Иванова Ирина Алексеевна
Евгения Негина

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Жить не торопится и к чувствам не спешит... (Не-Вяземский) Не мысля никого забавить, Тебя, о юность, возлюбя, Хотелось бы тебе представить Портрет, написанный с тебя. В нем не найти ни мысли ясной, Ни дерзостной большой мечты. В карикатуре сей несчастной Портретец свой узнаешь ты. Поэт! Останься беспристрастным, Бытописуя нашу жизнь. Пусть время топчет ежечасно Эпох заметные межи, Но прошлое встает титаном Над мелкотемьем наших дней, И наша явь, мечты и планы Пред ним - ничтожнейший пигмей...
  И.А. Иванова
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Евгения Негина
  
  
  Роман в стихах
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Санкт-Петербург
  2011
  
  
  
  
  СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ
  ВАЛЕНТИНА ПЕТРОВИЧА
  СТАХОВА
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Жить не торопится
   и к чувствам не спешит...
   (Не-Вяземский)
  
  Не мысля никого забавить,
  Тебя, о юность, возлюбя,
  Хотелось бы тебе представить
  Портрет, написанный с тебя.
  В нем не найти ни мысли ясной,
  Ни дерзостной большой мечты.
  В карикатуре сей несчастной
  Портретец свой узнаешь ты.
  Поэт! Останься беспристрастным,
  Бытописуя нашу жизнь.
  Пусть время топчет ежечасно
  Эпох заметные межи,
  Но прошлое встает титаном
  Над мелкотемьем наших дней,
  И наша явь, мечты и планы
  Пред ним - ничтожнейший пигмей...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА ПЕРВАЯ
  
  
  I
  А тётка денежки имела.
  Она в кубышке их пасла,
  Чтобы начать свой бизнес, дело.
  Но вдруг слегла, занемогла.
  Бедняга дышит еле-еле.
  Спешит дежурить у постели
  Пообнищавшая родня:
  "Авось одарят и меня?"
  Какое гнусное коварство
  Полуживую забавлять,
  Ей одеяло поправлять,
  В аптеку бегать за лекарством,
  Меж тем вздыхая про себя:
  "Скорей бы бог прибрал тебя!"
  II
  Так думал всякий, кроме Женьки,
  И тётка к ней была добра:
  Порой насыпет в обе жменьки
  Рублей на сорок серебра.
  А девочке того и надо:
  Горсть мелочи - ее награда
  За то, что тётку ублажать
  Ее сюда гоняла мать.
  Сама-то мать - плохой помощник,
  В сиделки вовсе не годна,
  Бывала вдребезги пьяна
  Мать ежедневно, еженощно.
  Ей не до тёткиных забот -
  Самой бы нужен ей уход.
  III
  Давно ль работал благородно
  Отец совхозным кузнецом?
  Был премирован ежегодно.
  Гордилась мужем и отцом
  Семейка Негиных простая.
  Но вскоре Женька, подрастая,
  Узнала, что совхоза нет 1,
  А кузницу купил сосед.
  Что поразъехались сельчане,
  Кто как сумел, туда-сюда.
  Они бежали в города,
  Забив свои дома гвоздями.
  И стало мёртвым их село,
  И всё бурьяном поросло.
  IV
  Решил кузнец Василий Негин
  Податься в Ленинград к сестре.
  Собрали скарб и вот, по снегу,
  Они рванули в январе.
  Коль разорили отчий дом,
  Зачем и оставаться в нём?
  Бежал в отчаяньи народ,
  А в городах-то что их ждёт?
  И солнце, тусклое, слепое,
  Смотрело сверху на людей,
  Бегущих прочь с родных полей,
  Не в силах беглых успокоить.
  Сломав сложившийся уклад,
  Неслись, куда глаза глядят...
  V
  Но солнце красное далёко,
  А вон он, лес. Стоит седой
  И коротает одиноко
  Свой век, предписанный судьбой.
  А подвиг Ленинской державы,
  Её успехи, честь и славу,
  Что помнят наши беглецы,
  Сегодня топчут подлецы.
  И лес вздыхает обречённо,
  По-русски мудр, красив и свеж:
  Его вывозят за рубеж
  Ворья шальные эшелоны.
  Пилить - не то, что лес растить.
  Ломать - не строить. Эка прыть!
  VI
  Сестра приветила братана,
  Нимало им не стеснена:
  Три комнаты, прихожка, ванна,
  А проживает в них одна.
  Два сына, получив дипломы
  И не найдя работу дома,
  Полны несбывшихся надежд,
  Уже рванули за рубеж.
  В России-де копейки платят
  И труд не ставят ни во что.
  Купи пиджак или пальто,
  И денег на харчи не хватит.
  Пусть бездуховен зарубеж,
  Ты там одет и сытно ешь.
  VII
  Но у сестрицы в приживалах
  Кузнец остаться не желал.
  Ходил по Питеру немало -
  Работу и жильё искал.
  На стройке - беглецы с Кавказа,
  Их разговор поймёшь не сразу.
  Василий среди них чужой.
  Куда податься, боже мой!
  Сестра же, связи напрягая,
  Пристроила Василья в бар,
  Чтоб ублажать богатых бар,
  Себя ничуть не ущемляя.
  Работа гнусная, фуфло.
  А люди скажут: "Повезло".
  VIII
  Но не таков кузнец Василий:
  Работу ищет по себе.
  Давно ли тут заводы были,
  И к каждой заводской трубе
  Всегда текла река людская.
  А что сегодня наблюдаем?
  Где прежний трудовой народ?
  Везде пустой конторский сброд.2
  Ни тени трудовой отваги,
  Ни достижений, ни мечты
  Уж в людях не увидишь ты.
  Жизнь - ради вороха бумаги...
  И труд их (извиняюсь я) -
  Это не труд, а чешуя...
  IX
  ..........................................
  ..........................................
  X
  Василь в контору, благо близко.
  Ему знакомый подсказал:
  Рабочим там дают прописку
  И для жилья сырой подвал.
  Сырой? Просушит, обогреет.
  Дочь уж не крохотка, взрослеет,
  И не из сахара жена,
  Не сгинет в сырости она.
  Коль тут живут в подвалах люди,
  Василий к этому готов.
  В подвале парочку годков
  Он сдюжит. Только если будет
  Дана работа по душе,
  Вдали от ресторанных вшей.
  XI
  Он в жилконторе. Секретарша
  С улыбкой на него глядит.
  Лет восемнадцати, не старше,
  А важно этак говорит:
  - Трудоустройство. Без конверта?
  - Что-что? - хоть верьте, хоть не верьте,
  Кузнец не понял слов её
  (Что вы хотите - мужичье...)
  Не догадался наш Васятка,
  Что ценят в Питере не труд,
  А что куда ни сунься, тут
  Готовь конверт с хорошей взяткой.
  "Что ни начальник, то подлец", -
  Смекает сельский наш кузнец.
  XII
  Василий прост. Но не впервые
  Он видит стольный град Петра,
  Коль здесь живут его родные.
  Не та столица, что вчера!
  Вы это видите и сами.
  Прошита новыми домами
  Её любая магистраль:
  Красы в них сыщется едва ль...
  Теперь, пройдя всего полшага,
  Встречал кузнец рекламный щит,
  И пошлость со щита глядит.
  "Позор! - плевался бедолага. -
  Культурным был ты, град Петров,
  Да стал маленько не таков".
  XIII, XIV
  ....................................
  ....................................
  XV
  Зачем, полночная столица,
  Обезобразили тебя?
  И почему так мирно спится
  Тому, кто денег нагребя,
  Сюда приехал командиром
  Занять старинные квартиры,
  А ленинградцев, всей толпой
  Подальше - в гетто, в новострой?
  Защитники времен блокады
  В почете только на словах.
  Да, поурезана в правах
  Краса и гордость Ленинграда:
  По коммуналкам, в нищете
  Живут теперь герои те...
  XVI
  Василий в том же ресторане
  (Иль в баре, как ни назови)
  Средь винных рюмок и стаканов,
  Среди влюбленных без любви,
  Среди богатых без причины,
  Средь лиц с печатью дурачины,
  Где всяк дегенерат - буржуй,
  А русский Вася - их холуй.
  Он ненавидит их до дрожи,
  Ненужных, пошлых и пустых.
  Не место им среди живых,
  И им прислуживать не гоже.
  Из кузнеца, замечу я,
  Не просто сделать холуя.
  XVII
  Не выйдет, как во время оно,
  Вернуть холопство на Руси,
  Всего пятнадцать миллионов
  В живых оставив. Упаси
  Нас боже от такой судьбины,
  Чтобы опять мы гнули спины
  На царских воров-палачей.
  Чей это план? Известно, чей!
  Глобальные дегенераты,
  Что правят миром испокон,
  Не зря вернули русским в хаты
  Позор губительных икон:
  Чтоб нас при жизни обирать,
  Они загробный рай сулят.
  XVIII
  Мы знали рай, когда Россия,
  Стряхнув наместника-царя,
  В своем дерзании и силе
  Предстала, новый мир творя.
  Ее отсталые народы
  Тогда достаток и свободу,
  И свет культуры обрели
  Во всех концах родной земли.
  Подъем села и индустрии
  И взлет космических высот
  Осилил спаянный народ
  Советской трудовой России.
  Цвела шестая часть Земли,
  Мы впереди планеты шли.
  XIX
  Но что ж теперь о прошлом страждать,
  Коль изувечена страна?
  Ведь как сказал поэт однажды,
  Не выбирают времена 3.
  Скорбя о прежнем светлом рае,
  Мы не живём, а выживаем.
  Грядущее несет испуг,
  И чуждо все, что есть вокруг.
  Осталось радоваться крохам,
  Коль нет большой дороги вдаль.
  Василий в баре "Этуаль"
  В тот день деньжат рванул неплохо.
  И вот он в полночь, смену сдав,
  Шел к дому, голову подняв.
  XX
  Вдруг женский голос: "Помогите!!"
  И среди ночи видит он,
  Как "Мерс" остановил водитель
  И тянет девку в свой салон.
  Василий прыток: "Прочь, мерзавец!
  Иль мало уличных красавиц
  Для вас в столице развелось?"
  Отбить студентку удалось,
  Он проводил ее до дома
  И дальше продолжает путь.
  Осталось за угол свернуть.
  Считай, квартал-то свой, знакомый.
  Но "Мерс", проделав разворот,
  Героя в переулке ждет.
  XXI
  Всё было просто, как в мультяге.
  Бесшумный выстрел, и шофер,
  Хлебнув пивка из модной фляги,
  Включил свой импортный мотор.
  Ночной прохожий, видя тело,
  Стащил к домам его несмело,
  Не понимая ничего,
  Приняв за пьяного его.
  Что ж, времена не выбирают...
  Так встретил свой земной конец
  Василий Негин, наш кузнец.
  И дочка, и жена рыдают.
  И тётка на похоронах
  Была пьяна, но вся в слезах.
  XXII
  "Ты выпей, - Негиной Татьяне
  Твердил ровесниц хоровод. -
  От стопочки не станешь пьяной.
  Коль выпьешь - горе отойдет..."
  А заправилы "Этуали"
  Татьяне комнатёнку дали:
  Муж на работе пострадал,
  Ведь только-только смену сдал.
  Ребята в утешенье Женьке
  Писали добрые записки,
  Совали пряники, ириски,
  Конфеты, вафли и печеньки.
  Коль горе к ближнему придёт,
  Отзывчив на Руси народ.
  XXIII
  Татьяне, связей не имея,
  Работу не найти никак.
  В трех семьях местных богатеев
  Взялась выгуливать собак.
  И чуждый этот труд собачий,
  И мужа смерть, и неудачи
  Вконец сломали медсестру.
  Но пару стопок поутру
  Пропустит - и повеселеет,
  И даже песню запоёт.
  Глядишь, из школы дочь придёт
  И матери поесть согреет.
  Так день да ночь - и сутки прочь
  Жизнь коротали мать и дочь.
  XXIV
  О, детство! Ты пора узнаний,
  Разведок робких, первых проб,
  Наивных жизненных мечтаний.
  И думы не морщинят лоб.
  Твой лик доверчив и прекрасен,
  И путь твой прям, и взор твой ясен.
  Соблазнов много там и тут,
  Они вперед тебя влекут.
  Тебе неведомы интриги,
  Что существуют меж людей,
  И столкновения идей
  Пока лежат в закрытой книге.
  Так нераскрывшийся бутон
  К грядущей жизни устремлён.
  XXV
  Чем ты детей своих встречаешь,
  Россия, ставшая больной?
  Ты книг сама-то не читаешь,
  Не то, чтоб вслух, да всей семьёй.
  Ты знаешь лишь одну заботу -
  Метаться, денег заработать,
  А дети взаперти одни,
  Как урны для телебрехни.
  Сформировать мировоззренье,
  Мечтой крылатой рваться ввысь,
  Твердить дитю "учись, учись" -
  Зачем? Ведь в моде жизнь растений:
  Цвети, плодись и умирай,
  Авось тебя зачислят в рай.
  XXVI
  Раз одноклассник-симпатяга
  На парту к Женечке подсел
  И вывел на клочке бумаги:
  "Негина Женя, я Т. Л."
  Тебя люблю? Слова такие
  Писались девочке впервые.
  Десятый год, малышка ведь...
  А мальчик пишет ей: "Ответь".
  Она ответить не сумела,
  Но что-то новое в груди
  Возликовало и запело,
  Что радость будет впереди.
  Пусть жизнь бесцельна и скучна,
  Она сюрпризами красна.
  XXVII
  Из школы дети вышли вместе,
  В обнимку, словно брат с сестрой,
  Дразнилку "Тили-тили-тесто" 4
  Не замечая за спиной.
  Хоть не было и тени грязи
  В их этой чистой детской связи,
  Но как ее порочил жест
  Развязных нынешних невест!
  Семья Андрея проживала
  Близ школы, в этом же дворе.
  "В обнимку с девочкой? Андрей?! -
  Мать из окошка увидала, -
  Увы, дитя - портрет того,
  Что делают вокруг него..."
  XXVIII
  Дешёвка жестов фамильярных
  У наших деток на глазах.
  Им невдомёк, что так вульгарно
  Двоим вести себя нельзя.
  А дома начались разборки,
  И дело бы дошло до порки,
  Но мальчик говорил в слезах:
  "Почём я знал, что так нельзя?"
  Отец, занявшись воспитаньем,
  Ответил на его вопрос.
  Большую речь он произнёс
  Тогда сынишке в назиданье.
  Ее мы вкратце повторим,
  Поскольку солидарны с ним.
  XXIX
  Коль два эксгибициониста
  Нам инсценируют любовь,
  Друг друга начиная тискать
  На людях - знай: гнилая кровь.
  У них ослаблены рефлексы
  И в том числе позывы секса.
  Любовный показной понос
  Нельзя воспринимать всерьёз.
  Они не просто аморально
  На окружающих плюют,
  Отнюдь не страсти их влекут -
  Они ущербны сексуально.
  Спектакль заменяет им
  Убогий, слабенький интим.
  XXX
  В доступной для ребёнка форме
  Отец всё это разъяснял
  Андрею, призывая к норме
  Цивилизованных начал.
  Андрей внимал без возражений,
  Но говорил, что с этой Женей
  Дружить он будет все равно.
  Он полюбил ее давно.
  Она несчастная такая.
  Убили папу у неё,
  А мама только водку пьет,
  И тётка им не помогает.
  "Как вырасту, - сказал Андрей, -
  Я сразу поженюсь на ней!"
  XXXI
  Тут мать с отцом переглянулись,
  Растроганы чуть ни до слёз
  Признаньем сына. Улыбнулись.
  Но мальчик говорил всерьёз,
  И перспектива этой связи
  С девчонкой, вышедшей из грязи,
  Их сразу начала пугать,
  На то они отец и мать.
  Но как же столь опасной дружбе
  Поставить действенный заслон?
  Их мальчик, кажется, влюблён
  Невесть в кого. Они на службе,
  А дома он весь день один,
  Себе и царь, и господин...
  XXII
  И вот семейное решенье:
  Пусть в дальней школе будет он
  Учиться. И без разрешенья -
  Ни за порог, ни на балкон.
  С утра с отцом в автомобиле
  Он едет за четыре мили,
  А после школьного обеда
  По понедельникам и средам
  Мольберт за плечи - и в ИЗО.
  Пусть в изостудии побудет.
  Пусть эту девочку забудет,
  Совсем она не для него!
  Так целый комплекс строгих мер
  Воздвиг надёжнейший барьер.
  XXXIII
  Запретный плод бывает сладок.
  Художник юный рисовал
  В блокнотах, на полях тетрадок
  Ту, о которой тосковал.
  Родители всё это знали,
  Но не тревожились, а ждали.
  У сына есть культурный круг,
  Полно друзей, полно подруг.
  Мир живописи и искусства
  Сумеет мальчика отвлечь.
  Своё мальчишеское чувство
  Забудет он, зачем беречь?
  И маме думалось, что он
  От быдла навсегда спасён.
  ХХХIV
  Давайте выясним, однако,
  Кого же быдлом мы зовём
  И человеческого брака
  Черты определяем - в ком?
  Встречались даже при Советах
  Глупцы: бездарно разодеты,
  Мещанской жадности полны
  И глухи до проблем страны.
  Но идеальная система
  Централизованных забот
  Умела ставить этот сброд
  На место. Наблюдали все мы,
  Что даже олух и дебил
  России пользу приносил.
  ХXXV
  Он был участник (объективно)
  Великих помыслов и дел.
  И пусть он мыслил примитивно,
  И пусть в науках не успел, -
  Он быдлом не был, если в ногу
  Мостил в грядущее дорогу
  И лепту, хоть она мала,
  Вносил в великие дела.
  А быдло - тот, чей труд не нужен,
  Чья цель - себе в карман урвать,
  Кому на целый мир плевать,
  Кто с похотью и ленью дружен,
  Коль нет гражданственности в ком,
  Того и быдлом назовем.
  ХХХVI
  Общалась только с быдлом Женя,
  Раз "Этуали" персонал,
  Сиротке словно в утешенье
  Двух бойких сверстниц воспитал.
  И Вероника, и Настасья
  С ней подружились в одночасье.
  У этих несмышлёных дур
  Был ярко-красный маникюр.
  Уж красит волосы Настасья,
  Уж Ника спит на бигуди,
  И крест церковный на груди
  У каждой (обе в третьем классе).
  Ведь в школе всё разрешено,
  Там детский плюрализм давно.
  XXXVII
  "Пресечь рождаемость в России!
  Да вымрет вещая страна!" -
  И глобалистские витии
  Нам жизнь уродуют сполна.
  Девчонкам русским - куклу-бабу!
  Прочь куколок-младенцев, дабы
  Дар материнства приглушить
  И лесбияночек растить.
  У Ники с Настей - куклы Барби,
  А Женькин пупсик их смешит.
  На нём костюм нескладно сшит
  Ручонкой "мамы", детски-слабой.
  Любила Женька малыша,
  Но Барби! Барби хороша...
  ХХХVIII
  Когда-то мы практиковали
  Проверки-рейды по домам.
  Где нет библиотек - едва ли
  Прощали детных пап и мам.
  Как ни тесна у них светёлка,
  Пусть ищут место книжной полке.
  Помимо будничных забот
  Пусть в доме классика живёт.
  Ведь книга - лучший провожатый
  В мир увлекательных проблем.
  "Классику - в массы!", "Книгу - всем!" -
  Вот были лозунги когда-то.
  Но разучились мы читать.
  Важней поесть, попить, поспать...
  XXXIX, XL, XLI
  ...............................
  ................................
  XLII
  Чу! Так ли? Женька и малышки
  (Настя и Ника с ней всегда)
  Впиваются глазами в книжку,
  И стынет на столе еда.
  "Книгу для девочек" запоем
  Читают школьницы, все трое.
  О чём же пишет автор сей
  Для наших маленьких детей?
  Читаем: "В десять лет пора бы
  С бой-френдом дружбу начинать",
  "Учись бой-френдов отбивать
  У одноклассницы хотя бы",
  "Любовь важнее всех наук,
  Умей затмить своих подруг"...
  XLIII
  Кто эту нечисть допускает
  На полки горбиблиотек?
  К чему он девочек склоняет
  В наш шалый извращённый век?
  Теперь откроем для начала
  Девичьи модные журналы.
  Расчёт врагов здесь тоже прост:
  Мир безголосых псевдозвёзд
  Уводит юных от искусства,
  От классики, от ярких дум.
  Как Женьке, так и этим двум -
  Всем юным притупляет чувства,
  Калечит вкусы и мечты,
  Чтоб из детей росли скоты.
  ХLIV
  Знавала матушка-Россия
  Когда-то очень ранний брак.
  Детей крестьянских не учили -
  Пускай рожают, как собак.
  Откроем пушкинские строки,
  Они правдивы и жестоки.
  Там няня уж в тринадцать лет
  Давала верности обет 5.
  И в страхе, плача и тоскуя,
  Шла малолетка под венец.
  Таков закон был, наконец.
  Кому девчонку крепостную
  Бывало жаль? Ведь на людей
  Наш царь смотрел, как на зверей...
  XLV
  Прошло сто лет, и мрак царизма
  В России подняли на щит.
  Моральный кодекс коммунизма
  Да будет проклят и забыт.
  Но ранний брак внедрять не гоже:
  Он будет населенье множить.
  Добрачный секс! - вот верный путь
  Россию в пропасть повернуть.
  ЕГЭ 6 не требует познаний,
  За деньги продаётся вуз,
  Долой условность брачных уз,
  Живи в плену своих желаний
  По зову тела! Ум и дух -
  Удел скучающих старух.
  XLVI
  Не все, однако, впали в скотство
  И преждевременный загул.
  Позор церковного юродства
  Не всех в России захлестнул.
  Давайте-ка зайдём в художку,
  Где наш Ромео понемножку
  Нашёл себя, в себя пришёл
  И новый круг друзей обрёл.
  Сейчас мольберты отдыхают:
  Детишек посадили в зал.
  Там лектор долго объяснял,
  Что реализмом называют
  И почему, пройдя строй призм,
  Он нынче - "полиреализм".
  ХLVII
  Ребята задают вопросы,
  Полны догадок и идей.
  Как рассудителен курносый
  Пацан по имени Андрей!
  - Раз мысль людей материальна,
  Она незрима, но реальна, -
  Толкует мальчик. - Как нам быть?
  Как на холсте её ловить?
  Все эти методы абстракта -
  Не субъективны ли они?
  Не оставляют ли в тени
  Реальность, уводя от факта?
  Единого ответа нет,
  Что ни художник, то ответ...
  ХLVIII
  Отрадно, что в шальное время
  Не умерла живая мысль.
  Что не приемлет мелкотемья
  И не идёт на компромисс.
  Пусть ищут юные. Однако,
  Как мил курносый забияка!
  И ценно, что в 12 лет
  На всё подай ему ответ.
  И лектор, потирая руки,
  В упор глядит на пацана.
  В лице ребёнка глубина
  И след какой-то тайной муки.
  Преподы говорят, что он
  Весьма серьёзно одарён.
  ХLIХ
  Однажды утром, спозаранку
  Андрей почувствовал озноб.
  Пунцово-красная ветрянка
  Мальчишке закидала лоб.
  А как же школа? И художка?
  - Не кисни. Отдохнёшь немножко,
  Побудешь дома взаперти.
  И должен врач к тебе прийти, -
  Сказала мама и в аптеку
  Бежит купить хоть аспирин.
  И вот он дома. И один.
  Везёт же в жизни человеку!
  Ведь в школу через 5 минут
  Ребята через двор пойдут.
  L
  В руках бинокль, и он с волненьем
  Глядит в окно на школьный двор.
  Вон Негина шагает. Женя...
  Её он помнит до сих пор.
  Девчонка выросла за годы,
  Что наш герой лишён свободы.
  И волосы сменили цвет:
  Покрашены в 12 лет!
  Смешные голубые пряди
  Ей закрывают пол-лица,
  В ушах - два крупные кольца,
  Пальто до пят, с разрезом сзади.
  Но даже нынешняя мода
  Из Жени не создаст урода.
  LI
  Причёска и одежда Жени,
  Хоть безобразны и смешны,
  А стоят-то немалых денег.
  Они же с мамой так бедны!
  Но Женьке, несмотря на детство,
  Было оставлено наследство
  От тётки. Тётка умерла
  От рака. Вот и все дела.
  Два сына тётки, толстосумы,
  Узнав, что Женька мать пасла,
  Делить не стали эту сумму,
  Невелика она была.
  И вот кузине-сироте
  Достались сбереженья те.
  LII
  Всех этих дел Андрей не знает
  И не вникает ни во что.
  Его казнят и угнетают
  Синие пряди и пальто.
  Она ли? Та ли это Женя,
  Чьё дорогое отраженье
  Мечтал увидеть он в окне,
  Как видел много раз во сне?
  Она кому-то подражает?
  Мать, может, перестала пить,
  Они богаче стали жить,
  И Женечка нужды не знает?
  Ошибся он на этот раз:
  Мамаша там вконец спилась...
  LIII
  Так, поражённый и смятённый,
  На подоконнике грустил
  Ромео, сыпью испещрённый,
  Коли ветрянку подцепил.
  "Любви все возрасты покорны...
  Её порывы благотворны" 7 -
  Писал известнейший поэт
  (У нас его талантов нет).
  И в душу бедного Андрея
  В такой неподходящий миг
  Дар устремлённости проник
  И чёткое решенье зреет:
  Всё, что в искусстве я создам,
  Я положу к её ногам.
  LIV
  Вернулась мама с аспирином,
  И видя парня на окне,
  Осталась недовольна сыном:
  - В постель! Не огрызайся мне!
  Где градусник? Он был подмышкой!
  Пришлось покаяться мальчишке,
  Что градусник он не держал,
  В постели где-то потерял.
  - Зачем ты на окне, Андрюша?
  Поставь-ка градусник опять.
  Я завтрак принесу в кровать.
  Скажи мне, что ты будешь кушать?
  Покорно маме сын внимал,
  Но в мыслях далеко витал.
  LV
  На градуснике тридцать девять.
  Проглочен горький аспирин.
  Уж мать врачу открыла двери,
  Уж расстегнул пижамку сын.
  Врач пишет в карточке "Ветрянка",
  А Женя с царственной осанкой
  Такая взрослая идёт
  До школьных, столь родных, ворот.
  Он посвятит ей все полотна
  Прекрасных будущих картин.
  - Давай-ка примем анальгин,
  Мать говорит, и он охотно
  Таблетку в рот, водой запьёт,
  И всё в душе его цветёт.
  LVI
  У Вероники есть компьютер,
  Свой сайт и выход в интернет.
  Всё дозволяющая мутер
  Ей никогда не скажет "нет".
  Газетки, что больны желтухой,
  Затмила детская порнуха.
  Три наши сверстницы тишком
  Впиваются глазами в комп.
  Они, конечно же, у Ники.
  Привычка свыше нам дана,
  Весьма привязчива она.
  Пускай учёба в школе никнет,
  И бог-то с нею, ё-моё,
  Кто только выдумал её?..
  LVII
  В канун командировки папа
  Надумал посетить Салон 8.
  Ведь перед сыном он растяпа:
  Не знает живописи он.
  А чтоб ребёнка воспитать,
  Он должен быть ему подстать.
  Андрей уже почти здоров
  И вместе с ним пойти готов.
  Увы, в Салон за много лет
  Не вырвался отец ни разу.
  Помнятся Репин, Ге, Саврасов...
  - Сынок, имён-то новых нет?
  - Есть. Сам увидишь, оцени.
   Но много и пустой мазни.
  LVIII
  Врач Соколов, отец Андрея,
  В искусстве вовсе не силён,
  И всё же, несколько робея,
  Вердикт свой произносит он:
  - Мазни, как понял я сейчас,
  Немало пишется у нас.
  И жаль, что нужных миру тем
  Как-то не встретил я совсем
  Среди талантливых полотен.
  Картины эти, ни одна,
  Не отражают, чем больна
  Россия наша. Беззаботен
  Стал ярких живописцев цех.
  Поди, цензура душит всех?..
  LIX
  Сын слишком юн для разговора,
  И он растерянно молчит.
  Его восторженному взору
  Во всём величии открыт
  Сам Невский. Позади Морская.
  С неё течёт река людская
  На наш прославленный проспект,
  Который многими воспет.
  Как встарь, Казанский приглашает
  Толпу, в которую влюблён,
  В объятия своих колонн.
  Публичка издали кивает.
  Дом книги, Думы шпиль и Спас 9 -
  Как дороги они для нас!
  LX
  И хочется расти достойным
  Такого города-творца.
  Его не смяли злые войны
  И жуть Блокадного кольца.
  Ведь обойдя все страны света,
  Такого города, как этот,
  Ты в целом мире не найдёшь.
  Гордись же тем, что в нём живёшь.
  Нет, не под силу всем пигмеям
  Ход жизни повернуть назад
  И пролетарский Ленинград
  Навеки записать в лакеи 10.
  Не доллар, штык и рёв мортир,
  А красота спасает мир.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА ВТОРАЯ
  
  I
  Зима...На зимнюю резину
  Давно поставлены авто,
  И выехать на летних шинах
  Уж не решается никто.
  Те, что на зимней, забивают
  Проезд маршруткам и трамваям.
  Те, что на летней, до поры
  Стоят, заполонив дворы.
  Но где крещенские морозы?
  Температура на нуле,
  И холод на моём стекле
  Давненько не рисует розы.
  Без шапок ходит молодёжь,
  И вместо снега - мелкий дождь.
  II
  И ледяное одеяло
  Местами скинула Нева.
  Бояться стужи перестала
  Чуть пожелтевшая трава.
  Мы нынче в Новогодье сами
  Вернулись из лесу с грибами.
  С погодой просто чудеса 1,
  Знать, сбились с толку небеса.
  Традиции теперь не в моде,
  И вопреки календарю,
  Июнь живёт по декабрю,
  Декабрь от холода свободен.
  Где ты, волшебница-зима?
  И где морозы? Их нема...
  III
  Но не термометры диктуют
  Нам счёт времён, а календарь.
  И четверть школьную, вторую,
  Велит уж завершить январь.
  У Жени, Ники и у Насти
  Не ладится по этой части,
  У дружной троицы девчат
  В журналах двоечки стоят.
  Но в школах нет борьбы за знанья,
  И трём гулёнам, как на смех,
  Чтобы прикрыть прогулов грех,
  Даются лёгкие заданья.
  Формальности соблюдены
  И три лентяйки спасены.
  IV
  А это значит, в том же духе
  Их жизнь фривольно потечёт.
  Уж Нику видели под мухой,
  Настасья - та частенько пьёт.
  С вином не дружит только Женя:
  Она не пьёт из опасенья,
  Что может постепенно стать
  Алкоголичкой, как и мать.
  Но Рождество они втроём
  Должны отметить в ресторане,
  Ведь мы не люди - христиане,
  Ведь как-никак за бога пьём!
  И за сохранность трёх дурёх
  В ответе будет только бог...
  V
  Зима... Но что за климат? Даже
  Решившись слепо подражать,
  Мы с вами зимнего пейзажа
  Никак не можем описать.
  "Дворовый мальчик"... и "салазки" 2...
  Великий Пушкин! Это сказки
  Для нынешних промозглых дней
  В столице северной твоей.
  А власти были уж готовы,
  И губернатор подписал,
  Пока протестов-то не ждал, -
  Каток устроить на Дворцовой.
  Но город на защиту встал
  И чудо-площадь отстоял.
  VI
  Она единственная в мире
  По красоте и по судьбе.
  И всем от Бреста до Сибири
  Не безразлична. И тебе,
  Читатель мой! Ведь ты наследник
  И славы, и знамён победных,
  И героизма прежних дней,
  И крови, пролитой на ней.
  Пусть площадь при любой погоде,
  В аду ль живём или в раю,
  Хранит историю свою,
  Живую летопись народа.
  Не доллар, штык или мундир,
  А красота спасает мир.
  VII
  Спасёт ли город наш, однако,
  Его былая красота
  Иль в мракобесия клоаку
  Его дорога начата?
  Взгляни налево и направо.
  Кто дал позорнейшее право
  Нашим теперешним властям
  Лепить церквухи тут и там?
  Но план глобальной перестройки
  Людского светлого нутра
  Преступным росчерком пера
  Подписан где-то очень бойко.
  И в стены храмов кирпичи
  Кладут России палачи...
  VIII
  Ум, честь и совесть - вот богатство
  И неразменный капитал
  Цивилизованного братства,
  Но он кому-то помешал.
  И этому "кому-то" надо
  Бездумное овечье стадо
  Без взлётов, планов и идей
  Создать из мыслящих людей.
  Мы скотинеем на глазах,
  И абсолютно незаконно
  Висят позорища-иконы
  Теперь в общественных местах.
  Долой свободных россиян!
  Даёшь овечек-христиан!
  IX
  В тот день в семье у Соколовых
  Возник серьёзный разговор.
  Родители держали слово,
  А сын сидел, потупя взор.
  Им тему задали: "Распятье"...
  - Не буду это рисовать я! -
  Ворчал Андрей. - Мне жаль холста
  На эти сказки про Христа.
  Нам всем в художке очень стыдно
  Такую дурость рисовать,
  Себя кретином выставлять.
  А двойки получать обидно...
  Андрей расстроился вконец.
  Что скажут мать или отец?..
  X
  - Черкнуть записку, что ты болен?
  Тогда тебя освободят
  От темы гнусных богомолен,
  Несущих людям этот яд, -
  Сказала с возмущеньем мама, -
  Ведь это тема для бедлама,
  А не для творчества детей.
  Записку написать, Андрей?
  - Это не дело! - спорил папа, -
  Метаться от проблем в кусты.
  Да, не согласны я и ты,
  Чтоб наш ребёнок рос, как лапоть,
  И рисовал какой-то бред.
  Но прятаться - не дело, нет!
  XI
  - Прекрасно - что ты предлагаешь? -
  Тут мама просто завелась. -
  Ведь ты ребенка вынуждаешь
  Поднять на щит всю эту мразь!
  - Ничуть! Я первый не позволю,
  Чтоб моему ребёнку в школе
  Враг компостировал мозги
  Брехнёй, достойной мелюзги.
  А пусть-ка юный наш художник
  Возьмёт сюжет военных лет.
  - Но что на заданный сюжет
  Сумеет написать безбожник?
  - А ту же тему про Христа
  Можно решить примерно так.
  XII
  - Я слышал это от соседа, -
  Сказал отец. - Он ветеран.
  А я, как врач, бывал у деда,
  Лечил от застарелых ран.
  Он вспоминал про смерть братана,
  Про молодого партизана.
  Его в германскую войну
  Поймали немцы. И в плену
  Пытали зверски - он ни слова!
  И что ж - распяли, как Христа,
  (Голгофой были ворота).
  Прибили к воротам. Живого!
  Смотреть согнали два села,
  В толпе родная мать была...
  XIII
   - Как?! Видели односельчане? -
  Спросил Андрей. - А почему
  Все, как предатели, молчали
  И не смогли помочь ему?
  - Попробуй! Вымолвишь хоть слово,
  Смерть будет и тебе готова.
  Кто оккупанту возразит,
  Тому он в горло штык вонзит.
  Рисуй, сынок. Никто не стонет,
  А немец, их незваный гость,
  Распятому последний гвоздь
  Вбивает в тёплые ладони.
  Вот для "Распятия" сюжет:
  Ему альтернативы нет!
  ХIV
  - А почему про нашу жизнь, -
  Спросил Андрей, - есть разговоры,
  Что мы построим гитлеризм
  У нас в России очень скоро?
  - Не надо слушать паникёров! -
  Вскипел отец. Запахло ссорой.
  Под мамой закачался стул:
  Их разговорчик повернул
  В то русло, что уж не для сына.
  В неполные пятнадцать лет
  Все эти темы - под запрет!
  Пускай растёт себе невинно.
  - Пошлём политику к чертям! -
  Сказала лучшая из мам.
  ХV
  "Зима. Крестьянин, торжествуя..." 3
  Постойте, я опять не то.
  В шкафу всю шапку меховую
  Съел нафталин, и съел пальто.
  Ослабла русская зима,
  Как и Россия-то сама.
  А о крестьянах мы писали,
  Если вы помните, в начале.
  Вернёмся в город наш родной.
  Пусть его имя заменили
  В угоду зарубежной гнили,
  Но он не стал для нас чужой.
  И пусть столетья пролетят,
  Он для потомков - Ле-нин-град! 4
  XVI
  Но что это? Глухим забором
  Огородили вдоль Невы
  Большой участок. Очень скоро
  Здесь сможете увидеть вы
  Бандуру высотой до неба.
  Увы, "Газпрому" на потребу
  Растёт проклятый небоскрёб.
  Зачем он? Мать же его (...)!
  Средь филигранной красоты,
  В прекрасном городе фасадов
  Бандуру эту нам не надо.
  Но не хозяин я и ты.
  Хозяин, видно, нездоров,
  Коль он калечит град Петров.5
  ХVII
  Мир мог бы поклониться дате,
  Когда талантливый месье
  В высотку уложил все хаты.
  О чём мечталось Корбюзье 6?
  Мечтал он сохранить природу
  И город-сад создать народу.
  Увы, не вышел город-сад:
  Высотки плотненько стоят.
  Их крыши тянутся до Марса,
  Их стены заслоняют свет.
  Вокруг природе места нет.
  Большое дело стало фарсом.
  Знать, Насреддин из Бухары
  Был зачинатель той игры.
  ХVIII
  Чем объяснить потребность эту
  Того, кто нынче у руля,
  Хоть чем-то удивить планету,
  Сатрапов перещеголяв?
  В борделях ищут, чей длиннее,
  В газетках - бюст потяжелее,
  Кто больше пива проглотил
  Иль суразят порасплодил,
  Разбросанных по белу свету.
  Всё это накипь и позор.
  И "Охта-центр" такой же вздор,
  Цветочек шалого букета.
  Протесты жителей растут,
  Но их не спрашивают тут.
  XIX
  Сумели в США два небоскрёба 7
  Весьма изящно подорвать.
  Как паиньки, присели оба,
  Чтобы вандалов оправдать
  За их грабёж и кровь Ирака.
  А мы - сумеем ли, однако?
  Ведь оппозиция у нас
  Весьма беспомощна подчас.
  А вдруг из лучших побуждений
  Наши ретивые юнцы
  Взорвут бандуру - и концы!
  А сколько будет разрушений?
  Невинных жертв? И травм? И слёз?
  И зверских пыток? И угроз?..
  XX
  Но стоп! Сей критике превратной
  В делах масштабных места нет.
  На Солнце тоже видим пятна,
  Бог не несёт за них ответ.
  Давайте к "пятнам", что пониже.
  В Варшаве, Хельсинки, Париже
  Народу есть, где отдохнуть,
  На зелень скверика взглянуть,
  Иль на скамейке возле дома,
  Устав от суматохи дня,
  Внучонка резвого обнять
  Иль просто повидать знакомых.
  У нас не так: что ни "пятно" -
  Уж новый дом торчит давно...
  XXI
  И потому отец Андрея
  Былую площадь не узнал.
  Квартиру в Купчино 8 имея,
  Он много лет здесь не бывал.
  Когда-то, с будущей супругой,
  Они встречали здесь друг друга
  (Ещё до свадебных колец)
  И шли на танцы во дворец.
  И Кировский Дворец Культуры
  Казался дивным кораблём,
  А площадь - словно водоём.
  Каков приём архитектуры!
  Теперь папаша здесь узрел
  Дома - корявый новодел...
  XXII
  Он растолстел. Он не танцует,
  Как прежде, в юные года.
  Он цель преследует иную,
  Поспешно устремясь сюда.
  Здесь рядом - Студия Художеств,
  Где, в целом, требованья строже
  И собран лучший контингент,
  И тест прошёл любой студент.
  Во время зимнего обхода
  По вернисажам детских зал
  Инспектор здешний написал:
  "Находка нынешнего года -
  Холст Соколова о войне,
  Прошу родителей ко мне".
  XXIII
  Пускай ослаблена Россия,
  Пускай наш Питер изнемог,
  Но есть у нас ещё такие,
  Как этот дивный педагог.
  Он с совестью не водит "прятки",
  Не ищет связей или взятки,
  Но за способного юнца
  Готов бороться до конца:
  Готов талант его взлелеять,
  Своё уменье передать,
  Заботясь, как родная мать.
  Он счастлив, что нашёл Андрея.
  И вот отец ему везёт
  Набор Андрюшиных работ.
  ХХIV
  Заметьте, что рисуют дети.
  Вам станет жутко, ей-же-ей!
  Ослепли ко всему на свете
  Глазёнки нынешних детей.
  Мир виртуальный, мир экрана
  Слепит ребёнка мульт-обманом,
  Мульт-упрощением красот,
  Среди которых он живёт.
  Не дом, а правильный квадрат,
  Не куст - зелёный треугольник
  Вам нарисует каждый школьник
  (Это на тему "Ленинград"!).
  Мир детства слепнет, и серьёзно.
  Надо спасать, пока не поздно.
  XXV
  Но меч безвременья ударил
  Не всех доверчивых детей,
  И исключения из правил
  Сегодня сыщутся, ей-ей.
  Там, где семья сумела рано
  Спасти ребёнка от экрана
  И уберечь его нутро, -
  Там он гармонию, добро
  И чувство долга сохраняет,
  Как и в былые времена.
  Пускай больна его страна -
  Он деградации не знает.
  Таков Андрюша Соколов:
  Он эстетически здоров.
  XXVI
  Отец с волненьем ожидает
  Высокого маэстро суд.
  А тот молчит. Перебирает
  Работы несколько минут.
  Вот часть их отложил в сторонку -
  Те, что с портретиком девчонки.
  Они не нравятся ему.
  Отец спросил: "А почему?"
  - Они, - сказал маэстро строго, -
  Как вижу, выполнены с фото.
  А нам важнее те работы,
  Где всё с натуры. Их немного.
  Однако есть рисунок, тон.
  Ваш сын серьёзно одарён.
  ХХVII
  Отец чуть не подвёл Андрея
  Кустарным выбором работ:
  В искусстве мало разумея,
  Он подготовил свой поход.
  Вернувшись, он в недоуменьи
  Рассматривал портреты Жени.
  И первоклашка-егоза
  С картона глянула в глаза.
  А разве плохо, если с фото?
  И как ты это разберёшь?
  Портрет живой, он так хорош!
  И на него глядеть охота.
  А тот, где "Женька в 10 лет"?
  Ведь замечательный портрет!
  XXVIII
  Вот перед папой два картона,
  И в полупрофиль, и анфас.
  Лицо задумчиво и томно
  Глядит куда-то мимо вас.
  И пряди странно-голубые,
  И синие глаза большие,
  И арабеск - бровей излом -
  Всё как-то элегично в нём.
  Натура? Здесь натуры нету,
  Есть неземная красота.
  Святая девочка-мечта
  Как будто соткана из света,
  Из затаённых детских снов,
  Чьё имя - первая любовь...
  XXIX
  От акварелей и картонов
  Пора бы к жизни перейти.
  И где ж Ромео наш влюблённый?
  Ромео, как всегда, в пути.
  От одноклассников немного
  Он знал о Женьке. Недотрога
  Давно заделалась треплом
  И, кажется, сменила дом.
  - А в школе Негина бывает? -
  Спросил Андрей.
  - Давненько нет.
  Ведь девки нынче с малых лет
  На педофилах зависают.
  - Не ври!! - и адрес записав,
  Он мчит на поиски стремглав.
  XXX
  Вот дом послевоенной стройки,
  Подстать красивейшим домам.
  Бьют два фонтана очень бойко,
  Цветёт шиповник тут и там.
  Сквозь новомодные препоны
  Наборных кнопок, домофонов
  Уже добрался до дверей
  Неутомимый наш Андрей.
  Звонит. Открылася фазенда,
  И баба, распьяным-пьяна,
  Сказала: - Я живу одна.
  - А Женя?
  - Женя у бой-френда,
  И мне неведом адрес сей.
  Ни с чем побрёл домой Андрей.
  XXXI
  Вся накипь постсоветских буден,
  Бум пьянства, скотство, бардаки
  Страшны тому, кто безрассуден.
  Интеллигенты далеки
  От той похабнейшей рекламы,
  От книг пустых, что пишут дамы,
  От празднословия газет,
  И интернетовский клозет
  Их увлекает очень мало.
  Но информация о том,
  Что Женька где-то с мужиком,
  Андрея очень испугала.
  А как теперь её найти,
  Чтобы помочь ей и спасти?..
  ХХХII
  Забыты времена дуэлей,
  Где выше жизни ставят честь,
  И вновь открывшихся борделей
  Теперь у нас не перечесть.
  Постель с бой-френдами до брака -
  Уж норма. Так зачем же драка?
  Быть может, Женечкин бой-френд -
  Не самый худший хэпи-энд?..
  Андрей готов остаться другом,
  Слугой, помощником, мечтой,
  Он жизнь готов отдать для той,
  О ком он думает с испугом.
  Как быть и где её искать?
  Письмо... Но передаст ли мать?
  ХХХIII - XXXIV
  "Ты можешь удивляться, Женя,
  Что я решил тебя найти.
  Так получилось, к сожаленью,
  Что разошлись у нас пути.
  Конечно, к детству нет возврата,
  И мы не малые ребята,
  Но знай, что ЖИВЫ ТЕ СЛОВА,
  Их радость до сих пор жива.
  Я счастлив был одной мечтой
  И, никого не замечая,
  Я в школу шёл, заране зная,
  Что мы увидимся с тобой.
  Давно минула та пора,
  Но ты близка мне, как сестра.
  Я рос, усердно охраняем
  От грязи нынешних времён.
  Сейчас я очень мало знаю
  О сексе - что такое он.
  А ты иная. Ты взрослее,
  И я надеяться не смею
  На счастье наших двух сердец,
  Что будут вместе, наконец.
  Забыть? Такого не приемлю!
  Не претендуя на любовь,
  Хочу тебя увидеть вновь
  И под тобой целую землю.
  Я объяснился, как сумел.
  Негина Женя, я "Т. Л."...
  ХХХV
  В письме есть адрес, телефоны,
  Мобильный есть и городской,
  И код квартиры диктофонный,
  И ключ к воротам номерной.
  Предвидя скорое свиданье,
  Андрей несёт своё посланье,
  И уж шиповниковый двор
  Ему блага свои простёр.
  И женщина с походкой зыбкой
  Опять встречает у дверей,
  В лице её узнал Андрей
  Чуть-чуть от Женькиной улыбки.
  Он просит дочке передать
  Письмо. И лучше б не читать...
  ХХХVI
  Вот дурень! Не узнал заране,
  Как часто дочь бывает здесь.
  Быть может, к спившейся мамане
  Зайти не позволяет спесь?
  Нет-нет висят на телефонах,
  Забыв, что рыцарь истомлённый,
  Влюблённый в Негину всерьёз,
  Ответа ждёт на свой вопрос...
  Так или иначе - терпенье,
  Маэстро! Это твой девиз.
  И помни, чтоб ты не раскис:
  Любовь - это всегда мученье.
  На фоне тысячи забот
  Художник наш ответа ждёт...
  ХХХVII
  Вдруг голос в трубке телефона
  Андрею явно не знаком.
  Он ждал отнюдь не баритона,
  Мечтая вовсе не о нём.
  - Вы Эдуард? Я вас не знаю...
  А, вот в чём дело! Понимаю.
  Нам надо встретиться? Зачем?
  Неужто много общих тем?
  Я? Вас боюсь? Не доставало
  Бояться мне кого-нибудь!
  Мне бы на Женечку взглянуть,
  А к вам-то рвусь я очень мало.
  В семь у "Восстания", на входе?
  Да, буду. При любой погоде.
  XXXVIII
  Зачем же было соглашаться
  На встречу неизвестно с кем?
  Не лучше ль было отказаться
  И не ходить туда совсем?
  Не смерть страшна - страшна измена
  Родному дому, детским стенам
  И близким - матери с отцом.
  Они души не чаят в нём.
  Кто он такой, растлитель Женьки?
  Бандит? Насильник? Идиот?
  И для чего к себе зовёт?
  Всё надо взвесить хорошенько,
  Чтоб не предать отца и мать.
  Они в глазах его стоят.
  XXXIX
  Да и Лукич, наставник славный,
  Утрату не переживёт.
  Он с ним работает исправно,
  Он в Репинской 9 Андрея ждёт.
  Но стоп, маэстро! Ты напуган
  Свиданьем с Женечкиным другом?
  Что ж, научись, в огонь ступая,
  Смотреть на пламя не мигая.
  И, опасения откинув,
  Ты душу под крыло не прячь.
  Не бойся драк и неудач
  Во имя той, что сердце вынув,
  Давно забыла про тебя,
  Другого парня полюбя.
  XL
  Сомненья к чёрту! Будь мужчиной,
  Тебе уж восемнадцать лет.
  Ты долго был послушным сыном,
  Блюдя родительский завет.
  Давай-ка сам, без провожатых,
  Как было на Руси когда-то,
  Рискуй. Иди, наметив цель.
  А результат решит дуэль.
  И пусть прекрасная девица,
  Та, что любима с детских лет,
  Кому замены в сердце нет,
  Придёт к могиле поклониться.
  Я только лучшего хотел.
  Негина Женя, я "Т. Л."...
  
  ГЛАВА ТРЕТЬЯ
  
  I
  Россия от потомков прячет
  Названья улиц, площадей 1.
  Историю переиначить
  Они бы помешали ей.
  Тех Герценов и Салтыковых,
  Желябовых, на всё готовых,
  Потребно поскорей забыть,
  Чтоб новых идолов творить.
  Но живо прежнее названье
  У этой площади пока.
  Оно несет через века
  Героику её восстаний:
  "Площадь Восстания"... И к ней
  Уже направился Андрей.
  
  II
  Его встречает эта площадь
  Величием минувших дней.
  Пусть ветер стягов не полощет,
  Как было ранее над ней,
  Но в имени народный норов
  Предстал судьёй извечных споров,
  Напоминая, что народ
  У богачей своё возьмёт.
  Россия встанет, как когда-то,
  Стремясь к советской высоте,
  И этой дерзостной мечте
  Названье площади - глашатай.
  Невольно веришь, что народ
  Опять здоровье обретёт.
  III
  А наш герой себя ругает.
  Кого встречать, коль нет примет?
  Что он об Эдуарде знает?
  Высок? Иль мал? Во что одет?
  Вокруг (вы видите их сами)
  Бредут мужчины с животами,
  Везде, куда ни бросишь взгляд,
  Плывёт живот-аэростат 2.
  Ужель страшилище такое
  Посмело Женечку растлить,
  Ей суждено с уродом жить?
  Тогда и вовсе жить не стоит.
  А меж пустых бездумных харь
  Пойми, который Эдуард?..
  IV
  Среди оплывшей биомассы
  Попалось в норме существо.
  Он вовсе не стремится к кассе,
  А ждёт кого-то. И его
  Герой наш тотчас заприметил.
  Высок и строен. Волос светел.
  И нет во взоре пустоты,
  Хоть нету взлёта и мечты.
  Андрей спешит к нему с вопросом:
  - Простите, вы не Эдуард?
  - Егор. Жду дозу 3 из мансард.
  Он зажигает папиросу
  И смачно курит у дверей,
  Где мнётся бедный наш Андрей.
  V
  А вот брюнет. Сутуловатый,
  И "фартуком" обвис живот,
  И озираясь воровато,
  К Андрею вроде бы идёт.
  На шее крест и в кольцах руки,
  Татуировкой 4 ради скуки
  Испещрены аж до локтей.
  "Экое чудище!" - Андрей,
  Брезгливость пряча, смотрит в оба
  На щёголя ущербных дней.
  Неужто, не найдя парней,
  Связалась с ним его зазноба?
  А сколько образине лет?
  Да тридцати, пожалуй, нет.
  
  VI
  Терпи, мой юный современник,
  Таких, кто моден и убог,
  Больной эпохи жалкий пленник,
  Кишок и дурости мешок.
  - А кто вам нужен, уж не я ли? -
  Спросил Андрей.
  - А вы Виталий?
  - Нет, я Андрей.
  - Тогда пардон, -
  И в сторону отходит он.
  Увы, не прежние герои
  По славной площади идут.
  Не место этим людям тут,
  Они сквернят её собою.
  Художник, может, слишком зол,
  Поскольку зря сюда пришёл?
  VII
  Так где же Эдуард коварный?
  Иль он с Андреем пошутил
  Жестоко, глупо и бездарно?
  Иль просто пьян сей педофил?
  Уйти? Но это ренегатство,
  Оно позор мужскому братству.
  Андрей решил стоять и ждать
  И на толпу глядит опять.
  О, полуголые девицы 5!
  Как вы обрюзгли - стыд и срам!
  Как безобразит юных дам
  Их пирсинг, макияж на лицах.
  Они противны вам и мне,
  А уж художнику - вдвойне.
  VIII
  Джип тормознул, и по ступенькам
  Водитель движется к метро.
  Да, это он - сожитель Женьки.
  Лет тридцать пять. Одет пестро.
  Надменный взор он дарит миру,
  Однако на часок квартиру
  Оставил ради пацана.
  На то причина есть одна.
  Когда-то, в молодые лета,
  Он тоже счастье потерял,
  Его на деньги променял.
  Нет-нет он думает об этом.
  Что ж, на романтика взглянуть
  Не помешало бы чуть-чуть.
  IX
  - Андрей? Вы Эдуарда ждёте?
  - Да, - наш художник покраснел.
  - Я задержался на работе,
  Полно звонков и прочих дел.
  В машине душно. Двинем к скверу.
  Там нет толпы, по крайней мере.
  В ближайшем дворике, в пыли
  Они скамью себе нашли.
  Шли к ней вдвоём для разговора,
  А получилась ерунда:
  Андрея привели сюда
  Для поножёвщины? Разборок?
  Но он сумел не задрожать,
  Увидев лезвие ножа.
  X
  Второй и старше, и сильнее,
  К тому же он вооружён.
  Зачем так медленно к Андрею
  Свой этот нож приблизил он?
  - Ты или прячь свою игрушку
  И не бери меня на пушку,
  Или уж действуй, педофил! -
  Мальчишка дерзко предложил.
  - Да ты силён, сопляк, я вижу! -
  Партнёр оружье опустил,
  Сесть на скамейку пригласил: -
  Я просто трусов ненавижу.
  Ну, что ж, протягивай мне пять,
  Давай про Женьку толковать.
  XI
  - А лучше бы без ритуалов, -
  Отвёл свою ладонь Андрей. -
  Мне, знаешь, Женьку жалко стало,
  Как поддержать, помочь бы ей?
  - Она уж взрослая девица!
  - Да, но ей надо доучиться.
  - Зачем? Забудь советский бред,
  Ученье всякой бабе - вред!
  - Нет! Чтоб остаться человеком,
  Не куклой из папье-маше,
  Нужна работа по душе,
  Чтоб не погибнуть в нашем веке,
  А людям пользу приносить.
  Без цели - нечего и жить!
  XII
  - Какую пользу? Ты наивен.
  Жить надо только для себя
  И промышлять на всякой ниве,
  Если она сулит башлят.
  - А нива у тебя какая?
  - Я порнофильмы отснимаю.
  - Постой! Зачем они нужны
  Для будущего, для страны?
  Тебя послушаешь - и жутко:
  Живёшь в России чужаком,
  Не помышляя ни о чём.
  - Твоя Россия - проститутка!
  Развал заводов и села...
  Не та Россия, что была.
  XIII
  - Что ты сказал мне? Повтори!
  - Колонией Россия стала.
  Всё сгнило у неё внутри,
  Она работать перестала.
  Её удел не созидать -
  Собой, натурой торговать.
  Нефть, лес, её природный газ -
  Всё за бугор плывёт от нас,
  А крики про "Россию-мать" -
  Отживший трёп для вас, малюток!
  Твоя Россия нынче - бл..дь,
  Первейшая из проституток!
  - Подлец!! - ударом между глаз
  Андрей прервал его рассказ.
  XIV
  Он бил впервые - дико, рьяно,
  Не понимая, почему.
  Так может броситься лишь пьяный,
  Не поддающийся уму.
  Лицо врага в крови, но парень,
  Как исступленный, как в угаре,
  Его бодает головой,
  Бьёт кулаками и ногой.
  Уж их приметили зеваки,
  Что через дворик мимо шли,
  Мента поспешно привели,
  Чтобы унять шальную драку,
  И общий глас зевак такой:
  "Затеял драку молодой".
  ХV
  Незамедлительно и ходко
  Андрею руки за спиной
  Стянули плотные колодки,
  Но кровь с лица отёр старшой,
  К менту подходит и на ухо:
   - Хозяин, отпусти Андрюху.
  За дело он меня побил:
  Я... мать его я оскорбил.
  Пойми, я сам был виноватый.
  Будь человеком - и концы!
  Ведь мы с тобой ему отцы,
  Давайте по-людски, ребята.
  Мент с полминуты помолчал
  И парню руки развязал.
  ХVI
  И снова на скамейке двое
  (Весь остальной народ слинял).
  Теперь вполне друг друга стоят
  И педофил, и маргинал 6.
   - Жму пять, - сказал Андрей старшому, -
  Теперь мы, кажется, знакомы.
  Давай о Женьке говорить,
  Где, с кем и как ей лучше жить.
  Она письмо моё читала?
   - Не показал я ей письма.
  Она не раз тебя сама
  За эти годы вспоминала.
  Я разберусь сначала сам.
  Потом уж ей письмо отдам.
  ХVII
  - Скажи мне, Эдик, вы женаты?
  - Конечно, нет. Я не дурак.
  - Тогда, выходит, в общей хате
  Вы с ней живёте просто так?
  - Ты мыслишь очень примитивно,
  Как при "Совке" 7. А мне противно
  Семейный воз всю жизнь тащить,
  Жениться и детей плодить.
  - Это классическая схема
  Для человеческой семьи.
  Так жили прадеды мои,
  И к ней давно привыкли все мы.
  Ты что-то лучшее взамен
  Предложишь в виде перемен?
  ХVIII
   - Мы для себя живём. Понятно?
  На будущее нам плевать.
  За "светлый рай" уже изрядно
  Пахали мой отец и мать.
  Сегодня лозунг - делай деньги!
  И это лозунг мой и Женьки.
  Он, без прогнозов на века,
  Удобен нам двоим пока.
  Смотри! - и несколько картинок
  Старшой достал из портмоне:
  - Вот это творчество по мне.
  Ты узнаёшь свою богиню?
  Андрей смотрел во все глаза,
  Не в силах что-нибудь сказать.
  XIX
  Хоть обнажённая натура
  Художнику - не новизна,
  Но как пленительна фигура
  У Женьки. Прежняя она.
  И чистота точёных линий,
  И взгляд, загадочный и синий,
  И волны светлые волос
  Его растрогали до слёз.
  И рассмотревши оба фото,
  Он прижимает их к губам
  И говорит: - Я не отдам.
  Пусть мне останется хоть что-то.
  - Так не болтай, что для страны
  Порнокартинки не нужны!
  XX
  - Но я раскис, давай о деле.
  Могу я быть полезен ей?
  Нельзя на свете жить без цели,
  Никак нельзя, - сказал Андрей. -
  У каждой девушки на свете
  В мечтах замужество и дети,
  А каждая жена и мать
  Должна учиться, много знать.
  Ты ей планируешь такое?
  - Ни в коей мере.
  - А она?
  - Она в деньгах не стеснена.
  Ничто её не беспокоит.
  Живёт, не знаючи забот.
  Пока терплю, пускай живёт.
  XXI
  - Моё письмо ты ей покажешь?
  - Да. Но ведь ты ещё птенец.
  Какую помощь ей окажешь,
  Если пойдёте под венец?
  - Шесть лет учёбы в институте...
  - И добровольно к этой жути
  Ты рвёшься, странный мой чудак?
  А в перспективе - нищета?
  - Вполне возможно. Я мечтаю
  Оставить в нашей жизни след.
  Большой он будет или нет,
  Об этом я пока не знаю,
  Но я себе наметил путь
  И не хочу с него свернуть.
  XXII
  - Допустим, с Женькой мы в разводе,
  Я баб менял уже не раз.
  Вы вместе. И тогда выходит,
  Что нищета встречает вас?
  - От голода-то, всякий знает,
  В наш век никто не умирает.
  Работать буду за троих,
  Работу я люблю.
  - Ты псих!
  - Добавь "отрыжка комсомола
  И побеждённого "Совка",
  Который не изжит пока".
  - Да-да, дурной советской школы.
  - Но я живу мечтой. А ты?
  - Я обеспечен - и кранты!
  XXIII
  Они расстались, но знакомы.
  Платформа каждого ясна.
  Мы сами-то не знаем, кто мы
  Порой. А знает ли она?
  Что взгляд таит её глубокий?
  Удел красотки синеокой
  Пустую похоть ублажать
  Или она жена и мать?
  Учиться! Ей учиться надо,
  Опору в жизни обрести.
  Похоже, на её пути
  Не станет Эдуард преградой.
  "Пускай прочтёт моё письмо", -
  Он думал по пути домой.
  ХХIV
  Экзамен в Репинку - резина.
  У живописцев натюрморт
  Пишут по три дня с половиной.
  Удачным вышел, парень горд.
  А в композиции обычно
  Он был силён: и тут "отлично".
  И графика - его "конёк".
  Пятнадцать баллов он огрёб
  И сделался студентом вуза,
  Весьма престижного в стране.
  Но лёгкости на сердце нет,
  Всё те же мысли сладким грузом
  Не отпускают, как магнит:
  "Когда же Женька позвонит?.."
  
  ХХV
  А Соколовы в эту пору
  Привыкли ездить по грибы.
  Не ради ягодного сбора,
  А главное - в лесу побыть.
  Пускай не полные корзины,
  Пускай в них нет и половины,
  Но сколько свежести лесной
  Они везут к себе домой!
  Отец корзины хлопотливо
  Собрал - и в поезд поутру.
  И через час они в бору -
  Густом, могучем, молчаливом.
  Под Питером у нас места -
  Сплошной восторг и красота!
  
  ХХVI
  Есть упоительная тайна
  В лесной целительной тиши,
  В погожий день мы не случайно
  Сюда из города спешим.
  Изящных сосен частоколы,
  Туман, слегка покрывший долы,
  Высоких, статных елей мощь
  И сень густых кленовых рощ -
  Всё льёт в нас благость и отраду,
  Даря пленительный покой,
  И уж ни плейера с собой,
  Ни телевизора не надо.
  Поистине, российский лес
  Исполнен сказочных чудес.
  ХХVII
  - Сынок, отметим твой успех! -
  Сказал папаша на привале. -
  Ведь я и мама больше всех
  За поступленье психовали.
  В салатец вылит майонез,
  Взлетела пробка до небес,
  Нектар, живительный и пьяный,
  Разлит в бумажные стаканы.
  Вдруг "Дзень!" - мобильник у сынка.
  - Приткни, пускай звонят позднее, -
  Мать строго говорит Андрею.
  А парень: - Не могу никак! -
  И прыг в кусты от пикника.
  Только и видели сынка.
  ХХVIII
  - Алло, Андрюша, как дела? -
  Она растерянно спросила. -
  Я... Я письмо твоё прочла.
  Прости, не сразу позвонила.
  - А что так? - вымолвил Андрей.
  Слова не подчинялись ей.
  Звучат не те. Не те, что надо:
  - Прочла... Была, конечно, рада,
  Но, я не знаю почему,
  Я долго плакала, ревела...
  - О чём?
  - Что юность пролетела,
  Что всё идёт не по уму,
  Что нет отца. Что мать больна.
  Что... я не та. И не одна...
  XXIX
  - Женюля! Жизнь сегодня всмятку,
  И бед у каждого не счесть.
  Но я готов плясать вприсядку
  При мысли: ты на свете есть!
  Мы с твоим Эдиком знакомы,
  Встречались у метро, не дома.
  Он не приемлет чувств моих
  И говорит мне, что я псих.
  Мы даже с ним подрались вдруг,
  Но, знаешь, он сумел поверить,
  Что я не лезу в ваши двери,
  Что просто я твой верный друг.
  Сам я в лесу, кругом тайга.
  Звони мне вечером. Ага?
  XXX
  Андрей к родителям вернулся
  И понял: слушали они!
  Папан лукаво улыбнулся,
  Маман отводит взор на пни
  И говорит в изнеможеньи:
  - Опять на горизонте Женя!
  А сын:
  - Бояться не резон,
  Коль в сердце этот "горизонт".
  Давайте праздновать, однако.
  Ведь долговязый ваш дебил
  В храм живописцев поступил
  Без взяток и без прочей бяки.
  - За поступленье! - врач сказал
  И первым осушил бокал.
  XXXI
  Лес пробуждает аппетиты.
  Пусть нету пищи прежних дней,
  И блюда вкусные забыты,
  В лесу всё любо - ешь и пей!
  Пускай картошка не картошка,
  И майонез не тот немножко,
  И как мочало колбаса
  (Есть не заставишь даже пса),
  В лесу не думаешь об этом.
  Знай только - поспевай глотать.
  Не с голода же помирать,
  Коль нет еды, как при Советах!
  Всё, что привозим на пикник,
  В тарелках исчезает вмиг.
  XXXII
  И подкрепившись на привале,
  Впервые слышал наш Андрей,
  Как папа с мамой вспоминали
  Студенчество минувших дней.
  Как, сдав вступительные тесты,
  Студенты ехали все вместе
  В кирзонах, в ватниках, платках
  Вести уборку на полях.
  Все городские институты
  Спешили к жителям села:
  В Ленобласти уборка шла.
  И не теряя ни минуты,
  И в вёдра, и в осенний дождь
  В полях трудилась молодёжь.
  XXXIII
  Был быт студентов не устроен
  (Греха таить не станем тут),
  Но всяк считал себя героем:
  То был их первый в жизни труд.
  Какие шутки там звучали!
  Как песни хором распевали!
  В работе, средь колхозных нив,
  Крепчал студентов коллектив.
  Умел переносить невзгоды
  Любой из молодых ребят.
  Ведь он работал для себя
  На нивах своего народа.
  А нынешних студентов рать
  В колхозы было б не загнать.
  ХХХIV
  Куда и гнать? Поля пустуют,
  Земля в руках у богачей.
  Уж не увидишь рожь густую
  Или гектары овощей.
  Отели, кабаки и бары
  Покрыли многие гектары
  На землях летних лагерей,
  Что отобрали у детей.
  Четыре сотни 8 детских здравниц
  Досталось от советских лет.
  Сейчас - восьмидесяти нет:
  Три сотни проданы недавно...
  Неужто внукам не видать
  Эту лесную благодать?
  ХХХV
   - Мы ничего тут не изменим,
  Россию повернули вспять, -
  Вздохнул отец. Доел пельмени
  И встал - лисички собирать.
  Грибами задарило лето.
  Вон, сыроежками одета,
  Поляна. Там двенадцать штук
  Лесных красавиц встали в круг.
  А вот и белый! Здравствуй, парень,
  Лесной крепыш и здоровяк.
  Тебя ни слизень, ни червяк
  Не тронули. А мы поджарим!
  И красный гриб, коль порчи нет,
  Чем не подарок и привет?
  ХХХVI
  Как часто мелкие сюрпризы
  Скрывают тягость наших дней.
  И беды остаются снизу
  Под толщей светлых мелочей.
  И отступают все заботы,
  О них и думать неохота.
  Так счастлив рыболов, с крючка
  Снимая щуку за бока.
  Так видит новую игрушку
  Малыш. Так мать с отцом и сын
  На содержимое корзин
  Любуются, бредя к опушке.
  Удачным выдался поход!
  А вон и электричка ждёт.
  XXXVII
  Мамаша дома чистит ходко
  Грибы, при помощи сынка.
  Но пуще всей грибной находки
  Андрей сегодня ждёт звонка.
  Не хочет праздник портить мама,
  Но взгляд её таит упрямо
  Немой вопрос, немой укор.
  Андрей читает этот взор
  И вдруг подходит, обнимает
  Её, как в детстве: - Брось, мамусь,
  Я сам прекрасно разберусь
  Во всём, - и мама сразу тает,
  И легче делается ей:
  - Не сделай глупости, Андрей.
  XXXVIII
  "Труба зовёт!" В поход когда-то
  Шла молодёжь за строем строй.
  Но строй нарушили ребята
  И носят по трубе 9 с собой.
  Она зовёт не на свершенья,
  А лишь к житейскому общенью.
  Потоком злых радиоволн
  Всяк добровольно облучён.
  Остерегал земное племя
  От волн Великий Славянин 10,
  Сто лет назад лишь он один
  Знал их губительное бремя:
  "Не торопитесь!" - он просил
  И взрыв 11 в острастку сотворил.
  
  XXXIX
  Тот взрыв Тунгусский очень слабо
  Земное племя остерёг.
  Сейчас и у дремучей бабы
  Мобильник в сумочку залёг.
  Мы жизнь не мыслим без экрана,
  Хоть преждевременно и рано
  Нам погружаться в интернет,
  Пока порядка в мире нет.
  Но взрыв, сильнее, чем в Тунгуске,
  Вдруг ощущает наш юнец:
  Звонит мобильник, наконец!!
  К чертям все бредни про нагрузки
  Губительных радиоволн,
  Коль юноша надежды полн!
  
  
  XL
  - Нам надо встретиться, Андрюша.
  Есть разговор наедине.
  Твоих путей я не нарушу,
  А, может, ты поможешь мне.
  Ты был у нас, ты видел маму.
  Иди к её подъезду прямо.
  - Когда?
  - Сегодня, через час.
  Никто не потревожит нас.
  Беспутные, как я, не в праве
  Тебя хоть чем-то отвлекать.
  Твой путь - уверенно шагать
  К искусству, к творчеству и славе.
  Но ты мне помощь предложил,
  И отказаться нету сил...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
  
  
  I, II, III, IV, V, VI
  ......................................
  .....................................
  
  VII
  Метро... Лихая птица-чудо
  Стремглав несётся под землёй.
  Она десятки тысяч люда
  Везёт туда - сюда с собой.
  Пусть достижения прогресса
  Нам добавляют новых стрессов,
  А вред невидимых полей
  Заметен для Вселенной всей,
  И всё же матушка-природа
  Нас создала не на беду,
  Не для того, чтобы в аду
  Погибли умные народы.
  Но нужен кормчий у руля
  Ладье по имени Земля.
  VIII
  Такие мысли нёс с собою
  Художник, двигаясь вперёд
  С людской немолчною рекою,
  Что к эскалаторам течёт.
  А наверху автомобили
  Забили улицу на милю.
  В любом авто сидит один,
  В пустом салоне господин.
  Такой "один" сумел бы двигать
  Состав для тысяч ездоков.
  Но в мире много дураков,
  И автотранспорта вериги,
  И чертыхаясь, и скорбя,
  Мы надеваем на себя.
  IX
  Удачно! Несмотря на пробки,
  Андрей ничуть не опоздал.
  Присел на лавочку и робко
  Свою подругу поджидал.
  Подумал: "Экий неумеха!
  Явился без цветов. Для смеха
  Шиповника букет сорвать?"
  Глядь - тот уж начал отцветать
  И ярко-рыжими плодами
  Своё цветенье заменил.
  "Я неотёсанный дебил,
  Коль без цветов явился к даме.
  Да, неотёсанный дебил!" -
  Художник наш себя корил.
  X
  Она! Торопится, родная.
  Не торопись, твой рыцарь ждёт.
  Он столько лет, не остывая,
  Знал, что придёт его черёд.
  Она! И мысль об этикете,
  И мысли обо всём на свете
  Ушли куда-то далеко,
  И сразу дышится легко,
  Как будто окунулся в сказку
  О жизни щедрой, как мечты,
  Где только двое - я и ты,
  И жизнь дарует только ласку.
  Спешит навстречу наш Андрей
  И низко кланяется ей.
  XI
  А Женя мало изменилась,
  За годы, прожитые врозь:
  Такая, как частенько снилась
  В тумане юношеских грёз.
  Всё тот же взгляд, как синий омут,
  Как и тогда, когда до дому
  Они в обнимку в детстве шли,
  Не ведая, что ждёт вдали.
  Всё та же в ней незащищённость
  Фигуры хрупкой и лица.
  Их жизнь топтала без конца,
  Но сохранились утончённость
  И даже прелесть детства в ней.
  Или их выдумал Андрей?
  XII
  В ней не заметно выкрутасов,
  Какие видел он в окно,
  Что в школьницах с шестого класса
  Стали привычными давно.
  Простые брючки без узоров,
  Тех, что встречают наши взоры
  Уродством надписей и морд 1
  (Уродства нынче - высший сорт!),
  И гладкий свитерок по телу,
  И без косметики лицо.
  Знать, стать собой, в конце концов,
  Сегодня Женя захотела.
  И потому сюда пришла
  Совсем такая, как была.
  XIII
  - Какой ты стал! Какой верзила!
  - Ты, Женя, тоже подросла.
  - Нас жизнь, конечно, изменила...
  - Но благо, что опять свела.
  Хохочут. И садятся рядом,
  И пьют друг друга жадным взглядом,
  Поскольку ЖИВЫ ТЕ СЛОВА,
  Их память до сих пор жива.
  Детьми в обнимку шли. А ныне,
  Когда окрепшая любовь
  Чарует сердце, пенит кровь,
  Вдруг прикоснуться, как к святыне,
  Не смеет робкая рука.
  Они растеряны слегка.
  XIV
  - Я много думала, Андрюша,
  О детстве, школе, о тебе.
  То, что сломало мою душу,
  Нельзя приписывать судьбе.
  Сама, конечно, виновата.
  Я, как и многие девчата,
  Скатилась на порочный путь,
  Чтоб было в жизни что-нибудь.
  На бальных танцах 2, что при школе,
  Виляла задом так и сяк,
  От них к панели - только шаг...
  И не хватило силы воли.
  Мать пропивала всё, что есть.
  А надо было пить и есть.
  
  XV
  - Не плачь! - художник обнимает
  Свою богиню, как сестру. -
  Теперь ты не одна, родная.
  И знай - пока я не умру,
  Я постараюсь быть опорой
  И другом для тебя. Не скоро
  Я зарабатывать начну:
  Я у искусства, как в плену.
  Но можно что-нибудь придумать
  И работёнку подыскать.
  Давай пролечим твою мать.
  Теперь врачам потребны суммы,
  Но руки есть, и силы есть,
  И в городе халтур не счесть.
  ХVI
  - Нет, нет. Не надо. Я не смею
  Стоять обузой на пути! -
  Бросает Негина Андрею. -
  Тебе своим путём идти,
  А мне, треплу и недоучке,
  Чтоб вовсе не дойти до ручки,
  До пьянки, бардака и карт,
  Сойдёт такой, как Эдуард.
  - У вас любовь?
  - Да нет же, что ты!
  Это иной, особый мир.
  Иной комфорт внутри квартир,
  Иные скотские заботы.
  Ценю, что он меня не бьёт
  И что практически не пьёт.
  ХVII
  - И ты всю жизнь его прислугой,
  И днём и ночью начеку
  (Хоть вы не любите друг друга)
  Должна прислуживать дружку?
  - Что будет дальше, я не знаю.
  Мы с ним надолго уезжаем
  В Тайланд. Там у него дела.
  Он хочет, чтоб я с ним была,
  А мне тревожно мать оставить.
  Ты мог бы выручить меня?
  К ней заезжать хоть раз в три дня,
  Продуктов сколько-то доставить?
  Вот деньги. Тут их 300 штук.
  Поможешь, если ты мой друг?
  XVIII
  О, жизнь! Ты зла и бессердечна,
  Толкая чувства под откос.
  - Я это сделаю, конечно, -
  Сказал Андрей. - Мы снова врозь!
  Тебе учиться надо, Женя,
  Чтобы не ползать на коленях
  Перед последним кобелём,
  Готовя стол ему и дом.
  Деньги - его?
  - Мои.
  - С панели?
  - Не надо спрашивать меня.
  Тайком про чёрный день храня,
  Я их скопила еле-еле.
  Ты их поэкономней трать,
  И пусть про них не знает мать.
  XIX
  Ушла... Тому виной гордыня,
  Российских женщин трудный крест...
  И кровь при расставаньи стынет.
  Что впереди у ней - бог весть.
  Как ценно, что она о маме
  Не забывала и деньгами
  Её снабдила, уходя.
  Она - прекрасное дитя,
  Бездушием своей эпохи
  Отринуто. И почему
  Не было дела никому
  До этой сиротливой крохи?
  Как стали люди не дружны,
  Как все они разобщены...
  XX
  Не скоро золотая осень
  Окрасит скверы и сады.
  Деревья зелены. Но просят
  Тепла и парки, и пруды.
  Купальщиков на пляжах нету,
  Они уходят вместе с летом.
  Исчезло солнце, и зонты
  С собою носим я и ты.
  Но грусть осенняя не давит
  Того, кто честно поступил
  В тот вуз, куда давно решил
  Свои стремления направить.
  Благословен ему момент,
  Когда он слышит: "Вы студент".
  XXI
  Студент... Почётно ли? Не очень.
  Теперь не очень. Почему
  Вдруг ранг студента опорочен
  И не завидуешь ему?
  Да потому, что очень мало
  Студентов настоящих стало.
  И если лодырь и дебил
  За этот статус уплатил
  (В открытую, не по секрету!),
  Он тоже ходит, нос задрав,
  И требует таких же прав,
  Оставшись неучем при этом.
  Как будто полная сума
  Добавит знаний и ума.
  ХXII
  Но в Репинской таких немного.
  Не всемогущи деньги тут.
  Извольте сдать экзамен строгий,
  За деньги бездарь не возьмут.
  Есть платники. Их единицы.
  Те, что способны здесь учиться,
  Но не сумели дотянуть
  Свой балл вступительный чуть-чуть.
  Этот старейший институт
  Талант и знания итожит,
  Раз Академией Художеств
  Его почтительно зовут.
  Как и в былые времена
  Сюда таланты шлёт страна.
  ХXIII
  Андрей доволен коллективом,
  Хотя он мало с ним знаком.
  Нет фамильярности игривой
  И нет развязности ни в ком.
  Нет модной питерской одежды,
  Которою форсят невежды.
  Богат и строг их лексикон,
  Не допускающий жаргон.
  Приезжие не в магазины,
  Не в бары рвутся поскорей -
  В музеях их встречал Андрей,
  Интересуют их картины.
  Культуру в Питер к нам везёт
  С периферии сей народ.
  ХXIV
  И в этом плане не понятно,
  Что ж так ослаб наш вернисаж?
  Ведь на холстах порой лишь пятна.
  Любой садись себе и мажь!
  Хотя на фоне сей халтуры
  Рельефней яркие фигуры.
  Наш современник, Повилица 3,
  Достичь Набатова 4 стремится.
  Ломакина напоминают
  Ческидовы, и дочь, и мать
  (Того ль от внуков будем ждать?),
  Гукасов воодушевляет.
  Остались многие верны
  Традициям своей страны.
  
  XXV
  И отражая правду жизни,
  Умеет на холсте не лгать
  Федюнин 5, рыцарь реализма,
  Его глашатай и слуга.
  Да, есть достойная плеяда.
  Но что же фокусникам надо?
  Ведь в те же даты, в те же дни
  Учились мастерству они.
  В век "новизны", чтоб стать героем,
  Престижно прошлое чернить,
  Иначе жить, да и творить
  Не так, как при советском строе.
  Уж Фёдоров не дорог им
  И Иогансон 4 не любим...
  XXVI
  "Так что диктует путь искусству? -
  Герой наш юный размышлял. -
  Талант ли? Школа? Или чувство?
  И что принять за идеал?"
  Матвей Лукич, былой наставник,
  Точку над "i" тотчас поставил:
  - Мировоззренье! - он сказал. -
  Оно начало всех начал.
  И если мастеру дороже
  Его карьера и он сам,
  То школа не поможет там,
  И одарённость не поможет.
  Истинный гений служит мессу
  Лишь социальному прогрессу.
  XXVII
  Но мир несётся по спирали,
  Увы, отнюдь не по прямой.
  И времена упадка знали
  До нас. Не только мы с тобой.
  России рыночной сегодня
  Мораль и братство непригодны.
  Базар - вот идол и "прогресс",
  Святыня современных месс.
  - Одни пейзажи и портреты -
  Этого мало для людей, -
  Сказал наставнику Андрей. -
  Ярких сюжетов вовсе нету...
  - А ты дерзни. Подхватят клич, -
  Андрея наставлял Лукич.
  XXVIII
  На первом курсе все согласно
  Твердят: "Пусть живопись зовёт!"
  Но остывает ежечасно
  Наш юный творческий народ.
  Не строя из себя героев,
  Они стараются освоить
  Хотя бы технику мазка,
  Забыв о публике пока.
  А там - житейские заботы,
  Потом создание семьи,
  И современники мои
  Уж рвутся к денежной работе.
  Подняться до гражданских тем
  Им недосуг теперь совсем.
  XXIX
  Читатель ловит нас на слове:
  "Работа денежная" - грех?
  А мы, признаться, не готовы
  Ответить коротко за всех.
  Да, настоящее искусство,
  Что возвышает наши чувства,
  В России нынче не в цене.
  А что ещё ответить мне?
  Конечно, это ненормально,
  Что журналист, художник, врач
  Не проживёт с семьёй, хоть плачь,
  Коль ему платят минимально.
  Зато полно пустых "работ",
  Что принесли бы им доход.
  ХХX
  Ведь Горький поучал когда-то
  Своих друзей-большевиков,
  Что с уравниловкой предвзятой
  Не сбросить рабства и оков.
  Что надобно беречь таланты
  Певцов, поэтов, музыкантов,
  Материально поощрять,
  Под пули их не посылать.
  Их дар есть собственность народа,
  Его достоинство и честь.
  Великая ошибка есть
  В том, что мы гения с уродом
  Сегодня начали равнять,
  Россию повернувши вспять.
  XXXI
  В итоге новое искусство
  Способно только развлекать,
  А не возвышенные чувства
  В народных массах пробуждать.
  Живопись блекнет, но нейтральна.
  А вот эстрада аморальна.
  А песня, что народ поёт,
  Частенько к пошлости зовёт.
  Кто тянет молодёжь в болото
  Ухода от гражданских тем?
  Или протухли мы совсем?
  Или в страну подослан кто-то -
  Церковщиной или мошной
  Убить духовность в нас с тобой?
  XXXII
  На эту тему очень часто
  Звучит среди студентов спор.
  Ночами до шестого часа
  Не умолкает разговор.
  Азартнее других Марина:
  Она считает, что картина -
  Как пьеса, музыка, балет -
  Должна нести народам свет.
  Должна их звать к высокой цели.
  Ведь жизнь - не сытость, не базар,
  Людская жизнь - чудесный дар!
  Пусть в каждом сердце, в каждом теле
  Цветёт желание добра,
  Как жило в нас ещё вчера.
  XXXIII
  Марина нравится Андрею.
  Её суждения умны.
  Он часто обсуждает с нею
  Пути развития страны.
  И ценно, что она, еврейка,
  Была возмущена лазейкой,
  Что Никонов 6 сумел найти,
  Сбивая молодёжь с пути.
  - Ты не читал сей яркий бред? -
  Марина открывает книжку.
  Пришлось покаяться парнишке,
  Что не читал. Пока что нет.
  - Прочти, что пишет этот дока.
  Не поленись. Ты будешь в шоке.
  XXXIV
  И тут Марина зачитала
  Ему, закладку отложив,
  Такие "перлы", что сначала
  Он очумел от этой лжи:
  "Только евреи - россияне..." 7
  А не-евреи? Обезьяны?
  Ведь так и пишет сей урод:
  Другие нации не в счёт.
  - Да, это враг! - твердит Марина.
  Он хочет перессорить нас,
  Как это делалось не раз,
  Готовит нож народам в спину.
  Есть и другие "перлы" тут.
  Зачем такое издают?!
  XXXV
  Зачем? Страна, где нет цензуры, -
  Это водитель без руля.
  Не может быть литературы
  В стране базара и рубля.
  И потому у нас читают
  Всё меньше. И всё меньше знают.
  И наш культурнейший народ
  Уж к деградации идёт.
  "Народ - венец земного цвета", -
  Сто лет назад писал нам Блок 8.
  А нынче Никонов изрёк,
  Что ничего в народе нету.
  В нём только тупость есть одна 9,
  А не талант и глубина.
  XXXVI
  Тот разговор продолжен дома,
  Своеобразно, и весьма.
  - Скажите, вам двоим знакомы, -
  Спросил Андрей, - сии тома?
  Он водрузил на стол три тома,
  Солидно изданных, весомых.
  - А, этот шулер? - врач сказал. -
  Плевался я, пока читал.
   - Нет. О церковщине умело
  Он пишет 10, - возразила мать. -
  Андрею стоит прочитать.
  Всё с аргументами, по делу.
  - Да, церковь лихо он разнёс,
  Но тут встаёт один вопрос!
  XXXVII, XXXVIII
  ....................................
  ....................................
  XXXIX
  - Какой же? - мама удивилась.
  - Такой. Сей автор-чудодей,
  Как ты, читая, убедилась,
  Не терпит ленинских идей.
  А ведь советская держава
  Сумела сбросить величаво
  Брехню и выдумки попов.
  Одна! За множество веков!
  Лишь человек, его таланты
  Был в центре у большевиков.
  А твой писака не таков.
  Он скрытый враг, хоть и пикантный.
  Он топчет наш духовный мир,
  Стяжательство - его кумир.
  XL
  Андрей молчал. Он мог едва ли
  Поспорить с мамой и с отцом.
  - А мы с Мариной прочитали
  Всего один неполный том,
  Нас тоже книга возмутила, -
  И замолчал. Вдруг мать спросила,
  Прервав идейный разговор,
  На сына посмотрев в упор:
   - Я снова слышу про Марину.
  А кто она? И где живёт?
  Ведь что ни день, наш сын везёт
  Харчи к прожорливой дивчине!
  ...Эх, мама! Как ты далека
  От сердца своего сынка...
  XLI
  - Пожалуй, мать, на эту тему
  Мы с ним поговорим вдвоём.
  По-разному взрослеем все мы,
  Вступая в жизни водоём, -
  Папаша подмигнул Андрею.
  - Тогда я вам мешать не смею, -
  Сказала мама и ушла
  К плите: оладушки пекла.
  - Пойми, отец, - Андрюха начал, -
  Что мы с Мариной - лишь друзья.
  Не к ней вожу продукты я
  И не в бардак, и не на дачу,
  А в хату, что страшнее нет:
  К алкоголичке средних лет.
  ХLII
  - Но ты меня пугаешь, чадо!
  - Да нет же, выслушай меня.
  И фантазировать не надо,
  Бог знает в чём меня виня.
  - Не стоит, сын, в твои-то годы,
  В угоду современной моде
  Играть в добрачную семью,
  Позорить седину мою.
  - О чём ты? Знай, что только Женя
  Была и есть в моей судьбе.
  Она доставила тебе
  И маме много опасений,
  Однако - годы позади,
  А Женька у меня в груди.
  ХLIII
  - Сейчас, уехав за границу,
  Она мне поручила мать.
  Не так, чтоб рядом табуниться,
  А ей продукты покупать.
  Мать - алкоголик, и глубоко.
  Скажи, как врач: ушли все сроки
  Или возможно пролечить,
  Чтоб баба перестала пить?
  - Бывают чудеса. Не часто.
  - Отец, отец! Давай рискнём,
  Уговорим её вдвоём.
  Живёт-то там, где твой участок.
  - Это немало по деньгам -
  Лечить от пьянки чьих-то мам.
  ХLIV
  - А я устроюсь на работу,
  Вести какой-нибудь кружок.
  Уж очень им помочь охота.
  Вдруг от леченья будет прок?
  Мы поступили, как подонки:
  Спасаясь от дурной девчонки,
  Вы не подумали о ней,
  Забыв её в запарке дней.
  А я-то? Жил в довольстве-холе,
  Не зная, как ей тяжело,
  И время безмятежно шло
  Среди друзей в элитной школе.
  А с Женькой плохо было. Что ж,
  Теперь такая молодёжь...
  ХLV
  - Я, пап, порой не понимаю,
  Как жили люди при "Совке".
  - Богато жили.
  - Это знаю.
  - Мы не купались в молоке,
  Но были лучше все продукты,
  Дешевле овощи и фрукты,
  Красивей вещи и шмотьё.
  - Брось бытовуху! Ну её.
  Я говорю про человека,
  Про отношения людей.
  Могла бы с девочкой моей
  Беда случиться в прошлом веке,
  Чтоб школьница, закрыв портфель,
  Пошла работать на панель?
  XLVI
  - Конечно, нет!
  - А что случилось?
  Неужто все сошли с ума?
  - Цель нашей жизни развалилась,
  Ушёл "Совок" - настала тьма.
  Зачем живём - не размышляем,
  К чему идём - не понимаем.
  И всяк потребой дня живёт,
  Чтоб как-нибудь набить живот.
  "Совок" боролся за ребёнка:
  Дитё - в грядущее посыл.
  "Совок" бы свято сохранил
  И поберёг твою девчонку.
  А нынче нам твердят, что цель -
  Только корыто и постель...
  ХLVII
  Но человек, как зверь и птица,
  Подчас не ведая того,
  Всегда к бессмертию стремится,
  Хоть ограничен век его.
  Стать каплей вечного потока -
  Вот цель его земного срока.
  И счастлив в жизни только тот,
  Кто эту цель свою найдёт.
  Ты к цели на пути. А Женя?
  Она сдалась, сдала себя.
  Она любила не любя,
  Во имя пошлых развлечений.
  А ты за Женю рвёшься в бой
  И тянешь батьку за собой.
  XLVIII
   - Я жизнь свою свяжу лишь с нею,
  Уж так мне сердце говорит.
  Я достучаться к ней сумею,
  А будущее всё решит.
  Ты хочешь сдаться, как сдалась
  Она сама? Как мать спилась?
  Как сотни нынешних пустышек
  Среди девчонок и мальчишек,
  Которые играют в жизнь,
  Ни жизни, ни себя не зная?
  Какого ж чёрта козыряешь
  И говоришь про коммунизм?!
  - Довольно. Убедил, сынок.
  Диктуй той бабы адресок.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА ПЯТАЯ
  
  I
  Мужская страсть: прилечь с газетой
  Хоть на часок, хоть на чуть-чуть.
  Для многих средства лучше нету,
  Чтоб после службы отдохнуть.
  Но в тот четверг отец Марины
  И очень многие мужчины
  Узнали: лучшей из газет
  В подписке и в киосках - нет.
  А слухи в северной столице
  Уже дошли до всех подряд,
  И возмущённый Ленинград
  Цензурным выходкам дивится:
  Запрет на "Новый Петербург".
  Как цензор глуп, свиреп и бур!
  
  II
  Правозащитница народа,
  Газета мыслящих людей,
  Она блистала год за годом
  Богатством стиля и идей.
  Наследница советской прессы,
  Она служила интересам
  Всех честных, праведных людей.
  Был город благодарен ей.
  Психиатрические плутни,
  Обман властей, неправый суд -
   Всё это обличалось тут,
  Оздоровляя наши будни.
  Но тем, кто грабит нас сполна,
  Газета стала не нужна.
  III
  Был новый номер подготовлен,
  Андреев 1 ставил подпись "В свет!"
  Вдруг гость, неведомый дотоле,
  К нему ворвался в кабинет.
  Шесть "гарных хлопчиков з гистапо"
  Сотрудникам "велэли драпать",
  Компьютеры конфисковав,
  Обшарив каждый стол и шкаф.
  Но для цензурного погрома
  Мотивов власти не нашли.
  Читатели ж сюда снесли
  Свои компьютеры из дома.
  И лучшая среди газет
  Опять победно вышла в свет.
  IV
  Увы, недолго выходила.
  Опять цензурный беспредел.
  Опять налётчики-громилы,
  Вершители позорных дел,
  Крадут компьютеры. Закрыта
  Редакция. Всё шито-крыто,
  Ни слова в СМИ о сей беде.
  Газетчики живут в нужде
  И, веру в правду не теряя,
  Пытаются добиться прав,
  Обжалуя цензурный нрав,
  На президента уповая.
  Но наш закон - увы и ах,
  Хорош лишь только на словах.
  V
  Сидит в нетопленом застенке,
  В тюрьме по имени "Кресты"
  Лучший газетчик Андрущенко 2,
  Его ценили я и ты.
  Схватили парня - и в кутузку:
  Таков демократизм наш русский.
  А был ни в чём не виноват
  Сей журналист и депутат.
  Он о коррупции немало
  Писал критических статей.
  Но трогать жулика не смей
  Теперь в России одичалой!
  О справедливости мечты
  Ведут одним путём - в "Кресты".
  VI
  Формально нет у нас цензуры,
  И мы свободная страна:
  Тома пустой макулатуры
  Выходят каждый день сполна.
  Но следует назвать, однако,
  Цензурным экстремистским мраком
  Ту травлю лучшей из газет,
  Что долго не пускали в свет.
  Писателей муштруют круто:
  За том "Как закалялась шваль"
  (Его найдёшь теперь едва ль)
  В тюрьме томится автор Шутов 3.
  Пожизненно он заключён:
  Опасен глобализму он.
  VII
  Зато тома макулатуры
  Заполонили книжный ряд.
  Их "женскою литературой"
  Теперь читатели клеймят.
  Не назову писак убогих,
  Кого читатели из строгих
  Побрезгуют и в руки взять,
  Не то, чтоб там ума искать.
  Не виноваты, что бездарны,
  Что пишут бред и чепуху
  Те дамы, что уж на слуху
  И среди быдла популярны.
  Им свыше делают пиар,
  Чтоб их читал и млад, и стар.
  VIII
  Они нужны, чтобы туманить
  Мозги и уводить от дум,
  Чтобы читатель жил в обмане,
  Во власти похоти и сумм.
  Но "женскою литературой"
  (В смысле "убожеством культуры")
  Не смейте называть тома
  Без тени смысла и ума.
  Ведь женщины писали ярко,
  И "Овод", женскою рукой 4
  Написанный роман большой,
  Для всех был в юности подарком.
  А Зегерс 5 вдумчивый роман?
  А Кристи? Чарская? Жорж Санд?
  IX
  А вспомните про "Дядю Тома",
  Которого любил весь свет.
  Читали в транспорте и дома
  Том незабвенной Гарриет.
  А книги Верочки Пановой 7,
  Советской мастерицы слова?
  А Пуймановой ценный вклад,
  Очаровавший Ленинград?
  А несравненной Инбер строки
  Или ахматовский размах 8
  В её талантливых стихах?
  Несправедливо и жестоко
  Считать, что женское перо
  Не полноценно, не остро.
  X
  Увы, писателю-мужчине
  Зазорно гнать мещанский трёп.
  А что ещё созвучно ныне
  Эпохе рынка и утроб?
  Нельзя, чтоб книга увлекала.
  Нужна лишь та, чтоб отвлекала
  Обилием бескрылых дел,
  Чтобы читающий не смел
  Подняться над своей эпохой,
  Произнести свой строгий суд.
  Криминалистика и блуд
  Нужны, как чтиво. Очень плохо,
  Что стала яркая страна
  Родной словесностью бедна.
  XI
  А как же лучшая газета?
  Да, восстановлена в правах.
  Но прежнего размаха нету.
  Подписчиков терзает страх:
  Гляди, как бы чего не вышло!
  Закон теперь у нас, как дышло.
  Куда он может повернуть?
  Вдруг шею и тебе свернут.
  И от пятидесяти тысяч
  В подписчиках осталось пять.
  Да и пяти-то не набрать,
  И в рознице тираж не сыщешь.
  Так лучшая среди газет
  Фактически сошла на нет.
  ХII
  Была ль цензура в дни свободы,
  В дни незабвенного "Совка"?
  Была, конечно. И народу
  Она нужна наверняка.
  Нужна, как умный идеолог,
  Наставник юных, комсомола,
  Как мудрый воспитатель масс.
  Такой цензуры нет сейчас,
  А празднословие и чтиво
  Сбивают с толку молодых
  И ничему не учат их.
  Живи бездумно и игриво!
  Долой цензуру прежних лет!
  Долой наставников? Э, нет!!
  ХIII
  Бывало, цензор забракует,
  Не пропускает в свет статью.
  Но автор вовсе не психует
  В тревоге за судьбу свою.
  Наоборот! Ему в парткоме
  Тот цензор скажет, что весомы
  И критика, и тот разнос,
  Что он умело преподнёс.
  Но ради общих интересов
  Не стоит язвы обнажать,
  А лучше меры принимать
  В подобном случае без прессы.
  При этом цензор не сердит:
  Он автора благодарит.
  XIV
  И по следам статейки снятой,
  Чтоб срочно выправить дела,
  Спешил райком, и депутаты,
  И отовсюду помощь шла.
  Газетчику того и надо.
  Его первейшая награда -
  Конкретный, зримый результат,
  В живое дело личный вклад.
  Нет, цензор был не супостатом,
  Газетам не грозил запрет.
  Увы, цензуры прежней нет,
  В какой нуждались мы когда-то.
  Смешон и внешний вид газет:
  Культуры вёрстки нынче нет...
  ХV
  - Ты вовсе охладел к газетам, -
  Сказала мама вечерком.
  - А их теперь, путёвых, нету.
  Так, мелочи, о том - о сём, -
  Наш врач ответил ей устало.
  - Послушай: у меня лежала
  Пачка газеток на окне,
  Они нужны на даче мне,
  Чтоб ремонтировать хибару.
  (Судьбу исчезнувших газет
  Таил большой мужской секрет),
  Врач чуть не брякнул с пылу-жару,
  Что в хатке пьяницы вдвоём
  Они ремонт ведут с сынком.
  ХVI
  Татьяна Негина в больнице.
  Уговорил её отец
  Всерьёз от пьянства пролечиться.
  Ведь сколько можно, наконец,
  Губить себя? Живём не вечно.
  Зачем же глупо и беспечно
  От жизни прятаться в стакан,
  Спасаясь от душевных ран?
  Да, плохо с дочкой. Муж в могиле.
  А ты не сдайся! Ты встряхнись,
  За них и за себя борись,
  Сумей найти на это силы.
  И безутешная вдова
  Поверила в его слова.
  ХVII
  Ободраны до штукатурки
  Обои напрочь, до основ.
  А спрэй из маленькой мензурки
  Добил оставшихся клопов.
  Сначала Соколовых двое
  Газеты клеют под обои.
  И вот уж каждая стена
  Узором свеженьким красна.
  Художник лаком покрывает
  Облупленную полироль,
  И щедро в тазик сыплет соль
  Наш врач, извёстку отмывая.
  Осталось шторы заменить,
  И в комнатёнке можно жить.
  ХVIII
  Вернётся Негина Татьяна,
  А дома ждёт её сюрприз.
  Пол отциклёван без изъяна,
  Красивы шторы и карниз.
  Иной, уютной стала хата.
  А мебель, хоть и не богата,
  Под лаком свеженьким блестит,
  Весьма изящная на вид.
  Как мало надо человеку,
  Чтобы понять: он не один.
  Не зря старались врач и сын:
  Их бескорыстная опека
  В поддержку Негиной пойдёт,
  И, может быть, её спасёт.
  XIX
  Но как Андрею быть с деньгами?
  Женька, вручая их тогда,
  Просила, чтоб ни слова маме,
  Но чтоб у ней была еда.
  Пьянчужке он без рассуждений
  Вручал пакет еды: "От Жени".
  Та улыбалась с пьяных глаз,
  Благодарила. А сейчас?
  Отдать ей деньги он не смеет,
  Навязывать покупки ей -
  Нормальной, трезвой - наш Андрей
  Теперь не сможет, заробеет.
  Всё надо Женьке рассказать.
  Деньги её - и ей решать...
  XX
  До этого двумя словами
  Он отвечал ей на звонки.
  Дескать, вожу продукты маме -
  Тушёнку, яйца, хлеб, сырки.
  А тут он сообщил про хату,
  Где Женечка жила когда-то.
  Что хату стало не узнать,
  Что лечится от пьянки мать.
  И как теперь должны сложиться
  Их отношенья, если мать
  Не нужно станет опекать,
  Когда вернётся из больницы?
  И Женька, выслушав вопрос,
  Над ним задумалась всерьёз.
  XXI
  А что решишь на расстояньи?
  Ведь Эдуарду наплевать
  На все душевные терзанья -
  И на Андрея, и на мать,
  Да и на ту, с кем вместе спит
  И с кем по свету колесит.
  - В Питер? - спросил он. - Ради бога:
  Туда удобная дорога.
  Но утряси свои заботы
  По-быстрому, в один-два дня
  И не задерживай меня
  С этим дурацким перелётом.
   - Мне надо дома побывать,
  Чтоб встретить из больницы мать.
  XXII
  Пока в уютной комнатёнке
  Художник с папочкой вдвоём.
  Дурной, свихнувшейся девчонке
  Готовят царственный приём.
  Уж фрукты заполняют вазу,
  В сметане прокипели зразы,
  Салаты куплены и сок,
  Всё сделано с любовью, в срок.
  И тут родитель наш решился
  Заговорить, о чём молчал,
  Что он мучительно скрывал
  И даже от жены таился:
  - Нельзя же доверять судьбе,
  Коль девушка мила тебе!
  XXIII
  Жизнь поступила с ней жестоко
  В запарке тех безумных дней.
  Отец в могиле раньше срока.
  От горя мать спилась у ней.
  Ты упрекнул меня, сынуля,
  И тот упрёк - как в сердце пуля:
  Какой я, дескать, коммунист,
  Коль я бездушный эгоист?
  Не смел я, дескать, от девчонки
  Стоять брезгливо в стороне.
  А что прикажешь делать мне?
  Да, я увёл тебя в сторонку
  От грязи постсоветских дней,
  Которая прилипла к ней.
  XXIV
  Как видишь, сын, я оправдался:
  Мать пролечил, ремонт в дому,
  Но сам я в дураках остался.
  - На что в обиде, не пойму.
  - На что? Лежит на сердце мука,
  Когда я думаю о внуках.
  Уж коль у них с панели мать,
  То дети будут ей подстать.
  С генетикой - плохие шутки,
  Прежде, чем сделаться отцом,
  Надо подумать, а потом
  Уж жизнь дарить своим малюткам.
  И может статься, что, Андрей,
  Не будет у неё детей.
  ХХV
  - Родим красавцев иль уродов,
  Никто не ведает из нас,
  Скрывает матушка-природа
  Наш генетический запас, -
  Сказал художник убеждённо. -
  Когда-нибудь, во время оно,
  Откроют люди сей секрет.
  Пока что не умеют, нет.
  Мы выбираем ту, что любим.
  Мы вправе чувству доверять.
  Давай не будем рассуждать,
  Не то любовь, к чертям, погубим.
  Вот деньги. Ты купи-ка торт,
  А я рвану в аэропорт.
  ХХVI
  Прекрасно! Встреченный дельцами,
  Был Эдуард отменно рад,
  Что можно не тащиться к маме.
  Ему был нужен Ленинград
  Для бизнеса, что процветает,
  Границы стран перелетая,
  И полнит грязную мошну,
  Ведя стремительно ко дну.
  С рук на руки он отдал Женьку
  И весь ушёл в свои дела:
  Его компания ждала.
  Кивнув Андрею на ступеньках,
  Он сел с дельцами в "Мерседес"
  И, пальцем погрозив, исчез.
  ХХVII
  Куда бы нас ни заносила
  Шальная жизни карусель,
  Домой вернёшься - всё здесь мило,
  Зачем и уезжал отсель?
  Такси ползёт в заторах "пробок"
  Среди домов под вид коробок,
  Но современный ералаш -
  Это ещё не город наш.
  Его красоты не заслонит
  Застройка несуразных дней.
  Держись же, Питер! Не робей
  У мудрой Балтики в ладонях!
  Водитель хвалит "Москвичей" 9
  И чертыхает лихачей.
  ХХVIII
  Они вдвоём. И рядом Женя
  Волшебной сказкой наяву.
  Как часто он в воображеньи
  Мечтал об этом рандеву!
  - Сперва домой, потом в больницу?
  - Сперва домой. Тебе не снится,
  Какая дома красота.
  Там и мой батя хлопотал.
  Мы крепко повозились двое,
  Увидишь - хату не узнать.
  Потом пойдёшь маман встречать,
  И, если хочешь, я с тобою.
  Отраден Женьке этот план.
  Неужто бросит пить маман?
  XXIX
   - А как ты думаешь, Андрюха,
  Зачем сегодня столько пьют?
  Как будто в людях всё протухло,
  Не знают, для чего живут.
  - А ты-то знаешь?
   - Нет, пожалуй.
  Мне моя жизнь постылой стала.
  - Живёшь без цели, без любви,
  Так это жизнью не зови.
  - Я помню папу. Как он рвался
  Из ресторана! Как мечтал
  О прежней жизни, чтоб металл
  Ему на кузне подчинялся,
  Чтоб результат его труда
  Полезен людям был всегда.
  XXX
  - Мы не застали это время.
  Сегодня жизнь теряет смысл.
  Безвременье... Должны ли все мы
  Оскотинеть, катиться вниз?
  Я, Женя, вовсе не философ:
  Мне не поднять больших вопросов.
  И если верить старикам,
  Дурная жизнь досталась нам.
  Но если ценишь то, что было,
  На что способен род людской,
  Должны стремиться мы с тобой,
  Чтоб наша память сохранила
  И для потомков сберегла
  Былые славные дела.
  XXXI
  Сейчас в агонии искусство,
  И прёт, откуда ни возьмись,
  Фуфло, без дара и без чувства,
  Чтоб публика катилась вниз.
  Примеров тут тебе не надо,
  Ты это видишь по эстраде,
  По книгам.
   - Не читаю я,
  Живу, как тёмная свинья...
  А всё чего-то ожидаю,
  Что-то ворвётся в жизнь мою,
  Встряхнёт усталую свинью.
  Чего я жду - сама не знаю...
  Но тут Андрей, сказав "Мерси",
  У дома отпустил такси.
  XXХII
  При тусклой лестничной лампёшке
  Они в квартиру не спешат.
  Внизу помедлили немножко,
  Но друг на друга не глядят.
  И вдруг, за всё моля прощенье,
  К нему щекой припала Женя
  И молвила, как во хмелю:
  "Ведь я всю жизнь тебя люблю..."
  Стряхнув к локтям её сумчонки,
  Её несёт он на руках
  И замечает, что в слезах
  Его беспутная девчонка.
  И на площадке у дверей
  Её целует наш Андрей.
  ХХХIII
  Но долго нежничать не время,
  Ведь в плане множество хлопот.
  Да и любовь совсем не в теме,
  Коль мать тебя в больнице ждёт.
  У Жени слёзы на ресницах.
  - Пойдём, нам надо торопиться, -
  Андрей ей шепчет, но слова
  Доходят до неё едва. -
  Мы за Татьяну Николавну
  Боролись долго, как могли.
  Я и отец. И отвезли
  В больницу. Лечат там исправно:
  На днях она сказала мне -
  Не может слышать о вине.
  
  ХХХIV
  Вошли. Застыла на пороге
  Беглянка. И глядит вокруг.
  Не в комнатёночке убогой -
  В салоне оказалась вдруг.
  - Как здорово! Вы чудодеи.
  Поклон и папе, и Андрею
  И благодарностей мильон.
  Мне кажется, что это сон.
  Я тут росла средь кучи хлама,
  С бутылками в любом углу.
  Приду из школы - на полу
  Лежит и спит, напившись, мама...
  Мне опостылел этот дом.
  Ушла. А что нашла потом?..
  ХХХV
  - Нашла друзей! - сказал родитель, -
  И надо выпить бы пока
  За нашу встречу, за обитель,
  Что приукрасилась слегка.
  Потом Татьяну Николавну
  Домой возьмём. Тогда уж славно
  Все отобедаем сполна,
  Только, конечно, без вина.
  Коллега мой сейчас подгонит
  Своё авто. Уж он звонил.
  Он сам любезно предложил
  Свои услуги. Вместе тронем.
  И каждый счастлив был поднять
  Бокал за дружбу и за мать.
  ХХХVI
  Коллега этот, врач-нарколог,
  На днях лишился медсестры.
  Замаялся колоть уколы,
  А та уехала в Кимры.
  И Соколов ему сосватал
  Татьяну Негину. Когда-то
  Она трудилась медсестрой,
  Но... перерывчик был большой.
  А что, если рискнуть, ей-богу?
  Пусть под надзором у врача
  Начнёт работать сгоряча.
  Забудет пьянку понемногу.
  Таков у них был общий план.
  Ну и везёт же вам, маман!
  ХХХVII
  Для оптимальных перестроек
  Наш мир сегодня не готов.
  Народ разнуздан и не боек
  В плену у денежных оков.
  А коммунисты опустились
  До низменной церковной гнили.
  Исчезла общность меж людей,
  Живут без взлётов и идей.
  Но поднял глас наш славный Стахов 10,
  И мне, и многим верный друг.
  Он требует добра вокруг,
  Общинность русскую оплакав.
  Добро вокруг, добро в себе -
  Ищи наперекор судьбе!
  ХХХVIII
  Татьяна Негина в экстазе:
  Уютен дом, полно друзей.
  И даже дочка - несураза
  Хоть ненадолго, да при ней.
  И отдохнувши, и покушав,
  Твердит воскресшая Танюша
  Тому наркологу-врачу:
  - Ой, в поликлинику хочу!
  Хочу сейчас, не на неделе,
  Там станет всем не до меня.
  Мне хорошо бы за два дня
  Немного разобраться в деле.
  И трое медиков встают,
  Сказав оставшимся "Адью".
  XXXIX
  У секса свой особый норов,
  Свой антураж и свой нюанс.
  Не терпит внутренних укоров
  Сей чудодейственный альянс.
  И, как на лестнице недавно,
  Почувствовав прилив желанный,
  Познал художник, наконец,
  К чему ведёт позыв сердец.
  В волшебной святочной купели,
  Очистясь телом и нутром,
  С любимой девушкой вдвоём
  Они в нездешний мир взлетели.
  Потом разлучник-телефон
  Нарушил их усталый сон.
  XL
  - Быть утром? В аэропорту?
  Ну... заезжай, я буду дома.
  (Любое счастье и мечту
  Легко убить ударом грома...).
  - Ты с Эдуардом уезжаешь
  На порносъёмочки в Китае?
  А может, всё-таки, домой,
  И мы поженимся с тобой?
  - Не мучай! Ты в моих мечтаньях.
  Но я просилась на два дня,
  Он дружески привёз меня,
  И я отвечу расставаньем?
  Пусть я истасканная б...дь,
  Но не могу мужчине лгать.
  XLI
  - Так мне уйти?
   - Как хочешь, милый.
  Не знаю... кругом голова...
  Я одного тебя любила,
  И это правда, не слова.
  От Эдуарда нет секретов,
  Он сам прекрасно знает это.
  А вот твои отец и мать
  Меня согласны ли принять?
  - Тут не они, а я решаю.
  Точнее, я решил давно.
  Другого мне не суждено,
  Родители об этом знают.
  И разве плохо, наконец,
  Тебя здесь встретил мой отец?
  XLII
  - И всё-таки мне нужно время.
  А к Эдуарду ты не лезь.
  Мы с ним обсудим эту тему,
  Он завтра утром будет здесь.
   - Решать вопрос должны мужчины.
  Знаешь, сейчас я к дому двину.
  Побудьте с матерью вдвоём,
  Решим всё утром, вчетвером.
  Билеты взяты?
   - На двенадцать.
  - Я буду здесь до десяти,
  Могу и раньше подойти.
  Неужто нам опять расстаться?
  - Мы словно прокляты судьбой,
  Но помни - я всегда с тобой.
  XLIII
  ............................................
  ...........................................
  XLIV
  А утром медсестра звонила
  Сказать, что Жени дома нет.
  К ней заезжал её верзила,
  В аэропорт увёз чуть свет.
  Она передаёт приветы
  И просит ждать её ответа.
  Тут спешки-то особой нет,
  Ведь им всего по двадцать лет.
  Медичке нравится работа -
  Запившихся людей лечить.
  Не знает, как благодарить
  Отца Андрея за заботу.
  - А счастье дочери моей
  Теперь в твоих руках, Андрей.
  ХLIV
  Как странно! Брошен и отринут,
  Обманут даже, может быть,
  Он обречён смотреть ей в спину,
  Но ждать, и верить, и любить.
  Как всё похоже на интригу!
  Любви прекрасные вериги
  Не просто юноше нести
  На торном жизненном пути.
  А Женька после этой встречи
  Ему дороже в десять раз.
  Она нужна ему сейчас,
  Но он один, она - далече...
  И им не светит общих благ...
  Не хнычь, маэстро! Шире шаг!
  
  
  ГЛАВА ШЕСТАЯ
  
  I
  Марина выросла в Кургане,
  Вдали от питерских корней.
  Гармония чудесных зданий
  Знакома по открыткам ей.
  С тех пор полвека пролетело,
  Как её бабушка Анжела,
  Тогда бодра и молода,
  Оставив Питер на года,
  Умчалась в степи Казахстана.
  Там поднимали Целину 1,
  Чтоб хлебом накормить страну,
  Трудясь на нивах неустанно.
  Там обрела она семью
  И жизнь устроила свою.
  II
  Пришлось целинникам несладко.
  Стоял мороз под сорок пять!
  А молодёжь жила в палатках,
  Чтоб новостройки поднимать.
  Но все простуды и болезни
  Целинники лечили песней,
  А прежний грипп или бронхит
  Был новосёлами забыт.
  Здесь не считалось за обузу
  Работать день и ночь подряд.
  Пустыню превращали в сад
  Посланцы братского Союза.
  Энтузиастами сильна
  Была советская страна.
  III
  И потянулись большегрузы,
  Полны пшеницы золотой,
  Во все селения Союза -
  Дар от пустыни обжитой.
  И в зной, и в лютые морозы
  Коттеджи строились в совхозах,
  Тучнели новые стада,
  И вырастали города.
  А ширь полей до горизонта
  И стройки дерзостный размах
  Прославили в своих стихах
  Поэты зернового фронта.
  К целинным землям прикипев,
  Жила Анжела, здесь осев.
  IV
  Есть удивительная сила
  В природе общности святой.
  Как тяжко бы ни приходилось,
  С ней всё осилим мы с тобой.
  ...В полях, где муж Анжелы сеял,
  На черных крыльях суховея
  Пожар однажды прилетел,
  Чтобы творить свой беспредел.
  Потом героя-тракториста,
  Погибшего в борьбе с огнём,
  (В народе песня есть о нём)
  Газеты славили речисто.
  Заботами окружена,
  С детьми Анжела не одна.
  V
  Но в мире что-то изменили,
  Помимо воли большинства 2 -
  Русь с Казахстаном разделили.
  И с болью думала вдова:
  "Мой муж-герой погиб, спасая
  Поля с целинным урожаем
  От бушевавшего огня.
  А край-то отнят у меня..."
  Посевернее Казахстана
  Есть те же степи, целина,
  Но там родная сторона,
  Неподалёку от Кургана.
  Те же бескрайние поля,
  Зато российская земля.
  VI
  Шли годы. Повзрослели дети,
  В Курганщине найдя свой путь,
  Уж каждому карьера светит,
  Не тянет в Питер их ничуть.
  А старый фронтовик-папаша
  Домой зовёт Анжелу нашу:
  "Я хвор, и мать совсем плоха,
  Не далеко и до греха.
  Давай-ка, двигай к Ленинграду,
  Где плещет невская волна".
  ...Вернулась вдовушка одна
  В свой дом к Таврическому саду.
  И не прошло десятка лет,
  А стариков у ней уж нет.
  VII
  Когда-то, в злые дни Блокады,
  Здесь город жил одной семьёй.
  И ленинградцы были рады
  Взять земляков к себе домой,
  Коли у тех жильё в руинах,
  Погибли мебель и картины,
  И всё, что нажито трудом,
  Когда под бомбой рухнул дом.
  Таких встречали, словно близких,
  Делились хлебом и теплом,
  И прав был Ленгорисполком,
  Что беженцам давал прописку.
  "Сверхкоммуналкой" стал удел
  Тех, кто в Блокаду уцелел.
  VIII
  После войны - оно понятно.
  Но город поднят из руин,
  Пора бы отселить обратно
  Тех, кто в квартире не один.
  Но старожилы и поныне
  Ютятся, словно на чужбине,
  По коммуналкам, в тесноте.
  Их прежний фонд жилья - для тех,
  Кто прискакал невесть откуда
  С деньгами, с полною сумой.
  Хозяин - он, не мы с тобой,
  Потомки питерского люда.
  Семья Анжелы и сосед
  Ютились в жуткой тесноте.
  IX
  A внуки подросли в Сибири,
  В семье у сына целых пять!
  Попробуй в рыночном-то мире
  Им всем образованье дать.
  Надо одним котлом питаться,
  А не по вузам разбегаться.
  И сей взрослеющий отряд
  Нагрянул к бабке в Ленинград.
  Тут и родители остались,
  Весьма обрадовав её:
  Продав курганское жильё,
  Они у бабки прописались.
  Но чтоб старушку не стеснять,
  Семье пришлось квартиру снять.
  X
  Не ввосьмером же в комнатушку
  Могла вместиться их семья.
  Плюс к внучкам бегают подружки,
  А к внукам - новые друзья.
  А частнику платить за хату
  Накладно людям небогатым.
  Им, как целинникам, точь-в-точь
  Пришлось работать день и ночь,
  Едва сводя концы с концами.
  Ведь ползарплаты - за жильё,
  Оно, к тому же, не твоё,
  Всегда хозяин есть над вами.
  Ты здесь из милости живёшь,
  А кучу денег отдаёшь...
  XI
  Так сын целинника-героя
  И внук участника войны
  Здесь оказался недостоин
  Вниманья рыночной страны.
  Заслуг не ценят ни в какую,
  Жильём в открытую торгуя
  В столице северных красот:
  Кто "сделал деньги", тот живёт!
  Давно ли люди узнавали
  Во всех концах СССР
  Каноны питерских манер,
  Культуры, внешности, морали?
  А нынче город стал не тот:
  Иной народец в нём живёт.
  XII
  Директор Малого театра -
  Торгаш, банановый король.
  Иль не нашлось другого кадра,
  Чтобы исполнить эту роль?
  А церкви, что растут повсюду,
  Чтобы туманить мозги люду?
  Чтоб встретил двадцать первый век
  На четвереньках человек?
  Того гляди, и на Дворцовой
  Устроят праздник рождества.
  Неужто Питер и Москва
  Скатились до брехни христовой?
  Неужто всей России разом
  Затмило волю, честь и разум?...
  XIII
  Ликуйте, бабушка Анжела!
  Сегодня ваш корреспондент -
  Не сват, не клерк из жилотдела,
  А сам Российский Президент!
  Он в дату снятия Блокады
  Всем старожилам Ленинграда
  Шлёт благодарность и привет.
  Так ежегодно. Много лет.
  Его послание приятно,
  Там много добрых, тёплых слов.
  Благодарит он стариков,
  Что немцев выгнали обратно
  От Питера. Что сохранён
  Доныне для потомков он.
   ХIV
  Читала письмецо Анжела,
  Всплакнула старая слегка.
  Вдруг штукатурка отлетела
  Огромной глыбой с потолка.
  С целинной прытью увернулась
  Старушка. Ахнув, чертыхнулась:
  "Пожить тебе бы, президент,
  В разрухе питерских фазенд!" -
  Произнесла в сердцах Анжела,
  Взяла перо и сгоряча,
  Ответ свой горестно строча,
  Писала то, что наболело:
  Для чьих потомков сохранён
  Наш город? Чей сегодня он?
  XV, XVI
  ..........................................
  ...........................................
  
  XVII
  "Не поздравляй меня, хозяин.
  Россию не с чем поздравлять.
  На сорок лет мы отогнали
  Захватчиков-фашистов рать,
  А с "перестройкой" получили
  То, чем фашисты нам грозили:
  Не по труду, а по деньгам
  Сегодня воздаётся нам.
  И чьим потомкам служит Питер?
  Мои бездомными живут,
  Как будто им не место тут.
  Семья блокадницы? Терпите!!!
  Ведь город чей? Известно, чей.
  Он для ворья и богачей!"
  
  ХVIII
  Отправила письмо Анжела
  Про ленинградские дела
  И вдруг маленько оробела,
  Хоть и бедовая была.
  Ой, не накликать бы несчастья:
  Затравят внуков в одночасье.
  А им ли не учиться тут?
  Один уж в Горный институт
  Прошёл. Любимица Марина,
  Что в Академию сдала
  (И многих в тестах обошла),
  Тут учится писать картины.
  И трое младших подрастут -
  Здесь вузы по себе найдут...
  XIX
  "Не подвела ли вас, ребята,
  Письмом-то? - думала она. -
  Всё штукатурка виновата..."
  (Конечно, не она одна).
  Но вот старушке в утешенье
  По телефону сообщенье:
  "Не только вы, Анжела Львовна, -
  Блокадники, собравшись словно,
  Всё чаще пишут нам в Москву,
  Что поздравлений им не надо,
  Коль в коммуналках Ленинграда
  До гроба дней они живут.
  И президент в ближайший срок
  Учтёт заслуженный упрёк".
  ХX
  Сынок! Прости меня, старуху,
  Что отвлекла тебя письмом.
  Не ты в ответе за разруху,
  Что всё в стране пошло вверх дном.
  Ведь короли и президенты -
  Не главы стран, а резиденты,
  А миром правит глобализм,
  Уродуя людскую жизнь.
  Но ты имеешь к людям жалость,
  Ты поздравляешь стариков.
  Теперь с жильём помочь готов,
  Хотя немного нас осталось.
  И сердце бабушки цвело.
  И думалось, что ей везло...
  XXI
  Не тут-то было! Только в гетто 3
  Должны уехать старики,
  А в городе жилья им нету.
  И коротать свои деньки
  В отрыве от семей и близких
  Им суждено. Для них прописка
  Вдали от центра, от красот
  (Пусть там богач теперь живёт).
  Катись, блокадница Анжела,
  На дальний берег Финских волн.
  Гони туда свой старый чёлн.
  Ты в Ленинграде жить хотела?
  Но ленинградское жильё
  (Пора привыкнуть) - не твоё!
  XXII
  А сколько идиотских справок
  Изволь собрать, седой народ,
  Чтобы чиновничья держава
  Тебе открыла в гетто вход!
  Кто с палочкой, кто с костылями,
  Блокадники стоят часами
  У многочисленных контор,
  Сбирая сей бумажный вздор.
  Чиновник вымогает взятки
  У старых немощных людей.
  Плати - и никаких гвоздей,
  Без совести и без оглядки.
  Жильё, коль справки соберёшь,
  Получишь. Если доживёшь...
  XXIII
  Зима в тот год залютовала.
  Стоял сухой и злой мороз.
  Видать, от слякоти устала
  Погода Питера всерьёз.
  А на морозе спор горячий
  Всегда согреет, не иначе.
  Шёл спор о мебели. Как быть?
  Её же в гетто не вместить!
  От потолков в четыре метра
  Попробуйте в два шестьдесят
  Вписать свой антиквариат,
  Своё наследственное ретро.
  - Я ножки всем шкафам спилил.
  - А я жалею, нету сил...
  XXIV
  В слезах старушка. Ветераны
  Все к ней: - Вы, милая, о чём?
  - То гетто мне, как в сердце рана,
  Я плачу о трюмо своём...
  Мать к свадьбе мне его дарила.
  И мать, и муж давно в могилах,
  А гляну на трюмо - оно
  Всё памятью о них полно.
  В Блокаду немец нас метелил -
  Оно целёшенько стоит,
  Как довоенное на вид,
  А стёкла всюду полетели.
  Трюмо трёх метров высотой,
  Как я возьму его с собой?..
  XXV
  - А боком положить, как полку?
  - Не влезет: стенка не длинна.
  - А распилить? Кусок в светёлку,
  Кусок на кухню у окна?
  - Тогда пили меня, старуху, -
  И одинокую житуху
  Взялась слезами поливать
  Моя блокадница опять...
  Ура! Чиновники открыли
  (Пусть с опозданьем в "эн" минут)
  Входную дверь. К себе зовут
  Блокадников. От снежной пыли
  Друг друга отряхнул народ,
  Погреться в здание идёт.
  ХXVI
  Геройски вынесла Анжела
  Барьер чиновничьих запруд.
  За год хождений одолела
  Сей тягостный конторский труд.
  Конечно, жить под старость в гетто
  Нельзя. Но можно гетто это
  Продать. И что-нибудь купить
  Людское. Чтобы в центре жить.
  И вот в двухкомнатной квартире
  Семейство вместе, ввосьмером.
  И без соседей. Дом как дом!
  И внуки рядом, не в Сибири.
  Не жизнь, а просто благодать.
  О чём блокаднице мечтать?..
  XXVII
  Все в доме спят. Не спит Марина.
  У бабушки за ширмой свет.
  Поведать ей свою кручину?
  Вдруг даст какой-нибудь совет.
  И скрытность девичью отринув,
  Решается моя Марина
  За ширму к бабушке шмыгнуть
  И ей в слезах припасть на грудь.
  - О чём ты, милая? Не надо.
  Открой сердечко мне своё,
  И мы подумаем вдвоём,
  Как утолить твою досаду.
  - Влюбилась. В парня одного.
  Всё в жизни тошно без него...
  XXVIII
  - А у него, поди, другая? -
  Старушка справки навела.
  - Бабуль! Я ничего не знаю
  Про его личные дела.
  Он наш студент. Мы часто вместе.
  И если у него невеста
  Есть на примете, то она
  Давно бы всем была видна.
  Скажи, а может быть такое,
  Что раз еврейка, я не стою
  Его внимания и ласк?
  (Опять слезами залилась).
  - Про нацию ты, детка, брось.
  Я думаю, не в этом гвоздь.
  XXIX
  Мы при "Совке" не разбирали,
  Еврей ли, русский иль хохол.
  По сердцу кто кого нашёл -
  Женились и детей рожали.
  Твой дед-герой: писался "русский",
  А взгляд-то был монгольский, узкий.
  С большой башкирской головой.
  Но он мне люб был и такой.
  Есть в каждой нации худое,
  Есть и хорошее у ней.
  Ты эти склоки новых дней
  Оставь, пожалуйста, в покое.
  И уж про нацию ты брось,
  Конечно же, не в этом гвоздь.
  XXX
  - Здесь все твердят, что "перестройка"
  Сгубила лучшую страну.
  Всё разорила очень бойко,
  Пустила Родину ко дну.
  Все обвиняют сионистов -
  Мол, задушили коммунистов.
  Но мы-то, мы с тобой причём?
  Живём, как все, своим трудом.
  - Враг есть. Он целый мир корёжит.
  России навязал базар.
  Плодит разврат, богатых бар.
  Я это замечаю тоже.
  Но тут попробуй - разберись,
  Кто враг? Причём тут сионист?
   XXXI
  - А знаешъ, в Питере евреи
  Про русских плохо говорят.
  Однажды этому Андрею
  (Бабуль, клянусь тебе, бог свят!) -
  При мне сказал один придурок:
  "Пишись, как чукча или турок,
  Мордвин, татарин - всё равно,
  Но русским быть в наш век смешно!"
  - Да вы с ума все посходили! -
  Старушка в гневе затряслась. -
  Какая дичь! Какая мразь!
  Чем ваши головы забили?
  Сбивают с толку молодёжь,
  А кто виновен, не поймёшь.
  ХХXII
  Вот и суди, кто нынче болен:
  Кто за бутылку с детских лет,
  Кто по борделям вместо школы -
  Или мудрец, коль винегрет
  В башке у умника протухший.
  Знать, молодёжи лезет в души
  Какой-то тайный скрытый враг.
  Всё не бывает просто так.
  А он-то, твой-то ненаглядный,
  Неужто дурью начинён?
   - Ну, что ты! Нет, серьёзный он.
  Всё, что вокруг, ему досадно.
  В нём столько мыслей и огня!
  Но он... не смотрит на меня.
  ХХXIII
  - Вчера в театре я спросила:
  "Мы будем вместе, навсегда?"
  Его как громом поразило:
  Он мне ответил: "Ни-ког-да"...
  - Мариша, у него другая.
  Где его милка, я не знаю.
  Вдруг укатила за рубеж,
  И у него на сердце брешь?
  А вдруг в тюрьме? Теперь бывает,
  Невинных в тюрьмах пруд пруди.
  Вор взятку сунет - и иди,
  А невиновный отбывает...
  Ты сердце парня не тревожь.
  Другого по себе найдёшь.
  XXXIV
  - Не из-за нации он? Точно?
  - Не сочиняй. Конечно, нет!
  Засел в его сердечко прочно
  Какой-то девичий портрет.
  Коль вместе учитесь, дружите.
  Он здешний иль из общежитий?
   - Он среди здешних трепачей -
  Трудяга, умник, книгочей,
  Его холсты в Салоне были.
  Не подражает никому,
  Противны фокусы ему,
  Работает в серьёзном стиле.
  - Так ты ему не докучай.
  Пусть разберётся сам. Пускай.
  ХХХV
  А у Андрея Соколова
  В работе холст о Шукшине 4.
  Задумка новая готова
  Упрёком рыночной стране.
  Шукшин! Его святое имя
  Решусь ли я сравнить с другими
  Талантами родной земли,
  Что здесь творили и цвели?
  Как всё и просто и непросто
  В его бесхитростных строках.
  В его "шукшинских чудаках"
  Богатыри большого роста...
  Наперекор лихой судьбе
  Они заявят о себе?..
  XXXVI
  Холст увлекает. Отвлекает
  От дум сердечных, от обид.
  Художник то формат меняет,
  То ночь с набросками корпит.
  Искать подругу бесполезно
  В бескрайней азиатской бездне.
  Звонить пытался сотни раз:
  "Вне зоны действия". Отказ...
  Звонил домой - и там молчанье.
  Как будто Негиных семья
  Ушла во мрак небытия,
  Исчезла в недрах мирозданья.
  Эх, не звони, не размышляй:
  Садись в метро и к ним езжай!
  XXXVII
  Вот тот же адрес, те же двери.
  Но кто встречает у дверей?
  Стоит, глазам своим на веря,
  Наш исстрадавшийся Андрей.
  - Женюля, ты? Возможно ль это?
  Ведь я искал тебя по свету,
  В далёких странах, чёрти-где...
  - Как видишь, я в родном гнезде.
  - Я помню, ты тогда умчалась
  На пару с Эдиком в Китай.
  Наш мимолётный общий рай
  Мне только вспоминать осталось.
  Ты уезжала или нет? -
  Он долго ждёт её ответ...
  ХХХVIII
  ..................................
  .................................
  XXXIX
  - Нет... Никуда не уезжала,
  Сказала Эдварду "Прощай".
  Он очень злился поначалу,
  Но улетел один в Китай.
  - А что тебя остановило?
  Ты мне с тех пор не позвонила.
  Что с телефонами у вас?
  Ведь я звонил десятки раз.
   - А мы сменили телефоны.
  Мать прячется от алкашей,
  От собутыльниц беспардонных.
  Они сейчас опасны ей.
  А мне... хотелось быть одной,
  Чтоб после стать... твоей женой.
  
  ХL
  И снова парень, как когда-то,
  Несёт подругу на руках.
  В порядке негинская хата.
  Всё чисто, вещи на местах.
  - Мама работает?
   - А как же!
  Ей дали премию однажды.
  - А ты?
   - Я письма разношу,
  И вот: контрольные пишу.
  В вечерней школе понемногу
  Девятый класс хочу дожать.
  Потом решила поступать
  В Училище. На педагога.
  - Чертовски правильный маршрут!
  - А вот и мама тут как тут.
  ХLI
  А Женька - тоже мне, стряпуха!
  Во всю пересолила щи.
  Пришлось водицы в них набухать:
  Терпи, глотай и не ропщи.
  Тот суп, без мяса, без сметаны,
  Казался пищей из нирваны,
  А жидкий чай с кусочком хлеба
  Андрею был нектаром с неба.
  Тут за бутылочкой сгонять бы,
  Но при Татьяне-то нельзя.
  Андрей смотрел во все глаза
  На Женьку. Знал: ведь это свадьба!
  "Без поздравлений, без вина,
  А свадьба!" - знала и она.
  XLII
  Играли свадьбу в ресторане,
  Всё честь по чести, торжество.
  Был дорогой коньяк в стакане,
  Подарки, игры, озорство.
  Но блеск и пышность ритуала -
  Она пост-скриптум. А начало
  Ищи за будничным столом,
  Где запах щей наполнил дом,
  Где в незабвенную минуту,
  Пройдя скитанья и позор,
  Условностям наперекор
  Скрестились два земных маршрута.
  Лихое время не сомнёт
  Того, кто верует и ждёт.
  XLIII
  Не так ли ты, моя Россия,
  Пройдёшь сквозь злые времена
  С позорной рыночной стихией,
  Когда, бесцельностью больна,
  Беспомощно собой торгуешь,
  Чернишь великую былую
  Страну "Совка", что позади,
  И пустоту несёшь в груди?
  Пускай причешутся девчата
  И сбросят сало мужички,
  Стройны, проворны и легки,
  Как были их отцы когда-то.
  Воскреснут мёртвые поля,
  И расцветёт твоя земля.
  XLIV
  А ты, бездарно искалечен,
  Мой славный город Ленинград, -
  Не унывай. Ведь время лечит,
  Твоя краса придёт назад.
  3аметь-ка: отстояли люди,
  И небоскрёб торчать не будет
  На берегах твоей Невы.
  Победу славим я и вы.
  Дождись: сойдёт лишай рекламы,
  Проснутся лица у людей.
  Ты только, Питер, не робей,
  Ты снова станешь "самый, самый".
  Давай же верить в торжество
  Здоровой жизни. Звать его!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА СЕДЬМАЯ
  
  
  I
  Уж думалось поставить точку
  И сей рассказ не продолжать,
  Но строчка гонится за строчкой,
  Их буйный бег не удержать.
  В традициях российской сказки
  За свадьбой - только рай да ласки.
  Но мир, в котором я живу,
  Далёк от сказки наяву.
  Нужна зарплата, чтоб кормила
  Семью. Не может у отца
  Висеть на шее без конца
  Его женившийся верзила.
  И наш талантливый студент
  Оформил творческий патент.
  II
  Несли случайные работы
  Не регулярный капитал,
  А поиски халтур, заботы -
  Андрей от этого устал.
  Жена живёт не иждивенкой,
  Но почта мало платит Женьке,
  Его ж халтуры там и тут
  Достатка тоже не дают.
  Зато патент теперь позволит
  Заняться делом по душе:
  Он для себя решил уже,
  Что студию создаст при школе.
  Новой идеей увлечён,
  Тотчас за дело взялся он.
  III
  А через двор - родная школа.
  Он здесь учился пацаном.
  Он беззаботным и весёлым
  Ходил с портфелем в этот дом.
  Здесь девочка с лицом богини
  И грусть в её глазёнках синих
  Нашли в душе его ответ
  И увлекли на много лет.
  Их разлучали, но искусство -
  Бальзам его большой любви -
  Питало тот огонь в крови,
  Само питаясь этим чувством.
  И вот к ватаге пацанов
  Андрей прийти сюда готов.
  IV
  Детей по школам нынче мало:
  Боятся их рожать сейчас.
  Страна теряет и теряла
  Нероженых - за классом класс.
  И сократившись чуть ни вдвое,
  Ребячий контингент достоин
  Простора в зданиях пустых.
  Теперь сдают в аренду их.
  Договорившись об аренде,
  Андрей здесь поведёт кружок.
  Чтоб с пользой был его урок,
  Готовит реквизит и стенды,
  А поутру во весь опор -
  По школам: проводить набор.
  V
  Но тут пришлось познать такое,
  К чему герой наш не готов.
  Ведь школа нынче волком воет
  В тисках коммерческих оков.
   - Звать в изостудию? На тесты?
  Ступай отсюда с ними вместе! -
  Охранник гонит от дверей,
  Куда ни сунься наш Андрей.
  Гость терпеливо убеждает,
  Что здесь его директор ждёт.
  Оговорён его приход.
  По делу. И директор знает.
  - Паспорт на стол - и проходи.
  Вон, дверь открыта впереди.
  VI
  Похоже, школьная охрана -
  Кордон для творческих людей.
  Барьер от внешних хулиганов -
  Лишь ширма для учителей.
  Важнее запереть таланты
  Певцов, спортсменов, музыкантов,
  И живописцев, и чтецов:
  Все их таланты - на засов!
  Директор школы заявила:
  - Теперь таланты не нужны!
  - Нужны для мира, для страны! -
  С ней спорит молодой верзила.
  Как больно слышать этот вздор
  И продолжать ненужный спор!
  VII
  И так повсюду. Что ни школа -
  Директор цербером глядит.
  Сидит бездушная фефёла
  И, не краснея, говорит:
  - Сегодня дети - это деньги!!
  Чуть-чуть на пианино тренькать,
  Порисовать и полепить
  Мы сами сможем научить.
  Зато все деньги будут наши.
  Не время гениев растить!
  И только нам должны платить
  Все их папаши и мамаши.
  Увы, преступен и убог
  Стал нынче горе-педагог.
  VIII, IX
  ....................................
  ......................................
  X
  А вот вердикт главы детсада,
  Куда нагрянул наш Андрей:
  - Растить таланты? Нет, не надо!
  Не отпускаю я детей
  Ни в изостудии, ни в спорты.
  Лектории, музшколы - к чёрту!
  Мои не ходят, ни один:
  А вдруг притащут карантин?
  Ещё мороки не хватало!
  Достаточно других забот.
  Пусть без талантов поживёт
  Твоя Россия мало-мало.
  В чьих целях - к детям допускать
  Подобных дур, туда их мать?..
  XI
  Россия! Что с тобою стало?
  Кому доверен юный люд?
  Андрея чуть не закачало
  От равнодушия, причуд
  Тех, для кого теперь ребёнок -
  Лишь средство раздобыть деньжонок.
  Пусть зарывает свой талант
  Способный юный музыкант.
  Пусть чемпион не состоится,
  И живописцы не нужны
  Во славу рыночной страны.
  Директорам нажива снится.
  Чтоб больше денег огрести -
  Плати, родители! Плати!..
  XII
  Больные времена настали,
  Под корень рубят юный люд.
  А при "Совке" нас поучали:
  Цель жизни - творчество и труд.
  И дети, будущее наше,
  С цветами сравнивались даже.
  Таланты юные цвели
  Во всех концах родной земли.
  Но "дети - деньги"?! Кто б поверил,
  Что наш советский педагог
  Так низко опуститься мог,
  Чтоб он детей деньгами мерил,
  Что юный дар топтать готов
  В азарте рыночных оков?
  XIII
  Читатель скажет мне: "Помилуй!
  Медовый месяц опиши
  И наши нервы не насилуй
  Надрывом праведной души!
  Зачем нам сложные проблемы?
  И без тебя их видим все мы.
  Ты их решить сумеешь? Нет!
  Так и наплюй на этот бред.
  И где же наша героиня?
  Где Женька? Дал ли счастье ей
  Неугомонный наш Андрей
  Или он мечется поныне?
  Ему бы в холуи пойти,
  Чтоб статус в жизни обрести".
  XIV
  Ну, нет. Шукшинский холст Андрея
  Уж перерос в его диплом,
  И за судьбу его болеют
  Все Соколовы, дружный дом.
  Стал холст для них семейным прямо.
  Дают советы врач и мама,
  Частенько Женя подаёт
  Ему совет на этот счёт.
  Она штудирует программу
  Для желторотых школяров.
  Тут ей супруг помочь готов
  Или его отец и мама.
  Когда есть цели у людей,
  Так ты их отвлекать не смей.
  XV
  Терпенье всё превозмогает.
  Уж в изостудию гурьбой
  К Андрею юный люд шагает,
  Неся этюдники с собой.
  В России нынче, как когда-то,
  Есть одарённые ребята.
  Чтоб им основы преподать,
  Андрей стремится подражать
  Матвею Лукичу. Те струны
  Поныне в памяти звучат.
  "Трудитесь, - учит он ребят. -
  Ищите!", - наставляет юных.
  Отраден круг его забот.
  Да и в семью пойдёт доход.
  XVI
  И нынче есть энтузиасты!
  Их круг редеет каждый год,
  И их готов загрызть зубастый
  На мзде свихнувшийся народ.
  Чтоб мужу облегчить хожденья,
  С набором помогала Женя:
  Детей набрали больше ста.
  Трудилась Женька неспроста,
  А для того, чтобы когда-то,
  Согласно потайной мечте,
  Ей помогли старанья те
  Искать подход к чужим ребятам.
  Мир к нашей Женьке был жесток,
  Но в ней не умер педагог.
  XVII
  И изостудия Андрея
  Взялась за дело. Ребятня,
  К искусству интерес имея,
  Нередко радует меня.
  Пусть деградация народа
  Россию губит год от года
  (Попробуй тот процесс уйми,
  Когда о нём хлопочут СМИ,
  Тупеют школьные программы,
  А песни превратились в лай?
  На танцах - задницей виляй,
  И юные не имут срама), -
  Но Русь несёт через века
  Свой скрытый дар. Он жив пока.
  XVIII
  Давно ль церковщиной 1 грозили
  Программы в школах осквернить?
  Но атеизм остался в силе,
  Сумели мы врага отбить.
  Опять беда вослед победе:
  Четыре основных предмета
  Оставят в школах для детей 2.
  Зачем тебя учить, плебей?
  Нет рисованья, нет черченья?
  И потому своих детей
  Ведут мамаши, и Андрей
  Их принимает в обученье.
  Ребёнок должен рисовать!
  Так думает любая мать.
  XIX
  Оплата за аренду класса
  Да плюс налоги - пустяки.
  В неделю здесь четыре раза
  Андрея ждут ученики.
  500 рублей за месяц - плата
  Посильна людям небогатым,
  А наш студент тянуть готов
  Нагрузку в сто учеников.
  Жена в работе помогает:
  То моет пол, то шторы шьёт,
  То бухгалтерию ведёт,
  То книги детям вслух читает
  О живописцах прежних дней.
  И дети привязались к ней.
  ХX
  Пошло! Лиха беда начало -
  Начало вышло на ура!
  Их студия всё разрасталась,
  Валом валила детвора.
  Увлёкшись, наш Андрей не сразу
  Шёл к директрисе за приказом:
  Аренду надо оформлять
  И договорчик подписать.
  Вдруг та в ответ: "Аренды нету,
  Не сдам в аренду этот класс!
  Работать будете на нас,
  Пусть школе платится монета.
  Мы вам начислим тысяч пять".
  - Шла речь про тридцать.
  - Где их взять?
  XXI
  Обман... Какой пролёт с оплатой!
  Художник головой поник.
  Домой из школы виновато
  Шёл её бывший ученик.
  Теперь понятно и не странно,
  Что все студенты в рестораны,
  В обслугу где-то подались,
  Чтоб зарабатывать на жизнь.
  Хотел отцу излить досаду:
  Как быть со студией теперь?
  Но врач, прикрыв плотнее дверь,
  Второй удар наносит кряду:
  - Нас ждут расходы впереди,
  У мамы опухоль в груди.
  XXII
  - Лечиться надо не в России, -
  Сказал отец. - Уж ты поверь.
  И если мы расход осилим,
  Ей бы в Германию теперь.
  - Но ведь Европа, да и Штаты
  Материально-то богаты,
  Но там зажравшийся народ
  В такой отсталости живёт!
  - Они живут заботой тела,
  Бездумно, пусто. Тут ты прав.
  Давно культуру тех держав
  Россия обогнать сумела.
  Но я о теле хлопочу,
  О матери. Уж верь врачу.
  XXIII
  Нет денег - путь один: кредиты.
  Не медлил старший Соколов,
  А очень спешно, деловито
  Он взял кредит. Без лишних слов
  Кредит оформила Татьяна
  И Соколовым в дом нежданно
  Большую сумму принесла,
  Чтоб сватья выехать смогла.
  А молодёжь, Андрей и Женя?
  Чем в эти тягостные дни
  Семейство выручат они?
  "Вроде, работали без лени
  Во имя целей и идей,
  А денег нет", - грустил Андрей.
  XXIV
  Как быть со студией? Бесплатно
  Бывать у этих ста ребят
  Или - на задний ход, обратно,
  Искать богатенький оклад?
  Те же сомнения и муки
  Терзают грудь его подруги.
  С их изостудией - обман:
  Деньги текут в чужой карман.
  Пойти прислугой в дом богатых,
  Чтоб их хоромы прибирать?
  Начнёт хозяин приставать,
  С её ли внешностью, туда-то?
  "Эх, ни на что я не годна..."
  И тут решается она:
  ХХV
  - Андрей, ты помнишь 300 тысяч,
  Для мамы скопленные мной?
  Ты можешь бросить меня, высечь,
  Но мне не ведом путь иной, -
  Рыдая, говорила Женя, -
  Всю эту грязь и униженья
  Должна я повторить сейчас,
  Чтобы снабдить деньгами вас.
  Ты это не простишь, я знаю.
  Что делать, раз твоя жена
  На что другое не годна?
  Пусть я любовь навек теряю,
  Но долг мой - матери твоей
  Хоть как-нибудь помочь, Андрей.
  XXVI
  - Опомнись, маленькая! Ты ли?
  Не вздумай в крайности впадать.
  Кредиты многое решили.
  - Кредиты надо возвращать!
  Поверь, что я не успокоюсь.
  Меня заест больная совесть.
  Вы нас спасли, меня и мать.
  Мне надо чем-то отвечать.
  - Ты всем сломаешь жизнь, однако.
  Такая жертва не нужна.
  Она прекрасна - и страшна.
  Не вздумай! И не надо плакать.
  Мы всё обсудим впятером
  И выход как-нибудь найдём.
  XXVII
  - И думай обо мне, родная,
  Ведь ты растопчешь жизнь мою.
  Я, между прочим, отвечаю
  Гораздо больше за семью.
  Уж звали грузчиком на пристань,
  Носильщиком для интуристов,
  Лукич, мой друг и мой препод,
  К себе в напарники зовёт.
  - Пойдёшь?
  - Я не решил, не знаю:
  Там нужен выезд за рубеж,
  А мне не выехать, хоть режь,
  И я пока не отвечаю.
  Мне надо быть в своей стране:
  Диплом и студия на мне.
  XXVIII
  - А мама?
  - Мать на тёте Тане,
  То есть на матери твоей.
  И мы ей ноутбук 3 достанем,
  Возьму на время у друзей.
  Один наш родственник в Берлине,
  Который стал берлинцем ныне,
  Дал нашей матушке приют,
  А мы-то чем поможем тут?
  Маман закончит курс леченья
  И возвратится в Ленинград.
  Лукич планирует назад
  Как раз к её дню возвращенья.
  С дипломом я уж разберусь,
  А вот за студию - боюсь.
  XXIX
  - А за меня?
  - Герой мой милый,
  Уж ты впишись в семейный план.
  Найди терпение и силы,
  Чтоб долечить мою маман.
  Есть в русских людях это свойство:
  Умру, но проявлю геройство!
  Опасна жертвенность твоя.
  Ты не одна: у нас семья.
  Разумно думать друг о друге -
  Вот что важней в такой момент.
  Верь, есть геройства элемент
  Порой в мучительном досуге.
  Ты успокойся, мой малыш.
  Успеешь, подвиг совершишь.
  XXX
  Укольчик мамы - 300 тысяч.
  Онкологи у немцев - зверь!
  Но если ты намерен выжить,
  Плати, не жалуйся теперь.
  По Ленинграду ходят слухи
  (И Соколовы к ним не глухи):
  "В деньгах купается Москва".
  С чего бы? Может, врёт молва?
  Но на поверку выходило,
  Что баснословная молва
  Была практически права:
  В Москве с окладами не хило.
  Здесь в месяц тридцать получать
  Иль там, за тот же труд, сто пять?
  XXXI
  За счёт чего Москва в фаворе,
  Не понял старший Соколов,
  Но съездил, тест прошёл и вскоре
  Расстаться с Питером готов.
  И молодёжь одна в квартире.
  Возможно ль в нашем жутком мире
  Такую роскошь позволять?
  Квартиру порешили сдать,
  А сами - к Негиной Татьяне.
  Их шаг одобрила она.
  Каждая тысяча нужна
  В такой момент. На расстояньи
  Одобрил молодых отец:
  "Ты прав, сынуля. Молодец!"
  XXXII
  Позор, что в XXI веке
  Леченье стоит миллион.
  Для рядового человека,
  Конечно, недоступен он.
  Раз нарастает фактор риска,
  То все научные изыски
  Пора б направить для людей,
  Но глобализм к ним глух, ей-ей.
  Богатому ворью не сложно
  Врачишкам выложить мильон,
  А труженик - да сдохни он,
  Коли платить-то невозможно.
  Грызи его, владыка-рак!
  Двуногих хватит так и так.
  XXXIII
  В Москве приезжим платят тыщи
  За тот же уровень работ.
  Врач Соколов причину ищет
  Столь неоправданных щедрот.
  Он доискался очень скоро,
  Едва услышал в разговорах
  Начальственный надменный тон
  К таким приезжим, как и он.
  Не смеет инициативу
  И своё мненье выражать
  B Москву нагрянувшая рать.
  Чуть возразил - "Гуляй! Счастливо!
  Домой в провинцию чеши,
  Там получай свои гроши!"
  XXXIV
  И люди терпят, скорбь глотая.
  Ведь дома, в семьях, денег ждут,
  Конечно, не подозревая,
  Что терпит их кормилец тут.
  Москва смиренье покупает,
  Холопство в людях насаждая
  Довольно щедрою ценой.
  Зачем? А ведомо ль самой?
  Москва - крупнейший мегаполис, -
  Смекает доктор Соколов, -
  Опорой будет у верхов,
  Приемля чью-то злую волю.
  Знать, что-то новое грядёт.
  Опять удар Россию ждет?
  XXXV
  Однако, позволять не надо
  Администрации своей
  Издёвки в адрес Ленинграда
  И "понаехавших гостей".
  Первый же окрик Главврачихи
  Наш Соколов обрезал лихо,
  Негодованья не тая:
  - Полтона, милая моя!
  Вы на работе, будьте в рамках.
  Здесь клиника, а не базар.
  Здесь нет ни холуев, ни бар.
  Коль Вы Главврач, не будьте хамкой.
  И все коллеги, это слыша,
  От страха замерли, как мыши.
  XXXVI
  Что дальше? Сходу увольняться,
  Пока не выгнали взашей?
  Ан, нет. Врачи теперь боятся
  Твоего папочку, Андрей!
  И рядовые, и начальство -
  Все оробели от "нахальства",
  Хоть был корректен Соколов,
  Не допустивший грубых слов.
  Молва пошла по лазарету,
  Что петербуржец - протеже
  Кого-то из Кремля уже!
  Другой альтернативы нету.
  И паникёрам невдомёк,
  Что доктор горд, но одинок.
  XXXVII
  Как быстро люди позабыли
  О прежней гордости своей,
  Когда великороссов чтили,
  Как авангард планеты всей.
  Сплотивши братские народы,
  Россия диктовала моду
  В науке, в спорте и в быту.
  Как воплощённую мечту
  О братстве, равенстве, свободе
  Тогда на всех материках
  Несли её в своих сердцах
  Порабощённые народы.
  Увы, советский идеал
  Проклятый рынок растоптал.
  XXXVIII
  На книжных полках Забугорье
  Размножило свой нудный бред,
  А нам, читателям, на горе
  Российских книг глубоких нет.
  Уж мы-то судим не предвзято:
  Не тот балет, что был когда-то,
  И вокалистов ярких нет,
  И где гимнасты прежних лет?
  А ленинградского Ивана,
  Что "сальто века" 4 показал
  И мир проворством обогнал,
  Теперь копировать не станут.
  Зачем нам дерзостный полёт?
  Пусть жизнь ровнёшенько ползёт...
  XXXIX
  И о достоинстве, о чести,
  О гордом званьи Человек
  Забыли дружно мы, все вместе
  В наш рыночный убогий век.
  Недаром фразы Соколова
  Звучали дерзостно и ново,
  Хотя весьма этично он
  Вложил в них азбучный резон.
  И над служебным анекдотом,
  Принесшим доктору почёт,
  Пусть современник слёзы льёт
  И пусть задумается кто-то.
  Правопорядки не любя,
  Должны ли мы топтать себя?
  XL
  .................................
  ..................................
  XLI
  Лететь в Китай на мастер-классы 5
  Андрею с Лукичом пора.
  Он дал согласие не сразу:
  Держал диплом и детвора.
  На выручку пришла Марина:
  Её дипломная картина
  Вполне готова в ранний срок.
  А провести с детьми урок
  Ей будет даже интересно,
  Андрея в школе заменив,
  Его в поездку отпустив.
  (Читателю давно известно,
  Какими чувствами она
  К герою нашему полна).
  XLII
  А возвратившись из Китая,
  Он ей заплатит за труды,
  Раз школа деньги отбирает,
  Чтобы иметь побольше мзды.
  Шукшинский холст готов к защите
  Вчерне. И вы уж не взыщите:
  Недоработок целый воз,
  Но вещь задумана всерьёз,
  И живописцу-дипломанту
  Педагогический Совет
  Продляет курс на пару лет
  Для становления таланта.
  Это всегда большая честь:
  У парня перспективы есть.
  XLIII
  Так всё устроилось. Но всё ли?
  Тревожно оставлять одну,
  Да и вдвоём с Маринкой в школе
  Его бедовую жену.
  Их планы, против ожиданий,
  Сделались серией метаний.
  Уж ты, читатель, не взыщи:
  В России счастья не ищи.
  "Договорится ли глупышка
  С немолчной совестью своей? -
  О Женьке думает Андрей, -
  Поладят ли они с Маришкой?"
  Тревога на сердце лежит,
  Но план созрел. Андрей летит.
  XLIV
  В аэропорт примчались обе
  Подружки, уж дружнее нет.
  Но у Маринки есть особый
  (Наедине!) - большой секрет.
  В сторонку отвела Андрея
  И говорит, слегка робея,
  Но твёрдо, а в больших глазах
  Блестит предательски слеза:
  - Мне хватит выдержки и духа,
  Не бойся ревности моей.
  Надейся на меня, Андрей:
  Буду беречь твою Женюху.
  - Спасибо. Дружба в том порука, -
  В ответ он крепко жмёт ей руку.
  XLV
  А Женька - ведь и та с секретом,
  И ей изволь - наедине!
  - Тех страшных планов больше нету,
  Ты не тревожься обо мне.
  Я что-то важное узнала
  Вчера, но сразу не сказала:
  Вдруг ты отменишь свой полёт?
  Тогда всё кубарем пойдёт...
  Сейчас могу тебя поздравить,
  Пока мы вместе в этот час:
  Будет ребёночек у нас,
  Ты мне успел его оставить.
  О нём мечтая и любя,
  Я буду так беречь себя!
  
  
  ГЛАВА ВОСЬМАЯ
  
  I
  Татьяна часто с ноутбуком:
  Удобнее общенья нет!
  Она в обнимку с этой штукой
  Ведёт со сватьей тет-а-тет.
  Та скроет беды от супруга,
  Зато медичке и подруге
  Всё выложит начистоту
  Про боли, что её гнетут.
  Татьяна завела тетрадку,
  Чтобы симптомы отмечать.
  Всё успевает записать
  И держит записи в порядке.
  Быть может, пользу принесёт
  Сей скромный плод её забот.
  
  II
  Она уж вскорости обратно
  Ждёт свою сватью в Ленинград.
  Им ноутбук контакт бесплатный,
  Как прежде, предоставить рад.
  И разве он не чудо века,
  Если два разных человека
  Друг друга видят, говорят,
  Как будто рядышком сидят
  В гостиной или где-то в сквере,
  Хотя на деле-то они
  Тысячью вёрст разделены?
  И кто бы в это мог поверить
  Тому назад годочков сто?
  Нет, не поверил бы никто.
  III
  Встречать жену и врач нагрянул
  От белокаменных-то стен.
  Он на вокзал поспел нежданно,
  Так подгадав свой уикенд.
  Жильцы уже освободили
  (И очень щедро оплатили)
  Для Соколовых их вертеп:
  Хватит на мясо и на хлеб!
  Хлопочут Женя и Марина
  Собрать для встречи пышный стол.
  Чтоб дом свой прежний вид обрёл,
  Сумели вещи передвинуть,
  Порядок навели - и вот
  Их дом опять хозяев ждёт.
  IV
  Андрею повезло в Китае:
  Их матер-класс имел успех.
  Но дома, встречу отмечая,
  Он панику навёл на всех:
  - Сам видел карты - мне не снится!
  Китай включил в свои границы,
  Заметно их раздвинув вширь,
  Всю нашу матушку-Сибирь!
  Мы тут живём, не помышляя,
  Что кто-то, где-то, за глаза,
  И нам ни слова не сказав,
  Страну на части разрывает.
  А будет это или нет,
  Для россиян пока секрет.
  V
  И понеслось! Ну, россияне...
  Собрались вроде за столом
  Своей семьёй, не ради пьяни,
  А шум и гам на целый дом.
  - Простите, по какому праву
  Кромсать великую державу?! -
  Татьяна Негина кричит. -
  Неужто наш народ смолчит?
  - Война! - объята страхом Женя. -
  А вдруг Андрея заберут,
  На фронт куда-нибудь пошлют
  И там убьют в пылу сражений?
  А врач, наш истый коммунист,
  Всех удивил. Он был речист:
  VI
  - Я думаю, что надо шире
  Смотреть на этот беспредел.
  Нормально ли, что в нашем мире
  Народ имеет, что имел
  Когда-то, при царе-Горохе,
  И ни клочка земли, ни крохи
  Не смеет взять в чужой стране,
  То есть из-за границ, извне?
  Это отжившие устои!
  Ведь пылесосами не раз
  Японец собирал у нас
  В Сибири веточки и хвою.
  Мир - это братская семья.
  Планета общая, друзья!
  VII
  Да, мы границы защищали,
  Долг перед Родиной блюдя,
  От недругов, от всякой швали
  Веками, жизни не щадя.
  Но ведь шестая часть планеты
  Сняла с границ республик вето!
  И всяк народ, былой "вассал",
  От этого не проиграл.
  Национальные устои?
  "Совок" их свято сохранял,
  Их не терял былой "вассал",
  Если они чего-то стоят.
  Частично нации слились,
  Скрестились братски. Это жизнь.
  VIII
  Так почему же мы в испуге
  Пред глобализмом? Он ли враг?
  Иль мы врага узрели в друге,
  Черня его и так и сяк?
  Одна семья нужна планете!
  Пусть будут полукровки-дети,
  Потом, с веками, там и тут
  Национальности уйдут
  В историю тех дней далёких,
  Когда индуса отличал
  И речь его не понимал
  Наш европеец синеокий,
  Как это (Вдовин 1, извини!)
  Всё ещё длится в наши дни.
  IX
  - Зачем же метод безобразий
  Навязан Родине моей?
  Или без рыночной-то грязи
  Никак нельзя? - прервал Андрей.
  По мысли Соколова-папы,
  Это превратности этапа:
  - Сегодня жулик у руля
  Планеты с именем Земля.
  Он, ничего не созидая,
  Бездарный, скаредный, тупой,
  Ничтожней, чем зулус любой,
  (И сам-то это сознавая!),
  Обманом капитал скопил
  И целый мир подмять решил.
  X
  И я, влюблённый в медицину,
  Оставив клинику и дом,
  По чисто денежной причине
  В Москву рванулся за рублём.
  Сия зависимость позорна!
  И ты, Андрей, как раб покорный,
  Ради деньжат в Китай летал.
  Так "люди гибнут за металл"...
  Пока что не способны все мы
  Объединить людей труда
  И сбросить к чёрту навсегда
  Эту коварную систему,
  Где не заслуги, а обман
  Вздувает жуликам карман.
  XI
  Ведь деньги, прибыли, гешефты -
  Они наносная игра,
  А не мерило интеллекта,
  Что даст землянам светлый рай.
  И Никонов, наш современник,
  Смешон с его фетишем денег.
  Верней был путь большевиков
  К отмене денежных оков.
  Они стремились к глобализму,
  Лишь созидая и творя,
  И жизни отдали не зря,
  Россию вырвав у царизма.
  Пускай "Совку" пришёл конец,
  Но миру явлен образец!
  ХII
  - Вопрос!! - вступила в спор Марина.-
  А почему ж тогда "Совок",
  При большевистской-то доктрине,
  Включить в себя Китай не смог?
  Тогда бы не одна шестая,
  А четверть (точно я не знаю)
  Жила в согласьи без границ,
  В Союзе стран - родных сестриц.
  Потом бы чехи, и поляки,
  И прочие в Союз влились,
  Чтоб вместе перестроить жизнь
  В одну семью, без войн и драки.
  - Мы зарвались. А капитал
  Нам диверсантов подсылал.
  XIII
  - Шпионов, что ли?
  - Нет, не только.
  Искали шваль среди своих.
  Вон их сейчас, пустышек, сколько!
  А наш "Совок" не видел их.
  Ваш спор, Мариночка, к примеру.
  Вот ты честна, честна не в меру:
  Зазорно, видите ли, ей
  Взять деньги, что привёз Андрей.
  А большинство других в России
  За тот огромный, сложный труд,
  Что ты с детьми тянула тут,
  Ещё доплаты бы просили!
  - Отдам я эти деньги ей,
  Свезу отцу, - ввернул Андрей.
  XIV
  - К чему я это? Я продолжу.
  Сейчас видней издалека:
  Ведь сам "Совок" ослабил вожжи,
  На мир взирая свысока.
  И Беловежского позора
  (Пока вожди кричали хором,
  Что создан "новый человек"!)
  России бы не знать вовек.
  Как же смирился этот "новый" -
  Казах, прибалт иль белорус -
  Когда рубили наш Союз,
  Внедряя рынок за основу?
  Диверсия была сильна.
  А что ж молчала вся страна?
  ХV
  - А я считаю, что напрасно
  Про гегемон-рабочий класс
  У нас трубили ежечасно.
  Вот гегемон и предал нас, -
  Молчавшая доселе мама
  Дабавила. - И только в яму
  Стране дорогу пролагал
  Сей недоучка-идеал.
  Для социального проекта,
  Чтоб изменить землянам жизнь,
  Внедрив какой-то новый "изм",
  Нужны лишь люди интеллекта.
  И чем масштабнее проект,
  Тем ярче нужен интеллект.
  ХVI
  - Я не пойму!! - взмолилась Женя. -
  Мы что, на митинг собрались?
  Высказывать соображенья
  Про нашу будущую жизнь?
  Андрей! Давай-ка для начала
  Разлей шампанское в бокалы.
  К чертям проблемы, их не счесть,
  Я пью за Русь, какая есть!
  Не знаю, что с ней дальше будет.
  Мне лично счастье принесли -
  Вы, жители её земли,
  Живущие в России люди.
  За Русь! За город Ленинград!
  За нас, в конце концов. Виват!!
  ХVII
  Все согласились: "Браво, Женька!
  Мы собрались не рассуждать,
  А отобедать хорошенько,
  Встречая дома нашу мать".
  Звенят хрустальные бокалы.
  У всех легко на сердце стало,
  И хочется на время всем
  Отвлечься от больных проблем.
  Здесь нынче дружба победила!
  И поднимая свой бокал,
  Каждый участник сознавал,
  Что он не зря потратил силы.
  Победы льстят и вам и мне,
  А если общие - втройне!
  ХVIII
  - А почему моя невестка
  Не хочет пригубить чуть-чуть?
  Не ты ли, Женечка, повестку
  К вину старалась повернуть? -
  Дивится врач. Она, робея,
  Сначала смотрит на Андрея,
  Потом на собственную мать,
  Не зная, что и отвечать.
  - А вы не догадались сами? -
  Решается хвастнуть Андрей. -
  Нельзя вина ни капли ей!
  Она же скоро станет мамой.
  - Ура! - кричит счастливый врач,
  И поцелуй его горяч.
  XIX
  А мы с читателем оставим
  Сей радостный семейный круг
  И Соколовым предоставим
  Келейно провести досуг.
  Не стоит трезвым идиотом
  Сидеть, внимая анекдотам
  И шуткам праздничных людей.
  И им не надо бы гостей.
  Я у Маринки бы спросила
  Весьма некстати про Курган -
  Как там живёт её друган
  (Она письмишко получила).
  Иль Женю про былых подруг,
  Читатель, ты спросил бы вдруг...
  XX
  Настасью, Женину подружку
  Тех непутёвых школьных лет,
  Добили вечные пирушки:
  Её давно в живых уж нет.
  Годков тринадцати по пьяни
  Свалилась девочка в бурьяне,
  Домой на дачу не дошла.
  Хватились утром - померла...
  А Вероника не на шутку
  Принарядилась - не узнать.
  Карьерка, нечего сказать:
  В Невском борделе - проституткой.
  Лучше про них не вспоминай,
  Испортишь праздник невзначай...
  XXI
  Марине пишут из Кургана,
  Что одноклассник, прежний друг,
  Стал после школы наркоманом,
  От передоза умер вдруг.
  И в доме Негиной Татьяны
  Опять хоронят наркомана.
  Это четвёртого за год:
  Столица все рекорды бьёт...
  Да, молодёжь кругом пустая.
  Аэростаты-животы,
  Ни тени внешней красоты,
  И книг серьёзных не читают.
  Как больно видеть их везде!
  Но... глыба айсберга в воде!
  ХХII
  Уродов в западных нарядах,
  Юнцов с серьгой, похабных дев
  За молодёжь считать не надо.
  Не бойтесь слов: они - отсев.
  Жестока Третья Мировая!
  Сегодня втуне погибают,
  Презрев традиции отцов,
  Тысячи девок и юнцов.
  Но есть немало убеждённых
  В победе праведных начал,
  И автор вам их отыскал
  Средь пустоцветных миллионов.
  Россия - айсберг! В ней больна
  Лишь часть, что над водой видна.
  ХХIII
  Зачем же хаять только юных?
  Взгляните-ка на матерей,
  Отцов. Их жизни однострунной
  Не позавидуешь, ей-ей.
  Одна забота - больше денег!
  Ни книг, ни споров, ни полемик,
  Ни песня не звучит, ни стих,
  Мир отодвинулся от них.
  Зато есть новшество - собака!
  Она теперь первейший друг:
  И думать не заставит вдруг,
  И малость отвлечёт от мрака
  Бесцельных и бесцветных дней
  Животной живостью своей.
  ХХIV
  Быть может, шахматные клубы,
  Турниры, как в былые дни,
  Сегодняшним мужчинам любы?
  Увы, забыты и они.
  Взамен - ажиотаж футбола,
  Столь же тупые рок-н-роллы -
  Отрава, что пришла извне
  На горе рыночной стране.
  Интеллигенция, однако,
  В России творчески живёт,
  И в душу к ней не знают вход
  Ни дичь футбола, ни собака.
  Да, грабят нас... Ну, ничего:
  Ещё посмотрим, кто кого!
  ХХV
  А мы расстанемся, читатель.
  Предвижу твой больной упрёк -
  В том, что я слабый подражатель,
  А не всевидящий пророк.
  Что "Негина" - откуда эта
  Фамилия? Ужель поэтов,
  Которыми гордится Русь,
  Я пародировать берусь?
  И если С-Негина 2, то Анна,
  Если О-Негина 3 - вдвойне
  Должно быть очень стыдно мне,
  Коль взялся подражать титанам
  Литературы мировой
  Заштатный автор рядовой...
  ХХVI
  Ты прав, читатель. Но герои
  Из их талантливых поэм
  В России жили, как изгои,
  Как "люди лишние" совсем.
  Впустую Снегина страдает,
  Былую юность вспоминая
  Вдали от Родины своей,
  И Лондон чужд, не нужен ей.
  А ею брошенный Есенин,
  Отринув воинский мундир,
  Стал "самый первый дезертир",
  А не участник треволнений,
  Которыми болела Русь
  (Цитирую из первых уст 4).
  ХХVII
  Разбито сердце "бедной Тани":
  Её избранник не сумел
  Принять порыв её мечтаний
  И сам остался не у дел 5.
  Зато мои герои оба
  Друг другу преданы до гроба.
  У них счастливая судьба,
  Поскольку жизнь для них - борьба.
  И эликсиром коммунизма
  Кровь россиян обогатив,
  "Совок" сегодня - негатив,
  Он напрочь вычеркнут из жизни,
  Но принципы его живут
  И нас к свершениям зовут.
  ХХVIII
  Когда-то, буйством знамениты,
  Сбирались прадеды мои
  "У беспокойного Никиты,
  У осторожного Ильи" 6.
  А в рабстве корчилась Россия
  Вокруг. Но дерзкие витии
  Её стремились повернуть
  На праведный, счастливый путь.
  И пусть их были единицы
  Средь тёмной массы, но они
  Мечтали, что наступят дни
  И революция свершится.
  История тому залог -
  Настал их долгожданный срок!
  XXIX
  "Помилуй, - возразит читатель. -
  "Совок" диверсией разбит.
  Российский новый обыватель
  Живёт бездарно. Совесть спит.
  Спят интересы, взлёты, цели,
  Которыми отцы болели.
  России на людей плевать.
  Она уж не Россия-мать,
  А мачеха, ко всем чужая,
  Колония других держав.
  И Эдуард был трижды прав,
  Россию в этом упрекая".
  Всё это чуточку не так,
  "Совок" в крови: он не иссяк.
  XXX
  И мудрой правдой даровиты,
  Пра-пра-пра-правнуки мои
  Придут в испанский дом Никиты
  Иль в австралийский дом Ильи 7,
  Чтобы сменить дегенератов
  На гениев-лауреатов
  У планетарного руля,
  И расцветёт моя Земля -
  Большая щедрая планета
  Единой нации земной,
  Где всяк землянин вам родной,
  Где ни границ, ни распрей нету,
  И пусть Вселенная, как мать,
  Им будет тайны открывать.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ПРИМЕЧАНИЯ АВТОРА
  
  Глава первая
  1 С началом навязанной стране "перестройки" крупные сельскоќхозяйственные предприятия (совхозы и колхозы), работавшие на общественной земле, были ликвидированы. Попытка раздать землю в частные руки мелким фермерам практически результата не принесла; сельхозугодья десятилетиями пустуют в стране. Как результат - "дикая" урбанизация, отток тружеников села в города.
  2 Одновременно под удар попала промышленность, были заќкрыты крупнейшие индустриальные предприятия. Искусственно создавая рабочие места, новые власти способствовали образованию многочисленных ненужных контор, несущих "архибюрократию" и усложняющих жизнь.
  3 Перефразировка крылатого выражения современного поэта А.Кушнера (С-Петербург):
  Времена не выбирают,
  В них живут и умирают.
  4 Популярная дразнилка среди малышей: "Тили-тили-тесто - жених и невеста!"
  5 См. А.С.Пушкин, "Евгений Онегин", гл. III:
  "Да как же ты венчалась, няня?"
  "Как, видно, бог велел. Мой Ваня
  Моложе был меня, мой свет,
  А было мне тринадцать лет".
  6 ЕГЭ - единый государственный экзамен, точнее, новейший тип такового, не требующий аналитического мышления.
  7 См. А.С.Пушкин, "Евгений Онегин", гл.VIII:
   Любви все возрасты покорны,
   Но юным, девственным сердцам
   Её порывы благотворны,
   Как бури вешние полям.
  8 Салон - главный выставочный зал в С-Петербурге.
  9 Невский (проспект) - главная магистраль в С-Петербурге. Морская - бывш. улица Герцена, Казанский (собор) на Невском проспекте, Публичка - Российская национальная библиотека, здания Дома Книги, бывш. Гос. Думы (оба на Невском проспекте), церкви (именуемой "Спас на крови", место убийства российского императора) являются архитектурными памятниками под охраной ЮНЕСКО.
  10 См. т.н. "план Даллеса" по сокращению населения России с 200 до 15 млн. человек, занятых исключительно обслуживанием иностранных туристов и колонизаторов.
  
  Глава вторая
  1 2005 - 2008 годы памятны ленинградцам исключительно тёплыми бесснежными зимами.
  Однако, не было оснований к общему мнению ленинградцев, будто зарубежные колонизаторы искусственно изменяют климат С-Петербурга "под себя". Да и прецеденты бывали - см. А.С. Пушкин, "Евгений Онегин", глава V:
   В тот год осенняя погода
   Стояла долго на дворе.
   Зимы ждала, ждала природа,
   Снег выпал только в январе.
  2-3 "Дворовый мальчик" и "салазки", "Зима... Крестьянин, торжествуя..." - см. А.С.Пушкин, "Евгений Онегин", глава V:
  Зима... Крестьянин, торжествуя,
  На дровнях обновляет путь.
  Его лошадка, снег почуя,
  Плетётся рысью, как-нибудь.
  Вот бегает дворовый мальчик,
  В салазки Жучку посадив,
  Себя в коня преобразив.
  4 В 1991 году, несмотря на всеобщее негодование и массовые протесты в городе и в стране, власти переименовали город-герой Ленинград в дореволюционное "Санкт-Петербург".
  5 Непрекращающиеся протесты ленинградцев и шире против строительства небоскрёба в центре города возымели действие через несколько лет, и архитектурные ансамбли северной столицы удалось спасти.
  6 Современные СМИ в России неправомерно ввели термин "корбюзьевщина", означающий порчу классических архитектурных ансамблей вкраплением высотных домов. По мысли автора небоскрёбов, талантливого французского архитектора ќКорбюзье, "иглы" высоток должны были воздвигаться среди нетронутой девственной природы, при условии, что даже транспорт и все коммуникации города пролагаются под землёй.
  7 Мнение большинства россиян о преднамеренном разрушении небоскрёбов торгового центра в США 11 сентября самими властями (для оправдания их агрессии против Ирака) документально не подтверждено.
  8 Купчино - район Ленинграда, удалённый от Дворца Культуры на Васильевском острове.
  9 Репинская - обиходное название Института живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е. Репина (Академия Художеств в Санкт-Петербурге).
  
  Глава третья
  1 С началом "перестройки" новое руководство Ленинграда, не считаясь с мнением жителей, переименовало улицы, названия которых хранили революционное прошлое. Улица Желябова стала Конюшенной, улица Герцена - Морской, улица Салтыкова-Щедрина - Кирочной.
  2 Живот-аэростат - массовое ожирение и обрюзглость россиян, начавшиеся в постперестроечный период (по модели США), объясняются рядом причин, как то: а) утрата высоких жизненных целей и, как следствие, внутренних жизненных импульсов; б) сворачивание массового спортивно-физкультурного движения, имевшего место в СССР; в) обжорство, т.к. низкопробные импортные продукты, с их безграмотной вкусовой гаммой и суррогатами, не дают удовлетворения, и человек эту неудовлетворенность принимает за голод; г) снижение общекультурного уровня населения, притупление высоких чувств, уступающих место гастрономическим.
  3 Всплеск наркомании, инициированный в связи с "перестройкой" и ориентацией на зарубежный образ жизни, перестал этот порок делать тайным.
  4 Татуировка и пирсинг заменяют потерянному поколению былое стремление к спорту и физическому совершенству тела.
  5 Постперестроечный беспредел внедрил неписаное правило - разрешение находиться в общественном месте в пляжном костюме, часто с подчёркнутой эротичностью такового.
  6 Маргинал - человек, категорически не разделяющий мнение (или курс) большинства.
  7 "Совок" - презрительное, насаждаемое СМИ название Советской эпохи, которая якобы технически дальше совка не продвинулась (Совком махала в 1941-45, спасая мир от гитлеризма? На совке первой в мире взлетела в космос? - И.И.). Интеллигенция и все здравомыслящие люди в России, однако, расшифровывают "Совок" как "Совершенство".
  8 Цифры приведены по Ленинградской области.
  9 Труба - бытующее название мобильного телефона.
  10 Великий Славянин - гениальный учёный-физик, хорват Никола Тесла.
  11 "...взрыв в острастку сотворил" - мощнейший взрыв в безлюдном районе реки Тунгуски (Россия) в 1908 году, ранее объяснявшийся падением метеорита, учёные сегодня склонны приписать предостерегающей акции, предпринятой великим Николой Тесла в острастку землянам, чтобы впредь они были осторожнее с электроникой.
  
  Глава четвёртая
  1 Начиная с 90-х годов, по образцу Европы и США, повседневная одежда россиян сделалась безобразной. Проблемой стало увидеть (или купить) футболку, свитер, брюки и т.д. без аляповатых надписей (только латиница) или рисунков.
  2 "Бальные танцы" - насаждаемые повсеместно в средних школах России, имитируют групповой секс первобытных племён.
  3 Повилица, Ческидовы (О.Ю. и дочь), Гукасов - яркие современные живописцы реалистической школы Петербурга.
  4 Набатов В.В. (1939 - 1995), Ломакин Н.Г. (род. в 1928 г), Фёдоров В.Ф. (1897 - 1942), Иогансон Б.В. (1893 - 1973) - ведущие советские живописцы реалистической школы.
  5 Федюнин Ф.В. (род. в 1968) - художник-реалист, преподаватель Академии Художеств, участник вернисажей, в стране и за рубежом, в том числе персональных.
  6 Никонов А.П. - талантливый автор серии книг, за ярким текстом которых - антисоветчина, апология обогащения и ненависть к русскому народу.
  7 "Только евреи - россияне" - перефразировка цитаты из книги А. Никонова "Свобода от равенства и братства", М., 2008 стр. 18: "Нет больших русских, чем родившиеся в России евреи".
  8 Блок А.А. - известный русский поэт первой трети XX века.
  9 См. А.Никонов, "Свобода от равенства и братства", М., 2008, стр. 99: "Вы никогда не сможете лишить народ его главного достоинства - патологической тупости".
  10 См. А.Никонов, "Опиум для народа".
  
  Глава пятая
  1 Андреев А.В. (род. в 1955 г.) - ответ. редактор и один из учредителей правозащитной оппозиционной газеты "Новый Петербург" в 1993-2007 гг.
  2 Андрущенко Н.С. (род. в 1943 г.) - юрист, депутат 6-го созыва, активный автор газеты "Новый Петербург" (до и после ареста).
  3 Шутов Ю.Т. (род. 1946 г.) - политический деятель, журналист и писатель. За критические статьи и разоблачение нелегитимной приватизации в России - арестован, подвергался пыткам. Приговорён пожизненно к тюремному заключению.
  4 Автор известного романа "Овод" - женщина, Этель Лилиан Войнич, род. в Ирландии (1864-1960). Читающей публике также известны её романы "Прерванная дружба", "Сними обувь твою" и другие произведения.
  5 Анна Зегерс - прогрессивный писатель Германии середины XX века; Агата Кристи (1881 - 1976) - английская писательница, ведущий автор детективного жанра в зарубежной литературе XX века; Чарская Л.А. (1875 - 1937) - российская писательница, в чьих книгах поднимались темы морали и благонравия; Жорж Санд (Амандина Аврора Люсиль) - французская писательница (1804-1876). Известна романами "Индиана", "Валентина", "Мельхиор" и др.
  6 Роман "Хижина дяди Тома", переведенный на многие языки, - яркий протест его автора Гарриет Бичер-Стоу против дискриминации негров и рабства в южных штатах её родной Америки.
  7 Панова В. Ф. (1905 - 1973) - автор романов "Кружилиха" и "Времена года", повестей "Спутники", "Серёжа" и др. о творческом размахе в жизни её современников; Мария Пуйманова - чехословацкая писательница, известная российскому читателю трилогией "Люди на перепутье", "Игра с огнём" и "Жизнь против смерти", о социальной борьбе XX века говорят сами названия романов.
  8 Инбер В. М. (1890 - 1972) - советская поэтесса, чьё творчество отличает высокий гражданский пафос; Ахматова (Горенко) А.А. (1889 - 1966) - выдающаяся советская поэтесса.
  9 "Москвич" - марка советского легкового автомобиля.
  10 Стахов В.П. (1918 - 2009) - ленинградский литератор, доктор филологических наук, автор романа "Жизнь творимая и фатальная" и ряда публицистических сборников, человек разносторонней одаренности, оставивший новации в области конструкции скрипки, методологии медицины.
  
  Глава шестая
  1 Целина - название общегосударственной эпопеи, начатой в 1953 г., по освоению целинных и залежных земель Алтая и Казахстана энтузиастами-посланцами всех братских республик СССР.
  2 "Но в мире что-то изменили помимо воли большинства" - намёк на нелегитимное Беловежское соглашение глав только 3-х союзных республик о роспуске СССР (декабрь 1991 года).
  3 Гетто - зд. окраинные районы Ленинграда, удалённые от его исторического центра и застроенные высотными домами с малогабаритными клетушками-квартирами.
  4 Шукшин В. М. (1929 - 1974) - выдающийся советский прозаик, автор своеобразных талантливейших рассказов, большой знаток российской деревни. Лауреат Ленинской премии СССР.
  
  Глава седьмая
  1 Попытка правительства России включить религиозное церковное "учение" в цикл предметов общеобразовательной школы в России встретила массовое возмущение, поддержанное, в частности, ведущими учёными страны во главе с Нобелевским лауреатом Ж. Алфёровым. К чести прокуратуры Петербурга, мракобесие в виде общих молитв детей, введённое в гимназии Петроградского района, было расценено как недозволенный экстремизм.
  2 В средних общеобразовательных школах России, по проекту правительства, планируют оставить лишь 3 предмета и физкультуру.
  3 Ноутбук - портативный компьютер (с функцией видеотелефона).
  4 Самое сложное сальто XX века на акробатической дорожке - тройное назад с поворотом на 540 градусов - показано ленинградским рекордсменом И.В.Федюниным (род. в 1966 г.) на Чемпионате Белоруссии, г. Минск, 1989 г. Прыжок доныне в мире не повторён, его едва ли повторят в ближайшие десятилетия.
  5 Мастер-класс - семинар-практикум, проводимый со специалистами профессионалом более высокого класса. Российские ведущие художники, получающие на родине гроши, охотно выезжают и всегда желанны за рубежом, где их оплачивают адекватно.
  
  Глава восьмая
  1 Вдовин А.И. - учёный-историк, профессор МГУ, писатель. В ряде работ уделяет основное внимание национальным проблемам, оставляя в тени как перспективы национальных взаимоотношений, так и некоторые аспекты этой проблемы, влияющие роковым образом на развитие нашей цивилизации.
  2 С-Негина - намёк на фамилию героини поэмы С.А.Есенина "Анна Снегина".
  3 О-Негина - намёк на фамилию героя романа А.С.Пушкина "Евгений Онегин".
  4 См. "Анна Снегина" С.А.Есенина:
  И всё же я не взял шпагу.
  Под грохот и рёв мортир
  Иную явил я отвагу:
  Был первый в стране дезертир.
  5 См. А.С.Пушкин, "Евгений Онегин", глава 8:
  Она ушла. Стоит Евгений
  Как будто громом поражён.
  Но шпор внезапный звон раздался
  И муж Татьяны показался,
  И здесь героя моего
  В минуту, злую для него,
  Читатель, мы теперь оставим.
  Надолго... навсегда.
  6 Аллюзия: смотри "Евгений Онегин", глава 10:
  Витийством резким знамениты,
  Сбирались члены той семьи
  У беспокойного Никиты,
  У осторожного Ильи.
  7 См. 5: ещё одна аллюзия, те же строки главы Х.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  НАШ СТАХОВ
   (К 90- летию писателя)
  
  "Нашли с чем поздравлять, девяно-сто лет! Это же почти старость!"
  Б.Шоу (ответная речь юбиляра)
  
  Слова крупнейшего драматурга XX века, вынесенные в эпиграф, можно отнести в полной мере к нашему земляку и современнику Валентину Петровичу Стахову. Я назвала его писателем, потому что люблю его книги. Скрипачи-виртуозы, однако, тоже его считают своим, причем кудесником: В.П. Стахов открыл для них так называемый "эффект клина", делающий звучание инструмента особенным. Медики вам ответят, что Стахову они благодарны за методические новации. А вот сравнительно молодой учёный (недавно мне довелось познакомить его с Валентином Петровичем), пробыв с ним менее получаса, потом признался:
  - Я бы многое отдал, чтоб мои дети могли хоть изредка быть возле этого человека. Это какой-то конгломерат интеллигентности, такта, ума, гражданственности, эрудиции и культуры.
  
  Знакомство
  Мой Стахов - всё-таки Стахов пишущий. Нас познакомила ныне попавшая под репрессии толстосумов питерская газета "Новый Петербург". Я знала его статьи и книги, он, как видно, читал мои. Потому что однажды дома раздался телефонный звонок и незнакомый голос сказал:
  - Вас беспокоит некто Стахов, поскольку.., - тут он замялся, - поскольку мы обязаны познакомиться. Как журналист, вы держитесь принципа "ничего лишнего". Это принцип и мой.
   Зная, что, судя по его книгам, В. П. Стахов гораздо эрудированнее меня и что ему 90-й год, я растерялась:
  - А вам не скучным покажется общение с малолеткой? Ведь мне всего семьдесят один...
  - Не кокетничайте, сударыня!
   Мы наметили день и час первой встречи.
   Его комната - в коммуналке старого дома на Васильевском острове. Извечная неустроенность, теснота - увы, удел многих старожилов-ленинградцев. Но мы умеем как бы подняться над бытовухой, она давно перестала заботить нас. Множество рукописей и книг. Рояль. Пара разобранных скрипок - хозяин до сих пор не расстался со своим излюбленным хобби.
  Стахов много и ярко играл мне на скрипке. "Ave Маriа" Гуно (она сильнее шубертовской, по-моему) звучала на гварнериевском и на страдивариевском типах скрипок. Играл он великолепно, хотя иначе, чем виртуозы. Не отвлекала от сути именно эта невиртуозность: скрипки нам говорили только самое главное. И сам собой припомнился его принцип "ничего лишнего".
   Мы много спорили. Спорщик он неутомимый, и очень строг к своим доводам и к доводам собеседника. Он разругал мой рассказ "Убийцы":
  - Не может 20-летняя девушка поднять и раскрутить в прямых руках флягу с молоком, да ещё угодить маньяку в висок.
  - Но я знакомилась с судебными документами...
  - А там напутано. Фляга должна быть полупустая. Дайте поправку.
  - Тираж ушёл к покупателям. Люди хвалят, звонят.
  - И стыдно: вы обманули людей!
   В его рассказах ("Имя", "В тот день" и других) всё до деталей правдиво. Настолько, что сам порой изнываешь от скрупулёзности, но оторваться от книги все же нельзя. И автор вознаградит тебя: через сколько-то строк вырвет из глаз очень светлые тихие слёзы. Нет в Стахове-писателе и тени заискивания перед читателем, попытки завоевать его внимание, столь отвратительной в авторах нынешних детективов. Это роднит его манеру с тургеневской и говорит о законной гордости литераторов-великороссов.
  
  Споры о коммунизме
  Они последовали едва ли не сразу, как только мы познакомились. Оба мы никогда не вступали в КПСС, обоих не миновал меч её репрессий, оба при этом остались в душе коммунистами и противниками частнособственнических укладов, роднило нас и чувство стыда за насаждаемую церковщину. Роднило неприятие бесцензурного беспредела и выпускаемой ныне словесной макулатуры. Роднил и беспардонный оптимизм, и вера в то, что разум людской, рациональная схема жизни восторжествуют. О чём же споры? А с коммунизма и начались...
  Стахов хвалил его "низшую стадию" (основанный на ленинских принципах социализм, с его единственно верным ориентиром "Каждому по труду"). Я же считала, что наш российский социализм, хотя и был стократ лучше и оптимальнее частнособственнических укладов, нёс в себе зародыш крушения: он не стоял на должной базе генетики и не ставил в голову угла самое главное: интеллект и генетическую потенцию индивидов.
  Оба мы отметали смехотворные скороспелые прогнозы лидеров КПСС о построении коммунизма уже к концу XX века. Ведь коммунизм, общество "братской семьи" на планете, должен рассматриваться как экстремум социального прогресса, а материальное изобилие, о котором толковали большевики, не есть залог приближения к этому экстремуму, одного его недостаточно. Стахов считал абсурдом формулу "каждому по потребностям" и "свободное развитие всех". Мне приходилось напомнить трактовку коммунистов тех лет: "Свобода есть познанная необходимость".
  - Тогда это не свобода! - парировал он.
  - Жизнь предостаточно даёт нам примеры зримого и давно существующего коммунизма, - твердила я. - Семья! Потребности членов нормальной семьи - это всегда забота об общем благе, а не хапужничество и не денежный рост матери или отца в ущерб детишкам и престарелым. Ведь коммунизм в семьях налицо, даже если убрать сексуальную подоплёку семейной цельности (для примера - семьи неполные!). Так что не только плотная сеть диверсий обрубила России путь к коммунизму, но бескультурье масс, бездуховность, погоня за экономическим ростом и пренебрежение к генетической ценности индивидов.
  Спорить со Стаховым трудно. Память его, 90-летнего, держит столько цитат, которые выдаёт он то на немецком языке, то по-латыни, что поневоле приходится сдаться: чувствуешь себя банкротом и устаёшь. Зато о литературе...
  
  Роман
  Большинство книг - умных, назидательных, нужных, что вышли из-под пера Валентина Петровича, я отнесла бы скорее к публицистике, а не к беллетристическим жанрам. Особый интерес тут представляет его роман с таким нелитературным названием - "Жизнь творимая и фатальная". Жанр его сам автор определил как "роман памяти". Но это не мемуары. По мнению кандидата литературоведения Д.В.Портнягина, это роман автобиографический. Мне представляется, что прекрасная, нужная книга Стахова - это вообще не роман, нечто иное, может быть, даже большее, чем первоклассный роман. Это бытописание эпохи, срез умонастроений интеллигенции, огромный жизненный пласт послевоенного Ленинграда (вторая половина XX века). Помню, Д.В.Портнягину я возразила:
  - Если это роман автобиографический, значит, его писал не Стахов, а эпоха. Писала и не сумела вместиться в жанр. Совсем по Пушкину, если вспомнить Онегина: "Я изведал, что жизнь - не роман"...
   Кстати, об Онегине, а заодно и о лермонтовском Печорине. Один из молодых литературоведов, прочтя эту книгу Стахова, отметил как-то в приватной беседе, что автор Стахов самой фамилией героя (Двинянинов) позиционирует себя как преемника лучших традиций русской литературы, а это не очень скромно. Русские северные реки - Онега, Печора и Двина, давшие имена героям литературных шедевров, так же близки друг к другу территориально, как близки и судьбы героев, недооцененных разными эпохами российской истории.
   Если предположить, что этот критик правильно угадал замысел В.П. Стахова в отношении фамилии, то нескромности я не вижу. Роман это или нечто другое, но книга эпохальна. Нельзя кому-то из молодых современников считать себя ленинградцем, если этой книги он не прочёл.
   Помню, как школьницей, перейдя в 6-й класс, я впервые читала "Войну и мир" Л.Толстого. Читала медленно, упиваясь бездонной ёмкостью фраз и каким-то горделивым величием автора. Порой смотрела в окно и чертовски завидовала прохожим: кто-то из них ведь ещё не начал читать "Войну и мир", счастье общения с автором у него впереди, а у меня уж всего остаётся последний том... Такое чувство, близкое к зависти, я испытала второй раз в жизни на седьмом десятке лет - зависти к тем, кто пока не прочёл ещё книгу В.Стахова "Жизнь творимая и фатальная".
  
  Юбиляр
  Великий ирландец (смотри эпиграф) считал, что 90 лет - почти старость. Нашли, дескать, с чем его поздравлять...
  - Не вздумайте поздравлять, - строго сказал мне на днях В.Стахов. - Жил долго, а сделал мало. Не заслужил и не праздную. Точного дня рождения никому не скажу!
   Сам-то небось отпраздновал: под конец 90-го года жизни сдал в издательство книгу, закончив её на днях.
   Что же они такое, эти девяносто? Старость или не старость? Шоу считал "почти". Стахов, сын сельских интеллигентов, некогда приехавший на учёбу в наш Питер, кого семнадцати лет нужда и голод втянули в костный туберкулез, отнявший ногу и подаривший протез, сегодня ходит на деревянной ноге без костылей и без палки. Его ничуть не подводит память, ни на минуту не меняет писатель и свой режим трудового дня. И ни на йоту не помрачнел его оптимизм, который не погасили ни заточение в психиатрию ещё в советские времена, ни трудности житейские в коммуналке, ни хлопоты с аспирантским образованием его детей, ни злая критика литературных буквоедов.
   Сколько я наблюдаю нашего Стахова, старости тут не видно, старостью и не пахнет. О девяностолетних жизнелюбах уже звучало: не 90, а три раза по 30. В случае Валентина Петровича я бы сказала иначе: шесть раз по пятнадцать! Несмотря на мудрость и опыт, сколько в нём жажды жизни, свежести и остроты восприятия, интереса к тому, что творится в мире вокруг!
  - Юбилейных торжеств не нужно! - Стахов неумолим.
  - Это кокетство, сударь! А мы на зло Вам будем праздновать Ваш Юбилей каждый день, всю весну, 90 раз!
   И правда - разве не праздник наша трижды неладная жизнь, если выпало счастье быть современником таких людей, как Валентин Петрович Стахов? *
  
  2008 г.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ОБ АВТОРЕ
  
  Ирина Алексеевна Иванова - потомственная ленинградка, блокадница, по профессии переводчик и журналист. По окончании ЛГУ долгие годы работала на Целине. Став многодетной матерью, последние 50 лет занята только преподавательской и тренерской работой. С 1991 года - тренер детско-юношеского клуба акробатики в Санкт-Петербурге.
  В 2001 году вышел научно-популярный сборник, подготовленный в соавторстве с рекордсменом и кандидатом наук И.В.Федюниным, "Тройные сальто XX века", позднее переизданный на английском языке.
  Через год вышла книга рассказов и очерков И.А. Ивановой "Встречи"; к 300-летию Ленинграда-Петербурга - литературный сборник "В белую ночь"; в год 60-летия освобождения города от фашистской блокады - мемуарный цикл "Цветы блокадного детства" (по решению Правительства Москвы, переиздан для обсуждения в средних школах столицы, позднее - для иностранцев на английском языке, многократно инсценирован в школьных драмколлективах).
   60-летию Победы над Германией посвящены путевые заметки "В дороге" (2005). В книгу "Волхвы и мы" (2006) вошли некоторые рассказы и скетчи, а также статьи-полемика последних лет.
   В 2007 году издана серия иллюстрированных книжек о спорте для младших школьников и их родителей. Ради инсценировки одной из них ("Превосходный ќакробат") пятиклассники питерской средней школы даже освоили несложные спортивные трюки.
  Книга рассказов, статей и стихов "Светотени" (2008) повествует о светлых и теневых сторонах в жизни и характерах сегодняшних россиян.
  2009 год подарил детям сборник рассказов о животных ("Братья меньшие").
  В 2010 - 11 годах, идя навстречу своему 75-летию, автор работала над романом в стихах "Евгения ќНегина", который предлагается читателю впервые.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"