Вот неухоженная мерзлая земля
лишает небо дара речи,
и деревянные дома
уходят в землю человечьи,

как тает снег на полынье,
полет сапсана чужеродный
и комфортабельный вполне,
и ни на что, увы, не годный,

о, дилижанс мой инопланетян,
смотри в окно и слушай речи,
когда зима сорвет стоп-кран,
и встанет над простывшей речкой

вагон. Как страшно далеки
земляне, тонкая подошва,
прикосновение руки
окажется таким безбожным

к экрану гаджета. Где Сеть?
Им все должны - спасти. Карету!
Многоквартирную барак/ракету
в Москву, в Москву!
по головам ходить, как смерть.

Ты будешь голый патриот
земли, которую не видел,
прости, конечно, телезритель,
с дивана мнение широт.

Мы - дети Брейгеля, играем по ролям
в царя горы, дури товарища, 
пока он не заметил,
кукушка хвалит петуха, 
чтоб не обидел.
Закрой глаза. Лети, сапсан.

***
Церквушка брошена, темнеет бог,
на стенах - пятна штукатурки
и упражнения полуграмотных придурков
в правописании трех букв.

Им все должны. Пейзаж покрыт стеклом
бутылочным,
пакеты мусора, след человечества, пейзаж,
в чужом глазу, увы и ах - бревно,
но дерево ты не посадишь под окном,
пусть бог.

Из пустоты нутра шагает патриот наружу,
и очень нужен враг. На поле он.
Емеля на печи, 
он из ведра выплескивает душу
по-щучьему велению.
Поклон

***
Посмотри: вот тебе жизнь 
(пусть - плацкарт).
Скуп, кто скроет дар. 
Последний грош -
в шляпу уличного скрипача. 
В street-art
к детям Брейгеля 
молча идет Рублев.

Небо - твой колокол.
Колокол льют в землю.
На краю облака
демон сидит трезвый.
На краю земли
дом поставь крепкий.
Только бы он 
не стал клеткой.

Может, мы - гроши 
на руках у Дара.
Лишь раскачивая облака,
твой язык угадал 
горизонт с причала.

Посадил дерево?
Ставь паруса.