Иванов Никита Александрович : другие произведения.

Хтонь. Глава 1. "Хлипкий пьедестал"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Бетонная коробка, которую построили как иллюзию дома, а точнее иллюзии, так как их было много, снова продувалась ветром. Сквозняк все сильнее и сильнее задувал грусть и скуку через щели в строении второй половины 20го века. Страна, которая искала, а точнее шла к "светлому будущему" в конце концов пришла к пустому настоящему и какому-то хронически ностальгирующему прошлому. Люди же будто бы обозлились на все вокруг пытаясь как-либо жить, даже, скорее всего, выживать, так они по крайней мере считали. Сотни городов, тысячи сёл, миллионы строений в какой-то момент перестали быть нужными этому миру, а стало быть, и нужда в народе как в уникальных личностях - пропала. Страна, пережившая многое, в конце концов, пережила и саму себя - смолола до руин и на этих руинах теплилась последняя крупица жизни. Жизни, которая все еще верит в чудеса.
  В окно квартиры номер 7 по улице Преображенской дом 4 виднелась свеча. Во всем районе очередной раз, а точнее сказать - пятый, за 3 дня, пропал свет. Сергей зажег свечу и молча курил на кухне. Сигаретный дым тихо тянулся в щель старого стеклопакета взамен "отражаясь, если так можно выразиться, тонкой струей холода январского вечера. Он курил уже третью сигарету и смотрел в окно, где сосед из дома напротив выгуливал свою собаку. Сергею это не было интересно, но глаз он оторвать от этого не мог, а может и просто не хотел, ведь если бы оторвал, то остался бы один на один с темнотой, тишиной и еле горящей свечой.
  - Джек, Джееек, - окрикивал собаку сосед - Джек, ети ж твою мать, ну-ка ко мне. Я кому сказал - ко мне.
  Собака медленно и неохотно поплелась к хозяину с понурым видом. Джек понимал, что его будут ругать.
  - Джек! Я вышел с тобой, потому что ты просился поссать. Я ни хрена не вижу в этой темноте, но прекрасно слышу, что дело свое ты не сделал, а рук я уже не чувствую.
  Сосед говорил зло, но в то же время с какой-то любовью и оправданием в голосе. Он верил, что собака его прекрасно понимает и смотрел на нее так будто бы ждал полноценного ответа.
  - Ну, Джек! Либо сейчас ты ссышь, либо мы уходим! Быстро!
  Сергей ухмыльнулся. Сосед, не дождавшись четкого ответа собаки и не услышав звук, который бы его удовлетворил, потянул Джека за поводок и пошел в сторону своего подъезда. Овчарка скулила, пыталась сопротивляться, но в какой-то момент сдалась и медленно поплелась за хозяином.
  Последнее маломальское зрелище испарилось в темноте, и Сергей остался смотреть на падающий с довольно медленной периодичностью снег. Где-то там, в темноте, далеко-далеко в очередной рейс отправлялась его жена - Люба. Она была проводницей поезда Иркутск - Санкт-Петербург. Когда Люба в студенчестве устраивалась на подработку по данной профессии она никогда бы и не подумала, что это превратиться в ее жизнь. Но, как оказалось, юристов в стране пруд пруди, а квалифицированных проводников - раз, два и обчелся. Люба не была на особом счету в РЖД, но и неудачницей ее тоже не назовешь - она не выделялась. Она была... обычной. Простая женщина,35 лет, с неплохой фигурой, милым личиком, такая, которая может приголубить дембеля у себя в купе и послать на хуй алкоголика, нахамившего ей в проходе. Обычная среднестатистическая проводница. Так она, кстати, и познакомилась с Сергеем. Он ехал из очередной командировки из Мурманска к себе домой в Иркутск, а так как дорога была длинная у русского мужика нет другого развлечения как бухать. У него так душа отдыхает, точнее ему так кажется. Где-то в районе Свердловской области Сергею, который пил уже 3 день, стало плохо, и он наблевал под стол своего плацкарта. Женщина бальзаковского возраста, ехавшая напротив него, заверещала и начала громко истерично звать проводницу. Люба неспешно подошла к их плацкарту, обрисовала для себя ситуацию, взяла Сергея за шкирку и выволокла в тамбур.
  - Слышишь ты, пьянь! Я тебе че блядь теперь должна теперь убирать все, что ты там выложил, так сказать.
  - А ты... а ты... а ты вообще... кто? - пьяным, еле шевелящим языком отвечал Сергей.
  - Да какая нахуй разница. Ты обблевал мне пол. А нам ехать еще 2 суток. Если это не убрать быстро, то вонять будет во всем вагоне. Ты это понимаешь?
  - По... по...по... шла нахуй.
  После этих слов Сергею прилетела очень сильная затрещина по затылку, и он сразу опомнился.
  - Щас, щас уберу.
  - Так бы сразу. Уёбок...
  Сергей убрал за собой, под тонны ненавистных и гнетущих взглядов со всех сторон и лег спать. Проснувшись под Новосибирском, он вспомнил происходящее прошлым днем и решил пойти и извиниться перед проводницей. Сила, которая была в ее небольшом и с виду хрупком теле поразила его и даже заворожила. Пройдя из середины вагона к купе проводника он постоял, чуть помялся на месте и все же решился постучать. Кулак не успел коснутся двери, и она распахнулась.
  - Смотрите-ка... Че надо? - не слишком дружелюбно его встретила проводница.
  - Да, честно говоря, ничего особо.
  - Так и иди отсюда!
  - Нет, я... просто... хотел извиниться.
  - Извиниться? Извиниться?! Ты сейчас серьёзно? Нет, вы слышали? - куда-то в пустоту говорила она: то ли обращаясь к людям в вагоне, то ли к кому-то в своей голове, - Он пришел извиниться! Посмотрите-ка на него... то есть вчера он себя вел как последняя свинья, а сегодня извиниться. - она уже практически переходила на крик.
  - Да чего ты в штыки-то все воспринимаешь? Я же по-человечески
  - По-человечески? Ты совсем идиот или как?
  - Да я же хотел всего лишь изви...
  - Пошел ты на хуй! Понимаешь? Иди на хуй!
  - Да иди ты сама! Истеричка!
  Сергей развернулся и пошел в тамбур не слушая, что говорит ему вслед проводница. Он никогда не понимал людей, которые обращаясь к пустоте пытаются придать себе значимости, пытаются показать, что они взобрались на пьедестал первыми, а все, кто хотят заговорить с ними - шваль, трущаяся возле. Но она его поражала, что-то его тянуло к ней. В ней сочеталась природная красота и утонченность линий с хабалистым характером женщины из паспортного стола, которая заранее уже была обозлена на весь мир, даже если мир ей ничего плохого не сделал, но ведь он не сделал и ничего хорошего, а вот это уже плохо.
  Поезд медленно подбирался к Новосибирску. Город встречал поезд не самой лучшей погодой - тучи затянули небо, отчего и Обь стала какой-то зловеще тусклой, будто манила к себе всех отчаянных и отверженных. В тамбур вышла проводница, чтобы готовиться открывать двери. Сергей смотрел в окно и никого не замечал.
  - Опять ты... Ты что меня караулишь? А?
  - Злая Вы... - буркнул Сергей и вставив наушники в уши пошел в свое купе. Взяв пару сотен из куртки, накинув кофту от спортивного костюма он пошел через переход в другой тамбур, чтобы там выйти и не пересекаться с его проводницей. Поезд в Новосибирске стоял час, а значит можно было успеть сходить в ближайший магазин. Проводница все никак не выходила из головы у Сергея. "Не уж то влюбился" - промелькнула мысль у него - "Да еще и при таких обстоятельствах...". Сергей подумал, что все же будет правильным, если он купит ей небольшой букет цветов и если она не согласится с ним разговаривать, то он просто оставит его у двери её купе. Выйдя на площадь перед вокзалом Сергей, увидел три киоска с цветами. Не зная, какой выбрать он пошел в тот, который просто оказался ближе к нему...
  В какой момент в стране появилось так много цветочных магазинов. Причем также много как пивных разливух и секс-шопов. Будто бы это три взаимосвязанных точки, такой "национальный треугольник": подарил цветы, бухнул, потрахался и все по новой. Страна, которая была всегда полна интеллигентов, творческих личностей, людей, за которых не было стыдно в одночасье поменялась. Будто бы кто-то перевернул песочные часы, так, чтобы песок сыпался вниз, а наверху оставалась пустота. Каждый теперь старался выделиться внешностью, напыщенностью, напускным пафосом, разнообразным поведением, но не головой, не мыслями внутри нее, не мозгами. Общество превратилось в разношерстную и в то же время одинаковую бессмысленную массу похожую на беспросветное бескрайнее болото. Некоторые индивидуумы пытались выплыть наверх, но они либо замолкали и погружались обратно вглубь, либо их "замолкали" и погружали на дно. Но даже в такой ситуации где-то глубоко внутри у каждого горел свет, его всего лишь нужно было достать.
  Стеклянная дверь цветочного магазина говорила о том, что он пользуется большим спросом: отпечатки пальцев на стекле казалось скапливались здесь десятки лет и уже не оттирались, да и смысл оттирать "все равно ж на улице грязно и потом замарают" - примерно такой аргумент был у продавщицы, которая работала здесь не первый год. Вообще работники магазинов, как кажется, всегда подразделялись на три типа: продавец, продавщица и торгаш. "Продавец" всегда был самым цивильным типом из трёх: да, возможно это не была работа его мечты, но выполнять он её старался качественно - так, чтобы он сам хотел купить товар у такого продавца. "Продавщицей" были в большинстве своем те люди, которые не хотели заниматься этим делом и делали его так, что, заходя в магазин ты будто нарушаешь их границы, будто своими вопросами ты отвлекаешь их от чего-то важного будь то просмотр очередного сериала или разговор с другом/подругой по телефону. Таких людей больше всего. Они составляли основной пласт торговой промышленности поэтому и к людям данной профессии относились без какого-либо пиетета. Ну и третьим, самым особенным типом, были "торгаши" - это были личности, которые все никак не могли выбраться из, как им казалось, "счастливых 90-х". Эти времена их не отпускали, и она продолжали верить, что торговля в стране живет не по законам рыночной экономики, а по понятиям и отчасти они были правы. "Торгашей" никто не любил, но и ругаться с ними особо не хотелось: такие места проходили как можно быстрей или соглашались со всеми доводами только, чтобы поток сознания этих людей на этом заканчивался. "Торгаши" чаще всего добивались маломальских успехов в жизни, "продавщицы" получали какой-то заряд энергии от ненависти к своей работе, а "продавцы" оставались в наименьшем выигрыше, потому их "запихивали" под одну гребенку с остальными.
  Дверь магазина открывалась наружу. Входя в такие ларьки каждый покупатель обязательно задевал головой китайские колокольчики, которые должны были по своей сути защищать от негатива, но тут они висели для красоты, а точнее для того, чтобы "продавщица" на время отвлеклась от своих важных дел, надела маску недовольного всем человека и приступила к работе, которую она не может терпеть:
  - Добрый день. - за внешностью обычного рабочего мужика у Сергея скрывалось хорошее воспитание, которое ему дала мать. Хоть она и воспитывала его одна, зашивалась на двух работах, но о сыне она не забывала - он был ее главным сокровищем. Как ни странно, в отличии от других похожих историй, здесь мать не "забила" на воспитания сына, не возненавидела его за полностью сломанную жизнь и не видела в нем мужа, которого так ненавидела. Хоть и ненависть её была неоправданной - муж умер во время штурма Грозного в 1995 году. Она ненавидела его за то, что очень сильно любила и потеряла свою единственную любовь в той бессмысленной и никому не нужной войне...
  - Здрасьте - ответила из-за прилавка бесформенная женщина лет 40, хотя возможно она на столько выглядела, но была намного моложе.
  - А вы не подскажите какой-нибудь недорогой, но красивый букетик?.
  - Ц, ой - она глубоко вздохнула, вышла из-за прилавка и показала на маленький букетик гербер - Ну этот.
  Герберы были не первой свежести, как и большинство цветов в этом магазине, но выбирать не приходилось. Вообще всегда казалось, что именно из самых мертвых цветов составляют букеты в таких магазинах: потому как по одному их никто не возьмет, а вот в составе букета можно как-либо спрятать их недостатки и они еще, даже, будут цивильно выглядеть.
  - А сколько он будет стоить?
  - А вы ценник не видите? 650.
  - Хорошо, я беру.
  - Только у нас карты не работают.
  В таких магазинах почему-то всегда не работали карты. Точнее работали, но никто не любил их принимать: потому как с наличных можно было не пробить чек и взять пару сотен в карман, а с карты так не получилось бы.
  - Хорошо, хорошо. У меня наличные.
  "Продавщица" сразу расплылась в улыбке и теперь более спокойно отнеслась к покупателю.
  - Вам завернуть в бумажку? - с какой-то очень поддельной нежностью в голосе спросила она.
  - Да нет, спасибо. Мне недалеко. - с такой же поддельной улыбкой ответил Сергей.
  - С Вас 650 рублей?
  Сергей вытащил из кармана джинс чуть помятые банкноты и вручил "продавщице". С недовольным взглядом, но все той же поддельной улыбкой она взяла деньги.
  - До свидания.
  - До свидания.
  Сергей вышел из ларька и побрел к перрону. Улицы оживленного города больше не привлекали так сильно, как несколько лет назад, когда свет софитов будто бы останавливал время. Тогда, Сергей, будто завороженный, смотрел на мигающие вывески магазинов, огромные экраны и красочные рекламные щиты, которые заставляли остановиться, каждого проходящего мимо. Там, где он родился такого не было. Маленький, закрытый от внешнего мира, военный городок не блистал разнообразием: четыре улицы, пару магазинов, дом культуры в котором проходили все общегородские праздники, проводились пятничные дискотеки, а также, иногда, сюда привозили кинофильмы и тогда зал наполнялся до отказа. Все, от мала до велика, стремились попасть внутрь, чтобы увидеть там, на уже обветшалом экране какую-то другую жизнь, будто бы кино, хоть и на время, разукрашивало город различными красками. Но было среди всего этого и "инородное" тело - руины разрушенной церкви на самой окраине городка.
  Когда-то, когда он был еще обычным селом, там, где уже нет домов, на самом краю деревни, на небольшом пригорке красовалась маленькая церквушка. Она была по-особенному красива: так, как бывают красива девушка где-то в глубинке не обремененная роскошью, пафосом и другими пороками современности. Церковь, в том селе, была местом силы, местом, которое будто бы вдыхало жизнь в эту деревушку. Все события: от рождения до похорон, от общих праздников до объявлений о войне, всё проходило здесь и люди были все вместе - одной большой семьёй, а потом в село пришла новая власть. Власть, которая запретила верить во всё, кроме "светлого будущего" и советского настоящего. И люди, что самое странное, сразу переменились: все возненавидели религию и смеялись над теми, кто верил в Бога. Время шло, и церквушка зарастала травой, кто-то в одну из ночей, залез на самый верх и своротил с купола позолоченный крест, бабушки, которые верили в бога потихоньку забирали к себе оставшиеся иконы и прятали в самый дальний угол своего дома, чтобы никто, кроме них не знал, что здесь тоже живет Бог. В один из дней, к церкви приехали из сельсовета и приказали снять купола и все позолоченное, что осталось в церкви, а после куда-то увезли. Иконы, что не успели забрать, сдали в краевые музеи, как экспонат времени. А один из мужиков, взял разрешение у начальника совхоза и под улюлюканье бабок и проклятье всего соболезнующего народа, разрушил тракторами одну из стен, чтобы потом на своем участке построить баню. Так на пригорке осталось три стены и пустота, которая образовалась в душе каждого живущего в этой деревне. А сейчас туда забредают только дети, чтобы поиграть в "войнушку", "догонялки", прятки и не знают, что там, глубоко под руинами, похоронены "краски" их городка.
  Подойдя к вагону, Сергей спрятал букет под куртку так, чтобы никто не увидел, что он заносит в вагон цветы. Купе проводницы было открыто, и он решил оставить букет на её столе, чтобы лишний раз не встретиться с ней взглядами и не зацепиться очередной раз языком.
  Поезд тронулся. Пройдя к своему плацкарту, Сергей сел на место и направил взгляд в окно, на те виды, которые он видел уже сотни раз, но каждый из них пробуждал внутри какую-то теплоту. Будто бы, где-то рядом с сердцем, кто-то зажигает небольшой огонек и на душе становится хоро...
  - Слышь ты! - с повышенным тоном одернула его за плечо проводница. - Ты че с первого раза не понял?! Ты мне в мужья что ли набиваешься?! Или думаешь едет молодая девушка одна в своем купе и можно к ней в постель запрыгнуть с помощью букета цветов? Я, по-моему, тебя сегодня уже послала?! Послала! Вот и иди туда: далеко и надолго. - она бросила букет в Сергея и ушла быстрым и уверенным шагом к себе. Он ничего ей не ответил, взял пластиковую бутылку из-под лимонада, обрезал перочинным ножиком половину, набрал в туалете теплой воды, поставил на стол импровизированную вазу и определил туда букет уже потрепанных, но все еще красивых гербер.
  Чуть подремав, Сергею захотелось перекусить, и он решил заварить себе лапши. Высыпав в емкость с лапшой все ингредиенты, что были внутри упаковки, он направился в сторону "титана". На часах было около 2 ночи. Вагон спал. Через звуки храпа и спокойного дыхания можно было услышать, как кто-то пытается перешептываться так, как хочет поговорить, но все уже спят, или как на одной из верхних полок люди пытаются заниматься любовью, чтобы никто не услышал, а аккомпанементом ко всему этому является поездное радио, которое в старых вагонах невозможно выключить, даже если выкрутить ручку на минимум. Подойдя к резервуару с водой, Сергей увидел приоткрытую дверь купе проводницы и услышал звуки тихих, но очень понятных слез. Он набрал воду в емкость, закрыл ее крышкой, поставил на импровизированный подоконник и все же решился заглянуть к ней в купе. Проводница сидела на своей кровати, обхватив лицо руками и плакала. Плакала так, как плачут те, кому всегда нужно быть сильными, даже если им этого не хочется.
  Любая девушка, женщина, чтобы она не говорила, все равно хочет чувствовать себя девочкой, которая может спрятаться за кем-то кто её защитит от всех проблем и сможет укрыть от любых невзгод. Но сейчас, в современном мире, все больше и больше жизнь располагает к тому, что женщине приходится быть сильной, ведь вокруг не мужчины, а какое-то их подобие. Мужчины, которые говорят, говорят, говорят... но ни хрена не делают. Ведь сказать намного проще, чем сделать. Да, конечно, в обществе есть индивидуумы и настоящие мужчины еще остались, но эти исключения лишь подтверждают правило. Мир постепенно теряет девушку как спокойный, нежный, мягкий организм, который хранит домашний очаг, а приобретает сильную, независимую, никому неподвластную женщину, которой никто, кроме нее самой не нужен, точнее она старается в этом саму себя убедить. Но только в какой-то момент даже у самого сильного человека заканчиваются силы и не остается ничего, кроме чем просто заплакать. Тихо, спокойно, шепотом, чтобы никто не увидел.
  Она плакала, чтобы никто ее не услышал. Сергей не любил женские слёзы, но понимал, что иногда они очень сильно нужны. Он подошел к ней тихо со спины и чуть приобнял. Проводница сначала испугалась, хотела что-то сказать, но он как-то так посмотрел на неё, что она поняла - оно того не стоит. Сергей присел рядом на кровать, она облокотилась на него и сказала лишь одно:
  - Люба.
  - Серёжа. Приятно познакомиться.
  Они сидели очень долго в тишине и смотрели на ночь, которая проносится за окном. Где-то в голове у Сергея пронеслась всего лишь одна фраза: "А пьедестал-то хлипкий...", но он сразу её убрал куда-то далеко в закрома своего разума потому как понимал, что сейчас она совсем здесь неуместна.
  Они так и уснули сидя вместе в обнимку. Было видно, что ей будто бы стало спокойно в ту ночь, а он понимал, что не зря пришел, что будто бы вот то, что его и тянуло к ней, держало рядом.
  Наступило утро. Лапша в коробке заварилась и остыла, перед этим провоняв на весь вагон. Люди стояли в очереди в туалет: кто умыться, кто почистить зубы, а кто втихаря покурить, а после замаскировав "место преступления" освежителем воздуха. Проснувшись в купе проводника, накрытый пледом, Сергей, немного опешив продрал глаза и первым делом посмотрел в окно - они ехали уже по Иркутской области, а значит скоро нужно было выходить. Быстро взяв себя в руки, он сел и увидел на столе записку: "Спасибо. И за цветы, тоже, спасибо. Извини меня, но ты тоже должен меня понять. P.S. 89139032145. Вот мой номер телефона, если я и вправду все правильно поняла P.P.S. Надеюсь, я все правильно поняла". Сергей кротко улыбнулся, дождался, чтобы никто не увидел, как он выходит из купе проводника и вышел с запиской в кармане.
  Выходя из вагона и прощавшись с ней дежурным "До свидания", он немного ей улыбнулся, чуть-чуть, чтобы было понятно лишь по глазам, а она ответила ему тем же. "До свидания" теперь и вправду было - до свидания. Уважаемые читатели! Я начал выкладку этой моей книги на Целлюлозе. Все мои книги там доступны для вас по ссылке https://zelluloza.ru/register/116892/.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"