Иванов В.И. ПРАКТИКУМ ПО КРИМИНАЛЬНОЙ ПСИХОПАТОЛОГИИ: Психологические защиты у лиц, совершивших гомицидальные убийства, их распознавание и преодоление. (ББК 56.14+67.52я73 Санкт-Петербургский юридический институт Генеральной прокуратуры Российской Федерации, 2002)
АННОТАЦИЯ На материалах судебно-психиатрического исследования лиц с пограничными психическими расстройствами в предеґлах вменяемости, совершивших гомицидальные убийства, поґказаны особенности механизмов психологических защит и сопротивлений в уголовном судопроизводстве. Практическим материалом, использованным для развития у работников следствия и суда навыков распознавания психических защит и преодоления психических сопротивлений, являются диалоги между экспертом-психиатром и подэкспертным, которые представлены в текстах, составленных на основе аудиозаґписей бесед.
Проанализированы психотравмирующие факторы, специфиґческие для ситуаций, возникающих в процессе судопроизґводства. Эти психогенные факторы объединены понятием "юридическая психическая травма". На основе выделенного понятия рассмотґрены особенности различных реактивных невротически мехаґнизмов психических защит, диагностика которых доступна работникам следствия и суда в процессе опроса, допроса и иных следственных действий.
ВВЕДЕНИЕ====================
Криминально-психопатологический анализ показаний
субъектов, совершивших одно или серию сексуально-гомициґдальных убийств, выявил наличие в их высказываниях разґличных психических (*) защит (вытеснение, изоляцию, отґрицание, проекцию, расщепление, идентификацию, рационаґлизацию и др.) и сопротивлений.Механизмы психических защит представляют собой индиґвидуальные стереотипные малодифференцированные психичесґкие процессы, которые призваны интуитивно поддерживать гомеостаз психических систем индивидуума. Психические защиты функционируют у каждого человека с детства. Их механизмы уравновешивают или "держат взаперти" необозриґмое многообразие приобретенных за время созревания и в зрелом возрасте сознательных и неосознанных микро- и макроконфликтов, неврозов.
Стрессовое воздействие криминальной ситуации суґщественно нарушает психическое состояние ее участников, нарушает устоявшийся баланс психических защит, видоизмеґняет их содержание.
Юридическая ситуация обладает мощным психотравмиґрующим потенциалом, который в разной степени возґдействует на психику участников уголовного процесса. Большинство из них претерпевают психические дизрегуляции в виде простого беспокойства из-за повестки, вызывающей к следователю в качестве подозреваемого, потерпевшего, свидетеля, или испытывают страх, тревогу во время разґличных следственных действий или в суде.
Выраженность психических расстройств, обусловленных этим типом психотравмы, представлена широким клиниґко-диагностический диапазоном: от невротических расстройств, декомпенсации психопатий (в пределах вмеґняемости) до состояний невменяемости при реактивных псиґхозах. В старину реактивные психозы, развившиеся в связи с воздействием юридической ситуации, чтобы подчеркнуть ее психотравматическую роль, называли "тюремными психоґзами". В широком смысле реактивные психозы также являютґся проявлением психической защиты. Они возникают в пеґриоды обвинения или осуждения в виде реактивной депресґсии, псевдослабоумия, истерического сумеречного помрачеґния сознания и других реактивных состояний. Однако в этих случаях тяжелая психотравма подавляет все соґциально-личностные механизмы защиты субъекта, провоцируя оживление примитивных психобиологических архетипов повеґдения. Их крайняя степень выражается, в частности, в виґде "синдрома одичания". Субъекты в таких состояниях изображают животных: передвигаются на четвереньках как обезьяны, машут руками как птицы крыльями, лают, лакают еду прямо из миски, разрывают пищу руками, воют и т.п..
В душе каждого человека хранится множество личных "тайн", любая из которых потенциально может стать клини-
ческой основой тяжелого невроза или предпосылкой
расстройств личности. Они существуют в виде исполненных
запретных желаний, влечений или хронически пребывают в
виде несбыточных (благодаря действию личностно-со-
циального контроля и механизмов психической защиты) криґминальных фантазий.
Специфика юридической психической травмы проявляется и в том, что психотравмирующие воздействия в уголовґном процессе существенно отличаются от психотравматизаґции в гражданском судопроизводстве. Это обусловлено осоґбенностями процессуального положения подозреваемого, обґвиняемого, свидетеля. В уголовно-правовой ситуации закон предоставляет следствию право исследовать в качестве обстоятельств дела сведения, составляющие вне уголовґно-правового конфликта тайну личной жизни участников уголовного процесса. В гражданском процессе этот психотґравмирующий элемент присутствует также, но более скрыто и опосредованно.
Психотравмирующие факторы, обусловленные юридической ситуацией, многообразны и пронизывают все этапы и стадии судопроизводства. Поэтому их совокупность целесообразно объединить понятием "юридическая психическая травма".
Есть все основания считать, что психические защиты наиболее проявляются при убийствах, особенно - гомициґдальных (*), как преступлениях, обладающих наиболее выґраженным стрессогенным воздействием. Психическую струкґтуру гомицидального поведения и гомицидальных убийств, в частности, отличают выраженная представленность в ней инстинктивных, а точнее - архетипических элементов, коґторые находят выражение в гомицидальных тенденциях. Включенность архетипических гомицидальных структур обусґловливает специфическое для этого типа убийств внешнее несоответствие между обыденностью ситуативных мотивов (месть, ревность, сексуальные притязания и др.) и крайґней выраженностью агрессивного ответа на них. Указанная диспропорция говорит о том, что основной психический меґханизм гомицидальных убийств функционирует в глубине криминального конфликта, часто недосягаемой без познаний в области психических защит. Его инстинктивная гомициґдальная сущность - мотивация, организующая психическую структуру преступного деяния, - часто не распознается в процессе судопроизводства, так как маскируется, зашториґвается парадоксальным содержанием той или иной психичесґкой защиты.
В первой части данного практического пособия приведеґны общие сведения о психических защитах и сопротивлениях применительно к юридической практике.
Во второй части - даны пояснения к различным типам психических защит, которые наиболее часто встречаются в
судебно-психиатрической практике.
В третьей - практической - части данного пособия представлены специально подобранные ситуации из конкретґных уголовных дел (получивших широкую известность) по гомицидальным одиночным и серийным убийствам. Ситуации иллюстрируются аудиограммами диалогов, которые сосґтоялись между субъектом и специалистом по криминалистиґческой психиатрии во время различных следственных действий (допроса с участием специалиста, проверки покаґзаний на месте и др.), при проведении так называемых моґтивационных судебно-психиатрических экспертиз.
I. ПСИХИЧЕСКИЕ ЗАЩИТЫ И СОПРОТИВЛЕНИЯ
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Психические защиты основаны на приемах уклонения, изґбегания, упрощения, размывания, зашторивания психотравґмирующей информации, вызывающей тревогу, угрожающей псиґхическому гомеостазу. Их механизмы архаично просты и неґзатейливы, поэтому часто действуют без учета особенносґтей реалий повседневности - лишь бы снять тревогу и верґнуть психическое равновесие. Такая "безответственность" психических защит оправдана в повседневной житейской практике. Однако, в юридической ситуации те примитивные психические защиты, которые только "приглаживают" сложґные противоречивые обстоятельства, сами нередко усугубґляют юридические последствия, препятствуя адекватному, осознанному разрешению ситуации. Логика упрощенных псиґхических защит нередко искажает показания участников и этим вольно или невольно деформирует объективную инфорґмацию. Кроме этого, вторгаясь в процесс различных следственных действий, психические защиты налагают отпеґчаток парадоксальности, непредсказуемости и непонятности на безотчетно-защитное поведение участников уголовґно-правовой ситуации.
Активизация и характер механизмов психических защит определяются не только психотравмирующей значимостью соґбытия преступления или процессуальным положением того или иного участника уголовно-правового конфликта, но и в немалой степени - психической толерантностью индивида к критическим ситуациям.
Нередко внезапное задержание, арест вызвают у одного субъекта полный паралич защитных психических реакций, а у другого - неадекватно жесткое бескомпромисное психиґческое сопротивление. В первом варианте подозреваемый сразу рассказывает о совершенном ним правонарушении и более того - нередко признает свое участие в преступлеґниях, которых не совершал. Во втором, более распростраґненном варианте, субъект впадает в состояние "отрицания" или "изоляции" (названия вариантов психических защит). В соответствии с механизмами указанных защит он подсознаґтельно игнорирует мысли, эмоции, связанные с преступлеґнием, сопротивляется попыткам анализа его событий и обстоятельств. В дальнейшем, несмотря на очевидность участия субъекта в совершенном преступлении, подобные сопротивления закрепляются в его сознании, становятся хроническими, создавая тем самым немало проблем в проґцессе доказывания и обвинения. Психику потерпевших, подґвергшихся изощренному насилию, нередко спасает от реакґтивного психоза защитная реакция типа "вытеснения", а механизм "идентификации" парадоксальным образом избавґляет потерпевших от страха перед преступником - наґсильником или убийцей. Под влиянием панического страха, вызванного угрозой для жизни, жертвы нападения идентифиґцируют себя с насильником, то есть проявляют к преступґнику псевдосимпатию, псевдосочувствие и даже иногда опґравдывают после своего освобождения их жестокость. При этом жертвы могут неблагоприятно отзываться о тех, кто их освободил (феномен, названный "стокгольмский синдром").
Применительно к юридической практике принципиальную схему возникновения психических защит и сопротивлений можно представить в следующей последовательности. Задерґжание, арест, дознание и любое расследование восприниґмаются как угрожающие и, соответственно, актуализируют тревогу у участников уголовного конфликта.
К тревогам, которые являются наиболее частыми побудиґтелями психических защит, принято относить:
Тревога побуждает к активности механизмы, которые призваны блокировать ее или устранить источник тревоги. Механизмы психических защиты трансформируют невротичесґкие переживания, в связи с которыми возникли тревоги и страхи, в формы или смыслы, приемлемые для личности субъекта. Таким образом, психическая защита возвращает субъекту чувство частичного или полного спокойствия.
В случае невозможности полного устранения тревоги, психические защиты ищут способы ее смягчения и адаптации субъекта к сложившейся новой ситуации. С этой целью меґханизмы психической защиты (вытеснение, изоляция, отри-
цание и др.) осуществляют процессы частичного или полноґго удаления из активного осознания субъекта (в пределах вменяемости) юридически значимой информации, связанной с совершенным правонарушением и подлежащей расследованию. Причем, психологические защиты интуитивно (опережая соз-
нательное логическое осмысление субъектом опасности) "укрывают" в области подсознательной психики наиболее важные фрагменты информации.
В таких случаях процесс дознания и расследования, в свою очередь, должен быть направлен на обнаружение и пеґревод в активную область сознания субъекта юридически значимой информации, скрытой механизмами психических заґщит. Например, следователь путем ассоциативно-логических сопоставлений внешне второстепенных фактов, с которыми субъект согласен, может привести подозреваемого к бесспорному выводу, что мотивацией совершенного им убийства является не корысть, в чем был искренне убежден субъект, а месть или ревность. Если в процессе обсуждеґния и правильных интерпретаций фактов и обстоятельств убийства, которые направляются следователем, субъект наґчинает осознавать истинную смысловую связь событий, им начинает овладевать тревога. В этот момент в защитный процесс включаются сопротивления субъекта.
Термин "сопротивление" используется для обозначения механизмов противодействия переводу подсознательных псиґхических переживаний в сознательные. Принято выделять три типа проявлений сопротивления:
а) открытая борьба, когда субъект в тревоге наотрез отказывается от дальнейшего обсуждения темы, подозревая, что его вводят в заблуждение;
б) защитные эмоциональные реакции, при которых субъект стремится смягчить страх и тревогу перед расслеґдованием. Этими эмоциональными реакциями он стремится склонить на свою сторону, вызвать к себе сочувствие и даже симпатию дознавателя, следователя, судьи. Субъект надеется, что установив таким образом "личные" отношеґния, он сможет повернуть ход расследования и рассмотреґния его дела в суде в благоприятную для себя сторону, а в случае осуждения свалить вину на неправильное расслеґдование и на необъективность, несправедливость суда;
в) защитные внутренние запреты и уклонения, при коґторых сопротивления-запреты представлены в виде различґного рода блокировок психических процессов, что приводит к непродуктивности мышления (непониманию смысла и значеґния), затруднениям памяти (забыванию, смещению событий и др.), повышает пассивное внимание в ущерб активному.
Сопротивления-уклонения субъекта проявляются также в неожиданных заявлениях, интерпретациях фактов, выводах и умозаключениях, которые не имеют логической основы, не вытекают из контекста расследуемого уголовного дела и противоречат одно другому. Каждый из этих условно выдеґленных типов сопротивления имеет большое многообразие переходных вариантов индивидуального исполнения.
Сопротивления могут выражаться в вербальной (слоґвестной) и невербальной форме (мимике, пантомимике, непґроизвольных движениях). Вербальные сопротивления содерґжатся в высказываниях, отрицающих существование очевидґных психотравмирующих событий, или иносказаниях, послоґвицах, поговорках, зашторивающих, упрощающих, размыґвающих психотравмирующее содержание. Чем нелепей и непґравдоподобней выглядит объяснение, тем с большей уверенґностью можно считать, что это - проявление сопротивлеґния. Сам субъект может и не знать о том, что его психика функционирует в режиме сопротивления. Так субъект, соґвершивший тяжкое преступление, в период следствия и в суде "не слышит" свой голос, интонации которого незаметґно для него стали защитными - детскими, неуверенными, неожиданно просительными или капризно-требовательными. Другие "сопротивления" мешают вспомнить что-то важное, понять или принять простейший смысл истины.
Понятийное поле сопротивлений и психических защит граничит с областью симулятивных невротических реакций. Дифференциальная диагностика симуляции невротического уровня (в пределах вменяемости) от психических защит и сопротивлений практически не поддается даже экспертному криминально-психопатологическому разграничению.
На практике перевод вытесненного или изолированного юридически значимого переживания из подсознательного уровня психики субъекта в активное "рабочее" состояние является процессом чрезвычайно тонким и хрупким. Для его эффективного осуществления необходимы специальные навыки и соблюдение определенных правил. О них пойдет речь во второй части пособия. Ограничимся лишь несколькими замеґчаниями относительно технологии применения знаний о псиґхических сопротивлениях.
Наличие в диалоге (беседе, допросе) психических сопґротивлений является признаком активного и заинтересованґного соперничества, состязательности. Сопротивления можґно представить как своеобразные ориентиры, точки опоры в диалоге с субъектом, которые не позволяют проваливаться в смысловой вакуум. После обнаружения того или иного сопротивления важно правильно ответить на три вопроса: как, чему и почему субъект сопротивляется? Правильная интерпретация и анализ цепочки психических защит, за-
действованных обнаруженным сопротивлением, может стать
вектором, который укажет на истинный мотив или мотивацию
преступления. В случаях, когда сопротивления упорны,
косны, однообразны (что обычно обусловлено "зависанием"
неадекватного механизма защиты), можно прибегать к
приемам, направленным на срыв существующего механизма
психической защиты. Выявление и правильная интерпретация
сопротивления позволяет установить наиболее значимые для
субъекта обстоятельства, связанные с правонарушением,
необходимые для формирования у него новой установки к
продуктивному диалогу. В этом контексте трудно переоцеґнить важность распознавания и коррекции механизмов псиґхических защит и сопротивлений для установления причин и обстоятельств преступного поведения при проведении дозґнания, следственных действий и в суде.
II. ВИДЫ ПСИХИЧЕСКИХ ЗАЩИТ
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
1) Вытеснение (репрессия):
Вытеснение является основным видом психической защиґты, механизм который переводят психотравмирующее пережиґвание субъекта из активной в неактивную сферу сознания. Все нижеописанные механизмы защит, являются его подваґриантами, модификациями. Наиболее частыми пусковыми псиґхотравмирующими факторами, активирующими механизм вытесґнения, являются страх перед смертельной угрозой при опаґсениях неизбежности ее осуществления (неизлечимая боґлезнь, угрозы криминального характера), а также обстоятельства, связанные с переживаниями унижающего стыда или оскорбленного самолюбия и др.. Субъект не воспринимает психотравмирующий факт, как конкретную реальность, имевшую место в его опыте. Вытеснение трансформирует связанные с ним события и обстоятельства из позитивной формы отражения в их копию - негатив. А его субъект довольно искренне не признает как имевший место факт. Механизм защитного вытеснения может полґностью исключить из памяти потерпевших факт перенесенноґго тяжелого насилия.
В криминальном контексте широко распространено выґтеснение враждебности, вызванной мотивами зависти, ревґности, честолюбия, мести или беспредметной неприязнью. В таких случаях механизм вытеснения включается, когда враждебность достигает выраженности, угрожающей потерей контроля и инстинктивным импульсом. У субъекта возникает страх перед невозможностью удержаться от импульсивной разрушительной агрессии. Процесс вытеснения происходит по принципу непроизвольно-рефлекторной реакции "расствоґрения", после которой та или иная враждебность тут же "забывается", но не уничтожается. Она погружается в круг неактуальных внеситуативных переживаний и пребывает там как взрывоопасный аффективный комплекс. Этот комплекс, оторванный от личностного целесообразия, сохраняет тенґденции к накоплению, разрядке, высвобождению. Поэтому он продолжает находиться под контролем и давлением энергий вытеснения. Выдающийся психолог психоаналитического напґравления К.Хорни отмечает, что взрывная сила такого выґтесненного аффекта в силу своей изолированности приниґмает преувеличенные и часто фантастические размеры.
Этапы развития тревоги, враждебности, их вытеснения, а затем иррациональные, противоречащие здравому смыслу аффективно-гомицидальные разрядки отчетливо прослежиґваются на примере гомицидальных убийств.
2) Отрицания:
защитный механизм, которой игнорирует психотравмирующие
аспекты реальности. Субъекты активно отрицают серьезґность юридической ситуации, в которой они оказались, отґрицают отдельные юридические факты, не допускают мысли о неблагоприятных для них последствиях: "Это ничем мне не грозит".
3) Проекция:
работа защитного механизма направлена на отрицание и выґтеснение субъектом собственных аморальных, асоциальных желаний, влечений. Субъект приписывает их окружающим. В криминальной ситуации, например - при изнасиловании, субъект приписывает потерпевшим - проецирует на них - свои желания, цели и мотивы, что помогает ему преодолеть борьбу мотивов и решиться на преступное деяние. Собственную вину субъект отрицает и перекладывает ее на потерпевших.
4) Изоляция (отчуждение):
Часто встречается у субъектов, совершивших тяжкое пресґтупление в условиях неочевидности. Событие преступления как бы "зашторивается" в сознании субъекта. Оно не забыґвается, однако лишается своей адекватной эмоциональной оценки, поэтому и не тревожит субъекта. Ассоциативные связи с событием преступления подавляются (тормозятся) и психотравмирующая информация, связанная с событием пресґтупления, не подвергается критической оценке субъекта. Поэтому они производят впечатление внешнее "безразличґных" к совершенному убийству. Нередко за внешней бесстрастностью субъекта прячется эмоциональное "жало" вины, которое можно достичь, преодолев изоляцию путем восстановления ассоциаций. В таких случаях изолированное переживание вины актуализируется в признательных показаґниях, сопровождающихся выраженной аффективной разрядкой и покаянием, нередко в момент, неожиданный как для субъекта, так и для следствия.
5) Рационализация:
защитная позиция субъекта, которая с одной стороны псевґдооправдывает совершенные ним преступления социальной необходимостью, а с другой - скрывают (и для самого субъекта) их истинную мотивацию. Так, в одном случае сеґрийный сексуальный гомицидоман-убийца несовершенолетних в свое оправдание привел довод, что они беспризорные, а потому никому не нужны. В другом случае серийный гомициґдоман-убийца называл себя "санитаром" общества.
6) Смещение:
защитный принцип смещения заключается в том, что субъект переводит преступный интерес с одного объекта на другой, который становится более приемлемым эквивалентом или заґменителем первичного.
Нередко наблюдается у субъектов, склонных к секґсуально-гомицидальным преступлениям, когда вместо чело-
века объектом насилия на какой-то период времени избиґраются животные (кошки, собаки).
В приведенном ниже случае субъект после первого убийства человека с расчленением и антропофагией (поедаґнием человеческих органов) в течение длительного времени убивал, расчленял кошек, употреблял в пищу их мясо, а затем вновь совершил несколько убийств людей, аналогичґных первому.
7) Расщепление:
защитный механизм, который создает у субъекта переживаґние раздвоения личности: на "плохую" и "хорошую". "Плоґхая" соединяет в себе темные асоциальные влечения, злобу и толкает на преступное насилие. Довольно частая защитная
реакция у субъектов, совершивших гомицидальное насилие.
8) Регрессия:
защитное полное или частичное возвращение субъекта к поґведенческим стереотипам адаптации, своественным его боґлее раннему возрасту. Они проявляются в речи: слова произносятся детским просящим или капризным голоском, коверкаются простые слова при уверенном произнесении боґлее сложных. В поведении бросаются в глаза неадекватная возрасту ребячливость, бестолковость, обезьянничание. Регрессия может проявляется также в упрощении, примитиґвизации оценочных представлений. Субъект делит все имеющее отношение к конфликту только на "плохое" и "хоґрошее", не различая деталей обстоятельств, индивиґдуальных личностных особенностей участников конфликта.
Регрессивные защитные реакции могут при резких псиґхотравматических обострениях достигать глубины реактивґного психоза (пуэрилизм, синдром Ганзера, синдром "оди-
чания").
9) Компенсация:
характер деятельности, когда субъект восполняет недосґтатки своих способностей в одной области успехами в друґгой. Физические недостатки компесируются успехами в инґтеллектуальной сфере. Так слабый, хилый самоутверждается достижениями в шахматах, учебе и ,наоборот, трудности в получении образования, профессии нередко компенсируются достижениями в физическом труде.
10) Гиперкомпенсация:
механизм психической защиты, направляющий на достижение успеха в той области способностей, которая дефектна. Например, физически слабый подросток упорно тренируется в силовых видах спорта и становится чемпионом по подня-
тию тяжестей или в боксе. Робкий и застенчивый выбирает профессию, требующую необычайного мужества. Боязливый на публике может совершать отчаянные поступки.
11) Идентификация:
защита, когда субъект строит свой образ адаптации на ос-
новании принятия психических и социальных характеристик
другого человека более удачного типа, чтобы преодолеть
чувство неполноценности или одиночества. Идентификация
может быть не только с отдельным человеком, но проявґляется и в виде приобщения к той или иной общественной организации.
Выделяют вариант "идентификация с агрессором", когда субъект, охваченный страхом, оправдывает поступки челове-
ка, которого боится. Проявления идентификации в кримиґнальных ситуациях описаны выше.
12) Интроекция:
У взрослых - это незрелый инфантильный защитный механизм адаптации в социальной среде, основой которого является формальное присвоение индивидуумом убеждений, установок других людей, социальных групп. Эти установки не подверґгаются анализу, личностной переработке. Интроеция в детстве родительских взглядов и оценочных понятий - "хоґроший, плохой" - является основой символического формиґрования в психике взрослых устойчивых образов внешних объектов - "ненавидимого" (при мести, сверхценной непґриязни и пр.) или "любимого" (объект сексуальных вождеґлений и пр.) - с целью установления близости с ними или удержания их постоянного присутствия. Психическое напряґжение субъекта при противоречивом (амбивалентном) отноґшении , например - к любимому объекту, снижается в слуґчае, если этот объект вызывает страх или ненависть. Субъект таких отношений потерю объекта-жертвы ("кумира") переживает как трагедию.
13) Интеллектуализация:
Способ защиты от тревожащих переживаний путем логическоґго изучения причин и механизмов их вызывающих, или как говорят психоаналитики - " раскладывания по полочкам". Так, например, ипохондрик снимает тревогу, изучая опиґсанные в диагностическом справочнике возможные симптомы болезни. А субъект уголовно-правовых отношений изучает с этой целью статьи УК. Процесс интеллектуализации создает у индивидуума чувство субъективного контроля над тревоґжащей ситуацией и препятствует осознанию необходимости ее реального решения.
14) Реактивное образование:
механизм защиты, в результате действия которого поведеґние субъекта прямо противоположно бессознательному выґтесненному влечению. Он проявляется, в частности, в неосознаваемой преувеличенной заботе, внимании, уважении к тому, кого смертельно ненавидят. Жертвы реактивного образования нередко находят утешение в защитном принциґпе: "Бьет-значит любит".
15) Подавление:
психическая защита, реализующаяся посредством целенапґравленного установления торможения над психотравмирующиґми содержанием восприятий, мыслей, чувств. Психотравмиґрующее событие "забывается". Однако, сохраняется симвоґлическая связь между подавленной информацией и реакциями субъекта в его телестной сенсорике (психогенные анестеґзии, парезы, истерические параличи конечностей и др.), расстройствах вегетативной нервной системы (нарушения дыхания, пульса, работы кишечника и др..). О наличии поґдавленной (подвергшейся торможению) эмоционально значиґмой информации, свидетельствуют также навязчивые движеґния, беспокойная жестикуляция, оговорки, описки, вздохи, тревожно потирание рук и пр.
16) Аутоидеализация:
механизм защиты, чаще встречающийся в случаях совершения тяжких преступлений. Субъект совершивший "зверские" (го-
мицидальные) убийства или преступления вандальской напґравленности. Бравируют своим бесстрастным отношением к потерпевшим, смакует шокирующие детали своих бесчеловечґных деяний. При этом свое преступное поведение, представляет его как проявление мужества, героизма, на которые способны только "избранные".
Цель курса заключается в выработке у слушателей пракґтических умений и навыков по распознаванию и анализу меґханизмов типичных психических защит и сопротивлений, действующих у субъекта в процессе различных следственных действий. Вместе с преподавателем слушатели ФПК анализиґруют фрагменты диалогов, и не только определяют наличие в них тех или иных психических защит и сопротивлений, но и рассматривают приемы их преодоления. Так, на основе анализа аудиограммы, зафиксировавшей начало развития у допрашиваемого истерической регрессивной реакции, слушаґтели могут определить пути преодоления развившейся псиґхической защиты. Обсуждаются способы раннего распознаваґния (предвидения) и предупреждения психической защиты подобного типа.
Посредством анализа литературы или в течении одґной-двух лекций трудно привить слушателям навыки распозґнавания в речи субъекта механизмов психических защит и сопротивлений. Поэтому прослушивание и анализ аудиограмм диалогов представляется чрезвычайно эффективными. Спеґциально подобранные материалы иллюстрируют практически весь спектр защитного поведения субъекта: динамику интоґнаций голоса, пауз, особенностей речи, мимики и пантомиґмики, различных типов аффективности и др..
Текст диалогов в каждой ситуации разделен на фрагменґты, в которых предполагается присутствие смыслового ядра той или иной психической защиты. Механизмы психических защит во фрагментах текста могут быть представлены в виґде одного варианта или нескольких, которые, тесно перепґлетаясь, переходят из одного текстового фрагмента в друґгой.
ЗАДАНИЕ: проанализировать текст диалогов той или иной ситуации, определить, обосновать и назвать в каждом фрагменте вид механизма психической защиты.
Ситуации и фрагменты имеют обозначения: ситуации - цифрами 1; 2; 3; 4; 5, а фрагменты буквами - а; б; в... и т.д..
В отчете по результатам самостоятельного исследования слушатель делает окончательное заключение в виде: номер ситуации ...; название защиты ...; в фрагменте ...
Например: ситуация - 1; психическая защита по типу - изоляции или вытеснения + отрицания...; в фрагменте- а) или г) и т п..
+++++++++++++++++++++++++++++++( в диалогах: высказывания психиатра-криминолога зн.\+\,исследуемого \-\
СИТУАЦИЯ - 1
Ш.В.А., 1968 г.рожд. ,совершил изнасилова-
ния, насильственные действия сексуального харакґтера и умышленные убийства четырех молодых женґщин, после демобилизации работал в органах охраґны. используя форму обманным путем, заводил поґтерпевших в лесопарк. Убийства совершал, причиґняя несовместимые с жизнью колото-резанные проґникающие ранения в области шеи и груди, а также душил руками за горло и бил кулаками, причиняя ссадины и кровоподтеки с кровоизлияниями.
А)...................................................... Уже в кабинете следователя, охватив голову руками,
мой Шуляков, периодически ажитируясь, страдальческим
голосом продолжал стенать
- Доктор, неужели я Чикотило! У меня даже сейчас каґкое-то раз... раздвоение. Как-будто это я и не я. Как-будто во мне сразу два человека. Вы мне верите?
+ Да, верю.
- Неужели я Чикотило!
+ Что это значит?
- Второй надо мной злорадствует. "Ну вот дошел остаґвил одних жену , детей. Ну вот я хочу, например, когда было первое преступление. Вот сейчас в камере хочу усґнуть, отключиться. А какой-то вот голос, такой, что...
Я понимаю, что я подонок.
+ Он ругает?
- С усмешкой как-то говорит: "Ну вот видишь - там это самое - у тебя остались дети, а ты здесь". То есть как специально. Не знаю как это сказать.
+ Он имел какое-то отношение к тому, что случилось?
- (перебивая) Да. Непосредственное.
+ Каким образом?
- То есть, как это сказать. У меня такое ощущение, когда я их вел туда я как-то боролся. Я чувствовал, что я неправильно делаю, не так. Я, когда вел.. Чувство таґкое, что второй какой-то голос говорил: "Нет веди. Ты доолжжен!"
Я не хотел этого. Он меня как-бы. Пока я шел, я как-бы перевоплощался что ли, даже борясь перевоплощался в другого человека.
+ А физически ощущал как перевоплощаешься?
- Я чувствовал прилив крови, по телу шло какое-то тепло, в голове начиналось как бы помутнение. Не то, что помутнение, а, что-то такое как-будто, что-то давило сверху вниз на меня. Я не знаю.
+ Мышцы как-то менялись, тело как-то менялось?
- Расправляться как-то начинал. То есть чувствовал свою силу, что ли.
+ С чего у тебя обычно начинается этот эпизод? Как я понимаю это начинается за несколько недель или за недеґлю, или за день, или в один и тот же день все сразу наґкатывает?
- Нет, в основном все начиналось за неделю, наверное, потому что я как-то начинал. Мне чего-то становилось не хватать. Мне надо было потрогать. Я иногда подходил к шкафу, суну руку в белье, ее не было, шмотки потрогаю. Жена выходила куда-нибудь. Я шмотки ее потрогаю.
+ При том, когда трогал ощущал какое-то настроение, оно было как бы приподнятое ?
- Да, немножко повышалось настроение. Я не могу сейґчас.
+ А тогда не было чувство присутствия второго человеґка в тот момент?
- Было. Оно меня как-то заставляло: иди потрогай. Я понимал, что мне это не хочется.
+ Но понимал, что это противоестественно?
- Понимал.
+ Или не очень? Это было похоже как в страшилках с монстрами, когда человек преображается?
- Да, что-то типа такого.
+ Типа, но не то?
- Я ведь не преображался.
+ Я понимаю, но чувство того, что внутри вырастает нечто такое, что заставляет тебя.
- Да.
+ Я правильно понял, что расправляется тело, появґляется какая-то сила. Ты чувствуешь себя как-будто друґгим человеком. Каким человеком все-таки?
- Каким-то сильным, в то же время не знаю. Неуловиґмым, что ли. Ну, вот, как отрицательные герои.
+ Чувство всемогущества появлялось?
- В сущности да, наверное
+ Или чувство какого-то превосходства над окружающиґми? Чувство того, что становишься каким-то сильным, мощґным или как это?
- Сильным.
+ В состояниях алкогольного опьянения бывало такое?
- Если уж пью, то у меня нет нормы. Не то, что нет нормы. Я ее знал. Но когда я совершил уже в мае третье убийство, я почувствовал, что во мне что-то не то. Я как бы сначала может быть из боязни, может быть еще с чеґго-то. То ли забыться я начал пить. Когда я вот сейчас совершил последнее убийство, я просто пил захлебом. Мне было не остановиться.
+ Пил от того, что может быть появлялось сожаление. Скажи проще. Не выдумывай.
- Нет я не выдумываю. Наверно, для того, что бы заґбыться. Когда уже это случилось - то есть пятое убийство. Ведь у меня был большой промежуток. А, когда я чувствовал, что он меня вынуждает я в основном брал пиґво, старался сначала выпить пиво, потом водку, чтобы как-то... (с надрывом в голосе)... отойти от этого
(почти переходя на крик). Что бы он меня не смог забрать
- Когда я уже убивал со мной происходило что-то. Какая-то апатия. То есть я-а-а не соображал, что я де-
лаю, я просто уходил, а когда приходил домой, когда уже
осознавая то, что у меня случалось, сначала я гнал эти
мысли, а потом как-то по нарастающей опять начинала все
это опять начинало восстанавливаться. То есть я опять
готовился к соверш... Ну вот, между эпизодами, вот, я
опять как-то сначала. Я старался. Ну, когда первое
произошло, просто я не поверил. Потом, второй раз когда,
вот, произошло. Второй раз я тоже в это не поверил.
Почему? Я обьясню. Во-первых, э-э-э... Это нигде не прошло. То есть я по ориентировкам этого не видел. Знаґчит я мог. Я подумал, что мне это все приснилось. Вот. Тогда со мной произошло вот это. Второй случай - я испуґгался, но не осознал, что я это сделал. То есть я полґностью не мог. Не смог осознать, что это действительно сделал я. И вот, когда третья жертва появилась, когда я это сделал. Куда мне было идти? Идти к вам? У меня двое детей. Все! Это сейчас могу говорить как на духу потому что я потерял все. Помните вы мне сказали: "жена она есть жена, она будет ждать". Нет ее у меня! Я уже почти знаю.
+ Может быть все правильно, в этой части закономерно, так как у тебя и с женой стали разваливаться отношения.
- Да, я стал пить потому что у меня нервы стали ни к черту, но я с собой уже ничего не мог поделать, когда у
меня появлялись эти мысли. Да, когда я задержал эту деґвочку, я пол работы уже работать не смог. Потому что у меня мысли работали в другую сторону, я был другим челоґвеком. Да! Я готовился, я продумывал. Да! Я становился волком. Я и сейчас порой здесь становлюсь волком.
+ Какой смысл ты вкладываешь в "здесь становлюсь волґком"? Это чувство одичания или тебя и здесь демонические мысли достают?
- Они меня и здесь достают. Я понимаю, что я... Конечно выйти я не выйду, я знаю. Лучше конечно получить пулю в лоб и на этом все закончить. Чем сидеть пожизненґно и гнить, как я гнию сейчас. Когда ко мне приходят мысли, с одной стороны, я завидую сам себе. То, что я был мужиком! Во мне действительно живет два человека. Это тяжело осознать, но я чувствую это. И когда я начиґнаю думать как второй человек, с одной стороны, я себя уважаю. Да я убийца. Насильник. Тяжело это высказать, но я насильник. Да! Но я прошел то, что ни один человек! Может только в мыслях подумать и лелеять. Только леґлеять. Любой человек лелеет это в мыслях. Он хочет, но он не может, он боиться. Может быть конечно я не прав. Может быть действительно. Все равно меня общество не поймет.
- Они узнавали, наверно, тогда, когда... это саґмое... Когда во мне уже был зверь.
+ А как они его чувствовали?
- То есть я их поворачивал и говорил, что они будут делать то, что я скажу.
+ Это была стандартная фраза? Ее отрабатывал, репитиґровал для эффективности, выражение лица голос ?
- Я не отрабатывал. Уже в это время я был уже не я. То есть у меня уже мышцы были напряжены, лицо уже было расширено, я уже чувствовал то, что все. Я, как бы,
знаете, как говорят, "актер входит в роль". Вот он вошел
и он играет. Вот тоже самое и здесь получалось, что,
когда уже ты полностью подошел к тому, чтобы ты вот все
- ты готов. Вы же знаете даже есть такая фраза "пальцы веером". То есть в это время, когда ты все полностью отґдал ему. Вот почему все жертвы были на расстоянии все дальше и дальше. Вроде он должен был меня поглощать, но, ожидая убийства, я растягивал. Я как бы оттягивал все это своим вторым "я": "Ну не надо! ". Сопротивлялся и все равно, когда он брал уже верх, когда я уже понимал, что не могу. Он меня задавил. И, вот, в это время, как-то, вот. Ну, наверно, все-таки разворачивал, развоґрачивал жертву. И, если жертвы... В последних трех эпиґзодах был уже нож. Все. Я вытаскивал нож и все было, как бы уже.
+ Можно сказать, что и голос свой не узнавал.
- Да, такое было, что менялся голос. Он был каґкой-то не такой.
+ В этот момент ты чувствовал себя идеалом, о котоґром мечтал с детства?
- (длительное раздумие) Я не мечтал убивать.
+ Не убивать я имею в виду, а быть мощным сильным.
- Да. Может быть. Скорее всего да.
+ Ты не помнишь от чего появились такие желания. Такое чувство стать идеальным?
- Не идеальным, а сильным. В основном по книґгам, фильмам, например, три мушкетера.
+ По жизни ты все-таки чувствовал себя ущемленным?
- В основном да. Драться я не умел потому что бабушґка учила:" Ударили - лучше убеги"
- Каждый человек периодически задает себе вопрос - есть ли у него будущее?
+ Сам, что ты думаешь, что представляешь?
- Я понимаю, что я совершал, что у меня нет будущего.
+ Что?
- У меня нет будущего
+ Психического или физического?
- Состояние какое-то непонятное. В основном всю свою жизнь я прожил ради детей, ради жены. Что со мной было и как это. Внутри какая-то пустота.
+ Что значит пустота?
- Суд? Это все... судить никому не дано человека, суґдить будет верхний суд, которой есть наверху. Здесь я понесу физическое наказание, не моральное. Моральное я понесу на верху, наверное. Там, когда будет моя душа на небесах, скорее всего.
+ Сейчас никто не знает как может повернуться. Тебе нужно как-то остаться на плаву, преодолеть чисто в псиґхическом плане. Тебе удается как-то удержаться или только за счет того, что перестаешь думать? Как-то отвлекаешься?
- Детство ковыряю, конечно, по-тихонечку. За шесть месяцев много чего передумал. Перебрано в своей жиз-
ни. Тем более, что надежда...
+ На чем больше останавливаешься: на детстве, когда был подростком или на родителях?
- На жизни.
+ Ну, как ты ее материализуешь? В каких представлеґниях?
- Конечно, что ждет меня впереди. То, ради чего я жил. Буду ли я жить ради чего-то. Ведь у меня сейчас, в сущности, ни жены, ни детей. Никого не осталось, ради чего я жил.
+ Видишь ли, у тебя была такая полоса, когда ты стал от них отчуждаться, все-таки?
- Я не знаю, что это такое.
+ Более того, дошло, что ты сам стал бояться своих мыслей, кощунственных в отношении собственного ребенка,
девочки.
- Ну, что ж. Не представляю ничего сейчас. Сейчас все нормально.
+ Сейчас просто ушло. Забылось так, как-будто его и не было. Я имею в виду те твои мысли, когда попал в капкан страстей.
- Тогда было так. Тогда я чувствовал себя совсем по-другому.
+ Когда ты выскочил из этого капкана? Когда стал смотреть на все это, как бы со стороны?
- Я еще не вышел из этого. Я имею в виду, что бывает так, как-будто просыпаешься от кошмарного сновидения.
+ Этого еще не пережил?
- Я наверно и сейчас сплю с этим кошмаром.
+ Что и чувства, связанное с пристрастием, тоже круґтятся в голове. С мыслью, что все-таки, что-то проґчувствовал такое, что не доступно...
- (перебивая)... другим. Конечно, есть.
+ Дает чувство какого-то успокоения? Понимаешь, что я имею в виду?