Как-то все же странно все происходит в жизни. Вот только что ты нужен абсолютно всем, все тебе без конца звонят, ищут с тобой встреч. Всюду тебя приглашают, везде хотят видеть и не хотят слышать никаких отказов.
— «Вы непременно должны у нас побывать, приехать хоть на минутку».
Как будто у тебя этих минуток в сутках как минимум в два раза больше, чем на самом Деле. Но стоит только поругаться с генеральным директором, швырнуть ему прямо в лицо заявление об уходе и уйти с работы с гордо поднятой головой в самом начале рабочего дня... и все... ТИШИНА. Как быстро распространяются слухи.
Было это только в пятницу, а сегодня — понедельник, и никто-то тебе за эти три неполных дня не позвонил. Такого раньше не бывало, все же мой статус обязывал со мной считаться. А тут как отрезало...
Хотя ругались мы и раньше и демонстрация ухода тоже была, но как-то это все быстро забывалось. Максим Петрович приносил извинения, и все становилось на свои места. А тут я даже не знаю, подписал он заявление или нет, он просто сделал самолетик из него и послал ко мне вслед. Когда я добежала на подкашивающихся ногах до дверей его внушительного кабинета, моля Бога, только бы не упасть (слава ему, я справилась), я развернулась, покрутила у виска, получив при этом моральное удовлетворение, и тогда уже подняла гордо голову, прошествовала в свой кабинет, схватила свою сумку со стола, которую едва успела открыть, придя на работу, и пошла из офиса. Андрей в своё время меня все же отлично вышколил. .. Никогда и ни при каких обстоятельствах не показывай, как тебе хреново. Всегда держи лицо. И я держала! Держала из последних сил!
Зойка, наша секретарша, мучительно делала вид, что ничего не происходит, в приёмной были все начальники отделов, подошло время еженедельной планёрки, которая пройдёт на сей раз без меня.
Всю дорогу домой я со злостью вспоминала, как меня вызвал шеф и давай распекать, как школьницу, за то что, видите ли, клиенту не по нравился отель, в который мы его заселили. Отель выбирала не я, а он сам, ему его посоветовала его подруга, та ещё мымра, скажу я вам. Откуда эта его Ларисочка знает об этом отеле — ума не приложу, но расписывала она его в таких красках, что шеф загорелся как лампочка на пятьсот ватт, так и светился весь лучезарно.
Я просила времени на ознакомление с объектом, так как мы им все же ни разу не пользовались. В уже нами наработанном отеле произошла авария, водопровод прорвало, и затопило все четыре этажа, в том числе и наш люкс, который мы постоянно снимаем для своих клиентов, приезжающих для заключения сделки. Времени было в обрез. Искать что-то подходящее мы не успевали... и тут эта Ларисочка со своим загородным домиком, где она отдыхала с друзьями, когда шеф летал в Нью-йорк, почему-то Ларисочку на сей раз не взяв с собой, хотя было заказано два билета. Но это не моё дело. Видимо, очередная пассия проигрывала даже Ларисочке, хотя чему уж тут проигрывать... я даже и не знаю.
Нет... с внешностью у неё все в порядке, но более вульгарной и безвкусно одевающейся особы я просто не припомню. Но каждому ведь своё. Шеф с ней уже полтора года и до этого ни на кого не западал...
Ну, так вот... выходные я провела отвратительно. Напилась в пятницу до чёртиков, сначала мне попалась бутылочка старого «Шерри», привезённого мне ещё Андреем из какой-то поездки, мы так и не приступили к распитию, потом прислуга нашла её под кроватью и поставила в бар.
Просто не пришлось отведать, вот и настал как раз подходящий момент, чтобы её распить. Ну, я, не раздумывая, откупорила бутылку и вылакала одна целый литр. Так как эти выходные я совершенно не помню, и судя по головной боли, которая присутствует сейчас, дело этим не ограничилось. Обнаружив себя в понедельник утром в кровати, что сегодня именно понедельник, половина шестого, я знала точно, я растерялась, у меня всегда срабатывает внутренний будильник... пора на работу. Это проверено годами и сомнению не подлежит. Провалявшись до десяти часов утра, я все же не выдержала, встала и поплелась, иначе не скажешь, в душ...
Чувствовала я себя премерзко, хотелось постоять под холодной струёй и смыть с себя весь этот липкий, тошнотворный запах, который исходил от меня, я включила холодную воду и решительно встала под спасительную холодную струю. И с каждой минутой ощущала приток новых сил, наполнявших меня.
Простояв не менее десяти минут под этой живительной струёй, я, наконец, включила горячую воду, налила гель в руку и начала намыливать тело. В этот момент в прихожей раздался какой-то грохот, я выскочила из душа, и, как есть, побежала смотреть, что же там случилось. И нос к носу столкнулась с шефом, голышом, намыленная гелем, со стекающей с меня мыльной водой. От неожиданности мы оба остолбенели, я даже забыла, в каком я виде, так как увидела, что за ним, на полу валяется выбитая дверь и стоит наш начальник охраны Пашка, старый друг и однокашник Андрея, который тоже уставился на меня во все глаза...
До меня наконец дошло, в каком я виде, я взвизгнула и полетела в душ, быстро смыла с себя остатки пены, выключила воду, вытерлась, накинула на себя висевший на вешалке короткий халатик, на,моя прислуга, хотя сейчас, для разговора с шефом, мне нужна была броня, чтобы чувствовать себя защищенной со всех сторон. Разговор у нас предстоял не шуточный. Но как назло другой одежды в душе не наблюдалось, видимо, Татьяна,моя прислуга, забрала все в стирку. Судя по возне в коридоре, они там дверь навешивают, придётся выйти в том, что есть. Прошмыгнуть в спальню и одеться приличнее, пока они заняты.
Выплыв из душа, заметила, что дверь уже висит на месте, Пашки нет. В коридоре увидела только своего шефа, стоящего под дверью, и переминающегося с ноги на ногу, это надо было снять на камеру, а потом демонстрировать за большие деньги всем сотрудникам нашего довольно внушительного рекламного агентства, заработок был бы обеспечен на всю оставшуюся жизнь. Эх, беда, камера в комнате за его спиной такого дохода лишилась. Ну, да ладно. Сейчас я ему выдам, родимому...
— Итак, Максим Петрович, как все это понимать? Что вы в конце-то концов себе позволяете? Вламываетесь средь бела дня к своей бывшей сотруднице (как он дёрнулся при этом), выбиваете дверь, ставите меня в неловкое положение. Это ради чего? Чтобы ещё больше унизить? Вон из моего дома, и чтобы я вас больше никогда ближе метра к своей особе не встречала. Ну-ка, освободи проход, встал тут столбом.
Я бесцеремонно оттолкнула его внушительную фигуру,
— Спортом бы пора заняться, а то отрастил тут тело.
Хотя это я зря, смотрелся он не плохо. Даже с лишними десятью-пятнадцатью килограммами недавно располневшего тела. Я его уже не раз распекала за это. Но он так обречённо себя осмотрел и сказал:
— Это нервы, вот постоянно заедаю...
2
Как будто бы у меня нет этих самых нервов, а вместо них. сплошные канаты, но я нахожу в себе силы и бегаю по утрам в любую погоду. Это помогает держать себя в форме. Меня Андрей приучил, раньше мы бегали вдвоём...
— Вы что-то хотели мне сказать, Максим Петрович? Или так и будете стоять в коридоре, переминаясь с ноги на ногу?
— Вик, ну ты это, прости, а? Ну погорячился я, ты же знаешь. Я тебе все ведь выходные звонил, когда понял, что натворил. Ну, в запарке я, честное слово, я не хотел. Ну, так получилось. Больше этого не повторится. Я тебе обещаю. Ну, пожалуйста.
— Слушай, Макс, эти твои вспышки повторяются все чаще и чаще. Ты на Ларисочку свою так ори, понял? А на меня Даже Андрей никогда так не орал, понимаешь? У всех бывают накладки по работе. Всем что-то когда-то не нравится, но нужно уметь держать лицо, которого у тебя последнее время нет. После гибели старшего брата ты все быстрее и быстрее скатываешься в пропасть. Звереешь, что ли...
— Не говори о его смерти, я не верю, что он погиб, и ты не верь...
— Макс, мне тоже тяжело, ведь я люблю его, люблю по-настоящему и До сих пор его одного. Но чудес на свете не бывает, понимаешь, не бывает, два года — это большой срок, где он по-твоему? ГДЕ? Как я жалею, что не отправилась в эту его кругосветку с ним, кто бы только знал, как я об этом жалею. Но эта так и не состоявшаяся беременность, болезнь мамы, смерть вашего отца, у меня не было выбора. Все навалилось разом. Он отправился один. Я должна была остаться, уговорить его не плыть одному.
Уговорить, чтобы потом мы отправились вместе. А у меня была апатия, я сама предложила ему. САМА. Он ведь хотел отложить...
В который раз я горько заплакала. Проклиная свою судьбу. Лучше бы я сейчас лежала на дне океана вместе с любимым. Чем вот тут теперь быть одной. Макс подошёл ко мне, обнял по-братски за плечи, прислонил ко мне голову и начал, поглаживая меня по спине, говорить таким похожим голосом:
— Вик, ну не кори себя. Не кори и надейся. Я вчера к гадалке ходил (я прямо так и дёрнулась... Макс? К гадалке?), Прохор говорит хорошая гадалка, она к ним из Сибири в гости приехала, дальняя родня. Так вот она говорит, что Андрей жив, жив, что, скорее всего, он в плену...
— Да уж, Макс, твоей бы гадалке книжки про приключения писать... Ты ей, наверное, сказал, откуда было последнее сообщение от Андрея, вот она и сочиняет, чтобы больше с тебя сгрести...
— Да не говорил я ей ничего, как только Прохор позвонил мне, он тоже за Андрея переживает, и сам все хотел проверить, правда ли она такая сведущая, и мне сказал молчать. Пусть сама все скажет, ну, я просто принёс фото со своего стола,и положил перед ней, сидел и молчал. И она молчала... долго, а потом вот только это и сказала, что он жив и, скорее всего, в плену... Я как-то сразу ей поверил. Да и не взяла она ничего...
— Ты просто хотел поверить, хватаешься за любую соломинку...
— Не говори так, надо верить, понимаешь... верить. Может, у нас выкуп потребуют, я отдам любые деньги, даже всю фирму отдам. Мы ещё с Андрюхой заработаем, лишь бы только он вернулся. Я сразу же после того, как с тобой поругался, и пошёл. Звонил тебе, но ты вне зоны доступа все выходные... наша всезнающая Зойка сказала, что ты собиралась к матери...
Сердце у меня в этот момент ойкнуло...
— «Господи, ну ведь я Действительно собиралась к маме»...
а тут даже не позвонила, не предупредила, она там с ума сходит... она так боится, когда я к ней приезжаю на машине.
«Вика, ты несёшься как угорелая, можно ведь и тише ехать, не на пожар», — как всегда говорит она. Теперь, видимо, места себе не находит. Но почему-то не позвонила. Не узнала...
— Звонил я Аглае Семеновне. Вчера. Она обрадовалась моему звонку, спросила как ты? Когда к ней приедешь, заждалась. Ну, я не захотел её пугать, поговорил с ней ещё десять минут. После этого начал твои поиски. На телефонные звонки ты не отвечаешь. Соседка твоя сказала, что тебя не видела. Прислуга за городом. Ну, я тешил себя надеждой, что ты у какой-нибудь институтской подруги, спряталась от меня. Но после того, как ты не явилась на работу вовремя, я уже места себе не находил. Сразу примчался.
— Я у тебя больше не работаю, Макс...
— Ну, я же извинился, Вик. Ну, прости меня. Роднее и ближе тебя у меня никого нет. Андрей и ты. Вся моя семья. Прости меня. Я звонил, правда, звонил. Но ты не отвечала. Я уже подумал, что с тобой плохо. Ну, вот мы с Пашкой и вышибли дверь, а тут ты... в таком пикантном виде, это стоило того. Я брата понимаю...
Я покраснела до корней волос, даже почувствовала это, липкий пот пополз по спине...
— Убирайся отсюда, немедленно, слышишь, и не было никаких звонков, в дверь я не слышала, а телефон молчал все выходные...
— Так он у тебя, мобильник, вне зоны доступа, а домашний не отвечал и домофон отключен... Хорошо твоя соседка снизу,сердобольная женщина,впустила нас с Пашкой.
Тут он подошёл к домашнему телефону, стоявшему на тумбочке в углу, потянул провод, вилка была отключена, видимо, это я позавчера в сердцах выдернула её. Я взяла сумочку, Достала телефон, нажала на кнопку вызова и прочла на вспыхнувшем экране: БАТАРЕЯ РАЗРЯЖЕНА, ЗАРЯДИТЕ БАТАРЕЮ...
— Блин, Макс, ну верно говорят, беда одна не приходит. Это все ты виноват. Наорал на меня ни с того ни с сего. Из-за своей безалаберности, между прочим, и веры во вкус своей полоумной Ларисочки, сорвал свой промах на мне. И вот результат... я все выходные пропьянствовала в одиночку, что не позволяю себе уже два года. После пропажи Андрея и потери ребёнка, да ещё и к маме не попала. Все одно к одному. Нам надо расстаться. Окончательно и бесповоротно расстаться. Так больше продолжаться не может. ты не должен так на меня орать ни при каких обстоятельствах, не имеешь права. Пока мы до конца не потеряли уважение и доверие к друг другу. Я больше не буду работать в агентстве, я так решила. Оно остаётся тебе.
— Ты не имеешь права предать Андрея, не имеешь. Он оставил его нам, почти в равных долях. И я никогда не приму от тебя твоего ухода. Так и знай. Никогда. Ты слышишь. НИКОГДА. Как я буду смотреть брату в глаза. Когда он наконец появится? Как? Что я не смог наладить отношения с его женщиной? Бросил на произвол судьбы? Выгнал? Этого не будет. Не будет никогда. Я уже принял решение. Я вышвырнул Лариску из своей жизни. Она на меня плохо влияет...
— Ты действительно думаешь, Макс, что дело в Лариске? Ты мужчина, ты не можешь во всем полагаться на женщин. Не можешь. Андрей мне многое доверял, но решения всегда принимал сам.
— Да, я не такой, как Андрей. Андрей сильная, волевая, целеустремлённая личность, а я только его младший брат. Я всегда был в тени. Всегда. Понимаешь. Он постоянно за меня везде заступался, я рос слабым, болезненным ребёнком, рано потерявшим родителей, которых мне заменил брат, он старше меня на восемь лет, ты знаешь. У нас разные отцы. Я своего не помню, но Андрей был не лучшего о нем мнения...
— Согласись, что Андрей не лучший источник информации. Ты не можешь слепо верить его суждениям...
— Ну, да, не могу. Но его-то отец не бросил меня, двухлетнего пацана, не отправил в детский дом, забрал, воспитал, усыновил, дал образование, и я никогда не ощущал, что он любит меня меньше, чем Андрея. По-твоему это не высшая оценка для человека? Андрей — копия своего отца. Точная. А я, может, своего, я же ничего не помню. Хотя я стараюсь, стараюсь походить на человека, который меня воспитал. Как мне их обоих не хватает. Если бы не ты, то я не знаю, как бы я это все пережил. Вик, я знаю, что мне нужно о тебе заботиться, чтобы Андрей приехал и сказал:
— «Макс, ты молодец. Фирма процветает, а жена ждёт, надеется и верит».
— Но на самом деле обо мне заботишься ты, если бы ты не сдерживала меня, то я не знаю, куда бы меня уже занесло.
— Макс. Но ты и на самом деле молодец. Фирма процветает, а в жене не угасает искорка надежды. Угаснуть ей не даёшь ты. А о том, что я тебя сдерживаю. Ты все же преувеличиваешь. Ты всегда сам знаешь, когда не прав. И умеешь подольститься, — засмеялась я.
— Фирма процветает благодаря тебе...
— Да брось, Макс, это наше общее дело. И ты прав. Я все же не имею права пустить все на самотёк в память об Андрее. Но обещаю тебе, что если ты ещё раз сорвёшься, то я вдруг вспомню, что у меня на пятнадцать процентов акций больше, чем у тебя, и смещу тебя с поста генерального директора. Так что трепещи и бойся. А сейчас иди работай. Завтра я буду на месте. Сегодня только отдышусь, приду в себя и позвоню маме.
— Будет исполнено, Ваше Королевское Высочество. — И побежал из квартиры.
3
А я села на пол и завыла в голос. Вашим Королевским Высочеством меня звал Андрей. Сразу, с первой минуты знакомства и все эти недолгих два года совместной жизни, которые пролетели как один нескончаемый день абсолютного счастья...
Звонок подключённого Максом телефона застал меня все ещё сидящей на полу. Правда, реветь я уже перестала. Но так и сидела, прислонившись к дивану в очень неудобной позе. И думала, думала, вспоминала. Дни, проведённые рядом с Андреем, всплывали в моей памяти, иногда даже блаженная, счастливая улыбка появлялась на моем лице.
Эх, мне бы придумать такой аппарат, который бы все это вытащил из моей памяти и перенёс на диск, чтобы я никогда не забыла. Воспоминания проходили перед моими глазами нескончаемым потоком, а я все сидела и сидела, у меня уже затекла спина, но я все никак не могла собраться и встать, пойти умыться, одеться. Позвонить маме...
И тут этот звонок, вырвавший меня из воспоминаний, я протянула руку, взяла трубку, поднесла к уху и уже хотела сказать:
— «Здравствуй, мама, извини, родная, так получилось, что я не приехала к тебе, я тебе все объясню через неделю, прости, у меня все нормально», — и в ответ услышу родной, прерывающийся от волнения мамин голос:
— «Ничего, Викуся, я только удостовериться, что ты здорова...».
Но в трубке раздался незнакомый мужской, наглый голос с кавказским акцентом:
— Колесниченко Виктория Александровна?
— Да. А с кем я разговариваю?
— Андрей Колесниченко тебе кто?
Я вся так и затрепетала, пальцы непроизвольно сжались, судорожно сжимая трубку, до побеления в суставах. Мне хотелось закричать, но я последним усилием воли взяла себя в руки, откинула эмоции, сфокусировала мысли на главном, как меня учил Андрей. В голове раненой птицей забилась мысль, затеплилась маленькая, слабая искорка робкой надежды, в памяти всплыл рассказ Макса о гадалке и о плене Андрея. В висках застучало, и я срывающимся от страха голосом едва смогла выдавить из себя:
— Муж. Где он? В плену?
— Я продаю информацию. За очень большие деньги. У тебя они есть?
— Деньги есть. На сколько достоверна ваша информация и сколько она стоит, чтобы не быть голословной. Сколько?
— Миллион долларов. Это только мне. Ещё надо будет свести тебя с человеком, который сведёт тебя с людьми, которые тебе помогут его найти. Выкуп за него, если сторгуетесь, короче пятнадцать миллионов зелени, потянешь?
— Займу, — на всякий случай сказала я.
Деньги у меня были. За Андрея я отдала бы больше, не жалея. Но показывать этого нельзя. Сумма названа. Она меня устроила. Там будет видно. Пока это все проносилось у меня в голове, мой визави сказал:
— Ну, тогда жду тебя завтра на Красной площади у Вечного огня. Прости, я ничего в Москве не знаю. Только что прилетел. Я сам тебя найду. Фото твоё у меня есть.
— Я буду не одна. С его братом. Можно?
— Брата я тоже знаю. Есть фото. Так что не обмани. Я прослежу Если обманешь, пожалеешь. Мужа не увидишь. Потеряешь навсегда. Поняла?
— Поняла. Деньги с собой сразу?
— Вот это разговор. Андрей говорил, что баба у него мировая. Брату не так доверял. Не то, что не заплатит, дров наломает. Нет. Сначала поговорим, посмотрим, что да как. Потом найду возможность обменяться информацией. Не бойся. Не обману. Ладно. Завтра в двенадцать,устроит?
— Устроит. Я все поняла. Спасибо. Можно бы и сегодня.
— Нет. Устроиться надо. Привести себя в порядок. Я с аэропорта звоню. Все. — И отключился.
Как его зовут, я так и не спросила, да он и не скажет. Я тут же лихорадочно стала крутить диск телефона, набирая Максов номер по памяти, так как мобильник все ещё не зарядила. Злой голос Макса ответил:
— Колесниченко.
— Макс, срочно ко мне.
— Что случилось? Я же два часа как от тебя. Работать кто-то должен, если ты не в форме, — попытался пошутить он...
— Макс. Это не шутки... Андрей... — У меня перехватило дыхание, пересохло горло, я пыталась, но спазмы душили меня, и я ничего не смогла больше сказать.
— Девочка моя. Жди меня. Я сейчас, я сейчас.
Я сидела. Держала гудящую короткими гудками трубку и тихо плакала. В этот момент я окончательно поверила в то, что все это правда, что он жив, что вот скоро он зайдёт в дом, подойдёт, обнимет меня и скажет:
— «Девочка моя, ну вот я и вернулся. Как же я по тебе соскучился».
А сейчас приедет Макс, и мы отдадим с ним все эти деньги, не глядя, лишь бы Андрей был рядом. Мы так по нему соскучились, надеялись и верили все эти долгие, долгие два года...
Нет нужды говорить, что Макс примчался ко мне сразу же, бросив своё совещание. Он выхватил главное, что нужно пятнадцать миллионов, дал задание Прохору, нашему главбуху, своему другу детства и сокурснику о снятии нужной суммы со счета фирмы и сел меня слушать. После того как я уже сотый раз повторила ему все, что знала, позвонил Прохор, он перевернул все верх дном, но нужная сумма была собрана за какие-то полтора часа. Когда я удивилась такой оперативности, Макс ответил:
— А я с утра велел подтянуть резервы. Дал задание Прохору подготовиться и выяснить, какую сумму мы сможем безболезненно вынуть. Я думал, что возьмут больше. Прохор на вскидку обещал двадцать восемь миллионов. Ну у меня есть двенадцать, я думал, придётся брать и у тебя, но пятнадцать миллионов мы отдадим завтра. Это не повлияет ни на что, Вик. Мы справимся. Осталось подождать, Вик, ты не против, если я у тебя подожду? Я не смогу один, ну пожалуйста, Вик. ..
Ну что было делать? Мне и самой не хотелось оставаться одной. Через час явились Прохор и Пашка. Привезли деньги, зайдя в квартиру, они расположились в гостиной, позвонили в машину и отпустили её. Я поняла, что ехать они никуда не собираются. Ждать мы будем все вместе. У МЕНЯ.
Видимо, прочитав что-то по моему лицу Прохор вскинулся:
— А ты что хотела, чтобы мы тебя одну тут оставили с такими деньжищами?
— Ну, я не думала, что вы их вообще догадаетесь сюда привезти. Мы бы завтра могли в агентстве их из сейфа забрать...
— Так мы что тебе мешаем? Не могу я сидеть там возле сейфа и ждать...
— Да кто тебя заставляет-то, Проша. Ушёл бы домой.
— Ага. Домой. Да я там умру Лучше я с вами. Андрюха наш старший товарищ, верно, Паш? Ты просто не представляешь весь тот авторитет, который он для нас, пацанов, имел во дворе. Мы ж из такого дерьма все вылезли,’ когда они к нам в дом приехали жить, тебе и не понять... МЫ НЕ УИДЕМ.
— Да ну вас, сидите. Павел, ты не забыл, что ты повар по первой профессии? Пошли чего-нибудь приготовим.
— Вот ведь, Пашка, мы же сумку со жратвой в машине забыли... Эти волнения меня доканают. ..
— Да не забыли мы. .. в коридоре она...
— Вот, Паша, я в тебе не ошибся, тебе можно жизнь свою доверить, ты никогда не теряешь голову, молодец. Ну идите, готовьте, а мы с Максом тут все обдумаем, что да как...
— Макс, ты не забыл, что мы идём только вдвоём? Знаю я вашу солидарность, ещё не хватало их спугнуть, если вы все же решите идти туда всем двором. Или всю свою школу единоборств потянете?
Пашка хмыкнул:
— Ну, всю не всю, а ребят я уже предупредил.
Я так и вскинулась:
— Ты гибели Андрея хочешь?
— Нет, не хочу. Но мы тоже не лаптем щи хлебаем, Вика, обуть им нас не удастся. Мы их будем так беречь и пасти, как мамы младенцев не берегут, пока к Андрею не выведут, а потом пусть катятся на все четыре стороны. Это не обсуждается, Вика.
— Да поняла я, но если они что-то почуют и с Андреем что, то знайте... Вам не жить, собственноручно постреляю. Вы знаете, я могу...
— Да знаем мы, Андрюхина школа...
— Не правда, у меня первый юношеский разряд по стрельбе, если бы я грипп на ногах не перенесла и это не дало осложнение на зрение, то мне пророчили большое будущее. Мы с Андреем на стрельбищах познакомились...
Сказала я и пошла на кухню, чувствуя сзади восхищенный взгляд Прохора.
4
Павел уже что-то строгал в одиночестве. Он-то знал, где мы с Андреем познакомились, так как встретились мы все вместе. Пашка встречался с моей подругой Наташкой Селезневой, какая вот муха их тогда укусила — не понятно. Наташка недоучилась с нами в институте, перевелась в другой город и уехала, не попрощавшись. Потом она, правда, написала мне письмо и извинилась за свой поступок. Но о Пашке ни гугу. Мы до сих пор переписываемся с ней, она все ещё не замужем, как и он, кстати, тоже не женат. А я все эти годы ломаю голову над тем, как бы их помирить... Но вот все никак не решаюсь завести об этом разговор. И тут я загадала:
— «Вот если только Андрей вернётся, то я обязательно сведу их снова».
— О чем задумалась, красавица? Ты уже режешь пятую луковицу? Нам не надо столько. Успокойся, все будет хорошо. Я чувствую это.
Хорошо иметь таких преданных друзей, вот как легко мне с ними. Я уже тихо радовалась про себя, что вот они не оставили меня одну, пусть даже с Максом вдвоём. Макс всегда был младшим братом Андрея, к нему все снисходительно относились. А Павел с Прохором были людьми совсем другой формации, с ними я почувствовала себя намного надёжнее.
Обед прошёл очень оживлённо, мы все крутились возле одной темы, вот только что ели, у меня в голове так и не отложилось. Было очень вкусно, я так готовить не умею, но вот что это было, я, скорее всего, не поняла. Мы бы сидели всю ночь, но Павел быстренько принудил нас лечь по постелям...
— У кого проблемы со сном? Могу выдать снотворное.
Проблемы были у меня, я приняла две таблетки, выданного им лекарства и через полчаса спала сном праведника. Понадобились ли эти таблетки остальным, я не знаю, так как ушла сразу же к себе, предоставив возможность Максу размещать друзей в моей квартире на правах ближайшего родственника. Думаю, в моем пентхаусе это особого труда не составит, им надо только определиться, кто и где спит.
Видимо, все же снотворное повлияло, такого не бывало с тех пор, как я вышла за Андрея замуж. Я проспала до десяти часов утра. Из сна меня вырвал запах свежих, только что пожаренных блинчиков. Я даже подумала, что я у мамы. Но открыв глаза, обнаружила, что я у себя дома, сразу все вспомнив, я со стыдом соскочила с кровати и молнией ринулась в душ. Оттуда как раз выходил Прохор. Пашка пек блинчики, а Макс сидел на стуле и следил за его действиями голодным взглядом. Перед ним высилась уже изрядная горка блинчиков, но, видимо, ждали меня.
— Доброе утро, Вика, — сказали все трое разом...
— Доброе утро. И пусть оно будет самым добрым в последние два года.
— Не сглазь...
— Постараюсь...
— У тебя пять минут. Едим и выдвигаемся. Ребята уже на месте. Машины уже ждут.
Через полчаса мы все усаживались по автомобилям. Я, Макс и Павел вместо водителя — в мой «Бентли», а Прохор с деньгами в бронированный джип «Черроки». Я, хоть и живу в зелёной зоне, но от центра недалеко. Через час мы были уже на месте, в одиннадцать сорок пять мы подошли с Максом к Вечному огню и стали ждать моего вчерашнего визави.
Как ни вычисляли его, но все же голос Павла в рации, прикреплённой вместо клипс мне на уши, застал меня врасплох:
— Приготовься, Вика, соберись и успокойся, я думаю, что все будет хорошо. Это Руслан. Скажи ему:
«Над городом Грозным с утра чистое небо». — Это его позывной. Он поймёт, что я его веду. Молчи. Больше ничего не говори, мало ли кто его пасёт.
И тут к нам подошёл мужчина кавказской национальности. Сначала я подумала, что ему под пятьдесят, но потом посмотрела в его неожиданно васильковые глаза и поняла, что ему гораздо меньше, скорее всего, он ровесник Андрея, ему не больше тридцати пяти лет или около этого.
— Здравствуйте, господа Колесниченко...
— Здравствуйте. — Ответили мы с Максом в унисон. — И тут я добавила
— Над городом Грозным с утра чистое небо. Не правда ли?
— Но к вечеру обещают дождь...
Ответил он машинально, а потом рассмеялся и сказал уже без всякого акцента:
— Пашка, сержант, близко... я шкурой это чувствовал и шёл как на плацу, все думал сейчас услышу:
— «Рядовой Гоголадзе, почему не в строю?»
— Мы служили вместе. Андрюха сам предложил эти деньги, чтобы меня оттуда вытащить, и чтобы я договорился о его освобождении. Мне самому его деньги не нужны, я бы его сразу отпустил, но от меня мало что зависело. Я там был никто, понимаешь? Почти на таком же положении, что и он, Дальний родич меня опознал, вот через него и действую. Он в Сомали был...
Я сразу вычленила слово «БЫЛ» и вся затрепетала, дальше слушала как в тумане. В ушах гудел набат: «БЫЛ, БЫЛ, как хорошо, что он там БЫЛ».
— Его яхту захватили пираты. Понимаешь? Я был в другом отряде, долго не встречались. А как встретились, посмотрели друг другу в глаза. Узнали. Тогда я к нему и подошёл ботинки почистить. Тогда он мне все и сказал. Больше поговорить у нас возможности не было. Родич мой уже тоже сыт по горло этой жизнью у пиратов. Ничем таким он себя не запятнал ни дома, ни там. Он переводчиком там у них состоял. А я вообще по другую сторону баррикад был всегда. Я наполовину грузин. Мы из Азова, все мои предки там жили с незапамятных времён. А Мишка, мой родич, вообще чистокровный хохол. На судне нас взяли. Мишку на два года раньше, он меня и опознал, он слово за меня дал. Не хотел я этого, но выбор не велик. Либо «калаш» в руки, либо в расход. Но жить-то хочется всем. Вот в отряд и взяли. Я только старался вое мимо стрелять, якобы не умею, чаще как Мишка переводил, когда насобачился на их языке балакать. Мишка нашёл все Андреевы документы, смог выкрасть. Нашёл бандюгу, который сможет помочь. Уже не раз такие вещи проделывал. Он согласился сразу большая сумма на кону. Но поторопитесь, нервный он какой-то. Как приземлились, сразу в подполье ушёл, видимо, наследил у нас сильно... Для таких, как он, чужая жизнь кончается быстро...
— Ты нас недооцениваешь. Руслан, мы все приготовили уже. И деньги у нас с собой...
— Ну тогда все же у нас договорённость с ним имеется. Вы рассовываете деньги по неприметным затасканным сумкам. В три штуки... миллион, четыре миллиона и десять миллионов, помещаете в камеры хранения на железнодорожных вокзалах. Одну с десятью вы называете сразу Махмуд её забирает. А потом звонит нам, а мы с Мишкой и Андреем на съёмной квартире ждём звонка, что все нормально, потом он нас выпускает. Я долго не могу с вами говорить. Махмуд кому-то звонил, возможно, меня пасут... Уверенным ни в чем быть нельзя. У него везде есть свои люди. Я рад, что сержант здесь, он нас вытащит. Нам с Мишкой денег не надо, лишь бы нас оставили в покое и дома не преследовали.
— Хорошо, Руслан. Казанский вокзал подойдёт?
— Да. Это идеально...
— На, возьми телефон, по нему тебе сообщат номер ячейки. Да, я надеюсь, что все произойдёт сегодня.
— Конечно, Виктория Александровна, я сам не дождусь этой минуты. ..
— Как он?
— Все хорошо... У меня нет времени... Нужно торопиться... Махмуд может заподозрить неладное...
— Хорошо. Пойдём, Макс.
5
Когда мы отошли, то всю дорогу до машины шли молча, Максу пришлось почти тащить меня, на сколько я была собрана во время разговора, настолько расклеилась сейчас. Ноги отказали окончательно. Макс даже хотел взять меня на руки и нести на руках. Но я кое-как справилась с собой, отдышалась, что ли. Уже сев в машину, я дала волю слезам. Немного успокоившись, я обнаружила, что за рулём уже не Павел, а его брат Кирилл, внешне они очень похожи, но цвет волос другой. Пашка — блондин, а Кирилл — рыжий.
— Пашка следит за ним. .. — ответил на мой немой вопрос Кирилл. — Ну что? Поехали?
— Да, сейчас. Макс, позвони Прохору, пусть деньги рассортируют и положат десять миллионов в вещевую сумку, только где ж нам взять потёртую? И отвезут на Казанский вокзал, положат в ячейку и позвонят по моему номеру, сообщат, в какую.
— Обижаете, Виктория Александровна, Прохор уже обо все распорядился. Сумки уже купили у торгашей на рынке. И деньги уже везут.
— Ну, хорошо. Я только сейчас заметила, Макс, что ты, вопреки всему, за время всей нашей беседы с Русланом, не проронил ни слова. Как это понимать?
— Да Пашка мне приказал молчать. И всю дорогу в рацию твердил: «МОЛЧИ».
— Это не он твердил, а я, — засмеялся Кирилл. — Пашка уже на стрелке стоял. Руслану жучок привесил. Что-то неспокойно ему. Не доверяет этому Махмуду. С этим кроме него никто не справится, да и Руслан только ему доверяет. В парике и я бы подошёл, но парика-то нет.
— Опять нам осталось только ждать. Поехали, Кирилл. Что мы тут стоим? Ждём кого?
— Нет, я жду, когда вы скажете, Виктория Александровна.
— А... ну тогда поехали...
— Куда?
— Как куда? Павел не сказал, что ли?
— Да он ничего не сказал. Только и кинул мне на ходу про этот жучок и про недоверие Махмуду.
— Ну поехали ко мне домой. Разберёмся.
И потекли эти бесконечные минуты ожидания. Я вся изнервничалась, не находила себе места, слонялась по комнатам от окна к окну. За мной тенью бродил Макс. Иногда мы натыкались друг не друга, пропускали и брели дальше. Кирилл подогревал чай, разливал по чашкам, мы садились, начинали пить, но как только раздавался звук подъезжающего автомобиля, мы соскакивали с мест и все вместе бежали к окнам. И опять начиналось это бесконечное блуждание по комнатам...
Сколько это все продолжалось, я и не помню. Мы обессиленно сидели на диване. На столике остывал в который раз налитый чай, ничего не хотелось. В голове пульсировала одна мысль, что что-то не срослось. Слишком долго все это тянется. Вдруг за окном раздалось гудение множества клаксонов...
«Чья-то свадьба», — подумала я устало, но Макс с Кириллом рванули к окнам и с криками: «Наши!» побежали из квартиры.
Я тоже хотела рвануть за ними, но ноги мне в самый последний момент все же отказали. Я молча сидела на диване, одна и ждала, опять ждала. ЖДАЛА ЧУДА, КОТОРОЕ ДОЛЖНО СЕЙЧАС ПРОИЗОЙТИ. .. Я как первобытный человек прислушивалась к звукам. Мне кажется, что слух мой обострился до звериного, я ловила малейший шорох, раздававшийся в нашем многоквартирном доме. Ждала, что вот раздастся знакомый бег по лестнице и в комнату как ураган влетит Андрей, подхватит меня на руки и со смехом закружит по комнате...
Я услышала тихие шаги `возле нашей двери, сначала я не придала им значения... МОЙ АНДРЕЙ ТАК НЕ ХОДИЛ... Но что-то заставило меня резко обернуться и встретиться глазами с абсолютно седым человеком, стоявшим в дверном проёме. Он смотрел на меня незабываемыми глазами Андрея. У меня откуда-то появились оставившие меня силы. Как будто меня подбросили на батуте. За считанные секунды я оказалась возле него, уткнулась в его плечо и тихо заплакала...
— Девочка моя, ну не надо, не надо. Не плачь, все хорошо. Я с тобой, я рядом. Все наладится, мы больше никогда, никогда не разлучимся, я обещаю тебе это твердо. Ну, все, Ваше Высочество, где Ваша королевская выдержка? А то я подумаю, что мне жену подменили...
— Андрюш, я так по тебе соскучилась, я так тебя ждала, но если бы не Макс, то, возможно, меня бы уже не было, он не давал мне усомниться в том, что ты жив. Всячески поддерживал меня, оберегал, не давал свихнуться. У тебя замечательный брат, ты знаешь это?
— Знаю, родная, и ты у меня тоже замечательная.
— Ты голоден?
— Есть немного. Денег у нас было в обрез. Мы же все были из России.
И я повела его на кухню, где запасливый Пашка наготовил еды на неделю. Когда успел, всю ночь, что ли, не спал? Надо поинтересоваться, поучиться у него. А то действительно, что за жена, у которой муж в ресторанах питается. Мы продолжили разговор. Мне все хотелось узнать раз и навсегда, чтобы потом к этому уже не возвращаться никогда.
— Ну как все прошло,Андрюш?
— Все нормально,родная,все хорошо. Ребята уже едут домой
— И Махмуд?
— Да какой он Махмуд? Как его зовут, не знал никто. Пришёл, назвался Махмудом... Бог с ним, он больше никому не причинит вреда...
— Как это? Что случилось? Пашка же обещал, что он никого не тронет, отпустит с миром, если они оставят тебя, и деньги отдаст...
— Да не хотел этот Махмуд никого отпускать, он бы всех пришил, зря что ли у него был пистолет с глушителем? Пятнадцать лимонов зелени — немалая сумма, и делиться он ни с кем не хотел. Пашка все сразу просчитал, когда узнал Руслана, намекнул ему, что рядом, ну Руслан все понял, Пашка ему жучок навесил и за ним пошёл. Руслан петлял, петлял, несколько раз в метро пересаживался с электрички на электричку, это он соглядатаев Махмуда возил, как бы показывая Пашке слежку, про Пашку он знал, что он на хвосте. У него ещё никто не соскакивал. Мы же все вместе в разведке служили. Я когда попал в Пашкину часть, то он ведь сверхурочно служить остался, я ж после института служить пришёл. А Пашка отслужил. После своего кулинарного техникума, ну, это я тебе рассказывал. Вот Руслан с нами и служил. Вместе в разведку ходили. А когда там встретились, да узнали друг друга, то я ему сразу же задание дал — искать пути побега. Деньги предложил, он сразу отказался от денег...
— «Так уйдём.»
Но мы бы не ушли. Без знания местности, с одним автоматом, без денег Да и пасли нас постоянно. Вот я ему это и растолковал, Он-то в другом, мобильном отряде был. А я на основной базе, всякого повидать пришлось.
Махмуда я сразу заприметил, только предложил ему все это провернуть Мишка. Махмуд согласился сразу безоговорочно. Он и весь лагерь чем-то опоил в ту ночь, когда мы ушли. Дальше было дело техники. Этот Махмуд там не один год обретался, я сразу понял, что он наш, больно перед атаманом выслуживался, все норовил меня задеть, но заговорить не решался. У него схема была наработана. Вот только денег маловато, туго нам пришлось.
Если бы он не замыслил всех нас убрать, я бы его отпустил и Пашку бы попросил его не трогать. Но Пашка Мишку с мушки снял. В самый последний момент в квартиру влетел. А Паша у нас, ты же знаешь, бьёт с любого положения, в любой обстановке без промаха. Да и ребята сработали на славу, сняли в лучших традициях «Альфы».
Как они все это успели, ума не приложу. Как будто в засаде сидели. А уж когда Пашка Махмуда убил, подлетел к нему, перевернул Да признал его, то огорчился очень, что убил, посчитал, что мало помучился гад. Приходилось ему с ним встречаться в Чечне. Мечтал его выловить, но думал, что погиб он, прихватили они их как-то в ущелье, гранатами так закидали, что не узнать было, кто есть кто. До меня это было. А этот, видишь, ушёл. До Сомали добежал. Но достал его все же Пашка, достал.
Деньги эти, Вик, мы Руслану с Мишкой отдали. Заслужили. Макс так захотел. Я бы тоже так сделал, но вдвойне приятно, что это он предложил. Потом остались формальности. Протокол оформили быстро. Ребята же наши в органах не зря служат,помогли. Ну, все, девочка моя, пойдём, завтра все прибегут, сегодня они нам этот день подарили. Так что он наш...
Все это время я сидела, едва дыша, прижавшись к своему мужчине, и боялась пошевелиться, вдруг это мне все снится. Вот пошевелюсь, проснусь, а его нет рядом.
Андрей встал, взял меня на руки и понёс в спальню...
Сегодня был наш день, и мы принадлежали только друг другу. Телефоны молчали, хотя сегодня, я знала это точно, они заряжены и не отключены. Меня это совершенно не беспокоило, я была счастлива, абсолютно счастлива. Я лежала на руке своего мужчины, мне было абсолютно все равно, сколько сейчас времени, утро сейчас или вечер. Мне никуда не надо бежать. Я счастлива. АБСОЛЮТНО СЧАСТЛИВА.