На меня часто показывают пальцами - жму плечами. Шушукаются за спиной - аналогично. Сегодня услышал: "Ненормальный. На что годы спускает", - художественно плюнул. Лунной походкой унц-унц, унц-унц, и смачный "цык" через дыру "одиннадцатого". Дядя Толя, береги ботинки. Вот чес слов, хорошее настроение - приход, круче наркотического. Кто колется, кто курит, а я в глаза капаю. Пара капель солнца, небо чистое, бирюзовое, мальчишка я светоносный, мне много не нужно.
Каждый имеет право на свои пять минут славы. Я уложился в четыре. Соседей стало жаль, униженные и оскорблённые, жертвы кровавого режима.
-Попрошу внимания, - тем же вечером выполз на балкон, - совесть замучила, спать не могу. Если кто-то думает, будто покупая дорогущие лекарства в "Иммортале", стирает дедлайн, спешу огорчить. Только вещи Оттуда подольют смазки в суставы, а сердце откапиталят до блеска в цилиндрах. Баб Мань, ясно?
Сопит, косит исподлобья, пугало в платке. Конечно, ясно, "дедлайн", "откапиталят", "цилиндр", что ж не понять-то?
-Тонька, а ты дура, - под закатным солнцем растекся по балюстраде, хоть ложками собирай, - звал ведь замуж, глушь нерадиофицированная, чего артачишься?
-Бегу, спотыкаюсь, - плюётся, зараза рыжая, не хуже меня, даром что все зубы на месте, да какие, - аферист шепелявый!
-Сто раз повторял, еще сто скажу - вещи Оттуда нужно напитать своим духом, тогда заработают.
-Под юбку сунуть, да пёрнуть крепче? - старуха для наглядности юбки распузырила, присела, как в нужнике.
-Баб Мань, омолодишься, замуж не ходи. Я возьму, - послал обеим воздушный поцелуй. Доминошные мужики гогочут, бабка да внучка остервенело бьют ковер. Вот чес слов, это не ковер висит на турнике, а я. И так меня обе охаживают - зад фантомно изболелся.
-В Москву уеду, - Тонька исподлобья зыркнула вверх. - На Райке женишься.
-Аполитично рассуждаешь, Антонина Никитишна, - мой фирменный "цык", - с некоторых пор именно Лесогорск становится центром цивилизации, а точнее, дом по Каверина восемь.
-Квартира шесть?
-Антонина, я ваш навеки!
-Во, тебе, деньги вперёд! - Тонька умеет всё. Вон, какой кукиш слепила, про пироги уж молчу.
"Деньги вперёд" - это я. Жизненное кредо и девиз. Благотворительностью не занимаюсь, вещи Оттуда не раздариваю. Каждый поход стоит нервов и растраченной удачи, только перезагрузиться нельзя, и по дороге аптечки не разбросаны. Таких, как я, мало. Трое одиночек, остальные сбились в стайки. Грызёмся с переменным успехом, "успех" костями разбросан по тыще квадратов, поди уж травой подёрнуло. И да... Вещи на самом деле нужно оживить. На днях едва от смеха не лопнул - Лёху застал за камланием. Наш демиург недоделанный... как бы это помягче... в общем, оплодотворил старые ботинки, что я притащил Оттуда, и это не фигура речи. Спустил прямо внутрь, придурошный, хоть бы меня постеснялся. Говорит, мол, тормознуть не могу, лучше не смотри-и-и-и. Тьфу, твою мать, только оставь ещё раз дверь открытой. Дал потом доброго пинка, но это потом. Верит, что ботинки станут скороходами. Хорошо, не обоссал, видел бы меня ещё в гостях. Добрый малый, но дурра-а-ак...
Отбился рано, вставать затемно. И снилась такая ерундистика, хоть свет включай, да гоняй призраков по углам полотенцем. Дескать, "Гагарин" - это я. В смысле не Юрий, а Серый... что первым отметился Там. Туда-сюда, нашим-вашим, короче, это на мне старый ватник Оттуда остановил пули дуболомов из Заречья. В натуре, конечно, стреляли в Серегу, уж как потом ватник ни крутили, ничего не нашли. Осторожно проткнули иглой. Проткнулся. Шилом. То же. На Сереге синяки наливаются, глаза с блюдце каждое, руки ходуном ходят, губёшки тряские. Пить хочет. Дали. Вода мокрая, ватник ватный, Серёга везунок, жизнь проста и непонятна...
Приснится же такое. Мама родная, как вставать неохота. Все дрыхнут без задних ног, а ты Федька, одевайся-обувайся, меси хмарь предрассветную, сбивай розовые сливки. Всё взял? Будто всё. Над ремнем постоял, взять-не взять. Все нервы вымотал, норовистый, сука, не дается. Покрутил в руках. Обычный солдатский кожаный, бляха выпрямлена, звезда блестит, пасты ГОИ не пожалел. В точности мой, только на обороте надпись чужая. Какой-то Колян, ДМБ 90. Над Лёхой смеюсь, а сам не лучше. Ремень, как ремень, и что с ним делать, как "включить", не знаю. Ладно, марш в рюкзак.
Как пустеют земли и наливаются дурным соком? А черт их маму знает! Либо рванет что-то, либо... не рванет. Тут не рвало. Просто люд куда-то делся, самоустранился, рокировался в карамельные веси, где реки молочны, а берега кисельны. Ну, само собой, если рокировка, кто-то - сюда. Не-а. Не кто-то. Что-то. Спросили бы меня: "Федор, свет Васильевич, студентушко наш недоученный, разойдись во всю ивановскую (Иванов я. Самому смешно), поумничай за бесплатно", - я бы не ломался. Подрезал бы правду-матку, только шорох встал. "Говорил же Булгаков, налетит Земля на небесную ось! И что? А налетела!"
Дурной глупостью окрестность залита, как пойменные луга в разлив. Идёшь, она под ногами чавкает, дышишь - в горле перхает. Кстати, здесь у меня не получается фирменный "цык". Плююсь, как первоклассник после газировки, "тьфу", "тьфу", стыдоба... И в глазах иногда цветёт, не ровен час на дорогу рухну. А ходу еще - полдня с осьмушкой, а та осьмушка троих меня сожрет, не подавится. Такие, Федька, дела. Не то, чтобы деревень и хуторов здесь было, как мака на бублике, ну... встречаются, только в том "встречаются" - истоптанные сапоги и волдыри со сливу. Буераки, реки, раки, сиди дома, не гуляй.
Болото решил брать храбро, с наскока, и глупость моя ни при чем. Плавали, знаем. За трясиной который год паруют земли "Передовика", и за урожай после того пара - голову поставлю - агрономы перегрызутся. Палку воткни, через неделю заколосится, и ей-ей, никогда мне не понять, как болото здесь превратилось в мангровые заросли. Шутил бес - наколдовал лес.
Километра через три пошло веселее. Ну как веселее... под ногами пожестчало, только меня не осталось даже на вдох. Сценарий неизменен. Выползаешь на сушу, как та дурацкая черепаха, меееедленно, сооонно, весь посёлок твой, выбирай. Ночую всегда в доме председателя, и этот момент мне чертовски напоминает визит Макса и Альберта в дом Ее Превосходительства, ну из "Сексмиссии". Так же тихо и нелюдимо, то же ощущение, только вещей почти нет. Выезжали отсюда обстоятельно, и кому сказать "спасибо" за брошенную старую кровать, я не знаю. Не знаю, но с этим словом на устах всякий раз и засыпаю. "Спасииии..."
Утром по обыкновению порылся на председательском чердаке. Ну, прялка... ну, старая чернильница, подшивка "Мелиоратора" за 81-й. Никто не возьмёт. Нет, может быть, и возьмут, но даже я со своим незаконченным высшим не придумаю, чем обдолбиться, чтобы "включить" старую чернильницу. Кофе из нее пить? Ага, хлоп утречком кофе и давай строчить "Онегина - 2", так?
Дальше в глушь не полезу, лень. Да и не готовился. А вот на окраине посёлка, в котельной есть сторожка, и проглоти меня Лешак, если тутошний сторож не отзеркалил коллективное бессознательное всех сторожей Земли и не натаскал туда всякой домашней всячины. Другой вопрос, почему некоторым недоучкам это раньше в голову не пришло, но... что выросло, то выросло. А солнце сияет, жёлтое, вкусное. А я иду такой конкретный парняга, лунная походка... унц-унц, back-glide, унц-унц... Бах-бах.
На тебе, Федька, Юрьев день! О чем на бегу думает человек, в которого стреляли? Не знал бы сам, удивился: "Идиоты! Ночью вышли, чтобы подневать спокойно! Через болото!" Слава КПСС, вот и мангры, скорее в чащу, а там поглядим.
-Русс, сдавайс!
-Русские не сдаются! - реконструкторы хреновы, шутнички, твою мать. Дайте только в болоте затеряться, там поглядим, почем у фунта лихо.
-Деньги кончились, комсорг? Зачем деньги строителю коммунизма?
-Руководством страны подчеркнута роль рыночной экономики! Я перековался! - дальше, дальше в гущу.
-А как же разумное, доброе, вечное?
-Вечным теперь провозглашена личность человека. Не всегда, правда, доброго и разумного.
-Давеча статью читал, "Перевертыш" называется.
-Про волков? - пока болтаем, стволы молчат. Эти никогда налегке не ходят.
-Не. Про двуличных граждан. Приспособленцев. Федёк, не знаешь таких?
-Чё? А-а, не. Не знаю.
Где он этого набрался? Впрочем, единственное, что меня сейчас интересует, это скорость удаления двух объектов, как в задачке по математике, и чем она больше, тем спокойнее на душе. Нам с "макаром" не улыбается улыбаться отделению головорезов, а что реконструкторы-поисковики могут накопать в земле, где шли ожесточенные бои, мне рассказывать не надо. Сам расскажу.
-А ведь даже не поздоровкались! Не поручкались, а Федюня? Некрасиво.
-Мамка зовет, обедать пора. Уже не выпустит.
И были красноречивое молчание, зычный щелчок пальцами, похожий на команду, и по мангровым болотам разлетелось соло на автомате. Твою мать, виртуоз! Бедро!
-Федёк, а говорят пища духовная важнее, чем мамкин борщ и всякий капитализм! Дух гнёт сталь!
Да, да, дух важнее, дух... дух... Почему все качается, с ног валит? Почему вернулось детство, и я семилетка трясусь под старым чемоданом со всякой всячиной - помочь, видите ли, решил. Озноб заколотил, через шаг носит вправо-влево, так и колченожу, утушка луговая. Под ноги не смотрю, даже представить боюсь, что копошится в этих водах. Эй, мангры, кушать подано! Кровавая полоса, как дорожка из хлебных мякишей, не заблудитесь.
Дух... дух... сталь рвёт мясо, а дух гнёт сталь...не понимаю, куда иду, не понимаю, сколько уже бреду, не понимаю, жив или нет, не понимаю, явь кругом или морок. Одно знаю точно, сталь рвёт мясо, а дух гнёт сталь. Вот сейчас и гнёт, там, в бедре... ух, как гнёт, обхватил со всех сторон и гнёт, ломает, переваривает. Перестал соображать. Не могу больше подстёгивать время, и даже испугаться не успел, когда провалился. Хладнокровно сцепил ремни, швырнул, поймал скобой ветку, вытянулся. Перехватил рану ремнём, отлежался, поковылял дальше. Это кто сейчас тонул? Я? Дух гнёт сталь... гнёт... сталь... А солнце... жёлтое... как масло... унц-унц...
Чес слов, не таким должно быть пробуждение после ранения. Никакой тебе дурнотной немощи, просто взгляд по векам топчется. Любопытный, невраждебный.
-Чего разлёгся? До дому не дополз, пьянчук?
Приподнялся на локтях. А нет ломоты в теле! Нет! И до того органичен Леха с лукошком в Волчьей пади, хоть картину пиши.
-Смотрю, спишь. И ведь как устроился, зараза, мало слюни не пустил. А ногу чего замотал? Ремешок сполз?
Смейся, смейся. Осторожно расстегнул ремень. Аж напрягся и носом потянул - не пахнёт ли гнилью? Нет, ничего так. Поёрзал. Не болит. Пощупал. Нет болячки! Рядком пуля валяется, дура такая. Сиротливо лежит, будто кается, дескать, прости. И тут холодком обдало. Ремень "включился"!
-Дух ломает сталь! Дух! Ломает! Сталь!
Леха, бедолага, аж отпрыгнул. Топтаться басом по ушам - не то же, что щекотать взглядом веки.
-Чего?
-Говорю, в человеке главное дух! Деньги приходят и уходят, дух - вечен.
Он поймал глазом пулю в траве, покосился на ремень, сложил два и два, раскрыл рот.
-Рот закрой, муха залетит.
-Ремень? - Леха только и выдохнул, да пальцем затряс.
Я лишь тупо кивал. Да. Включился. Сосед мялся, мялся, но разве скроешь азарт?
-Ну?
Дурррак, куда тебе? И так должен всем, как земля колхозу. Покрутил ремень. "Федька ДМБ-88". Проморгался, помотал башкой. "Федька ДМБ-88". Не-а. Не включался ремень. Это мой. Дух ломает сталь... ломает... сталь...