бабочка какая махаонистая?
И вопрос вроде задал и сам же ответил на него громко и с пафосом.
Вскочил Тугаев и принялся изводить человека своим любопытством:
- Вы кто такой будете, дядечка? Что там за стенкой - не склад ли невостребованной продукции? Можно ли туда попасть? Не распахнёте ли дверь в мир невостребованности?
- А готов ли ты, милок, в мешок с помоями окунуться, улыбаясь при этом самым добрейшим оскалом?
- А фиг ли ж! - не оставил сомнений в своей решимости Змеёвич.
- Тогда - иди ты в пандус! - сообщил дедок незнакомое Тугаеву заклинание и нарисовал на стене Неземноморскую звезду Недавида Львовича Франкштейна.
Задрожали стены, заблукал-завибрировал студнем разверстый в преисподнюю пол. И открылось Змеёвичу искомое. Ангар, полный чудес.
И он туда шагнул.
Склад изобиловал! Но изобилие это оказалось фейковым и нематериальным. К досаде Тугаева. Реклама довлела. Над всем. И прочим. Тоже.
Сразу на входе низкокалорийная поп-группа "Бо не ем" открывала рекламную компанию по раскрутке диетического собачьего корма с изотерической подоплёкой "Поди, поклевал?" от ЗАО "ДАО и сын".
"Сниму квартиру, комнату, угол или иную, какую, подвижную недвижимость из меха ценных зверьковых пород", - блажил какой-то малоухоженный господин с умопомрачительного цветного постера егерского хозяйства "Надёжный таёжник".
На третьей багажной полке библиотечного архива дальнего следования пылился "Сборник малоизвестных цитат", изданный в депо Детгиз-сортировочное. Открыл его Змеёвич на произвольно заложенной странице и прочитал с удивлением:
"...запал я на цыганку... туго..." (С), Асп Ушкин "Алеко и его дети", роман в проклятиях.
"...мысль поразила Громобоя..." (С), Капитан Сорос Грант "Из жизни жюлей вернов и громобоев в царстве аборигенов".
"...папа-папа, бледнолицые нас аннексировали..." (С), Мрид, "Йоу-невеликий змей - сын Коловрата Евпатия", повесть о не первой любви.
"...Сальери близится, а Моцарта всё нет..." (С), Влад Sor O'Kin "Тали Розендеда".
И столько было в ангаре том всякой невостребованной непотребщины и непотребной невостребовавщины, что Тугаев-Змеёвич сообразил, не на того напали. А напали бы на того, тому бы несдобровать. Посидел он над полученным материалом, глубоко призадумался... и понял одну тривиальную вещь: всё это никому не нужно. Всё - это что? Всё - это то, что описано ниже в порыве неспелых геральдических символов, которые многие привыкли считать неутешными "кружевами"... И вот всего-то... Названия такие, что хочется мне просто отмотать назад... свой срок.
"И славно порезвившись, мы снова оказались у руля...", - наехала на Змеёвича тревожная мысль.
- Вот именно! - закричал Тугаев ей прямо в фасад, видимо, чтобы не испугаться. И точно - почувствовал себя уверенней.
Ай, много всякого ненужного виртуального хлама томилось по полкам и задворкам внезапно обнаруженного склада. Гулял по нему Змеёвич и всё диву давался, если не удавалось нижнюю челюсть на лету поймать. Вот и сами-то посмотрите на это, так сказать, великолепие творческого маразма. И что потом скажете? Мол, пришёл, увидел, прослезился? Или что покрепше?
"Продажа, покупка, отжатие, рейдерство, аннексирование жилплощади. Всё перечисленное, и ещё два десятка вариантов беззастенчивого брокерства в пределах Большого Бульварного Кольца. Карманная ипотека ждёт ваших вливаний! Измени угол зрения! Стань лучшим! Купи себе "полцарства" практически за бесценок. Лучшим покупателям в подарок будет предоставлена кепка, которую примерял первый мэр столицы незадолго до своего победоносного бегства из Неземноморья".
"Набивка матрасов, патронов (калибр указан неразборчиво), чучел, поганых морд (в пределах любого рынка). Оплата по прейскуранту. Адрес: проезд Менделя, угол улицы Пестеля и проспекта Луи Пастера. Спросить таки Моню Бебеля, если он не запил на прошлой неделе на именинах Йоси Плейшица".
"Санки в нашем магазине - лучшие санки в мире!"
Мало того, что в слове "санки" какой-то лингвист-злоумышленник заменил букву "эн" на букву "эм". Он ещё и последнюю фразу в плакате поменял. Теперь она выглядело достаточно фривольно - "Готовь самок летом!" "Зимой самки тянутся к югу", - подумал Змеёвич и даже неожиданно для себя нервно хохотнул по этому поводу и продолжил хождение в рекламную даль складского помещения.
"Обучающая программа "Еле из Йеля". Гарантированное незнание географии. Стопроцентное срастание с улыбкой. Ковбойская шляпа и сапоги со скидкой".
"Торговый дом для гламурных дам "Колготы во сне и наяву"".
"Пятнадцать лет на рынке оволосения! Полтора десятка лет мы восстанавливаем ваши волосы! Тысячи благодарных людей, десятки тысяч недовольных женщин, и миллиарды сияющих волос! Пересадочная компания "Засади его под кожу!" всегда рада встрече с вашей блестящей головой!"
"Топтал-портал! Портал для не слабых нервами парней!"
"Хреновый аромат - это не наш профиль. Ароматный хрен - отменный вкус!"
"Быстрая почта! Всего несколько секунд, и ваши деньги уже в Таджикистане! "ВыемПекс-банк", шустрый, будто живчик. Быстрый банк, быстрая почта! А вы ничего не поняли? Тогда попробуем ещё раз?"
"Элитные кошки охотно родят элитных котят! На сукиных детей скидки!"
Реклама, сыпавшаяся отовсюду в виде визуализаций, звуков и мерцаний с камланиями, то и дело прерывалась великолепным шоу Дуаны Портосовой "Принцип Буратино". А главный принцип там был следующий: кто оказывается самым деревянным, тот получает золотой ключик от банковской ячейки с непечатным (по количеству нулей) содержимым.
Но рекламы всё-таки в наличии имелось куда как больше.
"А если поискать созвучности в литературе прошлого? - подумал Тугаев-Змеёвич. - Если поискать, то... Найдём легко не только созвучия, но и соцветия, соответствия, сочленения, сообразности и даже соразмерности. Вот она - квинтэссенция квинты с терцией".
Ага, вот оно в чём слово и дело!
"...и фразы его щетинились линялой синью выцветших газетных заголовков времён государя-императора Франца-Йозефа..." Ярослав Гашек & Карел Чапек, из ненаписанного.
"Срочно требуется проводник для слепой собаки! Проживание и питание по методике браминов-передвижников. Один звонок шаурматологу - бесплатно".
Еле-еле выбрался Змеёвич из складского ангара с ненужными, а потому невостребованными вещами. Встряхнулся у двери с надписью "Здесь входа выход нет есть" и повернул под сверкающий плакат "Буфетная буфф, клиенты со своими продуктами клиентами не считаются".
Внутри очень мило и к настроению - весьма кстати - тапёр исполнял лакейский вальс "Три цента", бармен жонглировал бутылками, а два завсегдатая увлечённо поглощали свежую газету, настриженную с листьями салата латук - видно, проиграли пари.
Внимание Змеёвича сразу же привлекла своеобычная ёмкость нетрадиционной формы. На ценнике имелась хорошо видимая даже в полумраке надпись - "Ленин в розлив", а рядом стояла оригинальная бутылка в виде шалаша, из которого выглядывали розовые пятки вождя. Змеёвичу сразу вспомнилась любимая застольная фраза двоюродного пожарного инспектора. "Вернёмся к разливу, товарищи, как сказал бы Ильич", - этими словами родственник обычно выводил подогретую компанию на очередной виток пружины наслаждения.
Закуска в "буфете буфф" тоже оказалась под стать - бармен сделал красивый жест "велькам" в сторону прилавка, а там уж было на что посмотреть, смею вас уверить. Одних только консервов экзотических ряд инженера Калашникова и маленькая тележка от учителя математики Фурье.
"Пихоч помётный", "Мурок уйчёный с бисолью", "Яйца туйца зазипованные в желе", "Зубриловый вчерак", "Потомчивый зубряк", "Печливый гусняк по-флоризельски", "Гешефт местечковый из частиковых быр", "Гештетен дойчер кляйне порк на дубайсовых сносях" - вот далеко не полный перечень.
А в городе на улице Фартовой уже звенели чокалками, хрустели ломаемыми сушками, ластились долгожданною лаской, чмокали малиновым вареньем, смолили самоварными шишками и вскипали чайными церемониями - вплоть до рукоприкладства.
Тугаев, распахнув складскую дверь, впустил в духоту спёртого кем-то воздуха свежесть чувств и романтику отношений. Начинался обратный отсчёт. "А - к бесу его! - решил Змеёвич. - Почему я должен считать наизнанку?!" - И он принялся обращать в свою веру прямой отсчёт, невзирая на лица, числа и падежи. Скот стоял за себя из последних сил, а Тугаеву уже было не до таких тонкостей. Он вливался в мир музыки ночных огней, плюнув в сторону оставленного склада и выходя на крыльцо.
На крыльце сидела роскошная сибирская кошка, навострив топорики острых ушей. Её умная мордочка напомнила физиономию мастера Йодо, и тогда Змеёвич заподозрил что-то неладное. Но дальше подозрений дело не двинулось, поскольку помянутый не к ночи мастер Йодо поднял лапу и кошачий хвост.
Заговорил:
- Служба твоя хороша есть по себе сама, Фродо Змеёвич. Выполнена миссия эта навсегда уже. Ступай отсель, в интерфейс пока не били. А сам разумом поблещу я тут.
И поблестел. Только недолго. Ровно в полночь превратился в тыкву, как и все добрые намерения властных структур. Превратился, стало быть, и покатился вдоль да по Фартовой - к самому стильному морю, где оскоплённому есть евнуху гарем.
А невостребованные либеральные ценности, меж тем, плесневели без должного административного ухода, портились и смердели низкосортным гусинским навозом. Ресурс-то административный имелся, да воля была не в силах, а сила безвольна. И некому протухшие ценности утилизировать хотя бы самым простым способом - сжиганием в инсинераторах*.
Пора бы уже положить конец такому жуткому положению вещей. Повсеместно и без сожаления.
* - Инсинератор - это установка для термического уничтожения биологических отходов.