Чваков Димыч : другие произведения.

Водяной герцога Альбы, повесть

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


  • Аннотация:
    По утрам его заедала тоска. После бегства шута Бал а"Киряефф в сортире по утрам никто уже не пел, а самому Киртепу голосить на весь замок не полагалось по штатному расписанию. Да и откуда голосу взяться с этой привязчивой, как безродная сука инфлюэнцей. Не голос, а сопение невнятное. Уже которую неделю.


Водяной герцога Альбы

  

От автора

  
   Все совпадения и несовпадения имён, фамилий, исторических и географических названий носят исключительно неслучайный характер и не имеют, а иногда имеют отношение к реальной и нереальной действительности нереального Олд-Банского герцогства.

_ _ _

  
   По утрам его заедала тоска. После бегства шута Бал а'Киряефф в сортире по утрам никто уже не пел, а самому Киртепу голосить на весь замок не полагалось по штатному расписанию. Да и откуда голосу взяться с этой привязчивой, как безродная сука инфлюэнцей. Не голос, а сопение невнятное. Уже которую неделю.
  
   Россефорп присел на парковую скамейку, прикованную к капитальной стене толстыми цепями, обладающими невероятно-густым тягучим басом, будто иерихонъ луженой глотки регента герцогского народного хора Михатурецкого уезда Залежаловской волости герцогства Олд-Бания. Вот вам и цепи, как говорится - кому металл дурной, да почище струн Эоловых, если с умом-то да воображением недетским.
  
   Россефорп Киртеп служил водяным у герцога Альбы, а потому неотлучно проживал в резиденции сюзерена - замке Албена Рифеншталь, названного так в честь матушки владельца. Замок торчал посреди Олбани Приштины, столицы его, Киртепа, многострадальной Родины. Вздыбившимся пупом торчал - укором неаккуратно сработавшей акушерке-природе.
  
   Пару веков назад столицей герцогства считался острог Лесополосово. Это в переводе со старо-фламандского, а на самом деле название звучало немного иначе. Где Пьежтам Льеж - примерно так. Однако участившиеся набеги голландских нетрадиционалистов, заканчивающиеся, как правило, резким падением нравов и напряжения в сети переменного тока, заставили тогдашнего правителя переехать подальше от границы - туда, где кедровый бамбук щедро одаривал болотистые берега лесных озёр перезревшими плодами и кургузой листвой, осыпающейся будто перхоть при частых грозовых явлениях.
  
   Здесь тоже не было полного спокойствия. Нередко серый вервольф смятенный гулял близ старой резиденции герцога Альбы с папиросой "Дукат" в желтоватых клыках. Ему не спалось и страстно желалось парного мясца не забеременевших покуда овец. Но стада давно дремали по охраняемым овинам, мерно мурцуя во сне травяную жвачку и отрыгая горьковатым насыщенным амбре полыни и мелиссы. А что ж вы хотели - мята этим летам удалась, росла и вверх, и вширь, и вбок... и даже завивалась кокетливой спиралью.
  
   Тоже - не лучший образчик верноподданности. И всё же родной альбанский оборотень куда как более по душе, нежели не всегда верно ориентированный голландский хрен... или, там, турнепс.
  
   Многие спросят, отчего, де, герцогство Олд-Бания названо автором многострадальным. Отчего вдруг, и откуда у автора этого, с позволения сказать, такая недостаточно расхожая (в общепринятом смысле) информация?
  
   Отвечу, не стану томить - жить в одном государстве с семейством Альба - страдать от недостатка информации, тыквенных семечек и желудочного сока, который откачивался в качестве налога для нужд армии безработных оглоедов, проживающих в клинических апартаментах на полном государственном обеспечении - разве этого мало, чтобы считаться не совсем благополучной державой на фоне передовых монархий и даже отсталых доминионов, вроде Рэд Хот Калифорникэйшена? Вот и я том же.
  
   Водяной - должность придворная, уважаемая, денежная. И всё бы хорошо, да не везло Киртепу по женской части. Вернее, не так: сначала (по молодости) везло, а потом перестало, будто он лимит какой-то раньше времени выбрал.
  
   Была у него жена, супруга, супружница, подруга, шкура, тварь подзаборная, звёздочка зимняя, мышь пескоструйная... Она всегда говорила, что не любит супруга, а он отвечал ей взаимностью по мере своих далеко не бесконечных сил. А развестись - никак! В герцогстве по законам, тянущимся ещё со старика Ноя, никаких разводов (кроме карточных и при игре в кости) не полагалось. Опостыли супруги друг другу до горьких соплей, а жить всё едино - вместе приходится. Закон такой.
  
   Любовницы оттого и заводились легко, будто блохи на немытом теле, что конституцию Альбании никто менять не желал, а на внебрачные игрища все смотрели сквозь пальцы. Но Россефорпу всё мало было. Девицы неблагородного лёгкого поведения давно перестали занимать его усталое от разврата воображение. В изобретательство водяной ударился. То колесо на водяную мельницу приладит с ременным приводом к генератору случайных чисел, то подводный дом-студию примется строить, а то... Впрочем, о том речь впереди.
  
   Парк на территории замка выглядел вполне державно и пристойно, хотя и был невелик размерами. Начинался он от стены главной башни, занимал весь внутренний двор с восточной стороны и обрывался практически у самых ворот. Вековые дубы-колдуны, платаны-великаны, сосны корабельные, кусты можжевеловые оплетались плющом лиановидным и виноградным дичком иссиня-радикальной расцветки в пору интенсивного ночного свечения. Киртеп любил гулять в этом почти лесу, полном белок, дятлов и дрессированных гномов-лаборантов, занимающихся аэрологическими очистительными процедурами на основании личного опыта и предсказаний герцогской службы телепатической метеорологии.
  
   Вот и сегодня - чуть свет, и Россефорп уже в парке. Нынче не спалось. Не удивительно. Надобно обдумать, как представить Альбе своё изобретение, внедрение коего в неспешную жизнь герцогства сулило небывалые барыши, невиданные перспективы и неслыханные преференции.
  
   Когда-то давно, ещё в эпоху Выразительных Красных Пиджаков, Макроэкономики - Предвестницы Нанобайтологии и Сказочных Прогнозов, Киртеп учился с герцогом в одном церковно-приходском лицее имени великого Карнеги. Казалось бы, это обстоятельство должно давать водяному "прекрасные виды на урожай", как сказал бы садовник герцогский Мич Урин, если бы не лишился языка в пору перехода от социальной материальности к материальному диалекту финансового обретения.
  
   Теперь бывший садовник разводит кактусы на границе с Салотонатом Незалэжных Сябров и помалкивает, будто гуталину "момент" наелся от всей своей широченной, как распахнутая форточка, души. Никому ничего не присоветует; ни плохого, ни хорошего. Да и вы бы не стали, если б вам перспективы без права переписки и обжалования также весло обозначили трое демонов-кентавров в бронированном пальто.
  
   Да-а... совета задарма нынче никто не даст - всеобщий рынок, понимаешь. А в нём, совете, Россефорп сейчас нуждался, как никогда раньше. Почти дружеские (в юности) отношения с Альбой позволяли ему обратиться к герцогу как к приятелю. Но этот путь лишь на первый взгляд был хорош совершенно, то есть во всех отношениях. Тут - как угадаешь: герцог мог встать не с той ноги, и тогда все надежды на быстрейшее разрешение вопроса полетели бы коню в подгузник.
  
   Киртеп раскачивался на скамейке, а оковы, её держащие, будто исполняли знаменитый шлягер недалёкого, но такого самоуверенного прошлого.
   - Эти глаза напро-о-о-тив... особенно - правый глаз, - подпел Россефорп в цепной тональности и представил свою возможную беседу с герцогом, украшенную яркими гротесковыми тонами.
  
   "- Ну, ты, графская развалина!
   - Напоминаю, Киртеп, я не граф, а герцог!
   - А с развалиной, значит, согласен?
   - Хотел-то чего?
   - А вот изобрёл я одну штуковину..."
  
   Нет, определённо, лучше в лоб не действовать, используя давние связи. Да, дружили в молодости с герцогом Альбой, можно сказать, при одном дворе выросли. Давненько это всё было... давнее самых давных давн... ... быльём, правда, не поросло, только (и исключительно!) бельмами. Раньше, случалось, Альба, выделяясь ироничным складом ума, и сам шутил, и чужим шуткам любил посмеяться. Нынче же герцог стал более прагматичен, ворчлив. Ирония переродилась в сарказм, а сам сюзерен превратился в брюзгливого и непредсказуемого сатрапа с теми самыми бельмами вместо лучистых, как "три источника и три составные части" роговиц во впадинах глаз.

_ _ _

  
   Хм...
  
   Нет, неправильный зачин у сказочки. Надобно иначе как-то речь повести, традиции да старинности соблюдаючи. Вот этак, например...
  
   За тремя иксами, за тридевятью горами, да лесами фигурно-патриотическими жил да был один герцог. Вернее, жил не один, а с герцогиней, двумя любовницами и псарём глухонемым (чтоб молчал, собака, о герцогских предпочтениях). О садовнике и утрате оным устной речи уже упоминалось выше. Поясним лишь, каким образом, и при каких обстоятельствах случилось сие страшное событие.
  
   Садовник Мич Урин считал себя семи пядей во лбу, семи футов под килем и дитём у семи нянек, поскольку получил образование ещё в давние времена, когда университеты назывались рабfuck-ами, где он, собственно, и лишился одного глаза в пылу диспута о методике выращивания гигантских бонсаев в парковой зоне Нечерноземья.
  
   Невоздержан был садовник на язык до самого синего моря, как говорится. Мысли ему покоя не давали, мысли мудрые да развесистые. Всем он советы давал, главным образом, хорошие, а не абы что. И для дураков тоже исключений не делал. А дураки, известное дело, обижались жутко... просто до крайности обижались, с жалобами по инстанциям начинали передвигаться мелкими идиотскими перебежками. Да-а-а... Перебежки-то мелкие, а гадости порой крупные от тех телодвижений проистекали.
  
   Вот и в тот раз посоветовал Мич Урин одному господину с очень Старой площади - да-да, из бывших - не очень своими прошлыми подвигами гордиться... при нынешнем-то демократическом Аль-банстве. А тот разъярился, пришёл в неистовство и по старым связям обратился. Вот тут и возникли коне-люди из нынешних, жеребцы ещё те... но не по дамской части, а исключительно по финансовой. Про таких говорят, мол, за ломаный пфенниг удавку на родную бабушку накинут, а за евро-дайм и вовсе во все тяжкие ударятся, как Финист Ясный Перец оземь.
  
   Кстати, забыл прояснить ещё одно обстоятельство: отчего герцогство то Олд-Банией названо в тексте, то Аль-Банией. Нет, это не оговорка, даже не надейтесь. На самом деле, старинное самоназвание герцогства звучит, собственно, так - Олд-Бания. Оно и звучало много веков - почти до дней нынешних. Но когда династия сменилась, и на трон угнездился прадедушка нынешнего Альбы, он возжелал, чтобы и державу называли теперь Аль-Банией, а лучше - Альбанией. Указ был издан, только народ в своём электоральном невежественном упрямстве так и продолжал пользоваться старым привычным именем - в живых беседах разговорного свойства, разве что при виде официальных лиц проявлял верноподданность в вопросах топонимики. После смерти Альбы-пращура, почившего от свинцовой горошины, похожей на дробь "четыре нуля"1 и угодившей в дыхательное горло, всё вернулось на круги своя. Но иногда имя "Альбания" появлялось-таки в жизни державы как атавизм переходной модели общества.
  
   Однако вернёмся к герцогу. Добавим вот ещё что: был вышеназванный сатрап старинного аристократического рода, рода Альба, ещё и большой охотник до поселянок вольных, что обитали обильно в его герцогском уделе. Поселянки эти обильно же и ловились на пудру, румяна и другие мелочи косметического монплезира.
  
   Детей у теперешнего герцога Альба отродясь не водилось, даже в детстве. Не успел на свет божий младенец появиться, гляди-ка - оглянуться не успеешь, уже дворянин с кружевными манжетами и кругами под глазами от ночных излишеств и карточной игры в штос.
  
   В молодости Альба учился, как и все в герцогском роду. Без образования же нельзя, даже если ты сатрап и мудрый правитель местных народов и народностей. Учился он в колледже имени своего батюшки, это уже после Карнеги-school. Или же Карнеги - SC Hall? Не скажу точно. Здесь-то Киртеп и сошёлся с герцогом совсем близко: за одной партой сидел, за одними барышнями приударял во времена горячих майских ночей и весёлых порнографических приключений в загородном доме. И то сказать: бывало, брали приятели по паре дев томных, дебелых, да отправлялись чудить в ночь Иоганна Купальника на старую мельницу. Отсюда их обычно и развозили по домам верные слуги Альбы-старшего, который после ругаться, не ругался, но и особо не хвалил за подвиги приапские, а только кряхтел с завистью, видимо, молодость вспоминая.
  
   Хорошо помнит его зловещее кряхтенье Киртеп, неверно принимая на свой счёт горение монарших глаз-сурикенов, готовых поразить на расстоянии птичьего полёта. Или всё-таки верно? Нет, об этом теперь никак не узнать. Слухи, конечно, ходили разные, но молву к делу не подошьёшь, а дневников или записок старый Альба не оставил. Да и стоит ли узнавать и пугаться потом нарочито, дескать, "а ведь он меня мог бы... того", если всё, о чём предполагал Киртеп в наше время естественным считается. Естественная противоестественность. Как-то так. А к чему это привести могло, возьми хоть Содом с Гоморрой, хоть утонувшую в разврате империю Римскую? Думать о таком исходе не хотелось.
  
   После окончания учёбы Россефорп начинал трудовую деятельность с должности бета-тестера жевательной резинки. Жвачку для профессионалов "Обдирол-экспертов" ему первое время жевать не доверяли. Но карьерный рост шёл быстро, Киртеп и сам не заметил, как был назначен сначала менеджером поп-топа, а потом - водяным в замок герцога. Но с той поры видел своего приятеля по альма-матер чаще издали, вблизи натыкаясь на свинцовый блеск равнодушных глаз Альбы или на его спину, которую иногда массировал по древней маньчжурской методе "лохматая лапа тигра".
  
   Впрочем, оставим дела минувшие, устремив свои взгляды на день нынешний. От былой юношеской дружбы осталось кое-что, разумеется, но более всего - одни служебные отношения. Отношения между монархом и не слишком-то искушённым в дворцово-замковых интригах придворного - это давно навязло в зубах банальной оскоминой, и не станем о том рассуждать.
  
   Остановлюсь, однако, на одном факте, не рассказать о котором будет просто невежливо по отношению к профессиональным качествам Киртепа. Водяной открыл герцогу секрет русской бани, оттого ходил Альба лицом румян, телом чист, помыслами коварен изрядно. И ни одного насекомого, хотя никакого парфюма. На дух эти французские штучки от господина Жана-Батиста Гренуя His Highness не переносил.
  
   И пусть любознательные и гордые летописцы твердят, что герцог умер за два века до рождения Гренуя (или наоборот), мы-то с вами точно знаем - Гренуй Греную вовсе не Гренуй. У того тоже предки были. И вообще нашего Гренуя называют Не Жан-Батист, а Жак-Ив... да-да, как Кусто. Что вы говорите - я как раз поминал Жана-Батиста, но его моль ела... или моль ерЪ. Вот память, Нотр Дама мама! Опять запамятовал, о каком парфюмере речь вёл.

_ _ _

  
   От размышлений Россефорпа отвлёк какой-то странный для раннего утра шум. Ага, это придворные мастера изобразительных искусств покрывали однотонным колером забор, отгораживающий герцогский парк от городских построек. Во главе команды Киртеп заметил экзальтированного мужчину. Перед водяным был главный художник герцогства - Хейникен Ван Бир.
  
   Стагнация, предшествующая кризисным явлениям, сотрясающим весь мир, существовала, будто бы сама по себе, приводя в трепет вольных каменщиков, невольных маляров и фривольных комедиантов. Но сие экономическое действо касалось лишь людишек негосударственных. Работники же герцога могли чувствовать себя вполне комфортно. Это и доказывали нынешние утренние экзерциции на пленэре.
  
   - Направим помыслы и дела наши на пользу герцогу Альбе, да продлятся его годы! - обратился водяной с обычным приветствием к Ван Биру.
   - Воистину так! - не стал возражать визави, расправляя стрелки усов в сторону светлого будущего.
   - Красите? - поинтересовался Киртеп из вежливости.
   - Мелом помалу! - не то ответил, не то скомандовал своему воинству главный художник герцога. А потом добавил: - А усы не крашу, это крахмал.
   - Офренительный эффект! - вежливо улыбнулся Рассефорп, когда маляры закончили красить ограду. Но имел он в виду именно усы, а никакой не штакетник. Что значит, не бывает чугунного штакетника? В Олд-Бании такого добра, будто самосадного тютюна у думкопфа - самовывозом не повывезешь; так и говорите, если кто спросит.
  
   Если кто спросит? А кто спросит-то, если нет свободного доступа в герцогский сад, он же - парк? Но с другой стороны - не бывает идеальных оград - так ещё один знаменитый восточный эзотерик говорил. Мол, всё, что мыслимо, то и осуществимо. Дескать, летящего иноходца - только русская баба, да и то в пылающей избе. Это что же у нас получается такое? Ага, следует поискать прореху в чугунине.
  
   Так-так, красят наёмные валахи забор, а нужду ходят овеществлять наружу... значит, в заборе - дыры... То есть, имеется возможность проникнуть... именно! Через дыру в заборе! Решено, не стоит действовать в лоб, если можно выйти на герцога через его брата.
  
   Как известно, герцогство Альбания славилось на всю честную Зелебобу своими музыкантами-скальдами. Самым известным из этой братии был Dr. Альба, двоюродный брат герцога по линии сексуальных излишеств папаши Альбы старшего, ныне покойного. Поговаривают, что Dr. Альба, практикующий сакральный симфо бит else - стиль музыки - в качестве основополагающего, не любил заниматься концертной деятельностью в границах Родины, записывал музыку чаще всего в Мудублине на студии "Трепанг рекордз". Там же и ночевал с отдельными представительницами пахучего мудублинского дна, пока находился в процессе творческого поиска.
   Чаще всего, искал носовые платки, носки, заброшенные под диван и ключи от самобеглой кареты системы "Чевролёт", которые имели обыкновение выпадать из кармана в какую-нибудь глухую провинцию студии, туда, где даже тараканы отказывались жить по причине стабильных неурожаев сложноцветных и сезонных разливов плавиковой кислоты.
  
   Если попробовать через него - через этого горлуха царя небесного - выйти на герцога? Мысль основательная и вполне себе удачная. Одно плохо, Dr. Альба увлекается поисками несъедобных грибов с тем, чтобы сделать их съедобными. По этой причине говорить с ним не всегда просто. Но ради будущего Олд-Бании можно и пострадать.
  
   Киртеп и не заметил за раздумьями, как оказался на берегу пруда, славящегося своим непредсказуемым нравом: заиленное дно затягивало неосторожных купальщиков и не спешило выплюнуть, чтобы жертву могли потом похоронить по человеческим законам.
   - Надо будет запретить гулять по берегу в нетрезвом виде образа... - задумчиво протянул Россефорп, неожиданно заговорив сам с собой. Это, видно, профессионализм через край проистёк.
   - Пей, не пей... а всё едино - дно усеяно гульденами и охотниками за ними... - не менее неожиданно ответствовало ему пространство из-за плеча.
   Киртеп вздрогнул, представив себе, что увязался за ним какой-то менеджер - проводник тайных намерений герцога. Ходят те менеджеры, плёточкой о пяточку на сапожке постукивая, глазом зыркая, зубом цыкая; кого и куда за неблагонадёжность определить решают. Так и хрен бы им навстречу... Но никак нельзя в подобной транскрипции вести себя, чтобы на гнев державный не нарваться случайно. А то нарвёшься - потом щепки полетят, которых не собрать будет. Тут пруд, считай. Под самыми ногами - шаг ступил - и в воде, а водяному-то как раз и надлежит отвечать за все водные источники, а вовсе в них не тонуть.
  
   Отвечал Россефорп за все источники и первоисточники. Вы говорите, мол, и за составные части отвечал? Нет, ошибаетесь, не он отвечал - за составные части у герцога был подписан Тиль, вроде, Шпигель. А вот пеявки да легушки - как раз дело Киртепа. Нет-нет, тут нет никакой оговорки - от мёртвого Lego ушки в виду имею да явки шпионские. И ещё - Россефорп вино пробовал, чтоб не траванули. И североамериканские провинции территорий герцога от токсичности спасал. И воду лил на нужные мельницы. И благородного писуна герцога - Альбу jr. (племянника родного) от водянки лечил. И лечо водой разбавлял для нужд государственных.
  
   "Коварный Россефорп опять везде поспел" - так частенько высказывались аграрии о бурном росте сорняков, намекая на скверный характер водяного. Но Киртеп был вовсе ни при чём. Наоборот, радел он о государстве изо всех сил. Так воспитан был с детства, нахлебавшись генно-модифицированного киселя с мантуями среднепафосными. Городовой альгуазил DJМорда - папаша Киртепа - служил верой и правдой ещё Альбиному дедушке, получал к празднику орденок или медаль какую-никакую (всякий раз новую), оттого и сына приобщил к любви династической, да и от народа отворачиваться не советовал.
  
   Тюфу-тьфу-тьфу... гнать от себя плохие мысли! Не станешь о плохом думать, оно к тебе и не подкрадётся. Так, вроде, люди говорят. Впрочем, это лишь идефикс касаемо, а не обычных явлений... Всё, стоп! Хватит бояться, пора заглянуть правде в лицо. Правде? Правде или тому, кто следил за тобой? Нет, довольно... Чу! Так можно сойти с ума. А чё - чу? Да ничё! У нас переучёт!
  
   Киртеп обернулся и потерял дар речи. На ловца и зверь бежит, помяни чёрта, он уже тут как тут... В голове Россефорпа пословицы роились бабочками, кишели мотылём, трепетали листом опавшим, тревожили атмосферу площадным мерцанием газов болотных. Но и в самом-то деле - перед Киртепом стоял Dr. Альба, о котором водяной только что думал, намереваясь добиться благосклонности герцога в вопросах продвижения своего изобретения. Чудо? Материализация духов методом опосредованного самовнушения? Да полно вам - так, всего только совпадение, не более того. А и впрямь, будь всё наоборот, любой представитель социума становился бы ярким представителем тонкого мира, населённого экстрасенсами, пифиями и прочими тёмными личностями. Вам это нужно?
  
   Ошибки быть не могло - Dr. Альба выглядел точно так же, как и на известной на всё герцогство афише. И... Россефорп вдруг понял, этот человек невероятно внешне походит на своего венценосного кузена. Вплоть до третьего спиралевидного завитка в ушной раковине.
  
   - Пей, не пей... а всё едино - дно угажено уриной... хах... Неплохой текст для зонга, не находишь? - Dr. Альба смотрелся довольно странно в своём облачении шотландского стрелка: кожаных доспехах и клетчатом килте немаркой серо-зелёной расцветки.
   - Извините, недопонял. О чём речь?
   - О! А я тебя узнал - ты водяной моего кузена и местного сатрапа. Человек, как я понимаю, прагматического склада. Потому, наверное, и не догадался, о чём речь. Я здесь с утра за вдохновением охочусь. Вот и строчка родилась, благодаря твоим размышлениям вслух. Так что, теперь я вроде должника здесь, а ты - мой кредитор, хех...
   Мысли Киртепа обрели наконец форму, взлетели потревоженными сквозняком листками отрывного календаря и следом рассыпались по самым дальним заулкам души, набравшие вес неожиданной удачи. Сердце забилось в режиме "бодибилдер перед выходом в полуфинал". Это надо же - вот повезло!
   - Ваше высочество, да как можно...
   - Ладно тебе, Киртеп! Не стесняйся, давай на "ты" перейдём. Проси; что в моих силах, исполню. И можешь меня один на один называть запросто - Доком или Доктором. Идёт?
   - Пос-стараюсь...
   - Постараюсь, Док, угу?
   - Угу, Док!
   - Молодец. Могёшь, если захочешь, не будь я лучшим рок-менестрель-рэпером герцогства и его окрестностей!
  
   Пока Россефорп обдумывал, как бы изложить свою просьбу - деликатно и убедительно, собеседник с криком "ой, грибок!" бросился в кусты, а потом вышел оттуда с набитым ртом, напевая старинную песню верноподданных эльфов-переростков:
   - Понимаешь, всё ещё бубен. В шесть узлов заплетает реки, неспокоен обманутый регент. Не беда, если в прикупе буби...
   Потом он трагически и очень страшно хихикнул и углубился в себя минут на пять.
  
   - Не желаешь расслабиться? - спросил Док откуда-то из собственных недр и снова неестественно засмеялся.
   - Я и не напрягался, - соврал Киртеп.
   - Может, тогда покуришь?
   - Нет.
   - Хреновый из тебя собеседник, Бася, - в голосе менестреля с монаршими корнями сквозь смешливые интонации начинало чувствоваться раздражение. - Поддержи тему, если хочешь быть в теме.
   - Э-э-... хорошо. А что Вы что курите, любезный? То есть... что ты куришь, Док?
   - Сегодня Авачинскую сопку...
   - С фи-фи... с фильтром?
   - С фильтром!
   - С ватным?
   - Нет, с гейзерным...
   - Хороший выбор!
   - Ха-ха-ха... Не держи стойку, Киря! Всё пучком... волоконнооптическим, ха-ха-ха... - Двоюродного музыканта, похоже, крепко вштырило, и он, в чём был, в том и полез в воду.
   - Только фаберже не застудите, то есть - не застуди... когда будешь из воды выходить, перепад температурных отправлений, знаешь ли... И дно там ненадёжное, засосать может.
   - Отправление транспорта у нас исключительно по расписанию; впрочем, прибытие тоже, как в Швейцарии. Мой брательник толк в этом знает,  флокстерьер, а сбоку - фуга. Кстати, и на дне я уже давно, ниже падать некуда. Богема, чтоб ей!..
  
   Dr. Альба окунулся с головой, а вынырнув, встал в позу чтеца-декламатора, насколько это возможно находясь по грудь в грязноватой застоявшейся воде, из которой таращились любопытные головастики. Он исполнился пафоса, приподнял подбородок чуть влево и вверх и почти пропел:
   - "Сходитесь!" - сказал тогда Киплинг, но Запад и Восток не спешили делать первый шаг. Так и не сошлись. А ведь немало с тех пор вод из Темзы и подобных ей речек в Атлантику утекло. Страшно не то, что подумать, но представить, что подумать страшно.
   "Чёрт, до чего же он всё-таки на герцога похож!" - подумал Киртеп, немного нервничая от странных слов купальщика.
  
   Через минуту-другую славный соловей герцогского рода Альба вылез из пруда и разделся донага, продемонстрировав Киртепу свои венценосные конечности с распухшими от злоупотреблений лимфатическими узлами. Россефорпу сделалось невыносимо неловко наблюдать за обнажённым телом Дока, он отвернулся и, чтобы не дать вставить двоюродному братцу правителя какой-нибудь колкости или насмешки, ударился в теоретические рассуждения о судьбах человечества. Голос его был высок и звонок, как у ярких представителей скаут-югенда некогда Великой Олд-Бании.
  
   - Знаете, Док, вот вы... вернее, ты - яркий представитель династии Альба. Обычный, вполне вменяемый человек. С вами... с тобой и поговорить можно на самые разные темы. И герцог тоже, а окружение у вашего... твоего кузена такое... Совершенно дурацкие мечты о Великом Альбанском Эмирате, бредни о каком-то стародавнем величии, вбитые в голову малограмотными кликушами. Придворная камарилья только этим и живёт.
   И странное дело... никто ничего не помнит из давних, почти легендарных времён... но почему-то считает себя настолько эрудированным и знающим, что пытается научить очевидцев тому, чему сам свидетелем не был... О, великолепная бездарная наивность, даже не пытающаяся подкрепить своё дремучее невежество каким-нибудь телодвижением в сторону библиотеки!
   Возьмёшься с таким дискутировать, напустит на себя петушиного гонору. А как дело до обсуждений доходит, всё - нету его, скис, испарился, is absent в полынной зелени медного чернения ночи. Тиснение герцогской фамильной вязи воровал бы без стеснения, на свои бумаги клеймами сеял, да кишка тонка, - витийствовал Киртеп, в то время как Док пытался синхронизировать зубовный тремор, повизгивая от утренней свежести и подпрыгивая то на одной, то на другой ноге. Россефорп полагал, что его случайный собеседник достаточно охладился и сделался адекватен, потому и ораторствовал со всею возможной пылкостью, на какую был способен.
  
   - Не егози, водяной! Не по тебе этот клифт. Выбираешь себе ношу, как на Хуана шляпу!
   - На дона Хуана?
   - Не на донью же...
   - Что?
   - Не по Хуану шляпа!
   - По Педро?
   - Альмо до вару...
   - Salve Торо!
   - Хорошо, водяной! А грибок? Не желаешь закрепить нашу дружбу?
   - Не хочу навязываться, Ваше... извини, Док... не хочу пользоваться твоей минутной слабостью.
   - Что ж, тебе видней.
  
   Доктор отжал мокрую одежду и спросил:
   - Слушай, Киртеп, ты будешь что-то просить, в конце концов? Я же могу передумать.
   - Хорошо, Док. У меня одно желание. Мне нужно попасть к герцогу на беседу в неформальной обстановке по делу государственной важности.
   - Ого! Да ты, брат, герцога и сам знаешь... Зачем тебе моё посредничество?
   - Тут нельзя в лоб... или официальным путём. Дело очень щекотливое.
   - Не стану с расспросами приставать. Верю, что важно. Тебя позовут в замок, обещаю. А я приглашаю прямо сейчас - на наш концерт рок-менестрелей "Второе металлическое пришествие". Буду рад! Скажешь, что от Дока, тебя проведут в первый ряд.
  
   Россефорп Киртеп открыл рот для благодарности, но на свободу вырвались совсем не те слова, какими он хотел одарить Dr-a. Альбу:
   - Скажи, Док, а тебе никто не говорил, что ты на герц...
   - Тс-с-с, не нужно ничего вслух. Может быть, я и есть герцог, а? - Dr. Альба подмигнул и скрылся в кустах.

_ _ _

  
   - Час от часу не легче... - вздохнул герцог.
   - А если от двух, то всё-таки легче... и значительно, - осторожно начал Киртеп, опасаясь высказать свою просьбу, что называется - в лоб.
   - Как у Нюрки после бани, - ответствовал герцог фразой, возможно, услышанной когда-то от не совсем трезвого водопроводчика, меняющего чугунный стояк на трубы из поливинилхлорида в герцогской опочивальне со всеми water-удобствами, включая ведро, бидон и биде. Да, раньше герцог не отличался такой вопиющей неразборчивостью в построении речевых оборотов.
   - Ваша светлость, пфуй! Не совестно вам поганить свой рот прибаутками простолюдинов? - взвилась герцогиня Альфа. - Доколе?! Доколе вы, Ваша Светлость, будете вести себя, будто какой-нибудь простой олигарх из бывших? Вы же потомственный дворянин на всю голову, простихосподя!
   - Моя светлость не до вашего неразвитого ума, сударыня. Имею удовольствие испытывать животное счастие от собственной низости, так никакой мне указ - не указ, и сам чёрт мне не брат и не судеб вершитель, понимаете, о чём речь веду? Шли бы вы себе, ваша светлость, подобру... покуда здоровы.
  
   Башенные часы замка Албена Рифеншталь взялись отбивать полдень, да спохватились, что переход на летнее время уже случился, поэтому одного удара оказалось достаточно.
   Сидели в трапезной. Полдничали. Обстановка почти интимная, как того Россефорпу и хотелось. Только герцог, его супруга и ещё один господин.
   Вольцер Михневич-Гризл числился у герцога Альбы в басманных первачах. За столом по правую руку сидел, вино на предмет ядов вкушал. В самом деле, не на место же этого дегустатора знатного господина сажать - должность-то опаснее некуда. Уже пятый на памяти Россефорпа сменился. И не то, чтобы вино отравленное было, так - от затяжного перманентного запоя, спровоцированного тяготами и лишениями службы при дворе его герцогского высочества. А тут и другая беда - не было у бедняг, бывших дегустаторов, наследников в результате того, что беспробудное пьянство брало вверх над половыми излишествами.
  
   - Ваша светлость, изобрёл я устройство для очистки вод всяческих: болотно-стоячих, прямо на север текущих, а также сточных, приточно-заточных и вина-бормотуха.
   - И по этакой мелочи ты смел меня оторвать от деяний государственной важности? - Герцог буквально кипел от недосказанного гнева. Но досказывать ему, в общем-то, было нечего, ибо на сиятельном лице Альбы отчётливо отпечатался недосмотренный послеобеденный сон, из-за чего, собственно, и происходило высочайшее раздражение, могшее привести неопытного придворного в состояние бледной немочи и активной перманентной диареи.
   Но не таков Рассефорп. Знает он, что почём, оттого и служит водяным, а не каким-нибудь полотёрным или подтирочным при дворе.
  
   Расшаркался Киртеп на всю длину своих красивых, как струя лазоревой глазури (в соответствующего цвета чулках), ног и скромно протянул герцогу взятку, завёрнутую в чертежи. Щенок оказался не только борзым, но и борзым. Он выскочил на стол, за которым располагался Альба, тявкнул и наделал лужу прямо в менажницу с первыми Бундасбургскими томатами.
   - Каков шельмец! - изумился герцог. - Этакий бутуз! Э-э-... так что ты там говоришь о приборе? Жидкости сможешь очищать? Любые?
   - Любые, батюшка герцог, не извольте беспокоиться!
   - И что - их потом пить будет можно, после твоей очистки?
   - Безо всякого сомнения...
   - Хорошо, а вот это выпьешь? - самый толстый и самый красивый из указательных пальцев Альбы, украшенный перстнем-печаткой с изображением Каннско-Полтавского сражения в Филях, брезгливо указывал на лужицу, оставленную игривым щенком.
   - Отчего ж, нет-то? - в сомнении пожевал губами водяной, а потом выпалил: - Выпью! Потом... после обработки.
   - Любопытно было бы взглянуть... Хм, что ж тебе надо для построения такой машины, о которой говоришь?
   - Вот, извольте полюбопытствовать, месье-батюшка, здесь всё изложено, - водяной раскатал перед герцогом пергамент из воловьей шкуры, доставшийся ему в наследство от дедушки Маркса, торговавшего скотом на рынках приотдалённого Зарубежья и пописывающего "Капитал" дубовым угольком на белых вытянутых страницах воловьей кожи.
  
   На пятнистой ("Не мог будто я бы что-то поприличней унаследовать?!" - с гневом рассудил Киртеп) поверхности пергамента кровью мускусной крысы было написано всё, что необходимо для Великого Очистителя Жидкость Для, сокращённо - ВОЖДЬ.
   - А вот британские учёные утверждают, милый Россефорп, будто нельзя ничего подобного... Не подлог ли? Не шарлатан ли ты, случаем?
   - Как мог бы я к Вам явиться, будь я шарлатаном, Ваша Светлость? Помилуйте, перед Вами добропорядочный гражданин, а не самоубийца! Так не станем же кивать на британских учёных, превратившихся в символ непроходимой популярности в любой области. Тем более - британские учёные совсем недавно доказали, что британских учёных не существует.
   - В самом деле? Надо будет запомнить. Иди пока, Киртеп. Подумаю, о своём решении тебя известят, - герцог приподнял подбородок чуть влево и вверх, как бы давая понять Россефорпу, что аудиенция закончена.
   "Какой интересный и благородный изгиб шеи, - подумал водяной, поворачиваясь на каблуках, - видно, что-то семейное. Раньше я его у Альбы не замечал".

_ _ _

  
   - Бутылка текилы, полбанана. Бутылка текилы, полбанана, - распевал Россефорп Киртеп, находясь под утренним чайфом ещё со вчерашней презентации, так любил называть оргии в "замке до небес" герцог Альба. Вероятно, наслушался заезжего куафюра из городу Парижу о жизни тамошней богемной плутократии. Герцогу только дай чего-нибудь новенького на своих вассалах испробовать.
  
   Хорошо, в этот раз хоть не до смерти - побились только до первой вечерней крови на "розочках" из-под "малаги" урожая прошлой пятилетки, на том дело и сладилось: пошли по дамам с тихим повизгиванием последних, пощипываемых галантными кавалерами за гузку.
  
   Впрочем, не о поножовщине речь, накануне состоялась именно презентация. А за два дня до этого массивный, будто сундук с драгоценностями, фельдъегерь доставил почту из замка Албена Рифеншталь. Герцогская служба "Холидэй рисэпшн" извещала Россефорпа Киртепа, что он приглашён на приём знатных особ из древнейших фамилий государства по поводу церемонии научного мракосочетания ночного светила с его же светила новолунием. И "буде возможно в научно-познавательном смысле водяному герцога надлежит продемонстрировать своё изобретение лучшим умам столицы".
  
   Вот Россефорп и демонстрировал вместе с ассистентами необузданным в наивном неистовстве гостям опытный образец своего изобретения. Заливали болотную жижу, выпивали очищенную воду; закачивали прокисший позавчерашний компот, пили; даже вином агрегат заправляли, на выходе текла ключевая водица с лёгким запахом алкоголя и торфа.
   - Это мой нанофильтр так устроен, - объяснял Киртеп, но его пояснения никто не принимал всерьёз да, собственно, и слушать не хотел. Больше того, приглашённые Альбой аристократы и аристократки также довольно быстро потеряли интерес и к другому предмету презентации: на лунное затмение в подзорную трубу смотреть не спешили. Гораздо увлекательней было поглощать деликатесы, запивая оные столетним манжурским. Лягушек сменяли улитки, улиток - миноги, миног - пахнущие чересчур пикантным сыром речные мидии и устрицы из Фискальского залива, завезённые по случаю нанайскими негоциантами. Целых три тонны льда растопили по дороге, чтоб сохранить товар свежим - путь-то неблизкий.
  
   Уже на входе услужливый мажордом-администратор предлагал откушать чёрствой водки, поскольку оная не в пример полезней, нежели свежая. А далее - гости увлекались по интересам.
  
   Среди приглашённых блистал ветхой одёжкой в стиле "секс уно-дуо" голландский классик моды ван Гоголь.
   - Ваша претензия на презентацию, уважаемый, плевка ломаного не стоит, - говорил светило от кутюр. - Моё слово высшей пробы, поверьте!
   - Как пробы-то на вас ставить, если негде? - обиделся водяной и попытался найти себе собеседника расположенного более благосклонно. Но таковых не находилось - всяк был занят если не обжорством, то тисканьем охочих до ласк на грани талии дам второй рвотной волны.
  
   Водяной сначала обиделся на господ дворян за их невнимательность к собственной персоне и более того - к аппарату, из-за которого все они и собрались в замке герцога. Но потом пришло осознание - не ругают, и то - хорошо. Теперь бы соизволение на массовое производство от Альбы получить, и вот вам богатство - на блюдечке. В Альбании не принято было отказывать, если сюзерен просил о какой-нибудь мелкой услуге. А в крупном - так и подавно. Вот бы водяному такую власть... страшно представить - всё народонаселение пило бы исключительно воду из аппарата Киртепа. Но ничего-ничего, придёт и на улицу Роффесорпа праздник в бархатных нарядных подштанниках из кожи лемуровидной белочки.
  
   Киртеп без особого энтузиазма ковырял туповатой во всех отношениях ложкой полуфамильного серебра в чреве кальмара, фаршированного мясом рачков с Адескага Привоза. Что до манжурского такой невероятной выдержки, которое отыскалось в подвалах замка Албена Рифеншталь, то Россефорпу оно и вовсе не нравилось - очень густое: если только что из погреба, то можно ножом нарезать, пока от тепла не растечётся по тарелке. А из тарелки пить - удовольствие невеликое, почитай, почти - как чай из блюдца на варварский славянский манер.
  
   - Вах, ты хочэш этат манжуйский вино пробыват? Зачэм? На тибе, дарагой, вино ыз мой родословный подвал-келлар... Ты его попробывай... а того нэ пей. Раншэ все иго лубили пит, патом я свой вино привёз. А то так и стаит в углу пылитыся. Э, панимаишь? - старательно составлял слова из непослушных звуков какой-то незнакомый господин в костюме лягушки, нарядившейся Арлекином.
   - Знаете, я бы предпочёл, чтобы вы взглянули на моё изобретение, месье... э-э-э...
   - Зави мэня Док, дарагой!
   - Как? - Киртеп был в растерянности. - То есть, как это - Док? Вы же не хотите сказать, что вы двоюродный брат герцога?
   - Слюшай, я тибе замечу вот такой: никто ни знаит, кто чэй брат-кузэн-музэн, паймы миня правильна.
   - Так вы посмотрите агрегат, который я имел честь разработать?
   - Агрегат-шмагрегат, э... Зачэм празднык портыш? Будит врема, придот такой, сам к тибе навэщус, - незнакомец повёл подбородком чуть влево и вверх, потом будто прыснул смехом - под маской не разобрать - и удалился в танцевальную половину. Водяной бросился следом, но "арлекина" уже и след простыл.
  
   В разгар альбазурки на середину бальной залы румяным колобком выкатился Жульен Шпинат, шеф-повар герцогства, бесцеремонно расталкивая танцующих, и пригласил гостей в соседний - банкетный - зал:
   - Медам ээр мусьё, просьим заходите на новый блюдо эспешиалли эксклюзив - мульё импаза мантуи! Се ест а ля паризьен стиле. Боно аппетито!
  
   Повар герцога играл на Альбе, как на альте, вводя господина в состояние неслыханного сибаритства. Он плохо понимал язык Сервантеса от Сааведры и ещё хуже говорил на нём. Именно по этой причине Киртеп частенько не мог сообразить, о чём идёт речь, коли уж шевалье Шпинат начинал объяснять концепцию устройства системы пищеварения, препарируя зазевавшихся лягушек, камердинеров и горничных; первых острозаточенным ножом, всех иных - остротой "хумор де френч".
   - Сперции и пьяности - вот есть секрет гладкий кожа на графски животный дух. Мелко мели пармезьён на духовой мелниця... Се вальенс, жё па си жу!
  
   Пока суть да дело, столы начали пустеть вслед за конференц-залой (надоумил же Господь Альбу придумать такое дикое название, чем ему банкетный-то зал не нравился?!) - гости разбивались на небольшие группы и расходились изучать спальные помещения замка Албена Рифеншталь. Водяной упустил момент начала конца, но это его не уберегло от греха.
  
   Киртепу досталась ведьма полей и огородов, дама, прекрасная во всех отношениях, если не считать дефекта речи (барышня совершенно не могла произносить букву "л", что придавало её акценту восточный шарм страны древних мудрецов. Величали ведьму не то Псения Вобщак, не то Эс Кей Тина Канделябри. Россефорп много выпил, потому и не запомнил.
   - Рюбрю, рюбрю... - шептала белокрылая Жужу (так называли всех придворных дам по старинной альбанской традиции - чтоб не путаться с именами) Киртепу в ухо настолько настойчиво, вязко и приторно сладко, что его очень быстро стошнило. Но нет худа без добра, как говорится - на следующее утро он чувствовал себя превосходно. Даже овсянку ел с удовольствием: напоролся так, что весь день потом мучился желудочно. Не зря в Олд-Бании говорят, что все неприятности приходят от тебя самого, и только армагеддец - из МВФ (мировые виртуальные финансы).

_ _ _

  
   Услуги, которые оказывал почтовый департамент герцогства, были самыми разнообразными. В прейскуранте значились не менее двух десятков пунктов. От "переслать письмо/копию письма" до "переспать с автором/родственником автора письма". Россефорп воспользовался тем, что в связи со служебной инструкцией ему полагалось в месяц сто пятьдесят конвертов с оплаченной услугой отправления, и разослал краткое описание своего детища по инстанциям и частным компаниям.
  
   Ответ был получен только один, да и тот, скорее всего, по ошибке. А герцог после удачной, казалось бы, презентации молчал третью неделю. Будет ли государственная поддержка, Киртеп не знал, потому и развил бурную деятельность во всех возможных направлениях.
   Раз уж появилась насущная необходимость во что бы то ни стало переламывать ситуацию, то Киртеп решил обратиться к важнейшему, как утверждал пока ещё ныне не покойный Альба-старший, из искусств.
  
   Синематограф - штука удивительная. Тут тебе и юмор такой, что обхохочешься, здесь же и трагедия слезодавильная. Россефорп Киртеп хорошо помнит, как впервые с синема столкнулся. "Фантомаса" до дыр засмотрел - так, что у героя вместо уха чёрное отверстие на идеальном поле белой простыни оказалось. Это вам не сухарики тайком на сеновале хрумкать, здесь серьёзная история телекинеза, настоянного на Пиросмании.
  
   Собрал Россефорп все сбережения и заказал клип-фильму рекламного свойства о своём чудо-аппарате. Мастер постановочных сцен оказался не очень жадным. Взял он ровно всё и ни пфеннига больше. По-божески поступил, что и говорить. Вошёл в положение и вышел из него без особого труда.
  
   Остался Киртеп без средств к существованию да бытию, которое определяет сознание. Так что теперь сознание стало определять нечем, а посему Россефорп начал вести бессознательный образ жизни, надеясь лишь на олдбанский авось да на милости герцогские.
  
   А рекламный клип-фильма был размножен и направлен для всеобщего пользования в адрес народных менестрелей-продюсеров. И привела сия промоушн-акция к неожиданному результату - на очередных торгах Приштинской товарно-сырьевой биржи поползли вверх цены на дюралевые змеевики и ёмкости из нержавеющей олдбанской стали.
  
   Но на этот факт тогда мало кто из аналитиков обратил внимание. То ли дело оказалось в том, что капитал капиталу - Карл, Маркс, Энгельс, Прудон и Абрамович в одном неподкупном лице адепта от финансовых влияний; то ли брокеры биржевые и каталы консалтингово-фьючерсные спешить с выводами не рискнули.
  
   Но, тс-с-с, не станем и мы забегать вперёд Шумахера, как говорили ещё недавно механикусы конюшни маркиза Феррари. Маркиз большой шутник. Оттого-то он и конюхов своих механикусами называет, как недавно казнённого за ересь и казнокрадство гранд-техника Его Высочества Треандофила Пятиримского. А Шумахер - это самый быстрый рысак мессира Феррари откуда-то из германских земель, вроде бы, из Хюрт-Хермольхайма, не к ночи он будет помянут. Самый быстрый до недавнешних шпор, теперь же - улёгся спать на лавровую подстилку. Почивает. Правда, его ещё иногда выводят из конюшни, задают корму и заставляют кружить по двору замка на потеху ребятне из предместий Вёрджина, Катэрхема и Катьюши. Но это совсем не то, согласитесь.

_ _ _

  
   Здоровье Киртепа в процессе борьбы за внедрение изобретения сильно пошатнулось. Нервы стали ни к чёрту. А на дорогое лечение денег не было, потому единственное, что он мог себе позволить, это два ведра настоящего кислородного голодания. После процедуры нестерпимо хотелось спать, независимо от времени суток. А сны начинали сниться цветные, красочные и, как утверждал лечащий врач, вещие. А ещё он говорил так:
  
   - Сны по своей сути - то, что происходит в параллельном пространстве. Просто нужно знать, как туда попасть и каким образом донести информацию до тамошних обитателей, а потом ещё и вынести. Впрочем, пёс с ним - "попасть", главное - как донести и вынести! А то начнёшь их загрязнением окружающей среды пугать - дескать, скоро питьевой воды на планете не останется - не поверят сначала! Потом пошлют куда подальше. Такое вынести трудно. Не пробовали?
   - Но унывать никогда не следует, - говорил доктор, - нужно всякий раз стараться быть веским в своих увещеваниях, каких бы витаминов тебе это ни стоило.
  
   Правда ли, нет ли, но однажды в таком вот лечебном сне Россефорп угодил к герцогу в гости, только не в замок Албена Рифеншталь, а на какой-то экзотический остров в океане, боли, моя рана - Бали. Но что, спрашивается, взять с параллельного пространства, являемого в полудрёме терапевтических камланий?
  
   С лазоревых небес замечательного тропического наддува лилась песня "Моск овский кокон, негасимый свет..." Альбанский, старо-олд-банский? Непохоже... И тут вопрос, который встал неожиданно:
   - О чём поёшь, любезный? На латыни?
   - Нет, на церетели...
   - Что за язык?
   - Что за язык! - подхватил обескураженный Киртеп.- Вся Иверия знает, а Вы, Ваша Светлость, герцог, не в курсе?
   - Но-но, осади! Балуй мне, холоп... тьфу, не холоп... илот...
   - Не илот, батюшко, а вассал ваш верноподданный...
   - То-то же! Знай своё место!
   - Знаю, знаю. На нём и сижу.
  
   - А если добавить щепотку дрожжей, оле-оле-ле, г'оворят получится прекрасный раствор для хранения ампутированного мозга. - Это ещё откуда? Что за бред загробный?
   - Эй, любезный, не путай епитимью с эпитафией. К тебе, Dr. Альба, обращаюсь - прими к сведению.
   Киртеп не успел ничего ответить, а поспешил затаиться в ближайшем овраге, поскольку где-то рядом начали палить из винтовок. Тут даже не дробь "четыре нуля", а нечто более дробное после запятой - 7,62, и не процентом меньше!
  
   Стреляли долго, не перезаряжая оружия. Совсем как в Голливуд Хилле, северной окраине герцогства. Стреляли, пока батарейки не кончились... Ну, да... разумеется - не кончились, а разрядились.
  
   "А он мятежно ищет бурю в тумане моря... голубей", - не успел водяной так подумать, как явились ему былинные гей-витязи прекрасные и принялись к сожительству склонять. Да не склонили, как ни старались. Хотя сами успели по разу - как минимум - друг с другом этот фокус проделать. Слабохарактерные, что с них взять!
  
   И тут же сменилась подложка на огромном экране широкоформатного неба. Public net "Public Morozoff", ЖэЖэ, жужжу, твиттер-подлоггеры на ресурсе "Бураки не волки".
  
   А внизу, у горизонта сиял баннер банка "Сотрудничество и согласие", из содержания которого Киртепу стало ясно - скоро праздник:
  
   "С Новым финансовым годом всех сотрудников - нынешних, будущих, бывших! Обиженных и простуженных, осуждённых и насаждённых, молодок и молодиц, Гогу и Магогу, хрен и редьку, турнепс и турникет, фонограмму и Дениса Фонвизина, Аршавина и перевод его фамилии с немецкого, пиво и раков, луков и чесноков, Харе и Раму, Шиву и Кришну, крышу и плинтус, зельц и сельтерскую, сель и сход, сходняк и общак, общество и удел, удел и надел, нательный крест и крестовый тельник, корову стельную и степь кровавую, Менделя и Мендельсона и обеденный стол на две персоны".
  
   Далее со стороны заката прямиком на восход тянулась бегущая строка.
  
   "...нож был аккуратно заточен старьёвщиком-передвижником и позднее подброшен пред светлые очи жандармского цирика... во всей своей кровавой красе... это не о жандарме, речь, разумеется... цирик наш только с виду - кровь с молоком, а так - тютя тютей... Просто на ноже кровь засохла затейливым вензелем. По всему выходило - литератору Многоземцову торить кандальную стезю ажник до самого Тобольского городка пешим манером по этапу... За что? Так за убийство писателя... в себе. Недоношенного изверг прирезал, предварительно кизлярки стакана три приняв... Это первый удар тяжек, а после - как по маслу, успевай только поворачиваться..."
  
   "Любопытно! Пожарный пьян в дымину, сапожник - в стельку, портной - в лоскуты. Колбасник пьян в сосиску, водолаз - в корягу, математик - в пополам, извозчик - в дрибадан, медик - в утку, филолог - в умат, лесничий - в три сосны, археолог - в Атиллу..."
  
   Киртеп не мог оторвать глаз от литературно-метеорологических явлений, украшающих линию горизонта. Бегущая строка пропала, баннер закрылся с эффектом "скруглики" и на всё небо запылал текст странного стихотворения.
   Помнится, данный вирш вызвал не только неприятие, но и активную ненависть любителей общечеловеческих ценностей, когда оно было опубликовано в дайджесте "Альба тудэй", приложении к глянцевому журналу "Мой замок". Несмотря на декларируемую этими господами толерантность имени хижины дяди Тома, визжали они так, что даже встревоженный вервольф поспешил покинуть здешние края.
   Как говорится в индейском народном эпосе, ворон воину глаз-то и выклюет.

типун

     
      сковав цепями модернизм,
      эгоцентризм в тираж отправил,
      забыв кондовое из правил:
      типун хорош в полуоктаве,
      или же на октаву вниз...
     
      или же вверх - в распыл небес,
      где солнце трепетное бродит,
      дрожит, как сахар, на болоте
      или ж - как сайра в бутерброде,
      или - в кадиле мелкий бес!
     
      от модернизма долог путь
      до реализма, право слово,
      а твой язык печалью скован,
      в печати он опротестован -
      твой удивительный типун...
     
      и не понять кружений строк,
      когда от почты - только марки,
      а от писания - помарки
      и не десяток, целых сто!
  
   - С типуном нужно ухо востро... это вам не какой-нибудь обух царя небесного!
   Кто сказал последнюю фразу, водяной не понял... он уже просыпался...

_ _ _

  
   Национальные проекты герцога Альбы всё время выходили какие-то шумные и бестолковые. То город-призрак, где производят реактивные ступы и драконов для пассажирских перевозок, в трубу вылетит, то наукоград на осколки рассыплется под воздействием давления и стараниями наёмной Думской аристократии из правящей партии "Всеединая Олд-Бания, оцифрованное желание". И говорят, где-то в глубинах фламандских болот появилось с соизволения герцога ООО "Брокерские камлания". Хотя этих беспредельщиков "брокеров" даже из самой Москвы выгнали с позором. А там-то терпят до полного изумления - им и руки поотрубали, а они всё воруют.
  
   Картина "Неизвестная женщина, обожравшаяся пирогов с визигою" считалась - самым удачным вложением средств посредством аукционов со времён падения Вавилонской башни и бешенного взлёта акций издательства "Разговариваю при помощи разговорников". Но даже вырученные полмиллиона гульденов не могли залатать прорехи в кармане государственного бюджета по статье "дань должного любимому народу". Да и разве такую сумму отдашь? По своей-то воле.
  
   Таким образом, за что бы Альба ни брался, всякий раз получалась шаурма на палочке. Но здесь, если начать выпуск ВОЖДей, случай совершенно особенный - при минимальных затратах можно было добиться такого успеха, что ни одному европейскому правителю и не снилось. Стоит только наладить производство аппаратов Россефорпа на конвейере в достаточном количестве: сначала для внутреннего пользования (каждой семье по аппарату), а потом - для экспорта в страны толерантных демократий и политкорректной незалежности.
  
   И затраты, судя по расчётам, невелики, и эффект экономический ожидается большой. Оно и понятно, чистая родниковая вода давно уже сделалась дефицитом на континенте. Да что там - на континенте, во всём мире. Вот Киртеп и рискнул состоянием, вкладывая средства в развитие своего проjекта.
  
   И не осталось состояния. Фильма-клип имеется, опытный образец агрегата для очистки - вот он во всей красе стоит, накрытый грязной занавеской, а средств на внедрение никаких. Государственная поддержка исключена. Сколько Киртеп Альбу не уговаривал, тот не говорил ни "да", ни "нет", ссылаясь на занятость. А потом и вовсе отправил Россефорпа к своему научному консультанту от партии "Всеединая Олд-Бания". Дескать, даст сей господин добро, начнём выпускать "аппарат Киртепа" серийно, а не даст - тут уж, как говорится, никакой тебе государственной поддержки и доверия.
  
   Итак, герцог не захотел брать ответственность, своею монаршею волей не решился одобрить запуск в серию агрегатов по очистке питьевой воды. Но и отказывать впрямую не стал, перепоручая данную щекотливую миссию кому-то другому. Это как раз можно понять - в конце концов, он предпочитал оставаться в глазах подданных демократом и либералом. Только вот зачем отдавать изобретение на растерзание Кимедака Шыдлека, давнего научного оппонента Киртепа? Высших образований у соперника Россефорпа было полтора: одно начатое, второе незаконченное. И звание бакалавра магистральных наук нашло в его лице нужного индивида - индивида с претензией на научную мысль.
  
   И вот теперь этот откровенный самодур и мракобес, не терпящий ничего нового, будет оценивать его, Киртепа, детище - результат нескольких лет самоотверженного труда! Где справедливость, спрашивается?
  
   Россефорп стремительно замедлял шаг, подходя к офисной горнице Шыдлека, заранее просчитывая предстоящую беседу в логике неспешного абсурда.
  
   "- За каким рожном пожаловать изволили, господин Киртеп?
   - Изобретение своё продемонстрировать желаю.
   - Желание желанию - нежелательная помеха!
   - Помеха? Сопротивление?
   - Ещё и какое! Нашла коса на кабель! Вот визгу-то было...
   - Визига - это первое дело, если осетринка хорошо отварена.
   - Я смотрю... а у вас мозгов, как у рыбы - восемь граммов на весь косяк!
   - Косяк? У вас план?
   - Нет, я без плана... и без схемы вижу, что деградация проходит на уровне.
   - На уровне? На уровне чего?
   - На уровне линии горизонта...
   - Хорошо ещё - генотип не тронут.
   - Ваши сведения устарели, ЕГЭ (единая глиссер-экономика) тому порукой".
  
   Всякая чушь в голову лезет. Всё, расслабиться и попытаться доказать очевидное. Главное, чтобы Кимедака согласился посмотреть аппарат в действии. "Если консультант увидит, - решил для себя Киртеп, - то я его обязательно уговорю. И герцог издаст указ о производстве и внедрении". Решил, и жить стало веселее.
  
   Водяной показал охранникам фрагмент носовой наволочки, расшитой вензелями Альбанских монархических династий, служащей "пропуском на Голгофу", и те расступились перед ним, будто веер сложился. И тут открылась дверь в апартаменты Шыдлека, и тот лично выполз неспешно и степенно из своего логова, как тесто из опарницы. Не усидел на месте, решил поёрничать, радушие и благочинность изображая напускной дружеской атрибутикой.
  
   - И что там у тебя за штуковина? - поинтересовался Шыдлек с нескрываемым злорадным торжеством в голосе, как только Киртеп вошёл внутрь, следуя по направлению вытянутой руки главного консультанта герцога Альбы.
   - Аппарат для очистки жидкости... для получения чистой питьевой воды.
   - Из чего?
   - Что - из чего?
   - Из воды, загрязнённой до какой степени?
   - Практически - из песчано-илистой взвеси с неорганической грязью с огромной концентрацией.
   - Хм... Проверять, я думаю, не стоит. Наверняка работает твой агрегат. Только вот один небольшой вопрос - зачем в герцогстве чистая питьевая вода?
   - То есть, как это, зачем? Чтобы люди пили и не травились. Чтобы нация здоровела.
   - Здоровела нация? А много ли в том проку?
   - Проку?
   - Да, именно проку... Проку для нас, для герцога и его семьи.
   - Я для всего государства мыслил. Население поздоровеет, станет дольше жить, сможет больше работать. Чем не польза монаршему семейству?
   - Это как сказать. У нас в Альбании каждый пьёт то, что ему положено. Так сказать, в полном соответствии с традициями, здравым смыслом и генеалогическим древом. И работают те, кому и положено, столько, сколько требуется державе. Причём здесь чистая вода, дорогой мой?
   - Так вы не станете на мою сторону?
   - Разумеется, нет. Вложение государственных средств в сомнительное дело, от которого... собственно говоря, особой пользы не предвидится, это смахивает на злоупотребление.
   - И аппарат в работе смотреть не будете?
   - Нет, отчего же... посмотрю... Как-нибудь позже. Возможно, даже возьму его себе в канцелярию. Для очистки чернил, а то совершенно невыносимо стало писать с этими поставками из Нигории. Одни, понимаешь комочки, а не однородная жидкость. С ума стронуться можно, пока каким-нибудь хутленьким (Кимедака так и сказал - мол, хутленьким) документом не разразишься во славу герцога.
   - Так вы всё с ног на голову готовы поставить, господин Шыдлек! Просто представление света... Цирк зажигает огни святого Эльма!
   - Ха-ха... Ты мне нравишься, парень! Не теряешь присутствия духа. В общем, так - иди себе и занимайся поставками воды в замок герцога. Ты же водяным служишь, не так ли? Да не вздумай шуметь невпопад, а то шума у нас не любят.
   Вот на той неделе, месяц или два назад, у меня под окном одна компания приладилась играть каждый день. Представляешь, сидят себе, в кости на щелбаны режутся. А как время расчёта подходит, принимаются так лупить проигравшего, что даже газовый фонарь на соседнем перекрёстке тускнеет. И что ты думаешь, где они сейчас? Вот и никто не знает. Были люди - была проблема, теперь - ни того, ни другого. Следишь за моей мыслью?
  
   Киртеп рванулся, чтобы схватить идеологического противника за глотку, но усилием воли сумел остановить себя. Нет, подобными экстремистскими действиями определённо ничего не исправить, а навредить себе можно. Но... может быть, ещё не всё потеряно. Может быть. Вот если продать изобретение за границу...
   - И не вздумай связываться с иноземцами! Герцог тебя мигом заточит в дальний замковый уголок, хе-хе... - Россефорпа удивило, что Кимедака будто мысли его читал.
   Из глубин же памяти неожиданно высунулся плакат "Эх, заточу!", и держал его в руках не кто иной, как главный тюремщик герцогства Олд-Бания. Держал и при этом нагло подмигивал Киртепу, как бы намекая, что недолго уже ему осталось украшать вольную волю своим присутствием.
  
   А Шыдлек продолжал говорить, нимало не заботясь о том, как водяной прореагировал на его предыдущее замечание:
   - Не забудь прийти на концерт рок-менестрелей "Второе металлическое пришествие". Ты же получил персональное приглашение, не так ли?
   - А откуда?..
   - Олбани Приштины - город маленький, - усмехнулся Кимедака, а водяному почудилось, будто это сказал двоюродный брат герцога - те же интонации и чуть приподнятый кверху подбородок.
   "Нет-нет, не может быть, наверное, показалось"...

_ _ _

  
   Итак, Кимедака Шыдлек фактически зарубил здоровые начинания водяного на корню. Герцог позволил Киртепу продемонстрировать агрегат по очистке своему близкому окружению, потом направил к научному консультанту, а тот из возможного сторонника превратился в ярого противника. Да ещё и намекнул Россефорпу, чтоб с иностранцами не связывался - догляд, де, за ним будет.
  
   Что ещё? Попытка действовать в частном порядке, не заручившись поддержкой герцога, провалилась - на фильму (новый перспективный способ приманить инвестора) и письма с предложениями к сотрудничеству никто не реагировал. Похоже, всем в герцогстве было плевать, какую именно воду они пьют. Похоже, надежды не оставалось. Никакой? Нет, кое-что всё-таки можно предпринять, но это уже из области метафизики.
  
   За старой паровой мельницей росла небольшая роща, которую называли Лох Рахаим. Здесь обитал известный маг и психотерапевт (по совместительству - колдун герцога), предпочитающий воздействовать на пациентов дистанционно. Ещё там, в лесочке, жил мудрый попугай какаdoyoydo, который выучил всего одну фразу, но она позволяла ему кормиться за счёт сердобольных прохожих от думнодумского большинства. Он кричал всё время:
   - Слава путному хозяину!
   Некоторые прохожие, случайно попавшие в рощу, шарахались, будто услышали самого Сатану. Но большая часть праздно шатающегося народонаселения делала вид, будто уши залиты воском, и потому ничего не происходит.
  
   Но однажды попугай закричал вместо привычной здравицы совсем уж непонятное:
   - Мочи его! Мочилово! В соррртире! В соррртире!
   - Довели попку до мокрухи, нелюди, - констатировал Киртеп, пытаясь разгрызть гранит философского камня, который ему передали в тот день в качестве традиционного подношения холопы из посадских.
  
   Дело происходило неподалёку от общественной уборной, затронуло сознание значительного числа людей, после чего герцог распорядился - запретить отправление личных нужд в пределах Садово-огородного эллипса. К государственным нуждам этот запрет не относился - служащие продолжали мерсикать безо всякого ущерба для дигитальной функции опорно-подпорного аппарата по предъявлении служебного оберега, выдаваемого личным колдуном герцога.
  
   Кстати, о колдуне. Он крайне не любил, когда его так называли, просил обращаться попросту - господин Камуч, великий повелитель мазей, жидкостей и кремов. Впрочем, население герцогства смело игнорировало эту просьбу, полагаясь на общеизвестный альба-авось как на квинтэссенцию мирового разума, сосредоточенную в отдельно взятых головах вольного электората.
  
   Камуч даже не взглянул на аппарат Россефорпа. Он сразу взвился синим дымом над своим рабочим столом и возопил:
   - Ты с ума рехнулся, водяной! Какая тебе может быть поддержка с моей стороны, если ты лишаешь меня куска хлеба! Я же своею аурой воду грязную чистил, людям внушал, что ничего с ними от грязи не случится, мол, всё будет, как у Нюрки после бани. А тут ты со своим аппаратом... Ни-ко-гда! Никогда, слышишь ты, не получишь от меня поддержки на производство своих дьявольских железяк. Подумать только - в наш просвещённый век решил народ фокусами позабавить! И не совестно? Вроде же, вполне разумный мужчина и гражданин.
  
   Россефорп и не ждал особого успеха от посещения колдуна, но что-то его очень встревожило... нет, не в поведении, в словах Камуча. Что же именно? Ага, вот-вот... кто-то недавно тоже поминал некую девицу по имени Нюрка, посетившую баню. Вспомнил! Это же сам герцог Альба... И что? Подумаешь, один другому сказал - они же общаются, - а тому понравилось: вот он и повторил. Но как-то не очень убедительно.
  
   Впору было впасть в отчаянье, в каком частенько оказывались незадачливые изобретатели. Но где-то в глубине души теплилась кое-какая надежда - а что если самому взяться за серийное изготовление агрегатов по очистке воды? Что, если...
   Но здесь понадобятся деньги. И деньги наверняка немалые. А он всё, чем располагал, вбухал в никчёмную рекламу. Никчёмную, как оказалось. Впрочем, тех средств, еле хвативших на полукустарный ролик, едва ли хватило бы на первоначальные пожертвования чиновникам. Но было бы хоть что-то... для разгона. Эх, кабы знать бы... Но не время ещё сдаваться. Стоит подумать, как и где отыскать финансовую подпитку. Честными и легальными способами добиваться желаемого долго, мало того - бесперспективно. А вот если пойти по пути грим-страккера... Киртеп где-то о нём слышал.
  
   Грим-страккер на поверку оказался всего лишь разработчиком процессоров некогда популярной артели "Интель&Джент-Яблоко". Когда его сотоварищи, входящие в Совет Аристократии, обанкротились, Гухель фон Зухель (тот самый страккер) оказался отстранённым от кормушки. Пришлось крутиться и крутить извилины по резьбе заливистых умствований. Но ничего бывшему артельщику в голову не приходило, покуда на глаза не попалась роскошная (формами, а не фигурой) барышня на местном рынке, отданном герцогом на откуп вольным штукатурам-каменщикам. Тётка пыталась нагреть покупателя простым методом обвешивания, но электронное устройство назло ей показывало верную сумму к оплате, несоответствующую её желаниям самки недоразвитого олигарха.
  
   Не давали ей развиться, подобно Властелине Олд-банских чаяний, буквально за руку хватали, как только в той руке оказывался чек на приличную сумму. Вот в таком плачевном виде застал её Гухель, застал, достал и заставил себя полюбить. Полюбить с тою силою неистовой, с которой жительницы селений герцогства прикипают к братьям нашим меньшим, нимало не подозревающим - с этого момента жизнь у них перестанет быть жизнью и превратиться в одно невыносимое блаженство.
  
   Встретив даму своего порядком шунтированного сердца, фон Зухель понял, что именно требуется сделать, чтобы жить, ни в чём себе не отказывая. Разработать профессора... или, там, процессора для электронных весов с дистанционно регулируемым наддувом оказалось самым простым. Гораздо сложнее было найти корпус с логотипом, выполненным государственной тайнописью и скреплённым по углам печатями герцога Альбы. А на то, чтобы купить настоящую лицензию на самоделку пришлось потратить годовую выручку - беспредел герцогского чиновничества становился всё более беспределен в своём неумолимом бесстыдстве. И хотя голытьба, собирающаяся под окнами дворца ДОЖей и ДОМов для отправления не слишком разнообразных нужд, вечно о том надрывало пространство, с места ничего не трогалось. Правда, поговаривают, будто бургомистр славного полустоличного града Питержекта попал в струю, и его слили в дом, раскрашенный охрой, приютивший в свои нелепые стены их эрзац-сайдинга 3-ей категории на берегу реки Пряжки.
  
   Это ли путь Киртепа? Можно ли оправдать афёру высокой целью - осчастливить человечество, одарив его возможностью пить чистую воду? И если даже оправдывает, то, как такое жульничество придумать и провернуть.
  
   Россефорп Киртеп ходил из угла в угол - возбуждённый, будто его укусила собака или какая-нибудь злая муха. И тут в дверь постучали...

_ _ _

  
   Перед Киртепом материализовался Параджанов Хиджаб Параджанохиджабович*, известный в народе как "Гюльчатай, покажи наличку". Был он уроженцем города Шаурмакдональдса - столицы княжества Kaukasusface и отличался крутым несговорчивым нравом. Само по себе такое явление не могло означать ничего хорошего, но не в возникшем вдруг контексте.
  
   Собственно говоря, водяному никогда ранее не приходилось общаться с этим господином, но он видел его набранное мозаичным методом лицо на плакате "Защити герцогство, мать, полюби Отечество - производителя!". Видел, потому и узнал.
  
   - Вы, собственно, по какому делу? - осведомился Россефорп, срывая дыхание о густой поток мускусных благовоний, которые перемешивались с тягучим амбре экзотического дорогого парфюма.
   - Важнээ дэла толко бэспредел! - Хиджаб украсил свои слова хищной улыбкой, скорее напоминающей оскал дикого зверя, чем человеческую гримасу.
   - Не понял, вы о чём?
   - А о том, дюша мой, - беру на сэбя производство тваих агрегатов, раз герцог отказного сыграл. Частным парадком, панимаэш? Рэализация тожэ будит. Половина прибыли мине. Другая - твой! Забилис, гаспатин водяной?
   - Вы точно берётесь за... за это дело? - голос Киртепа дрожал. Он уже потерял всякую надежду встретить понимание и потому сейчас не мог думать о финансовой стороне вопроса. - Вам, наверное, нужны чертежи?
   - Слушай, какие чертежи-шмертежи? - Параджанов буквально сиял приторно-сахарной улыбкой, наверное, подсмотренной в каком-либо иллюстрированном сборнике "Альбана Хаус тудэй и надысь". - Ми давно ых имеэм, дарагой! Бызинэс - терпет многа врэмя нилзя!
   - Так вы тот... что был в костюме Арлекина на приёме у герцога?
   - Ха-ха-ха! Ти умный - я знал.
   - А дразнить меня ни к чему!
   - Нэ дразну, просто радуюс, эсли такое счастэ, когда ми нашлы общи изык, панимаэш?
   "И этот, чёрт, непонятно почему, напоминает мне герцога!" Неужели своим поворотом головы - влево и вверх?

_ _ _

  
   С утра Россефор Киртеп находился в приподнятом расположении духа. Сегодня свершится то, к чему он так долго шёл, не щадя ни сил, ни здоровья. А ведь ещё неделю назад сомневался в порядочности Параджанова, полагал, что тот, уехав полгода тому обратно в иноземный Эльсинор, забыл обо всех обещаниях. Но в прошлый quick-энд "Гюльчатай" встретил водяного в герцогском парке и возвестил голосом архангела:
   - Э, слюшай, Киртэп, дарагой, во вторник будит адын симпатишый призэнтацый. Прихади - хозаин станиш. Хиджаб слово дэржит. Адын раз сказал - как семь раз отрэзал палца на втарой рука!
  
   Перед огромным ангаром выстроилась очередь желающих попасть на мероприятие. "Надо же, как изменился наш народ, - подумал Киртеп, - года не прошло с той поры, как моё изобретение никого не интересовало. Никому не нужна была чистая питьевая вода. А теперь! Подумать только - нация взялась за ум. Это же самое настоящее возрождение!"
   Сердце радостно ухало, когда Россефорп проходил мимо охранника, озорно ему козырнувшего, когда тот сверил данные пашпорта со списком приглашённых первой очереди.
  
   Внутри ангара оказался прекрасный чистый цех, в котором за прозрачными перегородками торжественно поблёскивало множество агрегатов; в них Киртеп не без чувства гордости узнавал своё детище. Вот оно, свершилось! Здоровье нации, вынужденной пить низкосортную затхлую воду болот, теперь, можно считать, станет улучшаться. Так случится непременно.
  
   Вокруг цеха нависали трибуны для участников торжества. Они ломились от зевак, дышали, гудели, ухали, посмеивались. В празднично украшенной ложе сидел Хиджаб Параджанохиджабович и приветливо манил Киртепа присесть рядом с собой:
   - Тибя аднаго ждали, дарагой! Давай уже начинаим - люди хатят пробывать.
  
   "Гюльчатай" взмахнул рукой, и тотчас началось всеобщее движение в цехе. Собравшаяся публика - и сидящая в первых рядах элита, и стоящие у них за спиной приглашённые второго ряда - одобрительно гудела, а люди поблизости с агрегатами Киртепа принялись заливать в них экспериментальную (так решил Россефорп) дурно пахнущую жидкость и крутить разного рода клапана и задвижки на блестящих шкурах аппаратов.
   Внезапно распахнулся ранее незаметный серый занавес из берлинского габардина, сливающийся со стеной, и на сцену выбежали танцовщицы нескромного. Зал охнул. Ещё бы - перед ними были не какие-то свиристёлки из стриптиз-шоу "Дай мне, дай!", а самые настоящие победительницы проjекта "Топ-модели на топ-панели". По залу побежали дрожащие волны похоти и вожделения. "Эк как народ разошёлся!" - подумал Киртеп, стыдливо прикрывая нежданную эрекцию складным зонтом.
  
   Время пролетело незаметно, потому падение берлинского занавеса показалось чем-то из ряда вон, каким-то моветоном. Обнажённые по самые паслёновые танцовщицы растворились в складках настенной ткани, а по рядам гостей пошли люди с подносами.
   - Несут! Несут! - пронеслось над зрительным залом.
   Ноздри Россефорпа Киртепа ощутили странный запах... Здесь явно не вода. Что же тогда? Неужели?
   - Уважаемый Хиджаб Параджанохиджабович, здесь происходит неслыханное! Как вы посмели использовать моё изобретение в... своих... в скотских целях?!
   - Э, дарагой, нэ нада так громка! Всо харашо...
   - Как это - хорошо, если вместо чистейшей воды на моих аппаратах получают...
   - ...атличный алкагол, вах! Чиго нэ нравица, брат Киртэп? Твой апарат - скаска: нычиго нэ нада - ни сахар, ни дрожи, адын вада гразный - палючим атличны алкагол. Дэнэг многа будит, чэм плоха?
   - Не-е-е-т! Сволочи! Как вы смели?! Вы заменили мой фильтр! Я же хотел принести пользу человечеству! Не-на-ви-жу!
   - Нэ сами замэнили, нэ сами. Нам адын добрый учёный памог. Умний чшеловек, сразу понал, какой полза будит. У гэрцог пэрвый савэтник будит.
  
   Россефорп бросился вниз, туда, где творилось самое безнравственное из виденных им когда-либо действий, пытаясь остановить ставший ненавистным процесс абсолютной очистки... нет, не воды, а самогона. Но водяного остановили и вернули в ложу для почётных гостей. А там... там на его месте уже сидел Кимедака Шыдлека и весело улыбался. Даже не так, не улыбался, а нагло хохотал Киртепу в лицо:
   - Что, съел, водяной? Я же говорил, что все твои фантазии никому не нужны. Народу хочется веселья, а вовсе не чистой воды!
   - Слушай, гад, мне придётся идти к герцогу. Я всем пожертвую, чтоб попасть к нему; объясню Альбе, какой из тебя советник!
   - Бедный-бедный Киртеп! Ты так ничего и не понял. Нет никакого герцога Альбы, которого ты знал. Нет и его кузена...
   - А куда же они девались? Я же их сам недавно видел.
   - Наивный, перед тобой были всего только андроиды.
   - Андроиды?
   - Ну да, андроиды - очень похожие на живых людей куклы. А сам герцог со всей своей семьёй переехал на Бали.
   - Зачем?
   - Он передал все свои полномочия мировому правительству, действия и намерения которого мне точно неизвестны. Но одно понимаю определённо - население герцогства ему не нужно, потому территория зачищается, но делается это вполне гуманно - генно-модифицированные продукты, алкоголь, праздники с излишествами...
   - Это же предательство! Как ты мог?! Знать и молчать...
   - Всё равно никто не поверит. Народу удобней жрать, пить, совокупляться с гулящими девками и малохольными педиками, чем слышать правду о своей участи скота, которого готовят на заклание.
   - Я убью тебя, сволочь!
   - Это вряд ли. ОНИ не допустят.
   - ОНИ - кто они? Те, кто тебя нанял?
   - Меня нельзя нанять, я просто выполняю заданную программу.
   У Россефорпа перед глазами поплыли круги, и он бросился на рабочую площадку, желая остановить ужасающий процесс.
  
   - Здесь должна быть на выходе чистейшая жидкость! - пытался вразумить Киртеп бригаду операторов у ближайшего аппарата, созданного по его чертежам.
   - А у нас, сами посмотрите - чистейшая, будто слеза.
   - Но это ведь не вода!
   - Конечно! Зачем нам нужна вода, её в округе столько, что хоть - запейся.
   - Но она же загрязнённая.
   - Правильно, а наш напиток - нет.
   - Но его нельзя употреблять вместо воды!
   - Не знаю, мы уже два месяца употребляем - никто не умер, и с желудками всё в норме. Значит, можно.
   - Два месяца?! Ах, вот как! Все знали уже давно, чем всё кончится?!
   Россефорп рванулся к трибуне, где Хиджаб Параджанохиджабович и Камидака Шылдек поднимали очередной тост за успех своего предприятия. Или просто делали вид, что поднимают, ибо андроидам, наверное, вовсе ни к чему повторять все поступки, свойственные людям. Они воспроизводят лишь то, что предусмотрено программой функционирования: характерные движения, речевые обороты, несмотря на специально внедрённый акцент, а главное - стремление к главной цели с использованием легальных путей во избежание разоблачения.
   При виде сей горькой парочки отчего-то вспомнилась старинная Альбанская шутка: ин-чин - два китайца чокаются". Надо же, какие глупости в голову лезут! Ну, уж нет, господа, если вы пытаетесь внушить мне что-то, то этот номер у вас не пройдёт. Накося, выкуси!
  
   - Вы меня обманули! Будьте прокляты! - Водяной, честно говоря, не знал, что ему делать, голова была забита какой-то ерундой, напоминающей влажную вату - мысли тонут в её гигроскопичной тяжести. Он не знал... но потом решился - решил уничтожить ряженых в людей кукол на глазах у всех. И тогда ему поверят, услышат, поймут; тогда объединятся, и в герцогстве может что-то измениться. Главное - начать, показать пример... Под руку попался обрезок трубы. Что ж, тогда - держи, антихрист, кадилом по киоту!
  
   Но не успел... Подоспевшие телохранители схватили Киртепа под руки, обезоружили и потащили поближе к выходу.
  
   Водяной сделал вид, что смирился и брёл, понурив голову. Вслед ему неслись насмешки и оскорбления, летели стаканы-непроливайки, невесть откуда взявшиеся тухлые яйца и томаты - всё, как и полагается по законам жанра. Россефорп практически никак не реагировал. Охранники, видя безволие "объекта", потеряли бдительность и ослабили хватку. И тут Киртеп совершил поступок, которого от него никто совсем не ждал: он вырвался из рук здоровенных парней и побежал вдоль рядов зрителей, уже порядочно насосавшихся чистогана из его аппарата, размноженного по воле Хиджаба Параджанохиджабовича. Киртеп кричал, требовал, умолял. Над ним смеялись. И тогда Россефорп выхватил рупор из рук администратора праздника и обратился к эзотерическому началу собравшихся здесь людей.
  
   - ...и наступит над нашими провинциями Перваргеддон! И прийдет сатано... и напьётся пьяно, и возопит: "Не ждали, сволочи! А я ведь тоже человек, и ничто человеческое мне..." Эх, Гиппократа на вас нету, которому я клялся после ординатуры! - пафос в словах Россефорпа сиял невидимыми флюидами справедливого гнева.
  
   Но Киртепа никто не слушал. Каждый из присутствующих занимался своим делом: кто-то подтаскивал очередную бадью с "брагой", кто-то заливал первичный продукт в аппарат, придуманный водяным герцога, кто-то регулировал температурный режим, а самые опытные, кого называли технологами-фёстерами (производная от слова "первач" на олдбанском языке), управляли процессом выгонки конечного продукта небывало чистого качества.
  
   В углу разливочного цеха валялся свёрнутый в трубочку грязный (со следами подошв) плакат "Передовому герцогству - чистую питьевую воду!" Идеология Кимедака Шыдлека (а скорее всего - некоего мирового правительства) торжествовала - зачем державе чистое питьё, если в ней, державе, не останется трезвых?! А выпившему - какая разница, чем запивать идеальный самогон, правда?
   "В нашем государстве всегда так, - подумал Киртеп, осознавая, что ничего уже не изменить. - Любое изобретение служит не благоденствию и процветанию всех, а наживе тех, кто оказался более изворотливым и наглым при прочих равных... И если бы только это!"

_ _ _

  
   Между тем, в герцогстве Олд-Бания наступали лучшие времена. Теперь здесь и нищие могли почувствовать себя нуворишами... пока работали агрегаты Россефорпа Киртепа. А они не просто работали, они множились и развивались. Несмотря на то, что сам Россефорп отошёл от дел и, как поговаривают, тронулся умом, народные умельцы не давали процессу увянуть. Сначала появились контрафактные самогонные аппараты. А потом АКМ-ы - агрегаты Киртепа модернизированные, позволяющие увеличить импорт фреш-спирта в десятки раз.
  
   Регулярное и повсеместное употребление первач-продукта населением сделало отмену крепостного права в герцогстве практически безболезненным, а следом за этим были отменены и все другие права граждан, приблизив всеобщие демократические веянья и преференции на расстояние протянутых ног.
  
   В центре Олбани Приштины очень скоро поставили грандиозный памятник Россефорпу работы Рабатели Зуце, который благодарные жители теперь ежедневно украшают цветами, цветными рюмками и фужерами, а вороны и галки - свежим гуано. Надпись на пятиметровом пьедестале гласит: "Тому, кто очистил нашу жизнь". Скромно и со вкусом.
  
   Через некоторое время сквер возле монумента превратился в место паломничества "френдов Киртепа" со всего мира. Цивилизация влетала в очередной виток спирали мироздания, в котором уже вызревала новая разновидность людей - homo ethanolus с ярко выраженным бугром в виде огромного плода авокадо на правом боку и прекрасно-алым носом на фоне чудесного землистого лица.
  
  
   1 - дробь "четыре нуля" - дробь диаметром 5 мм;
  
   * - спасибо Ильиной Ирине Игоревне за волшебное сочетание;
  
   апрель - май 2011 г.
  
    
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  


Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"