Глории удалось поговорить с Гриной один на один. Падчерица никогда не влияла на семейную жизнь отца. К моменту утраты матери она уже имела свою семью и не желала вмешательства властного отца в ее дела. На почве борьбы за независимость Грина сознательно отдалилась от светского общества, обретя собственную жизненную нишу в среде актеров и прочих деятелей искусств.
С мачехой Грина всегда была приветлива, но многие стороны своей жизни свято хранила и от Глории.
- Грина, - Глории приходилось искать подходящий тон для разговора, - Мы тут с Оленом просмотрели прессу за время нашего отсутствия...
- Да... - Грина поняла замешательство Глории, - Они все прямо как с ума посходили: целый месяц газеты писали только о Земле. Даже пробой воздуховода не вышел на первый план. А ведь такая страшная катастрофа произошла!
- Мне показалось, что в последних номерах интерес к нам стал угасать.
- Ну, да! Просто информация о вас теперь перекрыта для непосвященных. А газеты, если и пишут, то выдумывают что-либо по прежним данным.
- Я думала, что останься мы здесь надолго, СМИ о нас бы просто забыли...
- СМИ, возможно, и забыли бы, но отец - нет, - смеялась Грина на Луне.
- Что его так беспокоит? Ведь не ребенок же! Нам тут было не так плохо, как интересно. А сейчас два разведчика громко храпят в кустах. Что с ними делать? Какими они проснутся после белены?
- Белены?!
- Ну, да. Тут по праздникам пьют напиток из травы белены.
- Славно живете! Ну, и какой он на вкус?
- Да мы его не пили. Давай-ка обсудим, как успокоить отца, потому что спешка с его подачи уже становится опасной. А Олен с головой погружен в исследования.
- А ты - в золото?
- Оно мне интересно, как поделочный материал, не более. Тут никто его не считает драгоценностью. Ну, и я уже привыкла относиться к нему так же.
- А на Луне ты спровоцировала золотой ажиотаж. Все захотели побывать на Земле и нагрести золота.
- Это - "золотой инстинкт" - наследство от матушки древней Земли. Там бы психиатрам поработать, и весь ажиотаж пройдет.
- Тебя уже считают миллиардершей.
- Да, - вздохнула Глория, - Я - богата. К моим услугам - целая планета.
- Вот-вот, а большинство считает, что ты не вправе владеть всеми сокровищами одна...
- Грина, я тебя прошу: плюнь ты на все сокровища, как это делаю я!
- А этот... носок с челюстью, он кто тебе?
- Он мне - носок, Грина, не больше. Ну, может быть, наш с тобою родственник, если поискать, откуда велись до ЦВ два рода - его и наш. Он - друг, мой и Олена. У нас еще друзья тут имеются. Саман попал в кадр только потому, что в дни записи я работала с ним. Я тут не выбираю себе работу... Он и в самом деле - хороший человек, я не могу говорить о нем плохо.
- Так что ты хочешь от меня, Глория?
- Я предлагаю тебе раскрутить по всем СМИ лунно-земную женскую тему. При всем равенстве полов, и там, и тут женщина остается женщиной.
- И мужчина - мужчиной, - вставила Грина.
- Ну,.. да! Но сейчас я говорю о женщинах. Что тебе уже пришло в голову? Ну? Назови первое, о чем ты подумала...
- Земная мода - Луне!
- Молодец!
- Как воспитывают маленьких носков...
- Этого, прости, и я не знаю.
- Какие песни там поют?
- Об этом - особый разговор.
- Когда заканчивается молодость? Как проходит свадьба? Она там - один раз в год, да?
- Да!
- Ты можешь прислать материалы?
- Через Марфила. Я продумаю, что ты возьмешь из видеозаписей, что - из текстов. Кое о чем я расскажу напрямую, по радио, если нас не арестуют сегодня же.
- Дать анонс уже сегодня?
- Давай, не указывая, как говорится, времени и места. Параллельно ищи те СМИ, которые принесут нам макси-пользу.
- Макси-пользу они должны принести именно тебе, Глория. Так я поняла замысел?
- Ты поняла правильно. С неделю я должна "торчать" на глазах у лунян.
- И быть на слуху, - добавила Грина.
- Да, да, да! И я, и ты, естественно. Даю тебе все права моей представительницы. Да, - спохватилась Глория, - Узнай, дошла ли моя посылка - пончо и пачка - до Луны вместе с жеребенком.
- О-кей! До скорого.
"Заберите отсюда этих олухов! Двое пьяных, храпящих в кустах, - позор для лунной разведки" - такой текст предварял короткую видео запись, на которой двое спасателей безмятежно храпели в зарослях ромашки двухметровой высоты. Затем последовал сам отчет.
Из сумок космонавтов были извлечены две пары наручников и видеокамеры, оформленные в виде сережек.
- Ну, что, Олен, начнем внедрять в массы новую моду? - Глория вертела в руках клипсы.
- Сначала надо изобрести пружины, - открывавшаяся перспектива явно не радовала Олена.
- Хорошо еще, что они не нацепили эти серьги на себя! Такая обработка металла здешним жителям и не снилась, - мать спрятала поделки в щель между камнями, - Нет, серьги не пойдут в ход, пока носки не согласятся проколоть уши.
- На их вислые уши можно целые гирлянды навешивать.
- Может быть, тем, у кого уши подлиннее, предложить привязывать к ним хотя бы бантики?
- Слух ухудшится... Да они слушать и не привыкли. Мама, займись делом, - пока окрестный народ не проснулся, буди соотечественников. Станут действовать с позиций силы, я им морды набью. Учить придурков будем добрыми древними методами, - Олен уже разминал мышцы.
- Лучше обойтись без шума. Драк мы здесь еще не наблюдали.
- Это - благодаря шаману. А я, ты знаешь, глухонемой.
Перед разбоем?
Прохлада успокаивала и обещала хороший день.
Ромашки скрывали спящих пришельцев от посторонних взглядов и угасающего северного сияния. Глория потрясла гостей за плечи, те открыли глаза и разом вскочили на ноги.
- Ничего себе - поспали! Куда вы нас затащили? - зашипел один из них.
- Ты - Глория, а я - Ирвин, - расставил все по местам один из разведчиков.
- Иван. А где Олен? - сонно реагировал второй.
- Олен ждет вас и надеется, что мы сумеем установить добрые отношения,
- произнесла Глория, переводя взгляд с одного на другого.
- Веди нас к нему! - приказал Ирвин.
- Ты не можешь приказывать мне. Если вы вливаетесь в нашу экспедицию, вы становитесь младшими по субординации, - говоря это, Глория не двинулась с места.
Иван пожал плечами: он еще не проснулся окончательно и к борьбе за ранги и звания готов не был. Ирвин же собирался сражаться за право командовать группой:
- Вы объявлены вне закона. Экспедиция признана завершенной.
- Не было таких известий, - спокойно ответила Глория.
Ирвин шагнул в кусты, жестом приказав следовать за ним:
- Мы обязаны арестовать вас, - продолжал он, уходя от плотика, уверенный, что подчиненные пойдут следом.
Глория не помешала ему скрыться в зарослях высокой травы и огромных соцветий, совершенно закрывавших обзор уже на расстоянии в два-три метра. Она улыбнулась Ивану и стала скручивать плотик.
- Помоги, - попросила она разведчика.
Вдвоем они перенесли свернутый плотик к пещере.
- Есть вода? - первым делом спросил Иван.
- Ты познакомься с Оленом, а я принесу водички, - Глория вошла в пещеру и набрала воды из большой скорлупы.
Иван с Оленом без слов протянули друг другу руки.
- Не холодно? - спросил Олен, указав на горб Ивана.
- Да как сказать... От здешней жары вчера так упарились, а затем поднялся ветер. Ты про ветры ничего не сообщал.
- Про жару зато сообщал, - ухмыльнулся Олен, - А вы все равно напялили эту драпировку. Шею ты вчера разодрал, а мне пришлось распинаться, объяснять: мол, это вполне естественно, иногда очень хочется сунуть лапу прямо под кожу и там, внутри, хорошенько почесаться. Куда тебя девать теперь? Или рану тебе захотят лечить, или без того поймут, что это совсем не кожа, а сплошная накладка на теле. А это значит, что ты - не здешнего поля ягода. Зачем врал, спрашивается?
- Так ведь специалисты решали... - совершенно сбитый с толку такими аргументами, отвечал Иван.
- Что ж они твои ноги, белые и волосатые, выставили на обозрение? Обувь где добыли?
- Стащили по пути, - Иван виновато смотрел на свои ноги. Обувь была намного большей, чем ему требовалась. Было похоже, что ступни он опустил в тазики: каждую в свой.
- Где его дружок? - спросил Олен у матери.
Та пожала плечами:
- Не знаю. Ушел в кусты и нас с собой приглашал.
- Ну, пускай теперь по кустам порыскает. Может, очухается, пока назад дорогу найдет.
- Давайте завтракать, - предложила Глория, - Сегодня будем возводить жилье. Надо хорошенько подкрепиться перед тяжелой работой.
- Твой командор, какой именно подвиг он собирается совершить сегодня? - спросил Олен у Ивана, решив расставить точки над i и определиться в действиях и отношениях между лунянами.
- Арестовать вас, подтвердить Луне готовность к вылету и дождаться куны.
- Не получится, - заявил Олен.
- Что не получится?
- Ничего не получится. Все три пункта невыполнимы.
Глории подняла на Олена удивленный взгляд:
- Все? Три? Что ты говоришь, Олен?
Сын продолжил, не отрывая взгляда от лица Ивана:
- Во-первых, арестовать - кишка тонка; во-вторых, аппаратура вышла из строя, связи с Луной не будет. Ну, и по третьему пункту: если вы отправите нас, вам придется ждать на Земле следующего захода небесной колыбели. Есть гарантия, что она прилетит скоро? - своим тоном Олен утверждал отрицательный ответ, - Вы уверены, что оставшись одни на Земле, сможете выжить? Где вы успели покуролесить, кроме леса?
- Мы побывали в двух других кругозорах и в срубе.
- Так вы действительно были в срубе?
- Ну, да. Последнюю ночь были там, а потом заключенный из этого поселка взял нас с собой.
- А кого вы искали? Как вы объяснили, что нужно прийти именно сюда?
- В срубе откуда-то узнали, что мы ищем семью глухонемых, - сам удивляясь, ответил Иван.
Издали донеслись крики: "Ау! Иван! Глория! Вы где?"
- Ну, вот, тут и леса нет, а он уже заблудился, - сделал вывод Олен и поднялся, собираясь идти на помощь.
- Так туман же там, - сказал Иван, порываясь встать.
- И ты потеряешься. Сиди тут, - Олен вышел на улицу и направился по дороге, чтобы зайти в травы с другой стороны.
Из зарослей они с Ирвином вышли у самой пещеры. Пако, тщательно чистивший там перья, взлетел с криком "Ага!", от чего Ирвин содрогнулся всем телом. Нервы разведки уже пошаливали.
- Садись, поешь, - засуетилась Глория, - Нам уходить скоро.
- Никуда вы не уйдете, - Ирвин загородил выход, хотя никто еще не встал из-за стола, - Я с вас глаз не спущу весь день и ночь до самой отправки.
- Куда приземлится куна? - спросил Олен.
- Куда скажем, - был ответ, - А если не скажем, то на прежнее место.
- Ты с прежнего места куда пошел? Почему перепутал направления? А теперь как ты это место искать собираешься? - с издевкой в голосе спрашивал Олен.
- Его найдешь ты! Сам и найдешь. Координаты я тебе дам, а ты укажешь дорогу. Ты же тут уже все знаешь, носок! - злобно процедив сквозь зубы последнее слово, Ирвин подсел к столу.
- Я-то знаю, но ты никогда этих мест не изучишь, хоть и должен был знать их назубок еще до вылета. Бельмом теперь будешь в глазу у целого кругозора: показал себя ряженым, теперь выкручивайся.
Глория вышла к лошадям, которых оставили на ночь у пещеры. Ирвин рванулся с места:
- Никому не выходить без моего разрешения!
- Тогда считаем, что оно получено, - заявил Олен и шагнул к выходу.
Ирвин метнулся к нему и схватил сзади за руку у локтя. Олен провел прием, Ирвин полетел от него прямо на тюфяк.
- Э-эй! - вскочил на ноги Иван, - Нельзя ли договориться спокойно?!
- Иван, помоги! - крикнул Ирвин и снова мячиком отлетел от Олена в прежнем направлении.
- Я был обязан, Ирвин. Теперь считаю (кстати, как и они), что мы все погибнем здесь, если станем враждовать, - ответил Иван.
- Это измена Луне! - завизжал его начальник. Он понял, что может остаться один на один с целой планетой.
- Прекрати истерику, Ирвин. Если это - измена Луне, то - в пользу самой же Луны, - Глория стояла на входе, готовая поддержать Олена любым путем: от рукопашной схватки до юридических прений, - Мы обязаны сегодня идти и выполнять общественно полезную и значимую для сообщества работу. Взять вас с собой не представляется возможным. Вашу "кожу" или бархатный покров, как говорят здесь, проверят хотя бы из чистого интереса. И что выяснится? Да мы вас и знакомыми признавать не должны. Иначе ваш маскарад обернется для нас недоверием носков.
- Ну, мы можем снять костюмы и прийти уже, как новые "носки", - предложил Иван.
- Тогда в поле зрения поселка попадут уже шесть глухонемых, которые держатся группой, - высказал свое мнение Олен, - Да в лес их отправить и пускай там живут себе!
- День, месяц, год! Вы, разведчики, обучены выживанию.
- Покажи аппаратуру, - обратился Иван к Олену, - Может быть, удастся починить...
- Аппаратура вышла из строя?! - воскликнул Ирвин.
- Да. И координировать навигацию нет возможности, - отрезал Олен, выглядывая на улицу, - Нам с мамой пора идти. В наше отсутствие вас тут не должно быть. Не стоит нас компрометировать, это - в ваших же интересах.
- Где наши сумки? - вспомнил Ирвин о своей амуниции.
- Вот они, - сказала Глория и подала ему две пустые сумки.
- Вы нас обокрали! - взвился Ирвин.
- Нет. Убрали компромат. Чтоб ты знал, бумагу на земле еще не изобрели.
- А что - изобрели? - встрепенулся Иван.
- Вот шагай в другие края, - посоветовал Олен, - Приживись, получи столько шишек, сколько их получили мы, и будешь знать все: что есть, чего нет, и что еще будет.
- Луна решила действовать открыто! - напомнил Ирвин.
- Мы не получали таких известий, - опередив ответ Олена, спокойно произнесла Глория.
- Если настроишь против себя сообщество, рискуешь остаться на Земле. Парализованным посредством гипноза, ко всему прочему, - сказал Олен, обращаясь к Ирвину, - Голыми руками ты провоюешь здесь не долго. Дубинку-то, и ту еще поискать надо. Чем воевать собираешься, Ирвин?
Глория жестом остановила взрыв эмоций Ирвина:
- Учтите, если вы позволите себе враждебные выпады против землян, мы станем на сторону сообщества. Пока вы не определились в тактике и стратегии, вам лучше удалиться. Будем считать, что мы не знакомы. Сейчас, будьте добры, покиньте наш дом.
Иван взял свою сумку и направился к выходу. Ирвин чуть помедлил, затем решительно рванул туда же. По дороге они пошли один за другим: впереди, наполненный злой энергией, маршировал Ирвин, за ним нехотя плелся Иван.
- Чем он собирался воевать? В сумке я ничего, пригодного для этой цели, не обнаружила, - покачиваясь верхом на Синди, говорила Глория.
- Зато я обнаружил, - вздохнул Олен, - Кое-какие штучки я спрятал раньше, чем ты догадалась осмотреть их вещи.
Им навстречу несколько кляч уже тащили плотики к каменоломне. Олен хотел было развернуть Коня и ехать туда же за песком, но им сообщили, что они сегодня должны ехать за глиной.
Глория тут же вспомнила, что с глиной Майла привозила золото, и стала рассуждать о золотом ажиотаже на Луне. Если привезти немного золота, можно еще на этой неделе вновь восхитить телезрителей Луны его блеском. Если же золота привезти много... Можно...
- Олен, не знаешь ли ты способа отучить лунян всю жизнь грести к себе золото?
- Не понял. О чем ты говоришь?
- Вот мы едем за глиной. Мы будем топтаться по золотым слиткам, кускам, брускам... Называй, как хочешь. Нам с тобой так просто оставить его валяться там, где оно есть. Ты знаешь, что агрессия со стороны Луны в большой мере вызвана именно тем, что они увидели в наших руках на экране много золота. Жадность и возможности Луны в ее замахах на земные блага практически беспредельны. А ведь самая большая из здешних ценностей - новое человечество, идущее своим путем. Та, древняя цивилизация, сумела уничтожить многое. Я думаю, что ночи, закаты и рассветы, роса и туманы были до ЦВ другими. Мы никогда их не увидим, но можем потерять и то, что имеем сейчас. Глянь, Олен, - она указала рукой на каплю росы, сверкавшую на лепестке, - Разве лучше блестит золото? Почему мертвый блеск ценится больше, чем этот - живой, переменчивый? Потому, что этот нельзя положить в карман? Да, мы многое можем, мы все умеем, мы - гении в науке уничтожать. Если случится еще одна катастрофа с этой планетой, возродится ли снова сама по себе жизнь?
- Мама, Луна не ставит перед собой цели уничтожить Землю как основу жизни.
- Да, да! Я знаю, сейчас стоит лишь вопрос обогащения Луны за счет переноса туда земных богатств. Может быть, они захотят забрать и носков - самую драгоценную из всех ценностей Земли? Нет? При существующей здесь власти и примитивном хозяйстве носки проживают свою короткую, но спокойную, уравновешенную, счастливую жизнь.
- Да, мама, - заговорил Олен, - Носков в карман не положишь. Но их уже определили в рабы, а это - то же самое.
- Ничему нас не научила история, - вздохнула Глория.
- Луна вполне может жить и без рабов: там достаточно мозгов и роботов, чтобы обойтись без применения дополнительной мышечной силы...
- ...В деле ограбления целой планеты, - продолжила Глория.
- Да. Да! - Олен рассек кулаком воздух, - Получается, что мы с тобой - только наводчики перед разбоем!..
Они уже догоняли группу всадников со свернутыми плотиками.
Созидание
Улица молодоженов строилась на восточной окраине. Одиннадцать одинаковых круглых домиков-пещер должны были вырасти за оставшиеся пять дней сабантуя. Первый двойной ряд камней укладывали в канаву, прокопанную в форме круга, и основательно заливали раствором глины с песком. Для каждого места в последующих рядах подыскивали камень, плотно заполняющий зазор между двумя соседними камнями предыдущего ряда. Камни приходилось перебирать и неоднократно перевозить от одной стройки к другой.
Строительными работами не были заняты только несколько женщин, готовивших общий обед недалеко от стройки. Олен отметил про себя, что в течение праздничных дней отмечалось разделение работ на мужские и женские. Все-таки здесь осознавали некоторые различия в силе и склонностях полов. Сильва, самая пожилая из носок, руководила кухней, временами издавая назидательное "Эх!".
Глория с упоением, неожиданным даже для нее самой, участвовала в создании нового жилья. Олен видел, что мать хваталась за тяжелые камни, подтаскивала глину и воду, топталась босыми ногами в растворе глины, размешивая его.
- Мама, - прошептал ей Олен, "поймав" мать в стороне от остальных, - Ты хоть тяжестей не таскай! Не хватало нам еще неприятностей с твоим здоровьем!
- Но это - чудо, Олен: можно выстроить дом за один день!
- Одиннадцать домов. Мы построим одиннадцать домов за пять дней.
И они вместе рассмеялись, понимающе глядя друг на друга.
За этот день домики выросли до трети своей высоты и должны были сохнуть до завтра. Усталые строители дружно переключились на другую, не менее полезную деятельность - смакование вкусных блюд. Так же дружно щипали траву клячи на ближайшем лугу. Дети вскоре затеяли тихую возню в траве, откуда изредка доносились смех и бодрое повизгивание. Олен, пообедав, растянулся на душистой мураве и смотрел в небо, отпустив мысли "в свободное плавание".
Глория подошла к ближайшей из новостроек и взяла в руки немного оставшейся в яме глины. Появилось желание создать что-нибудь и оставить в память о себе этим людям, с которыми вскоре она расстанется. Сразу же к ней приблизились любопытные дети носков.
- Олен, - позвала Глория. Сын подошел к ней.
- Ребенком ты проявлял способности к лепке, - напомнила ему мать, - Хочешь вспомнить детство?
- Я посмотрю, где осталось побольше глины, - сказал Олен и пошел обходить стройки. Дети увязались за ним. Возле одной ямы он остановился и занялся лепкой. В его руках глина постепенно превращалась в рыжего коня. Дети постояли рядом с ним, а затем стали по одному уходить к другим ямам с глиной. Когда уже никого из них не осталось рядом с Оленом, кусты за его спиной раздвинулись, и оттуда высунулась голова Ивана.
- Принеси поесть чего-нибудь, - попросил Иван без всякого предисловия.
- Тут не уносят от общего стола. В эти дни обедают вместе.
- А ужинают где? Мы у вас все пересмотрели, ничего не нашли.
- Я велел держаться подальше от нашей пещеры! - зарычал разгневанный Олен, - Вы в лесу должны теперь жить, а там всего хватает. Где Ирвин?
- Отлеживается. С пальмы свалился.
- Вот дурак! Там и внизу полно и ягод, и орехов, не обязательно по пальмам лазить.
- Олен, ты знаешь место, где мы приземлились? Там курица должна быть.
- Она что, ждет, с места не сходя, чтоб ты пришел ее зажарить?! - замыслы соратников Олену не понравились, - Куда петуха выкинули?
- Не помню, но он мог и оклематься. Тогда он точно убежал бы с курицей.
- Не трогайте птиц! - сдавленным голосом закричал Олен, - И - ни одного яйца! Понятно? Это и будет ваш главный вклад в процветание планеты. Ладно, иди со мной, горемыка, заработай на хлеб. Но помни, что ты - глухонемой. А то еще ляпнешь что-нибудь неподходящее.
- Я же вчера разговаривал с ними, - напомнил Иван.
- Теперь ты оглох окончательно! - отрезал Олен. Он решил уже, что соотечественников все-таки придется выручать.
Они вышли из кустов, и возле одной из ям с глиной Иван получил распоряжение:
- Берешь глину и лепишь все, что в голову взбредет. Понял?
- Понял, - пожал плечами Иван.
Олен подправил фигуру глиняного коня и пошел посмотреть, чего наваяла за это время Глория. Чашки, блюдца, тарелки, вылепленные из мокрой глины, были расставлены ею в стороне от рабочей площади.
- За ночь подсохнет, а завтра попрошу Самана зажечь огонь и обожгу эту посуду, - поделилась мать своими планами.
- Давай, мама, через пару дней выставим на общий стол твои изделия, - загорелся идеей Олен, - Так будет проще приучить народ к глиняной посуде.
- Они к своей, ореховой привыкли. Я вот теперь думаю: чем же эта лучше?
- Тем, что форма может быть любой - раз. Сложить стопкой удается только одинаковые формы - два... Ну, что-нибудь положительное еще найти можно...
Олен вернулся к Ивану и увидел, что тот увлекся лепкой... пистолетов. Всевозможные виды огнестрельного, газового и электронного оружия, которые попадались в детективах и исторических сериалах, выделялись теперь своим ярко-красным цветом на зеленой траве. Олен наступил ногой на одно "произведение", затем прошелся по всем остальным. Иван с недоумением наблюдал его маневры:
- Ты сказал - лепить, что хочу. Я в детстве только это лепил. Ничего другого...
- Брысь к Глории! Займешься гончарным ремеслом.
Измазанная красной глиной спина Ивана послушно удалилась.
- Принимай гончара, мама! У него - изумительное чувство формы. Учи обалдуя делать хоть что-нибудь ради мира и процветания.
Иван и Глория рассмеялись - они начинали понимать друг друга. Олен прошелся по местам, где дети лепили то, что видели в реальной жизни, сделанным из глины, - обувь.
- Ой, ты мне еще кружечку обменяешь? - заворковала возле Глории бывшая базарная покупательница.
Ивану, который сегодня оказался более глухим, чем вчера, удалось хорошо поесть в компании за общим столом, и он решил, что завтра снова появится здесь, чтобы поработать с носками.
- Иван, что там с Ирвином? - спросила Глория, когда они с Иваном отдалились от общества, направляясь к дому после работы.
- Я уже сказал Олену, что Ирвин полез на пальму за орехами и упал...
- Сильно пострадал?
- Стопа подвернулась, я ему вывих вправил, отойдет.
- Я передам для него еду, - сказала Глория, явно решаясь на какой-то шаг, - Но он должен отработать ее. Иначе больше от нас ничего не получит.
- Что он должен сделать?
- Заняться съемкой.
- Съемкой чего?
- Всего. Залезет на подходящее дерево и весь день будет снимать долину. С рассвета (нет, с предрассветного времени) и - до самой ночи. Ночи сейчас белые. Но так будет не долго. Дам ему панорамную камеру на сутки съемок. Мне нужно, чтобы была возможность показать в реальном времени ночь, утро, полуденную ночь, день и вечер. Ты понял? Два восхода, два заката, туманы, жару, - все без перерыва. Ты будешь у него на подхвате.
- Я хотел бы завтра прийти сюда поработать, - огорчился Иван, - Все равно уже два дня меня здесь видели. Может, и привыкнут ко мне? А затем - и к Ирвину. А там и куна приземлится.
- Ирвину нельзя здесь показываться, пока он не сойдет со своих агрессивных позиций, - остановила его Глория, - Носки очень чувствительны к гневу, злобе... Его будут сторониться, как минимум. Про максимум я уже и не говорю.
- Скажи, зачем тебе эти съемки, Глория? Я хочу знать, какое место лучше подойдет для замысла.
- Хочу показать лунянам Землю. Все, что мы снимали здесь, в принципе - для того же. Но на этот раз я придумала... Не хочу говорить заранее, прости меня, - спохватилась Глория, - На этот раз к Ирвину - моя личная просьба, не официальная. Я еще четыре дня не смогу оставить работу, стройка обязательна для всех. А ему сейчас трудно двигаться, но он может поработать, не перемещаясь с места на место. Сегодня собери ему ягод на завтра - на случай, если тебе не удастся отлучиться за целый день!
- А вдруг ядовитых наберу?
- Н-да... - Глория вспомнила себя некоторое время тому назад, - Тогда - только то, что смогу дать я.
Гут:
Ну, что, девушки? И чего вы добились? Один год я прожил в срубе. Целый год! Там - тоже жизнь. Мстить я не буду. Вы и теперь не интересны мне. Там я понял, что могу прожить сначала - без невесты, а потом - без жены. Я могу жить один, вот что я понял. Нас таких много.
Анука:
Не торопись, Гут, не зарекайся. Вырастут другие девчонки. Может быть, тебе понравится кто-нибудь из тех, о ком ты и не думал раньше. Ты и мне тогда нравился, но я была еще маленькой и не могла предложить тебе жениться на мне.
Ты помнишь поселение одиночек, те развалины на юге? Мне кажется, там было очень грустно жить. Рядом жили и мужчины, и женщины. Я думаю, они были безразличны не только к другим носкам, но и к самой жизни. Там даже улица была печальной.
Дуся-соседка:
Я старше вас, и хорошо помню, что они, те, всегда ходили хмурыми. Там смеялись редко. А пещеры ведь у них были такие же. И в каждой жил носок. Или - носка. Их сон не тревожили дети, они не ссорились с женами. Но разве они жили лучше нас?
Гут:
Тут много таких, кому все равно, с кем жить. Чуть что случилось - шаман наладит мир в семье. Вон у Дуси-соседки колода лежит у входа в пещеру, и в семье все хорошо. Может быть, и вправду каждому нужна колода, а не жена, для счастья?
Анука:
Глуп же ты, Гут! Колода без жены еще никому не приносила радости. Тебя не было, когда выла Глория, эта глухонемая. Она умеет говорить в плаче так, что понимаешь, что есть в жизни что-то очень важное для нас, чему нет названия. Думаю, что ее вой сам по себе дает радость.