"Ну, неужели для любви нужны только цветы? " - крикнул он. "Да! И листья тоже! " - ответила корова.
Из мультфильма "Мой любимый крокодил"
Что может быть глупее, чем, стойко снеся многолетнее вожделение и очутившись, наконец, у заветной цели - нерешительно замереть пред манящим предметом мечтаний с мыслью: "А надо ли мне туда?" Мужчины поймут. То есть, может, и представители иных полов согласятся, что такая нерешительность - сущий идиотизм, но истинно мужского восприятия им ощутить не дано, нет!
А все из-за того, что предмет мечтаний предстал, мягко говоря, не таким, как рисовался в воображении долгие годы.
Примерно так, по-мужски, и вел себя корабль серии "nTJ" на околоземной орбите. Виток за витком, не снижаясь, наматывал вернувшийся блудный сын Земли-матушки и Далькосмопрома-батюшки, а решительного внедрения в атмосферу все не происходило.
Конечно, поведение бездушного творения рук человеческих, будь то no-Time-Jumper "Беззаветный-13", шахматная программа или интеллектуальный санузел - определяется человеком-пользователем. А в его отсутствие - алгоритмом, созданным тоже человеком, но уже другим, обладающим совсем иными представлениями о пользовании техникой. Такова уж жизнь: творец предполагает, а пользователь располагает... тем, что ранее предположил творческий гений.
И если, по гениальному полетному плану, алгоритм закончил свою работу выводом спейсера на околоземную орбиту, то дальнейшую нерешительность корабля можно объяснить только отсутствием на нем людей. Однако люди были: целых трое космоплавателей в "Беззаветном" оставалось.
- М-да, - командир корабля, грациозная в своих крупных формах темнокожая Майя Калахэн нервно побарабанила пальцами по пультовой панели.
Данные для снижения она загрузила в бортокомп восемьдесят часов тому назад, но до сих пор не подтверждала их. В полутьме рубки мигала раздражающе-красная надпись: "Вы уверены?.." Лицо командира то словно наливалось кровью перед решительным нажатием кнопки "Да", то, в паузах, бледнело, и, казалось, на лбу ее отчетливо читалось мысленное "Нет".
- Командил, однако, долзен быть лесытельным, - напомнил в несчетный раз компактный по всем измерениям Сунь Ли, ксенобиолог.
Специальность Ли так и не была востребована - на проксиме Стрельца биологической жизни не нашлось совсем, и восьмилетнее космоплавание "Беззаветного" выдалось напрасным. Более того, потеряли командира. На второй год полета, сразу после старта с проксимы, стойкого и беззаветного Эжена Па поразила чесотка Нохау, спутница пыльных замкнутых помещений. Бедняга не смог совладать с рефлексами и, законсервировав свою каюту изнутри, зачесал себя до смерти. Ли переживал, что вовремя не заметил болезни и не вмешался, хотя штатным врачом был не он...
Нынешний капитан корабля уступала Эжену во всем. Почти во всем. По основной специальности Майя была медиком и могла квалифицированно сделать с организмом что угодно. И, после кончины Па, сделала - со своим телом. Получилось ну очень впечатляюще!
- Йес... в смысле - да, должен, - быстренько возвращаясь к русскому языку, глубоко вздохнула Майя, отчего под тонкой белой блузкой завлекательно колыхнулось.
На корабле шел месячник русской культуры, ей же самой и объявленный, и надлежало, как минимум, следовать собственному распоряжению. Владея двумя языками, она все время полета так и чередовала месяцы - "русские" с "английскими". Попытка говорить по-китайски лопнула сразу же: слова выучить почти удалось, а вот интонационные образы, без которых язык Поднебесной подобен перебранке соек, с трудом удавались только англичанину Суню. А родным для бортинженера Васи французским не пользовались, подсознательно опасаясь потревожить дух Эжена Па.
- Командир должен, но она не может, - в минуты смятения Калахэн сообщала о себе в третьем лице. - Ответственность за цивилизацию не дает, желтоухий ты наш мыслитель!
- А чем мы, собственно, рискуем? Своими жизнями? И кому они сейчас нужны? - сутулый и долговязый бортинженер Василь Хромарук в очередной раз запустил программу распознавания образов, сопоставляя формы Земных материков с теми очертаниями, что отсняли вживую с планеты, вокруг которой крутился сейчас корабль-возвращенец. На девяносто процентов это была та самая Земля, всего лишь на девяносто!
Если верить искусственному корабельному интеллекту, подо льдами северного полюса лежал остров Пасхи, а хребты Гималаев пропарывали льды южной полярной обледенелости. Австралия забилась в родную промежность Индийского океана, присосав к своим бокам Мадагаскар и Цейлон. Разломившаяся в тонком месте Америка, наращивая горы на бывших западных побережьях, льнула южной (в прошлом) половинкой к вечно-жаркой Африке, а северной - зажала тропическую Гренландию между собой и субтропической теперь Европой. Архипелаги полысевшей Антарктиды торчали на экваторе!
- А рискуем мы последними человеческими жизнями, украинский лесоруб ты наш, - Майя наотрез отказывалась признавать в Васе канадца в восемнадцатом поколении. - Для принятия решения мне нужно точно знать - это наша Земля или нет?!
- Тама люди тепель не зывут. Спустимся - наса будет! - мудрый Сунь Ли еще раз сверился с биоспектрометрами: не нашлось ли на планете хоть одной точки, излучающей в спектре человеческого тела? Нет.
Животных видов сохранилось порядочно, но почему-то в основном хищники бродили по мшистым покровам, даже травоядные прежде виды излучали "хищную" составляющую. Лесов не осталось совсем, трава исчезла, зато вода кишела планктоном и прибрежными водорослями. А на суше произрастал единственный сухопутный вид - метровой высоты лопушистые создания серо-зеленого цвета, похожие на кактусы Opuntia Cactaceae и излучавшие в не совсем "растительном" спектре. Такая вот драма: изменилась Земля-мама... если это была она.
- Сопоставление прошло с тем же процентом достоверности, - Вася откинулся в своем кресле перед инженерной консолью, - точнее сделать нельзя. Да и не важно это...
- То есть?
- Основную неопределенность дает то, что и проверить нльзя - темпоральный снос. Не то на тысячу лет нас унесло, не то на миллион. И в какую сторону - тоже неизвестно, - Хромарук уставился в потолок рубки мутным взглядом. - Хотя, Солнце светит чуть темней, наверное - в будущее сместились. К моменту нашего старта ни один из "эн-ти-джей" не вернулся - ясный клен, откуда нам хоть какие-то сопоставимые данные взять?! Возможно, теория не-Т-прыжков вообще оказалась фигней... пардон, фикцией!
Концепция прыжков-вне-времени к началу дальних вояжей окончательно так и не подтвердилась на практике. Кабы не перенаселение Земли, черта с два стали бы пробовать на живых космонавтах! Но нужен был решительный рывок к новым мирам, и программу поиска подходящих планет воплотили в жизнь.
Схему перемещения к звездам (1) ученые объяснили языком, понятным ребенку, и это, само собой, породило несгибаемый скепсис у здравомыслящих людей. Нетрудно догадаться, к какой категории следовало отнести руководителей Далькосмопрома, с энтузиазмом подхвативших идею и начавших исследования. За казенный счет, понятно.
Все началось с того, что некий аспирант биологического факультета испытал озарение. Причем, не на себе.
Вообще-то он испытывал галлюциногены на грызунах. В одном из экспериментов белые мышки неожиданно на голоса пропищали токкату Баха, которую аспирант слушал между делом в лаборатории, и более того - развили ее до умопомрачительной сложности! Приглашенный на экспертизу преподаватель консерватории немедленно впал в депрессию и чуть не покончил с собой на месте, но к счастью опомнился и, вскорости, ушел в монастырь. Продолжать эксперименты серьезные дяденьки аспиранту запретили. Однако биолог не удержался от творческого соблазна и испробовал галлюциноген на приятеле-астрофизике. И тому открылось дивное!
Глобальным генератором времени в нашем бренном мире, по словам искусственно озаренного ученого, является сверхбыстрое вращение всех объектов Вселенной вокруг некоторой бесконечно удаленной точки, имеющей бесконечную массу, то есть - вокруг абсолютного центра всего. Причем скорость вращения ничем не ограничена, поскольку является абсолютной, а не относительной величиной, и, как сообщило видение, составляет для Земли один оборот за восемь лет.
Ну и ладно бы - мало ль бредовых озарений нисходит на людскую массу?! Да привиделось астрофизику продолжение космогонического кошмара.
Время как физическое явление, смело сообщил он в популярном издании, не существует без движения. Полное торможение частиц в локальном объеме приводит к "безвременью" в нем. Таким образом, заморозив объект до абсолютной неподвижности составляющих его частиц, то есть ниже нуля градусов старика Кельвина, можно достичь "выпадения" объекта из вселенского вращения в абсолютную неподвижность. А, дождавшись, когда нужное место назначения подъедет под объект подобно креслу, пододвинутому услужливой рукой кавалера под уважаемый дамский зад, можно снова быстренько согреться и "впасть" во время и пространство невообразимо удаленного мира.
Вот на этих трех весьма сомнительных, но ясно изложенных допущениях и был основан принцип не-Т-прыжков. И тоже - тьфу на них, умствования эти! Что толку в теории не-времени, если охладиться ниже самого что ни на есть нуля - нельзя?! Но тут...
Некий леворукий оружейник, овладев народным методом умозрительных аналогий, пришел к выводу, что предельно охлажденное вещество можно заморозить еще сильней за счет резкого расширения объема. Подопытный южный фрукт папайя, заключенный в охлажденную до почти нуля объемную оболочку, после ее взрывного расширения... пропал вместе с оболочкой без следа. А через восемь лет с хвостиком лабораторию потряс взрыв - не первой свежести, надо сказать. И было решено, что косвенное подтверждение теории - получено.
Как бы то ни было, через десять лет спейсеры серии "nTJ" начали стартовать к звездам. Безвозвратно стартовать.
- Мало того, что мы провалились к неизвестно какой звезде, - продолжал раздраженный Василь, - так еще и возвратное время выбирали по наитию. Мы же там, у Проксимы, много маневрировали, могли сбиться с радиуса. И вообще галактики разбегаются - значит, не такой уж он и абсолютный, этот центр всего. Спасибо, что вообще вблизи системы вбросились обратно. Может, мы и дома, но в какое время...
- Стоп, мы же летали... и вернулись?! - Калахэн удивленно вскинула брови.
- Воплос - не куда велнулись, а - когда? - поднял восклицательно вверх палец Ли. "Мудрый вопрос, заставляет смотреть в корень. А толку? Корня-то - нету! И макушки тоже", - подумала Майя, взглянув в направлении, указанном желтым пальчиком.
- Система очень похожа на Солнечную. Планета весьма похожа на Землю. Карта звездного неба - тоже. Древние англичане сказали бы, что это... в общем, в другое место не полетим. Рискованно. Вопрос в другом: - пояснила она, - спускаться нам или здесь доживать будем? На корабле надежней...
- ...но очень скучно, - продолжил Вася, всем своим откинутым видом выражая неприятие второго варианта. "А ведь я ему надоела! - осенила Майю догадка. - А-а, никуда не денется! Рынок невест теперь не слишком велик".
- Так! - Калахэн вздернула бразды правления, и мужчины привычно выпрямились, как при команде "смирно": Вася еще сильнее откинулся в кресле, а Ли боднул затылком переборку и замер с болезненной гримасой. - Решение приму утром! - Майя негромко, но твердо подвела итоги еще одного рабочего дня. - А сейчас - объявляю ночь на корабле! - она с внутренней ухмылкой отметила, как Василь обреченно опустил веки. - Ли! - позвала она уже по-женски, без давления, - милый Сунь, пойдем спать?
- Сицас месяцник лусской культулы, - усомнился дисциплинированный Ли, - двадцать восьмой день, однако.
- Уже нет, - с игривой улыбкой пояснила Майя, - я решила, что сейчас февраль. Это приказ! А январь будет после, перед мартом. Ночную вахту несет бортинженер.
***
Сутки на спейсере незыблемо стандартные - 24 часа или 86400 ударов человеческого сердца в спокойном состоянии. Тягучее, бездеятельное космоплавание обрекало маленький экипаж на сильно удлиненную ночь - три вахты, по шесть часов каждому. В итоге период сновидений растягивался на три четверти суток, и команда ощущала себя живущей в бесконечном декабре - если мерить по широте Квебека, на которой он раньше находился.
Сейчас Васин родной город не находился нигде. Бесследно исчез, как и все остальные поселения прежней Земли. Как Василь ни всматривался через тысячекратную оптику, ни единого строения у родных абрисом Великих Озер не нашлось. Не стояли вокруг реликтовых водоемов хвойные леса, памятные по детским играм в "чингачгуков", только однообразные "кактусы" - по берегам озер и впадающих в них рек - слегка зеленили унылый серый пейзаж, разбавленный ржавыми пятнами.
Щемящее чувство утраты детства для Васи нынче усугубилось обидной отменой после-вахтенного отдыха.
- Объявляю утро на корабле! - прозвенел из динамиков веселый голос капитана Майи, обрамленный позвякиванием ложечек о фарфор - в капитанской постели подавали утренний жасминовый чай. - Вахту можно не сдавать, хи-хи. - А это уже был верх несерьезности! Очевидно, сердца двоих отдыхавших бились с утроенной частотой всю прошедшую ночь, вот она и завершилась ударно - за шесть часов вместо привычных восемнадцати.
- Тьфу ты, гадость какая! - Хромарук сморщил нос, будто унюхал ненавистный ему вкрадчивый запах жасмина. - Нет, чтобы кофе пить, как люди...
- А лю-уди хотят на родную плане-етку, хи-хи, - возмутительно легкомысленно ответила капитан корабля, - Васенька, нажми, пожалуйста, на вычислителе кнопочку "йес"! Это которая вчера была "да".
Судя по ее решимости, капитан с утра в полной мере ощущала себя женщиной...
***
Пока пыль от посадочных выхлопов не осела, Майя решила провести вводный инструктаж на месте будущего обитания. На русском - видимо, февраль выдался високосный.
- Ладожское озеро ничуть не хуже Великих озер, где вырос Василь, и по климату теперь вполне соответствует югу той Канады. На болотах вполне можно будет посадить рис - Сунь, ты наверняка припрятал неучтенные семена? Я так и думала. Что до меня, то мне просто приглянулся ландшафт... почему-то.
- Хм. Почему-то мне кажется, что дышать мы сможем только внутри корабля. Один процент кислорода в воздухе - убийственно мало! Мы тут, правда, тоже не шикуем, но пять процентов - это все же кое-что, - скептично настроенный сегодня, Хромарук все годы космоплавания поддерживал состав атмосферы в корабле по рекомендованному графику, постепенно снижая содержание кислорода. Оказалось - не зря!
Почему не шестнадцать (2), а пять, - он не задумывался. А сейчас его посетила мысль, что метаболизм у экипажа стал несколько... замедленным, что ли. Двигались мало, спали подолгу. Вот и животные на планете, наблюдал он с орбиты, тоже не похожи на прежних стремительных предков - гепарды семенят за добычей рысцой, орлы ходят по-курячьи вразвалку, тюлени валяются в прибое, карауля выброшенную волной на берег рыбешку. Только черепахи ползают по-прежнему шустро, и вряд ли Ахиллес догнал бы любую из них, попади он в такую атмосферу.
- Да, дышать на планете почти нечем. Будем привыкать, постепенно ограничивая процент кислорода, - продолжала Калахэн. - Как врач... бывший... беру на себя контроль за состоянием экипажа.
- Влац бывсый не бывает, - заметил рассудительный Сунь, - это бозый дал.
- Как дал, так и взял. Вообще-то я уж подумывала... не знаю, как сказать... снова дать клятву Гиппократа. Если примете. В общем, выбрали вы меня командиром корабля, когда Эжен... ушел. А теперь у нас не космос, а поселение. На Земле нужен другой начальник - не командир, а хозяйственник. Кто из вас, мальчики?.. - в ожидании ответа Калахэн уставилась в иллюминатор.
Сорокалетние "мальчики" боязливо переглянулись, мол, только этого не хватало!
- Может, потом обсудим? Лучше посмотри, командир, как там люди нынче ходют - в шлемофонах али без? - увел разговор Вася от неприятной темы.
- Мода на планете вымерла вместе с населением. Пойдем, в чем мать родила. Как я понимаю, все мы родились в рубашках, поэтому - легкие комбинезоны и шлем с дыхательной системой. И - оружие! Вдруг какой-нибудь лев симпатичный за нами поползет?
***
Львов не наблюдалось пока. Даже самых завалящих. К тому же, их совсем не хотелось.
Другое дело - люди! Но надежда найти хоть маленькую колонию умерла еще на орбите. "Память о прошлом сродни сроку заточения, - размышлял Сунь, вышагивая впереди экскурсии по местам бесславного прошлого. - Чем она лучше, тем ощутимей несвобода".
До Ладоги было километра два пешком - навстречу солнцу, через каменную россыпь. Когда камни поредели, и наметилась первая болотистость, Вася вдруг резко остановил Майю за локоть. Сунь по инерции проследовал дальше.
- Командир, а ты, уходя с корабля, свет выключила? Воду перекрыла? Входной люк задраила?
- Василь! - укоризненно посмотрела на него Майя, - у нас же автоматика! И откуда взяться вору на пустой планете, хозяйственный ты наш?
- Вон оттуда, - Вася показал вперед. Из-за холмика выглядывала круглая серая голова и такие же ладошки с растопыренными пальцами...
- Тьфу на тебя! Напугал. Это же опунция, - рассердилась Майя.
- Кактус не умеет моргать, - возразил не на шутку встревоженный Хромарук. - Ли, стой!
Но Сунь ушел далеко вперед и, задумавшись над очередной мудростью, уткнулся в одинокое кактусовидное тело, будто вышедшее навстречу космонавтам.
- Тебе показалось, - объяснила Майя Василю, всматриваясь издали в предмет спора, - просто навязчивая идея: раз Земля, должны быть и земляне. Кактусы действительно не моргают, ты прав.
Подойдя поближе, Василь и Майя рассмотрели творение господнее вблизи. Конечно, никаких глаз не обнаружилось. Чуть ниже китайца ростом, серо-зеленое растение. Действительно, несколько сплющенное во всех частях, но вполне трехмерное и, похоже, мясистое, оно карикатурно напоминало человечка, слепленного ребенком из пластилина: большой толстый лист-туловище на длинной ноге-стебле, над ним другой, поменьше, как голова, на которой пара совсем маленьких лопушков-ушей. Две руки-стебля, торчащие в стороны и чуть вверх и заканчивающиеся лопушками-ладошками с пятью пальчиками на каждой.
- Вот видишь, кактус как кактус. Только вместо иголок волоски, - сказала Калахэн, - Сунь, отломи кусочек, посмотрим, что там внутри.
- Внутли, однако, много интелесного, - озабоченно промолвил Ли, ковыряясь с переносным спектр-анализатором. Ну что поделаешь - ученый он и есть ученый! - Соделзание микло-элементов фантастицеское! Ессё белок, углеводы. Воды, однако, больсе всего...
- Ой, а с обратной стороны оно совсем другого цвета - зеленое какое! - Майя зашла растению в тыл. - Наверное, к солнцу поворачивается этой стороной. Неестественно зеленое.
- Неестественно другое, - заметил Вася, - оно абсолютно симметричное. Кого-то напоминает...
- Я догадываюсь, кого, - заговорщицки шепнула ему Майя, - ты себя в зеркале давно видел?
- Очень смешно, - нахмурился небритый Василь. - Давай, Ли, срезай пробу, а мы пошли. Там, у озера их навалом - можешь не суетиться, - и он увлек Майю вперед, к водной глади, посверкивающей в лучах светила сквозь заросли "кактусов".
Ли не мог не суетиться - семь лет он не прикасался к оборудованию и не имел практики в науке, которой однажды посвятил себя, впервые перешагнув порог Кембриджа. Он еще покрутился вокруг кактуса, снимая замеры и занося их в память прибора, затем вытянул из брючного кармана выдвижное лезвие, примерился отсечь один из "пальцев" и... сел прямо на влажный грунт!
Потому что на "голове" открылось два "глаза". Даже не "глаза", а глаза! Настоящих, живых, с круглыми зрачками и чуть зеленоватыми белками. "Кактус" внимательно уставился на ученого, не моргая...
***
--
Стоял тревожно странный лес... - напевал Василь, лавируя между кактусами, на какой-то мотив, смутно знакомый ему по детским годам. Вряд ли он знал, что так акыны поют: про то, что видят.
--
А нам - по по-о-ояс, - вторила Майя Васиной песне другой, не более знакомой мелодией. Хотя, "по пояс" - было явным преувеличением... даже для высокорослой Калахэн.
--
Тебе не кажется, что они расступаются, когда мы подходим ближе? - уж чего-чего, а мнительности у Васи на Земле заметно прибавилось. Куда только подевались его сарказм и флегматичность!
--
Не-а, - ответила она, заподозрив у Васи признаки паранойи: рудименты образования всплывали из неведомых глубин ее памяти. - Мне кажется, что они смущенно отворачиваются. Хотя стоят зеленой стороной к солнцу и не шевелятся. Как водичка?
--
Теплая, - Вася присел, опустил ладони в озеро и замер, вспоминая детские купания в Великих Озерах, - в Онтарио вода была холоднее. Ты никак плавать собралась? - он обернулся и увидел, что уже сбросившая одежду Майя крепит дыхательную систему к поясу. - Ха! Если эти кактусы однополые, их смущение я, кажется, мог бы понять.
--
Если все они мужчины, хочешь сказать? Как же они тогда размножаются, простым делением, что ли?
--
Да хоть сложным умножением... осторожней, в водорослях может скрываться что угодно! - предостерег он шлепающую по воде Майю.
--
Львы, что ли? - со смехом ответила она, находя еще одно подтверждение первоначальному диагнозу, - ой! - и заплясала на одной ноге, поджав другую. От берега стрелкой метнулся небольшой крокодильчик.
--
Марш на берег! - крикнул Василь и, не дожидаясь, подхватил женщину на руки. - Говоришь, климат похож на канадский? Ну-ну. Где там у тебя аптечка была?
***
- Ну что, бронзовые призеры, решили членовредительством побаловаться?
Сунь, как ни вглядывался, не смог рассмотреть, откуда шел звук.
- Ртом я говорю, чего тут гадать? - сказал по-русски "кактус" и... продемонстрировал сказанное!
"Рука", оказавшаяся и впрямь рукой, согнулась пополам, поднесла "ладошку" к "лицу", и двумя "пальцами" раздвинула что-то, открывая беззубый рот.
- Видел? Ме-е-е-е! - показал кактус "язык". Впрочем, это и был язык - розовый и противный! Другой на месте Суня немедленно лишился бы чувств, но китаец был психологически устойчивым космолетчиком и на досуге занимался гимнастикой ци-гун, поэтому не отключился. Кактус принял исходное положение и спросил, - вопросы есть?
- Да, - сидящий во мху Ли кивнул едва не до земли, - а поцему блонзовые?
- Тупым прикидываешься? Третьими финишировали потому что. Кстати, как-то очень тихо - горючка кончилась, что ли? И... престань шепелявить, ненавижу!
- Без топлива мы бы просто упали, - пояснил китаец, поражаясь правильности своего русского языка, - нормально сели: на маршевых, вдали от людей и объектов...
- А-а-а, - издевательски-понимающим тоном протянул зелёный, - а первые двое, стало быть, свой керосин уже спалили? То-то грохнулись! Х-ха! - вроде как посмеялся кактус.
- Как это - грохнулись? - промямлил Сунь.
- А так: сходу вломились в планету, как к себе домой, - в голосе зеленого послышалось раздражение, - мы уж тут решили, что у вас так принято.
- Что с ними? - встревожился Ли.
- А нам до лампочки, - кактус, судя по следующим неразборчивым звукам, внутренне сплюнул. - В лепешку, наверное. Хоть бы о Земле подумали! Первый - ладно еще, куда-то вглубь, сквозь мантию пролетел, мы и не видели, как...
- Это он, наверное, там во время выпал, уже внутри Земли, - догадался Сунь.
- Как посмотрю, вы все - выпавшие какие-то! Сам-то понял, что сказал? - не дождавшись ответа, кактус продолжил, - наделал первый делов - планета ось вращения поменяла. Северный полюс был на Ледовитых Гавайях, а сместился в субтропическую область, на шесть с половиной тысяч километров, во как!
- Как это - на Гавайях, полюс же на Севере должен быть? - помотал головой Ли, потому что понимание ускользало, несмотря на то, что кактусов русский был вполне внятный.
- А Гавайи - что, на юге, что ли? Хр-хр-хр! - кактус явно хохотал, но неподвижно, даже не шевельнулся! - А-а, понял! - наконец перестал хрипеть зелёный. - Ты же не в курсе, что ядро Земли - шестигранная призма! Оно временами поворачивается на одну грань - раз в сто тысяч лет примерно. Вот ваш чемпион и стимулировал досрочную ротацию. Все постройки ваших времен от этого в пыль развалились. Конец цивилизации.
- А второй, что с ним?
- Этот на Африку упал, с-с-с, - надо понимать, выругался кактус, - с него все и началось.
- Что - началось?
- Все, говорю же! Полный конец жизни на Земле начался, - с явной неохотой проговорил собеседник Суня. - Про гербициды что-нибудь слышал?
- Я, однако, биолог... ксенобиолог, точнее, - не без гордости заявил китаец, - у меня оборудование - с орбиты определяет, какие виды живут на планете - от амебы до слона!
- Ну-ну, оборудование. А сам, сам - что умеешь? - кактус прищурил один глаз. - Вот они, тоже оборудованные, видать, и притащили из космоса биологическую дрянь, которая в атмосфере размножилась и все растения на корню погубила. Только мхи в болотах да водоросли выжили - не взяла их зараза, плохо воду переносила. Потом начался век дождей и воздух очистился. Только кислород почти весь ушел на гниение биомассы... Метану было в воздухе! - Кактус надолго умолк - переживал, видно.
- А как же вы? - наконец нарушил молчание Ли.
- А мы же не растения, нам-то прямой угрозы не было. Со жратвой стало хуже, пришлось на корневую подкормку перейти. Тоже поколений десять прошло, пока приспособились.
- А вы... вы - кто... вообще-то? - задал Сунь, наконец, свой главный вопрос. Кактус - похоже, от расстройства - даже опустил руки и наклонил голову, рассматривая китайца.
- Сам-то как думаешь?
***
--
Я так не могу, они подглядывают, - отстранился Василь, мягко высвобождаясь из объятий Калахэн. Битый час парочка нежилась под лучами настоящего "земного" солнца.
--
У меня ее вообще нет. Но если у меня паранойя, то это не значит, что за нами не следят, а сейчас я даже копчиком чувствую враждебность! - Васина мнительность не проходила. Майя не понимала, почему. Мир был спокоен, ее душа - тоже.
--
Просто тебе его солнцем напекло, - не унималась она, - нужно остудить... ой, кто там?! - вскрикнула она, потому что буквально в двух шагах от загоравшей парочки раздался сильный всплеск. Оба взглянули на озеро и увидели льва, плюхнувшегося в прибрежную воду и, тяжело дыша, укоризненно глядевшего на людей.
--
Пожалуй ты прав, - прошептала она, - тем более в шлемах целоваться невозможно. Сматываемся!
--
Думаешь, пора, командир? - съехидничал Вася, глядя вслед Майе, уползавшей к брошенной одежде.
***
- Я никак уже не думаю, - признался Ли. - Похожи на растения... были. Но растения ведь не говорят?
- Ага. И не моргают, и не совокупляются. Ты вот, себя кем считаешь?
- Человеком, конечно! Хомо сапиенс я этот... прямоходящий.
- Насчет сапиенса ты загнул! Ну ладно, ладно, не обижайся, хомо ходячий! Кстати, ходить мы тоже могём. По ночам, когда делать нечего. В общем, настоящие люди - это мы!
- А... а... - растерялся Ли, - но вы же зеленые! И маленькие очень. Таких инопланетянами раньше считали. Может, вы не местные?
- Здешние, не сомневайся! Ты тоже, гляжу, не великан - по сравнению с теми двумя. Кстати, черный - он не больной, часом?
- Майя? Она женщина, - пояснил Сунь.
- Мда, доводите женщин до почернения, и при том хотите здорового потомства?! Молодцы! - ирония кактуса выглядела вполне человеческой. "Уж не эта ли непреходящая особенность определяет принадлежность к разумной расе", - подумал Сунь.
- В смысле, она негроидной расы, - поправился китаец. - Я желтоватый, она черноватая. Обычное дело. Но вы-то - почему зеленые?
- А потому что дышать чем-то надо! - огрызнулся кактус. - И животным, и... всем, в общем. Кислород же некому выделять без растений, вот мы и решили... Стали вырабатывать хлорофилл в кожных покровах, а еще - потреблять через поры углекислый газ, це-аш-четыре этот вонючий разлагать, чтоб его!
- Просто решили - и все? И мутировали?! Так не бывает! - ученый, проснувшийся в Суне, заявлял о себе с прежней силой.
- Это у вас - не бывает. Потому что живете без любви к планете, не думая о запасе прочности! Жили, то есть, слава богу. Мы, зеленые, белых этих, кто к нам не присоединился, презирали! И тебя тоже презирать будем, хоть ты и не совсем белый...
- А меня-то за что?
- За компанию. И за то, что волочете с собой чёрте что!
- Мы чистые, я проверял! - Сунь действительно прогнал перед посадкой весь корабельный воздух и воду через фильтры био-очистки. "Хорошо, что Эжена похоронили в космосе, - подумал он, - они тут обчесались бы! А им же нельзя: фотосинтез белка требует покоя и вдумчивого отношения!"
Некоторое время оба молчали, подавляя в себе нехорошие чувства. Первым не выдержал Сунь.
- Почему ты говоришь по-русски?
- Ладога, чтоб ты знал, в русской части света находится. Еще вопросы есть?
- Да. Почему у тебя рот такой - без зубов и сам не открывается?
- А ты - почему такой желтый? Вас вообще этикету учили?
- Извиняюсь, - Сунь вновь низко склонил голову до земли. Если б он не сидел на самой устойчивой точке своего тела, а стоял, то мог бы и до обморока докланяться!
- Ладно, я уже забыл. А на кой нам зубы, если все равно жевать нечего?! Я из почвы ем, - тут Суню таки стало нехорошо. "Стебель" кактуса раздвоился по вдоль, и одна его половинка, согнувшись в "колене", вытащила из земли... ступню. На ней спереди торчали мелкие отростки-пальчики, а с подошвы вниз свисали шевелящиеся белесые нити! - Видал, корни какие?! Я влагу с полуметра могу всасывать! - послышалось бахвальство в его голосе. - А ты? Давай, давай, разувайся! Что там у тебя? По-русски говорить научил тебя? Во-от. Сейчас расскажу, как есть ногами. Вы ж, как понимаю, сюда надолго, не чаю попить? Ну, тогда осваиваться надо, к земле привыкать...
***
Завидев дом после долгого отсутствия, всегда невольно испытываешь облегчение. У парочки, благополучно миновавшей неприветливую кактусовую рощу, был дополнительный повод расслабиться...
- Ты только посмотри! - показал Василь в сторону спейсера, - Сунь забавляется!
Вдалеке виднелись две фигурки, одинаково растопырившие руки.
- Опять дышит по правилам? - улыбнулась Майя, - несгибаемый цигунщик наш...
Когда подошли ближе, в обоих вновь проснулось беспокойство. Потому что Ли стоял совсем нагой, без шлема, отражая спиной солнце в желтом спектре. Невольно ускорив шаг, они достигли неподвижной парочки и замерли в ступоре: Сунь замер, стоя по щиколотку в мшистом грунте с закрытыми глазами и не шевелился...
- Послушай, приятель, - Василь тронул китайца за плечо, - ты не заболел? Рожденный в рубашке должен носить ее до конца!
- Он дышит хотя бы? - спросила Майя, опасаясь самого худшего. Сунь оставался безмолвен и недвижим. Наконец губы его разомкнулись.
- Они вырабатывают кислород... перестроили себя... я тоже люблю Землю...
- Это похвально, но ты не кактус, и тебе самому кислород не повредит!
- Давай-ка, надевай шлем, и бегом отогреваться в душ! Это приказ, в конце концов! - вскипела Калахэн.
- На Земле нет командиров... здесь все люди равны... я останусь с ними... - пролепетали губы и... улыбнулись.
- Плохо слышите? - раздался резкий голос сбоку. - Он остается с людьми! - Кактус открыл глаза и сверлил взглядом пару чужаков, которых не относил к числу разумных. В истинном смысле слова.
Василь и Майя невольно отступили, и женщина вскинула плазмомет в направлении зеленого врага!
- Я поняла! - завизжала Майя, - Ли зомбирован! Вот тебе, тварь!
Хромарук успел подбить оружейный ствол вверх, и заряд плазмы ушел в направлении Солнца. Светило, показалось Василю, нахмурилось.
- Погоди, женщина! Тут надо разобраться, скажу я тебе...
- Да уж, - согласился кактус, - обвиняемые имеют право на последнее слово. А кто из нас на скамье подсудимых, я сейчас растолкую...
***
Солнце клонилось ко сну, а Майя все рыдала, сидя на земле. Слезы заливали стекло шлема изнутри и не успевали высыхать. Вот и настал конец ожиданию чуда, которое явилось... уродливым шаржем на тайную робкую надежду. Женщины поймут. То есть поймут и представители иных полов, но всей глубины отчаяния им ощутить не дано, нет!
- Ты не должна этого делать, - сказал Василь, когда она приставила дуло плазмомета к своему подбородку. И тогда она перестала плакать, сосредотачиваясь. Потому что не мужчине учить женщину чувству долга.
- Тебе нет замены, ты не имеешь права, - продолжал он. И она сняла оружие с предохранителя. Потому что о правах женщине лучше не напоминать никогда.
- Ты одна в целом свете, - не соврал Хромарук. И она положила палец на спусковой крючок. Потому что нет ничего страшнее одиночества. И тогда Васю прорвало...
- ТЫ! Ты не смеешь, потому что я так сказал! Что ты знаешь о себе? Ты даже не помнишь, кто ты есть! Ты распоряжаешься жизнью, как будто она твоя! - кричал он, и она сняла палец с крючка, не понимая. Потому что дурацкие утверждения не злят женщин, а наоборот приводят в чувство.
- Ты поставила себе психоблок и забыла своё прошлое, а теперь хочешь убить сразу двоих - того, кто был, и ту, которая есть! - Кричал он недостойно, брызжа слюной. И она заинтересованно взглянула на него, ставя плазмомет на предохранитель. Потому что, нашедшая интерес женщина хочет жить как никто и никогда.
- Ну почему, почему они истребили себя? - спросила она тихо, опуская ствол к земле. - Ведь эти - не люди! Они обманули нас! Они предали человечество - всех красивых людей, ради счастья которых мы... почему?
- По этой же причине и ты стала другой. Сменила тело, наложила психоматрицу этой негритянской певички, своего кумира. Ради всех нас. Мы с Ли не мешали.
- Я была Майей? - спросила Калахэн без всякой надежды.
- Ты была Майком. Мишкой Калашниковым, корабельным врачом. Отсюда, с берегов Ладоги родом. Мы тебя выбрали командиром, потому что ты был самым добрым из нас. И не жалеем!
- А почему я сделала это? - Майя опустила взгляд вниз, на свое тело.
- Ты не смог... не смогла быть таким, как Эжен. Он был лучшим. А экипажу нужен лидер, иначе экспедиция не жизнеспособна. И ты решилась - женщины ведь сильней мужчин! - ради нас, которых любила... и любишь, надеюсь, - он вынул оружие из ее ослабевших пальцев.
- А как же Земля? Как быть дальше... с этими?
- Эти сделали свой выбор, они спасают Землю. Сунь хочет быть с ними, так не будем ему мешать! Придется как-то пережить эту потерю - что тут поделаешь?..
--
Я знаю, что делать! - слезы иссякли, Майя Калахэн вернулась в свое тело, - знаю! Я нарожаю нам много детей: белых, черных, мулатиков. Я была врачом... я вспомню, что сделать, чтоб были дети! Ты согласен? И пусть будет один желтенький, а?
--
Один? - Василь с сомнением взглянул на Суня, - один - пусть будет, - и направился к дому номер nTJ-13 "Беззаветный", единственному дому на Земле.
"Да, одного желтенького будет вполне достаточно, - думал по дороге Хромарук, вспомнив старую перенаселенную Землю. - Эх, Сунь, это что ж за любовь у тебя такая беззаветная?! Неужто права китайская мудрость: "Если любишь - сделай что-нибудь прекрасное. Ну, хотя бы стань зеленым листом!"?" (3)
Февраль 2008
1История зарождения теории дана фиолетовым цветом - читаем, если не скучно и от цвета не тошнит.
2 Современные двадцать % О2 мы не ценим и сжигаем кислород напропалую. Неужто, полеты в космос станут необходимостью по этой причине?
3 Беззастенчивое цитирование из мультфильма "Мой любимый крокодил". А ведь что-то конфуцианское в этом есть, правда?
