Музыка сковывала жару и отбрасывала подальше от места, где пролетали мима друг друга черные глаза. Глаза были напряжены, глаза были жестокие жадные и сильные, глаза двигались удивительно четко и ритмично. Были там и женские глаза. Пара глаз, зеленых глаз. Эта пара глаз двигалась быстрее и четче, нежели остальные, эти глаза не были жадными, эти глаза были украденными. Украденными музыкой, которая заставляла двигаться других. Кража была бы намного более очевидной, если бы была возможность разглядеть лицо. Но никому из присутствующих это не было нужно. Все знали что зеленые глаза звались Изабелью, и все знали, что то личико, в которое эти прекрасные глаза были аккуратно помещены, лучше никому не видеть; лицо Изабель было дъявольски прекрасно: нежная золотистая кожа не имела на себе следов ни горя ни слез ни отчаяния, губы были свежее раннего утра а волосы были так длинны и густы, что в них можно было бы спрятать всю испанскую армию, и этого бы никто не заметил... Поскольку все смотрели ей только в глаза.
Изабель жила только танцем. Жизнь для нее двигалась рывками от одной ночи к другой, день же был для нее томительным ожиданием. Вначале Изабель танцевала всегда одна, при большом количестве зрителей - чего она никак не желала, ей вообще было все равно. Из толпы наблюдателей ей нужен был лишь один - партнер для заключительного танца. Каждую ночь выходила новая пара черных глаз, и каждую ночь происходило одно и то же. Последний танец длился обычно очень долго, но все присутствующие дожидались до конца. И ждать было чего. Если во время танца зеленые глаза исчезали - значит Изабель довольна танцем , и ее партнера ждет необычайная награда - ночь с самой красивой девушкой мира. А если во время танца загорался один, или не дай бог два зеленых глаза, это означало, что эта ночь без победителя, и пара черных глаз уходит до смерит огорченной. И есть отчего - всего лишь раз в жизни есть такой шанс, и он его упустил.
Так продолжалось из ночи в ночь. Многие не выдерживали танца с Изабель и сдавались, единицы уходили с ней. Но в одну ночь случилось так, что танцевала не одна пара зеленых глаз, а целых две. Мужчина был нездешний, очень крепкого телосложения, длинноволосый с острым пронзительным взглядом. Именно этот взгляд был устремлен на Изабель в ту несчастную ночь, когда произошло событие, перевернувшее всю ее жизнь. Они танцевали вдвоем, но Изабель была недовольна кавалером, слишком были резки его движения, и потому один ее глаз был открыт. Когда танец кончился и Изабель уже повернулась чтобы уйти, мужчина цепко ухватил ее за запястье и утащил в ночь, к тростнику. Изабель не произносила не звука. Они смотрели друг другу в глаза. Незнакомец сказал: "Ты будешь мой и только моей. Я люблю тебя!" Она лишь прошептала :"Никогда..."
Тогда незнакомец достал огромный нож и приставил холодную от одинокого ожидания сталь к нежной шей и произнес:"Ты уверена, что так же хорошо станцуешь перед Смертью?"
Шли годы. Изабель стала звать незнакомца Андреасом, а он стал звать ее женой. Они жили вместе уже очень долго, они знали привычки и слабости один другого, но понимали друг друга не больше, чем в день своей первой встречи. С ними произошли перемены: тот огонек страсти, пылавший некогда в зеленых глазах Изабель постоянно, стал появлятся все реже и реже; с Андреасом все вышло наоборот, его пустые отсутствующие глаза обретали смысл и желание, каждый раз, когда он смотрел на Изабель. Муж, естественно, сразу же после свадьбы запретил ходить Изабель на ее вечерние танцы, и это, казалось ее совершенно не удивило: она знала, что когда то придет конец ее прежней беззаботной жизни. Изабель напоминала птицу в клетке, очень красивую, дорогую и независимую птицу, но все же в клетке. С каждым днем ее прежде воздушное тело тяжелело. И была эта тяжесть не сродни той, с которой давят на землю обжоры и дома. Эта был тяжесть ее несвободной жизни. Андреас не понимал, зачем ей нужны эти ее танцы, он был жуткий ревнивец и собственник и вязал крылышки Изабель как только мог. Он запрещал ей одевать открытые платья, гулять одной и с подругами, и ,конечно, общаться с мужчинами ей тоже было не дозволено. Но все это ей было не нужно, ей нужны были только те ночи, те ее безумные молодые движения, ей нужен был ритм, звук каблуков, музыка, танец... танец.
Любой мог видеть, что Изабель живется плохо. Не то что бы Андреас был плохим человеком, совсем нет, даже наоборот. Он был красив собой, горделив смел и решителен. Он был необыкновенно нежен с женой. Он давал ей все, но ничто не могло удовлетворить Изабель, ничто не могло дать ее любовь Андреасу. Любой мог видеть что у Изабель только две судьбы: либо умереть с Андреасом, либо бежать от него. Но Изабель была верна своим обязательствам, она даже иногда испытывала симпатию к своему и мужу - в такие моменты она думала, что хорошо было бы его полюбить. Но никогда Изабель не испытывала отвращения к нему.
Жизнь бы так и дальше своим чередом, смерть бы и дальше шептала свои стихи Изабель на ухо, если бы однажды
Изабель так сильно не захотелось свободы, так сильно она бы не возжелала окунуться душой и телом в музыку. Ночью Изабель бежала из дому к тому месту, где жара и зной отступали перед звуками музыки и танцем. Десятки черных глаз при ее появлении вспыхнули удивлением и желанием. Изабель стала танцевать так, как никогда не смогла бы станцевать раньше, она чувствовала каждый перепад мелодии, каждый изгиб ритма, она была самой музыкой. Глаза смотрели и смотрели, Изабель тонула в жадности, источяемой ими. Пришло время последнего танца, и пара самых жадных глаз вышла к зеленым огонькам.
Их безумно страстный танец уже подходил к концу, как в темноте мелькнули зеленые глаза Андреаса, полные ужаса беспокойства и тревоги. Он увидел Изабель с другим и будто сошел с ума. Его глаза почернели, руки затряслись, губа выпустили что-то обидное. Изабель стояла в ужасе. Она смотрела, как Андреас подходит к незнакомцу, кричит на него, она смотрела как незнакомец достал блестящий предмет, она смотрела как Андреас падает, давясь кровью. И в миг она поняла Андреаса, она поняла своего мужа. Она упала на пол, зеленые глаза брызнули слезами, она закричала, стала бить руками об землю, царапать землю; камни впивались и рвали красивые руки и нежную кожу, земля впитывала слезы. Она любила Андреаса.
Андреас лежал в грязи у тростника. Ему было очень плохо, боль твердила ему свои условия - она позволяла ему только глотать воздух с плевками крови, Андреас не мог двигаться. Как ни странно ему сейчас, лежа в грязи и в крови, парализованному болью, впервые за столько лет стало легко думать, анализировать себя, свои поступки, Изабель...
"Изабель,Изабель... В этом имени ведь ничего нет! Оно пустое как и она сама, со своими танцами. Кроме них она ничего не видит, кроме них ей ничего не нужно! И я теперь лежу обессиленный, я теперь умираю... из-за нее? Неужели из-за нее?Неужели я настолько глуп и слеп был? Почему? Я ведь мог любить другую, и она бы меня любила, я мог бы жить, могли бы жить мои дети и дети моих детей. А теперь я умираю! Глупая бессмысленная смерть! Если б я только знал, Изабель.."
Изабель смотрела, как Андреас двигался, все медленне и медленне, но не смела подойти к нему. Ее глаза снова горели, но страсть в них была уже другая. Она так хотела вернуть все назад на свои места, она стыдилась своего поступка, она хотела вернуть себе своего Андреаса. Она хотела лишь одного, чтобы Андреас был снова рядом, чтобы та лоснящяяся кровью дыра в его теле зажила, чтобы губы снова любили ее, а не плевались кровью и мякотью. Но смерть не ждет и не прощает.