У нас с Ка была особенная игра. Проводить её следовало в ночь с седьмого на восьмой день растущей луны, на границе между новолунием и полнолунием. Благодаря строгим правилам она превратилась в своеобразный ритуал и, как и всякий ритуал, что-то меняла в ходе Мироздания. В данном случае это была луна.
Так уж вышло, что мы с братом лучше всего чувствовали себя именно в полнолуние. Мир словно становился на нашу сторону, осыпая возможностями и поразительной удачей. Увы, луна бывает полной лишь один-два дня в месяц, негусто и недостаточно для наслаждения чудесами. Мы долго думали, какую-такую жертву можно принести серебряной богине, чтобы заручиться её поддержкой хотя бы на неделю. Вариант с кровью нас не устраивал категорически, так что мы сошлись на игре.
Думаете, игра была более безобидной? Ха, как бы не так! Жертвой в данном случае выступала наша собственная энергия, вплетённая в слова; она помогала луне быстрее вырастать до полного своего обличия, не внешне, но внутренне, энергетически.
Для себя мы называли игру "Полулунные байки". Для остальных она была "Ерунда".
Честно говоря, так дело и обстояло. Мы брали чай, садились друг напротив друга и по очереди, по два-три предложения выдавали ерунду. Но ерунда эта была строго ограничена тремя правилами. Во-первых, нельзя делать долгих пауз. Во-вторых, нельзя говорить ничего, кроме ерунды. В-третьих, нельзя оставлять без внимания хоть одно слово из списка (но склонять слова позволялось).
Список этот составлялся каждый раз по-разному. Иногда мы записывали первое, что приходило в голову. Иногда открывали словарь и выписывали по десятку слов на выбранную букву. Иногда листали книгу и наугад тыкали пальцем. На этот раз мы решили взять за основу названия песен группы "Кукрыниксы", по одному альбому на каждый кусок ерунды, итого восемь ерунд за ночь почти без остановки.
Сегодня выбор пал на зелёный чай с тонким ароматом розы. И правильно, лето в самом разгаре, чёрный смотрелся бы здесь более чем неуместно. А ритуал с неуместным чаем проводить немного опасно; мы, конечно, ни разу не пробовали, но лучше не рисковать. Это как прыгать с девятиэтажки: может повезти и останешься цел и невредим, а можешь и умереть; или хуже, застрять между жизнью смертью, ни туда, ни сюда.
Мы взяли чашки, уселись на ковёр в большой комнате, погасили свет: сегодня нашей лампой будет половина луны. Теперь надо было тянуть жребий. С ним порой выходила целая история. Обычно мы подбрасывали монету. Но иногда эта пакостница убегала под диван и растворялась в пыли, или вставала на ребро три раза подряд - а через три раза перестаёт действовать любой "решатель", - или вообще зависала в воздухе.
Сегодня всё обошлось, монета упала как положено. И начинать выпало брату.
- Серебряный нынче сентябрь, - вдохновенно завёл он. - Когда уже ясные дни наступят?
- Время-то быстро летит, главное - сохранять движение, - тут же откликнулась я. - Однако на всякий случай знай, что этот белый свет - настоящее чучело, губит людей, не зная совести. Была здесь чёрная невеста, что унеслась прочь, оставив лишь последнее письмо.
- Тут надо отыскать правильные параллели, тогда и жить станет проще, вопреки каждому столкновению с жестокой реальностью, - он вздохнул и добавил: - И всё же, я бы многое отдал за твои счастливые глаза, померкнувшие после участи 9-й роты.
С одним альбомом покончено, луна начинает тянуть энергию из наших тел, преобразовывая себя в серебряный круг. Теперь можно было перевести дыхание, сделать по глотку чая и прочитать следующий список слов-песен. На этот раз заводилой была я.
- Мой бог! Этот мир - настоящий ад для героев. Зло какие только обличия не принимает: то чёрный ворон, то ангел с грязным лицом.
- Люди страшатся не то что на улицу выходить - свой день рождения праздновать, - возмущённо подхватил Ка. - А если где музыка раздастся, пиши пропало, - тут он замолк, не в силах, видимо, придумать, почему музыка несла конец. Я бросила взгляд на листок и поспешила вытащить брата из пугающей ситуации:
- Ливанёт дождь; а он, ты знаешь, смывает всё. То есть абсолютно всё, оставляя белое пятно.
Он благодарно кивнул и продолжил уже сам:
- Тут спасают только семидесятники - наши всадники света. Лишь покажется на горизонте цвет ночи - мчатся на конях, уничтожают приспешников зла.
- А сам тёмный господин бессмертен; да у них на этот случай клетка специальная заготовлена, - завершила я. С укоризной взглянула на брата: что ж ты так, едва не сорвал ритуал. Он виновато покачал головой, хлебнул чая и вопросительно поднял брови: продолжаем?
- Странные нынче дни. Дождь так и льёт, подпитывая жадное море; того и гляди разольётся, смоет всё, - на его лице явственно читалось волнение за неизвестный городок возле моря. И это было тоже важной частью игры: неподдельные эмоции.
- Да не беда это, не печаль - заверила я. - Творец, что на высоких этажах обитает, - беспокойный, нашей судьбой озабоченный. Дороги вмиг восстановит, в изоляции не останемся.
- Говорят, тайна у него есть какая-то, - прошептал брат. - Правда, узнать её сложно. Надо застать тот самый миг, когда он, ночуя над нашею головой, по раскрашенной душе своей кистью водит, наносит новые узоры вечности.
Я одобрительно кивнула и взглянула на следующий список. Здесь слова никак не желали принимать единый облик, разбегались кто куда. Я растерянно подняла глаза: пауза затягивалась, - поймала такой же растерянный взгляд брата: сходить вместо меня он не мог - и уцепилась за тончайшую нить.
- Есть у меня в запасе сказка. Жил тут один фаворит Солнца; по слухам, фамилия у него была Есенин.
Ка подбадривающе показал большой палец и подхватил:
- А среди его друзей ходили сами кошмары, танцующие на лезвии бритвы - сущее наказание. Любую нежность отвергали, признавали только полуденные тени.
- Но уж если начнут свой замысловатый танец, такой кайф всех вокруг накроет - хлеще чем тени в театре, - с восхищением переняла эстафету я. - Наша музыка и наше кино ни в какое сравнение с ним не идут - так всегда утверждал великий спутник.
Брат выдохнул, допил чай ровно до половины кружки и несколько секунд вглядывался в лист. Я уж начала волноваться, не закончились ли у него идеи. Но он усмехнулся и пожаловался:
- Тёмный город нас окружает, ох тёмный! Здесь всегда холодно, даже две горячие звезды не в силах растопить этот лёд.
- А по ночам слышны таинственные шаги, - в ужасе прошептала я. - Говорят, это мастер-киллер пробирается на ночной карнавал в поисках жертвы. Но рано или поздно Вселенная пойдёт на крайние меры, и его ожидает падение.
Ка заметно приободрился:
- Тогда уж никто не помешает мне создать мой новый мир, - и выдохнул, неожиданно печально: - Хотя всё это смахивает лишь на песню наивного человека.
Я взглянула на список и почти физически ощутила, как улетучивается вдохновение. Примет ли луна не очень искрящуюся ерунду? Надеюсь, что примет. Глоток зелёного чая придал мне сил - но всё же на захватывающий рассказ не хватало.
- Знаешь, ведь для меня это чужое небо, - задумчиво-печально протянула я. - Моя истинная родина - фотография.
- Я - несчастный герой из другого мира, рождённый в страшном колдовстве, - продолжил рассказ-исповедь Ка. - Мать моя - звезда, отец - феникс. Чтобы я мог появиться на свет, они потухли, как залитые водою огни.
Я неожиданно почувствовала всю тоску этого героя. На глаза навернулись слёзы. Я торопливо смахнула их и закончила:
- Я мечтаю лишь об одном - вернуться в привычные иллюзии, где я родился и где мне предстоит угаснуть. И лишь нужная падающая звезда расчертит небосвод, как синим льдом загорится моя свеча, и я уйду, растворяясь в пространстве с каждым шагом.
Брат опустошил чашку на половину - то есть оставил лишь четверть. Мы близились к концу: это был предпоследний листок.
- Не спеши, пожалуйста, - устало попросил Ка. Я едва на шарахнулась: что он мелет? - но тут же поняла, что это была фраза с листа. - Это не беда, что предстоит идти долгой дорогой.
- Просто дождись уходящей в ночь, она раскроет для тебя лунный свет, и дорога станет короткой, - посоветовала я, не очень вдохновенно. Растерялась: дальнейшие слова не хотели складываться, - и брат подхватил:
- Но запомни: только смех удержит тебя на ломком луче. А если ты такой невезучий, что сорвёшься на самой окраине земли, просто закрой глаза.
Я осторожно взглянула: можно ли прервать? И добавила:
- Тогда всё это будет просто сон, ты не увидишь, что такое солдатская печаль.
- Хотя откуда тебе знать, что мои слова - не ложь? - финальным аккордом усмехнулся Ка. Попросил озабоченным взглядом: потерпи, последняя ерунда осталась.
Я кивнула - куда мне было деваться? Допила чай и уныло пожаловалась:
- Как твои дела? Мои катятся под откос.
- Страхи нападают днём и ночью, грозясь разрушить хрустальный мир, и никакие колокола от них не спасают. А я всего лишь хотел исполнить мечту здесь и сейчас, пока не минуло сквозь пальцы полжизни, - поддержал Ка. Я устало потёрла переносицу.
- Не думал, что режиссёр Мироздания - такая уж сложная работа, - подождите-ка, а почему она сложная? Я с не очень уместной тревогой подняла глаза.
- Оказалось, жизнь бывает разная, и за ней не так просто уследить, - немного разочарованно, как того требовали эмоции, пояснил брат. Я усмехнулась из последних сил и завершила - немного невнятно, но это всё же ерунда, а не обыкновенный рассказ:
- Что ж, вам пора подавать сигнал С.О.С.: я объявляю войну.
Всё. Вернее, почти всё. Ка отсчитал на пальцах семь с половиной секунд и выдохнул:
- Готово.
Я с облегчением рухнула на ковёр. Во время каждого ритуала я приносила слишком большую жертву: слишком много сил отдавала байкам, почти наполовину улетала в окно вслед за луной. Вот и чувствовала себя выжатым лимоном, даже хуже - шкуркой лимона.
Ка говорил, что пора научиться контролировать себя, отслеживать уходящую энергию. Ему-то было просто, он едва ли не с рождения чувствовал энергетические потоки, мотался между мирами. Ну а я прекрасно ощущала землю и мир вокруг себя, бытовые дела сами делались под одним моим взглядом: вещи чинились, обед готовился, квартира мылась, цветы поливались.
Цветы - это отдельная песня. Ка утверждал, что они в потоках куда бóльшие профи, чем даже он сам, поэтому просто необходимо иметь их под рукой как дополнительный источник этой самой энергии. Слава Мирозданию, таким источником умела пользоваться и я. Вот и сейчас, достаточно было пару минут полежать на ковре под маленьким сливовым деревом, и я была уже почти готова самостоятельно доползти до кровати и уснуть.
Половина луны за окном давно скрылась, но в комнате было светло. Вставало солнце; к счастью, абсолютно целое.